Текст книги "Мой механический роман"

Автор книги: Фэролл Алексин Фолмут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Готова.

Я наношу удар по мячу, целясь в правый верхний угол, и он, как я и предполагал, беспрепятственно ударяется о сетку. Бель пытается поймать его, но в итоге ей все равно остается лишь смотреть, как мяч летит над ее головой.

– Ну, – оправдывается она, – ты ведь уже играл в эту игру, верно?

– Раз или два приходилось.

– А я-то думала, ты будешь снисходительнее к новичку.

– Зачем это? – Я пожимаю плечами. – Ты, например, меня никогда не жалела.

– Верно подмечено. – Бель снова убирает волосы с лица; на ее щеках играет румянец. – Значит, мы должны друг другу мир во всем мире?

Я закатываю глаза.

– Пошли уже, Бельканто, – говорю я, – нам еще ворота надо убрать.

* * *

В конце концов мы покупаем по мороженому и обсуждаем возможность терраформирования Марса. Я считаю, что это вполне реально; она же думает, что нам вообще не стоит ничего менять. И скорее всего, мы оба правы.

Потом у нее пищит телефон, и она залипает в нем. Я вспоминаю, что у меня тоже висит пара непрочитанных от Дэша.

Дэш: Мама говорит, что ты должен прийти к нам на ужин.

Дэш: Наверное, она думает, что ты какой-то грустный сиротка.

Дэш: Или снова закажешь доставку?

Дэш: Если да, то обязательно возьми дополнительную порцию самосов.

Дэш: Я могу внезапно нагрянуть к тебе.

– Хочешь заехать ко мне и захватить тот вращающийся накопитель, который я сделала? – спрашивает Бель, поднимая на меня глаза, пока я печатаю Дэшу сообщение. – Мы можем поработать над ним еще, если, конечно, твои родители не против.

– О, их нет, – сообщаю я, отвечая Дэшу, что просто куплю тайской еды и продолжу работу в лаборатории. Но вдруг краем глаза замечаю, что Бель нахмурилась.

– Их нет дома?

– Они в Женеве, – поясняю, отрываясь от телефона. – Я лечу туда с бабушкой и дедушкой позже, чтобы провести с ними остаток каникул. Мне просто хотелось немного поработать над ботом, вот я и задержался.

Отец почти всегда поддерживает мои решения позаниматься учебой дополнительно, когда они с мамой путешествуют; по его мнению, каждый упущенный день каникул – это еще один шанс для кого-то превзойти меня. К тому же он просто ненавидит собаку бабушки (что бы между ним и Латке ни происходило, судя по всему, это взаимно).

– О, – внезапно понимаю я намек. – Если хочешь, можем просто пойти ко мне. У меня дома целая куча материалов, не хуже, чем в лаборатории.

И лишь через несколько секунд до меня доходит, что я только что предложил Бель поехать ко мне после того, как сообщил, что дома моих родителей нет.

Поспешно даю задний ход.

– Я просто хотел сказать, что…

– Ну, нам все равно нужно забрать механизм, – отвечает она, и ее щеки слегка краснеют. – Может, сначала все же ко мне? Раз уж моя машина осталась на парковке.

– Конечно, – киваю я, прочищая горло. – Давай.

В машине Бель ничего не говорит, а лишь самозабвенно подпевает музыке, пока мы едем к ее дому (я разрешил ей поиграть в диджея, и она, к счастью, справляется с этой задачей намного лучше, чем Дэш, хотя песни Тейлор Свифт звучат немного чаще, чем мне того хотелось бы). Она живет в одном из тех многоквартирных домов с садиками во дворе, чего, кажется, стесняется. Но лично я нахожу его довольно симпатичным, и когда она открывает дверь, картина дополняется сиянием гирлянд и запахом еды.

– О, черт возьми, нет! – досадует Бель, когда я натыкаюсь на ее спину. – Что ты здесь делаешь?

– Изабель, пожалуйста, – раздается женский голос, – следи за языком!

– Я тоже рад тебя видеть, – отзывается парень примерно моего роста, правда, его грудь раза в два шире моей. – Вот черт, – смеется он, увидев меня. – А это кто, Ибб?

– Люк, – стонет Бель, – это Тео. Пожалуйста, веди себя нормально…

– Это теперь твоя фишка? – спрашивает Люк, с сомнением глядя на меня. – Вот чем ты теперь увлекаешься? И за этим ходишь в свою частную школу?

