Текст книги "Артур Пеппер и загадочный браслет"

Автор книги: Федра Патрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Мне так неудобно перед вами…

– Не о чем беспокоиться. Когда-то, прежде чем я начала работать леди Грейсток на полную ставку, я была очень неплохим фотографом. Я давно не просматривала старые снимки. Ваше расследование – отличный предлог это сделать. Я люблю возвращаться в прежние времена.

– Спасибо. Может быть, вот это вам поможет. – Артур вынул бумажник и достал из него черно-белую фотографию Мириам. Он сделал ее во время медового месяца. Края снимка слегка обтрепались, по каштановым, забранным в пучок волосам Мириам проходила трещина, но Артур любил эту фотографию. Его жена была из тех уникальных женщин, которыми можно любоваться вечно. Нос с небольшой горбинкой, глаза так и приглашают к задушевной беседе. На фотографии Мириам была в приталенном белом платье.

– Поглядим. Грейсток настоящий барахольщик, никогда ничего не выбрасывает. Вполне возможно, нам повезет.

Перед тем как заснуть, Артур успел подумать о том, что отношения Грейстока и Кейт с их тиграми куда теплее, чем у него с Люси и Дэном. Он всегда считал кошек вредными созданиями, хотя, возможно, это касалось только тех из них, кто гадил на его альпийской горке. Устраиваясь в постели поудобнее, он подумал – возможно, Мириам спала в этой комнате. Что привело ее в этот особняк? Чем она здесь занималась?

Мириам приснилась Артуру бегающей по саду босиком, в окружении будто охранявших ее тигров.

Фотография

На следующее утро в дверь комнаты Артура постучали. Он уже проснулся, но еще пребывал в полудреме, не вполне уверенный, что прошедшие двадцать четыре часа ему не примерещились. Картины с тиграми на стенах, оранжевое постельное белье, боль в лодыжке и царапины на руке – от всего этого ситуация выглядела еще причудливее. Он натянул на себя одеяло и отозвался:

– Войдите.

Вошла Кейт и поставила перед ним чашку чая.

– Как себя чувствует больной?

Артур дотронулся до руки. Боль поутихла. Лодыжкой можно было двигать, хотя и не без труда. Кейт оказалась знающей медсестрой.

– Неплохо, – сообщил Артур.

Часовая стрелка стоявших на прикроватной тумбочке черных лакированных часов, украшенных медной фигурой тигра, уже пересекла отметку «10», и это выбило Артура из колеи. Его привычный распорядок опять был нарушен. И восстановить его, возможно, уже не удастся. У него ведь все было расписано по часам. А теперь он опоздал к завтраку. И пропустил время поливки Фредерики.

Кроме того, Артур осознал, что оставил в чемодане мобильный. Если ему позвонят, то где-то на сельских просторах мелодию «Зеленые рукава» заиграют кусты. Он провел рукой по подбородку и поморщился, ощутив под пальцами пробивающуюся щетину. Во рту после выпитого накануне было горько.

– Мне удалось отстирать большую часть пятен от травы с вашей рубашки, и я принесла вам брюки Грейстока. Ваши зашить не удалось, а в эти он уже не влезает. Когда будете готовы, спускайтесь, станем завтракать. Следующая по коридору дверь – это ванная, можете искупаться, если захотите.

Артур предпочитал душ, но после получасового лежания в горячей воде лодыжке стало совсем хорошо. Заглянув под повязку, он увидел, что царапины на руке затянулись.

Артур оделся и осмотрел себя в большом зеркале. Выше пояса он выглядел как респектабельный пенсионер, но ниже… м-да. Брюки электрик, принадлежавшие Грейстоку и, видимо, оказывавшие гипнотическое воздействие на его гарем, были очень удобными – мягкими и не тесными, – но Артур в них казался себе похожим на какого-то норвежского туриста.

Кейт накрыла завтрак в кухне – свежий хрустящий хлеб, масло и апельсиновый сок. Стены просторного помещения были увешаны фотографиями и картинами с изображениями тигров. Горел камин, но из-за размеров кухни его жар едва ощущался. Кейт набросила на плечи клетчатый плед, из-под которого виднелись полы белой ночной рубашки.

