Текст книги "Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры."

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Однако Уризен, завлекая Вольфа, наверняка должен был облегчить поиск.

Даже Властелины испытывают голод. Вольф съел легкий завтрак, принесенный роботом – одним из полубелковых андроидов, выглядевшим, как рыцарь в панцире. У Роберта было больше тысячи таких.

Потом Вольф побрился, принял душ в теплой ванне, вырезанной из целого изумруда. Он надел вельветовые ботинки, брюки и куртку, подпоясался коротким поясом из мамонтовой кожи и повесил на шею золотую цепь. С цепи свисал красный нефритовый талисман Шамбаримена, подаренный ему великим ученым и механиком Властелинов в бытность, когда Вольф был еще десятилетним мальчиком.

Красный цвет нефрита ярким пятном выделялся на фоне однотонной коричневой одежды. Находясь в замке, Вольф одевался просто и небрежно. Лишь в редких случаях, вынужденный присутствовать на церемониальных приемах, он спускался на нижние этажи, облаченный в роскошные одеяния и в необычной шляпе Властелина. Во всякое другое время он покидал свои апартаменты инкогнито, переодевшись в наряды местных жителей.

Покинув замок, Вольф вышел на один из сотен балконов-садов. На дереве нахохлился огромный, как стервятник, ворон, «око». Он один из немногих остался в живых после штурма замка, предпринятого, чтобы вырвать этот мир у Арвура. Ныне, когда Арвур покоился в земле, вороны присягнули на верность Вольфу.

Вольф приказал ворону разыскать Кикаху и сообщить об этом задании всем остальным воронам, а также орлам Подарги. Кикахе надлежало передать, что он срочно нужен. Если же Кикаха, получив приказ и явившись в замок, уже не застанет Вольфа, пусть возложит на себя обязанности Властелина. В случае, если Вольф не вернется, Кикаха примет на себя все полномочия.

Он знал, что Кикаха последует за ним, и бесполезно это запрещать.

Ворон взлетел, осчастливленный заданием. Вольф вернулся в замок. Наблюдатели все еще искали Кикаху, но безуспешно. Однако искатели врат, которым требовались микросекунды, чтобы обнаружить их, прошли по всей вселенной и уже повторяли свой заход. Он позволил им продолжать поиск на тот случай, если какие-либо врата обладали дискретностью во времени и в пространстве. Результаты первого обхода уже отпечатаны на бумаге классическими иероглифами древнего языка. Обнаружено было тридцать пять новых миров. Из них единственные врата имел всего один.

Вольф вывел изображение этого мира на дисплей, и на экране возникла шестиконечная звезда – только не с белым, а с красным центром. Красное обозначало опасность. Врата вели в мир Уризена, и понять это было так же просто, как если бы раздался голос врага и произнес: «Вот он я! Приди и завоюй, если осмелишься!»

Перед мысленным взором Вольфа возникло лицо отца – красивые соколиные черты, большие, похожие на бриллианты глаза. Властелины не бывали старыми. Их тела сохраняли физиологическую молодость двадцатипятилетних. Но чувства побеждали всесильную науку Властелинов; атакуя в союзе со временем, они накладывали морщины на нестареющую плоть. Когда Вольф видел отца в последний раз, лицо того заметно покрывали линии ненависти. Бог знает, как глубоко избороздила ненависть его лик с тех пор.

Будучи Джадавином, Вольф отвечал на отцовскую ненависть тем же. Но не разделял кровавой жажды мщения своих братьев и сестер, не предпринимал никаких шагов. Теперь же, когда надругались над невинной Хрисеидой, ненависть в его душе взывала к мести.

Врата, ведущие в мир Уризена, соответствовали часто повторяемому изображению гексакулум. Роботам потребовалось двадцать два часа, чтобы соорудить аналогичную установку. К тому времени все наблюдатели планеты передали сообщение. Кикахи в поле зрения не оказалось. Отсюда не следовало, что он покинул планету, – он вполне мог находиться в одном из тысяч ее укромных уголков. Планета по площади превосходила Землю, и наблюдения, естественно, не могли охватить всю ее территорию. Ждать не было смысла.