– Я Габриэль, – представляется худощавый парень слева, который отрывается от чтения книги с надписью «Квантовая гравитация» на обложке и встает, чтобы пожать мне руку. – Тео, говоришь?

– О боже, нет, прекрати… Это Гейб, – произносит Бель, проскальзывая между нами, чтобы оттолкнуть руку своего брата. – И Люк, пожалуйста, заткнись…

– Очень хорошо, что ты к нам присоединилась, Изабель, – говорит измученная на вид женщина, появляясь из кухни, в толстовке с надписью «Дартмутская мама». Судя по всему, это мама Бель.

Она довольно молода – не так, как моя собственная мать, однако она явно моложе моего отца, – у нее круглое лицо и разные глаза. Откуда у Бель такая улыбка, становится понятно сразу же.

– Здравствуй, добро пожаловать в наш дом… Лукас, немедленно убери свои руки!

Женщина исчезает на кухне, а сама Бель бросает на меня панический взгляд.

– Мне так жаль, – извиняется она. – Я совершенно не понимаю, что здесь делает Люк, он ведь даже не живет здесь…

– И, безусловно, наш отец его не кормит, – усмехается Гейб, устроившийся на диване.

– …так, ладно… В любом случае ты не должен…

– Тео, тебе нравится лумпия? – спрашивает мама Бель, снова материализуясь в дверном проеме.

– Эм… да? – произношу я, слегка ошеломленный, но в хорошем смысле.

Я не совсем понимаю, что такое лумпия, вроде бы это такие маленькие филиппинские яичные рулетики.

– Хорошо, тогда сейчас приготовлю, – отвечает мама Бель, и я впадаю в панику.

– О, нет, подождите, не стоит…

– Слишком поздно, – стонет Бель. – Теперь ты здесь почти живешь.

– Мне действительно не хочется причинять вам неудобства, миссис…

– Да не беспокойся, – шепчет Бель, хватая меня за руку и выдергивая из гостиной в коридор. – Ей нужно всего лишь поджарить их.

Из кухни тут же доносится запах жарящегося чеснока. Знаю, я должен чувствовать себя виноватым за то, что причинил маме Бель неудобства, но домашняя еда всегда пахнет так аппетитно.

– Тебе придется съесть все, что она поставит перед тобой, – вздыхает Бель, ведя меня к двери слева, за которой, как я с ужасом понимаю, находится ее спальня. – Так уж устроены филиппинские мамы.

Она включает свет, и я замираю в дверном проеме, рассматривая обстановку. Не знаю, чего я ожидал, но это явно больше, чем возможно воспринять за один раз; я имею в виду, здесь присутствуют не только привычные всем вещи (стол, кровать, комод, окно), но и множество других – необычных, как, например, бумажные фонарики в углу. Пока Бель торопливо запихивает грязные вещи под кровать, я обращаю внимание на стены, разглядываю уже виденный мной в «Инстаграме» арт-принт и стараюсь не сильно глазеть на незнакомые мне по фотографиям.

– Все в порядке. Еврейские мамы ведут себя точно так же, – уверяю я, умалчивая о том, что мой желудок уже начинает урчать. То мороженое было очень давно. – И уж поверь, мексиканские бабушки тоже, – добавляю я, поворачиваясь к ней.

– Ты еврей? – удивленно спрашивает Бель.

Она выглядит немного запыхавшейся после поспешной попытки навести порядок в своей комнате.

– Моя мама…

– Эй, – окликает Люк, старший брат Бель, врываясь в ее комнату, – мама хочет знать, ест ли он мясо.

Я тут же разворачиваюсь лицом к нему.

– Он стоит прямо тут, – парирует Бель, жестом указывая на меня. – Можешь сам его спросить.

Люк бросает на меня скептический взгляд.

– Ты, типа, увлекаешься парусным спортом, да?

– Нет, – говорю я.

– Значит, туфли-лодочки – это просто обувь?

– Боже, – охает Бель, выглядя ужасно смущенной, хотя я нахожу эту шутку весьма забавной. – Ты можешь уже отвалить, Люк? Он просто зашел взять кое-что для робототехники.

– О, а ты уже рассказала об этом клубе маме? – интересуется Люк.

