Текст книги "Любовные хроники: Люк Маккензи"
Автор книги: Эйна Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
Глава 29
Услышав легкий стук в дверь, Хани удивленно посмотрела на часы – было уже почти десять вечера. Она и предположить не могла, кто бы мог нагрянуть в столь поздний час, но потом вспомнила о Мэтте. «Наверное, – решила молодая женщина, – Бреннан хочет проведать Люка».
К удивлению Хани, за дверью стоял вовсе не Мэтт, а Лили. Проститутка быстро проскользнула в комнату.
– Как он, Хани? – Глаза Лили были широко распахнуты от страха.
– Неважно, – ответила жена Маккензи.
– Тебе надо увезти его отсюда, – заявила Лили.
– Я сделаю это, как только он будет в состоянии передвигаться.
– Ты меня не поняла: его надо увезти отсюда немедленно.
– В чем дело, Лили?
– В Люка стрелял Чарли. Он только что был в «Лонг-Бранче» и похвалялся, что скоро избавит Стоктон от Маккензи. Чарли уехал из города, чтобы привезти с собой свою банду.
– Чарли? – изумленно переспросила Хани. – Ты говоришь о том прилизанном блондине, что захаживал в последнее время в «Лонг-Бранч»?
Лили кивнула.
– Да, о нем. О Чарли Уолдене.
Хани оцепенела.
– То есть это, тот самый человек, который держал в страхе Стоктон? Люк говорил мне, что Чарли участвовал в нападении на его ранчо. Он убил его мать и жену!
– Они вернутся этой ночью, чтобы прикончить Люка. Чарли пригрозил, что убьет любого, кто попытается помешать ему.
– Боже мой, Лили! Люк только что приходил в сознание, но у него жар и он слишком слаб, чтобы двигаться. Почему же ты раньше не сообщила Люку, кто такой Чарли?
– Я только что сама узнала об этом. Он никогда не называл своей фамилии. К тому же в моем деле лучше помалкивать – я никогда ничего не говорю, если меня не спрашивают.
– Мне надо позвать кого-то на помощь, но я не могу оставить Люка и Джоша одних. Ты не могла бы побыть с ними несколько минут?
– Хорошо, но поторопись. Если только кто-нибудь увидит меня здесь, беды не миновать, и этот мерзавец Уолден не оставит меня в живых.
Хани бросилась к тюрьме, но там было темно. Она забарабанила кулаками в дверь, однако Мэтт, по-видимому, еще не вернулся. Заметив свет в мастерской Куинна, где Делмер обычно сколачивал гробы, девушка побежала туда.
Открыв дверь и увидев Хани, Делмер попытался вытолкнуть ее, но ему это не удалось.
– Мистер Куинн, нам нужна ваша помощь, – заговорила девушка. – Этой ночью Чарли Уолден собирается убить Люка, но мой муж слишком слаб и не в состоянии защищаться. Вы мне поможете?
– У меня нет ни малейшего желания вступать в перестрелку. Я и так достаточно для вас сделал, – проворчал могильщик. – А теперь уходите, у меня есть работа.
– Работа? – изумилась Хани. – В такое время? – Заглянув через плечо Делмера, она увидела почти готовый деревянный ящик. И вдруг ее осенило: – Так вы все знаете, да? Этот сосновый гроб предназначен Люку?
– Я деловой человек, леди. – Куинн захлопнул у нее перед носом дверь.
Девушка кинулась в «Лонг-Бранч». «Уж Сэм-то поможет нам, – твердила она про себя. – Надо было сразу идти к нему». Едва дыша, она вбежала в бар, однако там, как ни странно, уже никого не было. Но к счастью, она застала в задней комнате Сэма.
– Слава Богу! – воскликнула она. – Мне нужна твоя помощь. Чарли Уолден вернется в город, чтобы убить Люка, а мой муж не в состоянии даже двигаться.
Бразнер покачал головой:
– Мне очень жаль, Хани, но владелец салуна не должен принимать чью-то сторону: Я не могу ввязываться в неприятности.
– Но Люк же твой друг! – возмутилась Хани. – Как ты можешь допустить, чтобы его убили?
