Текст книги "Опасные намерения"
Автор книги: Ферн Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Вернувшись к себе в комнату, он долго мерил ее шагами вдоль и поперек. Все не могло так продолжаться. Господи, как посмотрела на него Энни! Нет, он обязательно должен наладить с ней отношения. Проблема состояла в том, что он не знал, как это сделать. А в тех случаях, когда Пит не знал, как поступить, он обращался к Лео. Спустя полчаса он выложил все дяде по телефону.
– Я не знаю, как поступить. Вы можете мне что-нибудь посоветовать? – спросил он с надеждой.
– Да, у меня есть идея, Питер. Дай мне полчаса. Я хочу знать одно, сможешь ли ты и твоя приятельница на несколько дней освободиться от занятий?
– У нее проблем не возникнет, а у меня… Пожалуй, я смогу вырваться дня на четыре.
– Неплохо, но лучше бы на пять. Ладно, я перезвоню через полчаса.
Минут сорок Пит расхаживал по комнате и | сорвал трубку, не дождавшись пока стихнет первый звонок.
– Да?
– Я все уладил. Забирай девушку, лови такси и отправляйся в аэропорт. Полетите в Париж чартерным рейсом. Пилот будет ждать, он в курсе. Отель заказан. Иногда приходится действовать, не раздумывая. Я рад, что могу помочь. Думаю, вам обоим стоит немного развеяться.
– В Париж? Во Францию?
– Я знаю только один город под названием Париж. Желаю приятно провести время, мой мальчик.
– Да, сэр, разумеется, – с жаром откликнулся Пит, но на том конце провода уже повесили трубку.
В Париж! Во Францию с Энни! Он в восторге выбросил кулак вверх. Паковать чемодан или нет? Да зачем? У него ведь есть чековая книжка, которой он до сих пор ни разу не воспользовался. Все, что потребуется, он купит в Париже.
Через пятнадцать минут Пит осторожно прикрыл за собой дверь аудитории, на цыпочках подошел к сидевшей за столом Энни и шепнул ей на ухо:
– Выйди со мной. Прямо сейчас.
Энни молча собрала книги и вместе с ним направилась к выходу. Только у самых дверей она испуганно спросила:
– Что случилось?
– Не задавай никаких вопросов и иди за мной. Ничего не случилось, и это все, что тебе пока нужно знать.
Через двадцать минут, когда они неслись на машине в аэропорт, Энни воскликнула:
– Я правильно тебя поняла? Мы летим в Париж? Во Францию? Не верю. По-моему, ты сошел с ума.
– Разве ты никогда не совершала безрассудных поступков?
– Лет в восемь я, кажется, мечтала побывать в Париже.
– Тогда тебе повезло. Несколько часов, и мы там.
– Боже, но у меня нет ни одежды, ни даже зубной щетки.
Пит вытащил из кармана чековую книжку и потряс ею в воздухе, несказанно поразив Энни.
– Держу пари, на борту подадут шампанское и икру, а потом покажут фильм, – заверил он ее. – Мы оба переутомлены и нуждаемся в разрядке. Поездка в Париж это то, что нужно.
– Хорошо быть богатеньким. И сколько все это стоит?
– Понятия не имею. Знаю только, что Лео щедр, но никогда не позволяет себе безрассудства. Полагаю, что это его подарок к окончанию университета. Здорово, да?
– У меня нет слов, – сказала ему Энни уже в самолете, окинув взглядом пустой салон и двух стюардесс, готовых выполнить любое ее пожелание. – Постой, я не могу лететь, потому что у меня нет с собой паспорта, – вдруг вспомнила она. На глазах у нее появились слезы.
– А это что? – Пит протянул Энни ее паспорт. – Перед отъездом я забежал к тебе в комнату и попросил твою соседку найти его.
– Знаешь, я знала, что когда-нибудь… И вот этот день наступил, – проговорила она, сама не своя от счастья. – Великолепно, Пит! И сколько мы там пробудем?
– Три-четыре дня. Можно и больше, если захочешь.
– А как я должна расплачиваться за все это? – спросила она, помедлив. – Только не делай такие непонимающие глаза.
