Текст книги "Опасные намерения"
Автор книги: Ферн Майклз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
Глава 13
Мэдди проснулась с ужасной головной болью. Она перевернулась на живот и зарылась головой в подушку.
– Я думала, что ты умерла, – проворчала Дженни. – Ты ни разу не пошевелилась за последний час.
– Что же ты не проверила, жива я или нет? – последовал вялый ответ.
– У меня совсем нет сил. Я только решила, что тоже убью себя, если выяснится, что ты отошла в мир иной.
Мэдди снова повернулась на спину и попыталась сесть, обхватив голову руками.
– Нам надо встать, одеться, позавтракать и выйти из этого дурацкого отеля. Нестер меня разочаровал. Поэтому… сегодня мы должны решить, что делать дальше. Назад ничего не вернешь. Раз мы подписали эти бумаги, то теперь связаны обязательствами.
– Мне ни одна здравая мысль не придет в голову, пока я не почищу зубы и не выпью кофе. У меня во рту такой вкус, словно я наелась рыбы, которая уже три дня как протухла, – заявила Дженни, вылезая из кровати. На полпути к ванной она взглянула на тускло мерцающие в углу пустые бутылки. – Мы что, действительно вчера выпили так много?
– Да, – сухо ответила Мэдди.
– О Господи, – вздохнула Дженни, закрывая за собой дверь.
– Да, он единственный, кто может нам помочь. – Кровать заскрипела, когда Мэдди опустила ноги на пол.
Чуть позже подруги привели себя в порядок и устроились в гостиной с черным кофе и сигаретами.
– Я знаю, что делать, Дженни. Мы согласимся принять предложение Нестера, но в обмен он должен кое-что нам пообещать. Надо хорошенько все продумать. Если мы нужны им как свидетели, а я думаю, что нужны, они пойдут нам навстречу. Нам ведь нечего терять. Пусть применят свою Программу защиты свидетелей. Нестер сказал, что их будут защищать до тех пор, пока суд не даст им новые имена, а возможно, и в дальнейшем, если возникнет необходимость.
В полдень приехали какие-то люди с пухлыми кейсами, а несколькими минутами позже появился Нестер. Он выглядел усталым, и Мэдди показалось, что в его глазах она увидела жалость.
Судебный исполнитель Адам Вэгонер говорил, не умолкая, добрых сорок минут. Потом слово взяли Вильям Монро из департамента юстиции и Карл Веинштейн из ФБР.
– Нам все понятно, – сказала Мэдди, внимательно выслушав всех троих. – Но мы согласимся, только если вы выполните три условия.
– Никаких условий, – холодно отрезал Вэгонер.
– Джентльмены, мы нужны вам больше, чем вы нам. Если мы сейчас уйдем отсюда, то уже не вернемся. Конечно, нас могут убить, но, по крайней мере, мы останемся при своих именах. Не сомневайтесь, мужества у нас хватает.
– Хотя бы выслушайте их, – сказал Нестер судебному исполнителю.
– Повторяю, никаких условий, – заявил тот.
– Пожалуйста, – попросила Дженни.
– Выкладывайте ваши условия, – устало проговорил человек из департамента.
Мэдди вскинула голову.
– Обещайте мне, что позволите поговорить с моим женихом, когда он вернется. Даже если ваши подозрения относительно темных сторон деятельности Соренсона-старшего действительно обоснованы, я уверена, что Пит не знал о них. И я хочу спросить его об этом сама. Организуйте нам телефонный разговор, и он просто скажет мне «да» или «нет». – Мэдди подняла руку, давая понять, что она еще не закончила. – И если Пит захочет увидеться со мной, вы это тоже устроите. – Она перевела дух. – Во-вторых, Дженни хочет, чтобы принадлежащие ей акции были переоформлены на ее новое имя, причем сегодня, до нашего отъезда. И в-третьих, вы должны отправить нас вместе.
– Первые два условия принимаются, третье – нет, – ответил Вэгонер.
– Но почему? – воскликнули обе женщины в один голос.
– Слишком рискованно. Собирайте свои вещи. Вы уедете, как только стемнеет или чуть позже. – Судебный исполнитель протянул руку для рукопожатия, но пожимать ее никто не собирался. – Желаю удачи, – добавил он хмуро.
