Текст книги "Темное эхо"

Автор книги: Ф. Дж. Коттэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Стены каюты были увешаны плесневелыми черно-белыми фотографиями в рамках. Многие снимки истлели до такой степени, что на них ничего нельзя было разобрать. Впрочем привыкнув к сумраку, глаза начали различать кое-какие детали. Невероятная масса фотографий, должно быть, целая сотня. Сузанна решила приглядеться к ним повнимательней.

Вот снимок Сполдинга на боксерском ринге, напротив ухмыляющегося, косматого Хемингуэя. Противники запечатлены у стены с рекламой сигарет «Капрал». А вот, залитый резким солнечным светом, Сполдинг держит гоночный кубок на фоне ослепительно-белого, вздувшегося пузырем паруса. Еще один снимок: в черном фраке с галстуком-бабочкой он беседует с женщиной в меховом палантине у колес громадного локомотива, высеченного из глыбы льда. На соседней фотографии он стоит на цыпочках на краю трамплина для прыжков в воду – в старомодном купальном костюме, темный от загара и мускулистый. Вот, судя по всему, полицейский фотоснимок Габби Тенча, скалящего зубы под изломанным костяным венцом на месте макушки. Зубы залиты кровью, глаза распахнуты, рука на коленях до сих пор держит ракетницу, которой он поставил точку в своей жизни. Еще на одной фотографии был изображен обезглавленный, безрукий и безногий женский труп, лежащий в запекшейся темной луже на брезентовой подстилке; рядом аккуратно сложенное, пропитанное кровью купальное полотенце. Жертва юна, с осиной талией и высокими, дерзкими грудями; из подгрудинной впадины торчит рукоятка тяжелого ножа. А вот фотопейзаж с тремя подсвеченными факелами крестами, на которых вверх ногами висят распятые люди в военной форме. В запястья и ступни по самые черенки вбиты штыки вместо гвоздей. Отрубленными левыми ладонями казненных им заткнули рты, откуда бледными паучьими ногами торчат пальцы. Выражение лиц этих людей дало понять Сузанне, что все происходило, пока они были еще живы.

Она инстинктивно отпрянула от зрелища гнусных зверств и едва не потеряла равновесие. В следующий миг Сузанна замерла: справа, со стороны книжного шкафа, донесся шорох, но она не решилась повернуть голову.

– Джейн, не покидайте нас так поспешно, – раздался оттуда высокий пронзительный голос. Сузанна знала, что принадлежит он Гарри Сполдингу. Получается, хозяин уже на борту?

Сузанна все же рискнула бросить взгляд в ту сторону. Никого. Раздался смешок, сухой и резкий, напрочь лишенный веселости. Исходил он от звукозаписывающей машинки. Восковой цилиндр вращается на оси; заводная рукоятка медленно крутится сама по себе, извлекая слова. Вновь слышится смех. Бесплотный и жуткий.

– Что ж, Джейн, до скорой встречи. Даже передать не могу, с каким нетерпением я ее поджидаю.

– Где вы?

Пауза.

– В номере «Палас-отеля».

– Гостиницы больше не существует. Ее снесли. Лет сорок тому назад.

– О нет-нет, Джейн. Она на месте. Надо только правильно присмотреться.

Сполдинг проскальзывал между мирами, путешествовал сквозь прошлое. Но после сегодняшней ночи он уже не сможет это повторить: Сузанна приняла необходимые меры.

Она повернулась к выходу. На стене, по правую руку от дверного проема, висело небольшое зеркало в латунной раме. Металл потемнел, стекло пошло трещинами, однако отражение было полно шикарной, детализированной роскоши.

В желтовато-жирном свете дюжины толстых свечей Сполдинг выглядел изящно и утонченно. На нем были белые перчатки, монокль и полосатый костюм-тройка. Волосы тщательно уложены и от какого-то крема или масла поблескивают, как черепаховый панцирь. Он стоял возле письменного стола, щелкая замками круглой коробки, обтянутой дорогой кожей с давленым рисунком. В свете свечных фитилей замки отливали серебром. Наконец он поднял крышку и улыбнулся. Никакого звука не последовало, хотя, как была уверена Сузанна, Сполдинг наверняка удовлетворенно хмыкнул. Не сейчас, потому что позади нее никого не было. Все это действительно случилось, но только в прошлом.

