Текст книги "Интерпол"
Автор книги: Фентон Бреслер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)
Но для внешнего мира все оставалось по-прежнему. Когда я приехал в штаб-квартиру Интерпола в Сен-Клу в 1976 году, чтобы написать вторую статью для английского журнала, никто и не догадывался, что это была организация, потерявшая ориентиры. Как и ФБР в последние годы правления Гувера, она довольствовалась достигнутым. У меня создалось впечатление, что виновата нехватка денег (да и где крупным полицейским организациям хватает денег?). Но причина лежала глубже, в самом способе ведения борьбы с международной преступностью.
Чтобы получить представление о том, на что все это было похоже, приведу выдержки из ноябрьского 1976 года выпуска журнала «Хай лайф»,издающегося компанией «Бритиш эй-руэйс»:
…Стрекочут серо-стальные телетайпы. Появляется сообщение из Оттавы, за три тысячи миль отсюда. Банкир, обвиняемый в мошенничестве в Канаде и отпущенный под залог, сбежал. Ожидается, что он прилетает в аэропорт Цюриха в 11 часов 40 минут утра. Не могла бы швейцарская полиция задержать его? «Официальные документы пришлют позднее, – сказали мне. – Но мы передадим информацию в Цюрих, и это будет законным основанием для местной полиции, чтобы арестовать мошенника».
Я нахожусь в здании, построенном 10 лет назад в стиле испанского отеля: вокруг стекло и растения, в подвальном помещении расположен недорогой, но хороший ресторан (только для сотрудников и гостей). Я поднимаюсь на самый последний этаж в радиоотдел. Это анфилада кабинетов, наполненных техникой – здесь и радиотелеграфная аппаратура, и телекс, и аппарат Морзе, и радиопринтер.
Вот и еще одно сообщение, снова для Цюриха. Французская полиция сообщает, что к ним поступила информация от некой девицы: ее дружок-англичанин, подозреваемый в убийстве, числится в бегах во Франции, направляется в данный момент в Цюрих. Местной полиции предлагается организовать за ним наблюдение. Новое сообщение предназначено для Израиля: сегодня днем в Тель-Авив должен прилететь международный мошенник. Нельзя ли проследить за его контактами?
…В Сен-Клу все считают деньги. «Послать телекс в Австралию стоит 70 французских франков. В Канаде найдены останки в одежде, похожей на униформу австралийского полицейского, их нашли в Канаде, – говорят мне. – Это недорого!» В нескольких НЦБ уже есть оборудование для фототелеграфа, способное пересылать по телефону мгновенные «фотографии», но в самом Интерполе пока еще нет! «Надеемся, что через несколько лет сможем позволить себе один такой аппарат», – сообщили мне.
«…Мы сами оцениваем, какое из преступлений обретает международный аспект и тем самым становится объектом нашей деятельности», – говорит Раймонд Кендалл, недавно назначенный на пост главы Отдела полиции. Мы непринужденно беседуем в его кабинете на шестом этаже, где два ряда фотографий – всего их восемь – напоминают о его прошлом в Оксфорде.
Кендалл с воодушевлением рассказывает о своей работе: «Возьмем, например, недавнее ограбление банка в Ницце на 6 000 000 фунтов стерлингов. [52]52
Это было самое крупное ограбление банка в истории Франции. 17 июля 1976 года некая группа злоумышленников через систему городской канализации прорыла туннель в строго охраняемую камеру Сосиетэ Женераль де Нис и унесла 6 ООО ООО фунтов стерлингов в валюте, драгоценностях и золотых слитках из 400 сейфов для хранения ценностей. Несмотря на блестяще задуманный план, французская полиция обнаружила главаря, стоявшего за этим ограблением. Предположение Кендалла оказалось верным: это был француз, Альберт Спагиари. Но ему удалось выпрыгнуть из окна кабинета следователя и удрать на поджидавшем его мотоцикле. Интерпол тут же выпустил красное извещение, но оно не дало результатов. В 1982 году с фальшивыми усами и в парике он посетил в Рио-де-Жанейро беглеца номер один Великобритании Ронни Биггса (он также разыскивается по красному извещению), и оба с довольным видом позировали фотографу, зная, что хотя Бразилия и входит в Интерпол, но не имеет договора об экстрадиции с Великобританией и Францией. Через несколько лет Спагиари умер от рака.