Вольф решил не терять времени. В ту секунду, как автоматы закончили постройку аналога гексакулум, он стал собираться в путь. Перекусив и напившись вволю – неизвестно, когда еще придется сесть за стол, – он вооружился лучеметом, ножом, захватив также лук с колчаном, полным стрел. Могло показаться странным, что он рассчитывал с помощью такого примитивного оружия одолеть автоматику Властелинов. Но по иронии технического развития самые простые способы убийства оказывались самыми эффективными. Впрочем, он не обольщался на свой счет. Он слишком хорошо знал разнообразные ловушки Властелинов.

– Итак, – произнес Вольф, – в путь! Больше ждать нет смысла.

Он вошел в узкое пространство аналога гексакулум.

Вихрем засвистел и рванулся к нему ветер. Упала тьма. Словно огромные руки сдавили грудь. В одно стремительное мгновение нахлынула и спала вся гамма этих ощущений.

И вот он стоит на траве близ гигантских деревьев, а неподалеку плещется прибой. Над островом – солнце, льющее ровный свет. Одежда оставалась на Роберте, хотя при проходе сквозь врата ему показалось, что ее сорвало. Оружие также уцелело – ведь это не было внутренним дворцом крепости Уризена, потому что в противном случае крепость была бы самым неудобным местом жительства Властелина.

Он оглянулся на доставившую его гексакулум – врата исчезли, лишь высокий широкий шестиугольник образовался на плоскости валуна, там, где они были минуту назад. Вольфу вспомнилось, как что-то подтолкнуло его в проходе и заставило сделать несколько шагов, чтобы не упасть. Довольно быстро он понял: Уризен сдублировал врата гексакулум и перебросил его в неизвестное место.

Вольф отчетливо представлял, что может произойти, если он попытается вернуться сквозь врата. Но он никогда не сдавался без боя.

Обойдя валун, Вольф обнаружил, что врата, как он и ожидал, служили для выхода и для входа. Позади кто-то кашлянул. Вольф резко повернулся, держа луче мет наготове.

Глава II

В нескольких футах от Вольфа на самом краю скалистого, обрывистого берега расположилось странное существо, похожее на жабу. Подогнув колоннообразные ноги, не имеющие, казалось, костей, оно сидело на корточках и покачивалось на огромных ступнях. Жирное, похожее на человеческое туловище оказалось безголовым, а из живота выпирала длинная шея, гибкая, как у гуся, завершающаяся вполне человеческой головой. Правда, ушей не было, а череп, как лицо и тело, покрывал темно-синий маслянистый мех. Плоский нос очерчивали длинные узкие ноздри, рот окаймляли усики из красной плоти. Большие глаза цвета зеленого мха глядели на Вольфа.

– Джадавин! – произнесло существо на древнем языке Властелинов. – О Джадавин! Не убивай меня! Разве ты меня не узнаешь?

Джадавин был ошеломлен, однако не забыл оглянуться, странное существо вполне могло служить отвлекающим маневром.

– Джадавин! Неужели ты не узнаешь своего родного брата?

Вольф покачал головой. Тюлене-лягушачье тело, безухая голова, синий мех и расплющенный нос с длинными ноздрями существенно затрудняли возможность его узнать. Если существо когда-то и называлось его братом, то с тех пор минули тысячелетия. Вот только голос... Вольф покопался в пыли воспоминаний, словно собака в старой ветоши, но...

Он вновь покачал головой и взглянул на жабообразное существо.

– Кто ты? – спросил Вольф.

Существо захныкало, и по холодному завыванию нетрудно было догадаться, что его брат – если только это действительно был его брат – пребывал в таком состоянии долгое время. Ибо ни один Властелин не унижался до плача.

