Текст книги "Сияние базальтовых гор"

Автор книги: Федор Кабарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА VIII
ГНЕЗДО НОЧНЫХ ПТИЦ

Юго-восточная Бавария. Привычный альпийский пейзаж: высокие горы, покрытые вековыми лесами, освежающий запах хвои, вялых трав, стремительные потоки горных речек с прозрачной, кристально-чистой водой.

Извиваясь змеёй, асфальтированное шоссе убегает всё выше и выше к видневшемуся на горе средневековому замку. Он расположен на каменном уступе горы, напоминающем голову носорога. От всего: готических башен, позеленевших от времени и подёрнутых мохом, от высокой каменной ограды, поросшей травой и кустарником, – веет заброшенностью, запустением.

«Гнездо ночных птиц» – так с незапамятных времён называют этот замок жители окрестных селений. Под самым шпилем главной башни когда-то поселились две пары диких голубей. А теперь их такое множество, что когда они облепляют карнизы и крыши, башни кажутся расписанными причудливым пёстроголубым узором.

Когда-то этот замок принадлежал одному из рыцарских орденов. Во времена Бисмарка он служил школой подготовки шпионов-миссионеров, засылаемых святейшим папой в славянские государства Балкан и Восточной Европы. Потом он перешёл к Мюнхенскому епископству.

С приходом к власти Гитлера замок стал собственностью любовницы рейхсминистра гестапо Гиммлера – кинозвезды фрау Дональды Лоттер.

Менялись вывески, но содержание оставалось прежним. Об этом свидетельствуют записи в биографическом альбоме замка. В нём можно встретить философские изречения фон Клаузевица, афоризмы Мольтке-младшего и Пуанкаре. А вслед за размашистыми росчерками гитлеровских главарей стоят имена известных английских и американских генералов, дипломатов, дельцов.

Хозяйка замка, госпожа Дональда Лоттер вышла замуж и, став баронессой фон Бретт, уехала за границу.

Замок кажется необитаемым. Железные его ворота давно не открывались. Единственная дорога, ведущая к ним по обрыву глубокой промоины, поросла травой. Но замок живёт своей тайной жизнью. Каждый вечер, когда сгущаются сумерки, на главном готическом шпиле начинает мигать красный огонёк, напоминающий сигнал маяка. Многие горожане думают, что сигнал установлен авиакомпанией как пеленгатор для пролетающих над городом самолётов. Только очень немногие знают, что происходит за двухметровыми гранитными стенами замка и кому мигает по ночам красный огонёк.

Среди этих немногих был и внук старого сторожа замка Иржи Томмаха – электромонтёр городской теплоцентрали, Энрике Томмах. Когда хозяйка уехала, старый Томмах не захотел покинуть замок. Всю свою жизнь он провёл в этих стенах и теперь, на старости лет, не видел смысла уходить отсюда.

– Жить осталось немного, – говорил он своей, дочери. – Да и хозяйка просила присматривать за всем, проветривать, убирать помещения. А на жизнь мне хватит того, что хранится в подвалах.

Иржи Томмах каждый день обходил комнаты замка, заглядывал во все тайники. Часами простаивал в потайных местах, куда раньше, при хозяевах, не смел входить. Но самым отрадным уголком для него был сад, выращенный не без его участия. Целыми днями Томмах любовался садом, часами просиживал в сиреневой аллее.

Однажды, ранним утром его подняли с постели незнакомые люди. В привезенном от хозяйки замка письме было сказано кратко:

«Мой добрый Иржи!

Замок вынуждена временно сдать в аренду. Служите этим людям так же безупречно, как служили мне. Лучше вас никто не знает расположения замка, его лабиринтов. Вы будете очень полезны новым господам. Вернусь – отблагодарю вдвойне.

Дональда фон Бретт, баронесса».

Томмах долго всматривался в строчки письма, стараясь понять, что заставило его хозяев допустить чужих людей в «тайники своей души», как любила повторять баронесса. Но никакого объяснения найти не мог. Люди, пришедшие с запиской, приказали запереть ворота, взяли себе ключи от всех выходов и, когда Томмах проводил их до подземного хода, предупредили:

– Часто будем бывать в замке в ночное время – с десяти вечера. Следите за сигналом. Пока никаких сношений с городом, а дальше… будет зависеть от вас… Доверие надо заслужить…

Сегодня в замке должна состояться встреча конструктора Ганса Вульфа с полковником Цвельтом, помощником начальника разведцентра «ОСТ».