– Если ты спрашиваешь, будем ли мы спать вместе, то мой ответ «нет». Я догадываюсь, что ты с кем-то встречаешься. У меня постоянной девушки нет, поэтому давай просто наслаждаться обществом друг друга. Не могу представить, с кем бы я еще захотел слетать в Париж. Мы прекрасно проведем время.
– Уж я-то возьму свое, потому что знаю, что больше никогда не смогу побывать там. Это путешествие стоит целое состояние.
– Не думай об этом. Повторяю, Лео очень щедр. Иногда люди испытывают необходимость отдавать. Знаешь, я никогда не прикасался к деньгам, которые он присылал мне каждый семестр. Мне нравится зарабатывать самому… Стоп. Деньги, лекции – пошло все к черту. Мы должны развлечься так, чтобы это запомнилось на всю жизнь. Согласна?
– Еще бы. Как я смогу отблагодарить тебя за все?
– Просто улыбайся, Энни, мне больше ничего не нужно.
– Это я обещаю.
– Посмотри-ка, совсем неплохо. – Пит указал на поднос, который принесла стюардесса. – Интересно, как Лео удалось так быстро все организовать?
– Волшебство, – предположила Энни, – плюс большие деньги. Я обожаю это, просто обожаю, – воскликнула она, увидев омара у себя на тарелке. – А икра, какова она на вкус? Хотя, какое это имеет значение? Я в любом случае ее съем.
Пит улыбнулся. Он сам не ожидал, что этот полет подарит ему такое счастье.
В аэропорту их встретил приятель Лео из американского посольства. Они быстро покончили с необходимыми формальностями и отправились в отель.
– Я читал об этом отеле, Энни, – прошептал Пит. – Он принадлежит какому-то египтянину, владельцу сети престижных магазинов в Англии. Максимальная элегантность и комфорт во всем. Номера названы в честь именитых клиентов, вроде Коко Шанель, Марселя Пруста и Эдварда VII. Для нас разработан целый экскурсионный план. Лео все предусмотрел. У него есть факс, он играет с ним, как дитя с любимой игрушкой.
– И каков же наш план? – спросила Энни, оглядывая свой номер. Кругом, куда бы она ни взглянула, были свежие цветы и корзины с великолепными фруктами. В серебряном ведерке охлаждалось шампанское. – Никогда не видела в отелях атласных покрывал, – проронила она изумленно.
– У меня такой же номер, – сказал Пит. – Хочешь, соберем фрукты и шампанское и устроим пикник? Любишь пикники? Минуточку. Итак, у нас запланирована экскурсия в лодке по Сене, а потом цирк. Ты можешь мне не поверить, но я никогда не был в цирке.
– По-моему, ты сейчас как раз в нем, – хихикнула Энни. – Что еще?
– Посещение «Аквариума», мороженое в кафе «Бертильон»; там его свыше трехсот сортов. Потом парк на северо-востоке Парижа с озером и водопадом. Так… Похоже, список бесконечен. Не представляю, как мы все успеем. Энни, у меня есть идея. Давай возьмем напрокат велосипеды и рванем куда-нибудь на поиски приключений. Только сначала съедим по мороженому, потому что Лео обязательно поинтересуется, какие сорта мы пробовали. Мне вообще не нравятся типовые экскурсионные маршруты. Тебе, кажется, тоже. Ну что?
– У меня не совсем подходящая одежда. Заглянем в пару магазинов, о'кей?
Пит рассмеялся.
– Сначала загляни в стенной шкаф. В моем есть все, даже смокинг. Лео обожает смокинги и хорошие туфли.
Энни открыла шкаф и застыла в изумлении.
– Господи, эта одежда стоит безумных денег. Ничего не понимаю. Откуда он узнал мой размер?
– Даже я знаю, что у тебя седьмой. Устраивайся, а я пойду приму душ и переоденусь. Мой номер напротив. Потом спустимся в бар выпить и решим, чем заняться.
– Угу, – промычала Энни, щупая пальцами жакет от Донны Каран.
Превосходный материал! Хорошо бы сделать что-нибудь приятное для дяди Пита. Единственная проблема в том, что человеку, у которого есть все и достаточно денег, чтобы купить еще больше, очень трудно сделать подарок. Она что-нибудь придумает. Не может же она просто принять эту поездку в Париж как дар Божий и не сделать ничего, чтобы показать свою признательность. Позже она обсудит все с Питом.
