Текст книги "Любовные хроники: Люк Маккензи"

Автор книги: Эйна Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Черт бы тебя побрал, Хани! – выругался Маккензи, снова усаживаясь на стул. Перебирая в уме их недавнюю размолвку, он все больше убеждался, что был не прав.

Всю неделю шериф Маккензи старательно обходил «Лонг-Бранч» стороной, но к субботе понял, что не может больше без Хани. Взяв со стола небольшой сверток, он направился в салун.

В баре девушки не было, и Люк поднялся наверх.

– Привет, – радостно поздоровался он, когда Хани появилась на пороге комнаты.

Хани не ответила и, отвернувшись от него, села за туалетный столик. Люк вошел в комнату и запер дверь.

Девушка по одной вынимала шпильки из волос, и наконец они рассыпались по ее плечам золотистым шатром. Ему нестерпимо хотелось погладить ее шелковые кудри, запустить в них пальцы, вдохнуть их аромат.

– Ты все еще сердишься на меня? – спросил он. Хани по-прежнему молчала. Тогда Маккензи шагнул к ней и протянул девушке сверток.

– Это тебе.

Хани посмотрела на коробку в яркой обертке.

– Бойся шерифов, дары приносящих, – усмехнулась она.

– Ты откроешь ее?

Рука Хани на мгновение застыла в воздухе, а затем она развернула бумагу и подняла крышку коробки. Внутри лежал тот самый черный пеньюар, которым она когда-то так восторгалась.

– Как красиво, – тихо проговорила она.

– Тебе очень пойдет.

Девушка молча встала и повернулась к окну. Скрестив на груди руки, она смотрела на улицу. Маккензи подошел к ней сзади и обнял ее за плечи – по ее телу пробежала дрожь.

– Я знаю, что обидел тебя, – прошептал Люк ей на ухо. – Прости меня, сойка.

Слегка откинувшись назад, Хани наслаждалась исходящим от него теплом. С трудом проглотив застрявший в горле комок, она прерывисто вздохнула.

– В ту ночь шел сильный дождь… Гремел гром, сверкали молнии… – невыразительным голосом заговорила она. – Петерс сказал мне, что работает детективом пароходной компании и идет за капитаном, чтобы арестовать меня.

– Не объясняй ничего, сойка.

– Но я хочу. – Сделав несколько глубоких вздохов, она почувствовала, что обрела силы для того, чтобы продолжить рассказ. – Я была в состоянии думать лишь о том, что мне надо скрыться до его возвращения. Выглянув из каюты, я увидела, что Симмонс спорит о чем-то с Петерсом. Петерс хотел уйти, но тут Джейк вынул нож и перерезал ему горло. Я оцепенела от страха, даже кричать не могла. Когда я немного успокоилась и смогла двигаться, Симмонс уже успел перебросить тело через поручни. Тут-то он увидел меня и понял, что убийство совершено на моих глазах. Я поняла, что стану очередной жертвой убийцы, и это повергло меня в ужас. Он бросился за мной, но мне удалось спрятаться. Я так перепугалась, что не знала, куда убежать. Как только Симмонс скрылся из виду, я покинула пароход.

Люк крепче сжал ее плечи:

– Я все понимаю, Хани.

Девушка повернулась и испытующе заглянула ему в глаза.

– Ты правда понимаешь? Ты понимаешь, на что способен отчаявшийся человек?

– Все позади, сойка. Я послал в Индепенденс телеграмму, в которой сообщил, что Симмонса застрелили, уличив в шулерстве. Все позади, – повторил он.

– Но между нами еще ничего не ясно, Люк. Теперь-то я понимаю, что должна была все рассказать тебе в тот вечер, когда проводился благотворительный базар. Но я собиралась через пару дней уехать из Стоктона и не хотела омрачать оставшиеся часы.

– Я ни на секунду не усомнился в тебе, Хани, и не думал даже, что ты можешь иметь дело с убийцей. Я был лишь огорчен тем, что ты мне не доверяешь.

– Я тоже.

– Что? – не понял Люк.

– Я тоже была расстроена тем, что ты не доверяешь мне, – печально улыбнулась девушка.

Он взял ее лицо в свои ладони, и сердце Хани упало.

– Ты наденешь его для меня? Девушка смутилась, но шериф взял ее за руку и подвел к туалетному столику.

– Пеньюар, – пояснил он.

Теплая волна возбуждения окатила ее. Дрожащими пальцами девушка вынула пеньюар из коробки и робко улыбнулась.

– У меня в жизни не было такой красивой вещи, – прошептала она.