– Мы теперь редко покупаем мясо, разве что для тигров. Грейстоку важнее накормить их, чем нас, – усмехнулась она, усаживаясь на скамью рядом с Артуром.

– Как так получилось, что у вас живут… э-э… девочки?

– У моего отца было цирковое шоу. С ним он объехал Италию, Францию, Америку. Весь мир, в общем-то. Я ездила с ним. Когда я была маленькой, в костюме клоуна выбегала на арену с ведром и должна была из него обливать взрослых клоунов. В ведре вместо воды было конфетти, но публика смеялась. Отец пил. Когда прикладывался к бутылке, становился другим человеком. Меня, бывало, бил. Однажды он дрессировал тигренка. Тот был слишком маленьким и не понимал, чего от него хотят. Отец поднял хлыст и собрался его ударить. Я подбежала и обняла тигренка. Отец сказал, что и меня отлупит, если я его не отпущу. Или могу убираться на все четыре стороны.

Артур, я схватила тигренка и убежала. От друзей я слышала о Грейстоке – и просто пошла и постучала к нему в дверь. Мне было всего восемнадцать. И тигры, и Грейсток требовали заботы и защиты. Тот тигренок, которого я спасла, стал нам как первый ребенок. Потом было много других.

– А детей у вас не было?

Кейт покачала головой.

– Я никогда не стремилась иметь детей. У многих моих друзей были дети, и мне нравилось нянчиться с малышами и укачивать их, но своих мы с Грейстоком не завели. И я об этом никогда не жалела. Моя семья – это тигры, хотя сейчас у нас всего трое взрослых животных. Вы имели удовольствие познакомиться с Элси. Есть еще Тимеус и Тереза. А также… идите сюда, Артур.

Артур встал и последовал за Кейт в угол кухни, где стояла массивная железная плита. За ней обнаружилась большая корзина из ивовых прутьев, в которой на старом одеяле спал тигренок. Он был так красив, что у Артура перехватило дыхание. Тигренок напоминал мягкую игрушку, забытую в корзине ребенком. Только поднимавшаяся на вздохе белая грудка и подергивавшиеся уголки рта выдавали в нем живое существо.

– Хорош?

Артур кивнул.

– Он немного приболел, и Элси нервничает, поэтому я оставила его в доме. Я за ним присматривала, пока разбирала фотографии, как обещала.

Артур никогда не любил кошек. Для него все они были вредными существами, только и ждущими, чтобы выскочить из засады и испоганить его альпийскую горку. Но этот малыш был великолепен.

– Можно погладить?

Кейт кивнула.

– Только осторожно. Не разбудите его.

Артур осторожно протянул руку и погладил тигренка по груди.

– Какой же он мягкий, – удивился он.

– Ему три месяца. Его зовут Элайджа.

Артур наклонился над корзиной. Теперь он понимал, что нашла в этом месте Мириам.

Кейт погладила его по плечу.

– А теперь давайте попробуем отыскать какие-нибудь следы вашей жены. – Она указала на несколько стоявших на столе коробок из-под обуви. – Я встала рано и начала просматривать старые фотографии, письма, документы. Я и забыла, что у нас их такое количество. Мой муж не приучен к порядку, но к счастью, я помечаю все. На всех моих снимках на обороте стоит дата.

– Спасибо. – Артур окинул взглядом кучу фотографий, не зная, с какой начать. – А лорд Грейсток еще не встал?

Кейт покачала головой.

– Он встает поздно. Мы его не увидим раньше обеда, тем более что он выпил накануне. С ним это теперь нечасто случается.

– Вечер был хороший.

– Мне тоже понравилось. После того как мы позавтракаем и просмотрим фотографии, я вас отвезу, куда вам надо. – Кейт передала Артуру пачку снимков. – Все они датированы шестьдесят третьим годом. На всякий случай я включила еще и шестьдесят второй, и шестьдесят четвертый. Смотрите, может быть, что-то найдется.

Артур принялся за дело. На снимках было множество девушек в струящихся платьях, с высокими прическами, подведенными глазами: они смеялись, позировали, поднимали бокалы. Какая-то часть Артура не хотела глядеть на эти фотографии – а вдруг Мириам все-таки была частью гарема Грейстока, одной из толпы наложниц, получившей свой шарм понятно за что?

