Текст книги "Сияние базальтовых гор"

Автор книги: Федор Кабарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА XIX
МАНИКЮРША ЛАЛА

В фойе портовой гостиницы у барьера стоял гражданин в зелёной велюровой шляпе, манерно откинув полу бежевого макинтоша и опираясь ладонью правой руки о бедро. Дежурная оформляла его документы.

Немного спустя, оставив после себя тонкий аромат дорогих духов, незнакомец вышел на улицу. Зашёл сначала в одну парикмахерскую, потом в другую. Заметив в женской парикмахерской склонившуюся у столика золотоволосую маникюршу, остановился, пристально вглядываясь в её красивый профиль. Выйдя в зал ожидания, он снял макинтош, сел в свободное кресло и достал портсигар. Медленно извлекая папиросу, посмотрел на лежавшую в портсигаре фотокарточку женщины, потом на видневшуюся между штор голову маникюрши и отметил про себя: «Она».

Рассчитываясь у кассы, он незаметно сунул кассирше записку, шепнув:

– Побыстрее передайте Лалочке.

Кассирша понимающе улыбнулась и утвердительно кивнула. Незнакомец вышел и направился к центру города. В парфюмерном магазине он купил сюрпризную коробку духов, в ювелирном – золотые серьги и направился к центральному скверу. Здесь зашёл в кафе, занял единственный свободный столик и подозвал официанта.

– Следите за моим столиком. Когда подойдёт дама, подадите коробку лучшего шоколада, черри-бренди, бананы, пирожные и по стакану какао. А пока холодную осетрину и бокал сухого вина.

Закусив и выкурив папиросу, незнакомец посмотрел на часы. «Какая красавица!» – послышался за его спиной приглушённый мужской голос…

Войдя в кафе, женщина осмотрелась и направилась к столу незнакомца. Он назвал пароль явки. Скользнув взглядом по сидящим за столиками парам, Лала медленно села, сказав тихо, без движения губ:

– Осторожнее. Здесь говорить не нужно.

Официант накрыл стол. Незнакомец и дама позавтракали. Перебрасываясь безобидными фразами, вышли в сквер.

– Где остановились? – тихо спросила дама.

– В двенадцатом номере «Приморской»!

– Напрасно. Там сейчас опасно.

– Что посоветуете?

– Перебраться ко мне. Через неделю муж уходит в плавание.

– А как же быть эту неделю?

– Надо подумать. Хорошо, если бы вам удалось познакомиться с мужем, войти в его компанию. Но в таком изящном костюме это невозможно. Их можно провести, но это надо сделать тонко.

– Что вы предлагаете?

– На время стать моряком. Да, а где же Пауль? Меня предупреждали, что выедет он.

– Пауль провалился. И провалился глупо. Арестовали…

Медленно прогуливаясь по дорожкам сквера, они наметили путь дальнейших действий, условились о месте встречи. Приняв подарок, Лала вернулась в парикмахерскую, а незнакомец пошёл по комиссионным магазинам подбирать нужный матросский костюм и тельняшку.

Во второй половине дня человек среднего роста в потёртом бушлате остановился у ворот морского порта. Поставив на землю дорожный баульчик, он осмотрелся по сторонам, приглядываясь к выходящим из ворот рабочим дневной смены. Было видно, что он недавно приехал в город и ищет среди них знакомое лицо.

Устало опустившись на баульчик, он достал из кармана сигарету, помял её между пальцев, закурил, продолжая осматривать проходивших мимо него рабочих. Через некоторое время из ворот вышли трое. Один высокий, худощавый. Между распахнутыми полами его бушлата виднелась засаленная тельняшка. Второй – толстый, приземистый. Третий – среднего роста, атлетического сложения с мохнатыми бровями и угреватым лицом. Незнакомец торопливо поднялся и шагнул навстречу:

– Братишки, где тут контора дока?

Человек в тельняшке осмотрел его с головы до ног, переглянулся с угреватым и спросил фамильярно:

– Что, насчёт работёнки?

– Да. Приехал вот. Ещё никого не знаю. Без работы надоело дрейфовать. Решил здесь пришвартоваться. Говорят, в доке нужны рабочие.

– Из трюмных или палубная швабра? – спросил толстяк и, по-приятельски хлопнув незнакомца по спине, добавил: – Не сердись… Вижу, что наш.

– Да, по турбинной части. Знаю электрику, компрессорное хозяйство. На подводной служил, старшина первой статьи.

– Значит, все харчевые вытравил, сел на мель, – заметил угристый с усмешкой.

