Текст книги "Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви"
Автор книги: Федор Мельников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)
Суд над русской Церковью 1666-1667.
Низложив Никона, собор избрал на его место нового патриарха – Иоасафа, бывшего до этого архимандритом Троице-Сергиевской лавры. Затем собор приступил к решению дел, вызванных книжным исправлением и проклятиями Никона и греческих иерархов, в том числе и заседавшего на соборе Антиохийского патриарха Макария, на древние церковные предания и обычаи.
Всеми делами на соборе заправлял Паисий Лигарид. От него нельзя было ожидать, что он станет на защиту старой веры. Нельзя было ожидать этого и от восточных патриархов, так как никоновская реформа была совершена греками и в духе новых греческих книг, чинов и обрядов. Кроме того, к этому времени сильно возросло в Москве влияние киевлян. Малороссия была присоединена к Московскому государству, и из нее понаехало в Москву много юго-западных монахов, учителей, политиков и других дельцов. Все они были в сильной степени заражены латинством. Они приобрели большое значение при царском дворе. В правительственных кругах и при царе упрочивалось влияние и западных веяний. С запада пошли всякие новинки, моды, роскошь, театральные представления. Религиозность, церковность отодвигалась на задний план. [38]38
Даже в советском академическом издании «Жития» протопопа Аввакума не без удовольствия отмечается, что в то время «на Русь стремительно надвигался Запад с его мирской культурой, с „немецкими обычаями“ и пытливой наукой. Все это подрывало те устои, на которых держалась старина с ее религиозным, социальным и экономическим укладом» // Москва, 1933. С. 56.
В наше просвещенное время, когда многие былые "ценности" подверглись переоценке в свете новых событий и течений, многие и "православные" деятели и писатели начали признавать, что европейское "просвещение" послужило духовной гибели России, что в свое время вожди старообрядчества внутренне, духом прозорливости, почувствовали и предвидели. Так, епископ-затворник Феофан пишет: "Нас увлекает просвещенная Европа. Да, там впервые восстановлены изгнанные было из мира мерзости языческие, откуда уже они перешли и переходят к нам. Вдохнув в себя этот адский угар, мы кружимся, как помешанные, сами себя не понимая". См.: Рождество Христово // Православная Русь. 1938. № 24. Известный светский писатель-философ В.В. Розанов заявляет в своей книге "Опавшие листья": "Вся цивилизация XIX века есть медленное, неодолимое и, наконец, восторжествовавшее просачивание всюду кабака". "Европа, – пишет Розанов, – есть континент испорченной крови", "континент упавшей души и опавших крыльев". Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа. Париж. С. 220 и 223. Не менее резко отзывается о европейской цивилизации, которая уже в царствование Алексея Михайловича заразила русские правящие верхи: "...воздух ее удушлив", это "цивилизованное варварство", "на вершинах цивилизации происходит и возврат к первобытной орде". Зеньковский В.В. О рабстве и свободе человека. Париж. С. 84, 102, 108 и 116. Весьма характерно, что даже оккультисты нашего времени восклицают: "До чего нагло и мерзко лицо нашей так называемой цивилизации". Зильберсдорф Е.А. Воспитание духа. Рига, 1936. С.11. С каким же ужасом должны были смотреть наши далекие предки на его [Запада] "лицо", которое в то время выглядывало страшно кровавой и гнусной рожей.
Как глубоко верно понял и определил старообрядческое самочувствие новый писатель нашего времени Д.С. Мережковский: "Старообрядчество, – пишет он, – древлее благочестие со своими добровольным мученичеством – самосожжениями в срубах, со своим ожиданием конца и второго пришествия, со своим бунтом против всей государственно-церковной жизни новой [...] как воплощения "духа антихристова" – [...] небывалое во всемирной истории возрождение эсхатологического самочувствия первых веков христианства. Апокалипсис нигде никогда не [...] если не понят, то почувствован так, как в русском старообрядчестве, т.е. в самой... пламенной религиозной стихии русского народа". Мережковский-Д.С. Полное собрание сочинений. Т. XIV. С. 141.
[Закрыть] А Паисий Лигарид вел в это время серьезные переговоры с Римом о соединении Русской Церкви с латинской. Он склонял к этому и восточных патриархов. Русские же архиереи во всем были послушны царю. В такое-то время и состоялся собор по делу никоновской церковной реформы. Конечно, он осудил всех противников ее, одобрил новые книги богослужебные со всеми их погрешностями и безграмотностями, утвердив введенные Никоном новые чины и обряды, и закрепил их чудовищными проклятиями и анафемами. Проклял православных христиан за то, что они в Символе Веры называют Духа Святого «Истинным», признав, что одно это слово есть искажение Символа Веры и подлежит посему анафеме Вселенских Соборов.
Проклял за то, что они говорят за богослужением дважды "аллилуйя", а в третий – "слава Тебе, Боже". Самую аллилуйю сугубую признал в утвержденной им книге "Жезл" еретической и богомерзкой.
Проклял всех тех, кто не будет знаменаться триперстием. Самое триперстие утвердил как великий и неизменный догмат на вечные времена.
Для священнослужителей, именно для их благословений, собор, кроме триперстия, ввел еще другое, новое перстосложение, прозванное херосложным, или именословным, так как им будто бы изображается имя Icyc Христос: указательным перстом буква "I", великосредним – "с" большим и безымянным, положенными один на другой, – "X" и мизинцем – "с". Это узконациональное перстосложение, ибо на других языках произносимое имя Спасителя (например, на еврейском – Ишуа, причем еврейскими же буквами, или на китайском и японском их же литерами) этими – да и никакими – пальцами не изобразишь. Собор, тем не менее, провозгласил, что так благословлять славянскими литерами заповедал сам Христос и что таким национальным перстосложением Он благословил своих апостолов-евреев (см. книгу "Жезл"), тогда как всякому грамотному человеку известно, что тогда, при Христе, не существовало ни славянского языка, ни самих славян.
Проклял собор всех православных христиан за богослужение по старым, дониконовским, книгам.
В заключение собор изрек:
"Сие наше соборное повеление, и завещание, ко всем вышереченным чином, православным, предаем, и повелеваем, всем неизменно хранити и покарятися святой восточной церкве. Аще ли же кто не послушает повелеваемых от нас и не покорится святой восточной церкви и сему освященному собору, или начнет прекословити, и противлятися нам: И мы такового противника, данною нам властию от всесвятаго, и животворящаго Духа, аще ли будет от освященного чина, извергаем, и обнажаем его всякаго священнодействия, и проклятию предаем. Аще же от мирскаго чина, отлучаем, и чужда сотворяем, от Отца, и Сына, и святаго Духа: и проклятию, и анафеме предаем, яко еретика, и непокорника: и от православнаго всесочленения, и стада: и от Церкве Божия отсекаем, дондеже уразумится и возвратится в правду покаянием. А кто не уразумится и не возвратится в правду покаянием, И пребудет в упрямстве своем до скончания своего: да будет и по смерти отлучен, и часть его, и душа, со Иудою предателем, и с распеншими Христа жидовия: и со Арием, и с прочими проклятыми еретиками. Железо, камение и древеса, да разрушатся, и да растлятся: а той, да будет не разрешен, и не растлен, И яко тимпан, во веки веков, аминь.[39]39
Приведено это «Изречение» собора, с соблюдением орфографии подлинника, по изданию Братства св. Петра митрополита в Москве. 1893. Л. 7.
[Закрыть]
Сие «соборное узаконение» было положено в Успенском соборе в Москве «в вечное утверждение и присное в воспоминание».
