Текст книги "Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви"
Автор книги: Федор Мельников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)
Иерархические и церковно-общественные деятели.
Описанная в предыдущих главах деятельность требовала многих крупных деятелей. Их действительно было немало, в особенности за [описываемый] нами период, почти все они начали свою деятельность в предыдущий период, еще до получения свобод, когда она была небезопасна и могла вызвать тяжкие последствия: тюремное заключение, высылку, ссылку и другие наказания. В каждой епархии епископ, в каждом приходе священник служили Церкви в силу своих священно-иерархических обязанностей. Но деятельность их была не только иерархической или священнослужительской, но и церковно-общественной: обо всех делах старообрядчества они должны были заботиться и действительно заботились. В древлеправославной Церкви нет классового или сословного священства (духовенства), в ней священство народное, подлинно церковное, избранное из мирян, из самого общества и поэтому ему близкое, родное, свое. И миряне в Церкви не номинальные члены ее, а живые камни духовного здания (I Петр., 2:5; Ефес. 2:20-22), полнокровные органы Тела Христова, то есть Церкви Христовой (I Коринф., 12:12-30). Наряду со священством и заодно с ним и они должны «работать Господеви со страхом и трепетом», «созидать» Церковь Божию в меру данных им Богом сил, разумения и всяческих дарований (Римлян., 12:3-13). Но из них выделялись отдельные деятели, отличаясь от других большим усердием и любовью к Церкви, своими способностями вести церковно-общественные дела, своей отзывчивостью на общецерковные нужды и потребности. Почти в каждом приходе были такие добрые ревнители и благодетели. В нашей краткой Истории мы можем, однако, отметить лишь тех из них, которые имели всероссийское значение по своей деятельности на пользу всего старообрядчества.
Прежде всего отметим священных лиц – иерархов, и в первую очередь, знаменитого Арсения, епископа Уральского (Швецова). О нем мы уже говорили в главах "Белокриницкая иерархия в России", "Ходатайства старообрядцев" и ниже будем еще иметь необходимость говорить о нем. В "золотом" периоде он прожил немного – всего лишь три года с четвертью. Вся его огромная, неутомимая и чрезвычайно важная для всего старообрядчества деятельность протекала в предыдущее время – в течение 45 лет. В решающей степени именно он подготавливал этот действительно золотой период старообрядческой истории. Он был инициатором создания Всероссийских Старообрядческих Съездов, всех тогдашних ходатайств перед правительством о старообрядческих правах и нуждах. Он еще в 1890 г., в знании лишь священноинока, посетил в России всех старообрядческих епископов, собирая от них подписи к заготовленному им Прошению на имя государя об облегчении тяжкого положения старообрядчества. Тот же о. Арсений был арестован и заключен в Суражскую тюрьму Черниговской губернии (почему и не была тогда осуществлена подача этого прошения царю). Епископ Арсений положил много труда на укрепление в старообрядческой Церкви соборности, которая в архиепископствование нерешительного Савватия начала было ослабевать. Главным образом епископ Арсений организовывал все последующие Освященные Соборы, включительно до своей смерти (10 сентября ст. ст., 1908 г.). С его благословения и под его руководством шли тогда и все новые ходатайства старообрядцев об их правах и нуждах. Ни одно крупное начинание в старообрядчестве того времени не обходилось без участия епископа Арсения. Немало он подготовил и достойных заместителей себе в качестве начетчиков, писателей, церковнообщественных тружеников и церковно-иерархических служителей. К числу таковых принадлежит наиболее выдающийся из них – Иннокентий, епископ Нижегородский, впоследствии митрополит Белокриницкий. О нем как начетчике, писателе и издателе будем говорить ниже. Здесь отметим его лишь церковно-иерархическую деятельность, по необходимости, весьма кратко.
Уже прославленный как начетчик и писатель Иван Григорьевич Усов (таково мирское имя еп. Иннокентия) был поставлен в епископы на Нижегородскую епархию в 1903 г. в молодых летах (33-х лет). Почти все начинания и предприятия в старообрядчестве как того времени, так, в особенности, "золотого" периода, были [организованы] по его инициативе, он же был и первым их [участником]. Так, он первым начал созывать епархиальные съезды; раньше всех организовал у себя курсы для подготовки старообрядческих учителей; прежде других начал созидать в своей епархии монастырь с широко задуманными задачами: не только для иноческого жития образцовый, но и с апологетическими, просветительными, церковно-иерархическими и другими подобными же целями. Смелый, предприимчивый, он много раз лично обращался к правительству со своими ходатайствами по старообрядческим делам и почти всегда имел успех. Особенно много он потрудился в деле примирения с Церковью неокружников, беглопоповцев, беспоповцев, о чем речь будет ниже.
Совсем иного характера был другой иерарх того времени – Александр, епископ Рязанский (в мире Алексей Богатенко). Это был спокойный и тихий труженик усидчиво-канцелярского типа. Он состоял при московском архиепископе Иоанне сначала в качестве епархиального секретаря, а потом возведен был в епископы, в качестве его иерархического помощника. Имея титул епископа Рязанского, он все время жил в Москве и ведал всеми архиепископскими и общеиерархическими делами не только при архиепископе Иоанне, но и при преемнике последнего – Мелетии. Глубокий канонист, еп. Александр выпустил весьма ценную книгу о браках церковных (о степенях родства), которая сделалась руководственной в старообрядческой Церкви. Скончался епископ Александр в 1928(?) г.
