Текст книги "Серебряный ангел"
Автор книги: Фиби Фицджеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)
ГЛАВА 5
Дальнейшие остановки на ночлег мало чем разнообразились.
На каждой последующей станции обед оказывался немного лучше предыдущего, но постель неизменно оставалась жесткой. В экипаже, по мере того, как подсаживались новые пассажиры, становилось все теснее. Поэтому, когда в полдень четвертого дня пути Ник объявил, что скоро они въедут в Потлак, Брайди обрадовалась.
Мистер Мэттсон, торговец галантерейными товарами, сидевший справа от девушки, проворчал:
– Грязный этот край. Ой, какой грязный!
Брайди не сочла нужным реагировать на это замечание не только потому, что мистер Мэттсон вот уже третий раз за последний час произносил одно и то же, но главным образом потому, что была не согласна с ним. Конечно, дома лучше. Но проезжая мимо череды горных хребтов, пустынных равнин и покатых холмов, она не могла не восхищаться красотами этой земли.
Поначалу здешние пейзажи показались ей неживыми и бездушными, но вскоре она изменила свое мнение, рассмотрев и нежную зелень листвы на деревьях, вздрагивающую от легкого ветерка, и едва заметный трепет пурпурных и бледно-оранжевых цветов, покрывавших склоны холмов, усыпанных гравием.
Вечером накануне, остановившись для ночлега на очередной станции, Брайди прогулялась до ближайшего холма, который издали казался окутанным нежнейшей бархатной дымкой лилового цвета. К удивлению своему она обнаружила, что всю эту призрачную красоту создавали маленькие маргаритки, разросшиеся пушистым ковром. Их крошечные сиреневатые лепестки веером окружали точечные желтые сердцевинки. Каждый из этих цветков едва ли достигал четверти дюйма в диаметре. Брайди сорвала один цветок, чтобы получше его рассмотреть. Но цветок оказался таким нежным, что тотчас завял в руках девушки. И она испытала сожаление из-за этого.
Да, это была суровая земля, но она не была лишена своей, пусть неброской, красоты. И Брайди начала понемногу понимать, за что тетушка Мойра так любила этот край.
Мистер Мэттсон, не питавший к здешним местам ничего, кроме ненависти, разговорился с мистером Апджоном, который, хотя и не имел своего мнения относительно Аризоны, но был не прочь послушать попутчика. Апджон, занимавшийся продажей рабочего инвентаря для рудников, присоединился к путешествующим на станции Индиан Темпл вместе с миссис Барнс, направлявшейся в Хопи Уэллс к своей дочери. С прибавлением новых пассажиров в дилижансе веселее не стало, а вот теснее – несомненно. Тем более, что миссис Барнс оказалась женщиной далеко не миниатюрного телосложения и, к тому же, у каждого вновь прибывшего был багаж, который размещался, к неудобству остальных, внутри экипажа.
Ник сидел напротив Брайди, и когда бы она ни взглянула на него, неизменно ей улыбался. Она тоже улыбалась в ответ, но тут же отводила взгляд, чувствуя, что мгновенно начинает краснеть.
Мэллори все больше и больше нравился девушке. Он покорил ее своей добротой, вниманием, тактичностью. Казалось, его общество благотворно действовало на Брайди. Например, она заметила, что в последние дни стала более сдержанной на язык, и хотя приписывала это, скорее, усталости от путешествия в экипаже, чем какой-либо другой причине, но постоянное присутствие Ника рядом с нею, играло не последнюю роль. Конечно же, она еще ни разу не отпустила в адрес своего нового друга какое-либо колкое, язвительное замечание – для этого просто не было оснований. Ник всегда был внимателен, вежлив, любезен: открывал перед нею двери, придвигал стулья, помогал подняться или выйти из экипажа. И те несколько раз, когда соприкасались их руки или колени в тесном дилижансе…
Нет. Нельзя об этом!
