Текст книги "Лик (СИ)"

Автор книги: Фелисити Шилдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Формулы и законы

Я подумать не успел толком, как схватил кулон, не отдавая в этом себе отчёта, и спрятал в кармане рубашки. Сердце учащённо забилось, виски запульсировали, и я точно ощутил, что совершил что-то плохое. Что-то неправильное, совсем неподходящее к атмосфере, воцарившейся вокруг. Тёплой, манящей уютом, словно отходившим от светлых шершавых стен, ароматом дождя, просачивающимся через окно. Время застыло, превратившись в статичную картинку комнаты Клео, яркого света лампы и барабанной дроби капель по карнизу. Дверь открылась, издав при этом скрип, и мгновенно пустила ход часов дальше, не оставив ни единой возможности мне даже отдышаться. Грудь вздымалась и опускалась в быстром темпе, я сам за собой не заметил, как бросил испуганный взгляд на Вестера, как смахнул со лба каплю пота. При этом какая-то невиданная ранее эйфория обхватила меня со всех сторон, заставила кровь скорее побежать по жилам. Сложно было представить, что всего лишь это маленькое, это совсем неприметное преступление вызвало во мне такой всплеск эмоций. Мой взгляд наткнулся на взгляд Вестера и изучающе проследил за его обмякшими движениями, расплывающейся улыбкой и шагами в сторону кровати. Поначалу мне показалось, что он всё видел и теперь хотел сказать что-то острое, силой отобрать кулон и век предавать меня позору, но всего этого не произошло. Только и случилось-то, что Вестер приземлился на кровать, почти коснувшись меня и обрызгав каплями воды. Он обессилено выдохнул, даже как-то совсем артистично, точно едва вернулся из сложного полёта в космос на Землю. Чёрные глаза его были направлены в потолок, я бы даже сказал – в пустоту, ведь настолько безжизненными они казались на фоне обычного состояния.

– Я устал, – бросил он, украдкой поглядев на меня. Наверняка, увидел, как внимательно я его рассматривал, уж точно ненормально это было. Я знал, что уже давно пора было бросать глупую привычку рассматривать людей: никто не любит, когда лезут в их личное пространство. Особенно, когда это делают глазами и явно не без интереса.

– Я тоже, – даже не задумавшись, сказал я и отвернулся.

И мы снова замолчали, слушая только удары капель и несильные завывания осеннего ветра. Ещё я улавливал еле слышное биение сердца Вестера, лежавшего рядом. Или мне только казалось, не зря же я был сам не свой, ощущая, как мою кожу через ткань обжигал кулон, разверзал дыры. От того самого места, где он находился, во все стороны бежала дрожь по телу, накатывала волной и топила меня всего, пока я просто сидел, отвернувшись от приятеля. Когда напряжение моё находилось уже на пределе, готовое выдать меня с головой, я тут же вскочил с кровати и быстрым шагом направился к двери:

– Ты куда? – послышалось удивлённо за моей спиной.

– За Клео, – не оборачиваясь, отвечал я, но за несколько сантиметров до двери до меня снова донёсся голос, только теперь какой-то глухой и отчуждённый:

– Я ведь хотел поговорить с тобой о Саванне, – и меня пригвоздило в полу, я вдохнул и забыл, как надо выдохнуть. Хотел что-то сказать, но понял, что запнусь на её же имени. «Возьми себя в руки, слабак!» – кричал мне мой внутренний голос, но мысли путались, лёгкие застыли в попытках вновь заработать. Я глубоко выдохнул и повернулся к Вестеру, с пустым взглядом подойдя к кровати. Ноги меня не слушались, но я каким-то образом сумел усесться на краю, внимательно посмотрев на приятеля. Он тоже сосредоточенно следил за мной и теперь не лежал, раскинув руки в стороны, а сидел, облокотившись о стену. Я только сейчас заметил, что он был довольно худ, и под светлой кожи проступали ребра при каждом его выдохе, а глаза теперь представляли собой чёрную пустоту, безжизненную и холодную.

– Говори, – сказал я серьёзно. Меня пугала изменчивость его настроения, когда дело доходило или до кулона Саванны, или до неё самой. Словно эта тема являлась своеобразным табу, упоминание о котором мгновенно вызывало в слушателе ненависть к говорящему.

– Отлично. Только не перебивай меня. Пожалуйста.

Я кивнул, не сказав ни слова.

