Текст книги "Сияние базальтовых гор"

Автор книги: Федор Кабарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА IV
СОДРУЖЕСТВО

Антон не мог дождаться вторника и уже утром в понедельник пошёл к профессору.

– Догадываюсь, с новостью пришли? – заметил Пётр Кузьмич, как всегда, прикрывая плотнее дверь кабинета.

Антон стал с увлечением рассказывать о своей догадке:

– Вы понимаете, профессор! Всё очень просто. В период сгорания силой давления газов автоматически опускается диафрагма и прекращается доступ горючего в камеру. По мере того, как сила сжатия уменьшается, начинает действовать пневматический механизм, отпуская сектора диафрагмы, – снова открывается отверстие, подаётся очередная доза горючего, происходит разряд, вновь закрывающий силой своего давления диафрагму, и так далее, по законам автоматики.

Он вопросительно посмотрел на своего учителя. Тот сидел с закрытыми глазами, словно не слушал того, что говорил Антон. Когда Споряну умолк, профессор открыл глаза, поднялся:

– Продолжайте, Антон Савельевич, продолжайте!

От возбуждения у Споряну блестели глаза. Он говорил быстро, уверенно, словно читал на память давно заученный текст. Профессор, заложив за спину руки, ходил от окна к столу, одобрительно покачивая головой.

– Вот и весь мой план, – закончил Споряну.

– Всё, говорите? – переспросил профессор.

– Да, в основном, всё.

– Нет, братец! Это, я бы сказал, много, непомерно много. И главное, пожалуй, неожиданно логично.

Профессор умолк, продолжая прохаживаться. Потом остановился напротив своего ученика и спросил почти официальным тоном:

– Может, это и излишне, но я вправе спросить: с кем-нибудь делились своими планами?

Споряну покачал головой.

– Нет, профессор, кроме вас, ни с кем…

– Имейте в виду: о вашем проекте, его деталях пока никто не должен знать…

Они долго сидели, обсуждая отдельные узлы двигателя, вычисляя силу давления газов, максимальную прочность стенок, габариты камеры сгорания, возможные виды горючего. Потом профессор умолк, разглаживая бороду, что обычно делал в минуты размышления. Споряну знал это и не мешал ему. Очнувшись, профессор повернулся к мраморному столику и передвинул голубой ромбик. Послышалось лёгкое жужжание невидимых вентиляторов. Споряну ощутил приток свежего воздуха. Пётр Кузьмич поднялся, заложил руки за спину, прохаживаясь по кабинету.

Вспомнив о Споряну, он вернулся к столу и вновь с увлечением заговорил:

– Не хотел я, Антон Савельевич, распылять ваши мысли, но дело такое – между нами не должно быть секретов. Надо подумать ещё об одном варианте подачи горючего через абсолютно точный в своём гнезде цилиндр. Способ его вращения в электрическом поле мне кажется наиболее удачным: при этом возможна большая точность. Как вы думаете?

– Признаюсь, Пётр Кузьмич, эта идея мне никогда не приходила в голову.

– Вот и подумайте, всесторонне обмозгуйте оба варианта. От быстроты подачи горючего будет зависеть мощность мотора да и более полное использование самого горючего.

– Всё это так, Пётр Кузьмич. Но на какое горючее рассчитывать? Мне не известен ни удельный вес топлива, ни степень и быстрота его сгорания, ни даже, сама формула смесей, знание которых, вы знаете, для меня очень важно. Так, фантазирую, строю всё на предположениях, и может оказаться, что работаю впустую. Без чего можно было обходиться вначале, стало необходимым теперь. Нужна помощь химиков…

Пётр Кузьмич внимательно выслушал своего ученика, как бы проверяя, хитрит или действительно ничего не знает о научных находках лабораторий института. Потом подошёл к Антону и положил руку ему на плечо:

– Ваши опасения, Антон Савельевич, напрасны. Есть люди, которые знают рецепт получения именно такого горючего, какое нужно для проектируемого вами двигателя. И они обеспокоены так же, как и вы, только обратной стороной дела: есть горючее, но пока нет для него двигателя.

Пётр Кузьмич усиленно задымил папиросой, искусно пуская под потолок завихряющиеся кольца дыма. Затем подошёл к Споряну, пододвинул ближе кресло и начал рассказывать своему ученику в общих чертах, основные данные нового топлива, над которым работал ряд лет. Это не было разглашением тайны получения нового горючего, добытого пока в лабораторных условиях, но давало конструктору некоторые отправные положения для работы над проектом двигателя.