В течение целых четырех дней Пит пребывал на вершине блаженства. Энни восхищало буквально все вокруг, и он понимал свою подругу – благодаря Лео она получила такие воспоминания, которые будет лелеять всю жизнь. То, что он сам, возможно, окажется в долгу у дяди, его не беспокоило.
Неизлечимый романтик, Пит каждый вечер преподносил Энни рожок с новым сортом мороженого и огромный букет, купленный в цветочной лавке на Елисейских полях. Когда Энни пообещала, что засушит по одному цветку из каждого букета на память, он надулся от гордости.
А потом пришло время прощаться с Парижем. Энни неожиданно заплакала, когда они на велосипедах возвращались с вечерней прогулки. Она продолжала плакать, когда ела банановое мороженое, не успокоилась и тогда, когда Пит скупил у торговца все цветы; тот улыбнулся и назвал их влюбленными ангелочками.
При посадке в самолет она буквально рыдала. Он чувствовал, что у него на глаза тоже наворачиваются слезы.
– Я хочу сказать что-то важное, но не нахожу слов, – проговорила Энни. – Спасибо, Пит… Нет, все равно не смогу объяснить то, что чувствую.
– Все нормально, милая.
Она махнула рукой, подалась вперед… А затем, приоткрыв губы, коснулась кончиком языка его закрытого рта.
И тут он спорол глупость.
– Остановись, а то потом будешь жалеть.
– Ты думаешь?
– Конечно, – ответил Пит хрипло.
– Ну, если ты так к этому относишься, то ладно.
– Я здесь ни при чем. Нельзя делать такие вещи необдуманно. Ты все взвесила? Я хочу сказать, ты уверена, что поступаешь правильно? – Господи, он говорил, как заплесневелый школьный учитель, воспитывающий своего старшего сынка.
– Очень тонкая мысль. А с чего ты взял, что я не обдумала того, что сделала? Впрочем, теперь уже слишком поздно. Ты проворонил свой шанс, Пит Соренсон, и лишил нас обоих воистину достойного завершения путешествия – секса на самолете. Грызи ногти. – Она улыбнулась, но в глазах улыбки не было.
* * *
Энни чувствовала себя оскорбленной. Она шла по коридору к своей комнате, по-детски скрестив пальцы в надежде, что ее соседка на лекциях. Ей надо было принять ванну и подумать. Никогда в жизни она так не уставала. За все эти дни в Париже ей ни разу не удалось нормально выспаться.
К счастью, Марии в комнате не оказалось, а в записке на кухонном столе говорилось, что она уехала до понедельника. Еле держась на ногах, Энни направилась в ванную. Ванна была старой, на массивных неуклюжих ножках, с внешней стороны выкрашенная в ярко-голубой цвет. Унитаз – зеленый, а крохотная раковина – коричневая. Бывший хозяин, очевидно, пытался приспособить здесь зеркало, но у него ничего не получилось, о чем и свидетельствовала отбитая кафельная плитка, в которую пытались вогнать гвозди. Хоть как-то оживлял помещение яркий коврик на полу, чудом гармонировавший с занавеской такой невообразимой расцветки, что перехватывало дыхание.
Наполнив ванну, Энни бухнула в воду чуть ли не полбанки соли. Пена поднялась почти до краев, и она с удовольствием погрузилась в нее. Ох, до чего же хороши и как упоительно дороги были ее парижские туалеты! Она едва не оставила всю новую одежду в отеле, решив, что ее взяли где-то напрокат, но Пит лишь рассмеялся, а потом сам упаковал вещи в два чемодана.
– Да, богатство – это здорово, – промолвила Энни, вдыхая неземной запах гардении. Тальк и ароматизированная соль для ванны являлись ее слабостью, от которой невозможно отказаться.
Энни взяла толстое полотенце и положила его себе под шею. Теперь пришло время обдумать поведение Пита и их совместную поездку. Она потянулась к нему, а он ее оттолкнул. Значит, ее предположения на его счет оказались верными.
