Текст книги "Интерпол"

Автор книги: Фентон Бреслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

В феврале 1970 года арест двоих мужчин и одной женщины в Гонконге повлек за собой раскрытие такой же банды в Италии. Информация, поступившая в НЦБ-Рим из НЦБ-Гон-конг, позволила итальянской полиции обнаружить в Милане дом, где находился склад огнестрельного оружия, поддельных паспортов и печатного оборудования. Последний член банды был арестован в Риме в ноябре 1970 года. Это была профессиональная полицейская работа, но ко времени последнего ареста этим злодеям удалось обналичить поддельных чеков на многие тысячи долларов в 17 странах.

Фальшивомонетчик-дилетант

18 августа 1972 года во Франкфурте, Западная Германия, обнаружена подпольная типография, в которой было изготовлено банкнот на сумму 70 000 турецких лир достоинством в 50 лир каждая. Арестовали троих преступников – граждан Западной Германии. НЦБ-Висбаден связалось с Генеральным секретариатом и выяснилось, что один из них был приговорен в Испании в 1967 году к восьми годам тюрьмы за попытку подделать испанские банкноты в 100 песет.

Обычно фальшивомонетчики не меняют привязанности к какой-то одной валюте: вот почему этого человека поймали, причем дважды.

Все вышеприведенные примеры классически укладывались в рамки «обычных преступлений», исключающих политические мотивы. Но к концу 60-х годов международная преступность приобрела новый, страшный, оттенок, заставивший Интерпол работать с предельным напряжением. Более того, появилась угроза самому существованию этой организации.

Английские журналисты Кристофер Добсон и Рональд Пейн справедливо отмечают в своей книге «Война без конца»:«В календаре международного терроризма 1968 год был основополагающим. Хотя корни многих конфликтов уходят значительно глубже, именно тогда взросли семена известного нам сегодня террора… Это был год рождения международного терроризма».

Именно в этом году арабы, отчаявшись победить Израиль на полях сражений после шестидневной войны 1967 года, приняли на вооружение терроризм как наиболее трусливое, но и эффективное оружие. Совершая рейды в глубь Израиля, они убивали жителей кибуцев и взрывали насосные станции, но эти действия вызвали быстрые ответные и весьма болезненные удары. Поэтому арабы взяли на вооружение международный терроризм.

Случаи захвата самолетов были известны и в предыдущие двадцать лет. Например, в воздушном пространстве Соединенных Штатов угонялись самолеты на кастровскую Кубу. Но тогда это была преимущественно насильственная транспортировка. Новая же форма захвата самолетов оказалась намного более жестокой и опасной для жизни совершенно невинных людей и получила квалификацию воздушного пиратства.

Первый акт воздушного пиратства в новом стиле произошел в июле 1969 года. Члены Народного фронта освобождения Палестины (НФОП) Жоржа Хаббаша захватили «Боинг-707» компании «Эль-Ал», выполнявший рейс по маршруту Рим – Тель-Авив. Заставив его приземлиться в Алжире, они продержали на его борту израильтян в качестве заложников в течение двух месяцев. В декабре того же года два палестинца открыли огонь из автоматов и бросили гранаты в другом самолете «Боинг-717» «Эль-Ал», взлетевшем из аэропорта Афин. Один пассажир был убит, нападавшие арестованы. Но когда был захвачен греческий лайнер, летевший в Каир, террористов пришлось освободить. Впервые торговля заложниками принесла свои плоды.

1968 год стал возвратом в варварские времена не только для арабов. В этом году почти на всем европейском континенте произошли массовые студенческие беспорядки. Правительства западных стран оказались в тяжелейшем положении. Президент де Голль произнес свою знаменитую фразу: «Да» – реформам, но «нет» – бардаку!» Студентам не удалось достичь своих главных целей. Рабочий класс Франции и Западной Германии, на чью поддержку они рассчитывали, оказался куда более буржуазным, чем студенты. Рабочих больше интересовали зарплата и условия труда, чем политическая революция. Большинство студентов после поражения со вздохом возвратилось в аудитории. Но нашлись и горячие головы, стремившиеся любой ценой достичь целей, ради которых они, вооружившись булыжниками, устраивали сражения на улицах. Теперь они обратились к городскому терроризму.