С этого и началось настоящее творческое содружество маститого учёного с молодым, начинающим конструктором, неожиданно прерванное обстоятельствами, о которых читатель узнает из следующих глав.

ГЛАВА V
«БРЮНЕТ-ПРИМА»

Кандидат географических наук Эмиль Яковлевич Фирсун сидел в кафе, поминутно поглядывая на дверь. Чтобы не привлечь внимания, он заказал чай с лимоном и теперь сидел, медленно помешивая его. Приехал Фирсун в этот город в творческую командировку: работать над докторской диссертацией. Собрав необходимый материал, он уже подумывал об отъезде, как вдруг получил очень лаконичную записку:

«Завтра после двенадцати жду в кафе «Волга». – Ефим».

«Даже в командировке нашли», – подумал он с раздражением.

Теперь, задержавшись дольше обычного в кафе, Фирсун начал нервничать. Прошло уже полчаса, а к нему никто не подходил. Большинство столиков было свободно: время перерыва кончалось. Наконец, он услышал за спиной голос:

– Прошу за мой столик, товарищ, здесь больше света.

Фирсун обернулся. За столиком у окна сидел одновременно с ним вошедший в кафе человек неопределённого возраста с пергаментного цвета лицом. Фирсун взял свой стакан, пересел за столик у окна и осмотрелся: поблизости никого не было. Официантки переговаривались с буфетчицей в противоположном конце зала. Незнакомец заговорил полушёпотом:

– Персональное задание разведцентра вам, «Брюнет-прима», – сфотографировать чертежи двигателя Споряну. Вы имеете доступ в ЦАВИ. Командировку продлим… Через несколько дней встретимся. – Незнакомец поднялся, сказал нарочито громко: – Благодарю за компанию. До свидания! – И вышел.

Минуты через две покинул кафе и Фирсун, думая: «Легко сказать: сфотографируй. А если заметят?..»

За этими невесёлыми думами прошла остальная часть дня. А на следующий день Фирсун пошёл в библиотеку института присмотреться. «Может, и улыбнётся фортуна…» – утешал он себя.

Не успела Вера Михайловна – секретарша директора института – переступить порог кабинета заведующей библиотекой, как комната заполнилась её весёлым звонким голосом:

– Фаина Григорьевна, готовьтесь к выходу в большой свет. Скоро выпускной вечер, грандиозный бал. Иду заказывать пригласительные билеты. Полковники, генералы будут. Маршал приедет…

Пока подруги делились последними новостями, высказывали свои соображения о предстоящем бале, в кабинет вошёл муж Фаины Григорьевны – начальник АХО института – в сопровождении жгучего брюнета, внешне напоминавшего кавказца. Начальник АХО любезно пожал руку Вере Михайловне и представил её незнакомцу:

– Секретарь начальника ЦАВИ, Вера Михайловна.

– Очень приятно. Эмиль Яковлевич Фирсун – начальник метеоотдела Института прогнозов, – с галантным поклоном отрекомендовался брюнет.

– Ну, а с Фаней, надо полагать, вы знакомы, – улыбнулся начальник АХО и, повернувшись к Вере Михайловне, пояснил: – Эмиль Яковлевич – супруг моей младшей сестры Сони… Стал кандидатом наук и забыл дорогу к родне.

Метеоролог хотел возразить, но начальник АХО предупреждающе поднял руки:

– Ясно, ясно: наука, работа. Теперь новое препятствие – докторская диссертация. – Повернувшись к заведующей библиотекой, он заключил: – Фаня, по распоряжению начальника института, дай возможность Эмилю ознакомиться с метеокартами. В дальнейшем, Эмиль, по всем интересующим тебя вопросам обращайся непосредственно к Фане. Она сделает всё возможное.

Начальник АХО манерно козырнул и, повернувшись на каблуках, направился к выходу. Фаина Григорьевна предложила кандидату наук стул:

– Присаживайтесь, Эмиль Яковлевич. Я сейчас достану метеокарты.

– Благодарю вас, – ответил Фирсун и с достоинством опустился на предложенный стул, напротив Веры Михайловны.

Вера Михайловна бросила короткий взгляд на брюнета, взяла из лежавшей около неё стопки одну из книжек с серебряным тиснением, раскрыла её и стала из-за неё незаметно наблюдать за интересным брюнетом.