За спиной у Пита имелся порядочный жизненный багаж, научивший его пропускать через мельчайшее ситечко каждого человека, прежде чем вступить с ним в какие-то отношения. Энни могла подарить ему свою преданность, любовь без границ и условий, но в глубине души понимала, что в настоящий момент он не сможет дать ей взамен то, в чем нуждается она. Пит сам все прекрасно понимал, и именно это ее больше всего беспокоило. Неужели он так и не догадался, что она любит его всем сердцем? «Нет», – сказала себе Энни. Единственный способ объяснить все Питу, это взять его за плечи, посмотреть в глаза и сказать: «Пит, я люблю тебя и хочу выйти за тебя замуж». Ему все нужно разжевывать и класть в рот. Впрочем, сейчас для них обоих главное – свобода. Надо подождать. Если им удастся сохранить дружбу и после университета, кто знает, может быть, наступит день, когда Пит сам сделает ей предложение. А до тех пор она должна молчать и воздерживаться от неосторожных фраз и поступков, вносящих в жизнь излишнюю сумятицу.
Сейчас Энни сожалела о многом. Тогда, в самолете, она буквально расстелилась перед Питом. Проклятье! Она так хранила, так лелеяла их дружбу, а потом взяла и все испортила. Потому что сказала себе, что пришло время. Тогда смешанное чувство усталости и счастья внушило ей, что она поступает правильно. Ей, но не Питу. Неужели она собирается прожить всю жизнь на положении его «лучшего друга»? Б-р-р, от самой этой формулировки, как ни крути, веет ущербностью.
Деннис, тот был парнем ненадежным, из тех, с которыми можно переспать, когда хочешь заполучить в постель мужчину, но и только. Интересно, какое выражение появилось бы на лице у Пита, если бы он увидел их с Деннисом? А какие чувства испытала она, когда увидела его с Каролиной Витерс? Энни не нравилось просыпаться с Деннисом, завтракать с ним; это рождало в ее душе дискомфорт. Просто он был человеком такого же склада, как она. Энни говорила, что не выйдет замуж лет до сорока – сначала надо сделать карьеру, и Деннис соглашался с ней. По большому счету, все, что их связывало, это секс раз в неделю. Да, дела обстоят невесело.
И вдруг Энни позволила себе то, что поклялась никогда не делать из-за Пита Соренсона. Она заплакала, вернее, зарыдала. Потом вышла из ванны, завернулась в любимый махровый халат, который родители подарили ей в четырнадцать лет, и нырнула в постель.
Энни думала о Пите, о Барни. Почему он не рассказывал о нем раньше? У нее самой никогда не было такого по-настоящему близкого друга, и именно сейчас ей его страшно не хватало. Человека, к которому ты можешь обратиться за помощью в любое время дня и ночи.
Она не то что бы солгала, когда назвала свое детство обычным и скучным, но… Просто ее родители совсем не походили на родителей Пита. Так много паз она мечтала о том, чтобы их отношения стали более доверительными, но мечты так и остались мечтами. Возможно, у нее просто не хватало времени. Школа, танцкласс, гимнастический зал, ужин в половине восьмого, домашнее задание и фильм по телевизору перед сном. К учебе она уже тогда относилась очень серьезно и по настоянию родителей с одинаковым упорством вгрызалась во все науки, даже в те, к которым никогда не питала интереса.
«Когда-нибудь ты что-то выберешь, Энни, – говорила ей мать. – Единственный способ сделать правильный выбор, это иметь достаточно широкий кругозор и знания». Энни пыталась возразить, что ей нужны друзья, но в ответ получала лишь очередную лекцию о дурных привычках, заблуждениях и тому подобном. Она играла на фортепиано, пела в хоре, штудировала Библию, изучала французский и испанский для начинающих, а к двенадцати годам уже бегло говорила на обоих.
В старшей школе ее ждало почти то же самое: учеба, две временные работы и присмотр за чужими детьми по выходным, чтобы собрать деньги на колледж. Никаких танцев или вечеринок. Грустная история пай-девочки – мишени для насмешек, обремененной широким кругозором, очками на носу и абсолютной неприспособленностью к жизни. В Гарварде Энни встретила Пита – своего первого настоящего друга.
Господи, как она его любит, до сердечной боли. На глаза опять набежали слезы, и Энни вытерла их рукавом. Все-таки школьная закалка многое ей дала: в университете она легко справлялась с учебой сама и первое время помогала Питу. Не то чтобы Питу не хватало способностей, нет; просто он не любил вникать в казавшиеся ему ненужными детали, да и дисциплина хромала. Но теперь он переменился.