Нестер задержался, чтобы поговорить со стоявшим в дверях охранником.
– Я так понимаю, что могу на вас рассчитывать, – сказала ему Мэдди, и Нестер кивнул. – А Вэгонер сделает то, что обещал?
– Я уверен, что он человек слова. Мне хотелось бы, чтобы вы подготовились к тому, что мистер Соренсон в силу многих причин может расторгнуть вашу помолвку. Надо смотреть на жизнь реально.
– Я должна переговорить с ним. Нам придется очень постараться, чтобы пережить все это.
– Желаю вам обоим всего хорошего, – пожал плечами Нестер. – Увидимся в суде.
– Если суд пройдет удачно и вы посадите убийц, нам разрешат вернуться к прежней жизни? Черт, и почему я только сейчас спросила об этом? Нам с Дженни обязательно нужно знать реальное положение вещей.
– Если Буйвол и Ангел отправятся за решетку, вы сможете делать все, что пожелаете. Это мое мнение. Я на вашей стороне, но судебный исполнитель мне не подчиняется. Ребята из его ведомства не любят проблем. Не теряйте надежды и ждите, пока появится след в конце тоннеля, – спокойно заметил детектив.
– А как ваше имя? Вам не кажется, что нам не мешало бы его узнать?
Нестер переступил с ноги на ногу. Казалось, что вопрос его смутил.
– Отис. – признался он.
– Отис, когда Пит вернется, придет в полицию и начнет задавать вопросы, что ему ответят?
– Не знаю. Правила Программы защиты свидетелей одинаково строги для всех, в том числе и для Пита Соренсона. Я не обманываю, я в самом деле не знаю, что ему ответят в полиции.
– Но, может быть, вы сможете…
– Нет, Мэдди, не смогу. Послушайте, я вам не враг, так же, как и судебный исполнитель, и представитель из департамента, и парень из ФБР. Мы обязаны обеспечить вашу безопасность и сделаем для этого все возможное.
– Спасибо, Отис, – Мэдди пожала детективу руку, и он удивленно приподнял брови, почувствовав силу ее ладони.
Мэдди обернулась к подруге.
– Ну что ж, мисс Как-Вас-Там, дело сделано, – прошептала она.
– Я буду скучать по тебе, дорогая, – воскликнула Дженни.
– И я тоже. Не стоило распускать нюни, мы размазали всю косметику.
– Вы позволите нам пройти в ванную и поправить макияж? – спросила Дженни у охранника.
Тот кивнул.
В ванной Мэдди оторвала от рулона клочок туалетной бумаги, расправила его и, вынув из сумки ручку, написала; «Если дела пойдут плохо, помести объявление в газете «США сегодня». Воспользуйся инициалами B.C. – заглавными буквами «Волшебной сказки». Будем обмениваться объявлениями раз в неделю: ты по пятницам, я по четвергам, – Мэдди подняла глаза и посмотрела на Дженни, желая убедиться, что она все поняла. – Каждый раз указывай по одной цифре номера своего телефона, пока я не узнаю его целиком». – Она снова взглянула на Дженни, прежде чем выбросить записку в унитаз, затем оторвала от рулона еще один кусок и написала: «Для связи можно использовать и номера уличных телефонов. Система та же: ты звонишь по пятницам, я по четвергам. В назначенный срок ты всегда должна находиться в своей кабине, а я в своей».
Дженни взяла ручку и написала на чистой стороне обрывка: «Это затянется на десять недель. Давай давать объявления ежедневно».
Мэдди кивнула в знак согласия и забрала у подруги ручку. «А как мы будет оплачивать счета за телефонные разговоры? Почту наверняка будут просматривать».
Дженни пожала плечами. «Мне кажется, за мной установят более тщательное наблюдение, чем за тобой. Если позволят средства, оплачивай оба счета».
Еще один клочок бумаги полетел в унитаз.
«Еще ничего не началось, а мы уже нарушаем правила», – написала Мэдди пальцем на запотевшем зеркале.
«Наплевать», – коротко черкнула Дженни и вытерла зеркало полотенцем.
Потом они подкрасили губы и вернулись в гостиную.