– Новые дипломы, насколько я понимаю, – любезно осведомился метеоролог. – Прекрасна жизнь нашей молодёжи, замечательны перспективы.

– Да, да, выросли наши птенцы. Вот посмотрите на этого юношу. Кто бы мог подумать пять лет тому назад, что из этого вихрастого паренька вырастет высокоэрудированный блестящий инженер… – Вера Михайловна протянула Фирсуну одну из книжек.

Тот не спеша раскрыл её и даже вздрогнул: Споряну, нужный ему Споряну. То удаляя, то приближая диплом к близоруким глазам, он минуту-две рассматривал его, прищурившись. Потом скользнул испытующим взглядом по лицу ничего не подозревавшей Веры Михайловны и, поднявшись со стула, не спеша отошёл к окну. Внимательно разглядывая диплом, он повернул его к свету и, заложив правую руку за борт костюма, нажал кнопку скрытого под ним микрофотоаппарата. Ни у кого это не вызвало подозрений: фотоаппарат, объективом которого служил миниатюрный эмалевый значок на лацкане пиджака, был невидим для окружающих. Вернувшись к столу, он протянул диплом Вере Михайловне, заметив:

– Интересный юноша. С характерными, волевыми чертами. Видимо, настойчив и плюс одарён – редкое сочетание.

– Заметный паренёк. Любимец профессора Кремлёва.

– Не родственник, случайно?

– Нет. Профессор благоволит к Споряну за его склонность к научной работе… и отличную успеваемость по всем предметам.

Фирсун молчал, занятый своими мыслями. На пороге показалась Фаина Григорьевна с огромным томом в руках. Фирсун поблагодарил её и, выйдя в читальный зал, сел у окна.

С этого дня он стал завсегдатаем библиотеки института. Завёл знакомство со студентами. Приходил иногда утром, иногда днём, чаще вечером, после окончания занятий в институте. Однажды за столиком под ярким плафоном он заметил Споряну, занятого своими чертежами. Проходя мимо, Фирсун задержался около него с заложенной за борт костюма правой рукой, потом отошёл к своему окну. Посидев ещё немного над раскрытым фолиантом метеокарт, он поблагодарил Фаину Григорьевну и собрался уходить.

– Что-то очень быстро сегодня, Эмиль Яковлевич.

– Благодарю вас. Окончил работу. К тому же сегодня совещание синоптиков, на котором мне выступать с докладом. Нужно ещё подготовить тезисы, подкрепить новыми фактами.

Фаина Григорьевна задержала его руку в своей и сказала любезным тоном:

– Завтра, Эмиль Яковлевич, непременно ждём.

– Да, да. Соня готовится. Ваш супруг звонил ещё днём. Но по случаю чего такое торжество?

– А разве мой муж не говорил?

– Нет. Семейная тайна, говорит.

– У нас, Эмиль Яковлевич, «серебряная свадьба».

– Разве? Как мчатся годы… Неужели, двадцать пять лет?

– Представьте себе…

– Придём непременно. Соня вернулась из Симеиза в хорошем расположении духа, похорошела. Одним словом, до завтра.

– В четыре часа, – уточнила Фаина Григорьевна.

Это был последний визит метеоролога в библиотеку ЦАВИ.

ГЛАВА VI
ИНЖЕНЕР СПОРЯНУ

В Центральном авиационном институте шла сдача государственных экзаменов. Пяти отличникам Министерство предоставило право защищать дипломные проекты без сдачи общих экзаменов. Среди них был и студент моторостроительного факультета Антон Савельевич Споряну.

В понедельник специальная комиссия рассмотрела дипломный проект Споряну. После доклада автора проекта выступили оппоненты – видные специалисты страны. Хотя их отзывы были весьма сдержанны, было очевидно, что двигатель вызвал большой интерес. Строгий, придирчивый, как казалось вначале Споряну, начальник специального конструкторского бюро, сделав критический обзор основных узлов двигателя, вместо резкого возражения, которого ожидал Споряну, сказал:

– Названные мною уязвимые места двигателя потребуют ещё большей вдумчивости и более точных расчётов при подготовке рабочих чертежей… Но, я бы сказал, главное не в этом. Какому заводу поручить изготовление опытных образцов двигателя? – вот в чём вопрос.

– Значит, вы, Павел Александрович, одобряете проект? – спросил Прозоров.