Когда-нибудь Пит добьется успеха – Энни знала об этом и благодарила судьбу за то, что в той стремительной карьере, которую он, несомненно, сделает, будет и ее вклад.
– Я хочу, чтобы ты полюбил меня, Пит, – сказала она громко. – Я хочу, чтобы мы всю жизнь оставались вместе. Мне так хочется каждый вечер обсуждать наши дневные дела дома в гостиной, после того как дети улягутся спать. Читать им комиксы по воскресеньям. Ездить на пикники. Я хочу, чтобы нас связывали самые крепкие на свете путы, чтобы мы любили друг друга беззаветно. Мне хочется заботиться о тебе, и чтобы ты отвечал мне тем же. Я хочу семью и много сыновей – маленьких хорошеньких Питов. Если мы когда-нибудь поженимся, второго сына я обязательно назову Барни. Если бы ты любил меня хоть немного, хотя бы наполовину так сильно, как я люблю тебя, моя жизнь стала бы прекрасной, – тихо добавила она, закрывая глаза.
Скоро наступит новый день. Время бежит быстро. Энни Габриэль всегда останется собой и никогда не согласится встать на место, которое отведет ей кто-то другой, например, Пит или его дядя Лео. Она сделает свою жизнь сама.
– Итак, – пробормотала Энни уже в полусне. – Запомни, милочка, ты позволила себе распустить нюни из-за Пита Соренсона в первый и последний раз. Вот так.
* * *
Они сидели на крыльце кампуса вечером после выпускного. Питу не хотелось отпускать Энни. Прощания ужасны. Неважно, что теперь их будет разделять всего час полета на самолете. Он понимал, что учеба закончена и теперь им обоим предстоит окончательно утвердиться в жизни – каждому в своей, и едва сдерживался, чтобы не заплакать.
– У меня есть небольшой подарок для тебя, – сказал он и протянул Энни конверт с двумя пятисотдолларовыми банкнотами. – Это тебе на костюм для судебных заседаний. Ну ты понимаешь, такие строгие костюмы, которые обычно носят женщины-адвокаты. Даже и не пытайся отказываться. Я хочу, чтобы время от времени что-то напоминало тебе обо мне, и поэтому делаю тебе подарок. Ты знаешь, у меня есть сбережения. Я почти не тратил то, что высылал мне Лео. Я могу дать тебе в долг столько, сколько надо, чтобы расплатиться за учебу. Под два процента. Мне-то никаких процентов не нужно, но я тебя знаю. Обещаю, что не стану преследовать тебя с твоими расписками, если ты просрочишь месяц. Они твои, Энни.
– Очень великодушно с твоей стороны, Пит, но я не могу их принять. У меня есть свои принципы. Со мной все будет тип-топ. Если попаду в беду, обращусь к тебе, обещаю. У меня тоже есть подарок для тебя. Совсем небольшой. – Она достала из сумки небольшой бумажный сверток и протянула его Питу.
Он широко улыбнулся.
– Попробую угадать. Карманные часы?
– Тепло, даже горячо. На хорошие часы у меня не хватило денег, и я купила футляр. А часы куплю, когда смогу, о'кей? Я положила в футляр нашу фотографию.
– Я сохраню его, Энни. Он будет всегда при мне, как доска для серфинга. Спасибо.
– Часы тебе придется ждать долго.
– Я терпеливый.
– Вот и хорошо. Сейчас отец собирает мои вещи. Багаж получился просто огромный. Я буду скучать по тебе.
– И я тоже. Но мы ведь останемся друзьями, не так ли?
– Навсегда. Я люблю тебя, Пит Соренсон.
– Я тоже тебя люблю, Энни Габриэль.
– Пока, Пит.
– Пока, Энни.
Пит хотел заплакать и даже сказал себе: «Плачь. Почему бы и нет?», но в этот момент подошел Лео и протянул ему руку. Пит пожал ее.
– Мои поздравления, Питер.
– Спасибо, Лео. Спасибо за все.
– Все еще ненавидишь юриспруденцию?
– Не ненавижу, но и не люблю. Я ею не увлечен, скажем так. Не уверен, что полюбил бы инженерное дело. Что бы я делал с удовольствием, так это бездельничал.