– Нет! С харчевыми полный порядок. Старики умерли – хатёнку продал, живность кое-какая была. В общем собрал прилично, мог бы ещё с годик дрейфовать, но руки по работе зачесались.

– Ну что ж. Хочешь войти в общество – ставь смазку, – оживился толстяк и указал рукой на вывеску закусочной.

– Это можно. Я и сам не прочь пропустить адмиральскую. – Он подхватил свой баульчик и сделал широкий жест рукой: – Пошли, братва.

Часа через три, когда солнце опустилось на холмы за бухтой, компания вышла из чайной заметно навеселе. Толстяк еле выговаривал слова:

– Н-ночевать е-есть где?

– Сегодня есть. Снял угол у одной старушки.

– Н-ну р-раз так, то п-порядок, а то можно и ко мне.

– Нет, он пойдёт ко мне, – перебил толстяка угристый. – Зачем платить деньги, если у меня свободная комната, тем более, что через несколько дней я уйду в рейс.

Незнакомец задумался.

– А я вас не стесню?

– Нет, мы вдвоём с женой. Мешать не будешь.

– Тогда я лучше завтра переберусь.

Приятели разошлись, условившись встретиться завтра в этой же закусочной. Все пошли по домам, а незнакомец – в баню. Когда он после банных процедур выходил из номера, старушка-контролёр промолвила про себя:

– Вроде, заходил пожилым моряком, а вышел на десять лет моложе. – Она посмотрела вслед уходящему мужчине в облегающем фигуру дорогом бостоновом костюме и покачала головой. – Просто диву даёшься, как меняет человека одежда.

На второй день после работы худощавый моряк и толстяк, поджидая своего товарища перед выходом из дока, вспомнили вчерашнюю встречу.

– Кажется, неплохой парень, свойский, – заметил худощавый.

– Рубаха-парень, – согласился толстяк. – Видал, сколько вчера заплатил? От всей души, без всяких колебаний.

– Где ж это Ефим Середа? – нетерпеливо сказал худощавый, оглядываясь. – Что-то долго его нет…

– Пойдём по домам. Он может задержаться надолго. К рейсу готовится, сам знаешь.

Они уже собрались выходить, но, услышав голос Середы, остановились. Ефим подошёл, обтирая на ходу паклей руки.

– Вчерашний старшина поджидает у закусочной, я через ворота видел. Идёмте быстрее.

Миновав проходную, они осмотрелись: ни у ворот, ни у закусочной никого не было. Пройдя несколько шагов, услышали голос из окна закусочной:

– Эй, братишки, куда вы? Я жду давно. Разворачивайтесь, пришвартовывайтесь в знакомой гавани.

Друзья переглянулись, обменялись улыбками и повернули через улицу к закусочной.

В этот вечер старшина первой статьи переселился к Ефиму Середе.

Через несколько дней, накануне выхода в море, жена Ефима Середы, маникюрша Лала, взяла на работе выходной для проводов мужа в плавание. Поджидая ушедшего в город Ефима, Лала полулежала на кушетке, дымя папиросой и не спуская чуть прикрытых ресницами глаз со старшины, гримировавшегося перед зеркалом.

– Нет, очень грубо, – сказала она и, небрежно отбросив папиросу, взяла один из тонко отточенных карандашей. – Чтобы угринки были естественными, их нужно не на кожном покрове рисовать, а наносить в самые поры. – Растянув пальцами кожу, она вставила остриё карандаша в пору кожного покрова, легонько покрутила карандаш, переставила его в другую пору. Сделав несколько угринок, сказала: – Вот как нужно делать, посмотри.

Старшина поднёс к лицу зеркало, сравнивая её работу со своей.

– Да, ты, Лалочка, права. Моя работа слишком груба.

– Иди умойся. Я сама тебе сделаю перед уходом в порт.

– Знаешь, Лала, что мы не предусмотрели? Накануне выхода лайнера в море команду могут не отпустить на берег. И тогда всё пойдёт прахом.

– Что же ты предлагаешь?

– Вместо Ефима сегодня на ночную вахту должен пойти я.

Во дворе послышались тяжёлые шаги Середы. Старшина первой статьи быстро обмахнулся полотенцем и одел китель. С Середой он встретился в передней.

– Ты куда же? Хозяин в дом, а гость со двора?

Старшина оглянулся и шепнул:

– В гастроном. Завтра день моего рождения. По случаю твоего отъезда вспрыснем авансом сегодня. Только жинке ни гу-гу. Я мигом обернусь.

Хозяин понимающе улыбнулся, хлопнул старшину по плечу и легонько вытолкал за дверь.