Почему, думая о Нике Мэллори, гордая и высокомерная Брайди таяла, как обыкновенная школьница? Неужели, всему причиной то, что она наблюдала за ним в поезде из окна спальни? Каким образом он вскружил ей голову? Ведь она даже видела его во сне!
Девушка пыталась утешить себя тем, что внешне ее сердечные томления никак не проявлялись, по крайней мере, она на это надеялась. Она абсолютно была уверена, что всегда держала себя в руках.
«Старая дева, – твердила себе Брайди, – которая вполне МОЖЕТ ОБОЙТИСЬ БЕЗ МУЖЧИН, НЕ ДОЛЖНА, завидев их, ТЕРЯТЬ ГОЛОВУ!»
Она почти убедила себя, что это внезапное увлечение вызвано не чем иным, как теснотой экипажа, в котором они ехали с Ником и в котором успели подружиться. Через несколько минут дилижанс прибудет в Потлак. Там, наконец-то, она выйдет из опостылевшего экипажа, распрощается с попутчиками и отправится искать свой отель, где ее ждут более важные дела, чем общение с этим приятным во всех отношениях джентльменом.
– Вот мы и приехали! – Ник взглядом указал за окно.
После того, как целых три дня они с черепашьей скоростью ползли в горах, а на четвертый день мчались во весь опор по бескрайним просторам равнин, экипаж вот уже полчаса медленно взбирался куда-то вверх. Зигзагообразная дорога поднималась по крутому склону холма, который, как сообщил Ник, называется Вермиллион Хилл. Хотя эта маленькая – по восточным стандартам – гора и не была столь голой, как та пустыня, по которой они ехали позавчера, растительность ее все же нельзя было назвать пышной. Среди огромных валунов, покрывающих склоны холма, торчали островки грязно-зеленой травы. Меж темных камней и красноватого песка прятались корни нескольких кипарисов с искривленными стволами и могучими кронами, нависающими над быстрым горным ручьем, мимо которого проезжал теперь экипаж.
Вдали Брайди разглядела несколько зданий, расположившихся на крутом склоне холма, и, по всей видимости, многое повидавших на своем веку. Здания эти, протянувшиеся вдоль дороги в ряд, образовывали такие же петли, что и дорога, отчего издали казалось, будто они громоздятся друг на друге. Это зрелище напомнило Брайди древние греческие деревушки, прилепившиеся к склонам утесов: она проплывала мимо таких деревушек в канун восемнадцатилетия, когда тетушка Мойра пригласила ее в путешествие по Европе. Однако, те экзотические, залитые солнцем, домики навевали романтическое настроение своей античностью и тем фактом, что ей никогда не придется жить в одном из них.
«Эти же строения – НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ЖАЛКИЕ ЛАЧУГИ! – подумала Брайди, – и они начисто лишены всякого очарования».
– Это окраина города? – с надеждой в голосе спросила она.
И не успел Ник ответить, как мистер Апджон, торговец рудничным инвентарем, опередил его.
– Нет, мэм, – сказал он. – Это и есть чертов город!
Таггарт Слоан находился в своей конторе, когда до него донесся грохот колес въезжающего в город экипажа. Отложив в сторону бумаги, он подошел к окну и взглянул на Джаспер Стрит. Его контора располагалась на соседней Эгет Стрит, но из окна ему был виден, между крышами домов, отрезок параллельной улицы, на которой появился верх экипажа, груженный багажом. Если бы Таг пересек эту узкую улочку и поднялся вверх, то оказался бы на крыше здания конторы Баттерфилд. В окне экипажа он успел заметить край черной шляпы с черными перьями и рыжие волосы. Но в этот момент что-то заслонило его обзор.
Консуэла.
Она стояла посреди Эгет Стрит и смотрела в его сторону. Как обычно, Консуэла не произнесла ни слова, поприветствовав Таггарта лишь взглядом. Она приподняла свой точеный подбородок и замерла, глядя на него своими прекрасными миндалевидными глазами в ожидании условного знака. Неизвестно по какой причине он на этот раз кивнул ей не сразу.