– Я с самого начала понял, что Саванна пропала. Она не могла просто так уйти. Если бы это было так, она бы оставила записку, подсказку, хоть что-то. Я же говорил, что она и до этого сбегала из дома по неизвестным причинам, но всегда оставляла записку.

Я слушал Вестера, поникнув головой, потому что было невозможно встречаться с ним взглядом до тех пор, пока не услышал:

– Эй, ты чего? Я не речь на похоронах читаю, – вот тут я узнавал привычный его тон. Взглянул на него снизу верх, не поднимая головы, и увидел обыкновенную улыбку, играющую на его губах. Видимо, чтобы не спугнуть меня, он так поступал. Правда, совсем скоро лицо его вновь приобрело оттенок серьёзности. – Просто не всегда хочется делиться этим, но мне кажется, что тебе можно верить. Ведь так? – он ненавязчиво приподнял бровь.

Я покивал пару раз, сам не зная, а стоило ли ему доверять мне свои мысли?

– И я почему-то думаю, что Саванна тебе тоже небезразлична. Она моя сестра, а ты умудрился с ней подружиться в первый день. Знаешь, для неё это рекорд. Я прав?

Я ничего не ответил. А что тут можно было вообще сказать? Понятия не имел тогда.

– Ладно, просто оставлю этот вопрос, – он приподнялся на ладонях и уже через несколько секунд очутился на полу, стал поспешно одеваться, при этом продолжая разговор чуть ли не с самим собой. Я слушал Вестера, но продолжал молчать, боясь или не желая сказать что-то лишнее. Ведь в моих воспоминаниях по-прежнему хранился тот вечер, тот бешеный взгляд Саванны, заплаканный, вмиг потерявший всю жизнерадостную энергию. Тёмная кухня, поцелуй двух влюбленных, тайный поцелуй, и горечь сожаления.

– Но ты и я должны её найти. Я не принимаю отказов. Ни в коем случае, Рид! – закончил Вестер громким голосом, уже одевшись и теперь глядя на меня во все глаза. Он рассмеялся. – Я не знаю, во что это всё может вылиться, но иначе и быть не может, и ты обязательно мне поможешь, я это знаю с точностью до девяносто девяти процентов, – он стоял, теперь уже весь ухмылявшийся, словно забывший о недавних откровениях, что теперь ещё сильнее связали нас двоих, как бы я этого не хотел. – И, кстати, скажи спасибо за то, что я так быстро закончил с этой речью. Знал бы ты, как я люблю мотивировать людей, – расплылся в улыбке, смахнув с себя последние остатки серьёзности. А потом как-то непонятно или подозрительно посмотрел на меня. Я стоял и смотрел на Вестера спокойно, без лишних эмоций в глазах, пытаясь упрятать всё, что чувствовал, в самую глубь. – Правда, ты какой-то особый случай. Немотивируемый. Но и ты не будешь исключением, уж я об этом позабочусь, – Цукерман бодро ткнул меня плечом, пройдя мимо, словно стараясь подбодрить. Он подошёл к окну и, уставив руки в бока, стоял, вытянувшись в струнку, и смотрел на вид за окном. На улице последние капли падали всё меньше и меньше, растворяясь в тишине и блестящих от вышедшего солнца лужах, плывущих по земле.

– Кажется, можно возвращаться, – негромко сказал я, глядя в одну и ту же сторону с Вестером. Я продолжал обдумывать то, что же всё-таки произошло с ним за такой короткий срок, и, какие эмоции он успел ощутить? В эту минуту я услышал, как дверь позади отворилась, а вместе с ней дошёл и звук голоса:

– Уходите?

– Да, впереди много дел. Пора идти, – ответил Вестер.

***

Когда я вернулся домой, я сумел благополучно припрятать кулон в одном из выдвижных шкафов, стоявших возле стены. Хотя можно ли назвать это состояние благополучным, если у меня вспотели руки, а по спине прошла мелкая дрожь. Ещё я всем нутром ощущал взгляд вишнёвых глаз с портрета на стене. Это добавляло мне чувства, что она и впрямь за мной следила, эта девушка, и с уверенностью можно было сказать, что упрекала. Вот только у меня совершенно не было выбора.