– Подожди, она что, не знает? – перебиваю я, оборачиваясь к Бель, и она морщится.

– Я просто… мне не нужно, чтобы в мои дела совали нос, ясно? Включая тебя, Люк, – рычит она, проносясь мимо меня, чтобы вытолкать брата из комнаты.

Люк послушно отступает, позволяя вывести себя за порог, но затем резко вытягивает руку, чтобы распахнуть дверь шире.

– Никаких закрытых дверей, – предупреждает он, тыча в меня пальцем, и уходит.

Я оглядываюсь на Бель, которая падает на кровать и накрывает лицо подушкой.

– Клянусь, – выдыхает она, ее голос звучит приглушенно под толщей ткани, – я ничего этого не планировала.

Никто в здравом уме не станет устраивать подобное специально, это и так ясно.

– Да все в порядке, чудила, – заверяю я ее, пользуясь возможностью осмотреть ее комнату свободно – с намного большим любопытством, чем мне хотелось бы признавать. – Крутая вещица, – замечаю я, наклоняясь, чтобы рассмотреть ее стол получше. – Это что, старая швейная машинка?

Она убирает подушку с лица и внимательно смотрит на меня.

– Ага, – недоверчиво произносит она, как будто не уверена в моей реакции.

– Выглядит потрясно.

Я с легкой улыбкой подхожу к ее комоду. Все ручки на нем разные. Должно быть, она специально заменила каждую из них по отдельности.

– Мне нравится вот эта, – замечаю я, дотрагиваясь пальцем до латунной ручки с изображением птицы.

– Мне тоже. – Ее голос становится тише. – Это моя самая любимая.

На комоде хранится ее коллекция украшений. Ожерелья, некоторые из них мне уже знакомы, развешаны на ветвях проволочного дерева.

– Его ты тоже сделала сама?

– Ага.

– Скажи, а все это… ради забавы или…

– Да, в основном. – Я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, но теперь ее речь кажется мне сбивчивой. – Наверное, я немного неугомонная. Мне нравится, когда руки заняты.

И это правда: я сам видел, как она постоянно что-то мастерит, собирает, рисует. Возится со всем подряд.

– По-моему, в этом есть смысл.

Ее полки сделаны так, что кажется, будто книги парят прямо в воздухе. Все в этой комнате – фрагменты Бель, вплоть до обложек на книгах. И я с уверенностью могу сказать, что некоторые из них она сделала сама; мне попадались на глаза ее эскизы, так что без труда можно узнать стиль.

– Это так странно, – делится она. – Ты будто смотришь прямо на меня сейчас.

Я оборачиваюсь через плечо и вижу, что она следит за мной, слегка сдвинув брови.

– Я и раньше на тебя смотрел.

– Да, но не так… – Она запинается и отводит взгляд. – Сейчас как-то по-другому.

И я понимаю, что она имеет в виду. Моя комната не представляет собой ничего индивидуального – по сути, это просто страница из интерьерного каталога, – но ее комната похожа на настоящий музей, посвященный ее личности.

– Я могу перестать любопытствовать, – заверяю я, отходя от полок, потому что, разглядывая принадлежащие ей вещи так пристально, чувствую себя немного навязчивым.

Не уверен, что хотел бы, чтобы она узнала, сколько у меня графических романов «Песчаного человека» или то, что у меня до сих пор на стене висит календарь «Лос-Анджелес Гэлакси», который я повесил, когда мне было двенадцать.

– Так где…

Она торопливо кивает, с облегчением предвкушая более обезличенную тему, и открывает верхний ящик своего стола.

– Он тут, – говорит она, доставая сделанный ею вращающийся накопитель. – Можешь взять его и бежать отсюда. Если хочешь, конечно.

Я протягиваю руку, чтобы взять накопитель, и замечаю, что она избегает моего взгляда. Сбегать я, естественно, никуда не собираюсь, поэтому просто сажусь на кровать рядом с Бель.

– Почему ты не расскажешь маме о робототехнике?

Она прижимает подушку к груди, недовольно морщась.

– Не знаю. Наверное, я просто хочу, чтобы она осталась моей.

– А если ты о ней расскажешь, то она перестанет быть твоей?

– Не знаю. Возможно.

Я вижу, что Бель ждет моей реакции, поэтому перестаю искать ее взгляд.