Епископ Геронтий (священник Григорий Лакомкин) поставлен в епископы, как и Иннокентий, в молодые годы. Подвижной, отзывчивый на всякое доброе дело, энергичный, он быстро организовал новую Петроградскую епархию, на которую был рукоположен. Предшественник его, епископ Виталий Петроградский, очень недолго пробыл на этой кафедре: вскоре после возведения на нее [почил] о Господе, посему и не мог проявить своей деятельности по управлению. Еп. Геронтий заботился не об одной только своей епархии, но и обо всем старообрядчестве. Он участвовал на священных Соборах того периода и на некоторых из них председательствовал. Родной брат его, Геннадий, епископ Донской, так же отличался своей деятельностью по управляемой им епархии, участвовал в общестарообрядческих делах. И все остальные епископы описываемого периода были достойными носителями этого [...| и несли возложенное на них бремя служения Церкви Божией с усердием и любовью. [...]
К славной плеяде мирских церковно-общественных деятелей старообрядчества золотого периода нужно отнести прежде всех Арсения Ивановича Морозова. В предыдущей главе мы уже говорили о нем, как о создателе великолепного хора, получившего его имя – Морозовского, прославленного на всю Россию, – а также как об издателе весьма ценных певче-крюковых книг[508]508
В книге Панкратова «Ищущие Бога» и в кн. Зингера [...] дана характеристика А.И. Морозову [...].
[Закрыть]. Арсений Иванович принадлежал к старым уже деятелям. Выше нами нередко упоминаемый и ци, тируемый московский профессор Николай Субботин очень часто сообщал в своем «Братском Слове» о деятельности Морозова как старообрядческого представителя, рисуя его, по своему враждебному обыкновению, как злого «раскольника» и опасного «врага православной церкви». В действительности же толерантный, заботившийся и о «православных», А.И. был лишь беспримесным и примерным во всех отношениях старообрядцем, истинным «ревнителем древнего благочестия», какового достоинства своего никогда не скрывал ни перед православными своими друзьями и знакомыми, ни перед кем бы то ни было. Уже то одно, что он, высокообразованный человек, знавший и иностранные языки, директор и хозяин самой большой в России фабрики, так откровенно безбоязненно являл себя истинным и строгим старообрядцем, было, несомненно, по оценке разных Субботиных, «опасной пропагандой раскола». Близко же к своему сердцу принимал А.И. все дела старообрядческой Церкви и но своему усердию откликался на них. Его знала вся старообрядческая Россия как верного и достойного ревнителя древлего православия. Особенно он усердствовал по отысканию достойных кандидатов на священные степени. Таковых Субботин величал «морозовскими ставленниками». Пользуясь своим авторитетом и влияя на многие церковные дела, А.И., однако, никогда не злоупотреблял им, неизменно проявляя послушание и смирение перед иерархами[509]509
Был, однако, случай, когда по вине Морозова был записан один брак незаконно. Тогдашний московский архиепископ немедленно отлучил А.И. от всякой святыни, пока [...] мер к расторжению этого брака. Как только стало известно [...] срочно состоялось заседание Совета Рогожского Кладбища, состоящего из сорока лиц [...] из именитого купечества, и по его решению А.И. был исключен, как отлученный, из [...] учреждений, в которых он состоял членом. Он не посмел обсуждать по существу архиепископское отлучение. А.И. принес архиепископу слезное прошение с обещанием [принять] меры к расторжению незаконного брака, и только тогда [было снято] с него отлучение. Тогдашняя светская печать [отмечала этот] факт, как свидетельствующий о великом достоинстве [...]
[Закрыть]. Состоя членом Совета московской общины, А.И. принимал участие во всех ее делах. Скончался Морозов в 1930 г. у себя на фабрике, в Глухове[510]510
Большевики многих фабрикантов расстреляли; многие фабриканты бежали за границу. Но А.И. остался на месте. Его не тронули большевики, так как на защиту его выступила вся его фабрика, но выселили его из дома, и он поместился со своей женой в сторожке при старообрядческой церкви, терпеливо неся эту [...], в церкви он исполнял обязанности звонаря и старосты, [...] в ближайшей роще собирал дрова, сам топил печи, [...] и не хуже другого пролетария выполнял это. [...] большевики ставили его трудолюбие в пример своим товарищам. В партийно-коммунистической газете «Правда» была напечатана статья под названием «Хозяйский глаз», в которой ярко описывается многообразная былая забота Арсения Ивановича о своей фабрике и о рабочих ее. Замечательно, что, когда в 1905 г. бастовали все фабрики по всей России, только одна Богородско-Глуховская не бастовала. Рабочие так были преданы своему бывшему хозяину, что, когда он умер, горько плакали о нем и решили нести его на Рогожское Кладбище, в Москву, за 60 верст от Глухова, на своих руках. Но такого «торжества» не допустила советская власть: она свезла тело А.И. Морозова на Рогожское Кладбище на [...]
[Закрыть].
О Дмитрии Васильевиче Сироткине мы уже говорили в главах "Ходатайства старообрядцев" и "Всероссийские Съезды". Он приобрел в старообрядчестве действительно всероссийское значение, был исключительным ходатаем перед правительством по всем старообрядческим делам. Он именно своей предприимчивостью, настойчивостью и смелостью, заставил правительство переменить свое веками установившееся враждебное отношение к старообрядчеству на благожелательное и покровительственное. Главным образом Д.В. добыл старообрядчеству права и свободу 1905 г. Он снаряжал к правительству многочисленные депутации, всегда стоя во главе их, неустанно добиваясь намеченных целей. Став в старообрядчестве инициатором проведения Всероссийских Съездов, он неизменно был единодушным голосованием избираем на них председателем. И так же, по единодушному избранию Всероссийских Съездов, он состоял несменяемым председателем и Совета Съездов за все время его существования. Ведя свои огромные коммерческие предприятия (торговлю и пароходства на Волге, по рекам Сибири и на Аральском море), состоя председателем Императорского судоходного Общества и директором многих учреждений, а также занимая еще должность городского главы в Нижнем Новгороде[511]511
По избрании в городские головы, Д.В. Сироткин счел своим религиозным и гражданским долгом представиться местному архиерею «православной» церкви и заявить ему, что он, Сироткин, как городской глава должен присутствовать в православном соборе на царских молебнах, но как старообрядец не может принимать ни благословения, ни других каких-либо «освящений» от новообрядческого епископа или других священнослужителей.