– Да, Хани, мне нравится Люк. Он хороший человек, и, черт возьми, мне бы не хотелось, чтобы он стал жертвой банды. Но мы живем в суровые времена, моя дорогая, и на земле всегда будут Люки Маккензи и Чарли Уолдены – что делать, так устроен мир. Выжить можно лишь в том случае, если будешь держаться от всего этого подальше. Посмотри вокруг – в салуне никого нет. Всем известно о том, что готовится сегодня ночью. А завтра, как обычно, здесь будет полно посетителей. Может, и Уолден зайдет выпить стаканчик-другой. Правда в том, дитя мое, что с Чарли мне теперь выгодно иметь дело, а с Люком – нет.
– Нет, Сэм, нет… – пятясь к двери, пробормотала несчастная женщина.
Выйдя на улицу, Хани в отчаянии огляделась по сторонам. Вдруг она заметила у церкви пастора Райта и мэра Стоктона.
– Мистер Вебстер, – обратилась она к мэру, подбегая к нему, – я уверена, вы знаете об угрозе Чарли Уолдена. Мэтта Бреннана нет в городе. Вы сможете поднять горожан на защиту Люка?
Мужчины обменялись усталыми взглядами.
– Миссис Маккензи, как городской глава я не могу подвергать риску жизни горожан. Каждый должен сам сделать выбор.
– Но Люк был у вас шерифом целых два года! Сколько раз он подставлял себя под удар, защищая свой город!
– Да, но ему за это платили, миссис Маккензи. К тому же я должен напомнить вам, что он больше не шериф. Оставляя работу, он почему-то не подумал о жителях Стоктона. Хорошо еще, молодой мистер Бреннан согласился занять его место.
Хани затошнило.
– Вы хотите сказать, что не станете помогать ему? – спросила она напрямик.
– Я вообще удивлен, что вы имели наглость обращаться за помощью к людям, которых вы оскорбляли и которым угрожали.
– Ясно! Вы просто мстите мне, а жизнь Люка для вас не стоит и ломаного гроша. Мистер Вебстер, я извиняюсь перед вашей женой. Хотите, я встану перед нею на колени? Но прошу вас, не обращайте свой гнев против Люка. Неужели вы не понимаете? Он беспомощен и не может защитить себя.
– Вы опять оскорбили жителей Стоктона. Не такие уж мы глупые и тупые, как вы считаете, но мы не обязаны защищать вашего мужа.
Хани в отчаянии посмотрела на пастора.
– Полагаю, вы того же мнения? – спросила она.
– Я уважаю мистера Маккензи, мэм, – пробормотал преподобный Райт.
Хани с надеждой посмотрела на него:
– Стало быть, вы поможете ему, пастор?
– Конечно, – кивнул головой священник.
– Сэр, спасибо вам. Может, вдвоем мы успеем справиться с ними.
– Справиться с ними? – переспросил Райт. – Вы неправильно поняли меня, миссис Маккензи. Я священник, мое оружие – Святая Библия. Я буду молиться за Люка.
– Не стоит, – усмехнулась Хани. – Помолитесь лучше за добропорядочных жителей Стоктона, святой отец. Они в этом нуждаются!
Хани побежала домой.
– Ты нашла кого-нибудь? – нетерпеливо спросила ее Лили.
Девушка лишь покачала головой.
– Нет, даже Сэм отказался помочь. А мне казалось, что его-то я могу считать другом. – Она умоляюще посмотрела на проститутку. – Лили, ты сможешь взять с собой Джоша?
– Ты не должна оставаться здесь. Они и тебя убьют.
– Я не оставлю Люка, – решительно сказала Хани.
– Послушай, пока тебя не было, я все обдумала. Если бы мы смогли отвезти Люка в твою комнату в «Лонг-Бранче», вас бы там не нашли.
– Но как же мы проведем его мимо Сэма?
– Может, тебе удастся поставить Люка на ноги? Тогда вы сможете войти через черный ход. Я открою дверь и отвлеку Сэма.
– Господи, конечно! Это единственный выход! Я спрячу фургон – даст Бог, они подумают, что мы уехали из города.
– В самом деле, Хани, это лучше, чем сидеть сложа руки и покорно ждать своей погибели. Пойдем, дорогая моя, – промолвила Лили.
– Почему ты делаешь это, Лили? – вдруг спросила Хани. – Ты же рискуешь головой.
– Люк Маккензи – очень хороший человек. Слишком хороший для того, чтобы погибнуть от рук этого подонка Чарли Уолдена.
Хани обняла Лили, и женщины поспешили в спальню, чтобы привести в чувство Люка.
– Дорогой, пожалуйста, если только ты меня слышишь, открой глаза, – умоляла Хани. – Постарайся, любимый. Пожалуйста. Открой глаза.