– Почему здесь собиралось столько людей? – вслух поинтересовался Артур.

– В то время я была известна не меньше, чем сейчас Кейт Мосс, – ответила Кейт. – А Грейсток был убийственно хорош собою, ну и эксцентричен к тому же. Наш дом всегда был полон художников, артистов, путешественников, мечтателей. Одних привлекала роскошь, другим нужно было убежище. Некоторым нравились тигры. Так продолжалось много лет, до тех пор, пока Грейсток не начал злоупотреблять наркотиками. У него началась паранойя, он стал агрессивен. И постепенно вокруг нас образовалась пустота. Рядом с ним осталась только я. Я его любила, и тигры тоже. Выяснилось, что мы друг другу подходим. Так и живем.

Артур уже собирался отложить в сторону красавца в черной водолазке и узких черных брюках. Волосы зачесаны назад, пламенный взгляд устремлен прямо в объектив – Артур поначалу даже не заметил хрупкую девушку рядом с ним. И вдруг он понял, что это Мириам. Его жена стояла рядом с этим напыщенным павлином и глядела на него глазами, полными восхищения.

От вида Мириам с другим мужчиной на Артура волной накатила тошнота. Он спешно отхлебнул апельсинового сока. Артур и не подозревал, что способен на такую ревность, но стоило ему только представить Мириам и этого человека в одной постели, как кулаки его непроизвольно сжались. Он показал снимок Кейт:

– Не знаете, кто это?

Кейт издала странный резкий смешок.

– Это Франсуа де Шофан, он же самый высокомерный из людей. В шестидесятых они с Грейстоком были друзьями. Он много раз приезжал сюда с разными женщинами. Однажды вечером они с Грейстоком сидели в гостиной, пили коньяк, выпили немало, и Грейсток рассказал ему одну семейную историю, которая передавалась из поколения в поколение. Год спустя де Шофан выпустил книгу – и это была история, которую рассказал ему Грейсток. Книга называлась «Наша история». В действительности она должна была называться «Мое вранье». Он еще имел наглость утверждать, что это история его семьи. После этого Грейсток перестал с ним разговаривать. Невелика потеря, с моей точки зрения.

– Он был писателем? – Артур вынул из кармана браслет с шармами.

– Ну, так он утверждал. Он воровал чужие идеи. Напыщенный француз, который разбил Грейстоку сердце.

Накануне Артуру не давали покоя мысли о том, за что Мириам достался шарм в виде тигра. Но он попытался убедить себя, что ее тигр был одним из тех, что Грейсток бездумно раздавал налево и направо. Теперь же перед ним открылась новая неизвестная глава из жизни Мириам – и что, если она посвящена ее роману с этим де Шофаном?

Артур попытался вспомнить, как выглядел он сам на снимках того времени. Он не зачесывал волосы назад и не носил узкие брюки. И черное никогда не носил – слишком мрачно и вызывающе. На фотографии де Шофан выглядел воплощением риска и протеста. Мужчина с бешеным темпераментом. Как могла Мириам предпочесть ему Артура? Был ли у них роман? Артур боялся задавать себе этот вопрос.

Когда они с Мириам познакомились, она казалась ему такой неопытной, такой невинной. Впервые они занимались любовью в брачную ночь, и Артур представить себе не мог, что до него у нее кто-то был. Но теперь все придется пересмотреть. Он попытался вспомнить, как проходили их свидания, но ничто не намекало на бурное прошлое Мириам, в котором был страстный роман с французским писателем. У Артура сжалось все внутри.

Он попытался понять, что его так завело. Мириам никогда не давала поводов для ревности. Она не флиртовала с другими мужчинами. Когда они обращали на нее внимание, а такое случалось часто, Артур скорее гордился.

Кейт положила ему руку на плечо.

– Это Мириам. Я уверен, – сказал Артур.

– Красивая. Но я ее все-таки не помню.

Они одновременно взглянули на браслет. Кейт дотронулась до шарма в виде книги.

– Книга… Де Шофан был писателем… Возможно…

Артур подумал то же самое. Он зажал шарм между большим и указательным пальцами.

– Вы открывали книгу? – спросила Кейт.

Артур недоуменно нахмурился:

– Открывал?

– Сбоку у нее есть маленькая застежка.

