Текст книги "Артур Пеппер и загадочный браслет"

Автор книги: Федра Патрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Ну вот, – сказал он. – Давайте я буду за хозяйку и налью всем чай. Так ведь говорится?

– Да. – Артур улыбнулся. Он с трудом удержался, чтобы не броситься помогать, когда заметил, что руки у молодого человека дрожат.

– Итак. – Себастьян протянул Артуру чашку с чаем и блюдце. Затем потыкал пальцем в стоявшие в комнате стулья, выбрал самый большой, с дыркой в поблекшей бирюзовой обивке, подвинул его к себе и сел, подобрав под себя ноги. – Расскажите мне о вашей жене. Зачем вы приехали сюда?

Артур рассказал про браслет и про свое расследование загадок каждого из шармов.

– Я и про себя тоже узнаю кое-что новое, – признался он. – С каждой новой встречей, с каждой новой историей, которую выслушиваю, я меняюсь, становлюсь, как мне кажется, чуть мудрее. Возможно, другим людям разговоры со мной тоже идут на пользу. Странное ощущение.

– Наверное, это здорово.

– Да, конечно, но в то же время чувствую себя виноватым. Я живу, а моей Мириам больше нет.

Себастьян понимающе кивнул:

– Когда-то я тоже чувствовал, что живу. Сегодня здесь, завтра там, кровь бурлит. И вот я здесь. В ловушке.

– Почему в ловушке? Разве вы не можете уйти когда захотите?

Себастьян досадливо махнул рукой.

– Давайте я расскажу вам о своей жизни, Артур. Ваша жизнь расцветает, а моя увядает. Звучит, возможно, пафосно, но именно так я это чувствую. Мы с Франсуа были вместе уже два года, когда он стал забывать, как его зовут. Началось с мелочей – он терял очки, забывал выключить свет. Вы можете сказать: с кем не бывает. Многим случалось нечаянно сунуть овсянку в отделение для посуды, потерять ботинки у себя под кроватью. Или войти в комнату и забыть, зачем шел. Или купить молоко, хотя в холодильнике уже стоит три бутылки. Вот только Франсуа чуть не сжег дом. – У Себастьяна выступили слезы. – Он поднялся наверх, чтобы поспать, как обычно, с двух до четырех. Я его в это время не тревожу, чтобы он набрался сил и во второй половине дня мог работать над рукописью. Я зашел в спальню, чтобы разбудить его, и увидел, что постель горит. Пламя доставало почти до потолка. А Франсуа просто сидел и смотрел в окно. Он даже не заметил, что ему что-то угрожает. Я схватил горящее одеяло, понесся в ванную, сунул его под душ. И им потом сбивал пламя. Матрас почернел и дымился. А Франсуа по-прежнему молчал. Я схватил его за плечи. С тобой все в порядке? Он смотрел на меня пустыми глазами. И тогда я понял, что разум покинул его. Он уже никогда не будет прежним, блистательным Франсуа.

Тут Артур начал понимать, что Себастьян как-то странно рассказывает о де Шофане – помощники так о начальниках не говорят.

– Как вы познакомились?

– Я приехал в Лондон четыре года назад и работал барменом в ночном клубе. Хозяева на меня орали и штрафовали за каждый разбитый стакан. Я был слишком молод и не умел за себя постоять. Однажды вечером Франсуа зашел в этот клуб с друзьями, и мы разговорились. Он стал заходить почти каждый вечер, мы болтали о том о сем. Так продолжалось три недели, а потом он предложил мне работу. Сказал, что от меня потребуется немного следить за хозяйством, немного вести его дела и немного составлять ему компанию. Он меня просто очаровал. Мне льстило, что я заинтересовал знаменитого писателя. Я переехал к нему, и с этого момента наши отношения стали развиваться.

Артур потягивал чай, размышляя о том, что означает слово «отношения».

– Надеюсь, я не утомил вас своим рассказом, – сказал Себастьян. – Мне надо выговориться. Я слишком долго молчал. Очень многие ненавидят Франсуа. Его друзьям и родственникам на него наплевать. Он сменил агента, и этот новый прощелыга думает только о деньгах, больше ни о чем. Остался только я. А я не могу его бросить. Поэтому сижу здесь и забочусь о нем. Нельзя уйти. Мне двадцать восемь лет, и я в тупике.