Спустя несколько часов пришло время расставаться. Размазывая слезы по щекам, Мэдди помахала подруге рукой, когда та в сопровождении четырех полицейских пошла к лифту. А еще через двадцать минут она сама спустилась вниз и вместе с охранниками села в ожидавшую их машину.
Мадлен Марии Штерн и Дженис Хобарт больше не существовало.
Глава 14
Пит толкнул дверь и быстро вошел в свою квартиру. Он чувствовал себя, как раненый бульдог – усталый, голодный, не спавший двое суток. Он бросил чемоданы в холле и направился в спальню, на ходу развязывая галстук и расстегивая пиджак. Через несколько минут, свалив одежду на полу посреди комнаты, он уже стоял под душем.
Господи, до чего он устал. Больше, чем когда-нибудь еще в своей жизни. Кроме того, его одолевали беспокойство и страх. На завтра был назначен день свадьбы. Когда он брился, ему вдруг пришло в голову, что по каким-то причинам Мэдди могла все отменить.
Через десять минут Пит натянул на себя хлопчатобумажный свитер от Перри Эллис и старенькие потертые джинсы. Еще пять минут ему понадобилось, чтобы взять ключи и бумажник. Он уже собирался набрать номер гаража, чтобы к входу подогнали его машину, когда зазвонил телефон. Пит снял трубку после третьего звонка, надеясь, что это Мэдди, хотя почти наверняка знал, что звонит Лео.
– Когда ты приехал, Питер? – спросил Лео, не тратя времени на приветствия.
– Минут пятнадцать назад. Я очень спешу. Все бумаги положу вам на стол завтра утром. Поговорим позже, Лео. Там все в порядке. – Он нажал на рычаг, подождал, пока появится гудок, и позвонил в гараж. Лео, наверное, очень встревожился за него.
Спустя некоторое время Пит припарковал машину на автостоянке у дома Мэдди. С ключами в руке он поднялся по двум ступенькам и вошел в холл. Привратник узнал его, пожал ему руку и сказал:
– Сэр, мисс Штерн уехала.
– Мне это известно, но я хотел бы осмотреть ее квартиру. Насколько я знаю, плата внесена за этот и за следующий месяц. Ключ у меня есть, – добавил он быстро.
– Видимо, вы имеете право войти, – сделал вывод привратник.
– Да. Мисс Штерн забрала с собой кота?
– Нет, сэр, кот сбежал через пару дней после ее отъезда.
Привратник хорошо помнил инструкции, данные ему полицией: ничего не делать и не давать никаких сведений по своей инициативе. Откровенно говоря, ему нравились мисс Штерн и этот мужчина, но инструкции есть инструкции.
– Она сказала, куда едет?
– Нет, сэр. Сейчас жильцы частенько уезжают отсюда, – заметил привратник.
– Да? А почему?
– Мне нельзя говорить об этом. Да и владельцы дома могут уволить меня за такие речи.
– О чем вам нельзя говорить? – нетерпеливо спросил Пит.
– Об убийствах, сэр.
– Если вы упомянули о них, то можете рассказать мне все остальное. Обещаю, что никто не узнает о нашем разговоре.
– Убили живших здесь мистера и миссис Ку – владельцев небольшого магазинчика за углом. Большинство жильцов покупали у них продукты. По-моему, это случилось шестнадцатого, то есть десять или одиннадцать дней назад. – Привратник наморщил лоб, стараясь поточнее вспомнить число.
– Мисс Штерн уехала из-за этого? Кстати, как вам кажется, она собиралась вернуться?
– Ее телефон отключен, но вся мебель осталась в квартире. Не знаю, сэр. С тех пор я ее ни разу не видел.
– А ее почта?
– Ничего не знаю об этом, сэр.
– Спрашивал ли кто-нибудь еще о том, куда уехала мисс Штерн?
Судя по предупреждениям полиции, привратник понимал, что мисс Штерн во что-то замешана. Ему хотелось рассказать этому человеку с встревоженными глазами, что очень много людей приходят сюда и задают вопросы, но он молча покачал головой, избегая смотреть в глаза собеседнику.
Пит махнул рукой и пошел к лифту.