– Что?.. – прохрипел он.
– Люк, я должна поднять тебя с постели. Ты можешь встать? Нам надо уходить отсюда – скоро здесь будет Чарли Уолден.
Люк, находящийся в полубессознательном состоянии, не мог понять, о чем просит Хани, но взволнованный голос жены встревожил его. Хани умудрилась надеть на мужа рубашку и штаны, но Люк едва держался на ногах.
– Обопрись на меня, – прошептала молодая женщина, взяв руку мужа и положив ее себе на плечо. Ей казалось, что ноги ее не выдержат его тяжести.
Забрав ружье и сапоги Люка, Лили бросила их в фургон. Вдвоем женщины усадили Люка на сиденье.
Отпустив руку, Хани увидела, что она в крови. Стало быть, рана открылась, но времени на перевязку не было. Хани быстро разбудила Джоша и отвела мальчика и собаку к фургону.
– Удачи вам, – промолвила Лили. – Когда приедете, дверь будет открыта.
– Спасибо тебе, Лили. – Хани поцеловала проститутку. – Я никогда не забуду твоей доброты.
На улицах было пустынно. Ведя лошадь под уздцы, Хани окольными путями направила фургон к «Лонг-Бранчу».
Высадив Джоша, девушка поднесла палец к губам.
– Послушай меня, мой хороший. Нам надо поиграть в одну игру. Представь себе, что ты Соколиный Глаз, и мы окружены ирокезами. Мы притворимся, что они – те самые злодеи, которые хотят застрелить твоего папу. Мы в большой опасности, так что не должны издавать ни звука, чтобы они не обнаружили нас. Ты должен держать Амиго, и он тоже должен молчать. Ты понял меня, Соколиный Глаз?
Кивнув, мальчик взял на руки Амиго.
– Ты не должен лаять, Амиго, иначе ирокезы поймают нас и снимут с нас скальпы.
Хани осторожно толкнула дверь. Верная своему слову, Лили оставила дверь незапертой.
Тогда молодая женщина стала помогать Люку выбираться из фургона.
– Люк, мы у черного входа в «Лонг-Бранч». Мне надо спрятать фургон. Ты сможешь подняться в мою бывшую комнату? Только ступай осторожно, чтобы Сэм не услышал. Ты понял?
Несмотря на сильный жар, Маккензи наконец осознал, что опасность очень велика.
– Хорошо, – прошептал он. – Дай мне кобуру.
– Нет, кольт очень тяжел, а тебе надо держаться обеими руками, когда станешь подниматься вверх. Пожалуйста, постарайся подняться. Я вернусь через несколько минут.
Хани выскользнула из салуна и спрятала фургон в конюшне среди кучи какого-то барахла. Привязав лошадей, она достала сапоги и кольт Люка и поспешила в «Лонг-Бранч». Бесшумно войдя, Хани заперла за собой дверь.
Она прислушалась. Из кухни доносился веселый смех Лили и Сэма, но больше ничто не нарушало тишины. Молодая женщина поднялась в свою комнату. Люк лежал на кровати, а Джош с Амиго на руках пристроились в уголке.
Когда она закрыла дверь, каморка погрузилась во мрак, Хани тихонько щелкнула замком – свет зажигать было нельзя. Привыкнув к темноте, она пробралась к кровати. Рана на ноге Люка сильно кровоточила. Тогда девушка оторвала кусок своей нижней юбки и перевязала рану. Больше она ничего не могла сделать.
– Золотко, – прошептала она, обращаясь к Джошу. – Я хочу, чтобы ты сегодня лег с папой. Мы останемся здесь до утра.
Мальчик улегся и быстро заснул, а Хани пристроилась у окна, чтобы наблюдать за происходящим. Вскоре тишину ночи нарушил стук копыт. Услышав, как кто-то вошел в салун, Хани схватилась за пистолет Люка. Внизу раздавались мужские голоса, но слов разобрать она не могла.
Потом всадники уехали, и в «Лонг-Бранче» вновь наступила тишина, но девушка даже глаз не могла сомкнуть. Она слушала, напрягая все свои силы.
Через некоторое время до нее донесся едва различимый шорох.
– Хани! – еле слышно позвала Лили. Узнав голос спасительницы, миссис Маккензи отворила дверь.
– Они ушли, – прошептала Лили. – Уолден с братьями были внизу. Они просто взбешены. Как мы и рассчитывали, не обнаружив никого в доме, бандиты решили, что вы уехали. После их ухода Сэм запер дверь, так что можешь немного расслабиться и лечь. Как Люк?