[Закрыть]Уверен, что здесь не замешаны никакие международные уголовные организации. Скорее всего, оно стало возможным из-за международных связей между национальными группировками. Предположим, операцию планировал француз. Для такой специфической работы ему понадобился узкий специалист, скажем, из Великобритании. Еще один специалист – лучший в своей области – будет, возможно, югослав или итальянец. Поэтому француз посылает своих связных в Великобританию, в Югославию и в Италию и нанимает этих людей в уже существующих национальных бандах. Так что нет тут особых международных организаций, а просто есть связи между национальными шайками. [53]53
Позже мы увидим, что эти данные устарели. В 90-е годы существуют международные связи между национальными организациями и международные организованные уголовные группы с совершенной структурой и централизованным управлением.
[Закрыть]
«Что примечательно в деле ограбления в Ницце – так это то, что в 24 часа мы получили ответную оперативную информацию из четырех европейских стран по радиосети. В ней сообщалось, что они узнали почерк некоторых из их «клиентов», и дали нам имена своих подозреваемых. Наши коллеги сделали это добровольно, без какой-либо просьбы. Вот это– путь к прогрессу. Вот такмы и должны работать».
Все, казалось, идет чудесно, но истинное положение вещей было далеко от идиллии. 12 сентября 1972 года Государственный департамент США после консультаций с Министерством финансов известил Непота о своем желании включить в повестку дня Генеральной ассамблеи, которая состоится в следующем месяце в Буэнос-Айресе, открытое обсуждение проблемы терроризма. Но Непот отказался это сделать и объяснил: «Существует возможность, что арабские делегации покинут Ассамблею, если будут иметь место такие дискуссии». Это его дословное выражение использовано во внутреннем меморандуме ФБР.
Итак, Генеральная ассамблея состоялась в великолепном Культурном центре «Сан-Мартин» в самом сердце столицы Аргентины. Как обычно, делегаты многословно объясняли друг другу, какую важную и полезную работу они проводят. [54]54
У этой Генеральной ассамблеи был один полезный результат: испанский язык стал третьим рабочим языком организации и, что не менее важно, арабский язык тоже, но с условием, что дополнительные расходы будут вестись за счет арабских стран. Было оговорено, что, хотя арабский язык будет использоваться во время заседаний Генеральной ассамблеи и в самом Генеральном секретариате, неарабские страны не обязаны им пользоваться.
[Закрыть]А два месяца спустя в Риме Европейский Совет министров по предложению Джеймса Каллагэна, британского министра иностранных дел, решил создать специальную группу по борьбе с терроризмом в странах Европейского сообщества. О существовании этой группы широкой публике почти ничего не известно. Ее назвали группой «Треви», но не потому, как это утверждают некоторые авторы, что она предназначена для борьбы с терроризмом, радикализмом и международным насилием («Terrorism, Radicalism and Violence International»), а потому что министр внутренних дел Голландии Фонтейн (Fontein и «fountain» – «фонтан».) стоял у окна, выходящего на Фонтан Треви, и воскликнул: «Давайте назовем ее «Треви»!» И все согласились.
Интерпол сам навлек на себя оскорбление. С этого дня организацию так или иначе отодвинули в сторону. Больше не существовало органа охраны международной законности, по крайней мере, в пределах девяти (а теперь уже двенадцати) стран Общего рынка: они намеревались сами решать, был ли конкретный террористический акт «политическим» или нет, а полицейские наконец-то получили право бороться с террористами так же, как и с другими преступниками.
Отныне министры внутренних дел стран Европейского сообщества должны регулярно, каждые шесть месяцев встречаться, чтобы обсудить текущие дела; начиная со следующей встречи в Люксембурге в июне 1976 года министров будут сопровождать главы полиции, которые напрямую выскажут политикам свои нужды, расскажут о проблемах. Решено также организовать рабочую группу.