Никакой записки, о которой говорила Энни, он на двери не увидел. В квартире было сумрачно и прохладно, пахло пылью. Все выглядело по-прежнему, Пит узнал корзинку с засохшими цветами, которую он прислал Мэдди за день до отъезда. В блюдце на тумбочке он увидел свои любимые ириски. На кофейном столике стояла узкая ваза с цветными камешками, которые они собирали вместе несколько месяцев назад. Мэдди любила разные странные вещи.
Подушки на диване выглядели мятыми. Перед тем как выйти из спальни, Мэдди обычно взбивала их. Видимо, она очень спешила. Готовила она плохо, но за порядком, в отличие от самого Пита, всегда следила.
В кухне все было чисто. Красный кофейник стоял на плите, а в пластиковых контейнерах Пит нашел сахар, муку, соль и специи. Наверняка Мэдди все же собиралась сюда вернуться. Если бы она уезжала навсегда, то не стала бы оставлять продукты. Пит усмехнулся, обнаружив, что холодильник пуст, только в морозильной камере лежали запечатанные итальянские полуфабрикаты, вырезка, сыр и три яблока. В шкафу тоже лежали кое-какие продукты. Пит снял телефонную трубку и приложил ее к уху. Тишина. Отключить телефон стоит дороже, чем оставить его включенным. Зачем Мэдди понадобилось отключать его? Он повернул выключатель, зажегся свет. Почему она отключила телефон, а свет оставила?
На туалетном столике в спальне лежал слой пыли, а может быть, пудры. Пит распахнул дверцы шкафа. Одежда и обувь, сумочки, зимние шляпы, свитера – все висело на месте. Но из трех чемоданов остался только один.
В ванной было пусто. Ни косметики, ни даже зубной щетки. Он выдвинул ящик, в котором обычно лежали его бритва и крем для бритья, но ничего не нашел. Два полотенца одиноко висели на крючках.
Пит закрыл за собой дверь ванной и прошел к секретеру из красного дерева, который он подарил Мэдди на день рождения. Он ей очень нравился, и она ни за что бы его не оставила, если бы не собиралась возвращаться. Внутри Пит нашел только ручки и карандаши; счета, чековая книжка и документы на магазин, которые она обычно хранила здесь, исчезли.
Пит вздохнул и опустился на стул. Мэдди любила его, он знал это совершенно точно. Она не могла уехать, не сказав ему ни слова, не оставив записки или номера телефона. А если кто-то не дал ей этого сделать? День свадьбы назначен на завтра. У Пита заныло в груди.
Он еще раз осмотрелся и остановил взгляд на картине, изображавшей клоуна в красном. Ее Мэдди тоже обязательно забрала бы с собой.
Пит безвольно, словно тряпичная кукла, откинулся на спинку стула, не зная, что делать дальше. Он включил телевизор, и это его немного успокоило. Она обязательно вернется, черт побери. Какие прекрасные планы они строили на будущее, как были счастливы…
Пит хотел изо всей силы треснуть кулаком по краю стола, но сдержался, вспомнив, как вот так же рассадил руку в Гонконге два дня назад. Он схватил с кушетки подушку и запустил ее в стоявшую на тумбочке корзинку. Засохшие цветы разлетелись по всей комнате, три лепестка упали ему на колени. Ему хотелось разрыдаться. А почему бы и нет? Он – человек, такой же, как все остальные, и его эмоции ничем не отличаются от эмоций других. Когда-то Пит вбил себе в голову, что должен быть твердым как камень, способным вынести все. Дерьмо. Ему было плохо, никогда прежде он не испытывал такой боли, рвущей душу на части. Нет, один раз все же испытывал…
«Сынок, не знаю, как бы получше выразиться, но твои родители… ушли туда, где им будет лучше, чем здесь, – говорил чей-то голос, он уже не помнил, чей именно. – Держись, будь мужественным… Большие мальчики не плачут. Когда-нибудь твои родители будут гордиться тобой…»
Как мертвецы могут кем-то гордиться? Питу не хотелось быть мужественным. Ему хотелось визжать, кричать, плакать. Он хотел, чтобы его отец и мать были рядом. Папа обещал летом отвезти его в Калифорнию и научить кататься на доске для серфинга. И еще в Австралию, в Беллз-Бич, о котором папа прочитал в журнале. Он говорил, что примерно раз в двадцать лет там поднимаются гигантские волны. Пит мечтал увидеть их. И мама тоже.