– Его раны открылись. Он терял сознание, но сейчас, кажется, спит.
– Тебе тоже обязательно надо поспать.
– Спасибо тебе, Лили. Уверена, что Люк скажет то же самое, когда ему станет лучше. Мы тебе очень обязаны и даже не представляю, как мы сможем отблагодарить тебя, Лили, – промолвила Хани.
– Детка, я же не ради денег это делала.
– Знаю, – прошептала Хани, обнимая и целуя проститутку.
Лили ушла, а жена Люка заперла дверь и улеглась на тот самый ковер, на котором они с Люком однажды испытали мгновения счастья. Девушка закрыла глаза и тут же уснула.
Привязав лошадей у конторы «Уэллс-Фарго» в Плейсервилле, Уилл Хатчинс стал перебрасывать свертки вышедшему ему навстречу клерку.
– Привет, Уилл! – закричал клерк. – Как поживаешь?
– А! Это ты, Зак, не признал тебя сразу, – отозвался кучер. – Слыхал о стоктонском шерифе? Он получил пулю в спину.
– Вот это да! – прищелкнул языком клерк. – И чьих же рук это дело?
– Чарли Уолдена.
Недовольно крякнув, клерк опустил на землю тяжелую коробку и вытер лоб.
– И что же шериф? – спросил он.
– Не знаю, он еще не пришел в сознание.
– Дай-то Бог! Шериф Маккензи – хороший человек. – Клерк потащил коробку в контору.
Их разговор слушал какой-то незнакомец, стоявший неподалеку.
– Когда отправится дилижанс в Сакраменто? – спросил он, подходя к кучеру.
Глаза Уилла зажглись любопытством. Лицо стоявшего перед ним человека поросло густой бородой, а правую щеку пересекал глубокий шрам. Длинные черные волосы под видавшей виды ковбойской шляпой были перехвачены сзади кожаным шнурком.
– У вас там какие-то дела, мистер? – поинтересовался Хатчинс.
– Если и так, то они касаются лишь меня, а не вас, – глухо проговорил незнакомец.
Уилл почувствовал, как по его спине побежали мурашки: в голосе незнакомца слышалась явная угроза. Подняв голову, он увидел раздражение в синих глазах бородача. Высокий брюнет был в штанах из оленьей кожи и в грязной рубахе с бахромой. Судя по обветренной, загорелой коже, этот человек привык к кочевой жизни. На одном его бедре висела внушительных размеров кобура, на другом – большой кинжал в ножнах. «А в сапоге наверняка еще какой-нибудь нож», – невольно подумал Хатчинс. Сапоги незнакомца были такими же пыльными, как и вся одежда. «Хитер и зол, – заключил про себя Уилл. – И так же опасен, как гремучая змея».
– Я только с дороги, – устало проговорил кучер, – а в обратный путь пущусь завтра.
Кивнув, незнакомец повернулся на каблуках и направился к ближайшей коновязи. Он шел широкими шагами человека, привыкшего большую часть времени проводить верхом на коне.
Уилл видел, что незнакомец зашел на почту. Хатчинс продолжал разгружать свою повозку, а когда по кончил с разгрузкой, то успел заметить, как высокий вышел на улицу, легко вскочил на могучего жеребца и пустил его галопом.
– Хотел бы я знать, куда это он так заторопился, – проворчал Хатчинс, перебрасывая клерку последний сверток.
Над головами четырех игроков в покер клубились облака табачного дыма. Шум голосов мешался со звуками старенького пианино; бармен привычным движением вытирал стойку бара.
Войдя в зал, Мордекай Фишер внимательно осмотрелся по сторонам, а затем подошел к стойке.
Бармен тут же выставил перед ним высокий стакан и наполнил его виски.
– Давненько не видал тебя, Мордекай. Чем занимаешься?
– Я был во Фриско. Послушай, ты помнишь шерифа из Стоктона, что заезжал сюда около месяца назад? – спросил Фишер.
– Того самого, которому удалось прикончить кого-то из братьев Уолденов?
Мордекай одним глотком опустошил свой стакан, утер рукавом губы и кивнул.
– Да, того самого.
– И что же с ним случилось? – поинтересовался бармен.
– Его ранили.
Пианино замолкло.
– Вы говорите о шерифе Маккензи? – вмешался в их беседу пианист.