К десяти часам вечера, за час до вступления на вахту, Ефим Середа спал мертвецким сном, а Лала, посматривая на спящего мужа, наводила угринки на щеках старшины. Когда всё было готово, старшина достал пачку кредиток и передал маникюрше со словами:

– Постарайся, Лала, поддержать его в этом состоянии до возвращения лайнера. Завтра выпиши бюллетень, и он успокоится. Скажи, что я вынужден был пойти вместо него, чтобы выручить товарища… Ну, вот и всё. Денег вам хватит. Впрочем, – он достал из внутреннего кармана пачку сторублёвых кредиток и протянул маникюрше. – Это, Лалочка, за услуги.

В половине десятого, положив в карман паспорт и пропуск в док на имя Ефима Середы, «старшина первой статьи» вышел на улицу и затерялся в толпе.

ГЛАВА XX
НА ЛАЙНЕРЕ

Антон Савельевич помог Зинаиде Петровне сойти по трапу на глиссер. Опустившись на сидение, он почувствовал, как вздрогнул корпус. Плавно развернувшись, глиссер начал лавировать между стоявшими на якорях судами. Обогнув мол и миновав каменную стену волнореза, он вышел на простор морского рейда. Зинаида Петровна вскинула бинокль, рассматривая стоящий на рейде трёхпалубный белоснежный лайнер.

– Какой красавец! – сказала она восторженно. – Неужели это он?

– Он, он, Зиночка. Прочитай надпись.

Зинаида Петровна перевела бинокль в направлении носовой части судна и прочитала с расстановкой, выделяя каждый слог:

– «Профессор Кремлёв»… Тоня, когда подъедем поближе, сфотографируй. Вернёмся домой, увеличим и сделаем папе сюрприз – повесим в его кабинете, в хорошей раме. Это будет лучший подарок для него. Ты же знаешь, папа немножко честолюбив.

– Обязательно сфотографирую, только не сейчас, а у берегов Кавказа. Выберу фон поживописнее.

Глиссер пошёл вдоль борта и сбавил ход. Между первым и вторым рядом иллюминаторов распахнулись вовнутрь герметические створы дверей. Через их порог опустили металлическую лестницу-трап. По ступенькам на мостик трапа сбежало два матроса. Один помог подняться Зинаиде Петровне, а второй подхватил из рук Споряну чемодан. На внутренней палубе их встретил капитан третьего ранга:

– Первый помощник капитана лайнера, – браво козырнул он, – каюта, товарищ майор, в первом классе, разрешите проводить?

Он кивнул державшему чемодан матросу. Зинаида Петровна и Споряну прошли на ступеньки лестницы-эскалатора. Помощник капитана перевёл пусковой рычаг. Ступеньки эскалатора бесшумно двинулись вверх. Поднявшись на палубу первого класса, помощник капитана пояснил:

– Все эскалаторы – их на лайнере пять: два трюмных, два палубных и один к бассейну для плавания – включаются поворотом рычага, а выключаются автоматически, как только сойдёт со ступеньки последний человек.

Он снова включил эскалатор, сбежал на несколько ступенек вниз и, приблизившись к площадке палубы, перепрыгнул через две ступеньки. Когда его ноги отделились от ступеньки, не успев ещё коснуться площадки, эскалатор остановился.

– Люкс номер два, – сказал помощник капитана матросу.

Зинаида Петровна была изумлена комфортабельной отделкой лайнера. Мягкая ковровая дорожка, рисунок которой напоминал посыпанную жёлтым песком аллею, зажимаемую с обеих сторон аккуратно подстриженными барьерчиками шелковистой лавровишни, могла бы быть украшением партера любого театра. Панели коридора, отделанные полированной карельской берёзой, двери кают красного дерева, окантованные хромированной сталью, ажурные плафоны, ромбовидные лучи восьмиконечных звёзд-абажуров, заливающих светом коридор, – всё это Зинаида Петровна видела впервые в жизни. Двухкомнатная каюта-люкс, с ванным отделением и душем, очаровала её окончательно. Ворсистый ковёр покрывал весь пол гостиной. Изящная бархатная тахта, мягкие стулья с ковровыми накидками на сиденьях, зеркальный шифоньер, никелированные кровати, белоснежные постели – всё радовало глаз, располагало к отдыху.

Закончив осмотр каюты, сняв дорожные плащи, Антон и Зина опустились в кресла, перебрасываясь шутками. Минуты через две зазвонил судовой телефон. Антон взял трубку:

– Слушаю… Да, майор Споряну… Сейчас, товарищ капитан, буду, – громче обычного ответил Споряну и поднялся с кресла. – Зиночка, оставайся пока. Меня приглашают в машинное отделение, просят присутствовать при запуске двигателей. Лайнер уходит в море. Я скоро вернусь…

– Иди, иди, Тоня. Может, обед заказать к твоему возвращению? Через сколько минут?