Пит вытер слезы. Интересно, как поступил бы на его месте Барни? Он плакал и совершенно этого не стыдился. К черту всех этих высоколобых психологов, пишущих в толстых журналах, что мужчины никогда не должны показывать слабые стороны своего характера.
Он закрыл глаза, пытаясь вызвать в воображении свою доску для серфинга. Родители подарили ее, когда ему исполнилось шесть лет, и в том же году погибли. С тех пор Пит возил ее с собой повсюду. Иногда он смотрел на нее часами.
Лео никак не мог понять, зачем племяннику нужна эта доска, а Пит никогда не пытался ему объяснить. Лишь однажды он попытался это сделать, когда его комнату в поместье собрались отремонтировать и дядя хотел выбросить доску. «Отремонтируйте лучше мою задницу», – возмутился тогда Пит. Он был самым обыкновенным девятнадцатилетним парнем, знакомым с улицей, и иногда употреблял такие словечки, которых Лео в жизни не слышал. Тем летом Пит провел каникулы не в поместье. Дядя отправил его в пеший поход в Вайоминг – такой трудный, что даже натренированные люди порой не могли преодолеть весь путь и возвращались в лагерь. Пит дошел до конца, желая Лео казни тысячами разных способов, самым мягким из которых было разрывание лошадьми. Он вернулся в поместье за два дня до отъезда в Гарвард и обнаружил в гараже новенький «ягуар» с откидным верхом. Почувствовал ли он какую-то благодарность? Ничего подобного. Он посоветовал дяде выбросить машину на свалку и больше не посмотрел в ее сторону.
В двадцать лет Пит наконец понял, почему он не любит Лео. Время от времени в его памяти пробуждались какие-то смутные воспоминания, и непонятно было, реальность это или детские фантазии.
Ему четыре или пять лет, он играет на веранде с Барни и слышит, как на кухне разговаривают родители. Мать задает какой-то вопрос, и отец отвечает ей: «Я скорее буду собирать куриный помет, чем попрошу у Лео помощи». Барни и Питу эта фраза показалась жутко смешной, и они зажали рты, чтобы не рассмеяться, но в том, что отец сказал потом, ничего веселого не было: «Лучше потерять дом и машину и найти другую работу. Поверь, Мария, я люблю тебя всем сердцем, но не стану просить у Лео денег. Конечно, у меня нет возможности осыпать тебя мехами и бриллиантами, но о вас с Питом я позабочусь. Просто скажи мне, что ты со мной, а все остальное не имеет значения». И потом Пит услышал голос мамы, голос, который он любил больше всего на свете: «Конечно, я с тобой, Альберт, так же, как и Пит, но скажи, где мы возьмем деньги, чтобы купить мальчику доску для серфинга? Мы же договорились, что но станем обещать ему того, что не сможем выполнить». – «У меня есть кое-какие идеи, – помолчав, ответил отец. – Для начала мы сдадим все бутылки из-под шипучки, которые свалены на чердаке. Ты можешь спечь что-нибудь и продать, а я наймусь подстригать газоны к кому-нибудь в другом конце города. Кто знает, может, между делом найду работу». Мама тогда засмеялась в ответ.
Папины идеи так и остались идеями, и в конце концов мама заложила в ломбард свой золотой медальон в виде книги и даже с крохотными страничками внутри. Мама хранила там фотографию совсем маленького Пита и еще одну, когда он пошел в детский сад, свой свадебный снимок и фото, на котором они были все втроем. После похорон мисс Водлоу дала ему коробочку, где лежали четыре крошечных снимка и квитанция на медальон. Пит плакал днями напролет. Мисс Водлоу подумала, что это из-за похорон, и была отчасти права. Каждый раз, когда Пит смотрел на доску для серфинга, он начинал плакать. Даже сейчас, когда он открывает шкаф и видит ее, его глаза наполняются слезами.
– Черт! – воскликнул Пит и поднялся со стула. У него нет времени для воспоминаний.
В прихожей он мельком взглянул на себя в зеркало. Вид такой, будто его только что вытащили из грязной лужи. Пит пригладил рукой волосы, потер ввалившиеся щеки и снова выругался. Следовало захватить солнцезащитные очки, они хотя бы скрыли темные круги и мешки под глазами.
