Текст книги "По стопам «Вечного Жида»"

Автор книги: Феликс Кандель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Не потому, что в ней много страниц, не оттого, что она переполнена событиями и героями, – слишком уж мы торопливы, слишком погружены в суету пребывания, чтобы всерьез задуматься над несерьезными, казалось, историями, наполняющими эти страницы.

Перескажем на прощание хасидскую притчу о человеческих душах, которая, быть может, кое-что разъяснит, – и вот она.

Молодой ученик спросил своего наставника:

– Ребе, что значит быть хасидом?

Ребе ответил на это так:

– Хасид должен быть фонарщиком.

– Надо ли зажигать фонарь, стоящий в пустыне? – спросил ученик.

– Непременно, – сказал ребе. – Во-первых, люди увидят, что это место – голая, необработанная земля; во-вторых, пустыня устыдится, увидев себя при свете.

– А надо ли зажигать фонарь, стоящий в открытом море?

– Обязательно, – ответил ребе. – Фонарщик должен сбросить одежды, доплыть до фонаря и зажечь его своим факелом.

– Ребе, – спросил напоследок ученик, – а если я не вижу вокруг себя фонарей? Что тогда?

Ребе вздохнул и сказал:

– Значит, ты – не фонарщик.

Послесловие первое

С давних времен говорили: молитва – это «служение сердцем».

Существовали (и существуют) не только ежедневные обращения к Всевышнему, сопровождающие правоверного еврея до последнего его часа, но также и личные молитвы с просьбой о помощи и излечении, о поддержке начатого дела, с благодарностью за успешное его завершение, – у каждого они свои.

Давным-давно, не угадать только в каких краях, жил на свете пастух, еврей-пастух, который пас чужих коров и на заработанные деньги кормил семью. Он был неграмотным, этот пастух, не знал ни единой молитвы, но каждый день обращался к Всевышнему в надежде на заступничество и говорил такие слова:

– Владыка мира! Ты же знаешь, что я пасу коров и беру за это небольшую плату, чтобы мои дети не голодали. Я люблю Тебя, Владыка Вселенной! И если бы у Тебя были коровы, и Ты поручил бы мне смотреть за ними, то для Тебя я пас бы их бесплатно.

Так он говорил каждый день, и это была единственная молитва, которую он знал. Но однажды проезжал мимо ученый еврей, услышал незатейливые слова пастуха и с возмущением воскликнул:

– Ни в коем случае не молись таким образом!

– А как же мне обращаться к Богу?..

Ученый еврей обучил его нескольким молитвам и поехал дальше, но пастух сразу их забыл; он помнил только о запрещении произносить прежние слова, а потому вообще не говорил ничего. И тогда ученого еврея уведомили свыше, что ждет его наказание за этот недальновидный поступок, лишивший человека единственной его молитвы.

Ученому еврею указали – найти пастуха и разрешить ему обращаться к Богу по– прежнему. Он так и сделал, и с тех пор пастух снова говорил ежедневно в надежде на заступничество:

– Владыка мира! Ты же знаешь, что я пасу коров и беру за это небольшую плату, чтобы мои дети не голодали. Я люблю Тебя, Владыка Вселенной! И если бы у Тебя были коровы, и Ты поручил бы мне смотреть за ними, то для Тебя я пас бы их бесплатно.

Послесловие второе

Снова скажем: молитва – у каждого она своя.

В конце восемнадцатого века жил на Волыни кроткий, наивный и смиренный рабби Зуся из Аннополя. Он был очень беден, рабби Зуся, много болел, беды с неприятностями одолевали его, и ему задали такой вопрос:

– Зуся, как же ты можешь ежедневно благодарить Господа в своих молитвах? А твои вечные страдания?

Рабби Зуся изумился:

– Мои страдания?.. Я не страдаю. Я счастлив. Зуся счастлив жить в мире, который сотворил Господь. Зуся ни в чем не испытывает недостатка, у Зуси есть всё, чего он желает. Всевышний посылает ему только добро, и сердце Зуси исполнено благодарности.

Однажды евреи услышали в синагоге, как рабби Зуся шептал, вздыхая:

– Господи, я недостоин возносить Тебе молитвы. Я недостоин даже плакать пред Тобой. Вместо этого – я посвищу Тебе, Господи.

И посвистел.

Другой рассказ, на этот раз из жизни рабби Леви Ицхака из Бердичева.

Был Йом Кипур. Евреи ждали, чтобы рабби начал молитву, но он отчего-то медлил. Прошел час. Прошел другой. Наконец рабби сказал:

– Среди нас есть человек, который не умеет читать. Это не его вина. Он много работал, чтобы прокормить семью, и у него не было времени на учебу. Но он говорит в сердце своем: "Ты – Всемогущий Бог, а я, слабый и невежественный, могу лишь разобрать двадцать две буквы священного языка. Позволь мне вручить их Тебе, чтобы Ты сотворил для меня прекрасные молитвы. Из этих букв".

И рабби Леви Ицхак добавил:

– А потому, евреи, нам пришлось ждать. Бог был занят. Он создавал молитвы.

Еще одна история, теперь последняя.

Рабби Арье Лейб из местечка Шполы, по прозвищу Шпольский Дедушка, славился простотой, приветливостью, обладал редкой способностью делать людей счастливыми. Это он обратил танец в хасидский ритуал: кружился, раскачивался, всплескивал руками, забывая обо всем на свете. Это ему сказал рабби Авраам га-Малах (Ангел), прозванный так за свою святость, трепет и волнение во время богослужения: "Твой танец значит больше, чем мои молитвы".

Каков же вывод? Вывод каков же?

Ответ на это может быть таков: каждый обращается к Небесам, даже если не подозревает об этом. У каждого свой язык, на котором он молится, свои буквы, которые не удается сложить в слова, свой свист, свои танцы и те самые "коровы", которых для Всевышнего он готов пасти бесплатно.

Рабби Авраам Галанте из Цфата так плакал во время молитвы, что пробивал все небесные своды.

Рабби Нахман из Брацлава создавал удивительные истории, полные глубоких мистических смыслов, и завещал своим последователям: "Превратите мои истории в свои молитвы".

А рабби Менахем Мендл из Витебска сказал кратко: "Человек – это язык, на котором говорит Бог".

И последнее

В Хадасе, иерусалимской больнице, находится синагога, а в ней двенадцать витражей Марка Шагала, посвященных двенадцати коленам Израиля. «Когда их соберут вместе, – говорил художник о своих витражах, – это будет как корона. Каждый цвет должен призывать к молитве. Но я не умею молиться, я могу только работать».

Автор тоже не умеет молиться – только работать. Молитвы его – бдения на закате. Молитвы – город в отдалении, раскрывающийся навстречу, светлый, воздушный, щедро подсвеченный в ночи. Молитвы – пробуждением от жизненной дремоты, словно расплескивается по лицу прозрачная, зубы леденящая, с вершин устремленная вода пригоршнями горных впадин.

Станет ли эта книга молитвой автора?

Не ему судить.

Иерусалим, 2009–2011