Ничего не сказав и даже не улыбнувшись, Консуэла повела смуглыми плечами и, укутав их шалью, пошла по улице, покачивая широкими бедрами.
Этот безмолвный разговор был понятен им обоим. Консуэла придет в его дом, когда сгустятся сумерки, чтобы тотчас оказаться в постели.
Таг вздохнул и вернулся к столу. И эти короткие переговоры, и их отношения с Консуэлой могли кому-то показаться странными. Да что там говорить, если даже весь этот город не похож на нормальный! Привык Слоан ко всем этим странностям. Привык к двухэтажным зданиям, крыши которых лишь едва выдаются над уровнем улицы, протянувшейся сзади них; привык к этим домам, рассыпанным по склону холма, отчего кажется, что они сползают вниз; привык к гниющим бревнам, оставшимся от строек, некогда затеянных здесь и брошенных.
Ничего не скажешь, место для города было выбрано прескверное!
Таггарт считал так еще тогда, когда Потлак переживал свои лучшие дни. Он был свидетелем того, как стремительно этот город приходил в упадок, а население за десять лет сократилось с тринадцати тысяч до пятисот душ.
Слоан пытался возродить Потлак и насытить его экономику деньгами, полученными от добычи одной только меди, так как все запасы золота и серебра были исчерпаны и переплавлены. Он не хотел, чтобы этот город исчез с лица земли, потому что уже не мог представить своей жизни без этих деревянных конструкций, наспех сколоченных, без этих невероятно узких улочек и без здешних странноватых жителей. Пусть он заброшенный, пусть несуразный, но полюбил Таг этот город и не мог жить в другом месте, не мог не наслаждаться этим чистым, бодрящим воздухом, не мог не восхищаться прямотой и честностью той горстки жителей, в основном горнорабочих, которые здесь еще остались. А на паломников, которые все еще стремились сюда в надежде отыскать легендарный рудник Серебряный Ангел, Слоан научился просто не обращать внимания.
«Это не более, чем легенда, – подумал он, возвращаясь к своим бумагам. – Особенность, отличающая наш город от всех остальных. Эти истории о Серебряном Ангеле не более, чем вымысел. Сказка. Желающие быстро разбогатеть приезжают сюда с дерзким, самоуверенным видом, а уезжают потрепанными, или, хуже того, погибают в пустыне».
Слоан нашел, наконец, договор, который искал, опустился в кресло и снова посмотрел в окно. С этого места крыша конторы Баттерфилд была ниже линии его зрения, и ничто не заслоняло обзор. Отсюда открывался прекрасный вид и на долину, и на реку Биг Боулдер, похожую издали на узкую серовато-голубую ленту; виднелись вдали и крошечные серые точки полуразвалившихся домов Датч Флэта, и единственная белая точка – станция, которую Таг построил шесть лет назад, когда еще был полон энергии. Тогда у него были еще деньги и он мог себе это позволить.
Таг криво усмехнулся. Эта, относительно недавно построенная станция, была в своем роде единственной в округе, удаленной от железнодорожного полотна более, чем на пятьдесят миль. Датч Флэт населяли теперь только призраки. Поля, когда-то орошаемые и покрывавшие бескрайнюю долину зеленым, шелковистым одеялом всходов, снова превратились в пустошь, и продукты питания привозили теперь из Прескотта. Но теперь все изменится. Теперь, когда Мэй отошла в мир иной, все вернется на свои места.
Воспоминания о жене тотчас согнали улыбку с губ Таггарта. Взгляд его устремился за развалины Датч Флэта, в сторону долины. В пяти милях отсюда проступали неясные очертания известняковых утесов, окаймлявших долину с той, дальней стороны, а за ними начинались горы, которые своими вершинами цеплялись за облака. От этой красоты невольно захватывало дух.
Да, место это немного странное, но красивое, и Слоан знал, что не променяет его ни на какое другое. И опять он не мог не подумать о том, каким найдет этот город мисс Бриджет-Брайди Кэллоуэй.