– Вы… его опекун?

– Теперь да, поскольку никакие другие отношения нас больше не связывают. Все изменилось. Когда мы встретились, Франсуа был само великолепие. Он был вольной птицей – за это я его и любил. Я помогал ему набирать тексты на компьютере, работал по дому, был ему секретарем. Он говорил, что я как пудель – такой же хорошенький и легко дрессируемый. Я на это смеялся, и ему нравилось, что я не обижаюсь. Он мог вести себя по-хамски, мог быть раздражительным и бестактным, но он дал мне крышу над головой. Он помог мне обрести уверенность. У меня появились деньги, чтобы посылать родителям. И теперь я считаю, что мой долг – заботиться о нем. Если я уйду, кто за ним присмотрит? У меня голова пухнет от всех этих проблем… – Себастьян прижал ладони к вискам.

– Больше за ним некому приглядеть? – спросил Артур.

Себастьян покачал головой:

– Я таких не знаю.

– Вам хоть есть с кем поговорить?

– Есть пара друзей, но не близких. Вы мне очень помогли, Артур. Я выговорился. Мне это было нужно, и мне стало легче. Я знаю, что рано или поздно мне придется отсюда уйти – иначе я сойду с ума.

– С тех пор как я стал выбираться из дома и встречаться с людьми, мне стало лучше, – подтвердил его мысль Артур. – А я и не думал, что мне когда-нибудь станет лучше.

Себастьян кивнул:

– Спасибо, что выслушали.

Они допили чай, и Себастьян собрал чашки. Он поставил их на крышку серванта рядом с четырьмя другими.

– Вы полагаете, что Франсуа и ваша жена были любовниками? – спросил Себастьян.

Он напрямую спросил о том, что крутилось в голове у Артура с того момента, как Кейт Грейсток показала ему ту фотографию.

– Думаю, это возможно, – ответил Артур.

– И вас это огорчает?

– Не то чтобы огорчает – скорее смущает. Я не знал, что в ее жизни до меня был другой мужчина. И я не понимаю, как она могла выбрать меня после такого… ненасытного в любовных делах человека.

Себастьян задумчиво хмыкнул.

– Вы ведь знаете, что Франсуа – гомосексуал?

Артур покачал головой:

– Нет. Как же он… – Что Себастьян гей он догадался, но де Шофан? Кейт расписала его как чудовищного бабника.

– Возможно, у вашей жены был с ним роман. В шестидесятых и семидесятых Франсуа просто не мог пропустить ни одной юбки. Мужчины ему тоже нравились. Но если бы он в то время открыто признался, это уничтожило бы его репутацию, он не смог бы работать. Ему нравилось считать себя легендой, поэтому у него было множество девушек и женщин. Слишком много. Не думаю, что он хоть с кем-то был достаточно долго, чтобы успеть разбить сердце… если только кому-то совсем слабому. – Последняя фраза прозвучала как вопрос.

– Мириам была сильной женщиной.

– Тогда я не думаю, что он мог разбить ее сердце… если вам это важно знать…

Артуру это было не важно.

– Не могу ли я его увидеть?

– Я могу ему сообщить, что вы здесь… Его редко кто навещает. Возможно, ему будет приятно.

Артуру было любопытно увидеть человека, который обманывал женщин, врал его жене и украл сюжет у лорда Грейстока. Этого человека-загадку.

– Да. – Артур встал. – Я хочу его видеть.

Вслед за Себастьяном он поднялся по лестнице на два пролета. Оказавшись перед закрытой дверью, Артур вдруг ощутил, что сжал кулаки. Но он обязан посмотреть в лицо прошлому Мириам – и человеку, который был полной противоположностью его самого. Неужели этот беспутный, беспечный гений похитил сердце Мириам?

Себастьян открыл дверь и первым вошел в комнату.

– Он не спит, – сообщил он. – Но вы все равно не задерживайтесь. Он быстро устает, и, если что, первым на линии огня окажусь я. – Себастьян выстрелил из указательного пальца себе в лоб.