Ночью я лёг в кровать и несколько минут просто пялился в потолок, пытаясь осознать произошедшее за день. На батарее медленно высыхали мои вещи, в шкафу был запрятан кулон, мысли о котором прожигали всё моё сознание. А сам я лихорадочно перебирал мысли в собственной голове, стараясь придумать, что же теперь мне нужно было делать, чтобы расследовать дело Саванны? И зачем надо было брать кулон, вернее, почему он так сильно оберегался Вестером? Что всё это значило?

Примерно на середине подобных мыслей я провалился в сон и всю ночь видел какие-то воспоминания из реальности, прошедшие через призму ненормальности. То люди были до жути непропорциональны и имели глухие, еле различимые голоса, то окружающий мир сливался в бурые или серые пятна, растекаясь, как краска. Не сомневаюсь, что всё это было вызвано моим воспалённым сознанием и зыбким настроением. Наутро я проснулся так, словно и не спал вовсе. Только чашка крепкого, свежесваренного кофе сумела пробудить меня и моментально активировать жизненные процессы. Я шире раскрыл глаза, тряхнул пару раз головой, будто желая избавиться от ненужных мыслей, и через короткое время ощущал себя лучше некуда.

Дорога до школы на автобусе показалась мне быстрой и увлекательной, я даже завязал разговор с каким-то парнем из параллели. Он начал рассказывать мне о школьных новостях, а потом коснулся темы о пропаже Саванны.

– Откуда ты знаешь? – спросил я тише, с напряжением поглядев на нового знакомого.

– Вся школа в курсе. Уже давно. Нашего директора даже в полицию вызывали по этому поводу, ты разве не знал?

– Нет.

И вновь, я сам того не желая, окунулся в череду запутанных мыслей, одновременно ругая себя за свою излишнюю задумчивость, но и в то же самое время не имея возможности оторваться от процесса. Словно мои рассуждения могли хоть как-то помочь ситуации.

– Такой кислый, а сейчас всего лишь утро. Во что ты превратишься к концу дня? – привычно поприветствовал меня Вестер в классе. – На «Портретах», я чувствую, тебя придётся собирать по кусочкам, – говорил он, одновременно стараясь прочитать параграф по физике. – Что ещё за…?

В этот момент он уже отвлёкся на чтение, как следует сощурившись, и больше не докучал разговорами, которые постепенно действовали мне на нервы – эффект от кофе со временем испарялся, оставляя меня один на один с моей сонливостью. Что говорили на уроках, я уже не слышал и не слушал, а лишь мечтал о том, чтобы поскорее очутиться дома и распластаться на кровати. Но когда я ещё был в классе перед первым уроком, произошло примерно следующее:

– Приветствую! – пронзительный голос вмиг вторгся в моё сознание. Обладатель его так же резко сел за парту и в мгновение ока повернулся к нам с Вестером. – Чем занимаетесь? – продолжал Даррелл задорным тоном, хотя в его взгляде читалось нечто, что он хотел скрыть. Радость и желание пообщаться были напускными, как была искусственна и его улыбка, чуть косившая влево.

– Ты постоянно пытаешься напугать людей своим появлением? – спросил я, вспомнив его резкий разворот на 180 градусов в самый первый день. Даррелл только ухмыльнулся сильнее, а Вестер поднял голову беззвучно, кивнул однокласснику и продолжил тщательное изучение материала, не обращая никакого внимания на нас двоих.

– Тебя это так раздражает? – продолжил он ухмыляться.

– Да, если ты ещё не понял, – бросил я, кинув в его сторону быстрый взгляд.

– Так не раздражайся, – коротко усмехнулся Даррелл, продолжая сидеть вполоборота и смотреть то на меня, то на Вестера. – Или можешь мне заплатить. Мне как раз не хватает нескольких фунтов стерлингов на обед. У тебя вроде много денег, – он оценивающе пробежался глазами по моей рубашке и наручным часам. Я спрятал руки под парту, а затем зло вскинул глаза, встретившись с его маленькими травяными глазами, хозяину которых я совершенно не доверял. И этот вороватый взгляд я точно узнал бы из тысячи.

– Что за глупый разговор ты пытаешься завязать, Даррелл? Какие деньги, о чём речь? Чёрт, – мой гневный взгляд смешался с непонятливым выражением, я сощурился, разведя руки в стороны и неодобрительно покачав головой. Мне тогда уж очень сильно захотелось провалиться сквозь землю, потому что мне казалось, что я попал в дом для душевнобольных. Удивительно, что очень часто психи ходят совсем рядом, а мы этого просто не замечаем, видя лишь собственную ненормальность. – Ты, похоже, сходишь с ума! – воскликнул я, продолжая смотреть на то, как хитрее и хитрее становилась его улыбка. На секунду мне даже почудилось, что ему нравится эта реакция и ему лестно, когда люди так переживают его нахождение рядом. Может, так оно и было.