– Неужели ты отречешься от меня?! Неужели и ты прогонишь? Все надо мною смеются, все меня гонят прочь, бьют, все плюют на меня и говорят... – он прикрыл плавниками лицо, и огромные слезы покатились из зеленых глаз по синему меху щек. – О Джадавин, не будь таким, как остальные! Ведь я любил тебя больше всех! Так не будь же жестоким.

«Другие, – подумал Вольф. – Были и другие. Но как давно это было?!»

Вслух же он нетерпеливо спросил:

– Не будем играть в прятки, кто бы вы ни были. Ваше имя?

Существо привстало на бескостных ногах и, силой мускулов подняв жирную тушу, сделало шаг вперед. Вольф не отступил, но переложил лучемет поудобнее.

– Больше ни шагу! Как тебя зовут?!

Существо остановилось, не переставая рыдать.

– Ты такой же плохой, как и другие. Ты думаешь только о себе, тебе безразлично, что случилось со мной. Неужели мое страдание, мое одиночество и муки, длившиеся так долго, так бесконечно долго, ничуть не трогают тебя?

– Возможно, я и растрогался бы, если бы знал, кто ты такой, – заметил Вольф. – Так что случилось?

– О Властелин Властелинов! О мой родной брат!

Жабообразное чудовище сделало еще один гигантский косолапый шаг, оставив за собой перепончатый мокрый след, и протянуло ласту, словно делая умоляющий жест рукой. Потом замерло, метнув взгляд поверх головы Вольфа. Вольф резко отскочил и обернулся так, чтобы держать под обстрелом и существо, и того, кто мог подкрасться сзади. Однако позади никого не оказалось.

Существо явно рассчитывало на его промашку, и в тот самый момент, когда Вольф отпрыгнул и развернулся, оно метнулось вперед: нижние конечности распрямились, словно освобожденная катапульта, и бросили тушу в воздух. Если бы Вольф не отскочил, чудовище погребло бы его под своим весом. Отступив в сторону, он избежал столкновения, однако не успел увернуться от удара по левому плечу. Толчок был столь сильным, что он отлетел в сторону, выронив лучемет. При этом не следует забывать, что Вольф обладал мощной мускулатурой, а нервные импульсы бежали по его телу вдвое быстрее обычного, ускоренные с помощью научных открытий Властелинов. Будь он простым землянином, его левая рука осталась бы навсегда искалеченной и он не смог бы избежать повторного нападения.

Вопя от ярости и разочарования, жабообразная тварь приземлилась на месте, где мгновением раньше стоял Вольф, повернулась и, резко оттолкнувшись, словно вместо ног у нее были пружины, вновь бросилась в атаку. Вся схватка протекала настолько быстро, что напоминала кадры ускоренной киносъемки.

Вольф, не теряя ни секунды, метнулся к оружию. Тварь уже нависла над ним в прыжке, ее воинственный крик резал барабанные перепонки. Схватив лучемет, Вольф несколько раз перевернулся и вскочил на ноги. Чудовище прыгнуло в третий раз. Вольф перехватил лучемет в правую руку и обрушил удар в темечко противника. Удар отшвырнул существо назад, оно рухнуло наземь с окровавленной головой.

Поодаль послышались аплодисменты. Повернувшись, Вольф увидел в тридцати ярдах от поля боя мужчину и женщину, укрывшихся под тенью фрондов. Одетые в роскошные одежды Властелинов, они направились к нему; руки их были пусты, шпаги в ножнах, выделанных не то из грубой кожи, не то из рыбьей чешуи. Вольф не ослаблял бдительности, и когда свидетели схватки приблизились на расстояние двадцати ярдов, приказал им остановиться. Поверженная тварь застонала и шевельнулась, но не сделала попытки сесть. Вольф все же отошел на безопасное расстояние.