Артур кивнул и, поколебавшись, шагнул внутрь.

Хотя Артур знал о болезни де Шофана, он оказался не готов к виду человека, который сидел, сгорбившись, в кресле в углу комнаты. Он был маленького роста, с длинными всклокоченными волосами и кустистыми бровями. Руки его были сжаты, а лицо искажала гримаса. В глазах – пустота: лишь тень осталась от самодовольного молодого человека, запечатленного на фотографии, которую отдала Артуру Кейт Грейсток. Де Шофан никак не отреагировал на появление Артура и Себастьяна.

В комнате пахло мочой, хлоркой и «розовым» освежителем воздуха. Узкая кровать была накрыта серым шерстяным одеялом, рядом стоял видавший виды керамический ночной горшок. На письменном столе громоздилась стопка книг и стояла радионяня. На ней горела красная лампочка. Он еще может читать, с облегчением подумал Артур, радуясь, что в жизни бедняги осталось хотя бы это удовольствие.

Артур подошел ближе к де Шофану, а Себастьян попятился и вышел из комнаты:

– Я вернусь через пять минут.

Артур кивнул и повернулся к человеку в кресле:

– Мистер де Шофан, меня зовут Артур Пеппер. Я полагаю, вы знали мою жену. – Дрожащей рукой он достал фотографию. – Этот снимок был сделан очень давно. В тысяча девятьсот шестьдесят третьем году. Вот она, рядом с вами. Видите? Когда я увидел эту фотографию, я даже заревновал – из-за того, как увлеченно она смотрит на вас. – Он нежно прикоснулся к лицу Мириам на фото. Артур немного подождал, не ответит ли де Шофан. Вгляделся в ссохшееся лицо в надежде обнаружить тень улыбки или хотя бы расширившиеся зрачки. Тщетно.

Он достал из кармана браслет.

– Я приехал, чтобы узнать – не вы ли подарили ей вот этот шарм? Это книга, внутри есть надпись на французском – «Моя дорогая».

Он понимал, что де Шофан его не слушает. Старик даже не заметил, что кто-то вошел к нему в комнату. Артур вздохнул и повернулся, чтобы уйти.

Себастьян стоял в дверном проеме сложив руки на груди. Только тут Артур заметил голубовато-серые синяки на его предплечьях.

– Это он сделал? – шепотом спросил Артур.

– Некоторые – да. Время от времени мне надо его подвинуть, а он не понимает, что происходит… Вчера вечером, однако, это был не он. Мне было одиноко, и я позвал в гости старинного… приятеля. Ситуация вышла из-под контроля. Он мне врезал.

– Вы вызвали полицию?

Себастьян покачал головой:

– Я сам был виноват. Я знал, что он за человек. Но все равно. Мне был нужен кто-то. Вы же знаете, что такое одиночество, Артур?

– Да. Знаю.

Себастьян начал спускаться по лестнице, Артур шел следом.

– Скоро мне придется переселить его вниз. Сил уже не хватает.

– Вам нужна помощь. Одному вам не справиться.

– Посмотрим…

Когда они оказались на первом этаже, Артур протянул молодому человеку браслет. Он просто не мог примириться с мыслью, что ездил сюда только чтобы увидеть де Шофана, безжизненно поникшего в своем кресле.

– Внутри шарма в виде книги есть надпись по-французски – «Моя дорогая». Может быть, вам это о чем-нибудь говорит?

Себастьян прикоснулся к браслету и кивнул:

– Да, мне кажется, я могу вам помочь.

Он подошел к полкам, достал книгу и протянул ее Артуру.

– Я знаю все произведения Франсуа. Я прочел все его романы, поэмы и эссе – в перерывах между уборкой и сменой белья. Тут есть стихотворение, которое называется «Моя дорогая». Вы думаете, это совпадение?

– Да. Возможно.

Себастьян нашел нужную страницу.

– Оно было написано в тысяча девятьсот шестьдесят третьем. Как раз когда, как вы полагаете, у Франсуа были отношения с вашей женой.

Артур кивнул. Он не хотел читать строчки, из которых станет ясно, что происходило между писателем и Мириам, но знал, что придется.