Чем ближе Артур подносил шарм к глазам, тем сильнее тот расплывался. Какая жалость, что у него нет с собой очков! Эту застежку на шарме он проглядел. Кейт порылась в кухонном серванте и вытащила большую лупу.

– Вот, возьмите.

Вместе они посмотрели на шарм сквозь лупу, а потом Кейт расстегнула застежку. Внутри оказалась единственная страница, но не из бумаги, а из золота. На ней по-французски было написано «Ма Chérie».

– По-французски это «моя дорогая», – пояснила Кейт.

Так Артур и думал. Он вновь перевел взгляд на фотографию, на которой его жена с восхищением смотрит на другого мужчину.

– Возьмите эту фотографию себе, – предложила Кейт, – Грейсток не обрадуется, если узнает, что изображение этого невыносимого человека сохранилось в его доме.

Артур кивнул.

– У вас найдется конверт? Артур больше не хотел прикасаться к этой фотографии. Между ними должен был быть хоть какой-то барьер.

– Вы попытаетесь найти его?

Артур сглотнул. Он мог бы просто отправиться домой, усесться перед телевизором, пристроив пострадавшую лодыжку на пуфике и намазав руку антисептиком. Бернадетт ухаживала бы за ним, приходила бы каждый день с пирогами и всякими вкусностями. Терри из дома напротив подстригал бы свой газон, а по улице бегали бы соседские рыжие мальчишки. Он мог бы даже еще раз сходить на собрание «Пещерных мужчин» и изготовить что-нибудь полезное – например, деревянную подставку под чайную кружку.

Но только жизнь уже не будет прежней: эти поиски что-то разбудили в Артуре. Речь шла теперь не только о Мириам. Дело было в нем самом.

Артур испытал чувства, о существовании которых даже не подозревал. Он познакомился с удивительными людьми и животными. Он больше не хотел тихо угасать в кресле-качалке перед телевизором, горюя по Мириам, поливая папоротник и надеясь, что дети позвонят.

И пусть даже он разнервничался и разревновался из-за мерзкого де Шофана – это его взбодрило. Ему нужна была встряска. Что-то такое, что заставило бы его вылезти из уютного кокона, который он себе сплел. Что-то еще, кроме любимого дома, где все напоминало ему о Мириам. Он вернется туда, чтобы убедиться, что с Фредерикой все в порядке, и взять кое-какие вещи. А потом продолжит свое путешествие.

– Да, – сказал Артур, – я собираюсь его найти.

В машине Артур молчал. Кейт сообщила ему, что не знает, жив ли де Шофан, да ей это и безразлично. Она ничуть не удивилась, когда Артур попросил высадить его возле зарослей кустарника на сельской дороге.

– Я могу довезти вас до станции, – предложила она.

Артур покачал головой.

– Здесь нормально.

На самом деле Артур не представлял себе, как дойдет до станции. С такой лодыжкой долго не проковылять, да и рука ныла. И тем не менее он не сомневался, что как-нибудь доберется.

Он вышел из машины и поблагодарил Кейт. Пожал ей руку и напоследок еще раз заверил, что не собирается судиться с владельцами имения Грейсток. На мгновение он задумался – может быть, поцеловать ее или рассказать, как изменилась его жизнь? Вместо этого Артур сказал «Ну, пока!» и помахал рукой.

Обнаружилось, что, если идти как пингвин, выворачивая ноги носками наружу, то лодыжка болит меньше. Артур отыскал собственные следы, ведущие к проему в изгороди. Ветер, которого вчера не было, сейчас легко проникал в его просторные синие штаны, и теперь по «нижним этажам» гулял сквозняк. Артур вытащил из кустов чемодан и обнаружил на нем огромную дыру. Прочный нейлон разорвали и обтрепали по краям. Кто мог позариться на стариковский чемодан? Артур оглядел окрестные поля. Его сумка с туалетными принадлежностями валялась на траве мокрая от росы, тюбик с зубной пастой был втоптан в грязь. А чуть подальше стояло стадо коз и таращилось на Артура. Во рту у одной из них он заметил кусок коричневой материи. Черт возьми, это же его безрукавка!