Эти необычайные проклятия и анафемы возмутили даже Никона, привыкшего часто проклинать православных христиан. Он заявил, что они положены на весь православный народ и признал их "безразсудными." [40]40
Соловьев С.М. История России. Издание Товарищества Общ. Польза. Т. XI. Стлб. 275.
[Закрыть] На самом же деле они были не только безрассудными и безумными, но и беззаконными и нечестивыми и прямо – еретическими. Собор 1666-1667 гг. объеретичил и проклял всю Русскую Церковь со всеми ее святителями, чудотворцами и огромным сонмом угодников Божиих, так как, начиная с крещения князя Владимира, она учит всему тому, что предал проклятию и объеретичил собор. С самого своего начала Русская Церковь учит знаменаться двоеперстным сложением, с того времени она и Духа Святого именует в Символе Веры «Истинным», провозглашает аллилуйю дважды, а в третий раз – «слава Тебе, Боже», совершает богослужение по древним книгам и т.п. Проклял собор и древнюю восточную церковь, ибо она передала России все те чины, обряды и обычаи, которые собор подверг такому неистовому осуждению.[41]41
«О, безумие и сумасшествие проклинателей! Не стыдятся произносить анафему. Впрочем, как черви питаются, вращаясь в грязи, так и они, привязавшись к этой мысли, не знают границ и стараются опозорить святую Церковь, между тем как сами достойны проклятия: потому что благословляющие ее, как говорит Божественное писание, благословенны, а проклинающие ее прокляты». Деяния Вселенских Соборов. Т. VII. С. 269. «Итак, болезни их обратились на головы их. Анафема, которую они, суесловя, изрекли, пребудет вечно на них самих» (Там же. С. 268).
Когда один из сторонников еретика Нестория произнес такую анафему: "Кто скажет, что святая Дева есть Богородица, тот анафема", – то несмотря на то, что она произнесена еще на будущее время (кто скажет еще), св. Кирилл Александрийский объяснил, что она простирается и на прошедшее время, ибо и до Нестория Церковь святая учила почитать Деву Марию именно Богородицей. "Таким образом, – заключает св. Кирилл, – не только на нас и на других епископов всей Вселенской Церкви, еще живых, но и на наших отцов, отшедших к Богу, произнесена анафема". Деяния Вселенских Соборов. Т. I. С. 140. Ясно, что и московские анафемы имеют такое же значение. Ясно, что и они, в сущности, легли на самих проклинателей.
[Закрыть]
Чтобы заставить русский благочестивый народ принять новую веру и новые книги, собор благословил мучить ослушников соборных определений тягчайшими казнями: заточать их в тюрьмы, ссылать, бить говяжьими жилами, отрезать уши, носы, вырезывать языки, отсекать руки и т.п.[42]42
Книга Деяний собора 1666-1667 гг. Лист 81-82.
[Закрыть]
Все эти деяния и определения собора внесли большую смуту в Русскую Церковь и породили церковный раскол.
Антиканонический и еретический собор.
Состав собора 1666-1667 гг. был очень пестрым и сбродным. Половина его состояла из чужестранцев, случайно попавших на собор, приехавших в Россию лишь поживиться ее богатыми милостынями. Каких только проходимцев и авантюристов не было здесь! Были тут греки, грузины, болгары, афониты, синаиты, амасиисты, хионисты, икониисты, хиисты, трапезонцы, хохлы. Почти все они не знали не только русского православия, не понимали и не знали русского духа, национальных русских чувств, не знали самой России, ее истории, ее страданий, но не знали даже русского языка. Что им Россия! На что им благочестие русского народа? Им нужны были богатства этой, по их понятиям, дикой, но хлебосольной страны. Они готовы были все проклясть, все признать еретичеством – не только русские книги и пальцы, не только просфоры и печати на них с восьмиконечным крестом Христовым, но и русские бороды, и русскую одежду. Да по своему невежеству, по своему незнанию русского языка они, собственно, и не понимали, что, кого, за что они клянут и анафемствуют, что и против чего они подписывают. Им нужны были лишь жирная кормежка и щедрое подаяние. А на все остальное им наплевать.
Всеми делами собора ведал Паисий Лигарид, митрополит Газский, хитрый иезуит, явный отступник от восточного православия, проклятый и низвергнутый от всякого священнодействия самими восточными патриархами за это отступничество, бесчестнейший проходимец, обманщик, вор, плут, проныра, каких мало, и в довершение всего – гнуснейший педераст-содомит. Трудно подыскать в истории более преступного и более мерзкого авантюриста. [43]43
Таковым уже знал его Никон и в глаза его изобличал, как обманщика и самозванца. Митрополит Макарий. История Русской Церкви. Т. XII.
[Закрыть] И этот отъявленный преступник, изобличенный еретик и самозваный архиерей – вдохновитель собора, его верховный руководитель, его глава и глаза, его сердце и душа.
Заседавшие на соборе патриархи – Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский – были немногим лучше своего восточного собрата и компаньона Лигарида. И они прибыли в Москву с подложными грамотами, и они были лишены своих кафедр, были канонически осужденными иерархами, лишенными права даже в своих областях творить что-либо иерархическое, были обманщиками и авантюристами. Совершенно справедливо и вполне основательно Никон обзывал их на самом соборе публично, в присутствии самого государя, самозванцами, бродягами, обманщиками. Уже по этим только одним руководителям и управителям собора, он был явно беззаконным, бродяжным, самозваным.
Все соборные деяния, все протоколы и другие соборные акты составлял иеромонах Симеон Полоцкий, тоже чужак, хохол, "латинский коханец". Участвовавший на соборе Чудовский архимандрит Иоаким, впоследствии Московский патриарх, признавал Полоцкого беспримесным еретиком и осуждал его даже печатно как опасного и упорного латиниста. Симеон, кроме того, был и безнравственным человеком: в своих сочинениях разводил и рекомендовал такую похотливую любовь, о которой стыдно не только говорить, но лишь упоминать в приличной среде.
И вот эти бесчестные, безверные, безнравственные проходимцы-воротилы громили древлеправославную Русскую Церковь, проклинали ее вековое благочестие, еретичили ее церковные обычаи, порядки, чины, богослужебные книги и исконные предания, полученные древней Россией с апостольских времен. Русские архиереи безмолвствовали на этом многоязычном соборе. Ошеломленные новым "татарским" нашествием на святую Русь, запуганные бессудными никоновскими казнями и убийствами, они рабски и молчаливо склонили свои покорные и притом малограмотные и тупые головы перед этими страшными погромщиками и их душеубийственными злодеяниями.[44]44
В церковной истории в прошлом много было разного рода беззаконных, нечестивых и еретических соборов. Но такого гнусного и отвратительного по своему составу и по своим определениям, каковым был собор 1666-1667 г., еще не было во всей многовековой истории. Известен в истории Церкви собор Ефесский 448 г. под именем «разбойничьего». Но и он был приличнее и чистоплотнее московского собора. На нем участвовали законные представители всех восточных патриархий: константинопольской, александрийской, антиохийской и иерусалимской, а представителями римской кафедры были папские послы, и, кроме того, на нем были сотни других епископов. Он мог быть собором вселенским. Тем не менее, он вошел в историю как собор нечестивый и разбойничий. Почему же так случилось? На этот вопрос дает следующие разъяснения знаменитый богослов-мирянин А.С. Хомяков: «Вообще история знает много случаев, когда на сторону еретических убеждений становились представители самых видных епископских кафедр... Не имеют решающего значения и такие формальные стороны дела, как объявление собора вселенским и утверждение его постановлений верховной светской властью. Так, еретические соборы Константинопольский 754 г. (иконоборческий, на котором участвовало 338 епископов) и вышеуказанный Ефесский 448 г. и созваны были под именем вселенских и признаны были императорами за таковые. Почему же эти и подобные им соборы, не представляющие никаких наружных отличий от соборов вселенских, не признаны были вселенскими, но, напротив, были осуждены и отвергнуты? Потому единственно, что их решения не были признаны за голос Церкви всем церковным народом, тем народом и в той среде, где в вопросах веры нет различия между ученым и невеждою, церковником и мирянином, мужчиною и женщиною, государем и подданным, рабовладельцем и рабом, где, когда это нужно, по устроению Божию отрок получает дар ведения, младенцу дается слово премудрости, ересь ученого епископа опровергается безграмотным пастухом, дабы все были едины в свободном единстве живой веры, которое есть проявление Духа Божия. Таков догмат, лежащий в основе идеи собора». Хомяков подтверждает ее многими фактами из истории древней Церкви. «Если бы оказалось нужным, – заключает он, – данные этого рода в значительной степени можно было бы дополнить, между прочим, и фактами из истории злополучной западнорусской унии, когда православный русский народ, оставленный почти всеми своими епископами во главе с митрополитом, остался верен вселенскому православию, несмотря на всевозможные гонения, которым подвергали его фанатики папизма». Хомяков А.С. Полное собрание сочинений. Т. II. С. 59, 114-115, 150, 240-241 и др. Остался верен вселенскому православию и древнерусской Церкви русский благочестивый народ и в эпоху никоно-алексеевского погрома.