Пока она переодевалась, Люк присел на край кровати, снял с себя ремень с кобурой, сапоги и расстегнул рубашку.

Хани как завороженная смотрела на него. Последние ночи, проведенные в одиночестве, стали для девушки сущим адом.

Охваченные желанием, они приблизились друг к другу.

– Я такой и представлял тебя в нем, – хрипло прошептал Маккензи.

Хани заглянула ему в глаза и тут же, будто ослепленная, отвернулась. Взяв ее за плечи, Люк повернул девушку к себе лицом и поднял ее подбородок.

– Что тебя тревожит, сойка? – ласково спросил он. – Ты все еще сердишься?

– Нет, Люк, не сержусь. Знаешь, у меня такое чувство, словно мы впервые вместе.

– А меня это ощущение преследует каждый раз в твоих объятиях. – От его низкого голоса мурашки поползли по спине девушки.

Когда его губы накрыли ее рот, она закрыла глаза, наслаждаясь поцелуем. Открыв глаза, она встретилась с ним взглядом.

– Я не стану торопить тебя, – прошептал он, поглаживая ее спину. – Хочешь, просто посидим и поговорим, пока ты не почувствуешь, что готова?

– Пожалуй, так и поступим, Люк, – зардевшись, пробормотала Хани. Она чувствовала себя как девственница, впервые оказавшаяся с мужчиной.

– Мы даже можем сразиться в карты, – предложил шериф.

Хани удивленно приподняла брови:

– Что ты имеешь в виду?

– Как это что? Хочешь – поиграем в карты.

– Неужто ты надеешься обыграть меня?

– Не знаю, надо попробовать, мисс Хани.

– Что ж, мистер Маккензи, карты так карты.

Люк уселся на пол посреди комнаты, а девушка достала колоду карт. Опустившись перед ним, она грациозно перетасовала карты.

– Итак, во что играем? Назови свою любимую игру, Люк.

– Тебе и так известна моя любимая игра, – многозначительно промолвил он. Вдруг в его глазах загорелся озорной огонек. – Давай сыграем в покер на раздевание.

Девушка опустила глаза на пеньюар.

– Мне кажется, на тебе одежды больше, как ты считаешь?

Люк пожал плечами.

– Ты разве не говорила, что тебя не обыграть? – с вызовом спросил он. – Или берешь свои слова обратно?

– И ты не боишься проиграть? Маккензи дерзко посмотрел на ее грудь, едва прикрытую тонкой тканью.

– Проиграть? – переспросил он. – Да я в любом случае выиграю.

Хани медленно раздала по пять карт, потом они перевернули их «рубашкой» вниз. Две его восьмерки оказались побитыми ее тузами.

– Кажется, мне не повезло, – заметил шериф.

– Снимай рубашку, Маккензи.

Люк сорвал с себя рубашку и отбросил в сторону. Вид его мускулистой груди, поросшей курчавыми волосами, взволновал Хани.

– Может, ты хочешь сдавать? – предложила Хани.

– Нет, у тебя отлично получается. При следующей сдаче Люку тоже не повезло с картами. Глядя на карты партнерши, он пожаловался:

– Странно! В прошлый раз у тебя были те же самые тузы. – С этими словами он снял с себя штаны, оставшись почти без одежды.

Хани ловко перемешала карты и уже собралась снова раздавать их, но тут Люк накрыл ее руку своей рукой и сказал:

– Нет, на этот раз сдаю я.

Первой картой Хани оказалась девятка, а Люку достался один из ее тузов. Пятой картой Хани была еще одна девятка, а Люк вытащил второй туз.

– Ага! – ухмыльнулся он. – Вот где собака зарыта!

Девушка развязала шнурок пеньюара, и его взору открылось весьма соблазнительное зрелище.

– Позволь мне освободить стол, – попросил Люк, откладывая карты в сторону.

А затем он наклонился и поцеловал ее в губы.

– Теперь тебе лучше? – спросил он. Глаза его горели желанием.

– Если чувствовать себя лучше – значит до боли хотеть тебя, Люк, то да, мне гораздо лучше, – проговорила она, запуская пальцы в его волосы.

Люк спустил пеньюар с ее плеч и бережно уложил девушку, а затем сбросил остатки одежды.

Хани на мгновение закрыла глаза, а когда открыла их, то едва не вскрикнула от восхищения: Люк, словно античное божество, возвышался рядом с нею. Высокий, темноволосый, мускулистый, он казался воплощением мужественности и силы.

– О чем ты думаешь – спросил он. Хани перевела взгляд на его лицо.