– Хоть в чём-то я могу согласиться с Флемингом, – прозвучал женский голос совсем рядом. На меня пахнуло апельсиновым ароматом духов, и вместе с ними я увидел сначала Рейн – как и всегда закрытую и малость апатичную, а затем мы увиделись с Клео – сдержанно улыбнувшуюся тонкими губами.

– Привет новоприбывшим, – сказал Вестер, не отрывая себя от прочтения.

– И тебе привет, – ответили Рейн и Клео вместе. Вторая повторно улыбнулась мне, чуть теплее, и грациозно удалилась в конец ряда, чтобы через него дойти до своей парты. Она больше ничего не говорила, и я только мельком увидел, что она выгрузила из тёмно-коричневой мягкой сумки учебник и принялась читать записи из своей тетради.

Первая продолжала, нависнув прямо над нашей с Вестером партой, еле заметно поджав губы:

– Да, Даррелл, все знают, что ты тёмная лошадка, – покивала она, смотря на кудрявого и ничуть не смущаясь своих слов. Даррелл приглушённо засмеялся, расплываясь в широкой улыбке, не теряя при этом своей особенной наглости.

– Спасибо, Стивенс. Я всегда знал, что ты умеешь поднимать людям настроение и их самооценку. Как твоя поездка в Италию, кстати? – он внимательно следил за каждым её движением, словно готовый в любой момент схватить её. От его глаз не могло ускользнуть ни одно движение, даже тогда, когда Рейн неторопливо обхватила своё узкое запястье другой ладонью.

– Неплохо. Как видишь, она многое изменила, – в это время я встретился взглядом с её океанами, холодными и неприступными, целиком покрытыми льдом. Она посмотрела на меня, и вмиг я вспомнил, что Вестер до меня сидел отнюдь не один. Даррелл повторно усмехнулся, отворачиваясь от нас.

– Оставлю я вас, пожалуй, один на один.

Предатель.

– Хочешь сесть? Пожалуйста, – я встал со стула, собирая свои вещи.

– Флеминг? Куда ты?..

– А знаешь, оставайся. Я найду себе место, где сесть, – Рейн ни с того ни с сего завела руки за спину и попыталась улыбнуться, перебив Вестера. Мне её поведение было непонятно, как и многих других, но это была совсем отдельная тема.

– Никуда, Вестер, – улыбнулся я, следя за тем, как непринуждённой походкой Стивенс зашагала к Клео, бросила рюкзак на парту и принялась о чём-то разговаривать с подругой. Пока приятель меня всё ещё слушал, я сказал:

– Как можно объяснить чужую непредсказуемость? Это отсутствие чётких мыслей и идей или банальное желание жить в своё удовольствие, чувствовать каждый момент и использовать все шансы? Как ты думаешь?

Но Вестер меня уже не слушал, а отчаянно жестикулировал, беззвучно шевеля губами, повторяя параграф перед тем, как его рассказать.

– А сказать, что думаю я? Я думаю, что тебя… – начал Даррелл, откровенно насмехаясь надо мной и поворачиваясь вновь в мою сторону, но не успел договорить – вместе со звонком в класс зашёл учитель.

О неужели?

***

После школы я добирался до дома Вестера на автобусе и из салона смотрел на улицу за окном. Там было тепло, довольно сухо, и можно было видеть, что лужи постепенно испарялись, оставляя после себя лишь небольшие пятна на асфальте. Хотя внутри автобуса было ещё жарче – здесь стояла откровенная духота и в компании с поцарапанными, прелыми креслами создавалась мысль, что нас всех поместили в салон насильно. Ведь кому в здравом уме придёт в голову ехать на такой развалине? К тому же, неспешная езда и палящее не по сезону солнце клонили меня в сон с такой силой, что я не сразу услышал слова:

– Конечная.

Спустившись на землю, как в прямом, так и в переносном смысле, я засеменил в гости к приятелю, который, в отличие от меня, ушёл домой пораньше, так и не досидев до конца все уроки. Как он сказал: «Сегодня время «Портретов жизни», и во мне нет столько сил, чтобы тратить их на физкультуру. Нет, спасибо!».