В апреле 1968 года Андреас Баадер, 25-летний сын западногерманского историка, и Гудрун Эссолин, дочь священника, выпускница философского факультета, устроили пожар в огромном универсальном магазине во Франкфурте. Группа Баадера– Майнхоф, которая впоследствии приобретет печальную известность, назвала это первым сражением. Баадер и Эсслин были арестованы, осуждены и посажены в тюрьму, но добились освобождения под залог, обратившись с апелляцией, и вскоре ушли в подполье. Вместе с Ульрике Майнхоф, дочерью историка искусств, тоже закончившей философский факультет, они уехали в Иорданию, где прошли подготовку в тренировочном лагере НФОП Жоржа Хаббаша.

Вернувшись в 1970 году в Германию, группа провела ряд впечатляющих террористических нападений на военные объекты Западной Германии, НАТО и США, на ракетные установки и их персонал. Демонстрируя всеобщее «братство» террористических организаций разных стран мира, они переименовали себя во «Фракцию Красной Армии» (РАФ) по аналогии с японской Фракцией Красной Армии. Эта японская левоэкстремистская группа также возникла в ходе волнений, охвативших Японию в тот самый «основополагающий 1968 год». [47]47
  И сегодня РАФ существует в Германии, но Баадер и Майнхоф покончили свои жизни самоубийством в германских тюрьмах: соответственно в октябре 1977 года и в мае 1976 года.


[Закрыть]Она провела собственный международный захват самолета. В марте 1970 года девять студентов, размахивая самурайскими мечами, заставили самолет компании «Джапэн эрлайнс» лететь в Северную Корею, где был произведен обмен пассажиров и членов экипажа на их сторонников, отбывавших различные сроки тюремного заключения.

Итальянские «Красные бригады» (Бригате Россе,или БР) были особенно активны в 70-е и в начале 80-х годов. Они и сегодня представляют заметную силу и также выросли из студенческих волнений 1968 года. Бурные демонстрации в защиту гражданских прав в Северной Ирландии создали такую напряженность, которая в августе следующего года вылилась в жесточайшие столкновения в Лондондерри и Белфасте. И это было лишь предвестие длительного противостояния. К октябрю 1991 года число жертв достигло 2000. В Рио-де-Жанейро бразильский коммунист старой школы Карлос Маригелла разослал по типографиям свой «Мини-учебник по городской партизанской войне». 48 страниц убористого текста стали настольной книгой для городских террористов многих стран мира. [48]48
  Для Маригеллы это плохо кончилось: он был застрелен, попал в полицейскую засаду вскоре после выхода в свет его «Мини-учебника».


[Закрыть]

Короче говоря, это был взрыв терроризма. Ну, а что же предпринимал Интерпол? На Генеральной ассамблее в Мехико в октябре 1969 года делегаты проголосовали 35 голосами против 13 и при 25 воздержавшихся за то, чтобы не обсуждать доклад о воздушном пиратстве. Хотя Непот и уверял, что в докладе «обойдены все политические аспекты проблемы», большинство (среди них – все арабские страны) сочло сам вопрос «политическим». Зазвучали патетические выступления, в которых напоминалось, что статья 3 Устава 1956 года гласит: организация не должна вмешиваться в политику.

На следующей Генеральной ассамблее в Брюсселе делегаты набрались мужества заслушать доклад и приняли расплывчатую резолюцию, «призывающую Генеральный секретариат продолжать сотрудничество с организациями гражданской авиации мира, составить перечень юридических условий и мер безопасности, которые необходимо реализовать в странах-участницах, обеспечить или повысить уровень безопасности оборудования и услуг в аэропортах и на борту самолетов, на земле и в воздухе» и т. д. и т. п.