Возьмите себе. У него здесь еще экземпляров десять. Франсуа всегда был поклонником собственного творчества. А мне оно не нравится. Какое-то вымученное… Слишком много пафоса. Я люблю Франсуа, потому что помню, каким он был. Но я и ненавижу его из-за того, что вынужден оставаться здесь. Я сам себе напоминаю птицу в позолоченной клетке.

Вам надо связаться с социальными службами.

– Я нелегальный иммигрант. Меня не существует. Я не могу называть свое имя. Карточки социального страхования у меня нет. Я – невидимка и должен им оставаться. Я никто, и выбор у меня – только остаться или покинуть страну. Если я уеду, что со всем этим станет? – Себастьян обвел руками книжные полки вдоль стен. – Мне некуда деваться. Я не представляю себе жизни без него.

Артур внезапно ощутил ответственность за судьбу этого молодого человека с розовыми волосами, оказавшегося в подвешенном состоянии из-за больного старика.

– Вы должны найти выход. Вы молоды. У вас впереди вся жизнь. Где-то вас ждут приключения, новые впечатления, любовь – а вы все это пропускаете. Оставьте записку, пришлите письмо, организуйте анонимный телефонный звонок, но начните жить собственной жизнью. Вы найдете кого-нибудь. Только не соглашайтесь на отношения с человеком, который причиняет вам боль. Ищите того, кто полюбит вас, возможно вашего сверстника. – Артур сам удивлялся тому, что говорит. В последний раз, когда он пытался помочь Дэну с домашним заданием по естествознанию, сын выхватил у него тетрадь («Не указывай мне, что делать. Это мамина работа. А тебя никогда нет дома»).

Артур тогда был поражен этой вспышкой. Конечно, он проводил с детьми меньше времени, чем Мириам, но ему же надо было содержать семью. После этого случая Артур держал рот на замке, предоставив заниматься всеми домашними заданиями Мириам. Она умела сочувствовать и понимать. А его дело было – ходить на работу и приносить в дом деньги. Артур знал свое место.

– Спасибо, Артур. – Себастьян поцеловал его в щеку. – Надеюсь, я был вам полезен.

– Да. Спасибо вам. – Раньше Артура парни никогда не целовали, если не считать детских поцелуев Дэна. Ощущение было неприятное. Зато грело чувство, что он кому-то помог.

День оказался очень длинным. Того, что искал, он не нашел. Артур задумался, был ли их брак с Мириам для нее такой же ловушкой, как для Себастьяна жизнь в доме де Шофана. Он мягко взял молодого человека за руку, стараясь не прикасаться к синякам.

– Если хотите уйти, сделайте это сейчас, – прошептал Артур. – Я останусь здесь. Я договорюсь, чтобы о мистере де Шофане позаботились. С ним все будет хорошо.

Себастьян замер, раздумывая над предложением Артура. Затем покачал головой:

– Я не могу вас об этом просить. И оставить его не могу. Пока, во всяком случае. Вы добрый человек. Я думаю, что вашей жене повезло.

– Это мне повезло.

– Я надеюсь, что в этой книге есть ответ на ваш вопрос.

– А я надеюсь, что у вас все наладится.

Когда Артур вышел на улицу, небо уже потемнело. Окна в домах зажглись: в каждом можно было разглядеть кусочек чужой жизни. Артур в них увидел девочку с короткой стрижкой, которая училась играть на пианино, потом – двух подростков, стоявших на подоконнике, показывая прохожим неприличные жесты. Блондинка, которой давно не мешало бы подкрасить корни, пыталась закатить в дверь одну детскую коляску, а следом другую. «Близнецы, – крикнула она ему. – Двойная подстава!»

Артур подумал: а знают ли соседи, что происходит поблизости, в доме номер пятьдесят шесть, где молодой иммигрант ухаживает за своим престарелым и больным бывшим партнером, в прошлом прославленным писателем? Артур никому не сможет об этом рассказать, он не может подвести Себастьяна. Это не его дело.

Артур уселся на скамейку; в парке напротив какая-то пара с бультерьером устроила пикник в темноте, распивая Просекко прямо из горлышка.