В русской эмигрантской литературе начали признавать, что "в споре за никоновские новшества стояла вся иерархия и высшие служилые слои, а за старый обряд – почти без исключения вся народная масса. Благодаря расколу, произошел разрыв между иерархией и мирянами. Иерархия в этом споре утеряла часть своего незыблемого авторитета, который с течением времени не только не возвратился, а, наоборот, умалился за синодальный период нашей истории". Тряпкин В.В. Церковь и государство. Белая библиотека, 1939. Кн. 3. С. 4. Согласно разъяснению г. Хомякова, и эмигрантский священник профессор о. Георгий Флоровский говорит: "Церковному народу принадлежит право и даже обязанность проверять веру епископа, принадлежит право догматического неповиновения и протеста, – конечно, опять-таки из кафолической полноты... Отшельник в пустыне может оказаться кафоличнее "многолюдного собрания епископов". Может случиться, что кафолическое предание Церкви прозвучит в одиноком протесте, а эмпирическое множество соблазнится нововведенными учениями" // Путь. Париж, 1931. № 31. С. 26-27. Так оно и случилось в эпоху русского церковного раскола.
[Закрыть]
Ни Христа, ни Духа Святого, ни благодати Божией, ни благословения свыше не было и не могло быть на этом бесподобном сборище разнообразных дельцов и проходимцев, чужестранных бродяг – этих чудовищных проклинателей, потенциальных убийц, ловких мошенников, бессовестных обманщиков и явных еретиков. И, тем не менее, этот отвратительный сброд провозгласил себя "освященным собором" и кощунственно изрекал свои безумные проклятия на православных христиан "во имя великого Бога", богохульно выдавал свои дикие, безрассудные, беззаконные постановления и определения за "благоволение" Самой Святой Троицы. Богохульнее всего, что весь этот безумный бред, страшный кошмар, убийственное дыхание самого дьявола было закреплено самой русской государственной властью во главе с царем Алексеем как голос и веление святой соборной и апостольской Церкви. Эта ужасающая компания всяких неверов в течение последующих веков выдавалась за самую Церковь Христову, и малейшее ослушание этой, в сущности, христоубийственной церкви каралось смертной казнью, пытками, мучением. От этого вавилоно-московского столпотворения, от этого смертоносного смешения разных языков пошел вековой разгром святой Руси, более ужасный, чем был татарский погром. Тот порабощал телесно, а этот духовно; тот страну разгромил, а этот – веру, благочестие и самую душу русского народа: дохнул смертным дыханием на все последующие века. Отсюда, из этого нового Вавилона, каковым стала Москва, начали воздвигаться по всей России "вавилонские пещи", в которых сжигались благочестивые русские люди десятками, сотнями и даже тысячами душ зараз. Вся страна осветилась огнем срубов и костров, а освятилась кровью и страданиями новых великих мучеников, страстотерпцев, исповедников, воистину угодников Божиих и страдальцев Христовых.
Двоеперстие или троеперстие.
Какое перстосложение древнее, вернее и приемлемее – двоеперстное или троеперстное? Этот вопрос и для нашего времени не потерял еще своего значения. Почти триста лет ведутся об этом споры между старообрядчеством и новообрядчеством, и хотя теперь бесспорно и научно доказано, что двоеперстие древнейшего происхождения (с апостольских времен), а троеперстие – новейший обряд, ни на чем не основанный и, кроме того, догматически погрешительный [45]45
Современный профессор А.В. Карташев говорит: «Собор 1667 г. осудил старые обряды и тексты и оградил клятвами обряды и тексты, новоисправленные в качестве обрядов древнегреческих. Двести лет бесплодная полемика опиралась на эти мнимые истины, пока академическая наука не доказала документально, что правились обряды и чины не по древнегреческим, а по новопечатным книгам, что двуперстие и сугубая аллилуйя и прочие обряды действительно старогреческие» // Живое предание. Православие в современности. Париж. С. 41. Нужно заметить, что еще до «академической науки» сами старообрядцы доказали в своих классических произведениях, «Керженских ответах» (1719 г.) и «Поморских» (1723 г.), что двоеперстие – апостольского происхождения и было всеобдержным как на Востоке, так и на Западе в течение многих веков. Затем, с 1862 г., начал выходить в России ежемесячный журнал «Христианские древности и археология», издания В. Прохорова, в котором были воспроизведены сотни древнейших икон, начиная со II в. (катакомбных), с изображением двоеперстного сложения. «Академическая» же наука лишь в конце XIX в. пошла по старообрядческой дороге. Так, вышла книга профессора Н.Ф. Каптерева «Патриарх Никон и его противники» (1887 г.) и академика Е. Голубинского «К нашей полемике со старообрядцами» (2 изд. 1905 г.). Оба научно доказали, что старообрядческие обряды при крещении Руси перешли к ней от греческой церкви и содержались неизменно включительно до Никона-патриарха. Лучшее исследование о древности двоеперстия принадлежит все-таки старообрядцу – С.И. Быстрову. Оно было напечатано под заглавием «Двоеперстие в памятниках христианского искусства и письменности» в старообрядческом журнале «Церковь», 1913 г. (№ 24. С. 572-574; № 37. С. 883-886; № 38. С. 907-911; № 39. С. 931-934; № 40. С. 956-958. № 50. С. 1196-1200; № 51. С. 1223-1227. № 52. С.1247-1251. – Ред.) В апостольском происхождении двоеперстия теперь не может быть ни малейшего сомнения.