Ее задача – в промежутке между встречами министров трудиться над специальными проектами и расширять неформальные повседневные контакты между членами группы «Треви». Это был великолепный сплав правительственных чиновников, обладающих реальными рычагами власти, со специализированным «полицейским клубом». В этой особой сфере Интерполу даже сегодня трудно с ней соперничать. Как говорит Рой Пенроуз, руководитель Нового Скотленд-Ярда (Оперативный отдел): «Если ваше предложение получает одобрение в различных рабочих группах, то вам надо через шесть месяцев получить разрешение министерства. И помнить, что это самый большой в мире полицейский клуб – в «Треви» вы имеете квалифицированные полицейские силы плюсминистерскую мощь!»
Как же перенес Интерпол эту пощечину! Сейчас Непот с печалью признает: «Меня не шокировало то, что была создана группа «Треви». Но я все же расстроился, что меня не информировали заранее». А тогда он попросил своего заместителя Андрэ Боссара просмотреть всю картотеку, касающуюся террористов, и сделать анализ в рамках их обычной доктрины. Боссар реализовал это поручение в виде официально написанных «Основных направлений», а Непот представил их на заседании Исполнительного комитета. Решили, что Генеральный секретариат может и впредь использовать их, но так как возрос все еще остается «слишком деликатным в обращении», то не следует обнародовать эти материалы. «Мне кажется, это было ошибкой, – сокрушался Кендалл, – члены Исполкома были в замешательстве, не зная сотрудничать ли им через каналы Интерпола или искать другие пути. С моей точки зрения, виной создавшемуся положению стала нерешительность организации. Появились чужие инициативы, особенно в таких областях, как антитеррористическая деятельность, координируемая министрами внутренних дел стран Общего рынка. Этого не произошло бы, если бы организация заняла правильную позицию в начале 70-х годов».
На самом деле ситуация была еще хуже. В конце 70-х годов возникла не только группа «Треви», но и новая, еще более эффективная интеревропейская антитеррористическая организация. Руководитель нидерландского НЦБ Дж. Уилзинг рассказывает: «В марте 1979 года сэр Ричард Сайкс, британский посол в Нидерландах, и его охранник-голландец были застрелены у парадного входа в резиденцию в Гааге. Сразу же возникли подозрения, что это дело рук ИРА. Мой предшественник выяснил, что в картотеке Интерпола ничего нет по этой организации. И тогда он сказал: «Посмотри, кто страдает от терроризма ИРА. Голландцы, бельгийцы, немцы и, конечно, англичане». Он устроил здесь, в Гааге, совещание Специальных подразделений полиции всех четырех стран. Оказалось, что для взаимного обмена накопилось много полезной информации».
Вот так и возникла Полицейская рабочая группа по борьбе с терроризмом, в которую сейчас входят двенадцать стран Европейского сообщества, а также Финляндия, Норвегия, Швеция и Австрия. Ее «благословила» группа «Треви». С такой мощной поддержкой она имеет огромную практическую ценность. Как и группа «Треви», Полицейская рабочая группа официально собирается каждые шесть месяцев, причем место проведения заседаний переносится из одной столицы в другую. Как сообщил выборный комитет палаты общин в июле 1990 года, ее огромнейшее преимущество заключается в том, что она «позволяет офицерам полиции устанавливать близкие личные и служебные контакты».
Сотрудник Специального подразделения в Новом Скотленд-Ярде, не пожелавший раскрыть свое имя для печати, объяснял мне в июне 1991 года: «Если бы не было 1972 года, мы с радостью обращались бы в Интерпол. Но это произошло. И сейчас трудно переоценить важность Полицейской рабочей группы в борьбе с терроризмом в Западной Европе, включая Северную Ирландию. Мы знаем этих людей, они наши личные друзья и приезжают к нам в Ярд, когда им случается оказаться в Лондоне. И мы встречаемся с ними, когда бываем за рубежом, независимо от целей наших поездок. Это крепко спаянная группа соратников. Мы безусловно доверяем друг другу и делимся взаимной информацией без лишних вопросов».