– Ты и еще полмира. Я горжусь тобой, Питер, и даю тебе месяц отдыха. И еще я подумал, что тебе, возможно, захочется увидеть Ориент. – Лео протянул ему авиабилет. – Если захочешь поехать, например, в Австралию, поменяй его в кассах. У нас много дел в Ориенте.
– Выбираю Ориент. Для Австралии я еще не готов, Может быть, когда-нибудь…
– Да, – ответил Лео, и Пит услышал в голосе дяди едва уловимую печаль. – Пошли, Питер. Нам есть что отпраздновать. Все-таки не каждый день мой племянник заканчивает Гарвард. Отличная работа, Питер. Серьезно.
– Куда пойдем праздновать, Лео?
– Выбирай сам. Сегодня твой день.
Глава 5
Пит чувствовал себя совершенно измотанным. Работа была в основном закончена, оставалось только разобраться с бумагами, а это займет около четырех дней. Чем же он станет заниматься по вечерам? Вот вопрос.
Лео уехал по делам. Так уж случилось, что все университетские приятели Пита за последние пять лет успели пережениться и для совместного похода в ночной клуб не годились, а женщины у него не было. Впрочем, в маленькой записной книжечке хватало телефонов, и он знал, что при желании сможет найти себе компанию для обеда или партнера для секса, стоит только набрать нужный номер.
А почему бы не поехать в Бостон и не повидаться с Энни? Да, конечно. И побыстрее, не откладывая дело в долгий ящик. Встречи с Энни всегда здорово поднимали ему настроение и повышали жизненный тонус. Предварительно позвонить ей или сделать сюрприз, нагрянув неожиданно? Ну уж нет, потрудись позвонить, Пит Соренсон. Энни – взрослая женщина и живет с мужчиной. Ему всегда казалось, что он первым найдет себе кого-нибудь. Почему он этого не сделал? – «Потому что ты просто дурак. Ты-то всегда считал себя единственным мужчиной в жизни Энни. А ее, ее ты представлял единственной в своей жизни женщиной?» – «Да!» – «А почему же ты ничего не предпринял тогда, когда вы возвращались из Парижа, или позже?» – «Потому что я был непроходимо глуп, вот почему». Ему показалось, что она поцеловала его непреднамеренно, импульсивно, только из чувства благодарности за поездку. Но ведь Энни вовсе не относилась к импульсивным людям, разве не так? И еще он сказал ей, что потом она будет жалеть. Да откуда он знал? Кажется, Энни сама так сказала. Сказала, что не хочет рисковать дружбой и все такое. Она много чего говорила, и он слишком дорожил ею, чтобы ловить на слове. Черт, но тогда, в самолете, Энни сама приняла решение. К тому же Пит ее не любил. Вернее, любил, но не той любовью, какой мужчина любит женщину. Не той любовью, когда ты не можешь ни есть, ни спать, хочешь постоянно быть рядом с предметом своей страсти, приобретаешь тот блаженный вид, по которому люди всегда отличают влюбленных. «Ответь, Соренсон, если бы Энни жила здесь, в Нью-Йорке, захотел бы ты проводить с ней как можно больше времени?» – «Да, конечно. Я бы, наверное, забыл про все свои дела».
Любовь возникла из дружбы, самая что ни на есть подлинная – такую не подделаешь. Любовь – не случайный взгляд, брошенный на тебя в полутьме набитого людьми прокуренного зала на вечеринке. Так бывает только в кино. Любовь развивается, растет постепенно. Ты должен узнать человека вдоль и поперек. Рано или поздно любовь потребует от тебя выполнения определенных обязательств, и тогда станет вопрос, сможешь ли ты их выполнить. Вот в чем вся загвоздка.
Пит ненавидел эти беседы с самим собой. Ровно гудели турбины. Если Энни окажется занята, он навестит знакомых профессоров в Гарварде. Да, именно так он и поступит.
Энни была в суде. Никого из своих преподавателей Пит не нашел: кто-то вел лекции, кто-то уехал в отпуск. Тогда он позвонил Деннису и пригласил его на ланч, оставив для Энни записку в офисе.
День выдался теплым, из тех, что располагают к прогулкам, поэтому Пит отправился в парк, чтобы выпить и подремать часок-другой.