Рядом со скамейкой стоял уличный фонарь, и, когда Артур открыл книгу, на страницы лег его теплый свет. Проведя пальцем по оглавлению, Артур отыскал стихотворение «Ма Cherie».

Ma Chérie

Колокольчиком смех твой звенит,

Точно звезды сияют глаза  —

Мне не жить без тебя, ma Chérie!

Как прекрасны уступчивый стан

И каштановых нега волос,

Эти губы, что мне не солгут,

Как люблю я касание рук,

Как люблю этот Индии зов!

Пусть недолго мы были с тобой  —

Эту страсть никогда не забыть.

Ты украсила мой небосклон

Навсегда, ma Chérie.

Артур закрыл книгу. Его подташнивало. Сомнений не оставалось: даже если де Шофан предпочитал мужчин, в этом стихотворении речь шла о его жене. Каштановые волосы, Индия – все совпадало.

Никаких сомнений, это был страстный роман, раз он подвиг де Шофана написать такие строки. Артур никогда не писал Мириам писем, не говоря уже о стихах.

Меньше знаешь – крепче спишь, сказала ему однажды мама. Сейчас эти слова вдруг всплыли в его памяти. Артур зажмурился, пытаясь вспомнить, когда и где они были сказаны, и не смог. Ему захотелось вернуться в детство, снова стать маленьким мальчиком, не знающим ни тревог, ни обязательств. Но когда Артур открыл глаза, он вновь увидел книгу, которую держали его морщинистые руки.

Итак, истории трех шармов – книги, слона и тигра – ему теперь известны. Остаются палитра, кольцо, цветок, наперсток и сердце.

Он, пожилой человек, сидит на скамейке посреди Лондона. У него болит лодыжка, и было тягостно на душе из-за Себастьяна, оставшегося в уставленной книгами тюрьме. Но делать нечего – он должен продолжать поиски.

Артур закрыл книгу со стихами де Шофана и оставил ее на скамейке. Шагая прочь, он размышлял о том, тайна какого шарма откроется ему следующей.

Люси-вторая

Никакого плана у Артура не было. О том, что он будет делать после того, как найдет де Шофана, он не задумывался. В рюкзаке лежали кое-какие туалетные принадлежности, но гостиницу в Лондоне он заказывать не стал, думая вернуться домой в тот же вечер. Однако сейчас было уже поздно, начало одиннадцатого. Он записал на бумажке расписание поездов на Йорк, но никакого желания добираться посреди ночи до вокзала Кингс-Кросс на автобусе у него не было, не говоря уже о том, чтобы первый раз в жизни спуститься в метро.

Артур бродил по улицам до тех пор, пока полностью не утратил представление о том, где находится, да и кто он такой тоже. В голове мелькали обрывки разговоров и лица собеседников. Вслед за Себастьяном, разглядывающим его через щель в двери, появлялась Мириам во время их медового месяца, в постели, спящая. Он вспомнил, как утер слезу, когда впервые отвел Дэна в школу, и тут же перед глазами возник мужчина из «Жемчужной королевы», решающий, на какой из двух своих девушек ему жениться.

Когда-то он был Артуром Пеппером, обожаемым мужем Мириам и заботливым отцом Дэна и Люси. Чего еще было желать? Но сейчас это казалось ему выдержкой из средней паршивости некролога. Кто он теперь? Вдовец? Нет. Ему нельзя быть просто вдовцом. Смерть жены не должна стать главным событием его жизни. Куда ему теперь отправиться? Какой шарм разгадывать?

У Артура уже не было сил думать из-за этой карусели в голове. «Пожалуйста, хватит уже», – мысленно попросил он, поворачивая за очередной угол. За ним оказалась оживленная улица. Группа подростков толпилась у входа в какое-то дешевое заведение: они ели пиццу прямо из картонной коробки и время от времени пытались выпихнуть друг друга на проезжую часть. Черное такси резко затормозило, водитель загудел на подростков, те захохотали. На тротуаре все еще стояли прилавки с товарами для туристов – кашемировые шали по десять фунтов за пару, зарядники для мобильных телефонов, футболки, путеводители.

От шума и суеты Артуру стало еще хуже. Он мечтал прилечь, спокойно обдумать произошедшее за день и решить, что делать дальше.