– Джадавин! – окликнула женщина. Нежное, взволнованное его сердце пробудило воспоминание. Хотя они и не виделись более пятисот лет, Вольф узнал ее.

– Вала! – воскликнул он. – Что ты здесь делаешь?

Вопрос был чисто риторический. Он понял, что ее, должно быть, тоже пленил отец. Узнал и спутника сестры – это был Ринтрах, один из его братьев. Вала и Ринтрах, несомненно, попались в ловушку.

Вала улыбалась, и сердце Вольфа забилось сильнее. Она была самой красивой женщиной из всех, кого он знал, если не считать очаровательной Хрисеиды и его сестры, Ананы Великолепной. Однако он любил и ненавидел Анану немного сильней, чем Валу.

Вала вновь захлопала и сказала:

– Молодец, Джадавин! Ты нисколько не утратил умения сражаться. Твой противник опасен и отвратителен. Он раболепствует и хнычет, пытаясь завоевать доверие, но тут же – прыг! – хватает за горло! Он чуть не убил Ринтраха, когда тот впервые пришел сюда, и убил бы, если бы я не ударила его куском скалы и не лишила сознания. Итак, ты видишь, что я тоже имела с ним дело.

– А почему вы не добили его? – спросил Вольф.

Ринтрах улыбнулся и пояснил:

– Неужели ты не узнаешь собственного братца, Джадавин? Это существо – твой любимый маленький умненький Теотормон.

– Боже! – воскликнул Вольф. – Теотормон! Кто же его сделал таким?

Никто из двоих не ответил, да ответа и не потребовалось. Это был мир Уризена, только он мог сделать таким его братца.

Теотормон тяжело вздохнул и сел, положив ласты на кровоточащее место на голове; он качался из стороны в сторону и стонал. Его зеленые, как лишайник, глаза уставились на Вольфа, он тихо ругался, не осмеливаясь говорить громко. Вольф произнес:

– Уж не собираетесь ли вы утверждать, что сохранили ему жизнь из братских чувств? Не пытайтесь, все равно не поверю.

Вала засмеялась:

– Конечно, нет! Я думала, что его можно будет использовать позднее. Он хорошо знает эту маленькую планету, так как находится здесь довольно долго. Он трус, брат Джадавин. У него не хватило отваги испытать свою жизнь в лабиринте Уризена, он остался на этом острове и стал таким же, как вырождающиеся местные жители. Наш отец устал ждать, когда он соберется с несуществующим мужеством. Чтобы наказать его за отсутствие смелости, он забрал его в свою крепость Аппирмаздум. Там он придал ему "другую форму, превратив в отвратительное морское чудовище. Даже тогда Теотормон не осмелился пройти через ворота во дворец Уризена, он остался здесь и жил, как отшельник, ненавидя и презирая себя и всех другиз живых существа, особенно Властелинов. Он живет, питаясь птицами, фруктами и морскими обитателями, которых может поймать. Он ест их сырыми. А когда предоставляется возможность, он убивает и ест местных жителей. Не потому, что они заслужили такую участь, они сыновья и дочери других Властелинов, проявившие, как и Теотормон, трусость. Они провели свою жалкую жизнь на этой планете, имели детей, вырастили их, затем умерли. Уризен сделал с ними то же самое, что и с Теотормоном. Он забирал их к себе в Аппирмаздум, превращал в страшных существ и возвращал сюда. Наш отец думал, что превращение в чудовищ разбудит их ненависть, что тогда они попытаются войти в Аппирмаздум и отомстить за себя, но они все были трусы. Они предпочитали лучше прожить уродами, чем умереть, как настоящие Властелины.

– Мне нужно побольше узнать о таких проделках моего отца. Но как я могу поверить вам? – спросил Вольф.

Вала снова засмеялась.

– Все мы, попавшие в ловушку Уризена, находимся на этом острове. Кто-то только несколько недель, хотя Лувах уже полгода.

– Кто такие другие?