Под вечер, когда закат позолотил далёкие лесистые вершины гор, часовой заметил мчащиеся по асфальтовому шоссе машины.

– Едут!..

– Едут!.. Едут!… – эхом пронеслось по залам и коридорам замка.

Через полчаса полковник Цвельт и конструктор Вульф сидели за круглым столом в зеркальном зале с куполообразным ажурным потолком из разноцветного стекла. Огромные зеркала, обилие падающего сквозь стеклянный купол света придавали небольшому помещению, устланному звериными шкурами, впечатление простора и лёгкости. Вошёл офицер и молча положил перед Цвельтом папку. Полковник так же молча раскрыл её, подал большой фотоснимок конструктору. Тот долго его рассматривал, потом не спеша поднял глаза.

– Вы правы, полковник. Это чертёж одной из деталей реактивного двигателя. Думается, камеры сгорания… Но увы! По этой детали невозможно ни создать двигатель, ни разгадать замысел изобретателя.

Цвельт подал второй снимок. Конструктор снова углубился в читку чертежа.

– Та же деталь, только в разрезе, – сказал он через минуту. – Вы понимаете, господин Цвельт, насколько бездарен снимок? Самое важное заслонено фигурой человека.

Полковник поднял палец и спросил подскочившего к нему офицера:

– Кто фотографировал?

– «Брюнет-прима», герр полковник.

– Сообщите «Консулу» от имени адмирала: «Брюнет» – болван!

– Есть сообщить: «Брюнет» – болван!

– Нужно немедленно приставить к изобретателю опытных разведчиков! – заметил Вульф.

– Герр полковник, получены сведения: изобретатель уехал в командировку в Крым.

– Что?! – повысил голос конструктор. – Полковник, примите все меры: изобретатель должен быть доставлен сюда. Приглашаю моим заместителем… Сколько ему лет?

– Попробуйте определить, – сказал полковник, протягивая ещё один снимок.

– Споряну Антон Савельевич, – прочитал конструктор. – Совсем ещё юнец! – И после паузы раздражённо добавил: – Не понимаю одного, полковник: откуда американцам известно об изобретении этого инженера?

– Видимо, «Консул» работает на два фронта.

Конструктор задумался. Ещё раз внимательно просмотрел фотоснимки чертежей, отодвинул их полковнику, глубоко вздохнул и сказал:

– Постарайтесь заполучить настоящие чертежи, ещё лучше – самого изобретателя… Это должно быть сделано любой ценой!..

– Установлено, где он? – обернулся полковник к офицеру разведки.

– На самолёте прибыл в Симферополь. С аэродрома с группой учёных выехал в направлении Коктебеля, куда именно – уточняется.

– Разыскать инженера Споряну и доставить сюда. Сообщите «Корнету». Средств не жалеть! – отчеканил полковник.

– Все расходы принимаю на себя, – добавил конструктор, небрежно откинув монокль.

Цвельт отпустил офицера и приказал сервировать стол для ужина. Потом закурил папиросу и, пристально глядя на знаменитого конструктора самолётов, сказал с расстановкой:

– Вас удивляет, что за океаном известно об изобретении инженера Споряну. А меня куда больше удивляет другое: как чертежи вашего нового истребителя оказались в сейфах «Дженерал моторс»?

Конструктор недоумевающе посмотрел на собеседника, придвинулся вплотную к столу и сказал приглушенным голосом:

– Шутить изволите?!

– Нет, нам не до шуток. Вас обокрали – вот в чём дело.

– Обокрали… – повторил конструктор, глядя на распластавшуюся перед ним шкуру бенгальского тигра. Потом резко повернулся к Цвельту. – Значит, в моём конструкторском бюро шпионы! Но кто? Ведь у меня все специалисты – немцы, проверенные люди.

– Видимо, плохо проверены, – спокойно заметил Цвельт.

– Да-а-а… Но кто же? Кто?.. – задумчиво повторял Вульф, в то же время упорно думая о чертежах инженера Споряну, прикидывая в уме: «На какое горючее мог рассчитывать Споряну, конструируя такую камеру, определяя такие габариты для выходных газов?..» Конструктор сидел, опершись лбом о ладонь левой руки, и смотрел в пространство, мимо Цвельта. Из раздумья его вывел голос:

– Кушать подано.