[Закрыть], в военное время – должность председателя военно-промышленного Комитета, Дмитрий Васильевич находил еще немало времени отдаваться всеми своими силами и с любовью старообрядческим церковно-общественным делам. В Нижнем Новгороде существовала и содержалась на его средства старообрядческая церковь и при ней епископская кафедра. После 1905 г. Д.В. воздвиг новую оригинальную церковь, стенная иконопись которой была украшена святыми ликами старообрядческих мучеников и событиями из истории старообрядчества, а при церкви построил подворье и гостиницу для приезжающих в Нижний, в особенности в ярмарочное время, старообрядцев[512]512
Для благочестивых людей эта гостиница была очень удобна; [...] в ней готовилась пища по уставу: в скоромный день – скоромная, а в постный – постная. Тут же рядом и церковь для молитвы со священником и причтом. Кроме того, останавливающийся на этом подворье старообрядец пользуется как комнатой, так и кухней бесплатно в течение трех дней, по истечении которых может продолжать и дальше пользоваться помещением и столом, но уже за плату. Впрочем, очень умеренную.
[Закрыть]. Как крупный деятель в торговом мире, с широким размахом, он выдвигается торговыми кругами в министры торговли и промышленности. Но большевистская революция с ее кровавым кошмаром вынудила Д.В. покинуть Родину и эмигрировать в Сербию. И здесь, на чужбине, он не переставал интересоваться старообрядческими церковными делами, оказывал материальную помощь старообрядцам, беженцам в Румынии. Родной брат его, Василий Васильевич, эмигрировал в Америку и, занимаясь здесь своим хозяйством, в то же время уделял серьезное внимание старообрядчеству и читал о нем здесь, в Нью-Йорке, публичные лекции[513]513
Известный писатель Максим Горький написал очерк «Н.А. Бугров», посвященный этому старообрядческому крупнейшему финансисту, изданный советским издательством. В нем Горький говорит о Д.В. Сироткине, как виднейшем старообрядческом деятеле, но дает о нем и неверные сведения, что он будто бы поставлен в старообрядчестве епископом. Очевидно, Горький спутал Сироткина со старообрядческим епископом Иннокентием – тоже Нижегородским.
[Закрыть].
Наряду с Д.В. Сироткиным по широте деятельности может быть поставлен лишь Павел Павлович Рябушинский – московский старообрядец. В ряды всероссийских старообрядческих деятелей Павел Павлович вступил уже в золотой век старообрядческой истории: впервые появился на очередном Всероссийском Съезде в декабре 1904 г. и сразу же обратил на себя внимание всего Съезда своими предложениями и речами. С тех пор и до самого конца описываемого периода он оставался неизменным деятелем по старообрядчеству, с каждым годом расширяя и углубляя эту деятельность свою. По его инициативе и на его средства был создан в Москве в 1905 г. Всероссийский крестьянский Съезд старообрядцев-хлеборобов. По его же инициативе и на его средства была предпринята Советом Съездов школьная анкета по всем старообрядческим приходам, разработаны и изданы отдельной книгой результаты ее. П.П. много уделял внимания просветительным делам в старообрядчестве. Он высоко ценил значение печатного слова: на его средства начала выходить в Москве уже с 1906 г. ежедневная "Народная газета" с приложением к ней (два раза в неделю) "Голоса Старообрядца" и "Изборника" (ежемесячного, богато иллюстрированного). По закрытии этой газеты, он издавал "Слово Правды", с ежемесячным приложением того же "Изборника"; затем еженедельный журнал "Церковь" и, по закрытии его, "Слово церкви". Создал в Москве большую ежедневную и политическую газету "Утро России", имевшую по всей стране исключительный успех. П.П. участвовал почти на всех последующих Всероссийских старообрядческих Съездах, участвовал и в делегациях к правительству и государю. П.П. Рябушинский явил собою новый благородный тип старообрядца с высокой светской культурой. Ни высокое просвещение, ни общеевропейское образование, ни большая политическая деятельность, ни торговые, банковские и прочие многочисленные дела, ни пост председателя Московского Промышленного Комитета, ни председательствование в другом Комитете, военно-промышленном, ни, наконец, звание члена Государственного Совета (по выборам от Москвы) и ничто другое не помешали Павлу Павловичу быть не только искренним, убежденным старообрядцем[514]514
Искренность и убежденность П.П. доказывается не только тем, что он посещал старообрядческий храм, помогал ему материально, состоял членом Совета местной общины, участием в церковно-общественных делах старообрядчества и изданием старообрядческих органов печати, но и писательским участием в них: передовица в первом номере «Голоса Старообрядца»: «За что вы гнали нас» – написана Павлом Павловичем. Даже на политических выступлениях он указывал на старообрядчество, как на пример его внутренней канонической организации, которому могла бы и должна бы последовать господствующая церковь. П.П. как бы хвалился своей принадлежностью к старообрядческой Церкви.
[Закрыть], но и быть крупнейшим старообрядческим деятелем, его защитником, ходатаем и представителем перед правительством[515]515
Еще задолго до «золотого» века начал складываться иной тип «просвещенного» старообрядца – отступнический и посему преступный: окончит он высшее какое-либо учебное заведение, получит чин или теплое бюрократическое местечко и уже... забыл старообрядчество. У него пет никаких убеждений – ни старообрядческих, ни никонианских. Он и сам не знает, кто он. Даже имен таких «старообрядцев» наша История не может знать.