В документе была лишь одна конкретная фраза: «Оборудование и услуги, оказываемые на месте МОКП-Интерполом, должны находиться в пределах, установленных… статьей 3».

Конечно, не только в политических целях совершались захваты самолетов. В мире немало сумасшедших и обычных преступников. В этих случаях Интерпол играл полезную роль: только в 1972 году он расследовал 114 подобных уголовных дел, о чем свидетельствует ежегодный отчет Генерального секретариата «Противозаконные акты вмешательства в работу гражданской авиации».

Типичный пример достойного похвалы «вмешательства». Интерпол разослал красные извещения для ареста преступника, ранее судимого во многих странах за ограбление при отягчающих обстоятельствах. Он угрожал взорвать самолет «Люфтганзы» в воздухе, если германские авиаслужбы не дадут ему свыше $ 500 000. Это был простой случай откровенного шантажа, уголовное преступление «против общего права». И никто не поставил в упрек Интерполу – за исключением разве что самого шантажиста, – когда по радиосети этого человека выследили в Веллингтоне (Новая Зеландия), где он преспокойно работал бухгалтером.

Со времени первого захвата арабами самолета «Эль-Ал» в Алжире организация не принимала конкретных решений и систематически уклонялась от проблемы волны насилия, охватившего мир. Но вот что произошло 5 сентября 1972 года за две недели до открытия во Франкфурте первой на территории Западной Германии послевоенной Генеральной ассамблеи. В 4 часа 30 минут, восемь палестинцев в масках из террористической организации «Черный сентябрь» бесшумно пробрались в Олимпийскую деревню в Мюнхене и, стреляя во все стороны, ворвались в номера, где жили члены команды Израиля.

Для Интерпола пришло время принять решение.

Глава 12
Интерпол проигрывает

(1972–1980 годы)

Нападение террористов на израильских спортсменов на XX Олимпиаде в Мюнхене едва не стало причиной печального конца современного олимпийского движения. Возрожденные в 1896 году Олимпийские игры еще не были той надежной, спаянной духовно, единой структурой, в которой атлеты могли бы состязаться друг с другом в тех же условиях, что и 28 столетий назад в Древней Греции. Потрясенные вспышкой террора, Норрис и Росс Макуиртёр (последний пал три года спустя от рук террористов из ИРА вместе с журналистом Говардом Бассом) писали тогда: «Многие из 80 000 зрителей, присутствовавших на церемонии закрытия, считали, что уже никогда не увидят свет олимпийского пламени на лицах этих юношей и девушек, собравшихся со всего мира, чтобы продемонстрировать свои лучшие атлетические способности.

Трагедия была слишком велика, слишком невероятна, слишком переполнена ужасом».

К счастью, эти пророчества не подтвердились. Ныне Олимпийские игры занимают постоянное и уникальное место в мировом спорте. Но спортсмены всегда будут помнить 5 сентября 1972 года – день всемирного отвращения, полный страха, к тому хаосу, сотворенному вооруженными бандитами из «Черного сентября» 5 сентября 1972 года. Сама по себе организация «Черный сентябрь» долго не продержалась на мировой сцене. Террористическое крыло «Аль-Фатах» – главная группа Организации освобождения Палестины (ООП) Ясира Арафата – берет свое название от «черного сентября» 1970 года, когда Иордания короля Хусейна успешно вытеснила ООП со своей территории. Эта группа существовала лишь четыре года, а затем раскололась на различные фракции одинаково жестоких убийц.

Да одного этого дня достаточно, чтобы выжечь это название железом на камнях Истории! Пока израильские спортсмены спали, убийцы в масках ворвались в их комнаты в Олимпийской деревне, рассылая град пуль из автоматов. Тренер по борьбе 33-летний Моше Вейнберг умер мгновенно. Йозеф Романо, штангист, был смертельно ранен – он мужественно держал дверь, давая возможность спастись своим товарищам по команде через окно. 15 спортсменов тоже выбрались через окна и боковые двери. Но девять человек оказались заложниками под прицелами автоматов.