Вульф устало поднялся и заключил свои мысли вслух:

– Конструкция Споряну необычайно оригинальна. Вероятно, его двигатель обладает большими мощностями, доселе не известными.

За весь вечер конструктор не произнёс больше на эту тему ни слова. Только когда садился в свой «Оппель-адмирал», сказал, пожимая руку Цвельту:

– Если разыщете инженера Споряну и переправите ко мне, буду весьма обязан.

Комфортабельные машины покатились под уклон, шурша по асфальту шинами. А в это время в одной из комнат замка радист уже выстукивал резиденту разведки в Крыму приказ адмирала Ландэ о розыске и похищении конструктора Споряну.

ГЛАВА IX
АСПИРАНТ ЛЕСНОГО ИНСТИТУТА

Адмирал Ландэ молча выслушал доклад полковника Цвельта о встрече с конструктором в замке фрау фон Бретт, постучал карандашом по столу и откинулся в кресле:

– Значит, Вульф заинтересован чертежами?

– Очень. И, как мне показалось, несколько обеспокоен тем, что из снимков нельзя понять существа изобретения.

Несколько минут адмирал сидел молча, покручивая заводную головку ручных часов. Цвельт наблюдал за каждым его движением, стараясь понять, предугадать намерения своего шефа. Но руководитель разведцентра «ОСТ» адмирал Ландэ был непроницаем. Казалось, он настолько озадачен, что не находит выхода.

– Что известно о студенте? – неожиданно для Цвельта спросил адмирал, не поворачивая головы.

– Переброшен в Самгунь. Готовится к поступлению в аспирантуру Лесного института.

– Чем вызвана переброска?

– Институт и лаборатория Кремлёва переводятся в Самгунь. Студент пока устанавливает связи, знакомства, изучает экономику района, расположение военных заводов, закрытых лабораторий.

– Послать ориентировку. Главное – изобретение Споряну, работы профессора Кремлёва. Нам важны все мелочи, относящиеся к делам Споряну и Кремлёва: разговоры, упоминания в переписке, круг знакомых, родственников, друзья и особенно враги. За наукой и славой по пятам следует зависть. Её и надо использовать во всей полноте.

Адмирал снова умолк, прищурился, рассматривая чернильный прибор на столе. Пальцы правой руки легли на карандаш. Адмирал придвинул листок бумаги и начал набрасывать контуры чёртиков, время от времени задавая Цвельту вопросы.

– А как барон?

– Продолжает вояж. Знакомится с обстановкой в «Лесной каравелле».

– Впечатления?

– Доволен. Склонен обосновать там свою резиденцию.

– А замок фон Бретт?

– Оставляет в нашем распоряжении.

– Это решено и без него. Приставьте к барону «глаза», да поопытнее.

– Будет исполнено.

– Да, господин Цвельт, не следует ли переконспирировать студента?

– В каком смысле, адмирал?

– Установить другой девиз и дополнительное наблюдение. Всё-таки он родился в России. Его может потянуть в «родные пенаты». Как вы думаете, не переметнётся ли он к генералу Галаджи?.. Это опасный соперник.

– Не думаю, адмирал. Немец остаётся немцем, где бы он ни родился.

– Глупости говорите, полковник. Паулюс тоже был немцем. Паулюс!.. Нужно как можно больше пе-ре-про-ве-рять. Понятно?

– Это непреложный закон разведки адмирал. Но студент в наших руках. Для Галаджи он дезертир, предатель. Там его ждёт только одно – тюрьма.

– Знаю. Но разве вы не использовали бы аналогичного субъекта из советской разведки, если бы он оказался в ваших руках? Сразу же посадили бы в тюрьму или?..

– Скорее «или», адмирал.

– Вот это логично… – После паузы адмирал пояснил: – К тому же это отпрыск не такого-то уж надёжного племени. Обратите внимание: отец в 1915 году попал в плен к русским. Не воспользовался ни одной возможностью вернуться на родину, а прожил до конца жизни в России. Это не из тех немцев, которые работали на нас и жили по нашим инструкциям.