– Не нужно, Зиночка. Обед устраивает капитан в кают-компании, как только выйдем в море. Готовься к приёму у капитана, – подмигнул он и улыбнулся.

Оставшись одна, Зинаида Петровна раскрыла справочник лайнера. На первой странице она увидела цветное фото лайнера, а под ним красочную рекламу:

«Работают круглосуточно ресторан первого и второго класса, водный бассейн. Дежурный буфет выполняет заказы с 8 утра до 1 часу ночи. На лайнере – кинотеатр, библиотека, читальный и концертный залы, комната отдыха и игр, аптека, врачебный кабинет».

Донёсся прощальный гудок сирены. Зинаида Петровна открыла окно. Лайнер плавно разворачивался, беря курс в открытое море. Полюбовавшись удаляющимся берегом, она раскрыла чемодан и начала размещать в шифоньере свой дорожный гардероб. Через полчаса возвратился Антон, и они пошли в кают-компанию на первый банкет «морской вежливости».

Пока в кают-компании звенели бокалы, произносились тосты, лайнер вышел далеко в открытое море, сделал левый разворот и лёг на курс вдоль побережья. Бортовой журнал гласил:

«В 22.00 легли курсом на Батуми. Двигатели переключены на форсированный режим».

Когда в кают-компании подняли прощальные бокалы, склянки пробили полночь. Антон Савельевич и Зинаида Петровна после банкета вышли на палубу подышать свежим воздухом. Впереди, слева по борту дрожало далёкое зарево. Зинаида Петрова заинтересовалась:

– Тоня, что там горит?

– По-моему, огни Сочи. Поравняемся, тогда узнаем по горе Ахун.

– А что эта за гора?

– Ну, это самая высокая точка в этом месте на Черноморском побережье. На гору проложена прекрасная, вьющаяся по склонам гор между садов и цветов, асфальтированная дорога. Вершина горы находится на высоте 663 метра над уровнем моря. На ней первоклассный ресторан. Не так давно построена в древнеримском стиле башня для обозрения морских далей и окрестных гор, высотою в 30,5 метра. Гора Ахун – излюбленное место экскурсантов и отдыхающих в санаториях курорта Сочи-Мацеста. Вот и всё.

– Интересно там побывать.

– Хорошо, Зиночка. Первый же отпуск – едем в Сочи.

Утром лайнер проходил внешним рейдом Сухуми. Южное солнце, ставшее над вершинами белоснежных шапок седого Кавказа, алмазной россыпью покрыло спокойную морскую гладь. Любуясь дрожащими маревами далей, Зинаида Петровна открыла окно. На гладкой поверхности спокойного морского простора то тут, то там лениво переваливались белые туши и снова исчезали в морской бездне.

– Тоня, смотри, смотри, что это?

– Это, Зиночка, дельфины играют.

– Даже лайнера не боятся. Как красиво! Вон ещё. Ой, сколько их!

– Они встречаются здесь вдоль всего побережья.

Зинаида Петровна долго любовалась этим зрелищем, не в состоянии оторваться от окна. Солнце подымалось всё выше и выше, разгоняя утреннюю прохладу. Становилось всё жарче. В репродукторе раздался звонкий голос вахтенного начальника: «Внимание, товарищи! Закройте окна – включаем палубные фонтаны». Зинаида Петровна закрыла окно и инстинктивно отстранилась. Вдоль палубы поднялся вихрь водяной пыли, орошая стены кают, палубные надстройки, солнечные тенты…

Антон и Зина почти весь день провели на палубе: купались в бассейне, любовались морскими просторами, синевой гор. Когда солнце коснулось своим краем горизонта, лайнер отсалютовал берегу протяжным сигналом электросирен и взял курс в открытое море. По мере того, как он удалялся от берега, становилось всё свежее, прохладнее. Вскоре корабль сделал поворот ещё на несколько градусов и лёг курсом на Крым. Начинался период основных испытаний: работа двигателей на максимальных режимах и определение скоростей.

Антон и Зина прошли в носовую часть лайнера и остановились, опираясь о перила. Морская гладь вздымалась перед носом лайнера высокими бурунами и рассыпалась, фосфоресцируя искрящимся каскадом алмазных брызг. Вдруг Антон Савельевич сильно сжал руку Зины.

– Что, Тоня?

– По-моему, кто-то сигналит с лайнера… А ведь мы недалеко от морской границы с Турцией.