[Закрыть]. После большевистской октябрьской революции он переехал в Париж, где и почил о Господе в 1924 г., напутствуемый в загробную жизнь епископом Иннокентием, впоследствии митрополитом Белокриницким; он же совершил по почившем и погребение там же, в Париже, где имеется старообрядческая община и молитвенный храм. Родной брат Павла Павловича, Владимир Павлович (тоже общеевропейского образования) живет в Париже[516]516
Владимир Павлович Рябушинский умер в Париже в 1955 г. – Ред.
[Закрыть], состоит между прочим председателем общества «Икона», имеющего целью знакомство европейской публики с художественными красотами древнерусской иконописи. Там же, в Париже, Владимир Павлович издал составленную уже в эмиграции замечательную книгу «Старообрядчество и русское религиозное чувство».
Михаил Иванович Бриллиантов, о котором мы уже говорили, как о сотруднике Д.В. Сироткина в предыдущее время (до свобод), особенно выдвинулся в золотой период как сподвижник этих изображенных нами титанов старообрядчества – Д.В. Сироткина, П.П. Рябушинского. Обладая большой начитанностью в старообрядческих вопросах, серьезным знанием церковных канонов, святоотеческой литературы, он был незаменимым помощником всероссийских ходатаев за старообрядчество во всех их начинаниях и предприятиях по церковно-общественным делам, всех их представлениях правительству. Выражаясь юридическом языком, М.И. был всероссийским старообрядческим юристом. Он и состоял заведующим Совещательным Отделом при Совете Съезда, созданном с целью давать советы, отвечать на возможные справки, на все запросы и просьбы от приходов и частных лиц по правовым, юридическим, церковно-общественным и многим другим делам старообрядчества. Такие запросы были тысячами по всей России – из самых отдаленных ее краев, где главным образом и была нужда в этих справках, советах и указаниях и даже в составлении разного рода писем. Все это заполнял М.И. Бриллиантов, а также и его советник по Совещательному Отделу Василий Ефимович Мельников. Последний был часто командируем в провинцию для руководства на местах епархиальными Съездами и другими местными собраниями и организацией сложного дела переселения заграничных старообрядцев на Родину – в Россию.
Постоянным сподвижником и сотрудником вышестоящих всероссийских деятелей старообрядцев был и Федор Ефимович Мельников. О нем, и о М.И. Бриллиантове как [известных] писателях будет речь ниже. Здесь мы отмечаем лишь общественную их деятельность. Почти на всех Всероссийских Съездах Ф.Е. был неизменным и незаменимым их секретарем. Многочисленные тома Протоколов Всероссийских Съездов составлены, главным образом, им. Он состоял (по выборам) постоянным членом Совета Съездов и участвовал во всех его делах, во всех представлениях правительству и царю. Он состоял секретарем и самого Совета Съездов.
Деятельными членами Совета Съездов состояли и другие лица: С.Д. [??илов], Н.Д. Зенин (оба из г. Егорьевска, Рязанской губернии), Ф.И. Масленников (из Рязани). Они и в своих приходах были крупными церковно-общественными деятелями. Старообрядческая Москва с ее многими приходами особенно изобиловала подобными деятелями. Славные имена И.А. Пуговкина, М.С. Кузнецова с сыновьями, Рахмановых, Мусориных, Расторгуевых, Кацеповых, Т.С. Морозова[517]517
Тимофей Саввич Морозов, только что окончив университет, был избран членом педагогического совета старообрядческого Института и принимал самое близкое участие в делах Института и материально помогал ему. В войну с Германией был произведен в офицеры. Большевики же его расстреляли.
[Закрыть] и многих других были известны всей старообрядческой России. В провинции же подобные деятели считались сотнями: в Петрограде П.А. Голубин, И.И. Захаров; в Саратове И.Е. Усачев, Т.В. Горин, С.И. Быстров; в Одессе Г.А. Дубинин; в Херсоне братья Тропины ?; в Балакове (Самарской губернии) братья О.М. и П. М. Мальцевы[518]518
Паисий Михайлович Мальцев, собрал весьма ценную библиотеку редкостных книг и рукописей и подарил ее Саратовскому Университету, а мог бы и должен бы пожертвовать ее старообрядческому Институту или Рогожскому Кладбищу в Москве, которое к тому же имело и свое великолепное редкостное собрание книг и рукописей. Мальцевская библиотека обогатила бы это собрание.
[Закрыть]; в Уральске А.В. Симаков, Ф.В. Паршин, Ф.К. Решетов; в Тирасполе (Херсонской губернии) П.С. Болтиков; в Новониколаевске (Томской губернии) Т.А. Чернышев[519]519
Тарас Антонович Чернышев был таким ревностным старообрядцем, что никогда не нарушал установленных Церковью постов, хотя бы это требовалось светским этикетом. Так, состоя городским головою г. Новониколаевска (столицы Сибири), он неоднократно по должности своей бывал на губернаторских обедах, и губернатор, зная это благочестие Чернышева и ценя его, всегда приказывал готовить ему постные блюда, если это было в постные дни.
[Закрыть]; в Клинцах (Черниговской губернии) Н.А.Степунин, Н.А.Смирнов. Всех их не перечесть. Они именно своею ревностною и благочестивою деятельностью золотили и всячески обогащали описываемый нами действительно золотой период старообрядческой истории.