– Мне кажется, иного мнения быть не может…

Услышав это, Споряну почувствовал, как от радостного волнения начинают краснеть уши, щёки. Проект двигателя был одобрен единогласно.

На другой день Споряну пришёл на распределительную комиссию. Это был первый разговор, при котором он почувствовал себя взрослым, самостоятельным человеком. Уже в самой интонации начальника института он уловил новое к себе отношение. Прозоров уже не называл его студентом, не подчёркивал своего служебного положения и воинского звания. Когда Споряну вошёл в кабинет, полковник сказал просто:

– Присаживайтесь, Антон Савельевич. Комиссия считает возможным удовлетворить просьбу профессора Кремлёва и предлагает вам работу на спецкафедре института. Как вы на это смотрите?..

– Должен смотреть положительно, – вставил профессор. – Не каждому выпускнику предлагают должность даже ассистента на кафедре…

Споряну улыбнулся, но тут же, спохватившись, согнал улыбку:

– Это назначение?

– Да, это назначение, – уточнил Прозоров. – Пока поработаете на кафедре. Решится вопрос о производстве двигателя – предоставим командировку на завод…

А в субботу Споряну пригласили к начальнику института полковнику Прозорову. Среди множества учёных, сидевших за столом, покрытым красным бархатом, был и профессор Кремлёв.

Антон Споряну смело вошёл в кабинет и строевым шагом направился к столу. Посреди комнаты он остановился, как вкопанный, приложив руку к козырьку:

– Студент Споряну по вашему приказанию прибыл.

Полковник слегка улыбнулся, переглянувшись с профессором, затем подошёл к Споряну и сказал просто:

– Вольно, инженер Споряну! Да, да – инженер! Дай-ка лучше руку… поздравляю. – Вот зачем мы вас позвали, – полковник взял со стола тиснённую серебром книжечку и протянул Споряну.

Взволнованный юноша неловко, обеими руками взял диплом, от волнения краснея всё гуще и гуще. Растроганный профессор подошёл к нему ближе и положил руку на плечо.

– В счастливое время, дорогой мой, живём. Да успокойтесь же вы, именинник! Радоваться надо, – говорил ему профессор, сам не меньше взволнованный. – Ваш дипломный проект нового двигателя не только оригинален, но и представляет большой государственный интерес. Комиссия считает ваше право на звание инженера бесспорным.

Профессор взял юношу за виски и поцеловал в лоб.

Споряну порывисто обнял учёного:

– Спасибо, Пётр Кузьмич. Большое спасибо, за всё! И вам, товарищ полковник, спасибо за отеческую заботу и внимание. Прошу считать мой первый проект достоянием института. Он принадлежит комсомолу и партии, открывшим мне дорогу в науку.

Полковник склонился над столом, перебирая бумаги, чтобы скрыть волнение. Профессор Кремлёв пристально смотрел на Споряну. Все молчали. Наконец полковник сказал:

– Ну вот, Антон Савельевич, вы – инженер. Идите отдыхайте, развлекайтесь. Завтра, кстати, воскресенье, – и, улыбаясь, протянул руку.

Выйдя из кабинета, Антон пошёл по коридорам из одного пролёта в другой, ничего не замечая вокруг себя. Почувствовав на плече чью-то руку, обернулся.

– Зиночка!

– Ты что же это, Антиох, людей не замечаешь? Что-нибудь случилось?

Споряну звонко рассмеялся, схватил девушку в объятия и закружился с ней по коридору.

– Случилось, хорошая моя! Случилось! У меня сегодня великий праздник…

Достав диплом, он раскрыл его перед самыми глазами девушки:

– Читайте, завидуйте!..

Зина ловко выхватила из его рук книжку, посмотрела на серебряное тиснение, прочла текст диплома один раз, второй, бросая взгляд то на юношу, то на диплом, и радостно сказала:

– Ой, какой же ты молодчина, Тоня! А я тебя ищу, волнуюсь. – Помолчав немного, она с грустью добавила: – А мне ещё почти месяц корпеть над учебниками. Говорят, нас пошлют куда-то в дальние края, а куда – неизвестно.

– Подожду, Зиночка! – лукаво улыбнулся Антон.

– То есть, что подождёшь? – девушка подняла на него удивлённые глаза.

– Тебя, Зиночка, тебя, моя хорошая!..