Террористы потребовали освободить 200 арабов, содержащихся в израильских тюрьмах, и самолет для вылета в безопасное место. Западногерманские власти были в явном замешательстве: эта резня нарушала все их планы. Ведь Олимпиада в Мюнхене собиралась отметить свое возвращение в немецкий город впервые после Олимпиады 1936 года, организованной Гитлером в Берлине. Тогда весь мир был ошеломлен расизмом и подчеркнутым пренебрежением к обычному международному спортивному благородству. Эти игры должны были стать триумфом для послевоенной демократической Западной Германии, – а тут эта ужасная бойня!

Израильтяне отказались освободить 200 заключенных: они не собирались потакать терроризму. Было подтянуто 20 000 западногерманских полицейских, чтобы создать кольцо вокруг Олимпийской деревни. Игры приостановили. Федеральный канцлер Вилли Брандт прилетел в Мюнхен для личных переговоров с убийцами. К 22 часам того же дня обстановка была такой, что казалось, террористы выиграли. Получив заверения, что им разрешат улететь с заложниками на борту в любую арабскую страну, они посадили сгорбленных, с завязанными глазами израильтян в автобусы. Всех участников драмы ожидали вертолеты, доставившие их на ближайшую военно-воздушную базу в Фюрстенфельдбрукке – там в засаде залегли полицейские.

Все походило на трагический фарс. Как только террористы, выйдя из вертолета, направились в сторону «Боинга-727», чтобы осмотреть его, внезапно погасили огни на аэродроме, и снайперы открыли огонь. Но они все испортили. Один из арабов тут же метнул гранату в вертолет с заложниками, который моментально охватило пламя… Когда стрельба прекратилась, все девять израильских заложников вместе с пятью террористами и одним западногерманским полицейским погибли. Эти события видел по телевидению весь мир в прямой трансляции.

Три араба были взяты в плен. Меньше чем через два месяца двое вооруженных террористов из группы «Черный сентябрь» захватили самолет западногерманской компании «Люфтганза», выполнявший рейс Бейрут – Анкара, и угрожали взорвать его в воздухе, если не будут освобождены трое оставшихся в живых палестинцев. 30 октября 1972 года трое убийц были отпущены на свободу – в Ливии их встречали как героев.

Кровавые события в Мюнхене повлекли за собой три жизненно важных последствия. Два из них известны широкой общественности.

Первое:12 сентября 1972 года госпожа Голда Меир, премьер-министр Израиля, объявила беспощадную войну арабским террористам. «У нас нет выбора, кроме как наносить удары по террористическим организациям, где бы мы их ни обнаружили», – заявила она. И через месяц был убит первый лидер «Аль-Фатаха» – Абдель Вайль звайтер, неофициальный представитель этой организации в Риме. Его прошили насквозь пули, когда он ожидал лифт в подъезде своего дома.

И второе:правительство Западной Германии, пережив позор от неорганизованной стрельбы на базе в Фюрстен-фельдбрукке, поклялось, что подобное никогда не повторится. Приведем оценку события историка германской полиции Рольфа Топховена: «Эта попытка проведения операции по освобождению заложников показала очевидную неспособность полиции противостоять террористической деятельности – обычные полицейские силы здесь неэффективны». 26 февраля 1972 года Ханс Дитрих Геншер, министр внутренних дел ФРГ, подписал приказ о создании в рамках западногерманской Федеральной пограничной службы специальной оперативной группы для борьбы с угрозой терроризма. Так родилась ныне широко известная в стране Специальная группа 9 (СГ-9) – отборное подразделение. Для немцев это то же самое, что для британцев SAS – суперэффективное, специально вооруженное подразделение, способное моментально реагировать на атаку террористов, откуда бы она ни исходила.

Третьепоследствие мюнхенской резни не освещалось в широкой печати. Мир ничего не знает о нем – но в кулуарах власти Западной Европы и Соединенных Штатов Америки сложилось мнение, что Интерпол отстал примерно на полтора десятка лет в том, что касается борьбы с терроризмом, а также потерял большую часть доверия к себе и практическую поддержку.