Тут заиграли «Зеленые рукава». Артур запустил руку в дыру и достал из чемодана свой мобильный. Двенадцать неотвеченных вызовов. Одиннадцать от Бернадетт и один от Люси. В других обстоятельствах Артур притворился бы, что не слышит звонка, но сейчас, когда он нажал на зеленую кнопку «ответить», сердце его дрогнуло.

– Добрый день, говорит Артур Пеппер. Чем могу помочь?

– Артур! Слава тебе господи. Где вы? Вы не отвечали на звонки.

Его тронул встревоженный тон Бернадетт. Кому-то он небезразличен.

– Со мной все в порядке, – сказал он. – Я потерял чемодан, а телефон был в нем. Вот только что его нашел.

Бернадетт объяснила, что они с Натаном остались в пансионе еще на сутки. Сейчас они собираются в обратный путь. Не хочет ли Артур, чтобы они его подвезли?

Этого Артуру хотелось уже давно и очень сильно.

– Да, пожалуйста, – ответил он. – Я нахожусь на сельской дороге, что ведет к особняку Грейстоков. Опознавательный знак – на мне ярко-синие штаны.

Люси и Дэн

На следующий день на большой перемене Люси прослушала свою голосовую почту и обнаружила путаное сообщение от отца о посещении имения Грейсток. Накануне она встречалась со своими подругами Кларой и Энни, которые без умолку говорили о своих детях, и отцовский звонок Люси пропустила. Слышно было очень плохо, его голос все время прерывался. На заднем фоне шумел двигатель автомобиля и играла рок-музыка. Еще слышен был голос женщины, которая интересовалась, не хочет ли кто-нибудь бутерброд. Люси заткнула пальцем одно ухо, чтобы разобрать, что говорит отец. Ей показалось, что в одном месте он рассказывает, как на него напал тигр. В недоумении она принялась до него дозваниваться, но противный автоматический голос сообщил, что абонент недоступен.

Напал тигр? Люси представила себе отца, безжизненно распростертого на земле, и гигантскую кошку, жующую его ногу. Или она ослышалась? Все ли с ним в порядке?

С того телефонного разговора, когда он рассказал о предстоящей поездке в компании Бернадетт, Люси не переставала тревожиться о его здоровье. Вот так сорваться с места – это было не похоже на отца. А теперь он говорит о каком-то тигре… Вполне возможно, что в будущем ей придется уйти из школы, чтобы приглядывать за ним. И даже перебраться обратно в родительский дом, в свою старую комнату.

Разумеется, она так и поступит, если понадобится. Она любит отца. Но с мечтами о собственной семье тогда, наверное, придется расстаться. Женщину, у которой в профиле значится «Живу с престарелым отцом», вряд ли ждет большой успех на сайтах знакомств.

Люси сидела в классе, проверяя домашние задания. Третий класс проходил эпоху Тюдоров. Им было задано нарисовать сцену из тех времен, и теперь Люси с изумлением обнаружила, что больше чем на половине работ были запечатлены сцены казней и отрубленные головы. Наверное, все-таки надо было уточнить, что нужны картинки с живыми людьми.

«Я так тобой горжусь», – сказала мама, когда Люси получила диплом учителя. Они в честь этого события пошли обедать, выпили бутылку вина и даже немного захмелели, а затем отправились в «Дэбенхэмс» и перепробовали там все духи. «Ты будешь заботиться об этих детях как о собственных».

С тех пор Люси не разлюбила свою работу. Просто иногда ей приходило в голову, что все свое время она тратит на чужих детей. А теперь ко всем этим заботам – присмотреть за детьми, проводить в туалет, помочь разрезать сосиску, отмыть от краски школьную форму, найти «сбежавшие» кроссовки в физкультурной раздевалке – добавится необходимость присматривать за отцом.

Однажды Люси посетила нехорошая мысль, что лучше бы отец ушел первым. Мама справилась бы, никаких сомнений. Она была человеком самодостаточным и разумным. Отец, напротив, был как будто вечно чем-то озадачен, будто вся жизнь для него – один большой сюрприз. А уж теперь ведет себя и вовсе странно.

«Присматривай за мамой и папой», – сказал Дэн, целуя Люси в щеку в аэропорту, когда отправлялся в Австралию. Он легко произнес эти слова и отбыл в новую жизнь, где ему предстояло создать счастливую семью.