Сполдинг аккуратно положил крышку на стол, сунул руку внутрь коробки и извлек человеческую голову, держа ее за волосы. Сузанна сразу узнала угловатые черты лица той женщины, которая беседовала со Сполдингом на фоне ледяного локомотива на одной из фотографий. Ей уже не требуется меховое боа. Волосы рыжеватые, пышные, неровная линия основания шеи оканчивается пустотой. Улыбаясь, Сполдинг неторопливо повертел голову в руках. В свете свечей кожа до сих пор казалась кремовой и полной жизни. Он сомкнул веки, поднес голову ближе и чувственно поцеловал в губы.

Сузанна отвела взгляд. Повернулась спиной к зеркалу, но увидела в каюте лишь сумрак. Один из снимков сорвался со стены и упал на пол комком сырой гнили.

Зеркало за спиной мигнуло резким, ослепительным огнем, словно сработала фотовспышка. Повинуясь неодолимой силе, Сузанна заглянула в отражение.

Сцена изменилась. Сполдинг одет в вечерний костюм. Каюта залита ярким светом внушительной люстры. На кожаном диване, откинувшись на подушки, с бокалом в руке сидит женщина, и Сузанне показалось, что это мисс Сайкс. Да-да, это Хелен. Сузанна узнала ее по ювелирным украшениям, которые сверкали из могильного котлована в жестком свете полицейских прожекторов.

Сузанна простонала. Хелен, одетая в атласное платье цвета слоновой кости, смотрела прямо в зеркало. Блондинка, красивая до умопомрачения. Неудивительно, что Вера Чедвик чувствовала неуверенность рядом с подругами вроде Джейн и Хелен. Она сидела, закинув ногу на ногу, и смеялась какой-то шутке Сполдинга, который стоял позади нее, возясь с шейкером. Девушка выглядела расслабленной и довольной.

Тут Сполдинг обернулся и что-то сказал. Хелен вдруг спала с лица и оцепенела, словно услышанное поразило ее ужасом. В два быстрых шага Сполдинг оказался рядом с ней, нагнулся, полоснул ножом по обнаженной шее и столь же мгновенно отпрянул назад. Он двигался с проворностью атакующей гадюки. Бокал Хелен выскользнул из ослабевших пальцев. Еще секунду ничего не происходило. Затем кровь хлынула на платье пурпурной волной, девушка беспомощно вскинула руки к горлу и засучила ногами по полу.

Сполдинг обошел диван, встал напротив. Сейчас его движения были более размеренными. Он успел снять пиджак и держал в руке коктейль. Через плечо свешивалось полотенце. Он скинул ею на пол и ногой принялся затирать кровь. Рассеянно прихлебывая из стакана, Сполдинг спокойно прибирал за собой следы убийства, пока его жертва еще дергалась в последних спазмах, не успев истечь жизнью окончательно.

Зеркало потемнело. Теперь оно вновь отражало сырой сумрак за спиной Сузанны. Она опустила глаза и передернула плечами. Патефонная игла глухо ткнулась в гнилой восковой цилиндр, и тишина застонала, превращаясь в звук. Артиллерийская канонада, вопли и мольба солдат. Обрывок военного марша. Жесткие, короткие ноты джазового пианино, негромкий разговор, хлопанье парусов на ветру, звучный голос, читающий стихи, затем вновь вопли, на сей раз женские. Дребезг доски для прыжков в воду, дробь шарика в рулеточном колесе, сухой щелчок взводимого курка и тонкоголосый, горький смех. Опять стоны – мучительные, младенческие. Плеск воды о кафельные стенки бассейна в солнечном свете. Треск раздираемой материи, стук рассыпавшихся молитвенных четок и шипение податливой взрезываемой плоти. Звяканье льдинок в стакане, тихое бормотание соблазняющих уговоров. Сузанна слышала саундтрек длинной, разрушительной жизни Сполдинга, и музыка, которую эта жизнь производила, звучала зловеще, но бодро.

– Какое было время, Джейн! – прошептал бестелесный голос. – Ах, какое время!

«Ничего, кончилось твое время, – подумала она, прижимая к себе сумочку и судорожно тиская медный талисман, ее счастливый пенни, запрятанный глубоко в кармане. – Сейчас ты вновь человек. Ты этого просто еще не знаешь. Так что теперь ты можешь умереть, как и все остальные. Видит бог, так оно и случится».