– Выгляжу, как клиент похоронного бюро, – пробормотал он и вышел за дверь.
Дженни Хобарт тоже не оказалось дома. Господи, куда они все подевались? Мэдди не могла уйти вот так, ничего не объяснив. Пит чувствовал, что что-то случилось, ощущал беду каждой клеточкой своего тела. Он вспомнил о пачке приглашений на свадьбу. Одно из них лежало у него в бумажнике, и он наизусть помнил все, что там написано.
Привратника в доме Дженни разговорить не удалось. «Она переехала», – вот и все, что он из него вытянул.
Уже сидя в машине, Пит понял, что узнал от этого человека больше, чем от привратника в доме Мэдди. Дженни переехала. Она снимала меблированную квартиру, а у Мэдди вся мебель была своя. Дженни заменяла для нее семью. Возможно, Мэдди помогала ей с переездом или что-нибудь в этом роде. «Не выдумывай, Пит Соренсон», – сказал он себе. Мэдди не могла отложить собственную свадьбу ради того, чтобы помочь подруге с переездом. Это было слишком на нее не похоже.
Неожиданно Пит развернул машину, нарушив правила, выехал на встречную полосу и поехал обратно. Священник, вот кто сможет объяснить ему, что стряслось. Мэдди обязательно ему позвонила. А что если он все же ничего не знает и думает, что свадьба состоится?
Через двадцать минут Пит, оставив машину в запрещенном для парковки месте, перебежал улицу и оказался на крыльце церкви. Он нажал на кнопку звонка, подождал немного и нажал на нее еще раз. В третий раз он уже не отпускал палец, и ему показалось, что звонок воспроизводит мотив «Отче наш». Он, наверное, спятил. Пит вытер пот со лба рукавом рубашки и снова попытался пригладить волосы, не отрывая пальца от звонка.
Наконец на пороге появился священник.
– Как приятно видеть вас, мистер Соренсон. Не означает ли это, что свадьба все-таки состоится?
Его вид как-то успокоил Пита. Глаза священника смотрели спокойно, на губах играла доброжелательная улыбка. От всей его фигуры исходило умиротворение. «А с чего бы ему не выглядеть умиротворенным?» – сердито подумал Пит. Все, что от него требуется, это молиться целыми днями. Ему самому всегда не доставало религиозности, и сейчас он жалел об этом.
– Я ничего не знаю, ваше преподобие. Мне нужно поговорить с вами.
– Конечно, сын мой. Пройдем в мой кабинет и побеседуем там. Чай, кофе? Может быть, сандвич или кусок пирога?
Этот добрый и приятный мужчина походил на херувима-переростка.
– Кофе, – ответил Пит.
Священник усмехнулся.
– А теперь мне хотелось бы услышать, чем я могу вам помочь.
– Скажите, вам звонила Мэдди? Она отменила свадьбу?
– Несколько дней назад. Ее голос звучал очень странно, возможно, она плакала. Точнее, рыдала. Я очень расстроился и хотел приехать к ней или пригласить ее к себе, но она, кажется, ответила, что это будет неразумно. Хотя я мог и ослышаться. Она сообщила, что свадьба не состоится, и положила трубку. Мне понадобилось несколько минут, чтобы найти ее номер телефона в своей записной книжке, и я сразу же позвонил, но оператор сообщил, что телефон отключен. Тогда я набрал номер ее свидетельницы, но и там услышал то же самое. Свой телефон вы мне не оставляли, мистер Соренсон. – В голосе священника промелькнули нотки раздражения, но смущенный вид Пита, кажется, заставил его смягчиться.
В кабинет вошла бледная женщина в белом переднике, почти таком же, который носила когда-то его мать, и поставила на угол стола поднос с массивными кружками и посыпанными сахаром пышными булочками. Мама тоже пекла булочки, которые пахли лимоном или апельсином. Пит попробовал одну – даже вкус был тот же самый.
– Ваша экономка печет пирог с меренгой, а сверху посыпает его сахарными шариками? – неожиданно спросил он.
Священник улыбнулся.
– Да, правда, я снимаю их пальцем и потихоньку съедаю, когда она не видит. В детстве мне здорово доставалось за это от матери. На благотворительных распродажах, которые мы иногда устраиваем, пироги Марты пользуюсь колоссальным успехом.