Отношения между Дэном и отцом были напряженными. Артур считал, что Дэн должен остаться в Йорке, чтобы род Пепперов не отрывался от корней. Нельзя оставлять мать, и неправильно позволять внукам расти без дедушки и бабушки. Люси приходилось звонить Дэну и напоминать ему о днях рождения мамы и отца. Иногда она напоминала себе паука, сидящего в центре паутины-семьи и старательно следящего за ниточками.

Подростком Дэн водил дружбу с парнями из простых семей. Вся эта компания курила и ошивалась возле магазинов, бродила в парке и по улицам; они стреляли сигареты и приставали к девушкам, которые имели несчастье проходить мимо. Люси было одиннадцать, когда она как-то увидела Дэна на верхушке детской «лазалки». С сигаретой в зубах, он был занят тем, что рисовал что-то черным маркером на красной железной крыше. Дэн выводил огромными буквами матерное слово так увлеченно, что не заметил свою сестру и ее подругу Элайзу, проходивших мимо.

«Это твой брат?» – осведомилась Элайза, коротышка с черными косами, которые раскачивались, как маятники.

«Вроде того», – как можно небрежнее ответила Люси, стараясь не смотреть в сторону Дэна.

«Ему за это влетит».

Дэн странным образом и бесил, и восхищал Люси. Он был старше, уже заканчивал среднюю школу. Пижон, тусовочник, он выглядел невероятно крутым. У Дэна была своя тайная жизнь, неведомая маме и папе, – жизнь, которой не было у Люси. Она обязана была всегда сообщать, куда идет, с кем и когда вернется домой. Дэн мог буркнуть «Пойду прогуляюсь», хлопнуть дверью – и никто не устраивал ему допрос третьей степени.

«Ты видела, как Дэн безобразничал на детской площадке?» – спросил потом у Люси отец.

«Нет», – соврала та. Ее брат обладал таким обаянием и так умел изображать святую невинность, что, не стань он автомехаником, получил бы «Оскара» за актерскую работу. Что толку его выдавать? «Я ничего не знаю».

Когда потом она выговаривала Дэну, тот только смеялся в ответ и называл ее занудой.

Брата отличали самоуверенность и нахальство – качества, которых Люси остро не хватало. Без малейших колебаний он бросил школу, взял кредит в банке, нашел подходящее помещение и занялся собственным бизнесом – торговлей автозапчастями. Он шел к намеченной цели, не испытывая ни сомнений, ни страха.

Хотела бы Люси так же справляться со своими трудностями. Тогда, получив сообщение от отца о нападении тигра, она бы просто сказала себе: «Ну, бывает. Живой остался – и ладно». Дэн бы сказал именно так.

Иногда силы оставляли Люси. После рабочего дня в школе она была не в силах звонить отцу и в очередной раз слушать, как ему не хватает мамы. Вместо этого Люси включала американский детектив, открывала бутылку красного вина и выпивала ее одна перед телевизором. В сериале ей особенно нравился рыжий полицейский – он умел не переживать из-за жизненных неурядиц. Как Дэн. У него в гараже нашли труп? Не страшно. Умышленный поджог и полный грузовик мертвых нелегальных мигрантов? Не проблема – он найдет тех, кто это сделал.

Люси стояла у окна и наблюдала за детьми, играющими на площадке. Она рассеянно постукивала мобильным телефоном по подбородку и размышляла о брате. «Наверняка Дэн сейчас загорает», – думала она. Как здорово все-таки жить у моря, когда волны плещутся прямо у порога. Люси пока не добралась до Австралии, лишь каждый раз ставила лайк под австралийскими фотографиями Дэна в Фейсбуке.

Когда Люси наконец набрала номер Дэна, она не посмотрела, который сейчас час в Австралии. Ей просто очень хотелось поговорить с ним. Пусть Дэн скажет, что он думает обо всей этой истории с отцом. Дэн прагматик, у него на все найдется ответ.

Ответил детский голос с австралийским акцентом.

Люси лихорадочно пыталась вспомнить, сколько лет сейчас Кайлу и Марине. Ну, до того, чтобы отвечать на телефонные звонки, они точно доросли. А она до сих пор представляла их грудничками.

– Привет! Это Кайл?

– Да.

– Мне нужен Дэн. В смысле, твой папа.