Она приехала сюда, чтобы «взглянуть» на «Шмеля», так, кажется, мисс соизволила выразиться? Таг не сомневался, что своего эта особа не упустит. К категории именно таких женщин он бы причислил ее. Интересно, сама она вцепилась в Ника Мэллори, или это он не дает ей прохода? А может быть, их симпатия взаимна? Но в одном Слоан был уверен: пока эта красотка продолжает сводить Ника с ума, и тот не путается у него под ногами – их связь Таггарту только на руку.
«Она собирается взвалить на свои плечи управление «Шмелем»! Можно подумать, что эта фифа добьется в своем отеле большего успеха, чем я, когда попытался взлететь в небо с утеса в Хеннеси Блафф», – усмехнулся Слоан.
Он даже пожалел, что не сможет оказаться в «Шмеле» в тот момент, когда мисс Бриджет-Брайди из Бостона будет вводить в курс своих планов вдову Спайви. Если бы эта мысль пришла ему в голову немного раньше, он, скорее всего, отправился бы туда.
Брайди смахнула со лба завиток, выбивавшийся из прически и поправила шляпу.
– Долго еще идти?
Ник остановился, чтобы подождать девушку.
– Я и забыл, какие крутые здесь ступеньки. Совсем отвык и тоже запыхался. Давайте постоим и переведем дыхание.
Ему не пришлось повторять это дважды. Брайди, долго не раздумывая, опустилась на ближайший, более или менее подходящий, предмет, оказавшийся поблизости: это был широкий подоконник кафе «Раскин». Сидеть на нем было не очень-то удобно, тем более, что она закрывала собой вывеску (СЕГОДНЯ У НАС ПИРОЖКИ С БЕЛЬЧАТИНОЙ), но зато ноги немного отдохнули. Порывшись в сумочке, нашла там носовой платок и приложила его к влажным вискам.
Не прошло и минуты, как Ник снова улыбался. Он, казалось, был уже в полном порядке.
– Это просто с непривычки.
– Я готова идти дальше, – храбро сказала Брайди, хотя прекрасно понимала, что все далеко не так, и встала.
Ник свернул направо и, не спеша, продолжил путь. Брайди покорно плелась за ним, глупо радуясь, что еще какое-то время не придется подниматься по лестнице.
У девушки сложилось впечатление, что в Потлаке вообще не было пересекающихся улиц. И для того, чтобы срезать путь между двумя параллельными улицами, приходилось взбираться по деревянным лестницам, установленным между некоторыми зданиями. Эти лестничные пролеты, поднимавшиеся приблизительно на высоту второго этажа, были так же круты, как и расшатаны.
– Долго еще? – в который раз спросила Брайди. Она испытывала некоторое облегчение, не видя больше на своем пути лестниц, но зато необычайно узкие улочки резко скособочились под углом: на одной их стороне возвышались дома, а на другой виднелись только крыши. В придачу, у Брайди разнылись икры ног, и на пятке правой ноги выскочил волдырь. – Неужели в этом городе нет ничего такого, что спускалось бы вниз?
Ник засмеялся. Остановившись, он нежно приобнял девушку за плечи и подвел ее к тому месту, с которого между двумя домами был виден отрезок улицы, расположившейся внизу. Отсюда открывался вид на Эгет Стрит, Джаспер Стрит, дальше шли какие-то жалкие лачуги, вернее, их крыши. Ниже всего этого возвышалась куча валунов и беспорядочно сваленных досок, казавшаяся бескрайней.
– Если что и спускается в Потлаке вниз, так это дома, – сказал Ник с улыбкой. – И даже не спускаются. Скорее, они сползают.
В конце концов, они добрались до перекрестка, который оказался не очень большим из-за того, что улицы пересекались в этом месте под острым углом, к тому же, та улица, по которой они шли, резко поднималась вверх.
– Только не говорите, что…
– Нет, нам не в эту сторону. Мы пройдем еще немного вниз. Практически несколько шагов. А вот, чтобы попасть в мой дом, надо идти вверх по этой улице, на угол Квотс и Синистер [8]8
Синистер – Sinister( англ.) – злой, дурной, зловещий.