– А моя мать всегда пекла один маленький пирог специально для меня. И я всегда начинал с верхушки, а с кексов первым делом съедал глазурь. Мэдди не очень хорошо готовит.
– Уверен, что она научится, если приложит все усилия. Так что же случилось, сын мой?
Пит рассказал все, что знал.
– Мэдди не могла просто сбежать, она не такая. Я не знаю, что делать.
– Вы обращались в полицию?
– Поеду туда сразу после того, как попрощаюсь с вами. Я еще не обзванивал больницы, но думаю, что там ее нет. Она сказала бы вам, когда звонила. Мэдди и Дженни сейчас вместе, я почти уверен. Первое, что я сделаю в понедельник, это позвоню Мэррилл Линч и узнаю, появляется ли Дженни в офисе.
– А у вашей невесты есть родственники в городе?
– Мачеха и ее сын. Она с ними не общается, и я, откровенно говоря, даже не знаю их фамилии. Если Мэдди попала в какую-то неприятность, а я склонен думать, что это так, она никогда не обратится за помощью к своей мачехе. Только к Дженни. Я знаю, что они уехали вместе.
– Обещаю молиться за них и за вас тоже, мистер Соренсон. Боюсь, это все, что я могу сделать. Если узнаю какие-нибудь новости о Мэдди, сразу же позвоню вам. Не забудьте оставить телефон.
– Благодарю, ваше преподобие. И передайте Марте, что у нее самые вкусные булочки, которые я когда-либо ел. Если не брать в расчет мою мать, конечно.
– Непременно передам ей ваши слова, мистер Соренсон. Если вам понадобится какая-то помощь, звоните мне.
– Ваше преподобие, я должен вам… Я хочу как-нибудь зайти к вам и поговорить об одном моем друге, которого я потерял еще в детстве и до сих пор не могу найти.
Священник кивнул.
– Если сможете, приходите сюда в воскресенье.
– Я постараюсь, – ответил Пит, подумав о том, как давно он не бывал на воскресной службе.
В полицейском участке ему едва не сделалось дурно. Там пахло потом, подгоревшим кофе, дешевой парфюмерией и бог знает чем еще. Шесть съеденных у священника сахарных булочек угрожающе заурчали у него в животе.
– Я хочу заявить о пропаже двух человек, – сказал он, подойдя к столу.
– Их имена? – спросил дежурный офицер.
Пит откашлялся.
– Мадлен Штерн и Дженис Хобарт.
Офицер склонился над столом, потом сдвинул очки на лоб и сказал:
– Подождите здесь. Садитесь.
Вместо того, чтобы сесть, Пит принялся расхаживать по помещению. Сидевшие в углу моряки в клетчатых чулках и массивных ботинках жевали резинку и сыпали такими ругательствами, что Питу казалось, будто слова взрывались у него в ушах, заставляя их краснеть. Он поморщился и отвернулся, наткнувшись взглядом на неприятного типа, почему-то показавшегося ему осведомителем – у того были такие жирные волосы, что жир словно стекал с них на густые брови, заставляя их блестеть и лосниться. Пит быстро отошел в сторону и краем уха стал слушать разговор чем-то раздраженного мужчины и офицера. Впрочем, говорил в основном первый.
– Эти подонки вырвали радио, украли мой кейс, чуть не сняли покрышки, а вы забираете меня! Что у нас за общество! Я всего лишь пытался защитить свою собственность и требую адвоката.
– Сэр, вы избили мальчика, у которого тоже есть права. Ведь ему только четырнадцать лет.
– И вы говорите о правах! Если он достаточно взрослый, чтобы воровать, значит, он достаточно взрослый, чтобы получить по заслугам. Я даже не видел лица этого парня, пока пытался оттащить его от машины, но когда понял, что он совсем ребенок, сразу остыл. Кстати, а что вы скажете о моих правах? Ваши чертовы патрульные подумали о том, что мне шестьдесят семь лет? Если бы этот панк ударил первым, то отправил бы меня на тот свет. Что вы на это скажете?
– Вы можете сделать один телефонный звонок. А сейчас отойдите от стола и присядьте.