[Закрыть], тем не менее, никониане не хотят его оставить и продолжают держаться за него, как за величайшую святыню, как за непреложный догмат веры. [46]46
Уже в наше время канонизованный «святой», Серафим Саровский, спросил одну свою почитательницу: «А были ли у тебя из умерших родные, которые молились двоеперстным крестом?» Та ответила: «К прискорбию, у нас в роду все так молились». «Хоть и добродетельные были они люди, – заметил о. Серафим, пораздумавши, – а будут связаны: св. православная церковь не принимает этого креста». Чичагов Серафим, архимандрит. Житие Серафима Саровского. С. 71-72. Несомненно, и сам автор этого «Жития» держится такого же взгляда на двоеперстие, а он был потом возведен в епископы и даже в митрополиты. Журнал «Кормчий», выходивший под редакцией другого «святого» новой церкви, Иоанна Кронштадтского, разъяснил в свое время: "Нельзя не пожалеть о тех коренных русских православных людях, которые по крайнему своему невежеству крестятся двуперстно. О них Господь сказал: «Раб, который знал волю господина своего и не делал по воле его, бит будет много» // Кормчий. 1903. № 32. С. 378. Сам Кронштадтский допустил такой ответ в своем журнале, конечно, потому, что был вполне согласен с ним. Поэтому в старообрядческой журналистике этот ответ и приписывается самому Иоанну Кронштадскому // Церковь. 1909. № 8. Весьма характерно, что даже светские и глубокопросвещенные члены «православной» церкви так упорно держатся за триперстие, зная притом его недавнее происхождение, что напоминают собой людей XVII века. Известный Т.Н. Филиппов, бывший контролер государственных имуществ, выступил в Обществе Любителей Духовного Просвещения в 1872 г. со своими знаменитыми чтениями «О нуждах единоверия», в которых, во-первых, доказывал «свободу обряда» и право церкви заменять и отменять его и, во-вторых, что двоеперстие древнего происхождения и вполне православно. Но когда какие-то старообрядцы заявили ему, что они соединились бы с никонианской церковью, если бы собор ее отменил триперстие и ввел снова двоеперстие, как оно было в древней Церкви, то он ответил: «Это дело невозможное. Но если бы оно совершилось, то я и не знал бы, куда мне деться» // Братское слово. 1886. Т. П. С. 340-341. Вот вам и просвещенный человек, признающий свободу обряда, вот вам даже государственный муж, а за пальцы держится в делах веры не слабее, чем и сам собор 1667 г. 28 января 1916 г. в Москве состоялось заседание «православного» духовенства при участии Михаила, архиепископа Гродненского, Иоасафа, епископа Новогеоргиевского, некоторых архимандритов и протоиереев – все лиц с высшим образованием. Был заслушан доклад об устроении храмов, причем было обнаружено, что в московской епархии при обновлении храмов «иконы нередко пишут старообрядческие мастера, допуская двуперстное перстосложение». Это сообщение произвело переполох в среде образованного духовенства, и было постановлено по сему случаю: «Просить московского митрополита Макария открыть при Троице-Сергиевской лавре иконописную школу и установить контроль над иконописью при производстве работ в церквах» // Московские Ведомости. 1916. № 24. Как испугалось просвещенное духовенство двуперстия!
[Закрыть] До сих пор новообрядческая церковь продолжает утверждать в издаваемых ею Псалтырях, Часословах, Часовниках (в предисловиях к ним), а также и в учебниках по Закону Божию, что двоеперстие – армянский и еретический обряд, а триперстие – апостольское предание. Даже в такой богослужебной книге, как «Акафист святому Димитрию, митрополиту Ростовскому», церковь «православная» все еще провозглашает перед Самим Богом, что древлеправославные обряды, в том числе и главным образом двоеперстие, еретического содержания и происхождения и именно от никогда не существовавшего еретика Мартина Армянина [47]47
Четвертый кондак этого акафиста гласит следующее: «Буря ересей от преисподних чрез Ария во Греции возродившаяся, а в последняя лета происками Мартина Армянина чрез брынских скитоначальников возникшая в нашем отечестве, готова была опровергнуть тишину единыя, святыя, соборныя и апостольския церкви: ты же, пастырь добрый, положивый душу свою за овцы, прогнав оных душенегубных волков, бурю суемудрия укротил еси, верныя же научил еси триипостасному Богу взывати: аллилуйя». Подложность Деяния небывалого собора на небывалого еретика Мартина Армянина, придуманного Петром Великим с архиепископом Нижегородским Питиримом и утвержденного Синодом, была разоблачена еще вышеупомянутыми «Керженскими» и «Поморскими» ответами. Однако она и до сих пор воспевается в акафисте Димитрию Ростовскому. Как прочно заблуждение!
[Закрыть]. Если в наш «просвещенный» век, почти безверный, и для людей именно этого века – «культурных», «просвещенных», пропитанных всяким либерализмом, вопрос о перстосложении имеет, как видим, такое огромное вероисповедное значение, то можно представить себе, как он волновал и смущал благочестивых людей XVII в., для которых всякий церковный обычай имел непреложное значение. Вопрос о двоеперстии и троеперстии был в то время страшным и роковым, вопросом жизни и смерти. Примешь триперстие – будешь полноправным гражданином, «православным» христианином, а останешься с двоеперстием – обречен на гибель: будешь проклят, постоянно гоним, подвергнут мучительным пыткам и сожжен в срубе или скончаешь жизнь на пытке, на плахе, на четвертовании, или всю жизнь будешь скрываться в лесах и в других непроходимых местах, на далеких окраинах Родины и даже за пределами ее.
Почему же, однако, русские благочестивые пастыри того времени и их верная паства отказались от всех благ земных, пошли на самые страшные мучения и пытки и на смерть, а от двуперстного знамения не отказались? На это они имели очень твердые и действительно непреложные основания.
1. Христианство есть религия крестоношения и богочеловечества. «В центре христианской мистерии стоит Крест на Голгофе, крестная мука и крестная смерть Сына Божия, Спасителя мира. В Сыне, в Божественном Человеке, в Богочеловеке заключен весь род человеческий, все множество человеческое, всякий лик человеческий. Человечество есть часть Богочеловечества; христианство существенно антропологично и антропоцентрично, оно возносит человека на небывалую, небесную высоту. Второе Лицо Святой Троицы, Сын Божий, явлен как Лик Человеческий. Этим ставится человек в центре бытия, в нем полагается смысл и цель миротворения». Это христианское миросозерцание и исповедание и выражается двоеперстным сложением. Еще св. Кирилл Иерусалимский (IV в.) в своих «огласительных поучениях» призывал: "Да не стыдимся исповедовать Распятого, с дерзновением да изображаем рукою [48]48
В других изданиях вместо «рукою» сказано «перстами», а в подлиннике греческом стоит: «перстома» – двойственное число, что значит «двумя перстами». Посему глубокий знаток греческого языка, вышеупомянутый Т.И. Филиппов, говорит: «Два же перста слагают единоверцы, да исповедают по слову св. Кирилла Иерусалимского, так же, как и по выражению Петра Дамаскина, Распятого не только изображением креста на челе и на всем, но и образом сложения своих перстов». Филиппов Т.И. Современные церковные вопросы. СПб., 1882. С. 421.
[Закрыть] знамение креста на челе и на всем [49]49
Кирилл Иерусалимский. Творения. М., 1822. Поучение 13.
[Закрыть]. Именно распятого. Во главе исповедания христианского стоит Сын Человеческий, вознесший на крест наши грехи. Так же говорит и св. Петр Дамаскин (VIII в., по другим данным – XII в.): «Два перста и едина рука являют Распятого Господа нашего Исуса Христа в двух естествах и единой Ипостаси познаваемого» («Добротолюбие»)[50]50
Греческая Кормчая (Пидалион), толкуя 91 правило св. Василия Великого о крестном знамении, говорит, что в то время христиане знаменовались двуперстно, т.е. при Василии, и приводит вышеизложенные слова св. Петра Дамаскина, причем два перста называет «указательным и средним». См. там же у Филиппова Т,-И. С. 153 и в самом Пидалионе, а также в исследовании Пидалиона И. Никольского. М., 1888. С. 259.