[Закрыть].
– Синистер Стрит?
Ник кивнул.
– Глупое, конечно, название у этой улицы. Я слышал, что ее назвали так из-за того, как она выглядит на карте. – Заметив, что Брайди недоуменно уставилась на него, он добавил: – Все остальные улицы, Джаспер и Эгет в том числе, поднимаются вверх вот так! – С этими словами Ник поднял указательный палец и проделал в воздухе несколько резких зигзагообразных движений, направленных вверх. – А вот с Синитер Стрит совсем другая история. – И он прочертил в воздухе другую линию, сверху вниз наискосок.
Теперь заулыбалась уже Брайди.
– Ну, конечно, – воскликнула она. – Зловещая полоса.
– Что? – не понял Ник.
– В геральдике. Полоса, идущая с левого верхнего угла в правый нижний, означает… – Она не договорила. А Ник не стал допытываться у нее конца этой фразы. Брайди не хотелось, чтобы он услышал от нее такое грубое слово, как «ублюдок». Однако, хотели того городские власти или нет, они дали этой улице прекрасное название, которое подходило ей, как никакое другое. Такое же название можно было дать и городу, подумала девушка, невзлюбив Потлак с первого взгляда.
Брайди и ее провожатый преодолели еще один лестничный пролет и оказались на Квотс Стрит. И снова Брайди присела передохнуть, в этот раз уже на железную скамью.
– Слава Богу, – прошептала она, усаживаясь.
Садясь рядом, Ник пристроил у ног ее синий чемодан, который нес все это время. Скамья, выбранная ими для отдыха, стояла не на совсем ровном месте, и как только он на нее опустился, подозрительно зашаталась.
Сняв шляпу, Мэллори вытер пот со лба рукавом, и Брайди успокоилась, что не ей одной так тяжело дались эти восхождения. Хотя день был не такой уж жаркий, и приятно обдувал свежий ветерок, но она ощущала, что все белье на ней взмокло от пота. И в довершение ко всему, ее буквально душил корсет, не давая как следует отдышаться.
И в тот момент, когда Брайди почувствовала, как по ее спине начинают стекать очередные ручейки пота, Ник спросил:
– Ну как? Сможете вы преодолеть еще два лестничных пролета?
Она закрыла глаза.
– Два? Еще два? Да как же тетушка Мойра решилась открыть отель в таком месте? Что за ужасный город! Половина постояльцев умрет от изнеможения, прежде чем доберется до отеля!
Ник смеялся. Брайди же поспешила закончить свою тираду не столько из-за того, что не было больше слов, а главным образом, потому, что снова запыхалась.
– Все не так страшно, – сказал Мэллори. – Местные жители уже ко всему привыкли. Стоит лишь привыкнуть к высоте, привыкнешь и взбираться на нее. Мальчишкой я обычно прыгал через две-три ступеньки. А вот на лошадях передвигаться здесь довольно сложно.
И только сейчас Брайди вспомнила, что с того момента, как они вышли из конторы Баттерфилд, им не встретилось ни одной лошади. Козу, собак, цыплят видели, а вот лошадей не было. И даже нигде не заметили что-либо похожее на стойла или загоны для лошадей.
– А как же тогда лавочники? – спросила Брайди, махнув своим влажным от пота носовым платком куда-то в конец улицы. – Ведь не таскают же они товары в свои лавки сами!
– Не знаю, – признался Ник и снова надел шляпу. – Зик Плантер открывал в свое время службу по доставке грузов внутри города. И у него работали мулы. Правда, им надевали особые резиновые подковы. – Он показал на мощенную булыжником улицу. – Чтобы они не поскользнулись и не упали. Но я не знаю, существует ли эта служба в настоящее время.