– Кто же может сигналить? На лайнере, сказал капитан, кроме нас, нет ни одного пассажира. Тебе просто показалось.

– Нет, не показалось… Смотри, смотри, с моря тоже отвечают…

Они осторожно перешли поближе к корме на левый борт, от которого падали на чёрную гладь воды тонкие полоски красного света с методичностью сигналов азбуки Морзе. Антон Савельевич перегнулся через перила палубы и замер в изумлении. Один из иллюминаторов первого ряда открыт. Именно из него и падают световые сигналы в сторону турецкой границы.

Антон Савельевич приложил палец к губам и, шепнув Зинаиде Петровне: «Следи – может надумать выпрыгнуть через иллюминатор», неслышно скрылся. Через минуту рядом с Зинаидой Петровной бесшумно, как тени, появились два моряка с пистолетами в руках. И в то же мгновение сигналы повторились снова. Слух Зинаиды Петровны уловил слова «семнадцатый кубрик», и один из моряков исчез так же неслышно, как и появился. Зинаида Петровна дрожала всем телом, боясь двинуться с места.

Моряк молча осторожным движением руки отстранил её от перил, указав рукой на стоящий рядом диван. В это время вблизи лайнера показался силуэт военного катера. Моряк нагнулся к Зине и шепнул: «Наш, пограничник, сторожевик – не волнуйтесь». Со стороны турецкой границы на корпус лайнера легли два пересекающихся луча прожекторов. На палубе стало совершенно светло.

Сторожевой катер, развернувшись у самого лайнера, лёг на параллельный курс и дал сигнал: «Застопорить машины!» В это время вернулся Антон Савельевич.

– Ну что, Тоня? – схватила его за руку Зинаида Петровна.

– Меня не пустили в трюм. Сейчас всё выяснится. Пойдём на служебную палубу.

Спустившись по эскалатору на внутреннюю палубу, они застали там такую картину: к ним спиной стоял среднего роста русоволосый матрос из экипажа лайнера. С боков с направленными на него автоматами стояли два пограничника. Майор в пограничной форме просматривал документы матроса. Рядом с майором стояли капитан лайнера, его первый помощник, четыре младших офицера. Поодаль на палубе перешёптывались матросы команды.

– Фамилия? – сухо спросил майор-пограничник.

– Середа, – неохотно ответил матрос.

– Год рождения?

– 1909.

Майор пристально посмотрел на матроса и сказал сквозь зубы:

– Не слишком ли молодо вы выглядите для этих лет?

Матрос промолчал, не поднимая глаз.

– Кто из экипажа хорошо знает матроса Середу, подойдите сюда.

– Я с ним живу в одном квартале, – сказал один из матросов, стоявших поодаль, – но это не он, не Ефим Середа.

Задержанный бросил короткий взгляд в сторону говорившего и отвернулся так, что профиль хорошо стал виден Зинаиде Петровне. Она сначала испуганно прижалась к мужу, не веря глазам своим, потом крикнула, так, что все обернулись в её сторону:

– Это он! Шпион, я его знаю…

– Кто? – спросил Споряну настороженно.

– Тот самый негодяй, который был с Таберидзе и отвёз меня в подвал… Это он… Старк…

Минутной паузы было достаточно, чтобы шпион в мгновение ока схватил дула, направленные на него, и выбросил обе руки в сторону. Раздались короткие автоматные очереди – и майор упал. Споряну инстинктивно бросился вперёд, загораживая собой Зину, и в порыве бешенства схватил шпиона за шиворот. Ещё, мгновение – и шпион уже был скручен и обезврежен.

Матросы отнесли раненого майора в судовой госпиталь, а шпиона спустили на катар для переправки в распоряжение береговых властей.

Раны, полученные пограничником, оказались не тяжёлыми. Одна пуля пробила мышцу правой руки. Две прошли под кожей в правом боку, слегка повредив ребро. Когда майора перевязывали, он, превозмогая боль, вызвал с катера офицера, трёх пограничников и сказал:

– Находиться на мостике лайнера. Вести в сопровождении патрульных катеров, по эстафете. Курс на Судакский маяк. Дальнейшие указания получите в пути.

Антон и Зина долго не могли уснуть, вспоминая детали происшествия. Посидели в каюте, выпили по стакану чая и снова поднялись на верхнюю палубу. Лайнер шёл на максимальной скорости курсом на синевшие вдали горы Крыма, оставляя широкий вспененный след. В трёх-четырёх кабельтовых, чуть позади, шёл эскорт пограничных катеров.

На востоке начинала заниматься утренняя заря.