– Некоторые – твои родные и двоюродные братья. Кроме Ринтраха и Луваха, еще два брата – Энион и Аристон, и кузены Тармас и Паламброн.

Она весело засмеялась, показала на красное небо и сказала:

– Все, все пойманы в ловушку нашим отцом! Все снова собрались, все – снова, после горестной тысячелетней разлуки. Счастливая семейная встреча, какой не могут представить себе смертные.

– Я могу представить, – сказал Вольф. – Вы все еще не ответили на мой вопрос о доверии.

– Мы все дали клятву об общем перемирии, – сказал Ринтрах. – Мы нуждаемся друг в друге, поэтому должны отбросить нашу естественную враждебность и действовать сообща. Только тогда можно будет победить Уризена.

– Насколько я помню, общего перемирия не было давно, – сказал Вольф. – Я помню, как мать говорила мне, что такое перемирие было за четыре тысячи лет до моего рождения, когда Черные Веллеры угрожали Властелинам. Уризен совершил тогда два чуда. Он поймал в ловушку сразу восемь Властелинов и принудил их заключить перемирие. А это перемирие пусть несет с собой его гибель.

Затем Вольф сказал, что готов принести клятву на перемирие. И именем отца всех Властелинов, Великого Эпинима Jloca, он поклялся соблюдать все пункты мирного соглашения, пока не наступит время, когда все согласятся отказаться от него, или все, кроме одного, будут мертвы. Но даже теперь, дав клятву, он твердо знал, что на других нельзя положиться, нельзя верить, будто его не предадут. Он знал, что Ринтрах и Вала сознавали это и доверяли ему не больше, чем он доверял им. Но все они, по крайней мере некоторое время, будут действовать вместе. И вряд ли кто-то нарушит перемирие. Они это сделают только тогда, когда появится не только возможность, но и полная уверенность в безнаказанности.

Теотормон скулил:

– Джадавин! Мой родной брат! Мой любимый брат, тот, кто всегда любил меня и защищал. Ты – как другие. Ты хотел повредить мне, убить меня. Своего собственного маленького брата.

Вала плюнула на него и сказала:

– Ты мерзкое, трусливое животное! Ты не Властелин и не наш брат. Почему ты не нырнешь в глубину и не утонешь там? Убери свой страх и предательство с наших глаз и от всех, дышащих воздухом. Пусть рыбы сожрут твое жирное тело; хотя даже они изрыгнут тебя.

Ползя и протягивая ласты, Теотормон волочился к Вольфу.

– Джадавин! Ты не знаешь, как я страдаю. Неужели у тебя нет жалости ко мне? Я всегда думал, что у тебя, по крайней мере, есть то, что не хватает другим. У тебя теплое сердде и сострадание, чего не хватает этим бездушным чудовищам.

– Ты пытался убить меня, – сказал Вольф, – и ты снова попытаешься, если решишь, что появилась реальная возможность.

– Нет, нет, – возразил Теотормон, пытаясь улыбнуться. – Ты совершенно не понял меня. Я думал, что ты станешь ненавидеть меня за то, что я больше люблю эту подлую жизнь, чем смерть, как Властелины. Я хотел забрать твое оружие, чтобы ты не причинил мне вреда. Потом я бы объяснил, что случилось со мной, как я дошел до этого. Тогда бы ты понял меня. Ты бы искал меня и любил так же, как тогда, когда был еще мальчиком во дворце нашего отца, а я был твоим младшим братом. Вот все, что я хотел сделать: объяснить тебе, а не снова стать ненавистным. Я не хотел причинять тебе вред. Именем Jloca я клянусь тебе в этом.

– Мы еще поговорим, – бросил Вольф. – А теперь прощай, уходи.