Брайди так устала от бесконечного карабкания по лестницам, что просто не заметила заброшенности большинства лавок. Редко какая из них подавала признаки жизни, а некоторые вовсе превратились в жилые дома. Витрина одной из лавок была разбита, а само здание, покосившееся и брошенное, заросло бурьяном. И в другой лавке витринного стекла тоже не было, зато у входа лежала разношерстная собака. Заметив Брайди и Ника, она залаяла было, но потом передумала и занялась более важным делом: принялась чесать за ухом.
«Неужели такая картина встретит меня и в «Шмеле»?» – со страхом подумала девушка.
Воображение не раз рисовало ей отель тетушки Мойры, и она знала почти наверняка, что глазам ее предстанет ужасное зрелище. Брайди живо представляла себе ветхое здание с облупившимися стенами, скрипучими ступеньками лестниц, хлопающими ставнями и паутиной в углах. Она была уверена, что найдет там не более трех-четырех постояльцев преклонного возраста, которые, от нечего делать, слоняются целыми днями по трем с половиной этажам этого здания и его двадцати трем номерам.
Но увидев, в каком плачевном состоянии находится сам город, девушка уже не была настроена столь оптимистически. Она теперь знала, что найдет, скорее всего, заброшенный, старый, осевший дом с разбитыми стеклами, обитателями которого будут лишь миссис Спайви, представлявшаяся ей, как мисс Хэвишем из «Больших надежд» Диккенса, и несметные полчища воинственно настроенных, красноглазых крыс. Вполне возможно, что там окажутся еще и гремучие змеи.
«ДРУГИМИ СЛОВАМИ, – подумала девушка, – ЭТО БУДЕТ САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ АД».
В этот момент она вспомнила вдруг о Таггарте Слоане и почувствовала, как ее неприязнь к этому человеку перерастает в жгучую ненависть. Он знал. Он все знал. Ведь Слоан, в отличие от Ника, жил в этом городе и прекрасно знал о том, в какую пропасть катится Потлак, и все же ни единым словом не обмолвился об этом ей, Брайди.
Он, должно быть, до сих пор смеется над ней, вспоминая тот первый день их путешествия в дилижансе, когда она объявила, что собирается взять управление «Шмелем» в свои руки. Не иначе, Слоан долго потешался, представляя, как долго она будет пробираться сюда в своих изысканных туалетах и обнаружит, в конечном итоге, лишь груду гнилых бревен и ползающих вокруг всего этого ядовитых змей.
– Ну что, продолжим путь? – спросил Ник и помог девушке подняться.
Преодолев лестничный пролет, они оказались на Пайрайт Стрит, после чего взобрались по каменным, скрепленным известковым раствором, ступенькам на вершину Вермиллион Хилла. Мэллори помогал Брайди подниматься, а она, с тоской поглядывая на свои усталые, дрожащие в коленях, ноги, то и дело напоминала себе, что она – племянница Мойры Кэллоуэй, а значит, должна во что бы то ни стало, добраться до отеля своей тетушки. И плакать ей ни в коем случае нельзя.
Брайди продолжала подниматься по ступенькам, тупо уставившись себе под ноги.
Когда же, наконец, они преодолели этот последний лестничный пролет и вышли на Крествью, Ник сказал то, чего она так ждала и так боялась:
– Вот, мы и пришли.
Подняв глаза, Брайди не увидела перед собой ровным счетом ничего, кроме вершины Вермиллион Хилла и голубого купола неба.
– Вы не туда смотрите, – сказал Ник, осторожно коснувшись плеча девушки.
Брайди повернулась и едва не вскрикнула.
– Здесь, должно быть, какая-то ошибка, – произнесла она, наконец, неуверенным голосом.
Ник покачал головой.
– Нет, все…
– Вот! – не дала ему договорить Брайди. Она вытащила из сумочки конверт, который передал ей адвокат Толбот, и пробежала глазами описание отеля. – Здесь сказано, что в нем три с половиной этажа и двадцать три номера. В этом же здании далеко НЕ двадцать три!