Минут пять он искал свободную скамейку. Повсюду под бдительным присмотром родителей резвились дети. Мячи, велосипеды – все, чего ему самому не досталось в детстве. Пит подумал о Барни, пытаясь представить себе, где он, чем занимается.
Барни.
Рано или поздно он разыщет Барни и… скажет ему, что, когда дела шли из рук вон плохо, когда казалось, что беды никогда не кончатся, мысли о нем, о том, что бы он сказал, как бы поступил, помогали ему выбраться из любых затруднений. Именно благодаря Барни Пит занял свое место во взрослом мире, называемом обществом. Дюк и Натаниель пытались найти его, но не нашли. Плохо искали?
– Ты изменил мою жизнь, Барни, – пробормотал Пит и огляделся по сторонам, желая убедиться, что его никто не услышал. Похоже, что нет. Тем не менее лучше думать о Барни, чем разговаривать с ним. В конце концов, разницы никакой, ведь Барни никогда не отвечает.
«Господи, Барни, ты был для меня Эйнштейном, Сократом, президентом – всем вместе. Мне казалось, что ты знал ответы на все вопросы, хотя нас разделяло всего два года. У тебя было мужество, старина, и именно благодаря ему ты сумел сказать Дейву Уоткинсу, чтобы он поцеловал тебя в задницу. Я тоже иногда повторяю эту фразу, но только в те моменты, когда все остальное уже не действует.
Да, Барни, ты изменил мою жизнь. Знаю, что говорю это слишком часто, но мне становится легче. Мысленные разговоры с тобой заставляют меня возвращаться в прошлое и все обдумывать дважды, прикидывать, что бы ты сделал в той или иной ситуации. В детстве мне казалось, что ты знаешь все, можешь решить все мои проблемы. Держу пари, что ты и сейчас способен на это».
– Боже мой, Барни, как я хочу, чтобы ты оказался здесь, – промолвил Пит вслух и снова углубился в свои мысли. Мимо неторопливо прошагали две женщины с колясками.
«Наверное, ты женился, и у тебя уже есть ребенок. Я знаю, ты лучший отец во всем мире. И наверняка заботишься о своей матери. Так же, как я заботился бы, если бы моя мать не умерла. Я давно простил тебе то, что ты не приехал за мной на день шестнадцатилетия. Говорю тебе об этом впервые. Ты обязательно сдержал бы свое обещание, если бы смог. Так же, как и я.
Теперь у меня есть деньги, Барни. Много денег. Мне даже стыдно говорить, сколько их у меня. Если у тебя проблемы с работой, я смогу их уладить. Мы могли бы вместе ходить на футбол, ездить на пикники. Поверь, это реально, абсолютно реально, только прошу, вернись в мою жизнь. Мне позарез необходим друг. Ты и Энни, вы в чем-то похожи, и я хотел бы поговорить с тобой о ней. Иногда мысли об Энни причиняют моей душе невыносимую боль, и я не знаю, что с этим делать. Как ты думаешь, может это любовь? И что такое любовь, черт возьми?»
Пит взглянул на часы. Время идти. Он расправил плечи, поднялся, и в следующий момент ему в спину угодил футбольный мяч, заставив его покачнуться.
– Мистер, пожалуйста, отдайте его мне, – попросил мальчишка примерно лет шести.
– Да, отдайте ему мяч, – вмешался парнишка постарше.
– Извините, мистер, – смущенно добавил первый.
– Ничего, малыш, забирай его. – Пит протянул ему мяч. Он словно вернулся в Изелин, Нью Джерси, и сейчас повстречался с самим собой и Барни. На его губах появилась улыбка. – Неплохой удар.
– Сэм, только не вздумай разговаривать с незнакомым, – велел старший мальчик.
– Он прав, малыш, – подтвердил Пит. – Всегда слушайся своего друга.
– Я ему брат, а не друг, – огрызнулся мальчик.
Пит остановился.
– Тогда у тебя еще больше причин слушаться его.
* * *
После двух-трех бокалов пива, выпитых за ланчем, Пит понял, что ему совершенно не нравится его бывший сосед по комнате. Деннис относился к той категории людей, которые полагают, что все знают и всегда правы. Почему Пит не замечал этого раньше? Да потому, что все университетские годы он куда больше общался с Энни, чем с собственным соседом. Что она в нем нашла?