Необходимо подчеркнуть, что в этой "золотой" деятельности наряду с мужчинами принимали большое участие и женщины-старообрядки. Они так же, как и мужчины, являются полноправными членами Церкви Христовой. При Христе они явили себя первыми, раньше самих даже апостолов, благовестницами Христова Воскресения, о чем св. Церковь и поет за каждой воскресной всенощной и особенно – в Пасхальном каноне. В истории старообрядческой Церкви женщины имеют огромное значение[520]520
См. брошюру профессора П.С. Смирнова: «Значение женщины в расколе» // Отдельный оттиск из ж. «Христианское чтение».
[Закрыть]. Вспомним хотя бы святых мучениц – боярыню Морозову (в пострижении инокиню Феодору), ее сестру Ангелину Урусову, Марию Данилову, Настасию Марковну (жену протопопа Аввакума), а в последующее столетие – игуменью Манефу (так ярко изображенную П.И. Мельниковым-Печерским). По ним можно судить и о тысячах других подобных ревнительницах и подвижницах[521]521
В ж. «Церковь» 1914 г. в № 36 напечатана замечательная статья епископа Михаила (подписанная «Аминь»): «Женщине старообрядке». С. 825-827.
[Закрыть]. В деле воспитания детей женщины-матери имеют гораздо большее значение, чем мужчины-отцы. Так в семейной жизни, так и в церковной. Во многих старообрядческих приходах образовались женские комитеты по обслуживанию нужд храма и общины; в некоторых общинах женщины избирались в члены советов, в старосты, в казначеи и в другие приходские должности. Даже в общине Рогожского Кладбища, где такое изобилие деятелей мужчин, в члены совета избирались и женщины[522]522
Слово церкви. 1916. С. 306-307. Женщины с апостольских времен почитались в Церкви как сотрудницы Божий. Еще св. Игнатий Богоносец (ученик апостола Иоанна Богослова) писал: «Почитайте сих, иже в девической чистоте живут, яко же Христовых священников; вдовицы же, яко в чистоте пребывают, яко же алтарь Божий» (Посл, к Тарсянам и в Летописи Барония, лето 109, число 4). Маркелла, вдова в Риме, «Свеща ясная всея Церкви бяше» (лето 382, число 4). О ней же говорится: «Господь Бог жену возбуди, оную преславную Маркеллу, яже очи отверзати иереям» (лето 307, число 4). Благочестивый папа Сирикий(?) на святость Мелании «полагашеся» (там же). Другой папа древнего времени [...], «похваляет жен», Анастасию и Далматию, которые крепко стояли при православной вере, «егда епископы отпадаху» (лето 510, число 3).
[Закрыть]. Они были и щедрейшими жертвовательницами. На всю Россию известны были имена таких благотворительниц, московских старообрядок, как Ф.Н. Морозова, М.Ф. Морозова, О.А. Овсянникова, М.В?. Хромова, П?.П?. Милованова (в пострижении инокиня-схимница Аполлинария). Много усердных благотворительниц было и в провинции. Они и мужей своих воздвигали, поощряли на святые дела благотворения. Все имена их записаны в «Книге животней» – в памяти Господней.
Начетничество, миссионерство, братства.
Начетчик – значит, начитанный человек. Каждый христианин должен быть начетчиком, т.е. знающим свое исповедание, способным защищать свое верование и поэтому должен быть начитанным прежде всего в Священном Писании, а потом и во всей другой церковной письменности. Еще апостол Петр требовал: «Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Петр., 3:15). Все христиане должны быть активными деятелями веры: должны проповедовать Христа и его учение всем, всегда и повсюду, в каком бы звании они ни были. Св. Григорий Богослов, обращаясь ко всем христианам, говорит: «Сие предписываю мирянам, сие заповедую священникам, а равно и тем, которым вверено начальство: вспомоществуйте слову все, кому дана от Бога возможность вспомоществовать. Великое дело воспрепятствовать убийству, наказать прелюбодеяние, обуздать хищничество; несравненно выше – внушить благочестие и преподать здравое учение»[523]523
Св. Григорий Богослов. Творения. Ч. III. Сл. 37. С. 192.
[Закрыть]. Начетничество, т.е. знание своей веры и распространение ее, есть, таким образом, священная обязанность всякого христианина. Оно (начетничество), по разъяснению того же великого святителя, «предпочтительно многих бдений, возлежаний на голой земле, которые приносят пользу только упражняющимся в оных»[524]524
Там же. Ч. II. Сл.21. С. 171.
[Закрыть], тогда как проповедь благочестивой веры приносит пользу, а главное – душевное спасение многим тысячам и даже миллионам других лиц. Потому она полезнее и славнее многих молитв, спасительнее самых строгих постов и других телесных подвигов; она важнее даже самых великих чудес, например, воскрешения мертвых, ибо воскрешает не тела, а самые души человеческие, которые дороже всего мира[525]525
Там же. Ч. II. Сл.21. С. 171.
[Закрыть].
В так называемой "культурной", светской среде сложилось отношение к начетничеству какое-то презрительное. По интеллигентному представлению, начетничество есть что-то ветхое, устаревшее, пережевывание давно отжившего. Это неверное суждение. В сущности, всякий образованный человек, особенно же профессор, ученый, есть своего рода начетчик, ибо начитан в своей области или в своих познаниях. Знание, главным образом школьное, приобретается из книг, из чтения и изучения их, т.е. из начитанности. Но школьное знание – однобоко и предвзято, оно сужено и втиснуто в определенные программы, тогда как самообразование, т.е. свободное начетничество, шире, глубже, оно может быть и разнообразным и всесторонним. В Англии очень высоко ценится самообразование. Там многие профессора и ученые получили свои звания путем самообразования. Еще блаженный Августин писал: "Для приобретения и усвоения познаний гораздо действительнее свободная любознательность, нежели боязливая и запуганная принужденность"[526]526
Августин Блаженный. Исповедь. Кн. I. Гл. 14.