– Насчет твоих документов в колледж… – начинаю я, и Бель стонет в голос, бросая в меня подушку.

– Тео, не начинай…

– Поступай на машиностроительный.

Я бросаю подушку обратно, и Бель не успевает отбить ее. Та падает на пол, а Бель изумленно таращится на меня во все глаза.

– Что? Тео, ты…

– Ты в этом хороша. – На этот раз я внимательно смотрю на нее, когда произношу эти слова. – Ты прирожденный инженер.

Бель ничего не отвечает мне.

– В робототехнике ты даже лучше, чем в футболе, – серьезным тоном продолжаю, и она заливисто смеется.

Я поднимаю подушку с пола и протягиваю ее Бель, ожидая реакции.

– Тео, – произносит она и, кажется, вот-вот начнет оправдываться. Это я, как правило, вообще не принимаю за ответ.

– Бель, послушай меня. У тебя хорошо получается, – повторяю я, и она отворачивается, как будто не верит моим словам. Или, быть может, боится поверить. – Ты не обязана верить мне на слово – как и не обязана заниматься этим всю оставшуюся жизнь, – но ты должна попробовать. Я не понимаю, почему ты не хочешь просто попытаться. Если тебе нужен кто-то, кто подтолкнет, то вот он я – толкаю тебя. – И я пихаю ее в плечо в качестве доказательства. – Ведь есть еще время до первого января, так?

Бель стискивает подушку крепче и качает головой.

– Но я могу и не поступить.

– И что? Если ты не попытаешься, то точно никуда не поступишь.

Она молчит, и я продолжаю.

– Я поступил в МТИ досрочно, – делюсь новостью, и Бель удивленно моргает. – Я узнал об этом только на прошлой неделе. И это вуз моей мечты.

Когда наконец говорю это вслух, с меня будто бы спадает неподъемный груз.

– И это очень вовремя, потому что теперь я могу полностью сосредоточиться на экзаменах и робототехнике.

– Подожди, – перебивает она с широко раскрытыми глазами, – ты поступил и никому ничего не сказал?

– Ну… – Я пожимаю плечами. – Кай тоже подал туда документы, а ты его знаешь. Если бы он узнал, что меня уже приняли, то переживал бы по этому поводу еще больше.

Бель снова качает головой.

– И все же, Тео, это потрясающе… В смысле, поздравляю, это…

– Я пытаюсь сказать, что ты тоже можешь подать туда документы, – перебиваю я, и она хмурится.

– Ты хочешь, чтобы я соревновалась с Каем за место?

– Кто сказал, что это соревнование? Наверняка они берут и девушек.

На этот раз ее смех звучит мелодично и чарующе.

– А, ну да. Я же девчонка, ты это хочешь сказать, да?

Не совсем понимаю, что она имеет в виду, поэтому просто пропускаю вопрос мимо ушей.

– Подумай обо всех Ричардсонах, которым ты можешь утереть нос, если поступишь, – добавляю я, надеясь, что хотя бы это ее соблазнит.

– Тебе легко говорить. – Бель толкает меня плечом, устраиваясь так, чтобы мы оказались бок о бок на ее кровати. – Знаешь, сколько еще таких Ричардсонов в мире? – вздыхает она.

– А знаешь, на сколько Ричардсонов станет меньше, если будет больше Бель? – возражаю я.

Она поворачивается ко мне, и я смотрю ей прямо в глаза и внезапно всем телом осознаю, насколько близко Бель ко мне находится. Я ощущаю запах ее розового шампуня и то, какая у этой комнаты особенная энергетика, и впервые позволяю себе подумать, как сильно хочу притянуть эту девушку ближе к себе. Бель поднимает подбородок, делает крошечное глотательное движение, и мне кажется, она знает, о чем я сейчас думаю.

Быть может, она думает о том же самом.

Я протягиваю руку, чтобы убрать волосы с ее плеча и заправить их ей за ухо. И вижу, как Бель расслабляется, как учащается ее пульс.

– Пойдем со мной, – говорю я.

Она прикусывает губу, прежде чем ответить.

– Куда?

– В Кембридж. В МТИ.

– А, – выдыхает она, и я понимаю: момент испорчен.