Адмирал замолчал, продолжая разрисовывать силуэты чёртиков. А полковник Цвельт думал о том, насколько безбрежна память адмирала, насколько дальновиден этот представитель «тайных пружин», движущих политику…

Наконец адмирал отодвинул листок с чёртиками, положил карандаш и взглянул на Цвельта.

– Вот так, полковник. Надо иметь в виду даже далёкое прошлое своих подчинённых. Вы должны помнить, что кое-какие болезни передаются и по наследству… Впрочем, ближе к делу. – Он достал из стола блокнот в массивном кожаном переплёте и начал перебирать страницы по алфавиту. – Попробуем необычную кличку. Запишите. Аспирант Лесного института Николай Руссель – «Местная почта». Под этим девизом он должен поработать некоторое время. Все его сообщения взять под особый контроль. Если что-нибудь просочится в другие руки – убрать.

Адмирал встал, дав понять, что разговор окончен. Цвельт направился к выходу, но адмирал остановил его:

– Поручите тщательно обследовать замок барона фон Бретт. Перенесём туда вторую квартиру. Установить рацию.

– Телефоны?

– И телефоны. Все средства связи.

– А как быть с прислугой барона?

– Старик-ключник, по-моему, не представляет опасности. Ваше мнение, полковник?

– Иржи Томмах сам по себе не опасен. Проверим его окружение, связи…

– И как можно тщательнее.

– Будет исполнено.

– Действуйте, полковник.

Цвельт вышел, адмирал позвонил шефу школы разведки – «Колледж Экономик», потребовал доставить личное дело Николая Русселя. Раскрыв папку с личным делом Русселя, адмирал Ландэ подумал: «Не излишни ли мои подозрения? Может, именно Руссель и проникнет туда, куда нам нужно». Он закрыл папку, положил её в сейф и подошёл к окну. Вдали виднелись снежные вершины высоких гор. А там, за ними, далеко на востоке, была тайна, которая становилась всё более интригующей и недоступной.

ГЛАВА X
«МЕСТНАЯ ПОЧТА»

Разговор с полковником Цвельтом заставил адмирала Ландэ особенно внимательно изучать донесения агентов зоны «СА» и, прежде всего, шифровки «Брюнета-прима». Недавно от него поступило настораживающее сообщение. «Брюнет-прима» доносил:

«…Каждую субботу, в одно и то же время, агент «Местная почта» приезжает на одну и ту же многолюдную дачную станцию, идёт на почту, сдаёт пакет «Простая бандероль» и возвращается обратно. Не исключено, что столь беспечные действия привлекут (если ещё не привлекли) внимание не только работников станции и почтового отделения…»

В тот же день адмирал принял необходимые меры против ротозейства «Местной почты». И теперь следил за сообщениями «Брюнета-прима». Пока ничего тревожного он не находил.

Неосмотрительные действия «Местной почты» были не простым фактом беспечности. Николай Руссель совершал эти «проступки» преднамеренно. Он давно решил порвать с разведцентром «ОСТ» и любой ценой искупить вину перед своей Родиной. Но как это лучше сделать, он не знал. Тяжёлый груз прежних преступлений и страх за свою жизнь заставляли его искать не совсем обычные пути. Пойти в органы КГБ и рассказать всё – самый простой выход. Но ему хотелось не просто разоблачить своих хозяев, а работать против них, обезвреживать, расстраивать их замыслы. Поверят ли ему? Наконец он решил встать на избранный им самим путь: написал коротенькую записку в Самгуньское Управление КГБ, в которой сообщал:

«… На станцию Д. каждую субботу, в семь часов вечера приезжает молодой человек в тёмносером спортивном костюме, в зелёной велюровой шляпе. На груди фотоаппарат «Лейка». В боковом кармане пиджака ручка и карандаш с хромированной оправой… Отправив пакет, возвращается в город.

Очевидец».

В субботу Руссель приехал на станцию Д., сдал письма; одно – «Самгунь. Почтовый ящик 45. Инженеру Артюхову», другое (копия) – «Самгунь. Управление КГБ. Начальнику». Но ни на перроне, ни на почте никто к нему не подошёл. Он зашёл в буфет, взял бокал пива и занял свободный столик. Подошёл ещё один дачный поезд. В буфет зашло несколько мужчин. Один из них присел к столу аспиранта. Разговорились. Когда аспирант собрался уходить, сосед по столу спросил:

– Вам в Самгунь?