[Закрыть]. В самой новообрядческой церкви было в XIX столетии немало прославленных лиц, которых, по их познаниям, можно определить как начетчиков, так как свои познания, именно которыми прославились, они приобрели не на школьной скамье, не в университете или академии, хотя и окончили их, а посредством начитанности. Таковыми были знаменитый богослов Хомяков А.С., Аксаков И.С., Киреевский И.В., Филиппов Т.И., выступивший в 70-х годах указанного столетия в обществе Любителей Духовного Просвещения со своими знаменитыми чтениями «О нуждах единоверия»[527]527
Терентий Иванович Филиппов занимал министерскую должность государственного контролера. За означенные чтения профессор Н.Н. Глубоковский обзывал его раскольническим апологетом // Русская богословская наука. Варшава, 1928. С. 57. Как легко попасть в «раскольники»: выступил с правдивым словом и... уже раскольник и даже апологет раскола.
[Закрыть], и многие другие. Они были свободными и более глубокими мыслителями, чем казенные профессора и официальные ученые.
История должна констатировать весьма занимательный факт: в самом начале никоновского церковного раскола на стороне никонианства не оказалось ни одного начетчика, и сам Никон был мало начитанным патриархом[528]528
Судя по трехтомному исследованию варшавского профессора М.В. Зызыкииа «Патриарх Никон» (Варшава, 1931-1936), он хороню знал лишь одну книгу, «Кормчую», да и то односторонне и текстуально, не углубляясь в сущность и смысл церковных правил.
[Закрыть], поэтому его так легко и так до глупости просто сбили с толку пришлые греки-авантюристы: Афанасий Пателарий, Макарий Антиохийский и другие. На стороне же старого православия было большое изобилие начитанных пастырей и мирян. Протопоп Аввакум был превосходным начетчиком[529]529
О своем начетничестве Аввакум говорит: «Подобен я нищему человеку, ходящу по улицам и по крошкам милостыню просящу... У богатова Человека, Царя, Христа, из Евангелия ломоть хлеба попрошу; у Павла апостола, богатова гостя, из полатей его хлеба кроху выпрошу; у Златоуста, торговова человека, кусок словес его получу; у Давыда царя и у Исайи пророков, у посадских людей, но четвертине хлеба выпросил. Набрав кошель, да и вам даю, жителям в дому Бога моего. Ну, ешьте на здоровье, питайтесь, не мрите с голоду». Аввакум. Житие... Указ. изд. С. 264.
[Закрыть]. Братья Денисовы, авторы «Поморских ответов», были собственно начетчиками и блестяще использовали свою обширную начитанность в тогдашней письменности. Перед их «Ответами» казенные ученые Петровского времени просто невежды: традиционная начитанность победила академические знания[530]530
Известный славянофил И.С. Аксаков имел твердые основания именовать старообрядческих начетчиков людьми «учеными». Вот что он писал в своих «Записках» о странниках: "Крестьяне, одаренные талантами духовными и жаждущие приложить свои силы к трудам умственным, при недоверии к обществу, правительству и духовенству... бегут к старообрядцам, где и находят особого рода общества людей ученых, т.е. начитанных // Русский Архив. 1866. № 4. С. 629-687.
[Закрыть].
В царствование Петра I повелось и в господствующей церкви начетничество под громким, впрочем, названием – миссионерство. Но замечательно, что оно создано было все же старообрядцами – "выходцами из раскола": Питиримом Нижегородским и его учениками – Неофитом, Репаловым и др. Но старообрядческая начитанность не принесла им пользы в новой церкви: в ней они убедились, что необходимы для ее оправдания и защиты иные средства – насилие и фальсификации. Питирим, архиепископ Нижегородский, в качестве первого "православного" миссионера опозорил себя и защищаемую им новую веру на все времена, как насильник-мучитель и как бесстыдно наглый фальсификатор подложных документов: "Деяния небывалого собора на небывалого еретика Мартина Армянина", "Феогностов требник" и др. Ученики его отличались этими же конфузными качествами. Но "Диаконовы ответы" (Керженские) и "Поморские" силою своих начетнических аргументов принудили этих миссионеров петровской эпохи смолкнуть и самоуничтожиться.
Новое миссионерство, так называемое "противораскольническое", возродилось уже в XIX столетии, во второй его половине. И опять-таки это сделано было тоже "выходцами из раскола" – Пафнутием Овчинниковым, бывшим старообрядческим епископом, и Павлом Прусским, бывшем игуменом в беспоповском монастыре в Пруссии. Пафнутий недолго миссионерствовал в господствующей церкви, скоро опять возвратился в старообрядческую Церковь[531]531
См. о нем выше, в главе «Отступничество от церкви».
[Закрыть], а Павел создал в никонианстве крупную миссионерскую организацию, действовавшую включительно до большевистского разгрома России, и с каждым годом увеличивавшуюся"[532]532
В.Г. Сенатов, близко стоявший к окружению Павла Прусского, сообщил в журнале «Церковь», что есть сведения, будто Павел перед смертью тайно опять присоединился к беспоповству.