– Скорее всего, это описка переписчика, – недоуменно пожал плечами Ник. – Возможно, хотели написать сто двадцать три. – Он переложил чемодан в другую руку и, придерживая девушку за локоть, повел ее к «Шмелю».
Забыв о своих стертых ступнях, и о ноющих икрах, Брайди послушно следовала за ним, совершенно потрясенная увиденным.
«Шмель», представлявший собой добротное здание из камня, кирпича и известняка, высоким прямоугольником вырисовывался на фоне голубого неба. Каменный фасад, украшенный цепочкой арок, протянувшейся во всю длину здания, выглядел внушительно. Два этажа отеля также были каменными, выше шла кирпичная кладка, свежепобеленная. На крыше Брайди насчитала десять труб.
Ник провел девушку по выложенному плиткой внутреннему дворику, после чего они вошли в само здание отеля. Внутри, за двойными стеклянными дверями оказался холл с высокими потолками, довольно просторный, длиной около тридцати футов и шириной не менее двадцати.
На пыльном, выложенным красной плиткой полу, стояли столы и стулья, обитые потертой кожей и выцветшим бархатом. Все вокруг было усыпано чем-то, напоминающим птичий помет.
В центре холла красовалась большая, небрежно сложенная, поленница дров, на которой восседал красно-коричневый петух. Заметив вошедших людей, он вскочил и громко захлопал крыльями.
В другом конце холла, за поленницей дров, виднелся широкий, сводчатый дверной проем, над которым красовалась облупившаяся надпись: ТАНЦЕВАЛЬНАЯ ЗАЛА. А с гвоздя, вбитого над сводом, свисала освежеванная туша вилорогой антилопы.
– О, Боже! – выдохнула Брайди и тяжело опустилась в ближайшее кресло, на котором, к счастью, не оказалось птичьего помета.
Пружины кресла жалобно заскрипели под тяжестью ее тела и пахнуло плесенью. Кожа на одном из подлокотников растрескалась и сквозь щели выглядывала набивка серого цвета.
Отчаянно силясь не расплакаться, девушка открыла свою сумочку и принялась искать в ней свежий носовой платок, на случай, если он все же ей понадобится.
Что касается Ника, то он сразу же подошел к длинному столу из полированного дуба и несколько раз позвонил.
– Иду, иду! – раздался сердитый женский голос. – Вовсе не обязательно поднимать такой переполох!
Услышав этот голос из приоткрытой двери, находившейся по другую сторону стола, Брайди резко вскинула голову. Над дверью висела маленькая деревянная табличка, гласившая:
МИССИС РУТ СПАЙВИ, УПРАВЛЯЮЩАЯ. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!
Не прошло и нескольких секунд, как в проеме двери показалась внушительных размеров женщина в синем платье, отвратительно на ней сидевшем. Через плечо у нее была перекинута длинная, с проблесками седины, коса, перевязанная на конце синей ленточкой, украшенной пером индейки. Когда она увидела Ника, ее пушистые, с проседью, брови удивленно поползли вверх.
– Глазам своим не верю, Ник Мэллори! – воскликнула она, наконец. – Судя по твоему лицу, ты не слишком сладко жил в последнее время…
Миссис Спайви резко замолчала, так и не договорив, когда заметила, наконец, что Ник указывает ей рукой на Брайди, которая, скорее в силу привычки, чем правил хорошего тона, поправляла на голове шляпу и пыталась привести в порядок подрастрепавшуюся прическу.
– Это мисс Брайди Кэллоуэй, – сказал Ник. – Племянница Мойры.
Миссис Спайви презрительно фыркнула и проговорила:
– Я получила письмо. Именно поэтому я и велела выкрасить это здание.
Подойдя к столу, женщина перегнулась через его крышку и смерила девушку долгим, прищуренным взглядом. Вскоре на ее грубом лице появилась гримаса недовольства, и Брайди поздравила себя с тем, что ее собственному свирепому взгляду далеко до только что мелькнувшего на лице вдовы Спайви.
Выпрямившись, миссис Рут Спайви покачала головой.
– О, Боже, – только и сказала она.