– Да, – ответил Фишер.
Эрни встал и подошел к стойке бара.
– Кто это сделал, Мордекай?
– Говорят, это дело рук Чарли Уолдена.
– Черт побери! – вскричал Эрни. – Он мне нравился. Жаль, что ему так не повезло! Мордекай отхлебнул виски.
– Вообще-то Маккензи еще жив, но всякое может статься. Чарли Уолден заявил, что вернется в Сток-тон и доведет до конца свое грязное дело.
Один из игроков, темноволосый мужчина с приветливым, открытым лицом, внимательно прислушивался к их разговору.
– Я больше не играю, – заявил он, бросив на стол несколько монет.
– Что-то вы рано бросаете игру, – заметил кто-то.
– Бывает и такое, – пожал плечами незнакомец.
В глазах сдающего карты загорелся недобрый огонек. Он немало проиграл партнеру, и ему не улыбалось оказаться в проигрыше.
По сравнению с другими игроками незнакомец выглядел настоящим денди. Его щеки были гладко выбриты, а над губами темнела узкая щеточка холеных усов. Высокий и широкоплечий, он был одет в белую рубашку с черным шейным платком, черный сюртук и светлые брюки. Голову незнакомца венчала слегка заломленная набок черная шляпа.
Заметив, что нос незнакомца явно не раз бывал сломан, а кобура с кольтом как бы приросла к нему, недовольный решил с ним не связываться и безропотно вручил сдачу.
Любезно улыбнувшись, тот небрежно сунул деньги в карман жилета, приподнял шляпу и пошел прочь из бара.
– Вам телеграмма, – сообщил ему портье.
Взяв конверт, приветливый молодой человек бросил на стойку портье золотой доллар и пробежал глазами короткое послание.
«Приезжаю утром», – гласило оно.
Скомкав листок, незнакомец бросил его в мусорную корзину и поднялся наверх.
Глава 30
Опасаясь Чарли Уолдена, Хани сочла благоразумным вернуться в дом. Раны Люка перестали кровоточить, и его можно было перевозить. Им удалось незамеченными ускользнуть из «Лонг-Бранча», отведя тем самым опасность от Лили, которая не забыла угроз Чарли.
Хани была весьма удивлена, когда на следующий день Лили пришла к ней попрощаться и сообщила, что уезжает из Стоктона.
– Что ты станешь делать, Лили? – спросила девушка.
– Наверное, поеду в Сан-Франциско. Не хочу больше жить в этом городе – похоже, все стоящие люди уезжают отсюда.
– Я тоже в свое время хотела поехать в Сан-Франциско, но встретила Люка, – заметила Хани.
– Мне никогда особенно не везло, поэтому я и не мечтаю встретить такого человека, как твой муж. Даже если он мне и повстречается, то вряд ли захочет связать жизнь с такой женщиной, у которой столь темное прошлое.
– Почему бы тебе не бросить свое занятие, Лили? Ты же молода и красива! Уверена, ты могла бы встретить мужчину, которому будет наплевать на твое прошлое. Ведь мне же повезло, не правда ли?
– Хани, детка, вокруг не так уж много мужчин вроде Люка Маккензи. А я не умею ни петь, ни играть в покер, так что мне больше и заняться нечем.
– Так поехали с нами в Техас! Не сомневаюсь, что тебе удастся найти там работу! – горячо воскликнула девушка.
– Нет, я предпочитаю поехать в большой город! Но, кто знает, может, в один прекрасный день я и окажусь в Техасе, – усмехнулась Лили. – До свидания, моя дорогая, попрощайся за меня со своим мужем, когда он проснется. И увози его отсюда, пока его не убили, – добавила она.
– Я так и сделаю, когда он достаточно окрепнет, – сказала Хани, крепко обнимая Лили. – До свидания, Лили, и храни тебя Господь!
Прислонившись к косяку двери, миссис Маккензи с грустью наблюдала за тем, как Лили садится в дилижанс.
– Удачи тебе, Лили, – грустно прошептала она.
На следующий день Люк уже смог подкрепиться бульоном. Рана на спине уже не кровоточила, но немного припухла, и Хани, опасаясь инфекции, принялась прикладывать к ней горячие компрессы.
Лихорадка все еще не отпускала Люка, зато теперь состояние его улучшилось настолько, что Хани – впервые с того мгновения, как его ранили, – решилась оставить мужа и лечь спать в комнате Джоша.