– Мне просто кажется, что ты зря растратишь, Бель, весь этот талант, если…

– ИББ! – кричит ее брат из коридора, и Бель вскакивает на ноги. – МАМА ХОЧЕТ, ЧТОБЫ ТЫ НАКРЫЛА НА СТОЛ!

– ХОРОШО! – рычит она в ответ, а потом морщится, вспомнив, что я сижу слишком близко и могу оглохнуть. – Извини…

– Все в порядке, но, Бель…

– Я сделаю это. – Она слабо улыбается и беспомощно пожимает плечами. – Если у меня получится получить рекомендательные письма на следующей неделе, то я подам туда документы, обещаю.

– Правда подашь?

– Ну, раз уж ты так мило меня попросил…

– ИЗАБЕЛЬ!

Она со вздохом слезает с кровати и смотрит на меня.

– Надеюсь, ты голоден, – говорит она, – потому что мама точно запихнет в тебя все, что найдется в этом доме.

Решаю умолчать, что вообще-то именно этого мне сейчас и хочется.

– Я не против перекусить, – соглашаюсь я, позволяя Бель увлечь меня в гостиную.

11. Результаты

Бель

Иногда я все еще перечитываю то письмо. Я знаю, мне следует или заархивировать его, или уже удалить с концами, как я делаю буквально со всем, что осмеливается появиться в моем почтовом ящике, но это я никак не могу выбросить из головы.

Уважаемая Изабель Майер,

Мы получили ваше заявление на поступление в Массачусетский технологический институт.

Офигеть. Святые шестеренки. Матерь божья.

Я сделала это. Я подала документы в вуз – в МТИ.

Это далось мне нелегко; кстати, никому не советую затягивать с поступлением так, как это сделала я. Мисс Восс была счастлива, что я наконец-то решилась, а у моего школьного консультанта, похоже, гора с плеч свалилась, оттого что я не собираюсь единолично обрушивать школьный индекс поступающих в вузы, однако Мак… Он был не слишком доволен подачей документов только на зимних каникулах.

Тем не менее я сделала это.

Едва Тео поговорил со мной, как эссе просто вылетело из меня само собой. «Расскажите о чем-то, что изменило ваше мировоззрение». Да легко. Я написала о робототехнике. О региональных соревнованиях и о Данте. О том, что я всегда чувствовала, что машиностроение – это для мальчиков, или, по крайней мере, для тех, кто любит математику, или буквально для всех, кроме меня, пока не поняла, что эти условности существуют только тогда, когда мы их придерживаемся. Потому что, возможно, я права, и в мире существует множество стереотипов и ограничений, которые мешают нашим увлечениям, но прав и Тео: смириться с ними так же глупо, как и позволить управлять своей жизнью. Ведь это моя жизнь, правда? Робототехника помогла мне понять, что я могу найти свое место в ней, или, что еще лучше, – создать его сама. Конечно, я использовала более красивые слова, но в общих чертах суть такова.

Несмотря на откладывание в самый долгий ящик, над своим заявлением я постаралась даже больше, чем ожидала. Даже Джейми впечатлилась.

– Я была полностью уверена, что ты так и не подашь никуда документы, – высказалась она, что, честно говоря, было вполне справедливо. – Без обид.

– А я-то думала, что безнравственный вечер, полный драм и углеводов, сделает тебя более очаровательной, чем обычно, – заметила я тогда, махнув рукой в сторону мыльной оперы, которую мы смотрели на нетфликсе.

– Что? Я же сказала, не обижайся, – напомнила она, прежде чем украсть из моей миски еще одну ложку мороженого.

И теперь, после каникул, когда снова начались занятия в школе, все закрутилось по новой. Нам нужно готовиться к выпускным экзаменам, тестам на подготовительных курсах и национальным соревнованиям одновременно. Несмотря на то, что до них, кажется, еще целая вечность, время летит практически незаметно. Я в такой запаре, что, когда Джейми и Лора появляются передо мной с кексами, приходится переспросить, по какому это поводу.

– Шутишь? – уточняет Джейми, и тут я внезапно осознаю, что в руках она держит воздушный шарик.

– Подожди, у тебя что, день рождения? – вклинивается Тео, который в этот момент случайно проходит с Дэшем мимо нас, и я вспоминаю, что сегодня мне исполняется восемнадцать. Словно персонаж какого-то ситкома, он преувеличенно резко замирает на месте. – Почему ты ничего не сказала?