Она вышла и направилась в сторону каюты Мартина. Повернула ручку, и та охотно поддалась. Сузанна слегка приоткрыла дверную створку. Внутри темно и тихо. В воздухе стоит запах тления, кислый и сладкий одновременно. Впрочем, на запах разлагающегося человеческого тела не похоже. Скорее, воняла испорченная пища, как если бы здесь хранился гнилой провиант. Сузанна вошла в каюту, на ощупь отыскивая путь. На стуле кто-то спит. Еще один человек распростерт на койке. По седоватому отливу шевелюры стало ясно, что это Магнус. Человек на стуле заерзал. Мартин проснулся и увидел ее глазами, которые, должно быть, полностью привыкли к отсутствию обычного освещения.

– Сузанна?

Голос его походил скорее на шепот, хриплый, недоверчивый и испуганный.

Она бросилась к нему и заключила в объятия.

– Как ты здесь очутилась?

– Мы уже на земле.

– Уходи! Вот-вот появится Сполдинг. Сузанна, ты должна бежать. Тебе нельзя здесь быть. Он жив, полностью реален и идет сюда…

Мартин поднялся на ноги и потащил ее из каюты в сторону палубного люка. Сузанна уперлась, стряхнула его руку и затем со всей силы хлестнула Мартина по лицу. Ладонь обожгла жесткая щетина, и Сузанна поняла, что он давно не брился. Что-то скользнуло по ее ногам.

– Что это?!

– Крыса… – глухо отозвался Мартин.

– Очень мило!

– Это еще полбеды… Сузанна, он идет к нам.

– Мартин, я получила тот дневник, который ты выслал Делоне. Прочла его. Разыскала яхту. И пришла сюда намеренно, так что уходить в одиночку не собираюсь.

– Он и тебя к рукам приберет. Господи, только не это.

Она вновь дала ему пощечину. Сузанна была очень испугана, любила Мартина больше жизни, но порой он вел себя слишком уж благородно. Нет, отсюда она не побежит, во всяком случае без Мартина. Да и вообще выбираться надо сообща.

– Что с твоим отцом? – Она знала, что Магнус всегда спал чутко, однако сейчас даже не шевелился. – Апоплексический удар?

– Вряд ли. Мне кажется, это шок, а не паралич. Он как-то раз попытался подняться, но сразу упал в обморок, ушел в себя еще глубже. Я его кормил… разжевывал за него пищу… Он почти ничего не принимает, его рвет…

Мартин с тревогой и нежностью смотрел на обездвиженного отца.

– А здесь можно зажечь свет?

Он схватил ее за плечи.

– Нет времени. К нам идет Сполдинг.

– Спички, свечи… Мартин, встряхнись! Пусть он придет, так надо. Я хочу, чтобы на яхте горели все огни! Пусть он мчится сюда со всех ног! Его торопливость будет нам только на руку.

Мартин горько улыбнулся. Похоже, он заранее сдался.

– Что-то я сомневаюсь… – сказал он, но все же принялся разыскивать свечи.

Глаза Сузанны к этому моменту тоже привыкли к полумраку и даже заболели, когда вспыхнула найденная свеча. Она взглянула на Магнуса: седая шевелюра старика почти сливалась с его посеревшим лицом, хотя дыхание все же не было натруженным, пока он прятался от внешнего мира внутри самого себя.

Фотография, висевшая в рамке на стене, привлекла ее внимание. Сузанна пригляделась. Она знала содержание по рассказам Мартина: черно-белый снимок, где они запечатлены вдвоем на какой-то вечеринке. Магнус щелкнул их без предупреждения, однако сейчас на фото она видела Джейн Бойт с Майклом Коллинзом во время пикника на дублинской Колледж-грин.

– Марти?

– Да?

«А эта борода ему очень идет», – подумала Сузанна.

– Ты помнишь, что я тебе рассказывала? Когда собиралась уехать якобы в Дублин?

– Помню. Ты сказала, что в твоей жизни нет места привидениям.

– Ну… в общем, это не вполне правда. Когда я так говорила, то, скорее, на это надеялась. Зато теперь я всем сердцем хочу, чтобы так оно и было.