Двое всадников не спеша въехали в город. Серьезно и внимательно они вглядывались в лица запоздалых прохожих. В одном конце улицы светились окна тюрьмы, а в другом – окна «Лонг-Бранча». Из дверей салуна неслась музыка. Переглянувшись, мужчины направились к заведению. Поглядев на банковские часы, один из них заметил, что было уже десять часов. У салуна оба соскочили с лошадей, привязали их к коновязи, а затем один снял шляпу и стряхнул с нее пыль. Другой проверил, на месте ли его кольт, и шагнул к дверям, но у двери остановился, поджидая своего попутчика. Еще раз оглядевшись вокруг, они вошли в «Лонг-Бранч».
Не прошло и нескольких минут, как незнакомцы вышли из салуна и вскочили на лошадей. Пустив их шагом по Мейн-стрит, они направились к тюрьме. Ехали молча. Когда незнакомцы неслышно появились в тюрьме, Мэтт Бреннан испуганно вскочил на ноги.
Вскоре оба вынырнули из тюрьмы и направились к соседнему дому. Не издавая ни звука, они поднялись на крыльцо и тихо отворили дверь.
Хани даже не поняла, что разбудило ее. «Может, Люк звал меня?» – мелькнуло у нее в голове. На мгновение она замерла, прислушиваясь. Затем, видимо, успокоенная полной тишиной, она опять легла.
Но тут же какой-то шорох, донесшийся из гостиной, опять заставил ее сесть в постели. Кто-то наступил на скрипучую половицу возле комнаты Люка. Девушка бросила взгляд на спящего Джоша. Амиго поднял голову, навострив уши, и внимательно смотрел на хозяйку. Хани приложила палец к губам, давая собаке знак молчать. Молодая женщина дрожала как осиновый лист.
Хани бесшумно поднялась и, взяв кольт с ночного столика, подкралась к двери. Кровь стучала у нее в висках. Судорожно вздохнув и моля Бога дать ей сил, она выглянула за дверь.
Ночник, горевший в комнате Люка, освещал гостиную слабым светом. В гостиной и кухне никого не было, и Хани уже было с облегчением вздохнула, как вдруг с ее губ чуть не сорвался крик ужаса – она увидела, что над кроватью ее мужа склонилась темная фигура.
Забыв о страхе, молодая женщина бросилась вперед. Крепко сжав в руке кольт, она подошла к спальне Люка и приказала:
– Отойди от него!
Только теперь она увидела, что в спальне притаились две тени. Хани ног под собой не чуяла от леденящего страха.
– Руки вверх! – крикнула она. – Одно движение, и я выпущу пулю кому-то из вас в лоб!
– Да, мэм, конечно, – примирительно промолвил один из них, поднимая руки. Он был чисто выбрит и казался моложе своего бородатого дружка, который хмуро поглядывал на нее. Щеку над его бородой рассекал устрашающий шрам.
– Одно движение – и… – Хани прицелилась, направив дуло на бородача. Тот устало поднял руки вверх.
Впервые в жизни Хани блефовала по-крупному – она в жизни не держала в руках оружия и сомневалась, что смогла бы пустить его при необходимости в ход. Но она должна выгнать их, прежде чем они поймут ее беспомощность, должна!
Хани медленно попятилась назад.
– Выходите из комнаты! И чтобы без фокусов, иначе вам уже никогда в жизни пошутить не удастся!
Великаны послушно направились вслед за ней, и Хани показалось, что они заняли собой всю гостиную.
– А теперь закройте дверь!
– С удовольствием, мэм, – услужливо проговорил младший, прикрывая дверь. – Никогда бы не подумал, что такая хрупкая леди может быть столь суровой.
– А мне не по нраву суровые леди, – проворчал бородач. – Еще меньше мне нравятся суровые леди с кольтами в руках.
– Довольно! – выкрикнула Хани. – Давайте сюда ваше оружие. Вы – первый! – Миссис Маккензи махнула кольтом на бородатого незнакомца, который казался ей наиболее опасным. – Теперь ваша очередь, – велела Хани другому незваному гостю.
Тот послушно расстегнул ремень, и кобура с пистолетом упала на пол.
Тогда девушка, не сводя с них пистолета, шагнула к входной двери и выглянула наружу.
– Эй! – закричала она. – Есть тут кто-нибудь?
– Там никого нет, мэм, мы уже проверили. Можем ли мы чем-нибудь помочь вам?
Хани сердито взглянула на приветливого молодого человека: ей казалось, что он издевается над нею.