А какова же роль Интерпола? «С тем, что касается терроризма в Европе, я бы вообще не обращался в Интерпол. Согласен с вами: они упустили свой шанс в 1972 году. А теперь я в них не нуждаюсь! Кроме тех случаев – и это важно, – когда я действительно хочу кого-то арестовать. Тут без Интерпола не обойтись. Никто не арестует иностранца ни в одной стране Европейского сообщества или за его пределами за преступление, совершенное вне данной страны, при отсутствии красного извещения из Интерпола. И, конечно, если у меня есть дела с США, или с Россией, или с Южной Америкой, или где-нибудь еще за пределами европейского континента, то я иду в Интерпол, где – спасибо Рею (Кендаллу) – они наконец-то действуют совместно».
Но тогда, в конце 70-х, Кендалл, сидя в своем комфортабельном кабинете в Сен-Клу с двумя рядами фотографий на стене, мог лишь размышлять и негодовать при виде упущенных Интерполом возможностей. На Генеральной ассамблее в Панаме в октябре 1978 года Непот после 32 лет фактического руководства окончательно ушел со сцены. «Никто больше вас не заслуживает титула «Мистер Интерпол», – сказал ему верный хвалебным традициям его протеже и преемник на посту Генерального секретаря Андрэ Боссар. – Чтобы выполнить свою миссию, мне остается лишь следовать вашему примеру и идти тем же путем, который вы наметили». Вот уж чего меньше всего хотел Кендалл, – так это идти старым путем. Но как глава Отдела полиции (второй по важности noct в Центре) он имел в запасе увесистый «тумак», который заставит Интерпол продолжать антитеррористическую деятельность. Даже если ему придется работать инкогнито.
«Мы могли работать, только лицемеря, скрывая свои истинные цели, – вспоминает Кендалл. – В Италии в августе 1980 года произошел серьезный инцидент на вокзале в Болонье, когда погибло 84 человека и около 100 было ранено. Да, мы тогда сотрудничали, но мы не называли этот случай «терроризмом». В нашем словаре такого слова не существует. Дух Непота все еще витает над нами: мы называем подобные вещи «жестоким уголовным преступлением организованных групп».
Организация не могла долгое время существовать в такой неопределенности. Поскольку не властвовала уже жесткая рука Непота в штаб-квартире, на поверхность всплыли всевозможные жалобы и обиды. И не только фиаско на антитеррористическом фронте было причиной – росло недовольство медлительностью работы организации, почти удушающей бюрократией, нехваткой современного оборудования. И, кроме того, по словам Роберта ван Хова, избранного вскоре членом Исполкома, сложилось общее мнение, что Генеральный секретарь, будучи французом, работает в слишком тесном контакте с министром внутренних дел Франции».
Такое настроение формировалось не только в Европе. В начале 80-х годов наконец-то пробудились Соединенные Штаты. Именно они способны были умножить потенциал Интерпола как основной силы в борьбе с наркобизнесом и международным терроризмом. Из-за Атлантики подул ветер перемен, который с помощью Раймонда Кендалла с его напором и выдающимися способностями, с его неудовлетворенностью должен был в течение пяти лет преобразовать организацию.
Иначе говоря, Интерпол под руководством Кендалла и с мощной поддержкой американцев собирался проложить себе дорогу к эпицентру деятельности по борьбе с международной преступностью. Но сначала предстояло освободиться от железных тисков французского господства.
Глава 13Ослабление французского влияния
(1980–1983 годы)
Интерпол вступил в 80-е годы. Как можно оценить эффективность его деятельности к началу этого периода? Еще в 1974 году Уильям Хиггит, комиссар Королевской конной канадской полиции, сменивший Пауля Дикопфа на посту президента Интерпола, рассказывал репортеру лондонской «Санди тайме»: «В моей книге со всеми террористами следует обращаться как с убийцами. Но дело в том, что если бы мы стали политической организацией, то произошел бы раскол. Мы могли превратиться в дебатирующие Объединенные Нации, тогда как в тот момент уже достигли заметных успехов в нашей деятельности по сбору и передаче информации».