По какой причине? Ответ не может быть однозначным. Или в этой странной истории смешались и трусость, и высшие намерения. Или сказалась все еще существующая двойственность положения Интерпола в борьбе с международным терроризмом, и чтобы ее постичь, важно узнать «задний план» самой истории.

Мотивы мюнхненской бойни (приведены в книге Т.П. Кутана об ИРА), изложенные вскоре после событий пресс-атташе террористов «Черного сентября», таковы: «Бомба в Белом доме, мина в Ватикане, смерть Мао Цзэдуна, землетрясение в Париже не могли отозваться в совести каждого человека с такой же силой, как операция в Мюнхене… Тем самым было как бы начертано название Палестины на вершине горы, которую видно со всех сторон света». А противоположная точка зрения наверняка выглядит так: Международная общественность не может терпеть подобных мерзостей в мире; должны быть использованы все законные средства для борьбы с этими из ряда вон выходящими примерами беззакония. Говоря словами Улофа Пальме, премьер-министра Швеции, застреленного 17 лет спустя на улице неизвестным убийцей, «террор всегда будет террором, а преступления всегда останутся преступлениями, даже если они совершаются во имя великих принципов и высоких идеалов».

В марте 1987 года президент Франции Франсуа Миттеран во время государственного визита в Мадрид, где еще задолго до смерти Франко в 1975 году баскская сепаратистская террористическая организация ЭТА развязала радикальную кампанию убийств и запугиваний, произнес в своем выступлении следующие слова, переданные TV – Радио Испании: «Поскольку терроризм – явление интернациональное, то и следствие, предупреждение, подавление и санкции против него также должны быть интернациональными». Эта фраза, как и многие другие блестящие высказывания ведущих политических деятелей, является просто упражнением в лицемерии. Как отмечал профессор Малькольм Андерсон, «у Франции имеются трудности в поддержании своей репутации надежного партнера в других западных странах. Такая репутация возникла как следствие неспособности успешно решить свои скандальные дела, что к тому же сопровождалось уступками требованиям террористов во избежание дальнейших инцидентов».

Но факт остается фактом. Президент Миттеран всегда умел находить безошибочные слова, элегантно выражать то, что большинство людей чувствует в глубине души. Международные силы охраны правопорядка обязаны действенно отвечать на терроризм. Необходимы согласованные международные усилия всех стран, именующих себя цивилизованными. Каждый гражданин наверняка ожидал, что Интерпол со всей мощью и решительностью ответит на возмутительные кровавые события на Олимпийских играх.

Но что же произошло на самом деле? Только сейчас я могу раскрыть истинную причину безучастности Интерпола, в которую трудно поверить. Рассказал мне об этом Раймонд Кендалл еще в ноябре 1985 года, вскоре после того, как был утвержден на посту Генерального секретаря: «В начале 70-х годов, когда, как нам это сейчас известно, терроризм начал бурно развиваться, существовало официальное мнение: «Обычно терроризм имеет политические мотивы и поэтому подпадает под действие статьи 3 Устава 1956 года – и мы им не можем заниматься!»

Должен вам сказать, что после того, как арабские убийцы проложили огнем себе дорогу в израильский сектор, западногерманское НЦБ обратилось в Генеральный секретариат в Сен-Клу с просьбой предоставить любую имеющуюся информацию по спискам известных или подозреваемых арабских террористов. И Жан Непот ответил: «Нет. Преступление в Мюнхене носит «политический» характер, а Интерпол такими делами заниматься не должен. Не в моих силах было что-либо сделать: лишь за год до этого я поступил на работу в организацию, и мои обязанности состояли в расследовании дел по наркотикам. Но я сразу же почувствовал, что это неправильно».