Теотормон пошел прочь, широко расставляя ноги. Когда он достиг края острова, то повернулся и выкрикнул непристойности и оскорбления Вольфу. Роберт поднял лучемет, намереваясь только попугать его. Чудовище пронзительно закричало и прыгнуло, словно гигантская лягушка, в воду, причем его перепончатые ноги тащились позади него. Погрузившись в воду, он больше не появлялся. Вольф поинтересовался у Валы, как долго тот мог оставаться под водой.

– Не знаю. Возможно, полчаса. Но сомневаюсь, что он будет сдерживать дыхание. Вероятно, он в одной из пещер, которые имеются в корнях и кавернах, образующих основание острова.

Потом она сказала, что они должны идти и встретиться с другими. Пока они шли через фрондовый лес, она объяснила физические данные этого мира, насколько сама их знала.

– Ты, наверное, уже заметил, как близок горизонт. Эта планета имеет в диаметре около 2170 миль (Приблизительно столько, сколько и земная луна, подумал про себя Вольф). Сила притяжения резко падает при подъеме над атмосферой, как бы растекаясь, размазываясь в окружающую вселенную. Все остальные планеты этой галактики имеют подобное поле.

Вольфу это было неинтересно. Властелины могли делать с полями и притяжением то, о чем земляне и не мечтали.

– Эта планета полностью покрыта водой...

– А как насчет острова? – спросил он.

– Он плавает. Источник его происхождения – растение, которое пробивается на дне моря. Когда оно вырастает наполовину, его пузыри начинают наполняться газом, вырабатываемым бактериями. Тогда оно отрывается от корней и всплывает на поверхность. Там выпускает отростки, которые встречаются с отростками других таких же растений. Верхняя часть растения отмирает, в то время как нижняя продолжает расти. Гниющая верхняя часть образует почву. Птицы удобряют ее пометом и клюют семена. Они перелетают к новым островам, перенося в полете зерна, которые вырастают в деревья и кусты, – она указала на группу растений, похожих на бамбук.

Он спросил:

– Откуда взялись эти камни?

За бамбуком виднелось несколько белых валунов, примерно двенадцати футов в диаметре.

– Газово-пузырчатые растения, образующие остров, являются только одним, возможно, из нескольких тысяч видов. Есть вид, который прикрепляется к скалам морского дна и выносит их на поверхность, становясь плавучим. Местные жители приносят их и помещают на островах, если те не слишком большие. Белые валуны чем-то привлекают птиц гаржу, жители убивают или приручают их.

– А как насчет питьевой воды?

– Это океан свежей воды.

Вольф, глядя через просвет зарослей пурпурных с желтыми полосами фрондов и отягощенных ягодами кустов вышиной до пояса, увидел, как на горизонте появилась огромная черная арка; через минуту она стала окружностью, поднимающейся над горизонтом.

– Это луна, – сказала Вала. – Здесь все изменено. Солнца нет, свет исходит от неба. Поэтому луна означает ночь и отсутствие света. Этот вид бледной ночи все же лучше, чем никакого. Позднее ты увидишь планету Аппирмаздум. Она находится в центре этой вселенной, а вокруг нее вращается пять второстепенных планет. Ты увидишь и их – черные и погруженные в небо, как наша луна.

Вольф спросил, как она узнала так много о мире Уризена. Сестра ответила, что эти сведения дал, хотя и неохотно, Теотормон. Он узнал многое, пока был пленником Уризена. Он не хотел расставаться с информацией, так как был злым и эгоистичным животным. Но когда кузены, братья и сестра поймали его, то заставили его заговорить.

– Большинство его шрамов заживает, – сказала она и засмеялась.

Вольф хотел знать, не было ли, в конце концов, у Теотормона существенной причины для желания убить братьев и сестер. И он хотел знать, насколько правдива история об их отношениях. Ему придется поговорить как-нибудь с Теотормоном, конечно, на безопасном расстоянии.

Вала замолчала и схватила Вольфа за руку. Он стал отталкивать сестру, думая, что она пытается выкинуть какой-нибудь трюк. Но она с тревогой смотрела вверх, как и Ринтрах.