[Закрыть]. Пропитанный духом беспоповства, Павел Прусский воспитал в этом духе и созданное им миссионерство. Так, оно учило, вопреки академическим богословским наукам, что в еретических обществах (даже второго и третьего чина) прекращается хиротония: там не епископы и не священники, а «простые мужики» и что даже все таинства недействительны и ничтожны в этих неправославных обществах; что святое миропомазание «смазывает», т.е. уничтожает хиротонию, превращая иерархических лиц в «мирских человеков»; что епископская благодать имеет материальный характер, вроде струи воды или электропровода и другие беспоповские заблуждения привил Павел своим миссионерским воспитанникам[533]533
Слово «миссионер» для старообрядцев стало жупельным, как слово «иезуит». Назвать старообрядческого начетчика «миссионером» – это значило оскорбить его. Какой ужас производили миссионеры на старообрядцев, можно судить даже по субботинскому журналу. Когда в 1891 г. съезжался в Москве всероссийский миссионерский съезд, старообрядческие духовные лица, по свидетельству Субботина, «страшно перетрусили». «Напуганные страхом, они почти на все время съезда покидают свои жилища и ищут приюта у знакомых. Савватий (старообрядческий архиепископ) проживал у разных богачей-раскольников и только изредка посещал свой дом. Службы в Савватиевской киновии все это время отправлялись втихомолку, каждую обедню старались отслужить как можно раньше» // Братское слово. 1891 . Т. II. С. 697-698.
[Закрыть]. Миссионеры были назначены по всем епархиям России, ко времени свобод их насчитывалось уже несколько сот лиц, оплачиваемых солидным жалованием. Они разъезжали по всем тем приходам, где имеются старообрядцы, и вызывали их на публичные беседы; духовных же старообрядческих лиц привлекали на эти состязания с помощью полиции. Миссионеры были сами наиболее усердными помощниками и сотрудниками полиции и жандармерии. Наряду с беседами по вере, они занимались сыском, доносами, [...], закрытием старообрядческих храмов и награблением у старообрядцев церковных ценностей: св. икон, книг, облачений и всякой другой утвари. Несмотря на то, что в семинариях и Духовных Академиях существовали кафедры по «истории и обличению раскола», лица, окончившие эти учебные заведения, не смели вступать в собеседования по вопросам веры со старообрядцами. Для этого нужно быть специалистом-миссионером, т.е. пройти еще миссионерскую выучку, начитаться в старопечатных книгах, изучить старообрядческую письменность – стать профессионалом-начетчиком. Побуждаемые натиском миссионеров, старообрядческие начетчики вынуждены были тоже специализироваться для борьбы с ними, чтобы уметь публично, на миссионерских беседах давать отпор этой новой многочисленной армии врагов старообрядчества, вооруженных «до зубов». Возник, таким образом, и в старообрядчестве особый тип начетчиков-собеседников – борцов с миссионерами. Опасная это была борьба, и начетчики этого типа почти все побывали под судом и в тюрьмах. Тип таких начетчиков сложился еще задолго до религиозной свободы. Все начетчики этого типа заслуживают того, чтобы история занесла их имена на свои страницы. Но в нашей краткой Истории мы этого сделать не можем. Дадим сведения лишь о наиболее выдающихся из них.
Таковым был прежде всех уже не раз нами выше представленный епископ Арсений Уральский, тогда еще в мирском звании – Онисим Васильевич Швецов. Нужно читать субботинский журнал "Братское слово", чтобы иметь представление об этом знаменитом духовном борце. Профессор Субботин почти в каждом номере своего журнала неистово кричал, чтобы обратить внимание правительства, что "Швецов опасный пропагандист раскола", что он "сеет раскол по всей России", что он "наводнил страну своими подпольными сочинениями и изданиями" и т.п.[534]534
Субботин каждый раз оповещал в своем журнале о приезде Швецова в Москву, как о каком-то чрезвычайно важном событии. Вот, например, образчик его сообщения: «Своего рода событием в расколе был приезд в Москву известного раскольнического миссионера и литератора Онисима Швецова, именующегося также священноиноком Арсением», – сообщает Субботин о приезде о. Арсения в 1887 г. // Братское слово. 1887. № 19. С. 725.
[Закрыть] Швецов действительно во многих епархиях выступал на беседах с миссионерами и всегда одерживал над ними победы. Особенно торжественной была его победа в Петрограде в 1886 г. над синодальным миссионером, протоиереем Ксенофонтом Крючковым[535]535
Это единственный синодальный миссионер: ни до него, ни после него уже не было «синодальных» миссионеров. И замечательно: Крючков был из беспоповцев и выученик Павла Прусского, он был любимцем Победоносцева, поэтому перед ним трепетали даже епархиальные архиереи. Ни из академиков, ни из богословов, ни из огромной армии миссионеров не нашлось ни одного достойного заместителя Крючкова. Так его кафедра и осталась пустой.
[Закрыть] . Швецов был уже в звании священноинока Арсения. Нужно заметить, что начетчики прежнего времени пользовались исключительно старопечатными книгами, изданными до Никона или переизданными с них. Этими же книгами пользовались и миссионеры. Но Швецов .ознакомился со всеми новыми академическими изданиями Творений святых отцов: Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского, Златоуста, блаженного Иеронима, блаженного Августина и многих других – и почерпнул в них бесценный материал в защиту старообрядчества. На Петроградских беседах о. Арсений выставил такую сильную и для Крючкова совершенно неожиданную аргументацию, что последний был просто ошеломлен и разбит на всех своих пунктах. Все миссионеры главным обвинением против старообрядческой Церкви ставили, что она в течение 180 лет не имела у себя своего единоверного епископа. По этому вопросу о. Арсений (Швецов) не только привел многочисленные цитаты из Творений св. отцов о падении епископов в ереси, но и изложил свое исповедание в Символьную Церковь, которое совершенно расходится в самой сущности своей с никонианским школьным богословием. Он выявил внутреннюю сущность Церкви – таинственную, благодатную, Божественную. Непогрешимость Церкви и ее неодоленность заключается не в людях, всегда грешных, всегда падших и преступных, а в Христе и Его благодатных действиях в Церкви[536]536
Об этом «исповедании» о. Арсения мы будем говорить в последней главе нашей Истории: «За святую церковь».