– Я думала о… – Она в смущении отвела глаза.

Маккензи, казалось, был удивлен.

– Пожалуйста, сойка, скажи мне, о чем ты думаешь.

Набравшись храбрости, Хани посмотрела ему прямо в глаза.

– Ты великолепен, – призналась она.

Люк совсем потерял голову от любви.

– Ты можешь встать? – попросил он.

И вдруг Хани поняла, что в их отношениях настало решающее мгновение. Прижимая к груди пеньюар, она поднялась.

– Брось пеньюар!

Девушка выпустила скользкую ткань, и пеньюар упал к ее ногам. Она переступила через него стройными ножками и подошла к Люку.

Маккензи пожирал глазами ее грудь, живот, ноги… Хани чувствовала, как кровь закипает в жилах. И вот он поднял глаза и встретился с ее взглядом.

– Твое тело тоже прекрасно, сойка.

И он подхватил ее на руки…

Глава 26

Проснувшись на своей кушетке в тюрьме, Люк почувствовал на себе чей-то взгляд. Он медленно разомкнул веки и увидел пару ясных голубых глаз, внимательно наблюдавших за ним.

– Ты спишь?

– Чего ты хочешь, Джош? – Люк спустил ноги на пол, потянулся и зевнул. – Который час?

– Пора вставать. Я уже успел позавтракать. Пап, а ты не забыл, что обещал поучить меня ездить верхом на лошадке? – спросил ребенок.

– Что? Ах да, не забыл, – ответил шериф.

– А можно, Хани пойдет с нами? Сегодня суббота, и у нее выходной.

Маккензи вскочил и еще раз потянулся.

– Пойдем-ка в дом. Пока что мне необходима чашка кофе, а об уроке верховой езды и о прогулке с Хани поговорим после церкви.

После того как Джош по пути в церковь забежал к Хани и предупредил ее о предстоящей прогулке, девушка места себе не находила. У нее из головы не выходила ночь любви с Люком. И дело не только в том, что она получила удовольствие, нет. Что-то изменилось – соединились не только их тела, но и души. Хани отступила на шаг и стала разглядывать свое отражение в зеркале. Сквозь тонкую ткань Лифа просвечивала ее высокая грудь. Да, она женщина! Женщина, познавшая чувственные ласки мужчины. И имя этому мужчине – Люк.

Зажмурившись, Хани вновь увидела красоту его великолепного мускулистого тела, ощутила его прикосновения, от которых по ее телу пробегала дрожь, блаженные минуты их близости…

Открыв глаза, она не увидела в них прежнего блеска. Нет, ее глаза затуманились от страсти, от внезапно нахлынувшего желания!

Потрясенная этим открытием, девушка схватилась за голову.

– Хани Бер! Ты сошла с ума! Неужели одной мысли о Люке достаточно для того, чтобы довести тебя до такого состояния? – прошептала она.

Наскоро причесав и перехватив волосы лентой, Хани отвернулась от зеркала.

Устроившись в тени на одеяле, Хани пыталась сосредоточиться на своей книге, но взгляд ее то и дело отрывался от строчек и обращался на отца и сына.

Уже целый час она слушала, как Люк, посмеиваясь, обучал сына верховой езде на взятом напрокат пони. Лицо шерифа спряталось в тени широких полей ковбойской шляпы, зато Хани отлично видела его статную фигуру. Бронзовый загар удачно оттеняла расстегнутая на груди белая рубашка, линялые джинсы плотно облегали его сильные, стройные ноги.

Взглянув на Джоша, девушка не могла не улыбнуться – личико ребенка так и светилось радостью.

Тут к ней на одеяло прыгнул Амиго. Взяв пса на руки, Хани принялась гладить его. Дуг сказал, что собака всегда будет хромать, но это не мешало Амиго всюду поспевать за своим юным хозяином. Его преданность мальчику просто поражала, и даже Люк незаметно для себя перестал ворчать на собаку.

– Ты мой хороший, ты мой бедный, – ворковала Хани. – Тебя, как и меня, выгнали из дома. Наверное, таким несчастным, как мы с тобой, никогда не обрести настоящего пристанища. – Девушка и пес стали вместе наблюдать за Джошем.

– Ну, на сегодня довольно, – наконец заявил Маккензи, снимая мальчика с пони.

Увидев, как под тонкой тканью рубашки играют его стальные мускулы, Хани почувствовала, что ее сердце забилось быстрее.

Джош с разбегу бросился на руки девушке.

– Ты смотрела на меня, Хани? Правда, я хорошо ездил? – Мальчуган был сам не свой от радостного волнения.