– Ну что, Пит, как идут дела? Если верить официальным слухам, ты метишь в легенды современной юриспруденции. Знатоки утверждают, что еще лет пять и ты станешь натуральным небожителем.
Почувствовав в словах бывшего приятеля зависть, Пит помрачнел, но решил не обращать на такую ерунду внимания.
– Не забывай, что я очень много работаю. Три недели из четырех в постоянных разъездах. Мне довелось останавливаться в сотнях отелей по всему миру, и стюардессы называют меня по имени. Вот из чего складываются легенды.
– Поговаривают, что за последнее выигранное дело о заложенном имении тебе обломилось пятьсот кусков? – поинтересовался Деннис.
– Поставь единицу перед пятеркой и попадешь в самую точку, – солгал Пит. Деннис заслуживал, чтобы ему лгали. По крайней мере, Пит никогда не стал бы спрашивать у него, сколько он зарабатывает.
– Иисус! Я так и подозревал. Даже если мне придется пахать всю жизнь, все равно наверняка не огребу такую кучу денег.
Пит щелкнул пальцами, подзывая официанта, и велел принести еще пива. Деннис пил водку.
– Итак, Пит, какие же у тебя планы? Если ты зарабатываешь столько денег, сколько говоришь, что ты с ними собираешься делать? При таком завале работы у тебя наверняка и времени нет, чтобы их тратить. Я этого не понимаю, – обронил Деннис небрежно.
Какой смысл объяснять этому сукиному сыну, что сотни тысяч долларов переводятся на счета детских приютов? Ну и, разумеется, кое-что Пит оставляет на черный день. Деннису этого никогда не понять; он живет только настоящим. Его кредо – тратить. Господи, Энни, во что ты ввязалась?
– Так что ты мне скажешь? – переспросил Деннис.
– Кладу их в банк под проценты. А почему тебя это так интересует? Хочешь взять взаймы? – раздраженно откликнулся Пит.
– А ты хочешь дать?
– Нет.
– Энни говорила, что ты предлагал помочь ей расплатиться с университетскими долгами, но она отказалась. Она гордая. Так же, как и я. Мы сами рассчитаемся с долгами и не нуждаемся в благодетелях.
– Что за бредовый взгляд на обычные вещи? – воскликнул Пит. – Поцелуй меня в задницу, Деннис. А я-то думал, что мы друзья. Я очень ценю друзей и всегда готов оказать им поддержку. Ты и плевка не стоишь, старина. Что такого нашла в тебе Энни? Я оплачу счет, если уж сам пригласил тебя.
Пит расплатился и направился к выходу, стараясь успокоиться и не думать о том, что произошло. Впредь подобного допускать нельзя.
* * *
Пит на такси добрался до здания суда и успел на судебное заседание. Устроившись в последнем ряду, он слушал и любовался Энни.
Выглядела она прекрасно. К ее темно-синему костюму идеально подходила белая шелковая блузка с высоким воротником. Никаких украшении, кроме нитки жемчуга на шее. Пит почувствовал, как сжалось его сердце.
Заседание закончилось в шестнадцать тридцать. Он подошел к ограждению. – Эй, адвокат, как насчет рюмочки? Сдается мне, что твое дело почти выиграно.
Он мог бы побиться об заклад, что никто не умел улыбаться так прелестно, как Энни.
– Пит, до чего приятно тебя видеть. Я люблю, когда ты появляешься неожиданно. Ты в Бостоне по делу или проездом?
– Я хотел пригласить тебя и Денниса на обед, но так получилось, что с ним мы уже позавтракали. Не скажу, чтобы ланч получился особенно приятным.
Энни нахмурилась, пытаясь застегнуть замок на своем кейсе.
– Готова поклясться, что этот гроб становится тяжелее с каждым днем. Мне скоро понадобиться тележка, чтобы возить его. Что случилось? Деннис сел на своего конька и наболтал глупостей, или ты сказал что-то из ряда вон выходящее? Ты умеешь это делать.
– Пойдем пройдемся. На улице чудная погода. Давай мне свой гроб, – предложил он, и Энни охотно протянула ему кейс.