– Может, надо хотеть сильнее…

Сузанна, однако же, понимала, что простого хотения здесь недостаточно.

– Он идет к нам, – сказал Мартин.

– Ты можешь нести Магнуса на руках?

– Разумеется. Он же мой отец.

– Тогда бери его и следуй за мной. Мы уходим.

Мартину пришлось обвязать веревку вокруг груди отца и в таком виде спускать его на песок, где ждала Сузанна. Пока он завязывал узел и пропускал трос через такелажный шкив, Сузанна осматривалась. Увы, туман не рассеивался. Пелена была по-прежнему плотной, обволакивающей.

Ноги успели промокнуть, пока она бродила вокруг корпуса судна. Поднимался прилив, чтобы унести «Темное эхо» прочь. В скором времени прибудет Сполдинг, поднимется на борт. Хозяину захочется самому задать курс и встать к штурвалу, когда яхта оторвется от песка.

Мартин с трудом переставлял ноги под грузной ношей. Он был силен, но пережитое подточило его силы. Сузанна всем сердцем надеялась, что в нем еще осталась воля к борьбе.

Что-то крупное зашуршало в тумане, то ли какая-то ползучая тварь, то ли нечто вроде краба. Должно бьггь, и Мартин это услышал, потому что замер на полушаге.

– Джейн! – позвал мужской голос.

Мартин осторожно спустил отца на сухую полоску песка, к которой уже подбиралась кромка наступающего прилива. Шуршание и костяное постукивание вновь донеслись из тумана.

– О, как я рад вас видеть, Джейн! Вы и вообразить не можете, что за веселье нас поджидает.

Пронзительный голос Сполдинга дребезжал в дымчатом воздухе. Мартин Станнард стянул с себя рубашку, швырнул ее на песок и вскинул кулаки. Сузанна обмерла, увидев, что старая рана на его руке вновь открылась. Разрез был глубоким, загноившимся. Ладонь побагровела, набухла и отливала синевато-желтым глянцем. Удар пришел из тумана неожиданно, попав точно в подбородок. Мартин пошатнулся, однако не упал. Его противник стремительно сменил позицию, готовясь к новой атаке.

– Джейн, нам предстоит закончить славное дельце, начатое еще в «Шелбурне». Заверяю вас, что с той поры я изрядно поднаторел. Мы сольемся в объятиях друг друга. Вы насладитесь мною, а я – вами. Теперь я знаю, как все сделать с толком и расстановкой. Знаю, как доставить женщине удовольствие.

Вслед за рукой последовал удар ногой, от которого Мартин сложился пополам. Он простонал, но вновь собрался с силами, принимая защитную стойку.

– Наказание по необходимости, – пояснил голос. – Ты возмутительно непослушен.

– Да? Ну иди тогда, накажи меня.

– Тебе со мной все равно не справиться, – насмешливо процедил Сполдинг где-то поблизости.

– Ты старый и дряхлый, – сказал Мартин. – А эта забава для молодых. – Он выплюнул на песок выбитый зуб.

Сузанна видела, что ненависть и презрение придают ему сил и выносливости. Он достаточно настрадался на борту яхты. В руке вообще, похоже, начинается гангрена. От жалости к нему она была готова разрыдаться. Готова оплакать судьбу всех троих в столь тесной близости к Гарри Сполдингу. Но ей требовалось выжидать.

Кулак поршнем вылетел из тумана и угодил Мартину в лицо, размалывая носовые хрящи. Мартин пошатнулся, еле удержавшись на ногах. Могучая, подвижная тень навалилась на него, но все же не сбила на песок: Мартин сделал финт, выскальзывая из-под удара. В вихрящемся мареве Сузанна услышала, как легли в цель его первые, точно выверенные хуки, отзываясь плотным чмоканьем. Она скорее слышала, чем видела попадание. Сполдинг по-прежнему напоминал полуразмытую, опасную и внушительную тень, однако Мартин знал, как бить и такого противника. Сузанна уже была свидетельницей той сокрушительной мощи, с которой Мартин разил хулиганов в ярком свете метропоезда. А сейчас из темной и непроницаемой пелены до нее донеслось стаккато ответных ударов, нанесенных Мартином. Она была уверена, что Сполдингу уже не удастся избежать возвращения в человеческую ипостась. Она сама приняла к этому все необходимые меры.