Двигаясь вдоль по улице, Артур обнаружил на двери незаметную вывеску. Хостел. Не раздумывая, он зашел внутрь. За стойкой стояла молодая женщина в белой блузке без рукавов, позволявшей любоваться синей татуировкой на ее правом предплечье. Тридцать пять фунтов за ночь, и осталось только одно место, сообщила она. Затем вручила ему свернутое в рулон серое одеяло и дряблую подушку и объяснила, как найти нужную комнату в конце коридора.

Артур предполагал, что его ждет комната на двоих, но вместо этого обнаружил три двухъярусные койки и пятерых юных немок, сидящих на полу. Все они были одеты в джинсовые шорты и клетчатые рубашки в обтяжку, из-под которых просвечивали разноцветные лифчики. Девушки доедали хрустящий багет и головку сыра эдам, запивая все это сидром из банок.

Пытаясь скрыть изумление, Артур произнес жизнерадостное «Привет!», затем нашел в комнате единственную койку – верхнюю, – на которой не громоздились одежда и рюкзаки. Карабкаться туда Артуру не хотелось – вот будет потеха, если колени откажут во время восхождения, – поэтому он вернулся к стойке и занялся изучением газеты трехдневной давности в ожидании, пока девушки освободят пространство. Наконец они прошли по коридору, дурачась и запрыгивая друг дружке на спину, – и исчезли в ночи.

Артур вспомнил, какой восторг испытывал перед первыми свиданиями с Мириам. У него сводило живот от волнения, пока он принимал душ, брился, расчесывал волосы и мазал их бриолином. Костюм и рубашка должны были быть безупречно выглажены, ботинки начищены. Артур клал расческу в нагрудный карман и, насвистывая, отправлялся к Мириам. Они шли в кафе-мороженое и брали лимонад с шариком ванильного мороженого, а иногда отправлялись в кино. Он тогда был всего лишь учеником и экономил всю неделю на тот случай, если Мириам захочется поужинать в ресторане. Но ей вполне хватало совместных прогулок и незатейливых развлечений. Артур тогда и не подозревал, что когда-то она жила в компании тигров, а знаменитый французский поэт написал в ее честь стихи.

Артур увидел за окном процессию, состоявшую из девушек: одна из них была в подвенечной фате с большой буквой L, другие были одеты в красные балетные пачки и чулки в сеточку, на голове – красные рожки. Они что-то распевали во весь голос. «Как девственница…» – это было единственное, что Артур смог разобрать.

Девушки помахали Артуру, он помахал в ответ. На свой предсвадебный девичник Мириам пошла в «Берни Инн» с матерью и двумя подругами. Это тогда казалось верхом крутизны. Вечером накануне свадьбы Артур со своим другом Биллом (ныне покойным) отправились на футбол и после матча выпили две пинты шенди. От мысли о том, что завтра он женится на Мириам, все чувства Артура обострились. Лимонад в шенди казался приторным, футбольные кричалки били по ушам. Он чувствовал, как ярлычок на рубашке натирает ему шею. Каждая клеточка его тела ждала момента, когда Мириам станет его женой.

День свадьбы промелькнул, как конфетти, которым их осыпали на выходе из церкви. Свадебный обед на тридцать человек накрыли в местном зале для собраний. Мать Мириам, женщина с суровым лицом, приготовила в качестве свадебного подарка сэндвичи и пироги со свининой. Двухдневное свадебное путешествие на ферму оплатили родители Артура. Новобрачные отправились туда вечером того же дня – с привязанными к бамперу консервными банками, и картонкой «Молодожены» на заднем стекле.

На ферме царил дикий холод. Овцы блеяли всю ночь, а у хозяйки было такое лицо, будто ей в рот только что залетела оса. Но Артур был в восторге. Мириам переодевалась на ночь за деревянной перегородкой в спальне, а Артур – в туалете на улице. Пришлось заправить пижамные брюки в ботинки, собрать свои вещи в охапку и в таком виде брести по грязи обратно в дом.