– Аминь, – только и сказал Пит, когда его проводили в соседний зал, где было поспокойнее.
– Я – детектив Нестер. – Офицер в штатском поднялся из-за стола. – Вы хотели заявить о пропаже двух женщин?
– Да. Меня зовут Пит Соренсон.
– Подождите.
Нестер четыре раза звонил куда-то, потом звонили ему, дважды он ненадолго выходил из кабинета. Пит изредка поглядывал на часы и нетерпеливо постукивал пальцами по пыльному массивному столу.
Только в половине десятого он расписался под своими заявлениями.
– Вы положите их в стол и раз и навсегда о них забудете, не так ли?
– Почему вы так говорите? – невозмутимо спросил Нестер.
– Я вижу это по вашему лицу. Благодаря своей профессии я неплохо разбираюсь в людях. Я не намекаю на бюрократическую тягомотину, просто думаю, что вы не станете особенно напрягаться, потому что уверены, что от меня сбежала невеста, как это случается часто. Так вот, это не тот случай.
Пит сунул руку в карман и достал из бумажника приглашение на свадьбу.
– Прочтите и скажите, могла она меня обмануть? Нет, и еще раз нет.
– Интересно, люди сами придумывают текст приглашений или перепечатывают откуда-нибудь? – спросил Нестер с любопытством. – Знаете, иногда вам дают образцы и вы выбираете тот, который больше понравился.
– Нет, Мэдди все придумала сама. Она сказала, что написала так, как чувствовала, и я ей поверил. – На какое-то мгновение Питу показалось, что в глазах у Нестера промелькнуло сожаление, но когда он снова заглянул в них, то не увидел ничего, что намекало бы на хоть какие-то чувства.
– Мы будем поддерживать с вами связь, мистер Соренсон.
– Надеюсь, – сказал Пит, нахмурив брови.
– Кажется, вы невысокого мнения о полицейских.
Несколько секунд Пит внимательно вглядывался в лицо детектива.
– Мне почему-то кажется, что я найду свою невесту раньше, чем вы. Вы понимаете, почему я так говорю, детектив Нестер?
– Не совсем, мистер Соренсон.
– Потому что я собираюсь работать над этим день и ночь. И меня не связывают все ваши правила, распоряжения и тому подобное. Я буду расследовать одно дело, а не двести одновременно. Поскольку я налогоплательщик, то имею право ожидать от полиции, что она сделает все возможное. Считайте меня еще одной парой рук и ног. Я не откажусь от того, что наметил, учтите это, детектив.
– Хорошо, мистер Соренсон.
Они обменялись вялым рукопожатием.
Пит чувствовал на спине взгляд детектива, когда шел к выходу, маневрируя между столиками.
Убедившись, что визитер ушел, Нестер сел на край стола, позвонил Карлу Веинштейну в ФБР и рассказал ему о Пите Соренсоне.
– Думаешь, мы заработали большой прыщ себе на задницу?
– Бери выше, Веинштейн. Фурункул.
– Не знаю, в курсе ты или нет, но с Вэгонером случился удар. Вчера утром его доставили в больницу Вальтера Рида. Похоже, он надолго отошел от дел. Ему следовало уйти в отставку десять лет назад.
– Нет, я ничего об этом не слышал. А что теперь делать с его обещанием насчет того, что мисс Штерн сможет переговорить со своим женихом?
– Оно аннулировано. Ничего ему не говори, Нестер. Ты понял меня?
– Да.
Связь прервалась. Некоторое время Нестер молча разглядывал черную трубку, а потом сказал:
– Черт тебя возьми, Веинштейн. – Он резко захлопнул папку и попытался отвлечься, но лицо Пита Соренсона то и дело всплывало в его памяти. – Бедный сукин сын, – пробормотал детектив.
* * *
В понедельник утром Пит проснулся в двадцать минут шестого. Ему хотелось перекусить, а потом приступить к действиям. Приняв душ и побрившись, он прошел в кухню. Пока заваривался кофе, а в микроволновой печи подогревались булочки, Пит просмотрел свои записи, без которых был как без рук. Исписанные листы лежали везде: в ванной, в кухне, в кейсе, даже во внутреннем кармане пиджака. Его коллеги принимали это за признак организованности, Пит же считал, что у него просто плохая память.