Но даже это скромное заявление выглядит сомнительным. Вспоминает Роберт ван Хов, член Исполнительного комитета в 1981–1982 годах и вице-президент от Европы в 1983–1985 годах: «В начале 80-х годов, когда Непота уже не было в Интерполе, мы стали критиковать его методы работы, и, боюсь, что у нас имелись для этого все основания. Картотека по-прежнему велась сотрудниками от руки, и по сути Интерпол был всего лишь почтовым ящиком, других функций у него не прибавилось. Присылаешь запрос – получаешь ответ: «Да, у нас в картотеке есть парень под таким именем» или «Нет, такой не значится» – вот и все! К ответу, получаемому из Интерпола, не добавлялось ни капли новой информации».
Удивительно, что вообще были какие-то успехи. С середины 70-х годов до начала 80-х годов в среднем за год арестовывалось около 20 000 международных преступников – это прямой результат деятельности организации. Обратимся снова к ежегодным докладам Интерпола на Генеральных ассамблеях и приведем несколько примеров.
Два дела о подделке валюты
В январе 1975 года полиция Монреаля (Канада) при содействии португальской полиции и Генерального секретариата выявила членов банды, занимавшейся изготовлением и распространением фальшивых американских долларов и португальских эскудо. Была захвачена их печатная мастерская и изъято шесть тысяч поддельных долларов США в банкнотах по $ 10, а также различные полуфабрикаты и подсобные материалы (листы незаконченных банкнот в 1000 эскудо, дуговая лампа, гильотина, печатные негативы). В результате расследования, проведенного в Канаде, Португалии и США, арестовано несколько лиц: в Монреале – трое канадцев, в Ньюарке (США) – португалец. К концу года остальные члены банды, главным образом португальцы, все еще находились в розыске.
В ноябре 1975 года в аэропорту Вены благодаря опыту и интуиции офицера таможни у трапа самолета, вылетавшего в Цюрих, был задержан немец. При нем найдена 5101 поддельная ливанская банкнота достоинством в 100 фунтов. Банкноты были спрятаны в потайном отделении его чемодана. Немец признался, что он курьер и получает деньги от араба, с которым познакомился на вечеринке. Но задержанный настаивал на том, что опознать его не сможет. После экспертизы образца поддельной валюты Отдел по борьбе с подделкой валюты пришел к выводу, что эта банкнота – того же типа, что и 3363 поддельных ливанских 100-фунтовых банкнот, изъятых два месяца назад у другого иностранного путешественника и в другом швейцарском аэропорту. Последний признался также, что вез банкноты для араба (уже другого) и опознать его не может. Информацию отправили в НЦБ-Вена.
Поймали в конце концов португальских фальшивомонетчиков? Или нет? Что случилось, когда австрийская полиция получила полную информацию о поддельных ливанских банкнотах? Мы никогда не узнаем. Ежегодный доклад Отдела по борьбе с подделкой валюты очередной Генеральной ассамблее не дает ответов на эти вопросы.
«Мы не знаем конца истории» – эту расхожую жалобу часто можно было услышать в Сен-Клу, а ныне – в Лионе.
Два дела о наркотиках
4 марта 1979 года НЦБ-Гонконг сообщило по телетайпу в Сен-Клу, что некий человек, имени которого они не могут назвать, только что сел в самолет, вылетающий в одну из стран Европы, и везет с собой сумку с клюшками для гольфа. У них есть информация, что в сумке может находиться партия героина. Сен-Клу немедленно разослал это сообщение по радио всем европейским НЦБ. Прошло три дня, и в аэропорту Копенгагена был задержан канадец с сумкой для гольфа, прибывший из Гонконга. В мячиках для гольфа в его сумке было обнаружено 4,5 килограмма героина № 3.
В феврале 1976 года осведомитель в Берне сообщил местной полиции о чешской группе торговцев каннабисом, промышляющей в Западной Европе. Это был новый выход чешских эмигрантов-уголовников. Швейцарское НЦБ переправило эту информацию через Сен-Клу французскому, испанскому и марокканскому НЦБ. В результате 24 мая 1976 года в Сете (Франция) был арестован курьер, перевозивший 187 кг каннабиса. А 12 августа того же года в кемпинге «Дорадо Жарако» в Валенсии (Испания) полиция обнаружила и конфисковала 260 кг каннабиса (почти половина – в жидкой форме).