И они пошли вниз, к скверу. Антон вполголоса что-то рассказывал. Зина слушала молча, то улыбаясь, то глядя на него вопросительно. Так они миновали широкую аллею сквера. На водной станции Антон взял парусную лодку. Усадив Зину за руль, он выгреб подальше от берега и поднял парус.

До самой ночи, как крыло альбатроса, бегала по речной глади «косынка» паруса, устремлённая одним остриём в небо. Парус повернул к берегу лишь тогда, когда в ночной тишине из репродукторов города донеслась знакомая мелодия московских курантов.

Споряну вернулся домой довольный. Они с Зиной условились, что, когда она сдаст экзамены, они вместе поедут на южный берег Крыма.

ГЛАВА VII
ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ

Полковника Прозорова Споряну застал в кабинете. Перелистывая бумаги, директор оказал тихо, привычным для Споряну, глухим, грудным голосом:

– Садитесь и слушайте внимательно.

Споряну нерешительно опустился на стул.

Найдя нужный документ, полковник поднял голову:

– Так вот. В районе южного побережья Крыма состоятся интересные испытания. Для вас очень важно понаблюдать эти первые эксперименты, тем более, что будут испытываться установки, очень близкие, почти смежные по многим данным вашему изобретению.

– Это очень любопытно, товарищ полковник. Интересно, каковы особенности и назначение испытываемых установок?

– Со всем, с чем можно, вас познакомят на месте. И вторая, пожалуй, главная сторона этой поездки: вблизи Балаклавы совершил вынужденную посадку неизвестный самолёт очень оригинальной конструкции.

– Американский или…

– Трудно сказать чей. Да вас это и не должно интересовать. Важно ознакомиться со схемой его реактивного двигателя. Сопоставить со своим. Вы понимаете меня?

– Понимаю, товарищ полковник. Разрешите узнать, когда нужно выехать к месту испытаний и куда именно.

– Завтра вас по всем вопросам подробно проинструктируют. Будет совещание. Поедете вместе с группой специалистов. А пока отдыхайте, готовьтесь. – Полковник встал и протянул Споряну руку. – Поедете на пару недель, а если потребуют обстоятельства, то и на больше. Зайдите к Петру Кузьмичу, у него есть кое-какие напутствия. Перед выездом приходите ко мне, а пока всего хорошего.

Полковник подошёл к вешалке, перебросил через руку лёгкий плащ, одел фуражку.

– До трёх буду в горкоме на совещании, – сказал он на ходу секретарю. – К девяти подготовьте командировку Споряну на месяц, оформите подотчётные и билет на самолёт до Симферополя.

Полковник Прозоров вышел, а Споряну направился в кабинет профессора Кремлёва.

После взаимных приветствий и расспросов Споряну приступил к делу:

– Алексей Никитич не совсем ясно объяснил мне, Пётр Кузьмич, какие именно испытания, что за установка? Вы не сможете пояснить?

– Пояснить? – профессор развёл руками. – Этого не пояснишь, надо видеть… – Он задумался, разглаживая бороду. – Знаю только в общих чертах: будут запускать воздушные шары для исследования верхних слоев стратосферы. А как они устроены, посмотрите – сами узнаете и мне поясните. Но не вздумайте, – профессор строго взглянул на Споряну, – не вздумайте прокатиться на этом аэростате. Категорически предупреждаю…

– Что вы, Пётр Кузьмич. Кто меня пустит?..

– Я просто предупреждаю… Авиастрада по Млечному Пути ещё не проложена. Вам, вашим сверстникам предстоит осваивать ее, но к этому ещё нужно подготовиться. Лезть в ионосферу с аэростатом – всё равно, что затыкать лётку доменной печи сальной свечой.

Споряну улыбнулся. Профессор посмотрел на него поверх очков, словно ожидая, что скажет молодой инженер. Но Споряну молчал.

– Запомните: ваша роль – наблюдение, наблюдение и только. Это, так сказать, для просветления ума. А вот вторая задача куда важнее. Самым внимательным образом присмотритесь к двигателю самолёта. Обратите внимание на каждую мелочь. Советую ещё раз просмотреть работы фон Брауна, Эрике, американские источники о последних новинках. Это даст вам пищу для сравнения с извлечённым со дна Чёрного моря двигателем. Кстати, этот самолёт, по утверждению очевидцев, не производил при полёте шумов.