Мириам была просто чудо в своей длинной ночной рубашке с вышитыми по воротнику розами. Когда Артур обнял ее за талию и она приникла к нему, он с трудом удержался, чтобы не застонать от желания. Они легли в постель и занялись любовью – впервые. А потом лежали обнявшись и мечтали о том, где будут жить и сколько у них будет детей. До сих пор этот день оставался лучшим в жизни Артура, потому что он был наполнен нежностью, страстью и покоем. Потом были другие замечательные моменты – рождение Люси и Дэна, семейные праздники, – но ничто не могло сравниться с этими первыми часами, которые они провели как муж и жена. Артур мысленно пожелал девушке в фате испытать в день своей свадьбы такие же чувства.

Дело в том, что чем старше становишься, тем отчетливее понимаешь: другого счастья уже не будет. Чем дальше, тем меньше в твоей жизни тех удивительных дней, когда ты говоришь себе: это я запомню навсегда. Артуру довелось подержать на руках Кайла и Марину, когда они были совсем крошечными и сладко пахли маминым молоком. «Чего еще ждать от жизни?» – подумал он тогда.

Ему очень хотелось оказаться сейчас не в Лондоне, а под одеялом в собственной постели с привычной чашкой горячего шоколада и газетой. А он вместо этого торчит здесь – одинокий и растерянный.

Поняв, что эти грустные размышления до добра его не доведут, Артур решил, что лучше будет пойти спать. Вернулся в свою комнату и забрался на верхнюю койку. Было уже за полночь, лодыжка ныла. Не раздеваясь, Артур залез под одеяло и попытался думать только о первой ночи с Мириам. За окном грохотали автобусы и все время кто-то вопил. В конце концов Артур заснул под звуки сирены «скорой помощи».

Он проснулся в три часа ночи, когда вернулись его соседки. Они были пьяны и распевали немецкие песни. Одна из них привела с собой какого-то мужчину. Они забрались в койку непосредственно под Артуровой. Затем долго хихикали и шуршали постельным бельем.

К счастью, последовавшее за этим раскачивание кровати, сопровождаемое громким скрипом, продолжалось всего несколько минут. Другие девушки смеялись и перешептывались. Артур натянул колючее одеяло на голову, но лежал с открытыми глазами. Вначале он убеждал себя, что не может такого быть, чтобы они там занимались сексом. Как так вообще можно – пойти на прогулку, вернуться с первым встречным и заниматься любовью в комнате, полной народу? Но доносившиеся снизу вздохи и прерывистое дыхание не оставляли сомнений в том, что там происходит. Артур размышлял о том, как сильно изменилась жизнь и как ему порой не нравится этот новый мир.

Шум внизу постепенно затих. Какое-то время парочка смачно целовалась. Затем Артур услышал, как кто-то расстегивает молнию на сумке, потом вскрывает упаковку салфеток, и наконец наступила тишина.

Лежа под одеялом, Артур подумал о том, что впервые за прошедший год спит не в одиночестве. Как ни странно, ровное дыхание и похрапывание, наполнявшие комнату, подействовали на него успокаивающе, и Артур заснул.

Утром он спустился со своего второго яруса, пока соседки еще спали. Он надевал сандалии, а рядом мужчина, проведший ночь на первом ярусе, зашнуровывал свои кроссовки. Темно-розовые джинсы, закатанные по колено резко контрастировали с его жесткой рыжей шевелюрой.

– Тсс. – Мужчина приложил палец к губам. – Давай выбираться отсюда, чувак, – прошептал он с сильным американским акцентом, как будто они с Артуром были в сговоре.

Артур хотел было объяснить, что он путешествует в одиночку, ко вчерашнему безумию не имеет никакого отношения и что немецких девушек он видит впервые в жизни, но вместо этого только кивнул.

– Не знаете, как добраться до вокзала Кингс-Кросс? – спросил он, когда они, щурясь от утреннего солнца, вышли на улицу. Завтрак в хостеле представлял собой коричневый бумажный пакет с его именем, оставленный на стойке. Написано, правда, было «Артур Пипер». Американец взял пакет, на котором было написано «Анна».

– Э-э… сейчас пойдете налево и до метро. И доедете до Кингс-Кросс. – Он заглянул в пакет и сморщил нос: – Яблоко, батончик мюсли и баночка сока. Они это серьезно?