– Что ж, в таком случае мы отправимся в тюрьму втроем, – буркнула она.
– Мы с удовольствием присоединимся к вам, мэм. Отличная ночь для прогулки, знаете ли.
Но Хани понимала, что ей всего лишь заговаривают зубы.
– Вот только я не уверен, что ваше появление на улице в ночной рубашке не произведет фурора, – усмехнулся незнакомец, оглядывая девушку. – Особенно если вы будете стоять на свету, как сейчас.
Хани вспыхнула и опустила глаза, но тут же сообразила, что она вовсе не стоит на свету. Этот человек все еще насмехался над нею! Девушка хотела было ответить ему, как вдруг бородач схватил ее за руку.
– Вы действуете мне на нервы, леди, – прорычал он, забирая у нее пистолет. – В следующий раз, когда вздумаете грозить кому-то оружием, не забудьте его зарядить. – С этими словами он отпустил Хани и направился в спальню.
– Нет! – завопила она. – Стойте! Не трогайте его! Я не позволю вам причинить ему вред! – Хани бросилась к бородачу и принялась молотить по его груди маленькими кулачками. Тот подхватил ее за талию и поднял в воздух, но женщина продолжала отчаянно бороться.
– Черт возьми, Клив, забери от меня эту дикую кошку, – рявкнул незнакомец. Молодой человек расхохотался.
– Ха-ха-ха, Флинт, похоже, тебе с нею не совладать!
Клив?.. Флинт?.. Хани была потрясена. Она застыла на месте, ошарашенно глядя на бородача.
– Черт, что ты ей сделал? – подбежал к ним Клив. – Ты ведь не причинил ей боли?
– Уж во всяком случае, я не хотел, разве только она сама как-нибудь… ушиблась. – Флинт осторожно опустил Хани на пол. – С вами все в порядке, маленькая леди?
– Так вы Флинт?! – воскликнула Хани, переводя глаза с одного гостя на другого. – А вы? Вы – Клив?
– Да, мэм, – ответил Клив.
– Слава Богу! – радостно вскричала девушка. – Вы братья Люка!
– Это ваше первое разумное заявление, леди, – заметил Флинт.
Голова Хани пошла кругом от радости. Она обхватила Флинта за пояс и прижалась к нему, уткнувшись лбом ему в грудь – бородач был почти вдвое выше ее.
– Вы в точности так же сварливы, как я и представляла, – пролепетала Хани.
Флинт недоуменно поглядел на брата поверх золотистой головки миссис Маккензи.
Повернувшись к Кливу, Хани промолвила:
– Ах, Клив! Вы такой обходительный и приятный! Я так и думала!
Клив раскрыл объятия, и девушка бросилась к нему.
– Я очень рад, мэм. – Братья опять обменялись изумленными взглядами. – Кажется, мы должны извиниться, что так напугали вас, мэм. Мы стучали, но дверь оказалась незапертой.
– Знаю. Ключ от замка потерян, а засова нет.
– Как только мы узнали о беде, приключившейся с нашим братом, мы сразу же поспешили в Стоктон, – добавил Флинт.
– Вы даже не представляете, как я счастлива вас видеть!
Клив усмехнулся:
– Слава Богу, с братом все в порядке. Я и не чаял увидеть его спящим, как младенец.
– Но при этом храпящим, как слон, – ухмыльнулся Флинт.
– Люк никогда не храпит! – возмутилась Хани. – Я бы знала, если бы он храпел.
Наступила неловкая пауза, а затем, откашлявшись, Клив заговорил:
– М-м-м… Прошу прощения, мэм, но, боюсь, вы поставили нас в неловкое… В общем, мы не знаем, кто вы.
Хани всплеснула руками.
– Господи! Как глупо! Простите, пожалуйста. Вы, наверное, решили, что я сумасшедшая.
Судя по выражению их лиц, такая мысль приходила братьям в голову.
– Я жена Люка, – объяснила Хани.
Флинт и Клив пораженно воззрились на нее.
– Жена Люка! – наконец вскричал Флинт.
– Но шериф в тюрьме нам ни слова не сказал о том, что у Люка есть жена, – проговорил Клив.
– Пожалуй, нам пора присесть и выпить по чашечке кофе, – предложила Хани потрясенным братьям. – Я надену халат и все приготовлю.
– Я и сам могу сварить кофе, если вы скажете мне, где найти кофейник, мэм, – заявил Флинт.