[Закрыть]. Синодальный миссионер не знал даже, что ответить на это. Но академические круги были заинтересованы мыслями старообрядческого апологета, и о. Арсений был приглашен в Духовную Академию для бесед со студентами. Почти вся столичная печать отметила беседы о. Арсения как победу старообрядчества.
Как отличный собеседник славился в то время и другой выдающийся старообрядческий начетчик – Климент Анфиногенович Перетрухин, состоявший секретарем московского Духовного Совета при архиепископе Савватии. Священноинок Арсений воспитал многих учеников, из них наиболее видными были: священник о. Димитрий Смирнов, священник о. Иоанн Иголкин, священник о. Алексей Старков (впоследствии священноинок Аввакум), М.И. Бриллиантов, Иван Григорьевич Усов, братья Мельниковы, Василий и Феодор. О последних [...] деятелях мы уже говорили выше. Бриллиантов подвизался как собеседник, главным образом, в Москве, так как был московским жителем: он часто [выступал] на беседах с миссионерами, лишь изредка выезжал и в провинцию для бесед. Усов же и братья Мельниковы представляли собою стародубское трио, ибо родились и на первых порах подвизались в роли начетчиков и собеседников в Стародубских посадах и слободах. Иван Григорьевич родился в посаде Святск, Суражского уезда, по профессии был иконописцем. Он жил потом при епископе Арсении (Швецове) в Уральске. В качестве старообрядческого начетчика он исколесил почти всю великую страну Российскую и как старообрядческий писатель прославился на всю Россию, о чем речь будет ниже, в следующей главе, потом стал епископом с иноческим именем Иннокентий и, наконец, митрополитом Белокриницким, о чем мы уже говорили выше. Судьба братьев Мельниковых сложилась совершенно иначе. На путь начетничества они вступили в очень ранние годы: Василию не было еще полных 18 лет, а Феодор был и того моложе – 16 лет, когда они уже сражались на миссионерских состязаниях сначала в своем родном городе Новозыбкове (Черниговской губернии), а потом – во всех посадах знаменитого Стародубья. Предварительные познания по старообрядческим вопросам они получили от своего родного отца, священника Евфимия[537]537
Священник о. Евфимий Мельников славился по всему Стародубью как весьма начитанный и деятельный пастырь: многие беглопоповские [...] Белокриницкому священству, был другом и единомышленником знаменитого Ксеноса. Субботин много писал в своем журнале об о. Бвфимии и всегда враждебно и доносительно.
[Закрыть]. Когда же, именно в 1890 г., в Стародубье был арестован о. Арсений Швецов и по освобождении из суражской тюрьмы, по поручительству Еланского старообрядца Г.А. Гусева[538]538
Герасима Алексеевича Гусева, крупного деятеля в Стародубье, Субботин величает «слободским Бугровым», ибо он имел в Стародубье такое значение, какое Бугров – по Волге.
[Закрыть], поселился в ожидании суда над собою в старообрядческом монастыре Предотеченском, вблизи посада Клинцы, сюда к нему приехали молодые братья Мельниковы и И.Г. Усов для приобретения больших знаний. В Стародубье Мельниковы свели на нет совершенно все миссионерские усилия совращать старообрядцев: повсюду миссионерство было разбито. Деятельность Мельниковых как собеседников распространилась вскоре далеко за пределы Стародубья: в Москву, на Кавказ, в Бессарабию. Особенно знаменитыми были их беседы в г. Измаил (Бессарабия) в 1893 г. Местный миссионер священник Ф. Воловой просто сбежал от них с первой же беседы, представил фальшивую телеграмму, что его [мать?] как будто бы умерла и на погребение [ее] ему нужно немедленно ехать. Через неделю он возвратился в Измаил с двумя миссионерами – вилковским о. Ил. Софроновичем и клинцовским семинарским преподавателем «по расколу» Маргарито-вым. Но и они были не в состоянии вести беседы с Мельниковыми. Через несколько дней в Измаил приехал из далекого Петрограда сам синодальный миссионер Крючков, командированный обер-прокурором Синода Победоносцевым. Он смог восторжествовать над Мельниковыми только судебным порядком: вместо залы бесед они оказались в камере судебного следователя[539]539
Кишиневский окружной суд оправдал Василия Мельникова, а Феодора приговорил к четырем дням тюремного заключения. В 1895 г. он снова был привлечен, уже на родине, к судебной ответственности, тоже за собеседование. На этот раз была подведена статья уголовного закона, карающая многолетней каторгой. Юный ратоборец вынужден был скрыться за границу, именно в Румынию. Здесь, в г. Браиле, он начал издавать старообрядческую [...] газету «Слово правды». В июне 1897 г. он, однако, был предательски арестован в вышеупомянутом г. Измаиле, пограничном с Румынией, и заключен в тюрьму. Много обвинений было предъявлено Ф. Мельникову [...]. [...провел] в предварительном заключении девять месяцев, [после] судебного разбирательства он был Стародубским окружным судом освобожден от всякой ответственности. Брат же его Василий, арестованный еще раньше в своем родном городе (Новозыбкове) лишь за то, что у него жандармерия при обыске нашла четыре номера газеты «Слово правды», отсидел в предварительном заключении девять месяцев. Дважды суд приговаривал его: в первый раз к ссылке в Сибирь, во второй – к арестантским ротам на три года и восемь месяцев, и оба раза дело восходило до Сената. Наконец, по Высочайшему велению дело было прекращено. В. Мельников был все же заключен на целый год в самый отдаленный и безлюдный скит Валаамского монастыря (на Ладожском озере) и по отбытии сего заключения отдан под надзор полиции на пять лет. Только уже объявленная в 1905 г. религиозная свобода избавила его от дальнейших мытарств. Начетничество ему пришлось, однако, оставить навсегда.
[Закрыть].