Сполдинг контратаковал могучим ударом, и Мартин вновь зашатался. Туман, впрочем, потихоньку начинал рассеиваться, истончаться. Мартин получил еще одно попадание и на сей раз все же опустился на колени, на быстро уходящий под воду песок. Сузанне показалось, что у него обмякло пол-лица, словно воздушный шарик проткнули шилом; красивые черты искажены, скула разбита.

В поле зрения скользнул Сполдинг; сначала в глаза бросились истлевшие парусиновые туфли под истрепанной каймой некогда белых штанин, а затем он мыском ударил Мартина в подбородок и навалился сверху, погружая голову противника в накат прибоя. Мартин до плеч ушел в кипящую взвесь водяных пузырьков и крови. Грязная пена липла к его волосам. Сузанна следила за происходящим и думала, что все это не имеет значения. Неважно, что Мартин проиграл схватку. Ему достало сил выполнить главнейшую задачу: он вынудил Гарри Сполдинга показаться у нее на глазах. И в этом заключалась его победа. Ничего другого сейчас и не требовалось.

Из сумочки Сузанна достала пистолет Джейн Бойт. Тот самый маузер, который она нашла в музейной коробке и который затем благословил монсеньор Делоне. Она сняла предохранитель, вскинула оружие и аккуратно прицелилась, наизусть помня заботливые советы Боланда на тему, как именно следует стрелять в людей. Гарри Сполдинг повернул лицо в ее сторону и ухмыльнулся, потому что ничего этого не знал. Сузанне хватило времени понять, что десятилетия жажды крови превратили его глаза из ярко-синих, как свидетельствовала Джейн, в темно-бурые и что зубы в его улыбчивом черепе были практически черными. Сразу после этого она разрядила весь восьмипатронный магазин в его тело.

Сузанна бросила пистолет на песок. Вытащила Мартина из полосы прибоя. Когда его глаза распахнулись, в них уже читалась работа мысли. Сразу после выстрелов туман начал рассеиваться куда быстрее, однако на пляже не обнаружилось трупа: лишь лохмотья да кости, которые уже тонули в песке, пока бурные волны уносили в море остатки истлевшей ткани.

– Бери отца, Мартин, – скомандовала Сузанна. – Мы возвращаемся домой.

Мартин опасливо пощупал ввалившуюся после удара скулу. На лице читалась мука. Он силился обуздать боль, но повреждения оказались очень серьезными. Когда он заговорил, голос его прозвучал невнятно, слова давались с трудом.

– Отец знал, что Сполдинг придет за яхтой…

– Тсс!

– Вчера на краткий миг он пришел в сознание и…

– Мартин, молчи!

– Он надеялся, что Сполдинг еще вернется. Не знаю, он, наверное, считал его кем-то вроде Джея Гэтсби…

– Тебе нельзя разговаривать.

– Но я должен это сказать…

Она кивнула. Несмотря на боль, Мартин спешил изложить ей нечто важное.

– Отец думал, что Сполдинг поделится с ним секретом общения с мертвыми. Он так и не сумел оставить прошлое прошлому. Не простил себе потерю жены. И дочери. Он так и не оставил надежду…

– Его все равно постигло бы разочарование.

– То есть?

– Я про общение с мертвыми.

Мартин внимательно взглянул на нее.

– А ведь он думал, что ты Джейн Бойт.

– Да, я с ней познакомилась.

– И какая она?

– Отважная и красивая.

– Я тоже вроде бы знаю одну такую женщину.

Мартин улыбнулся. Выглядел он ужасно. Челюсть вздулась, скула раздроблена. Одного зуба недоставало, кровь, струившаяся из носа, капала на грудь с подбородка. Слова он произносил невнятно, как пьяный.

– Как твоя рука?

– Ну… Уже заживает.

В воде под ногами Сузанны сверкнул какой-то отблеск, и она подумала было, что встает солнце. Впрочем, обернувшись, она поняла, что свет исходит вовсе не с востока. Нет, это не рассвет. Еще слишком рано. Огонь свечей, зажженных на борту «Темного эха», превратился в могучее пламя. В воздухе растекся запах керосина. Сейчас яхта пылала от носа до кормы, напоминая плавучий погребальный костер, подхваченный волной, – оранжевый, неистово пылающий шар, означающий окончательную гибель судна.