То же чувствовали и многие другие, но Непот, делая так, как он считал наиболее целесообразным для организации, привлек к решению вопроса уходящего в отставку президента Интерпола Пауля Дикопфа, который сам был немцем и шефом западногерманской Федеральной криминальной полиции. В то время президент все еще не обладал достаточной властью. Это был почетный пост для старших полицейских чиновников, готовящихся к уходу в отставку. Многие сотрудники в регионах даже не знали фамилий руководителей организации. В своих мемуарах сэр Ричард Джексон весьма иронично подшучивает над своей «неизвестностью» среди работников Интерпола:

«Как-то в 1963 году я собрался в отпуск, накопившийся за несколько лет. В Стамбуле мы с Мэри сели на яхту Стэна Жоэля и отправились в круиз по Эгейскому морю. Шеф турецкой полиции прилетел из Анкары поприветствовать нас. Перед тем как мы покинули берег Турции, глава их НЦБ сказал, что передаст по радио своему коллеге в Афинах, чтобы нас встречали в Пирее. Однако, когда мы достигли берегов Греции, никто не обратил на нас ни малейшего внимания. Лишь позже я узнал почему.

Турецкое НЦБ, как и было обещано, отправило радиограмму, в которой говорилось о приезде мистера Джексона и предлагалось, чтобы греческая полиция позаботилась встретить его. Греков, похоже, это сообщение поставило в тупик, и они связались с Центром Интерпола в Париже. Запросили более подробную информацию о Джексоне и какое преступление (или преступления) он совершил. Понятно, Париж был озадачен: меня ведь никогда не арестовывали и не разыскивали, и даже, насколько я знаю, за мной не следили на коротком отрезке пути из Пирея в аэропорт».

Без сомнения, это был весьма поучительный случай. Самый крупный президент Интерпола (речь идет о его обхвате) оказывается всего лишь песчинкой в нескончаемой глобальной битве между копами и грабителями.

В 1972 году Жан Непот фактически находился у власти 26 лет – он заказывал музыку. И, конечно, никакой почетный президент наподобие Дикопфа, завершающего свой четырехлетний срок пребывания на этом посту, не собирался с ним спорить. Кроме того, Дикопф не из тех, кто принял близко к сердцу убийство одиннадцати невинных израильтян: сам он до июля 1943 года был офицером СС, пока не бежал в Швейцарию.

Да и в любом случае Дикопф не захотел бы подвергать риску успех Генеральной ассамблеи, которая открывалась через две недели – 19 сентября 1972 года. Его страна впервые после войны проводила Ассамблею, и это должно было стать вершиной его послевоенной полицейской карьеры; год назад он ушел с поста главы Бундескриминальамт (БКА) – западно-германской криминальной полиции. А сейчас на Генеральной ассамблее должен был передать президентские полномочия своему преемнику.

Пока Дикопф находился в председательском кресле, а проницательный и опытный Непот – в президиуме позади него, никому не дозволялось нарушать обычный хвалебный настрой речи 270 делегатов. Американский наблюдатель делился своими впечатлениями: «Многие делегаты были готовы отстаивать мнение, что терроризм – это уголовное деяние, которое не подлежит прощению за политические мотивы. Израильский делегат не смог добиться включения этого вопроса в повестку дня Ассамблеи… Многие представители считали: нынешний Устав требует пересмотра. Подавляющее большинство делегатов было за создание специальной международной службы для борьбы с террористами, а центр ее мог бы располагаться в Лондоне, в Скотленд-Ярде, под руководством Роберта Марка, нового британского комиссара Полиции метрополии». В то же время на 44 страницах отчета об Ассамблее, опубликованного в «Обзоре Международной криминальной полиции»(редактором которого номинально являлся Жан Непот как Генеральный секретарь), мы не найдем не только ни единого слова, но даже намека на ужасные события в Мюнхене, бросившие столь дерзкий вызов силам международной законности.