[Закрыть]. В двоеперстии указательный палец изображает человеческое естество Христа, а рядом с ним стоящий – великосредний – изображает Божеское естество Сына Божия, причем, по катехизическому требованию, этот перст верхним своим составом должен быть наклонен, что означает верование: «Господь преклонь небеса и сниде на землю». Остальные персты, большой и два последних, совокупляются между собою для изображения Святой Троицы. [51]51
Имеется и другое толкование двоеперстия: выпрямленный указательный палец символизирует Божеское естество Христа, а слегка согнутый в верхней своей части средний – человеческое. Ср.: Большой Катехизис. М.: Тип. Троицкой Введенской Церкви, 1878. Л.6.; Кабанов И. (Ксенос) История и обычаи Ветковской Церкви // Старообрядческий церковный календарь. М., 1994. С. 75-76; Словарь. Старообрядчество... С.152-153. – Ред.
[Закрыть] Как видим, двоеперстное сложение составляется из всех пяти перстов – для исповедания Святой Троицы и двух естеств во Христе, но при самом действии крестного знамения и благословения только два перста полагаются на главу, на живот, на правое плечо и на левое. [52]52
[...] миссионера Пафнутия Овчинникова: «Записки по народным беседам. I. – О церковных обрядах». С. 11.
[Закрыть] Богословски и догматически двоеперстие является вполне православным исповеданием. А главное – оно ясно и определено выражает и, если можно так выразиться, демонстрирует или манифестирует центральную сущность христианства: распятие и смерть на кресте Богочеловека, а с ним и сораспятие всего человечества. «Мы проповедуем Христа Распятого», – провозглашает апостол Павел (1-е Коринфянам, 1:23). То же говорит за себя и двоеперстие. Оно существенно и наглядно: евангельская и апостольская проповедь.
В триперстии же нет ни этого центрального христианского исповедания, ни этой апостольской проповеди. Собор 1667 г. догматизировал: "Знамение честнаго и животворящаго креста творити на себе треми первыми персты десныя руки: палец глаголемый большой и иже близ его глаголемый указательный и средний слагати вкупе во имя Отца и Сына и Св. Духа, два же – глаголемый мизинец имети наклонены и праздны. [53]53
Книга соборных деяний 1667 года. М.: Издание Братства св. Петра, митрополита, 1893. Л. 6. Так же определил и собор 1666 г., см. в той же «Книге» деяний собора 1666 г., лист 41 об. Собор же 1856 г., как и собор 1667 г., признал несторианской ересью исповедание Христа в двух естествах двумя перстами, указательным и средним. Митрополит Макарий. История Русской Церкви. Т. XII. С. 193-194. В последующих своих книгах никоновская церковь стала объяснять, что и в триперстии два последних пальца, пригнутых к ладони и бывших «праздными», означают два Христовых естества. То есть сама приняла ту несторианскую ересь, которую усматривала в двоеперстном сложении. Однако до сих пор большинство учебных книг по Закону Божию избегает этого объяснения, боясь, очевидно, этой ереси. Почти за триста лет новая церковь не смогла выработать единого общепринятого исповедания в принятом ею триперстии.
[Закрыть] О Сыне Божием как Богочеловеке, как Исусе Христе, пострадавшем на Кресте, не говорится ни единым словом: о нем нет никакого исповедания в триперстии. Это знамя без Богочеловека, без Христа Спасителя. Даже не было сказано, что во Святой Троице он исповедуется в двух естествах.
Как могли благочестивые люди того времени отречься от двоеперстия – действительного знамения Христова и принять триперстие, совсем не исповедующее Христа-Богочеловека? Притом таким знамением, обнаженным от Христа, изобразуется крест на человеке. Таким образом распиналась Святая Троица на кресте без Христа, без Его Человечества, без Человека. Это было, по крайней мере, в этом диком знамении, отвержением самой сущности христианства, его сердцевины, его центрального смысла и цели. Такое триперстие можно было принять или не понимая смысла и значения христианства или по насилию.
2. Ни восточные патриархи, ни все авантюристы, прибывшие в Москву из разных стран и вершившие здесь церковные дела, ни соборы, из них главным образом состоявшие, не могли обосновать свое столь чуждое Христовой Церкви триперстие ни одним авторитетным свидетельством. Собор мог сослаться лишь на "мужиков-поселян. [54]54
Книга Деяний... Л. 6, Весьма любопытно, что когда, именно через двести лет, поднялся между самими никонианами в Москве и Петрограде спор о древности триперстия, то защитники последнего могли сослаться лишь на «мужей-поселян» собора 1667 г. За два столетия не нашлось другого доказательства, как и теперь его нет. Священник Виноградов. Несколько слов по поводу печатных толков о мирской свободе обряда. С. 3.
[Закрыть] Что и говорить – это весьма демократическое свидетельство, можно сказать, прямо пролетарское. Но в делах Церкви оно не имело никакого значения, и, кроме того, оно было и лживым, что касалось всей тогдашней Руси благочестивой, которая целые века неизменно ограждалась двоеперстным крестным знамением: все «мужие поселяне» были двоеперстниками.
В противоположность этим бездоказательным триперстникам, благочестивые пастыри выставили ряд весьма веских, весьма авторитетных свидетельств в защиту и в обоснование двуперстия. Кроме указанных нами выше доказательств св. Кирилла Иерусалимского и св. Петра, они приводили еще в пример высказывания св. Мелетия Антиохийского (IV в.), блаженного Феодорита, епископа Кирского (VI в.), преподобного Максима Грека (XVI в.) и всех греков, восточных отцов Церкви. [55]55
Никониане раньше оспаривали все эти свидетельства. Но потом признали, что они верны и достоверны. Вот только Феодоритова свидетельства не нашли еще на Востоке. А оно должно быть, ибо блаженный Феодорит действительно писал о перстосложении для крестного знамения, что ясно из Толковой Псалтыри преподобного Евфимия Зигабена (XII в.), грека же. В толковании на 1-й стих 143 псалма: «Благословен Господь Бог мой, поучаяй руце мои на ополчение и персты моя на брань» преподобный Бвфимий приводит следующее разъяснение блаженного Феодорита: «Сказание это может относиться и к нам. Ибо, освободясь от жестокости диавола, мы научены Богом поражать его, производя крест рукой, а перстами полагая на челах печать креста». Толковая Псалтырь Евфимия Зигабена. Перевод с греческого. Киев, Киево-Печерская Лавра, 1896. Издание второе. Ясно, что преподобный Евфимий, толкователь XII в., имел у себя под руками такое сочинение блаженного Феодорита, в котором действительно говорится о перстосложении для крестного знамения. О каком перстосложении говорит он, из приведенных Евфимием строк не видно. Но если бы он говорил не о двуперстии, то никонианские писатели, знатоки греческого языка и древних рукописей, давно его опубликовали бы. Стоило больших усилий заставить их признать, что Петр Дамаскин и Максим Грек действительно писали о двоеперстии. Академик Е. Голубинский говорит: «Некоторые полемисты противного лагеря оспаривают достоверность учения преподобного Максима Грека о двоеперстии, заявляя сомнение, что будто бы и самое учение о крестном знамении принадлежит не ему, почему и исключено при печатании трудов преподобного». И это сделала Казанская духовная академия. «О подлинной принадлежности слова Максиму, – заявляет Голубинский, – не может быть никакого спора. Оно находится в собрании сочинений Максима, которое принадлежит ему самому». Богословский вестник. 1892. С. 56. Свидетельство святого Петра Дамаскина, как мы видели, подтвердила даже Кормчая греческая – Пидалион. Надеемся, что с течением времени будет подтверждено и свидетельство блаженного Феодорита. Известный славянофил И.В. Киреевский пишет: «В некоторых уцелевших до нас писаниях XV века (См.: проф. Шевырев. История русской словесности) мы находим выписки из русских переводов таких творений греческих, которые не только не были известны Европе, но даже в самой Греции утратились после ее упадка и только в недавнее время и уже с великим трудом могли быть открыты в неразобранных сокровищах Афона». Киреевский И.В. Полное собрание сочинений. Т. I. С. 202 и 203. Несомненно, такая судьба постигла и Феодоритово «Слово о крестном знамении», о чем свидетельствует преподобный Евфимий Зигабен.