Артур подумал о человеческой неблагодарности: получил ночлег, секс, спер чужой завтрак… и все еще недоволен.

Американец сунул батончик в один карман, апельсиновый сок в другой, яблоко в рот, а пакет скомкал и швырнул в угол.

– Пока, – бросил он и был таков.

Артур дошел до станции метро и спустился в подземный переход. Там он увидел парня, игравшего на флейте, а чуть подальше бренчала на гитаре молодая женщина, державшая на коленях перевернутую фетровую шляпу. Обоим досталось от Артура по пятьдесят пенсов. А он продолжил путь в подземелье.

Артур скормил блестящему аппарату несколько монет, а тот выдал билет. Артур чувствовал себя потерянным. И не только потому, что впервые в жизни оказался в метро. Он полагал, что найдет в Лондоне ясные ответы на свои вопросы, а оказалось, что загадка похожа на гигантскую луковицу. Стоит ли продолжать снимать эти многочисленные слои или лучше остановиться?

Схема метро, висевшая на кафельной стене, была просто необъятной. Подписано все вроде было четко, большими черными буквами, но Артур все равно ничего не понимал. Однажды на улице он видел, как техник открыл телефонную коробку. Внутри ее было огромное количество цветных проводов, предназначение которых понять (по крайней мере, Артуру) было невозможно. Эта схема выглядела даже сложнее. Пожалуй, надо приложить к ней палец и довести до нужной точки – глаза у Артура разбегались. Все крутом явно знали, куда им надо и как туда добраться. Бросив взгляд на схему, они кивали и целеустремленно двигались дальше. Артур чувствовал себя среди них жалкой песчинкой.

Он еще раз попробовал понять, где находится вокзал Кингс-Кросс, но не смог разобраться, на какой станции надо сделать пересадку. Артур уже подумывал, то ли сесть на первый попавшийся поезд, и будь что будет, то ли подняться наверх и дождаться автобуса.

Но тут слева раздался дружелюбный голос:

– Привет! Вам помочь?

Артур повернулся и обнаружил рядом молодого человека. Он засунул руки глубоко в карманы мешковатых джинсов, болтающихся так низко, что над ними виднелась широкая полоса красных трусов. На черно-белой футболке красовалась надпись «The Killers»^[1], но улыбался молодой человек широко и любезно.

– Собственно, да. Дело в том, что я впервые в метро.

– И в Лондоне, значит, в первый раз?

– Да. Не могу понять, как мне добраться до вокзала Кингс-Кросс, чтобы сесть на поезд до дома.

– А где вы живете?

– Неподалеку от Йорка.

– Отлично. Итак, Кингс-Кросс… Это не проблема, всего пара пересадок. Билет у вас есть?

– Да.

– Дайте-ка на него взглянуть.

Преисполненный благодарности к милому молодому человеку, Артур достал из заднего кармана бумажник, где лежал билет, и приготовился открыть его, как вдруг тот исчез. Только что был в руке, и… Молодой человек рванулся прочь и влился в плотный поток пассажиров.

Артур, как в замедленной съемке, смотрел, не веря собственным глазам, то на свои пустые руки, то вслед убегающему молодому человеку. Его ограбили. Он оказался конченым идиотом. О таких, как он, доверчивых пенсионерах, обожают писать газеты. Плечи Артура безвольно поникли.

Но спустя пару секунд досада на собственную глупость сменилась приступом ярости. В бумажнике была фотография Мириам. На ней она улыбалась и обнимала детей, тогда еще маленьких. Единственный экземпляр! Да как этот парень только посмел злоупотребить его доверием! Ярость заклокотала у Артура в груди, поднялась к горлу и вылилась в крик: «Держите его! Это вор!» Он кричал изо всех сил снова и снова, сам удивляясь силе своего голоса.

Затем Артур бросился в погоню.

Он забыл, когда в последний раз задавал такой темп ногам. Наверное, пару лет назад, когда бежал за автобусом. Правда, Артур уже не мог вспомнить, догнал он тогда автобус или нет. А до того? Может, когда они с детьми носились по пляжу? Артур вообще не любил торопиться. Но сейчас ноги несли его, не подчиняясь разуму. Они будто сами решили настигнуть вора.