В доме Цукерманов меня встретили радушно, с улыбкой и тёплым чаем ещё с порога, но я-то прекрасно знал, что в этот раз всё было наиграно, совсем, как в дешёвом и непрофессиональном кино. Мать Вестера и Саванны поняла это то ли по моим глазам, то ли по моей краткой улыбочке, такой же натянутой, как и всё это гостеприимство, поэтому проводила меня вниз, в подвал. Я даже и не догадывался о его существовании, но как же было удивительно увидеть ещё одну небольшую комнатку под полом первого этажа с мягкими диванчиками и крашеными стенами.

– Нет, прошу, останься, я люблю тебя!

– Но я люблю тебя больше, разве ты не понимаешь, Фредерик? Моё сердце болит, когда мы не вместе, но я не могу, не могу, поверь мне!

– Ах, милая!

Слыша два мужских и женских голоса, я подумал, что я уже не первый гость. Когда Джейн оставила меня на лестнице, а сама бесшумно поднялась наверх, я услышал тихие завывания и всхлипывания. Наверное, моя совесть не позволила мне закричать, чтобы не отрывать человека от выражения своих чувств, поэтому я аккуратно ступал по ступеням. До тех самых пор, пока не увидел экран телевизора, на котором была изображена сцена с двумя влюбленными, но странно – никто из них не плакал. Тогда-то я и увидел, что прямо перед экраном сидел, скрестив ноги, Вестер и лихорадочно тёр себе глаза.

– Что это?! – не выдержал я, а Вестер прямо-таки подпрыгнул, развернувшись полукругом в мою сторону.

– Флеминг! Блин! – щелкнул он по кнопке пульта, погрузив экран телевизора во тьму. – Давай, просто сделаем вид, что ты ничего не видел. И вообще, пора уже ехать. Ты долго. Сколько времени прошло? – он посмотрел на воображаемые часы, которых не было у него на руке. – Да ладно! Уже почти четыре часа, ты где был так долго? – выпалил он, практически не дыша, а потом пронёсся мимо, наверх, по лестнице. Я тоже посмотрел на часы, но в этот раз – настоящие.

– Три часа пятнадцать минут. Ещё полно времени, Вестер, – я рассмеялся и от нелепости ситуации и от ситуации в целом. – Я, кстати, тоже люблю мелодрамы о любви. Ну ладно, шучу. Я просто грустные мелодии играю на гитаре, но это, конечно, ха-ха, нет, не могу, – смеялся я, когда мы уже вышли из дома, отправляясь к остановке. Вестер, нахохлившись и походя на ворону, шёл чуть впереди меня, стараясь со мной разговаривать. Я знал, что он не обиделся, потому что это было совсем не в его стиле, как я понял, но реакция была забавная. Всю дорогу и на автобусе, и пешком он слушал мои удачные и не очень шутки, его уши вспыхивали, и всё лицо будто твердило «отстань», но я не мог этого сделать. Только когда мы сели за одну парту в классе трудовика, буркнул нехотя:

– Всё. Никому не говори. Забыли, – он был так обижен моими шутками, хотя и было заметно, как пару раз он тоже усмехнулся, а затем вновь возвращался к своей напыщенной серьёзности. И только слепой мог не заметить, как смеялись его глаза, когда я пошутил: «Да ладно тебе, может, я вообще балетом занимался?»

Хотя это не шутка была, но это осталось далеко-далеко, в пятилетнем возрасте, скрытое за моими детскими комплексами и откровенно нелепым желанием родителей.

Но, даже не беря во внимание эту шутку, от которой, я сам не заметил, как рассмеялся, отчаянно и неловко, обратив на себя взгляды присутствующих девяти-десяти человек – вплоть до первых минут «Портретов» я был очень весел. Вестер за несколько минут до начала решил покинуть кабинет, сославшись на плохое самочувствие, но убедил меня, что скоро вернется. Я оглядел опять кабинет, уже забытый мной с последнего урока, и увидел Рейн, сидевшую в этот раз без Клео возле окна и задумчиво водившую ручкой по тетради. Тут был и Даррелл, с самодовольной улыбкой делавший селфи в компании красивой шатенки из параллели. Во всём кабинете властвовал запах древесины и смолы, и только не хватало аромата свежих еловых шишек, чтобы дополнить картину. Или для полноты картины всё-таки не хватало мистера Киннана и мисс Уивер, которые по непонятной всем нам причине опаздывали. Когда, наконец, они зашли в класс – сначала женщина, а за ней мужчина, вежливо пропустивший её вперёд, – занятие началось.