[Закрыть] Затем приводились в пример святые отцы Русской Церкви, все до одного знаменовавшиеся двуперстно, и целый Стоглавый Собор 1551 г., на котором участвовали такие великие знаменоносцы, как сам председатель его Макарий, митрополит Московский, которого историк Голубинский величает «знаменитейшим из знаменитых», как «равноапостольные» святители Гурий и Варсонофий, казанские чудотворцы, Филипп, впоследствии митрополит Московский, а тогда еще лишь игумен Соловецкого монастыря и многие другие. Стоглавый Собор не только подтвердил свидетельства св. Мелетия Антиохийского и блаженного Феодорита, но изрек осуждение на не знаменающихся и не благословляющих, как Христос, двумя перстами (31 глава Собора). И даже это осуждение было позаимствовано из древнегреческого потребника. Ссылались двоеперстники и на всех благочестивых российских патриархов, в книгах которых (ими изданных) узаконяется и разъясняется двоеперстное сложение. Затем шли бесконечные доказательства от Св. икон, начиная с иконы Пресвятой Богородицы с Божественным Младенцем на руках, благословляющим двоеперстно, написанной самим евангелистом Лукой, и кончая многими чудотворными иконами, написанными в самой России. Как могла Русская Церковь после сего поверить пришлым в Москву бродягам-иностранцам, что двоеперстное знамение есть страшная армянская ересь? Это значило признать всех своих святых и чудотворцев, да и всю древнюю Церковь – и русскую, и греческую – еретиками, армянами, проклятыми. Да и апостолов записать в еретики, и Самого Христа, благословляющего на всех этих древних и святых иконах двумя перстами, признать армянином и – того хуже. Нет, русская благочестивая Церковь на это не пошла и отвергла всех этих хулителей, проклинателей и действительных еретиков. Великий русский народ остался верен себе и своей Церкви.
3. Даже внешний вид триперстия отталкивал от себя благочестивый русский народ. Три перста сбиты в кучечку, требовалось, чтобы два верхних перста были пригнуты к большому пальцу. В тогдашних никонианских книгах таким и изображалось троеперстие. По выражению одного писателя, «все в триперстии пригнуто, все согбенно; это какое-то робкое и рабское знамя». И действительно оно принесло рабство всем никонианам: они лишились в своей новой церкви всех прав, присущих церковному народу, и превратились в безмолвных рабов. Скажут, что оно все-таки складывалось во имя Святой Троицы. Но и самые проклятия и анафемы московских соборов и всех этих авантюристов, ими руководивших, произносились, как сами они провозглашали, «благоволением и благодатию Святыя Единосущныя и Животворящия Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа». От этого эти проклятия не стали благодатными. Напротив: они стали более кощунственными и более нечестивыми. Мало ли совершалось и совершается преступлений самых страшных и самых отвратительных во имя Бога! Святой Иоанн Златоустый замечает, что даже чародеи и колдуны употребляют имя Святой Троицы для своих нечестивых и злых заклинаний, отчего они становятся преступнее. Триперстие справедливо именуют, по-народному, щепотью. Ничуть оно не похоже на торжественное знамя; это что-то обыденное, кухонное: щепотка соли, щепотка перцу, щепотка табаку – тут оно действительно уместно и достойно своего назначения. Но возносить его как великое знамя христианства, как глубокий смысл и цель христианского исповедания, как победу Христа над смертью, над диаволом – оно для сего совсем не подходит и никоим образом не может этого выразить и не выражает. Двоеперстное сложение, напротив, самим видом своим выражает знамя креста, в народе оно так и называется – крестом. Два вытянутые вверх перста влекут нас ввысь, к Богу. Это воистину знамя победы и торжества. Богочеловечество здесь действительно свидетельствует о привлечении и примирении Человечества с Богом. Ясно и красиво изображается в двоеперстном сложении и Святая Троица: три перста показывают мировой горизонт, именно как Сам Богочеловек сказал своим апостолам: «Шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Матфея, 28:19), и добавил: «И се Аз с вами во все дни, до скончания века» (28:20). Вот именно в двоеперстном сложении все есть: и Святая Троица, и сам Христос в двух естествах.
4. Триперстие навязывалось русскому народу насильно: оно стало знамением жесточайших гонений на православных христиан. Из-за него и ради него благочестивых людей мучили, убивали, сжигали. Вся страна обагрилась кровью святых мучеников. Миллионы лучших сынов и дщерей святой Руси целые века преследовались во имя этого триперстного знамения. Оно стало поэтому ненавистно русскому народу. Многие стали считать его печатью антихриста, так как только приняв его, могли русские люди жить более или менее спокойно в своей родной стране. Двоеперстие же стало еще милее русскому благочестивому народу, ценнее и святее, ибо и оно преследовалось: два пальца отсекали у стойких хранителей двоеперстия. Преследовали никониане его и проклятиями, и всякими хулениями. Ненавидят они его даже до днесь.
5. Не отказалась православная Церковь принять и так называемое именословное, или херосложное перстосложение. Изданная собором 1666 г. книга «Жезл» [56]56
Жезл. Изд. 2. Возоблич. 22. Лист 50 об.
[Закрыть] утверждает, что сам Христос установил такое перстосложение для благословения: возносясь на небо, Он благословил всех учеников именословным перстосложением, то есть указательный перст вытянул, чтобы он означал литеру "I", а великосредний так согнул, чтобы он был похож на букву "С"; таким образом, из двух пальцев получилось «IC», что значит ИСУС; Большой же палец скрестил с безымянным, чтобы получилась из них литера "X", а мизинец так согнул, чтобы он стал похож на букву "С", из этих пальцев получилось «ХС», что значит Христос. Так это выходит по славянской азбуке и по греческому алфавиту. На всех же других языках, у которых совсем иной буквенный алфавит, например, у евреев, арабов, сирийцев, китайцев, японцев и многих других, никакими пальцами не изобразить имя Христово. Почему Господу Исусу, пославшему своих учеников с проповедью «ко всем языкам» и прежде всего – к евреям, понадобилось благословлять их, евреев, греческими буквами или славянскими, которые в то время еще и не были изобретены, – этого книга «Жезл» не объясняет. Но для грамотных людей того времени было ясно, что «Жезл» говорит просто небылицу о Христе, которой они не могли поверить, несмотря ни на проклятия соборные, ни на гонения. Благочестивая русская Церковь осталась с действительно Христовым благословением – двоеперстным сложением, которое для всех народов приемлемо и для всех языков ясно, а херосложное, «изобретенное» неизвестно кем [57]57
Академик Е. Голубинский утверждает, что такое перстосложение имеется на языческих миниатюрах, украшающих древние классические произведения, и что они означают, конечно, не имя Исуса Христа, а просто ораторский прием. Голубинский Е. К нашей полемике со старообрядцами. С. 179. В альбоме князя [З.Э.] Ухтомского, путешествовавшего с царем Николаем II (тогда еще только наследником) по Японии, помещено немало снимков с языческих идолов, которые изображены с херосложным перстосложением. В наше время часто можно видеть снимки с буддийских проповедников, поднявших правую руку с «именословным» перстосложением. Собственно, оно никакого имени не означает, тем более Христова, которого буддисты не признают и не знают. Это просто проповеднический знак. Такое значение он имеет и на некоторых иконах. Но защитники именословия не только эти знаки, но даже ясное двуперстие стараются выдать за именословное перстосложение. Литературных же указаний об именословном перстосложении нет никаких и ни одного.