Но мы увидим там ежегодные отчеты Генерального секретариата перед Ассамблеей по вопросам о незаконной торговле наркотиками, о международных бандах фальшивомонетчиков, о нелегальной торговле алмазами, о сотрудничестве в области борьбы с подделкой валюты и о наплыве фальсифицированных наручных и настольных часов (на дешевые товары ставятся торговые марки известных фирм). Мы увидим также сообщение о планах некоторых стран-участниц выпустить в будущем году памятные марки в честь 50-летнего юбилея Интерпола (если вести отсчет с Генеральной ассамблеи 1923 года в Вене). Есть еще и увлекательная дискуссия по поводу дальновидного предложения Непота создать компьютеризованный международный банк данных по преступлениям и преступникам, к которому по телефонной сети будут иметь прямой доступ все НЦБ. Это была блестящая идея, опередившая свое время, но воплотившаяся в жизнь только сейчас, в 90-х годах. А тогда, в 1972 году, этот проект FIR (по первым буквам французского названия проекта – Fichier ln-formatise des Recherches) был тепло встречен (тут же создали специальную подготовительную комиссию), но после ухода Жана Непота в 1978 году в отставку, без лишнего шума забыт.

Но о побоище на Мюнхенской олимпиаде – ни слова.

Почему так поступил Непот? Он безусловно не был антисемитом, ненавидел терроризм и нарушение общепринятых правил. Он не симпатизировал убийцам с автоматами. Тогда почему же он не позволил своей организации – а это была егоорганизация – вмешаться и призвать к правосудию преступников, спланировавших и осуществивших подобное бесчинство?

Существовала опасность, что если он разрешит организации вмешаться, то все арабские государства покинут ее, и его любимый Интерпол развалится, объясняет Роберт ван Хов. Правду говоря, Интерпол тогда был «папской вотчиной» Непота, за четверть века на командном посту он превратился в последнюю инстанцию. Так же, как Эдгар Гувер, недавно, в мае, тихо скончавшийся во сне, был шефом ФБР так долго, что оно превратилось в его памятник. Многие подумают: к сентябрю 1972 года Непот, которым все восхищались за его выдающиеся способности, слишком долго находился на посту фактического руководителя Интерпола.

Три года спустя в Сен-Клу он сказал мне в первом интервью, взятом у него для журнала «Дейли телеграф», не ссылаясь на свое решение в сентябре 1972 года (о котором в то время никто из посторонних не знал): «Интерпол – это добровольная организация, основанная на взаимности, как и любая другая международная организация. Мы не можем отталкивать наших отдельных членов». В общем, выживание превратилось в самоцель.

Но есть, возможно, еще одна причина: вспомним сильное французское влияние, которое ежедневно ощущалось в жизни организации в то время, немаловажную финансовую поддержку, все еще продолжавшееся господство во всех сферах деятельности Интерпола. Учтем и комментарий независимого американского наблюдателя на франкфуртской Генеральной ассамблее: «Если бы делегатам Израиля удалось поднять перед Ассамблеей вопрос о бойне на Олимпийских играх, можно было ожидать, что арабские делегации покинут и Ассамблею, и организацию, а французы, которых связывают тесные узы с Алжиром и которые проводили политику дружбы с арабами и внесли в Интерпол большой вклад, оказались бы в неудобном положении».

Несомненно, что еще со Второй мировой войны Франция, какое бы правительство ни находилось у власти, оставалась единственной в Западной Европе страной, гордившейся неразрывной дружбой с арабским миром. Сменявшие друг друга британские правительства похвалялись своими «особыми отношениями» с Соединенными Штатами. Французы делали то же по отношению к арабским нациям Ближнего Востока и Северной Африки. Даже осенью 1990 года, когда весь остальной мир исчерпал запасы терпения с Саддамом Хусейном, именно президент Миттеран нарушил единый фронт антииракских настроений, проводя собственные независимые переговоры с диктатором.

Ну, а что касается Интерпола, факты налицо: вице-президентом от Африки во время мюнхенской резни был Ахмед Бен Аммар из Туниса (который с 1982 года стал открыто предоставлять убежище членам ООП); членом Исполнительного комитета был Е. Аль Али из Кувейта; на этой же Генеральной ассамблее во Франкфурте в том же месяце тунисский вице-президент был заменен Мохаммедом Мессаидом из Алжира. [49]49
  Десятью годами позже в 1982 году Мессаид вернулся в Исполнительный комитет.