Успешные предупреждения
20 марта 1977 года НЦБ-Гонконг передало по радио в Сен-Клу имена и подробные описания четырех китайцев, подозреваемых в попытке контрабанды героина из Бангкока в Нидерланды. Интерпол немедленно направил зеленые извещения в таиландское и голландское НЦБ. 14 апреля того же года голландская полиция арестовала четверых преступников вместе с их местными сообщниками и захватила 2,185 кг героина в одной из амстердамских квартир: за ними следили из аэропорта Амстердама, где им умышленно позволили пройти таможенный досмотр без всяких осложнений.
27 января 1978 года гаагское НЦБ радировало НЦБ в Афинах, что двое голландских граждан, путешествующих на самолете компании КЛМ из Бангкока в Вену через Карачи и Афины, подозреваются в провозе большой партии героина. На следующий день греческая полиция ожидала их в афинском аэропорту. В багаже контрабандистов было обнаружено 17,934 кг героина № 3.
История офицера связи подразделения по борьбе с наркотиками
Роберт Литтас, шведский офицер подразделения по борьбе с наркотиками в Сен-Клу, вспоминает: «Один мой коллега, тоже офицер связи, привез из Лиссабона фотографию морского катера, который по подозрениям португальских властей, мог быть замешан в наркобизнесе. Никаких серьезных доказательств у них не было, поэтому они не стали рассылать эту фотографию по официальным каналам. Мой коллега вручил мне фото вместе со списком членов команды, а я передал все это моему знакомому в Великобритании с просьбой поискать нужную информацию.
Выяснилось, что и у самих британцев были подозрения в отношении тех, кто перечислен в судовой книге! Организовали новое расследование, и когда судно появилось в британских водах с той же самой командой на борту, его задержали. Была захвачена одна из самых крупных партий каннабиса за последние годы – более двух тонн».
2 марта 1981 года трое сторонников казненного президента Пакистана Али Бхутто захватили «боинг» авиакомпании «Пакистан интернэшнл эрлайнс» (ПИА) на пути в Кабул, убили на борту пакистанского чиновника и заставили пилота лететь в Дамаск. В Сирии они держали пассажиров и членов экипажа заложниками в течение 13 дней, угрожая убить всех иностранных пассажиров, если президент Зия уль Хак (казнивший Бхутто) не освободит 54 политических заключенных. Зия капитулировал и выпустил заключенных, после чего воздушные пираты освободили пассажиров и экипаж (сирийские власти предоставили им политическое убежище). Но один из пассажиров, гражданин США, был арестован сирийской полицией согласно красному извещению Интерпола, выданному по просьбе НЦБ-Вашингтон. Оказывается, его разыскивали по обвинению в контрабанде наркотиков в США! Угонщики праздновали свою победу, остальные пассажиры благополучно улетели, а ему суждено было отбывать срок в сирийской тюрьме.
Обратим внимание, что за исключением двух случаев (поддельные ливанские банкноты и американское красное извещение) все эти дела завершились успешно благодаря использованию радиосвязи организации для оперативной передачи срочных сообщений. Именно в скорости передачи важнейшего материала и заключалась основная ценность оперативной работы Интерпола.
Но «почтовый аспект» – это лишь половина, хотя и немаловажная, деятельности Интерпола. К сожалению, поясняет Роберт ван Хов, столь же существенная розыскная сторона работы почти полностью игнорировалась; и не только потому, что сотрудники погрязли в болоте французской полицейской бюрократии, [55]55
Однажды Раймонд Кендалл со своей характерной откровенностью сказал Лорену Грейлсамеру: «Французская полиция окостенела в суставах от рутины и администрирования».