[Закрыть], отвергла.
Гонение на Крест Христов.
Церковь святая имеет три вида креста: четвероконечный, шестиконечный, восьмиконечный. [58]58
В святоотеческой литературе и в богослужебных книгах нет этих названий. Там кресты именуются: двучастным, тричастным, пли трисоставным, и четверочастным, соответственно количеству частей, из которых крест состоит. Например, на службе на Воздвижение Честнаго Креста 14 сентября поется: «Четвероконечный мир днесь освящается, четверочастному воздвизаемому Твоему Кресту, Христе Боже наш» (на утренних стихерах). Это именно восьмиконечный Крест Христов.
[Закрыть] Все они «святолепно» чтутся и прославляются. Но каждому виду установлено свое место. Крест восьмиконечный есть крест совершеннейший в том смысле, что он полностью представляет собою Крест Голгофский, на котором был распят Христос. О нем именно пророчествовал великий пророк Исайя: «Слава Ливанова к тебе приидет – кипарисом, певгом и кедром вкупе, прославит место святое Мое, и Я прославлю место ног Моих» (Исайи, 60:13). Как разъясняют церковные учители, прямое древо Креста Христова было из кипариса; поперечное, на котором были пригвождены пречистые руце Спасителя, из певга, и подножие, к которому были прибиты ноги Христовы, – из кедра. [59]59
Григория Амиритского в разглаголании с Ерваном. Беседа третьего дня.
[Закрыть] Собственно, и шестиконечный Крест есть совершенный Крест, именно на шестиконечном был распят Христос, как воспевает Церковь за богослужением: «На кипарисе и певге и кедре вознесся еси Агнче Божий». [60]60
Октая, в среду и пяток седальны на утрени третьего гласа.
[Закрыть] Два остальных конца восьмиконечного креста составляет титлу, о которой говорится в самом Евангелии: «Пилат же написал и надпись и поставил на Кресте. Написано было: Исус Назарянин, Царь Иудейский» (Иоанна, 19:19). С этой титлой полнее изображается Голгофское событие. [61]61
В Малом Катихизисе, издания патриарха Иосифа, говорится: «Царем Вечным называет Его (Христа) ангел, благовествуя (Луки, I): и даст Ему Господь Бог престол Давыда Отца Его, и воцарится в дому Иаковли вовеки и царствию Его не будет конца, яко же и титла, яже на Кресте Его свидетельствует (Иоанн, 10): Исус Назарянин, Царь Иудейский» (лист 7 и об., объяснение 2-го артикула Символа). Посему на крестах восьмиконечных пишется и эта Пилатова надпись". Этого требует и Большой Соборник, глава 48: Слово св. Иоанна Златоустаго в среду Страстной недели, лист 527 об. и 528.
[Закрыть] Четвероконечный крест считается «сокращенным»: он применяется в миропомазании, маслопомазании, в священническом или архиерейском осенений рукою или свечами, в ограждении себя рукою, а также на священных облачениях, на покровцах и на других церковных вещах. Восьмиконечный Крест, как полный, ставится или изображается на всех важных и видных местах: на церковных главах, на престолах, антиминсах, на просвирах, на всенощных хлебах, на артусе [62]62
Артус, артос (греч. – квасной хлеб) – просфора большая всецелая, освящаемая на первый день Пасхи. Олицетворяет Пасху, Агнца, «вземляюще грехи мира». – Ред.
[Закрыть], на панагиарном [63]63
Панагиарный хлеб – Богородичная просфора. – Ред.
[Закрыть] хлебе и на других многих местах и вещах. На четвероконечном Кресте не изображается распятие Господа, оно имеется лишь на шестиконечном и восьмиконечном Кресте. Шестиконечный Крест, то есть трисоставный, по учению Церкви представляет собой и образ Святой Троицы, как поется за богослужением: «Крест трисоставный честное древо Троицы бо носит трисоставный Образ». Три части Креста (древо прямое, поперечное и подножие) изображают три лица Святой Троицы. [64]64
Противники восьмиконечного Креста пытаются вытолковать образ Святой Троицы в четвероконечном Кресте, несмотря на столь ясное указание в приведенном тексте на трисоставный крест. Св. Григорий Синаит. Канон Кресту, песнь 8-я. [...] на шестиконечный или восьмиконечный, если не считать [...] Крест Четвероконечный имеет четыре конца, как ясно [...] состоит из двух древ, [...] изобразить тричислие, т.е. три лица Святой Троицы. «По древам ли? Но сих два токмо. По концам ли? Но сих четыре суть. По совокуплению ли? Но сие едино есть. Убо како и чем двучастному кресту тричислена именования Святой Троицы изображати, недоумеемся». Поморские Ответы. 69-й ответ. Авторам никонианских книг «Скрижаль», «Пращица» и «Розыск» пришлось прибегать к натяжкам и уловкам, чтобы в двучастном кресте, имеющем четыре конца, истолковать три Лица Святой Троицы. Одни из них прямое древо разделили надвое и применили эти две части к двум Лицам Святой Троицы, а цельное, поперечное – к третьему Лицу; а другие поперечное древо разделили надвое и отыскали тогда два Лица Святой Троицы, а прямое оставили целым и еще одно Лицо нашли в нем. Но с такой легкостью можно и в одном жезле (единичном предмете) отыскать образ трех Лиц, разделив его просто на три части. Современный парижский богослов эмигрантской церкви (евлогианской ориентации) о. С. Булгаков прибег к иной уловке, чтобы в четвероконечном кресте вытолковать образ Святой Троицы. Он привел сначала текст канона святому Кресту: «Крест трисоставный Троицы бо носит триипостасныя образ». До какого помрачения даже в наше время и даже весьма свободомыслящие богословы пропитаны никонианством, что не видят того, что сами же читают и приводят. Ясно же говорится в приведенном тексте о трисоставном кресте, т.е. состоящем из трех частей, в других местах богослужебных книг он называется и тричастным. Именно в нем, в трисоставном, выражается образ Святой Троицы. Зачем же отыскивать этот образ в двучастном, в двухсоставном, т.е. в четвероконечном кресте? Неужели до сих пор еще жива прежняя ненависть к шестиконечному или восьмиконечному Кресту Христову? Вместо креста о. Сергий нарисовал два ватерпаса, обозначив их концы тремя звездочками. Звездочки действительно имеют число три. Потом эти два ватерпаса совокупил вместе их основаниями, получился четвероконечный крест. Может быть, это на современный взгляд и остроумно. Но не отвечает все-таки образу Святой Троицы: ватерпасы еще имеют образ тричислия – каждый в отдельности. Но когда их соединили, то получилось шесть звездочек, что уже не имеет образа Троицы, или, в крайнем случае, – четыре звездочки, что тоже не отвечает тричисленному образу. Но спрашивается: зачем же вся эта игра? Для чего прибегать к таким фокусам? Совершенно верно говорит о. Булгаков: «Образ креста действительно есть Троицы Триипостасной образ. Это есть некоторый непосредственный символ, прямая икона триипостасности» // Православная мысль. Париж, 1928. Вып. I. С. 69. Но это именно трисоставный Крест, а не двусоставный, шестиконечный, а не четвероконечный.
[Закрыть] Подножие Креста Христова во многих местах богослужебных книг воспевается и прославляется: «Возносите Господа Бога нашего и поклоняйтеся подножию ногу Его, яко свято есть», – возглашает прокимен за службой Кресту Христову. [65]65
Любопытно, что в Четь-Минее Димитрия Ростовского в предисловии к декабрьской книге дается такое объяснение о Кресте Христовом: «Тако предают отцы древнейшие и святый Иустин и св. Ириней, довольно яве сказующий, яко обе нозе Христове стоясте на подножии Креста» (Издание Киево-Печерской лавры).