Джейми бросает на меня взгляд, который говорит, что она обязательно напишет мне по этому поводу позже.

– Это не такое уж и важное событие, – слабо возражаю я, однако Тео с отвращением качает головой.

– Ты хуже всех, Бельканто. Придется нам что-то с этим сделать, – говорит он, и Дэш с энтузиазмом кивает в знак согласия.

– Я закажу доставку самосов в отдел робототехники, – заявляет он. – Устроим вечеринку, пока облегчаем конструкцию Седьмого. (На данный момент нам всем уже лень называть Седьмой Круг его полным именем.)

– Ты просто хочешь самосов! – в один голос отвечаем мы с Тео, а потом обмениваемся взглядами.

В последнее время мы с ним часто видимся. Мы собираем бота вместе, и к тому же он случайно перезнакомился со всей моей семьей, за исключением папы. Я уж думала, что теперь Тео больше никогда не захочет со мной разговаривать (по понятным причинам), но даже когда мама заставила нас всех помолиться перед ужином (что было весьма неловко), он безо всяких комментариев осенил себя крестным знамением.

– Я думала, ты еврей? – прошептала я после молитвы, и Тео бросил на меня удивленный взгляд.

– Я же сказал, что моя бабушка мексиканка, – прошептал он. – Думаешь, на свете еще существуют бабушки-мексиканки, которые не являются агрессивными католичками?

К нему потеплел даже Люк – совсем чуть-чуть. Когда я сказала, что Тео поступил в Массачусетский технологический, Гейб и мама были совершенно покорены – в качестве «награды» мама даже положила Тео дополнительную порцию еды, хотя, судя по тому, каким сытым он выглядел к этому моменту, это было скорее наказанием. Однако с Люком все их разговоры свелись к одной теме – автомобили.

– Вау! – воскликнул Тео, когда мы спустились в гараж. Люк настоял на том, чтобы именно он отвез меня обратно на школьную парковку, хотя я сама с удовольствием бы заставила Тео еще раз переслушать песню «Shake It Off» (кажется, на второй раз он уже подпевал). – Классные диски.

– Изготовлены на заказ, – незамедлительно отозвался Люк.

– А еще мне нравятся твои зеркала, – заметил Тео, после чего брат пустился в долгий и восторженный монолог о том, как трудно было их раздобыть и как он впечатлен тем, что Тео увидел хромированные вставки.

В тот момент я даже прикусила язык, чтобы не ляпнуть что-нибудь банальное, вроде «Тео очень хорошо подмечает детали», несмотря на то, что это действительно так.

В общем, с того ужина я вижу Тео почти каждый день. Однако, как постоянно напоминаю Джейми, мы с ним просто друзья.

По крайней мере, я так думаю.

– Бель, – говорит мне Тео, отводя в сторону, когда мы разбредаемся по классу. В моих руках все еще такое количество кексов, какое мне никогда не съесть, однако на время я забываю о них. – Просто хочу сказать, что мы обязательно должны что-нибудь организовать. То есть я. Я должен. – Он говорит таким тихим и серьезным голосом, что мне приходится сдержать улыбку.

– Например, покорить мир с помощью роботов?

– Да нет, я не о роботах.

Он ерошит свои волосы, и – о, нет-нет-нет! – они выглядят такими мягкими.

– И что же ты предлагаешь?

– Не знаю. Дай мне подумать немного. – Он рассеянно смотрит на меня. – А почему ты никому не сказала, что у тебя сегодня день рождения?

Потому что тогда мне бы пришлось признать факт, что мне уже восемнадцать.

– Ох, – произносит он, увидев выражение моего лица. – Ну, ладно, поговорим позже. И кстати, с днем рождения! – поздравляет он, с улыбкой убегая прочь, и – о, нет-нет-нет! – теперь я точно в него втрескалась.

* * *

Нилам – кто бы мог подумать? – оказывается не в восторге от празднования моего дня рождения.

– Ты не могла бы убрать это? – спрашивает она, отмахиваясь от моего шарика. – Некоторые из нас пытаются работать.

– Да, а некоторые из нас пытаются поесть, – говорит Дэш, отодвигая инструменты Нилам от своего контейнера с картошкой карри.

– Почему ты вообще здесь ешь? – недовольно бросает она. – Иди лучше закрути несколько винтов.