– Всем добрый вечер, ребята. Я рад видеть вас на очередном собрании, – и первом для меня, – Поэтому давайте поскорее начнём, чтобы не тратить время, – говорил мистер Киннан, стоя перед слушателями, добродушно улыбаясь и осматривая нас всех своими тёмно-карими глазами с длинными ресницами. Потрёпанный бурый пиджак на нём создавал такой вид, будто он только пришёл с работы, где трудился, не жалея ни себя, ни одежду на себе. Мисс Уивер, собравшая светлые волосы в аккуратную косу, пристроилась за столом учителя, перебирая стопки помятых бумаг. Тонкая водолазка отлично сидела на её фигуре, и на руках её блестело много колец и браслетов. По сравнению с мистером Киннаном, она выглядела солиднее, а серьёзный взгляд и вовсе сражал наповал.

– Но сегодня особенный вечер. Сегодня мы с вами вспомним Саванну, как активную участницу нашего клуба. Мы все надеемся, что совсем скоро мы сможем её найти. Обязательно, – чуть тише продолжил он.

Я возмущённо раскрыл рот.

Слишком быстро одни люди забывают других людей, а потом жалуются, что не могут запомнить какие-либо формулы и законы. Конечно, куда там до научных материалов и теорий, когда памяти не хватает на некогда близких и важных друзей, родителей или возлюбленных.

– Вы говорите о ней так, словно её нет в живых, – пальнула словами Рейн в тишину, затаившуюся в классе, а затем вскочила с места, бросив ручку и, не взяв вещей, пронеслась мимо, хлопнув за собой дверью. Тишина продолжилась, и люди вокруг стали оглядываться, смотреть поочерёдно друг на друга, стараясь понять происходящее и проникнуться ситуацией. Но почему тогда у некоторых был откровенно непонимающий взгляд?

– Как вы смеете, мистер Киннан? – тяжёло сказал я, посмотрев на него несколько секунд, а после этого и вовсе выбежал вслед за Рейн. Меня не волновали мнения других, меня волновало совсем другое.

Оказавшись в коридоре, я сумел избавиться от навязчивого запаха древесины и вдохнуть удушливый запах нашей маленькой школы и увидеть, как сверкнули пятки Рейн за поворотом. Я недолго думал и устремился за ней, видел, как она юрко проскользнула в женский туалет. «Только не туда», – подумал я, но ведь у меня совсем не было времени на раздумья, поэтому я безрассудно влетел вслед за Рейн. Она даже не успела ничего мне ответить, как я быстро вымолвил:

– Рейн! Я понимаю, что нам всем сейчас тяжёло.

И я увидел, как непонимающе поднялись её глаза на меня, сначала скрываемые худыми ладонями, с тёмными кругами под ними и чёрной тушью, потёкшей по щекам.

– Ничего ты не понимаешь, – членораздельно сказала она металлическим голосом. Она даже не заметила, что я забежал совсем не в тот туалет, предназначенный мне, но из-за отсутствия остальных людей в школе, ей, видно, было это неважно. – Флеминг, чёртов, Рид, ничего ты не понимаешь. Это разве ты был лучшим другом Саванны с первого класса? Это разве ты видел её в минуты боли и тогда, когда она ломалась под навалившейся тяжестью проблем? – говорила она взволнованно и резко, медленно приближаясь ко мне, но не с целью обнять, а скорее с целью запугать меня, вжать меня в угол. Я стоял недвижимо, прикрепившись на невидимых гвоздях к полу, чётко ощущая жуткое чувство тревоги. – Ты ли это знаешь её секреты, её первую влюбленность и первого неприятеля? Ты ли это помнишь, как танцевала она на балу со своим парнем? Ты? Ты уверен, что это был ты? Ах, прости, – она остановилась на секунду, сжимая кулаки. – Нет, ты знал её всего две недели. Две! А я – семь лет. И хватит притворяться, что ты знаешь её лучше меня. Хватит, ты понял? И хватит забирать у меня друзей. Думаешь, я ничего не вижу? Нет, спасибо, – она едва заметно осклабилась, продолжив, всё сокращая расстояние между нами. – У тебя ничего не выйдет, Флеминг Рид. Запомни: ты всегда будешь лишним в нашей компании.

Все-гда.