– Да. Вот жду поезда.

– Поезд придёт через час, не раньше. Я здесь на машине. Если желаете, подвезу. Через полчаса будем в Самгуни.

Аспирант согласился. «Почему бы не проехать на машине, – думал он. – Всё равно теперь уже никто не встретит. Видимо, записка ещё не дошла». Когда машина вышла на лесной участок дороги, её владелец попросил шофёра остановиться.

– Цветы здесь хорошие. Идёмте, нарвём по букету. Поднесёте знакомой девушке, – сказал он, обращаясь к аспиранту. – Девчата любят цветы…

Они вышли на лужайку. Начали рвать цветы. Владелец машины нарвал большой букет и протянул его аспиранту, улыбаясь:

– Возьмите, Николай Руссель…

Аспирант поднял недоуменный взгляд.

– Полковник Вересаев, – представился незнакомец, – из Управления КГБ. Мы вас знаем не только как аспиранта. Садитесь, поговорим. – Они опустились на траву. – Продолжайте работать попрежнему на разведцентр «ОСТ». Нам ничего не посылайте. Нет необходимости… Прекратите посылать почту с одной и той же станции. Понятно?

– Понятно. Но я бы хотел рассказать вам…

– Для этого я и встретился с вами. Говорите.

Руссель рассказал полковнику всё, что знал о разведцентре «ОСТ» и его людях. Тот внимательно его выслушал и предупредил ещё раз:

– Продолжайте работать в том же духе. И помните, что работаете на нас. Пусть вас не беспокоит такая форма связи. Через явки разведцентра нам удобнее наблюдать за вашей работой: не ведёте ли вы… двойной игры?

– Да как же я могу, я ведь чистосердечно…

– Ничего, ничего, – перебил его Вересаев. – Мы в этом сможем убедиться сами. Ну, пока всё. Да, ещё один совет: самая придирчивая к себе осторожность. Старайтесь держаться как можно осмотрительнее. Вы нам будете нужны, когда – покажет время. Согласны?

– Конечно.

– Вы, кажется, майор?

– Так точно.

– Звание о многом говорит. Адмирал Ландэ ждёт от вас больших дел. А мы… Но это несколько позднее. – Вересаев поднялся. – В случае необходимости звоните Ж-05-00. Вы для нас: Ярусов Николай Климович, запомните и звоните от этого имени – майор Ярусов.

Всю дорогу до Самгуни они ехали молча. На окраине города Вересаев остановил машину:

– Отсюда проедете до института на автобусе. Так лучше.

Он пожал руку и скрылся в тени дачного переулка. А аспирант две остановки прошёл пешком, потом сел в догнавший его автобус.

ГЛАВА XI
ВАРИАНТ «М»

Через три дня после встречи полковника Цвельта с конструктором Вульфом, адмирал Ландэ сидел в своём кабинете, ожидая Цвельта с докладом по операции «вариант «М». Он назначил встречу в двадцать ноль-ноль, явился сам за пять минут и сейчас нетерпеливо посматривал на часы. Одновременно с первым ударом стенных часов адмирал услышал отчётливый голос Цвельта:

– Разрешите, герр адмирал?..

– Прошу. Какие новости от «Корнета»?..

Цвельт раскрыл папку и протянул адмиралу донесение. Адмирал Ландэ одел пенсне, бегло прочёл первые строки и улыбнулся. «Корнет» сообщал:

«…Конструктор Споряну находится в районе Коктебеля. Предстоят испытания Подробности неизвестны. В одном из санаториев Ялты отдыхает Зинаида Кремлёва. Ждёт встречи со Споряну. План «варианта «М» реален. Обстановка на «Розовой даче» благоприятна. Пятнадцатого ночью инженер Споряну будет похищен и на глиссере хозяина дачи доставлен на борт подводной лодки. Пароль: «шторм». Сигнал окончания операции – дымящий самовар на столе веранды…»

– Предупредили командира подводной лодки?

– Так точно, герр адмирал. Ганс Ульрих проинструктирован.

Адмирал раскрыл положенную Цвельтом папку и начал перелистывать документы.

– Значит, сведения о передвижении института и лаборатории Кремлёва в район Самгуни подтверждаются?

– Факт достоверный, герр адмирал. «Брюнет-прима» и «Консул» сообщают то же.