[Закрыть]не любили заниматься анализом развития преступности или событий и видели свою роль замкнутой исключительно на том, что считалось неопровержимым фактом. Так происходило из-за чуть ли не бесконечных задержек в получении любого ответа из Сен-Клу. Даже в 80-е годы репутация Интерпола как источника быстрой информации по розыску не была безупречной. Антонио Лаццони, итальянский полицейский со стажем, а сейчас глава уголовного розыска в Лионе, хорошо помнит те времена в Сен-Клу: «Если вы обращаетесь в Интерпол с просьбой что-то поискать для вас в их картотеке, то ответ получите через несколько недель. Просто смешно!»
Проблема имела две стороны. Перваясостояла в том, что отдел уголовной картотеки был забит информацией, большая часть которой уже безнадежно устарела и утратила ценность. Несомненно, это была самая большая и всесторонняя библиотека данных по международной преступности в мире. Но так ли уж необходимо хранить, например, информацию о том, что в 1947 году из Национального музея в Виктории (Австралия) украдена коллекция бабочек, или что в 1973 году кто-то похитил слона из цирка в Швейцарии, или что в июне 1975 года стащили двух сов в Гейдельберге (Германия)? К декабрю 1982 года в Сен-Клу скопилось не менее 3 768 000 карточек на международных уголовников, перечисленных в алфавитном, фонетическом порядке и по способу работы. И при поступлении запроса на информацию все эти дела просматривались вручную!
Один служащий поделился со мной, как работают с фонетическим списком. Это длительный и трудоемкий процесс. «Возьмем букву «а». Скажем, пришло радиосообщение о ком-то, чье имя, возможно, начинается с буквы «а». Звук мы сразу точно не определили. Ну и что мы делаем? Обращаемся к нашему фонетическому перечню и просматриваем всех на букву «а». Попробуйте сами: конечно же, потребуется уйма времени! А потом оказывается, что это был какой-нибудь Хаас, Харт, Хатт и все остальное, чье имя может начинаться как на «h», так и на «а», в зависимости от национальности или произношения.
О второйстороне проблемы докладывал Комитет по внутренним делам в палате общин в июле 1990 года: «До 1984 года Генеральный секретариат отставал от многих стран-членов в полицейской технологии». В штаб-квартире не было не только рабочего компьютера, но и любого технически современного оборудования. Невероятно, но до сих пор во многих сообщениях использовался код Морзе. Да и во всем остальном упор делался на радио – а это не самый лучший в наши дни способ передачи: он подвержен перерывам и поломкам и зависит от погодных условий. Более того, как говорил мне Генеральный секретарь Андрэ Боссар, когда я впервые брал у него интервью в сентябре 1980 года, «с нами в Сен-Клу или со своими НЦБ связаны по радио только 65 государств – это лишь половина общего числа стран-участниц организации (в ней тогда состояло 127 стран)».
По словам американского журналиста Эдварда Коуна, «Интерпол как поставщик данных по некоторым отвратительнейшим личностям в мире, включая наркобаронов, террористов и международных беглецов, заснул на выключателе». Но дело в том, что и выключателя не было.
Надо сказать, что Андрэ Боссар, к сожалению, не обладал качествами, нужными главе Интерпола: он прилежно старался создавать впечатление уверенности, которой наверняка не ощущал. «Я всегда испытывал необходимость, – заявил он в интервью в сентябре 1980 года, – быть в курсе эволюции в криминогенной среде. Как офицеры полиции мы призваны следить за состоянием преступности, сражаться с ней, в каких бы формах она ни проявлялась. Всякая перемена в преступном мире должна находить отражение в наших методах борьбы с ней».
Великолепный пример галльской риторики. Но, несмотря на то, что на его письменном столе лежала трубка, ему далеко до Мегрэ. В действительности он был больше адвокатом, чем полицейским, к тому же слишком долго находился в тени Жана Непота. «Месье Боссар был весьма расчетливым человеком, – вспоминает Роберт ван Хов. – Но всегда колебался. Я просто описываю, что сам чувствовал. Похоже, у него единственная цель – спокойно дожить до своей отставки в 65 лет, вообще ничего не меняя. Пусть все идет, как шло до этого годами».