«Самое время», – подумала Сузанна.

Никто не проронит и слезинки. Жаль только, рядом нет людей, заслуживших стать свидетелем этого радостного события. Ах, если б только это могли видеть Фрэнк Хадли и Джек Питерсен. И Патрик Бойт, Бернард Ходж и монсеньор Делоне. Да и тот мужественный и малоразговорчивый фермер по фамилии Дюваль. И капитан Штрауб, шкипер гордой и запущенной «Андромеды». И конечно же, Магнус Станнард. Погруженный в лечебный сон на берегу, отец Мартина пропустил все драматические события. Имелись, впрочем, и другие люди – давно умершие, – которым наверняка понравилось бы это зрелище. А вообще-то, пришло Сузанне в голову, они, наверное, все же следили за происходящим, не будучи скованными теми ограничениями, что распространяются на живых людей. Она, однако, уже махнула рукой на привидения. И искренне надеялась, что они, в свою очередь, забыли про нее.

Сузанна шагнула к Мартину и обняла его, не обращая внимания на кровь и грязь.

– Я люблю тебя, – сказала она.

– И слава богу, – ответил он.

– Забирай отца, Мартин. Подними его ласково и осторожно. Мы все возвращаемся домой.

ЭПИЛОГ

Я едва не лишился руки. Некоторое время все висело на волоске. По счастью, хирург был опытным, настойчивым и сумел ее спасти. По сравнению с тем случаем, когда я впервые получил рану, физиотерапия оказалась намного более мучительным и тоскливым процессом Впрочем, мышцы оправились, пересаженная кожа прижилась, и я в конце концов выздоровел. Рука уже никогда не сможет наносить удары с прежней силой и скоростью, однако я питал искреннюю надежду, что мои боксерские дни закончились и про них можно забыть.

Ситуация с отцом выглядела более сложной. Вплоть до начала вояжа я и понятия не имел, до какой степени его подсекла скорбь. Дух его был сломлен с первых минут путешествия. Мне думается, уход от дел дал ему время задуматься о тех людях, которых он любил, ценил в своей жизни, а затем потерял. Последний по счету отцовский брак распался. Чичестер оказался лишь поверхностной вещью, развлечением, которое на самом деле его ничуть не отвлекло от внутренней боли и одиночества. Он все поставил на яхту, надеясь, что она даст ему не просто вызов, но и новый путь в жизни. Все поставил на нее. И разумеется, проиграл.

Я надеялся, что возвращение к бизнесу, пусть и частичное, повлияет на него благотворно. Или, скажем, он мог бы посвятить себя благотворительности. Отец всегда был щедр к нуждающимся. Он мог бы принять на себя более яркую роль, продвигая достойное во всех отношениях дело.

Как гласит поговорка, «добродетель сама себе награда». На деле все получилось иначе, потому как он нашел себе новое жизненное призвание. Он до сих пор время от времени предается «чичестерству» в ходе своих распутных поездок в Бат, Эдинбург или тот же Чичестер. По крайней мере, мне так кажется. Его горничная, отправляя костюмы в чистку, постоянно находит в карманах корешки железнодорожных билетов первого класса. С другой стороны, подобное времяпрепровождение уже не имеет для него былой важности.

Вскоре будет два года с того дня, когда нас с Сузанной обручил монсеньор Делоне. Свадьбу сыграли, как только залечилась моя рука, а лицо перестало напоминать отбивную. Сузанна понесла почти сразу. Нашего сына зовут Майкл. Мне нравится это имя. Я вообще люблю имена простые, традиционные. А Сузанна, покончив с привидениями, все же считает, что кое-какие долги заслуживают особого к себе отношения.

Магнус Станнард – дедушка. Эту роль он принял на себя со всей присущей ему энергией и бесконечной радостью. Внук стал, по сути дела, причиной его окончательного выздоровления.

Делоне оказался прав, предсказав такое развитие событий… о, целую жизнь тому назад. Да, было бы преувеличением заявить, что нет худа без добра. Но ведь мы пережили нечто на редкость жуткое и вынесли из него кое-что получше простого добра. Что еще нужно человеку? Мы исполнены подлинной и бессмертной надежды. В своей жизни мы все стремимся вырваться из темноты на свет.