Дэш закатывает глаза.

– Да, моя королева, – отзывается он, прихватывая со стола коробку с самосами.

– Бель, – зовет Тео. – Могу я узнать твое мнение?

– А? Да, конечно.

Я поворачиваюсь, чтобы проследовать за ним, но все равно успеваю поймать взгляд Нилам. Разумеется, она, как обычно, решила, что мы с Тео флиртуем вместо того, чтобы заниматься делами.

– Что такое? – спрашиваю я, когда он садится за стол с нашим роботом, которого мы временно решили называть Таносом, пока не придумаем менее банальное имя.

– Я тут подумал, мы могли бы сделать ему какую-нибудь защиту, – излагает он. – Пусть наше оружие будет тогда не таким мощным, зато мы сможем эффективно применять оружие вражеского бота против него самого. Мы же не единственные, чья кинетическая энергия может обратиться во вред нам.

Слава богу, на уроках мы уже проходили крутящий момент.

– Ты говоришь о чем-то вроде… брони? – уточняю я.

– Я подумал, что было бы здорово использовать полиуретан или типа того, – продолжает он. – А под ним мы могли бы проложить какой-нибудь сверхлегкий металл, например, титан.

– Чтобы вражеское оружие получало повреждения, прорезая наш пластик, да?

– Именно. Я просто не уверен, как совместить его с металлом.

– Можно сделать накладки. Шестиугольной формы, как в пчелином улье, – предлагаю я, немного подумав. – И наклеить его на металл, как соты.

– Да, идеально, – энергично кивает Тео. – Но я никогда не работал с пластиком, а Мак не знает, как…

– Мой отец умеет работать с пластиком, – выпаливаю я, не подумав, и тут же жалею об этом.

Тео поднимает на меня глаза и, вероятно, понимает по моему лицу, что что-то пошло не так.

– Выйдем? – спрашивает он. – На минутку.

Уж не знаю, действительно ли мы так всем интересны, или просто выбрали удачный момент, но, когда выскальзываем из класса, нас провожают глазами все. Нилам бросает взгляд на Эммета, который сразу же делает вид, что очень, очень увлечен тем, что держит в руках.

– Ты в порядке? – спрашивает Тео, когда мы выходим на улицу, и я вспоминаю, что он-то уже давно привык, что за ним все время наблюдают. Кажется, этот парень всегда чувствует себя комфортно в окружении зрителей.

– Да. Конечно.

– Неправда. – Он смотрит на меня, задумчиво водя большим пальцем по губам. – Можешь считать меня сумасшедшим, но то, что ты «забыла» о своем дне рождения, а теперь при упоминании об отце у тебя появилось такое выражение, что мне кажется, будто это как-то связано. Он что, тебя не поздравил, да?

Нет, отец не забыл. Он никогда не забывает о моем дне рождения, хоть я и чувствую себя виноватой за то, что, судя по первой догадке Тео, с его родителем подобное случалось.

– Да нет, просто… – Я сглатываю. – Просто мне уже восемнадцать.

– Ну и что? Мне тоже, – парирует он. – Мой день рождения был в ноябре. Теперь мы можем вместе ходить голосовать.

Тео, конечно, шутит, чтобы поддержать разговор, но теперь, когда он внимательно меня слушает, я понимаю, что действительно хочу поговорить об этом.

– Мне восемнадцать, я теперь совершеннолетняя, – объясняю я. – И… могу выбирать, где жить.

– О. – Тео озадаченно моргает. – Об этом я не подумал. Хочешь сказать, что ты не хочешь…

– Нет-нет, я определенно хочу остаться жить с мамой. – Я прочищаю горло. – Просто раньше мне не приходилось выбирать. А теперь… приходится.

Он медленно кивает.

– И ты думаешь, что твой отец ждет…

– Нет-нет. – Я морщусь. – Это тупо, знаю. Я просто подумала о том, что на самом деле дела обстоят гораздо хуже и что теперь все зависит от меня.

– Я понял. – Тео смотрит на меня взглядом Супермена, спасающего мир. – Так, что мы будем с этим делать?

– Что? Да ничего мы не будем с этим делать, – смеюсь я. – Не каждая проблема должна иметь мгновенное решение, Тео.

Он слегка вздыхает.