Адмирал задал ещё несколько вопросов, потом взял бюллетень прогнозов, откинулся в кресле и сказал:

– В районе Крыма восьмибалльный ветер… Шторм… Да, может всё расстроить… Что вы думаете, полковник, о складывающейся ситуации?

– Район «Розовой дачи» с востока защищен от ветра. Нет оснований опасаться. Ганс Ульрих опытный моряк.

В те минуты, когда адмирал Ландэ посматривал на часы, поджидая полковника Цвельта, в скромном домике на Алуштинском шоссе в Ялте квартирант и хозяин сидели за бутылкой крымского муската. После нескольких рюмок выдававший себя за синоптика Таймыра – разведчик «Корнет» подсел поближе к повеселевшему хозяину, положил руку на плечо и начал шутливо упрекать его:

– Живу я у вас, Пал Саныч, второй месяц. Заплатил за весь курортный сезон за «Розовую дачу» и за комнату в городе. Кажется, ничем не стесняю: ухожу рано, возвращаюсь поздно, а иногда и не прихожу с дачи по два-три дня.

– Мы с хозяйкой довольны, – добродушно заметил Пал Саныч, – часто говорим между собой: «Хороший парень попался: не пьёт и подружек домой не водит. Не то, что в прошлом году: каждый день пьяные компании, женщины – дым коромыслом всё лето». А вы – совсем другое дело. Будто вас и нет…

– Об этом я и говорю, а вы всё сторонитесь меня…

– Как так сторонимся? – перебил хозяин. – И не думайте ничего такого. Вы у нас как родной… И на будущее лето, пожалуйста, моя дача в вашем распоряжении. Только дайте знать.

– Пал Саныч! А сейчас вы смогли бы выполнить одну или две мои просьбы?

– Какие просьбы? – насторожился хозяин.

– Самые простые. Вы работаете на глиссере в порту. А никогда не пригласите покататься. Имеете свою «Победу», а ни разу в Симферополь вместе не съездили. Заплачу не хуже других.

– Ну, это можно хоть завтра. Я ведь не знал, что могу доставить удовольствие. Пожалуйста, хоть завтра.

– Завтра я не смогу. Мы договорились посидеть за преферансом. А позднее, я скажу, в какой день, был бы вам очень обязан, если бы вы приехали за мной на глиссере.

– Скажите когда, куда – обязательно приеду.

– А вторая просьба ещё проще. С завтрашнего дня вы – мой гид. Будете возить меня на своей «Победе» после работы, показывать достопримечательности Крыма. Какая для вас разница, кого возить? Я заплачу, конечно.

– Что ж, и это можно.

– Значит, договорились? Можно по рукам? – Он встал, открыл чемодан, достал ещё бутылку мускату. – Десятилетний. Из подвала «Масандры». Через преферанс раздобыл.

Налив по рюмке, он чокнулся с хозяином, продолжая начатый разговор…

Они засиделись допоздна.

Под утро над морем нависли свинцово-серые облака. Стал накрапывать дождь. Проснувшись раньше обычного, Споряну вышел на улицу. С моря доносился глухой шум прибоя. Ветер крепчал.

«Испытания, видимо, отложат, – подумал Споряну. – Нельзя вести наблюдения. А может, поднимутся на самолётах, будут вести наблюдения из-за облаков.

– Доброе утро, – услышал он за спиной знакомый голос, обернулся.

– Доброе утро, Владимир Петрович… Облачность увеличивается. К тому же ветер… Вряд ли начнутся испытания.

– Да, погода неблагоприятна… А может, ещё прояснится… Хотя наблюдения предполагалось вести не только с земли, но и с самолётов. Вот ветер с моря – помеха серьёзная. Пожалуй, рискованно при таком направлении… Придётся сделать разведку облачности с самолёта.

Споряну слушал инженера испытательной группы – Владимира Петровича Кремлёва, соглашался с его опасениями, а сам в душе был доволен. «Если испытания отложат на день-два, съезжу, – думал он, – в Ялту, навещу Зиночку. Наверно, волнуется, что не встретились на аэродроме. Ещё подумает нивесть что…» Когда Владимир Петрович умолк, наблюдая за быстро пролетающими облаками, Споряну достал портсигар, предложил папиросу Владимиру Петровичу, закурил и тоже посмотрел вверх.