[Закрыть] К четвероконечному кресту это призывание не применимо, так как он не имеет подножия.
Так древлеправославная Церковь всех времен прославляла Крест Христов и каждый из его видов имела на своем месте. После разделения церквей на восточную и западную (1054 г.) восьмиконечный крест стал символом православия, а четвероконечный – символом латинства. Он и получил у нас в России название "латинского" креста, или далее "крыжа" (польское название). В западной церкви нигде теперь не заметишь ни восьмиконечного, ни шестиконечного креста, а лишь один четвероконечный. В России же крест восьмиконечный получил некоторое преимущество. Он свидетельствовал о совершенстве и чистоте русского православия и благочестия. Крест восьмиконечный стал выражать собою не только победу Христа над смертью и над диаволом, не только красоту церковную и царям державу, но и торжество истинного православия, победу над еретиками и прежде всего – над латинщиками. По выражению одного современного писателя, философски мыслящего, "православно-русский осьмиконечный крест есть центр вселенной, возводящий на райские высоты. [66]66
Так выразился известный в эмиграции писатель Л.И. Карсавин; он дал «графический анализ крестного символа» во втором томе своей книги «О началах». К сожалению, у нас нет под руками этой книги, и мы вынуждены процитировать его по примечанию другого эмигрантского писателя, В.Н. Ильина, к его статье «Основные вопросы символики Креста Господня». Православная Мысль. Вып. I. С. 131.
[Закрыть] Другой современный писатель, говоря о светильце Кресту, где сказано что «Крест – красота церковная», разъясняет: "Здесь имеется в виду не только внутренний смысл красоты креста, но и внешнее изящество этой красивейшей геометрической фигуры, украшающей храмы Божий изнутри и извне. [67]67
Так выразился известный в эмиграции писатель Л.И. Карсавин; он дал «графический анализ крестного символа» во втором томе своей книги «О началах». К сожалению, у нас нет под руками этой книги, и мы вынуждены процитировать его по примечанию другого эмигрантского писателя, В.Н. Ильина, к его статье «Основные вопросы символики Креста Господня». Православная Мысль. Вып. I. С. 131.
[Закрыть] Восьмиконечный Крест действительно имеет такую внешнюю красоту, чего нельзя сказать о четвероконечном кресте. [68]68
Четвероконечный крест начали уродовать тем, что концы его стали овальными, и получается из него уже не крест, а цветик. Затем начали его изображать, где попало: на картах игральных, на коврах, на паркетных полах, на галошах и таким образом совсем его обесценили и попрали. Старообрядческая Церковь в своем «Окружном послании» 1862 г. предостерегает своих чад от такого глумления над Крестом Христовым.
[Закрыть] Русские твердо верили, что святые храмы и затонувшего града Китежа «увенчаны были восьмиконечными крестами» [69]69
Священник Дурылин С. Церковь невидимого града. С. 22.
[Закрыть] . Всюду во всей России, на всяком подобающем месте возвышались и сияли своим благолепием восьмиконечные кресты Христовы: на святых храмах Божиих, на колокольнях, над входными воротами в ограду церковную, даже над воротами или калитками каждого дома христианского, а внутри церквей – на престолах Господних, на антиминсах, на просвирах, на всенощном хлебе, на артусе, на панагиарном хлебе; возвышался он над хоругвями, сам будучи хоругвию христианства, над дверями церковными и во всех других местах храма Божия, где полагался Крест; на груди всякого русского человека висел восьмиконечный крестик, хотя и на четвероконечном, как на основе изображенный; на всех могилах умерших православных людей ставился обязательно восьмиконечный крест; на перекрестках проселочных дорог необъятной страны тоже возвышались восьмиконечные кресты и свидетельствовали о благочестии и усердии русского народа. Словом, вся святая Русь украшена была восьмиконечными крестами.
Так было до никоновского патриаршества. А с этого времени начинается изгнание этого Креста Христова со всех его мест, сначала излегка, постепенно, потом со все более и более усиливающейся настойчивостью и, наконец, с откровенной наглостью, даже с остервенением, с ненавистью и ругательствами. Сбросили его с Храмов Божиих, изгнали с просвир, с артуса, с хлеба всенощного, даже с панагий и антиминсов. Всюду его преследовали и вытравляли. С грустью и скорбью сетовал тогда великий и несокрушимый ратоборец за древлеправославную Церковь и за святую Русь богатырь-протопоп Аввакум: "Слышите, братие, – обращался он к верным чадам святой Церкви, – что апостол Павел приказывает: стойте крепко за Христа. Свободные мы с вами люди: свободил нас Христос от греховного ига, снял с нас кошель сей с червями, пригвоздив е на кресте трисоставном крепко четырьми гвоздьми железными, а не трема, якоже костел римский с никонианы мудрствуют, – ноги прибиты гвоздем одным, на крыже, без подножия. Чему быть? Что велит диавол, то и делают. По апостолу: под игом работы держатся. Впряжены в колесницу четвероконну, везут быстро, все розно тащат еретики из церкви той. Апостолы и седмь Соборов святых отец, и пастыри, и учители о Святем Дусе исполнили святую Церковь догматою, украсив ю, яко невесту, кровию своею, со Христом запечатав, нам продали; а антихристова чад и разграбили, зело разорили и крест с маковицы Христов стащили трисоставный и поставили крыж латинский четвероугольный [70]70
Некоторые никонианские писатели признают такое название четвероконечного креста хулением, даже Синод считал его «страшным и нестерпимым хулением» // Братское Слово. 1886. Т. I. С. 591. Изъяснение. Но еще соборная книга «Жезл» разъяснила: «Крыж в польстем языце не что ино знаменует, токмо еже славенски – крест, гречески же – ставрос, латински паки – крукс. Несть в самом деле укоризна Кресту Господню именоватися крыжем» // Издание 2-е. Ч. I. Возобл. 23. Л. 51. Даже в наше время от самих никониан не редкость встретить это название: «Крест латинский». Так, нами уже упоминавшийся славянофил И.В. Киреевский писал: «Удивительно, что в русской университетской типографии кресты все латинские» (Цит. по: прот. Четвериков С. Оптина пустынь. С. 142). Даже сам обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев в письме к царю Александру III возмущался: «В Галиции полиция снимает русские шестиконечные кресты и заменяет их латинскими». Письма Победоносцева к Александру III. 1926. Т. П. С. 11. Пожалуй, при Никоне Победоносцев был бы аввакумовцем.
[Закрыть], и из церкви той выбросали и жертву переменили, молитвы и пение, все на антихристово лице устроили. Чему быть? Дети ево; отцу своему угладили путь. Аще и не пришел он еще последний чорт, но скоро уже будет. Все уготовали предотечи его и печатью людей бедных, слепых перепечатали, трема персты и развращенною малаксою. [71]71
«Малаксою» – значит именословным перстосложением: так прозвали его по имени одного еретического писателя, [мнение] которого никониане приводили в защиту этого перстосложения.
[Закрыть] Вы же, братия, назидающеся святою верою вашею, стойте крепко за святую Церковь и отеческое предание умирайте; не давайте грабить ворам матери своея, в ней же родихомся духовным порождением." [72]72
Аввакум. Житие... Указ. изд. С. 222, 223.
[Закрыть] В таком духе призывали и другие пастыри того времени, пораженные этим беспримерным глумлением над крестом шестиконечным, вернее, восьмиконечным, так как Пилатова титла ставилась именно на шестиконечном кресте. На четвероконечном она никогда не ставилась, как нет ее ни в Римской церкви, ни в никонианской, лишь бумажная надпись встречается.