– Я знаю, но…

– Но нам нужна помощь моего отца.

Я не так много знаю о полиуретанах, и уж точно я понятия не имею, как придавать им определенную форму.

– Я почти уверена, что ячеистая конструкция – наш лучший вариант, но если говорить о выборе материала…

– Давай я поеду с тобой? – предлагает Тео, и я растерянно моргаю.

– Куда? К моему отцу?

– Да. Это ведь наше общее дело, верно? И ты обещала, – напоминает он мне.

– Я обещала познакомить тебя со своим отцом?

– Нет, – смеется он. – Ты обещала стать командным игроком.

И хотя Тео говорит о робототехнике, сейчас мне кажется, будто таким образом он пытается сказать мне, что играет на моей стороне.

– Ладно, – соглашаюсь я и поднимаю глаза. – Значит, вот что мы будем делать на мой день рождения?

– А у тебя есть другие идеи, чем заняться? – спрашивает он, поднимая бровь.

И я действительно ничего не могу придумать. Конечно, часть меня считает, что было бы очень неплохо, если бы он сделал что-то более… ну, знаете… ожидаемое. Потому что хоть я и думаю, что мы просто друзья, но… вдруг это не так? Если бы он сделал что-то, касающееся только нас двоих, а не команды, то это убедило бы меня в том, что ничего я не выдумываю или что мои чувства в какой-то мере взаимны – на что остается только тихо надеяться, ведь мы об этом ни разу не говорили.

Но если Тео может игнорировать тот факт, что каждый присутствующий в классе человек сейчас пялится на нас через оконное стекло, то я – не могу. Точнее, у меня не получается игнорировать мысли, как было бы отстойно, если бы они увидели что-то плохое, скажем, ссору или, того хуже, наше расставание. Тогда они окажутся в том же положении, что и я со своими братьями, которым нужно выбирать сторону. И давайте уж начистоту, в отличие от нас, люди в этом классе уже давно приняли сторону Тео. А кому, как не мне, знать, что не бывает ничего вечного?

Так что тихий вечер, проведенный за возней над роботом с Тео, и правда звучит как идеальный вариант. Мило, легко и удобно. А все, что выходит за рамки этого, просто запутает ситуацию еще больше.

– Ну, значит сегодня делаем броню, – резюмирую я и разворачиваюсь, чтобы вернуться обратно в класс.

Тео

– Оказывается, у меня все-таки есть подарок для тебя, – произношу я, когда сажусь в машину Бель, и протягиваю ей маленький бумажный пакет, который лежал у меня в бардачке уже не первый день.

Вообще-то я купил это неделю назад, но все никак не решался подарить. Наверное, день рождения – самый подходящий повод.

– Что это? – спрашивает она, сияя от восторга.

– Снизь свои ожидания, – предупреждаю я, и она бросает на меня заинтересованный взгляд.

– Ладно, – отвечает Бель насмешливым голосом, – я просто…

И тут она замирает.

– Тео…

– Я же сказал, что это ерунда. Если тебе не нравится…

– Мне очень нравится. – Она поднимает на меня глаза, и мне с трудом удается сглотнуть. – Спасибо тебе, – шепчет она.

Это всего лишь маленькая ручка для выдвижного ящика – ничего особенного и, честно говоря, для подарка на день рождения это не слишком впечатляюще, но я наткнулся на нее в антикварном магазине, когда мама искала на Мелроуз какое-то очень специфическое винтажное платье, и не мог не купить.

– Просто подумал, она хорошо подойдет к той птичьей ручке, – объясняю я. – Хотя, наверное, пернатых уже многовато, а?

Я ведь до сих пор ничего не знаю о… чем бы это ни было для нее.

– Нет-нет, птиц всегда должно быть две. – Бель улыбается. – Птицы одного полета, а?

И уже не в первый раз у меня возникает ощущение, что если я наклонюсь ближе, то меня притянет к ней словно магнитом. Будто я попал в некое гравитационное поле, в котором все просто и волшебным образом сочетается. Но поскольку мы собираемся в дом ее отца, и я не уверен, что произойдет, если я позволю затянуть себя в эту черную дыру возможной катастрофы, которой все это может обернуться, я просто улыбаюсь и киваю. Бель кивает и улыбается в ответ, и мы оба переводим взгляд на дорогу, когда она заводит двигатель.