– Хани, – поправила его девушка.
– Только не для меня, мэм. Я обычно пью крепкий черный кофе.
– Да уж, братец, если ты возьмешься за кофе, то мы его и пить не сможем, до того он будет крепок, – заметил Клив, зажигая лампу в гостиной.
Хани не двинулась с места.
– Нет, я не предлагала вам меду, – произнесла она. – Я хотела сказать, что меня зовут Хани.
Братья замерли на полпути к кухне и оторопело уставились на нее. Девушка была готова к худшему и не ждала ничего хорошего, особенно от Флинта. Обнажив белоснежные зубы, Флинт широко улыбнулся:
– Какое сладкое имя!
– Что ж, я и не такое слыхивала, – заметила девушка, невольно вспоминая все, что ей доводилось услышать от собеседников о своем имени.
Решив, что она обиделась, Клив поспешно проговорил:
– Он хотел сказать, что у тебя чудесное имя, Хани. И оно очень подходит тебе при твоих роскошных волосах. Они и впрямь напоминают свежий мед. Помнишь, Флинт, тот самый мед, что мама клала нам в чашки?
– Да-а, – протянул Флинт, задумчиво глядя на девушку.
Тронутая столь неожиданным сравнением, Хани невольно прикоснулась к своим волосам. И вдруг она поняла, что ей так всегда недоставало семьи, любви, преданности… Она почувствовала, что вот-вот разрыдается, если останется в гостиной хотя бы еще минуту.
– Надо понимать, я только что услышала комплимент, – прошептала она и опрометью бросилась в спальню. Закрыв дверь, девушка подняла глаза вверх и сквозь слезы прошептала: – Слава Богу!
Наскоро приведя себя в порядок и надев платье, Хани вышла в гостиную, но увидела только Клива. Младший Маккензи растапливал камин и уже успел поставить на плиту кофейник.
– А где же Флинт? – спросила Хани.
– Пошел за лошадьми.
Клив уселся на пол и, прислонившись к стене, вытянул вперед ноги.
– Может, тебе будет удобнее в кресле? – предложила девушка.
– Да нет, мне и так хорошо, мэм, то есть Хани, – усмехнулся Клив. – Не могу сразу привыкнуть. Девушка опустилась на пол рядом с ним.
– Ты имеешь в виду мое имя? – поинтересовалась она.
– Просто не могу привыкнуть, что у меня опять есть младшая сестренка, – пояснил Клив. Лицо его потемнело и обрело в точности такое же выражение, какое бывало у Люка, когда он вспоминал о трагедии, постигшей его семью.
Тут появился Флинт. Бросив на пол седельные сумки, он устроился рядом с братом.
– А ты, Флинт? Может, сядешь в кресло?
– Не беспокойся обо мне, Маленькая Сестра. Всякий раз, когда у меня бывает крыша над головой, я просто сижу и наслаждаюсь. – Сняв ремень с кобурой, он положил его на пол рядом с собой.
Внезапно вспомнив об обязанностях гостеприимной хозяйки, Хани воскликнула:
– Господи, какая же я забывчивая! Вы хотите есть?
– С меня довольно одного кофе, – заявил Флинт.
– Я, пожалуй, тоже обойдусь им, – добавил Клив.
– Вы уверены? А то я мигом поджарю яичницу с беконом. Яйца свежие, я их только вчера купила. Постараюсь уговорить Люка утром съесть парочку.
– Да, скоро утро, – заметил Клив. Поглядев на брата, который сидел, закинув руки за голову, Клив усмехнулся. – Будем завтракать втроем, как в добрые старые времена.
– Да уж, Маленький Брат, с тех пор много воды утекло.
– Шесть лет, – задумчиво молвил Клив.
– Боюсь, Люк еще не сможет сесть за стол, он все еще слишком слаб, – проговорила Хани. Клив встревоженно взглянул на нее.
– Но он ведь поправится? – спросил младший брат.
– Он… – Комок застрял в горле Хани, не дав ей договорить.
– Он – что? Черт, расскажи нам! – воскликнул Флинт, вскакивая на ноги с кошачьей грацией.
– У Люка осложнение – раны открылись, а в городе нет доктора, – пояснила девушка. – Сядем за стол, и я вам все расскажу.
Как только они расположились за столом, Хани поведала братьям, при каких обстоятельствах Делмер Куинн вынужден был вынимать пули из тела Люка. Не забыла она сказать и о помощи Лили.