– Может, ещё прояснится, – сказал он неуверенно.

– Вряд ли, Антон Савельевич. Облака, может, и пронесёт. Но направление ветра – более серьёзная помеха. Эксперимент не свободен от риска. А рисковать в пору курортного сезона, когда в Крыму сотни тысяч отдыхающих, да ещё в такую погоду… Пойти на это никто не решится. Видимо, повременим день-два. Понаблюдаем за изменением воздушных течений.

– А я съезжу в Балаклаву, посмотрю новинку.

– Поговорите с руководителем испытаний, можно ли отлучиться.

– Мне ненадолго. Думаю, на день разрешат.

Владимира Петровича позвали. Споряну остался один. Мысли бежали одна за другой. В душе он был доволен тем, что погода испортилась, что испытания отодвинутся. «Побываю в Балаклаве, – думал он, – посмотрю, что за двигатель у иностранца. Познакомлюсь пока в общих чертах. Может, потребуется разобрать, перевезти его…»

– Антон Савельевич! – донёсся голос. – Зайдите-ка сюда.

Споряну пошёл в помещение, продолжая думать о двигателе и о том, когда же поехать в Ялту к Зине, и решил, что сначала познакомится с машиной, а Зине позвонит по дороге в Балаклаву или пошлёт телеграмму. Когда он поднимался на террасу, налетела полоса дождя. Из помещения донёсся разговор:

– Обратите внимание, дождь усиливается, а грома не слышно. Нет, это не кратковременная гроза. Такой дождь может длиться сутки.

– Возможно, вполне возможно, Владимир Петрович. Облачность сплошная и очень низкая – не грозового характера.

– А главное – ветер с моря.

– Да, направление ветра нежелательное.

Споряну вошёл в комнату, поздоровался. Зазвонил телефон. Владимир Петрович взял трубку:

– Затяжная облачность, говорите?.. Конечно, конечно, целесообразнее отложить… Профессор Хрусталёв здесь. Да, да, он такого же мнения… Передаю трубку.

Профессор машинально одел роговые очки, будто готовился читать что-нибудь, придвинул листок бумаги, открыл авторучку и взял трубку:

– Здравствуйте… Не совсем доброе, Михаил Михайлович… затянуло весь горизонт… Да, да – похоже, надолго… Дождь от Новороссийска до Каховки?.. Да и перемещение облачности для нас невыгодное. Вряд ли скоро прояснится. Хорошо, если погода определится к исходу суток. А как над морем?..

Положив трубку, профессор снял очки и озадаченно покачал головой:

– Непредвиденные обстоятельства. Из-за погоды испытания рекомендуют отложить на сутки…

Споряну встретился взглядом с Владимиром Петровичем, улыбнулся. Профессор заметил это и сказал неодобрительно:

– А кое-кому это нравится…

– Споряну улыбается по другому поводу, профессор. У него есть ещё одно срочное задание.

– Догадываюсь, – кивнул профессор. – Уж очень пристально он искал это «срочное задание» среди встречающих, когда проезжали Симферопольский аэровокзал…

Споряну бросил на профессора недовольный взгляд, но сдержал себя и сказал как можно спокойнее:

– Можно ли, профессор, отлучиться и на какое время? Я должен побывать в штабе гидроавиации, в Балаклаве.

– Значит, действительно есть задание?..

– И очень важное, профессор. Специальное задание начальника ЦАВИ…

– Прошу простить неуместный намёк, Антон Савельевич. Вы вольный казак и мне не подвластны. Испытания откладываются на сутки. Если успеете обернуться – вам виднее.

– Вполне успею, профессор. Эта поездка необходима, чтобы условиться о времени и месте. Детальное знакомство с объектом предстоит позднее, после ваших испытаний.

– Ну что ж… Только оставьте Владимиру Петровичу свои координаты, чтобы можно было вас найти в случае изменения обстановки.

– С Владимиром Петровичем мы условимся.

Через полчаса профессор уехал в Симферополь. Следом за ним выехал Споряну. А ещё через полчаса квартирант Пал Саныча в Ялте одел свой серый плащ, кепи и пошёл к директору санатория «сражаться» в преферанс. Он расположился так, чтобы через дверь балкона второго этажа было видно всё, что происходит в корпусе напротив, в комнате Зины Кремлёвой.