– А кто это?

– Это тетя Люси из Англии. Я не уверена, помнишь ли ты меня… – Она замолчала, поняв, что Кайл ее уже не слушает.

До нее донесся голос Дэна:

– Кто там, сынок?

– Какая-то тетя, не знаю.

– Автомастерская Пеппера, слушаю вас.

– Привет, Дэн, это я.

– Люси?

– Да.

– Ничего себе. Рад тебя слышать. Давненько мы не разговаривали.

Люси поборола соблазн сказать, что они давненько не разговаривали потому, что Дэн сам не звонит никогда.

– Да, пару месяцев, наверное.

– Так долго? Надо же, как время летит. Все в порядке?

Люси с удовлетворением заметила, что в голосе Дэна послышалось беспокойство.

– Вроде да. Просто решила позвонить. Ну, знаешь, уже ведь год, как мамы не стало.

– Да, я помню. Стараюсь как можно больше нагружаться делами, чтобы не думать об этом.

– Вообще-то год был на прошлой неделе.

– Да, верно. Я помнил, что это где-то в эти дни. Значит, мой план сработал.

Дурацкая шутка здорово разозлила Люси – совсем как в детстве.

– Я беспокоюсь из-за папы, – сказала она резче, чем хотела. – Он в последнее время ведет себя как-то странно.

– А что с ним такое?

– Ну, он же никогда не выходит из дома, только изредка выбирается в деревню. Сидит там как в норе. Носит одну и ту же одежду и разговаривает с папоротником, который мама завела. И вдруг, ничего не объяснив и никого не предупредив, он отправился куда-то со своей соседкой Бернадетт. Я приехала к нему и никого не застала. Он уехал в Бат.

– Я не очень понимаю, из-за чего тут волноваться. Он, наверное, просто забыл тебе сказать.

– Не думаю. Похоже, он что-то недоговаривает.

– Не похоже на него, но он хотя бы развеялся.

– Это не все. Он сказал, что в этой поездке добрался до какого-то особняка, в котором встретил лорда. И из его слов я поняла, что на него напал тигр.

Дэн расхохотался:

– Кто на него напал?

– Тигр.

– В Англии есть тигры? Я думал, только в зоопарках.

– Насколько я понимаю, в поместье лорда Грейстока они живут на свободе.

Дэн замолчал. Может, решил, что это у Люси с головой не все в порядке?

– Все это действительно странно, – наконец произнес он.

– Да уж.

– Но с другой стороны, это же здорово. А ты бы что хотела – чтобы он с утра до ночи вытирал пыль в доме? Похоже, отец начал снова получать удовольствие от жизни.

Люси вздохнула.

– Может быть, ему рановато получать удовольствие от жизни? Мама умерла всего год назад.

– Год – это большой срок. Ты же не хочешь, чтобы он до конца жизни страдал?

– Нет, но…

– Так ты считаешь, что у них с этой Бернадетт что-то начинается?

– Нет. Точнее, я об этом не думала.

– Я полагаю, что если там что-то и происходит, то они максимум будут гулять в парке под ручку. Вряд ли там будет огонь безумной страсти.

– Дэн!

– Нет, правда. Сэндвич с огурцами и мороженое с шоколадной крошкой – дальше у них дело не зайдет. Папа всегда был смирным человеком, и вряд ли он сильно изменился.

Люси изумленно моргала. Ее отец и Бернадетт? Это из-за нее он ведет себя так таинственно?

– По-моему, ни к чему такому он не готов. И ему надо заниматься домом.

– Люси, успокойся. Стоило отцу уехать куда-то на день, как ты его уже женишь и тревожишься о его психическом здоровье. Дай ему пожить собственной жизнью. А ты займись своей.

– Я и даю ему жить собственной жизнью.

– Люси, он взрослый человек. Это замечательно, что в его жизни происходит что-то еще, кроме чаепития, детективов по телевизору и «Обратного отсчета». Эту викторину еще показывают, кстати?

– Да. – Люси провела ладонью по шее. Разговаривая с братом, она переместилась за письменный стол. – Ну, хорошо. Дэн, а ты не мог бы приехать? Тебя ведь не было больше полутора лет. Я думала, ты хотя бы на похороны приедешь. И как-то с папой поговорить вдвоем было бы легче…

– Ты же знаешь, что я не мог приехать. Келли сдавала экзамены на медицинском факультете. Кайл сломал руку. Марина заболела корью. То одно, то другое. Кроме того, ты же сама не была…

– Я тебя не обвиняю.