[Закрыть]

А что же говорит сам Непот? Два десятилетия спустя, по-прежнему живой и решительный в свои 76 лет, он заявляет, что просто-напросто не помнит о том событии: «Вы слишком многого хотите от моей памяти».

Но он утверждает, что никогда не был мягок по отношению к террористам: «Могу сказать, что еще до Мюнхена нам приходилось заниматься делами террористов. В первый раз – это дело с чехословацкими угонщиками самолета. Мы выработали позицию, и мы ее отстояли, несмотря на то, что она не понравилась Гуверу. Двадцать лет спустя Соединенным Штатам первым пришлось отстаивать доктрину, которую мы применяли тогда и которая должна применяться сейчас: то есть отбрасывать политические мотивы и рассматривать уголовную сторону проблемы». Это именно то, что Луи Дюклу и его «помощник» Непот сделали в марте 1950 года: отправили чехам красное извещение на арест угонщиков за преступление, состоящее в захвате пассажиров и самолетов, и не обращали внимания на их политические мотивы – побег к свободе от репрессий коммунистической диктатуры.

Непот признает, что с момента взрыва международного терроризма в 1968 году «мы очутились перед лицом необходимости принимать крайне трудные решения, потому что понятие «терроризм» все еще не имеет четких определений [50]50
  При всем уважении к месье Непоту должен отметить, что Великобритания и Соединенные Штаты сегодня имеют совершенно четкие определения. Согласно закону о Предупреждении терроризма (временные статьи) 1989 года терроризм в Великобритании определяется следующим образом: Т. – «использование насилия в политических целях. Т. включает использование насилия с целью приведения общества или какой-то части общества в состояние страха». А в США ФБР действует на основании следующего определения: «Незаконное использование силы или насилия против лиц или собственности для запугивания или принуждения правительства, гражданского населения или любой его части для достижения своих политических или социальных целей».


[Закрыть]в уголовном праве. Правда, может быть, сейчас есть германский кодекс. Есть убийцы, взрывающие бомбы и т. п., но нет такого определения, которое бы говорило, что эти люди – политические террористы, а эти – неполитические террористы, они просто совершают «преступления против общего права». Это значительно усложняло нашу задачу, когда мы столкнулись с подобными делами в 1966 или в 1967 годах, связанными с «Красными бригадами» в Италии. Помню одно дело, когда так называемые политические террористы подложили бомбу в банк в Милане. Погибло 16 или 17 человек, включая женщин и детей. Это дело поручили мне. Я взял на себя ответственность (для этого, в конце концов, и существует руководитель) и заявил: «Мы не можем отнести это дело к политическим, хотя кое-кто заявляет, что мы обязаны так сделать»; и я разрешил пользоваться каналами Интерпола. [51]51
  Память г-на Непота точна в принципе, но подводит его в деталях. На самом деле взрыв в банке был совершен не левыми «Красными бригадами», а правыми неофашистами. Взрыв произошел 12 декабря 1969 года. Погибло 14 и ранено 80 человек. Красные извещения были разосланы – но безрезультатно – на двоих террористов.


[Закрыть]

Мы каждое конкретное дело внимательно изучали: политическое оно или нет. Например, подложили бомбу под автомашину премьер-министра или члена правительства. Это покушение на политическое убийство – можно заявить, не боясь потерять работу! А вот если убит полицейский, сопровождавший подозреваемого террориста из одной тюрьмы в другую, этоубийство уже не политическое. Шаг за шагом мы пытались строить доктрину – и у нас не было проблем».

Но после Мюнхена они, естественно, появились. Тринадцать лет спустя Раймонд Кендалл признался: «…Наша организация пережила своеобразный кризис совести. Вокруг происходят серьезные международные преступления – угон самолетов, взрывы бомб, убийства и тому подобные вещи. При этом погибают невинные люди, а мы никак не реагируем на это».