– Это очень интересно…

– Интересно, но, на мой взгляд, не достаточно достоверно. Я склонен думать, что самолёт шёл издалека на больших высотах. Снижаясь на цель наблюдения с выключенным двигателем, он и не производил шумов. А когда в него попал снаряд и он развернулся, чтобы уйти в сторону моря, то, видимо, включить двигатель уже было некому. А, может, я и ошибаюсь, и в рассказах очевидцев есть доля правды. Вот ваша задача и состоит в том, чтобы найти эту правду, если она действительно существует. С вами едут опытные специалисты, которые помогут разобрать что к чему.

Профессор встал, прошёлся по кабинету, что-то обдумывая. Подошёл к Споряну, внимательно посмотрел на него.

– Ну, кажется, всё. Готовьтесь. Поездка интересная. Вам она может очень пригодиться. Желаю успеха. – Он пожал Споряну руку и улыбнулся: дескать, сам бы непрочь посмотреть улетающий в стратосферу «глобус», да дела не позволяют.

Споряну вышел на улицу, остановился. «Как это кстати! – думал он. – Зина уже в Крыму. Выкрою время, навещу её. Сегодня же надо послать письмо. Нет, письмо не успеет. Пошлю лучше телеграмму». Посмотрев на часы, он пошёл на телеграф.

Через три дня самолёт с группой специалистов, среди которых был и Споряну, приземлился на Симферопольском аэродроме. Но встретиться с Зиной Кремлёвой Антону так и не удалось. Самолёт совершил посадку не на пассажирском аэродроме, а на учебном. И тотчас члены комиссии, минуя Симферополь, направились в зону испытаний.

Зина Кремлёва провела в Симферопольском аэропорту почти весь день, встретила пассажиров всех прибывших самолётов, но Споряну среди них не оказалось. Не понимая, в чём дело, она несколько раз обращалась и к дежурному, и к начальнику аэропорта, но и они не развеяли её беспокойства. Преследуемая мыслью о том, что что-то случилось, она и поехала в свой санаторий. Только по дороге совершенно случайно Зина узнала причину того, почему разминулась с Антоном.

Один из спутников по автобусу, человек в сером плаще, заметил, что девушка чем-то расстроена. Он долго наблюдал за ней и наконец заговорил:

– Извините, пожалуйста, но вы слишком печальны, чтобы окружающие не обратили на это внимания. Что-нибудь случилось? Может, я смогу вам помочь?

– Не думаю, – ничего не подозревая, ответила Зина. – Боюсь, что случилось. Сегодня должен был прилететь мой близкий родственник, но… не прилетел. Хотя предупредил о вылете телеграммой.

– Он, случайно, не спецрейсом летел?

– Не знаю, возможно. Он в командировку.

– Тогда и волноваться нечего. Их самолёт приняли на учебном поле. Оттуда они все, какая-то комиссия, уехали по своему назначению.

– Неужели? – обрадовалась Зина. – Вы это точно знаете?

– Конечно. Я был в то время рядом, – сказал он, стараясь вызвать её на откровенный разговор.

– А вы не видели среди пассажиров молодого человека с чёрными-чёрными глазами?

– В реглане и клетчатом кепи?

– Ой, это Тоня!..

– Его фамилия не Споряну?

Зина невольно отодвинулась подальше и, неприязненно посмотрев на подозрительного спутника, сказала с нотками вызова в голосе:

– А зачем вам знать его фамилию?

– А мне абсолютно всё равно. Просто хотел вас успокоить, – безразличным тоном ответил он, а про себя подумал: «Надо её держать в поле зрения. Споряну должен с ней встретиться».

Зина промолчала. «Почему, – думала она, – он даже не показался?» Мелькнула догадка: «Значит, нельзя было». Устроившись поудобнее, она отвернулась к окну и так просидела до самой Ялты.

В эту ночь Зина почти не спала. Беспокоили мысли: «серый плащ» ведь мог и ошибиться. Потом пришла другая, ещё более взволновавшая её: «А вдруг это какой-нибудь шпион, который охотится за Споряну?» Эта мысль стала ещё навязчивее, когда Зина вспомнила отрывки случайно подслушанного разговора отца с полковником Прозоровым. В ушах звучали слова Прозорова: «Осторожнее ему надо быть… Головой рискует!..»

Она напряжённо прислушивалась к порывам ветра, шелесту ветвей за окном, к тихому плеску прибоя. «Ой, хотя бы он не вздумал разыскивать меня сегодня ночью», – в тревоге думала она. Стало почему-то страшно в тёмной комнате, и Зина натянула на голову одеяло.