– Да я просто сказал, что ты тоже…

– Я знаю…

– Ну вот…

– Ну вот…

Оба вновь ощутили себя детьми.

– Я правда беспокоюсь из-за папы, а ты на другом конце света. Тебе не надо каждый божий день думать о том, поел ли он и не впал ли в депрессию, – сказала Люси. И, будучи не в силах остановиться, добавила: – Тебе с детства легко жилось.

– А вот это, интересно, ты откуда взяла?

– Извини, но…

– Послушай, Люси. Ты и отец всегда будете моей семьей. Но у меня теперь есть жена и дети. Они для меня главное. Может быть, и тебе стоит завести собственную семью. Рано или поздно папа… ну ты понимаешь… и ты останешься одна.

У Люси перехватило дыхание. Ребенка она хотела больше всего на свете. О выкидыше Дэн не знал.

– Ты меня слушаешь?

Люси ответила с трудом:

– Типа того.

– Прости, что я повысил голос.

– Все в порядке.

– Не врешь?

– Не знаю. – Люси вздохнула.

– Правда, Люси, я мало чем могу помочь в этой ситуации. Мама умерла, и это чудовищно печально. А что касается папы, то мне кажется, ты делаешь из мухи слона. Раз он тебе позвонил, значит, с ним все в порядке. Он уехал вместе с Бернадетт? Это тоже нормально. Когда ему действительно нужна будет помощь, тогда будет о чем говорить. Звони мне в любое время.

– Может, ему уже нужна помощь…

– Не похоже.

– Но тебя же здесь нет. Откуда ты знаешь?

– Не надо так говорить. Я уехал, потому что мне здесь лучше, а не сбежал из Англии. Ясно?

Поняв, что продолжение этого разговора только разозлит ее еще больше, Люси бросила трубку.

Дэн немедленно перезвонил, но Люси не стала отвечать. Он повторил попытку, но Люси упрямо нажимала красную кнопку.

Она обхватила голову руками, пытаясь собраться с мыслями, и сидела, не слыша звонка, пока детская рука не дотронулась до ее плеча.

– Нам уже можно заходить в класс, мисс?

До чего дошел прогресс

Когда Натан довез их до дома Бернадетт, та настояла, чтобы Артур зашел выпить кофе. Все, чего Артур сейчас хотел, – это добраться домой, позвонить врачу и записаться на прививку от столбняка. Оказаться в уютной тиши родного дома, подальше от безумия последних дней. Артур ужасно соскучился по своим бежевым обоям, по альпийской горке, по Фредерике, которую пора было поливать. Еще он хотел позвонить Люси и обстоятельно рассказать ей о своей поездке; сообщения на голосовую почту давались Артуру тяжело.

Артур сидел на диване и слушал, как Бернадетт во весь голос распевает на кухне какую-то незнакомую ему песню. Он потрогал свое предплечье – оно отозвалось жгучей болью. Но Артур тем не менее улыбнулся, вспомнив тигренка Элайджу, свернувшегося клубком в корзине рядом с плитой. И подумал, что диковато он, наверное, сейчас выглядит со своим прогрызенным чемоданом и в этих синих брюках.

Артур оказался в доме Бернадетт впервые. Разукрашено здесь было все, что только можно разукрасить. Стены – ярко-желтые, плинтусы и двери – темно-зеленые. Роскошные бархатные занавески в красный и лиловый цветочек. Каждый сантиметр ровного пространства был уставлен всевозможными украшениями – фарфоровыми девочками с собачками в обнимку, расписными стеклянными вазами с шелковыми искусственными цветами, сувенирами из отпуска. В сравнении с его собственным домом, в котором царил стерильный порядок, как в прозекторской, это место казалось уютным, обжитым. Мириам тоже была чистюлей. Любая вещь, оказавшаяся «не там», – даже если это была свежая газета – отправлялась на надлежащее место. «Присядь уже, отдохни», – всегда говорил Артур, когда возвращался с работы, а Мириам все что-то чистила, стирала, гладила.