Оскорбительно? Возможно. Но сам Боссар в апреле 1991 года, беседуя со мной в парижской квартире, увешанной календарями Интерпола (ему уже стукнуло 65, и ныне он читает лекции по криминалистике в Чикагском университете), печально признает: «Я работал в Интерполе в переходный период. Когда я пришел туда в 1971 году, он был не такой уж большой организацией. Только что достроили корпус в Сен-Клу и подписали с Францией соглашение о штаб-квартире. Практически мы не имели привилегий, да и не считали, что в чем-либо особо нуждаемся. В Центре среди нас было большинство французов. Работало, правда, несколько инспекторов и полицейских из других стран.
Бюджет составлялся, как в лавке уличного торговца. Сначала месье Непот, а позже я прикидывали свои расходы на листке бумаги и подводили итог с помощью японского калькулятора. Точно как мой лавочник! Чего же проще!
Старались делать свою работу как можно лучше – и достигли определенных успехов. Но и спрос – как на информацию, так и по качеству работы и по затратам времени – был самым обычным. У нас оставалось время, чтобы жить, размышлять о делах, отдыхать…
Но с каждым днем требования возрастали. Прибавлялось количество стран. Нас стали обвинять в том, что дела идут слишком медленно».
Сам по себе приятный, любезный в общении, Боссар старался изо всех сил. Но осложнения начались, едва он приступил к работе. Первая атака была предпринята с неожиданной стороны – псевдоучеными. А случилось вот что. Еще в 1959 году штаб-квартира в Париже разослала синее извещение № 500/59А 3674 с просьбой организовать наблюдение за человеком по имени Марк Московиц, один из псевдонимов которого – «Леон Штейнберг». Пятнадцать лет спустя, в 1974 году, в ходе следствия, проведенного НЦБ, всплыл некий Леон Штейнберг. На запрос о более широкой информации Сен-Клу ответил, что, по его данным, возможно, это и есть тот самый Московиц, которого давным-давно ждет синее извещение. Штейнберг же доказал, представив свои отпечатки пальцев, что он не тот, кто разыскивается Интерполом. Действительно, его отпечатки пальцев не совпали с имевшимися в досье Московица. 15 сентября 1976 года Сен-Клу информировал все НЦБ, что произошла ошибка.
Но история на этом не закончилась. Псевдоученые раскопали дело Штейнберга и подали на Интерпол в Федеральный суд в Вашингтоне, требуя публичного извинения и возмещения ущерба. Споры тянулись до 1986 года, пока не были окончательно разрешены судом. Это породило серию других претензий к организации со стороны таких же псевдоученых. Злополучный Боссар, едва успев занять свое кресло, понял, что шаткое соглашение с Францией о штаб-квартире не дает Интерполу действительного юридического иммунитета международной организации и что на него лично, как и на любого другого чиновника, могут подать в суд. «Нас забросали телеграммами из многих стран, – вспоминает он, – в них говорилось, что наши коллеги получают повестки в суд и правовые претензии. Что с ними делать? Такое происходило повсеместно! Мы порекомендовали своим НЦБ обратиться за советом к местным юридическим органам. И тогда мы поняли, что нам самим надо подумать об этом! Мы решили найти адвоката.
Помнится, я позвонил Генеральному прокурору Франции (у вас это директор публичного обвинения) и рассказал ему, что произошло. Я попросил его дать список адвокатов, которые смогут вести наше дело надлежащим образом. Так я нанял первого адвоката для организации. Наша наивность привела к тому, что в юридическом отношении организация оказалась вообще незащищенной.
По совету адвоката осенью 1979 года секретарь Боссара договорилась с секретарем Андре Левина, недавно назначенного руководителем Отдела объединенных наций и международных организаций при Министерстве иностранных дел Франции о приезде ее патронас просьбой об оказании ему помощи. Единственный выход из сложившихся юридических трудностей, по словам адвоката, состоял в том, чтобы подписать с Францией новое соглашение о штаб-квартире, по которому Интерпол получит полный статус и юридический иммунитет международной организации на французской территории, такой же, например, каким пользуется ЮНЕСКО, чья штаб-квартира была и остается в Париже.