– Конечно, мое золотко. – Хани крепко прижала его к груди.

Джош вырвался из ее объятий и схватил на руки Амиго.

– А ты, Амиго? Ты видел меня? Я ездил верхом, как папа!

В ответ пес облизал лицо ребенка и уткнул нос ему в колени.

Люк тоже опустился на одеяло, вытирая рукавом лицо, и отбросил в сторону шляпу. Прислонившись к стволу дерева, он стал внимательно разглядывать затылок Хани. Больше всего ему хотелось обнять ее, прижать к себе и зарыться лицом в копну золотистых кудрей. Он должен был дотронуться до нее!

Хани почувствовала на себе его взгляд, и кровь закипела в ее жилах. Она никогда в жизни не испытывала такого блаженства, какое дарили ей поцелуи и объятия Маккензи. Хани преследовал один и тот же вопрос: как долго страсть будет притягивать их друг к другу? Закрыв глаза, она приказала себе ни за что не оборачиваться назад.

Внезапно Люк поднялся и подошел к Аламо.

– Теперь твоя очередь, сойка, – заявил он.

– Моя? Ни за что на свете, Маккензи! У меня нет ни малейшего желания учиться ездить верхом! Если мне куда-нибудь понадобится, то я и на своих ногах доберусь.

– Как же ты собираешься жить на Западе, не обучившись верховой езде?

– Зачем мне ездить верхом, когда есть поезда и дилижансы? – возмущалась она, позволяя, однако, Маккензи помочь ей подняться.

– Надеюсь, ты не боишься? – поддразнил девушку шериф, подводя ее к своему скакуну.

– Еще бы не бояться! Только посмотри на него! Он же такой огромный!

– Как это боишься? Ты же говорила, что управлялась с лошадьми, когда ехала в Стоктон из Миссури! Надеюсь, ты не солгала мне?

– Нет, я говорила правду! Но тогда я сидела на козлах, а не верхом! К тому же в фургон были запряжены мулы, а не лошади, – возражала девушка.

Хани осторожно приблизилась к Аламо и легонько похлопала его по спине. Конь повернул голову, посмотрел на нее и отвернулся.

– Что это означает? – спросила она.

– Не знаю, он же промолчал, – ответил Люк.

– Иногда движения говорят яснее слов, – заявила Хани, поворачиваясь спиной к Аламо. Схватив ее за руку, Люк сказал:

– Стой здесь.

– Кажется, я ему не понравилась, – пробормотала девушка.

– Нет, понравилась, иначе он отошел бы в сторону при твоем приближении, – заявил Маккензи. – Подойди как можно ближе к Аламо.

– Я и так близко, – возразила девушка.

– Теперь возьми в левую руку уздечку, а правой ухватись за луку седла, чтобы он не отошел, когда ты будешь забираться на него.

– Кажется, ты сказал, что я ему понравилась. Так с какой стати ему отходить? – все еще сопротивлялась Хани.

– Потому что лошади непредсказуемы.

– Именно поэтому у меня и нет желания учиться ездить верхом, – проворчала она, когда Люк вложил в ее левую руку поводья.

– Хорошо, а теперь берись за луку седла и слегка подпрыгни, чтобы попасть ногой в стремя. Затем подтянись, быстро перекинь правую ногу и садись в седло.

– В юбке? – возмутилась Хани. – Она недостаточно широка!

– Это мы сейчас уладим. – Опустившись перед ней на колени, шериф подхватил подол задней части юбки.

– Что это ты делаешь? – не поняла девушка.

– Спокойно. – Маккензи подтянул подол вверх между ног Хани и заткнул его впереди за ее пояс.

– Какой ужас! – воскликнула девушка, оглядывая свои голые ноги.

– Мне так не кажется. У тебя очень красивые ноги. К тому же ты наверняка не раз подтыкала юбку, переходя реку вброд, – усмехнулся Люк.

– Никогда!

– Ах да, я и забыл. Ты же не умеешь плавать, – продолжал поддразнивать ее шериф.

– Совершенно верно, Маккензи. Для этого существуют лодки.

– Ладно, довольно болтать. Берись за уздечку, вставляй ногу в стремя и садись в седло.

Хани почувствовала, как он с силой подталкивает ее вверх, и сердито взглянула на него.

– Ну что, мэм, – усмехнулся Люк, – кажется, совсем не трудно? – Он подтянул стремена.

– Пожалуй, – дрожащим голосом пролепетала девушка. – Не знаю только, как должен чувствовать себя человек, сидящий верхом.

Тут Люк запрыгнул на Аламо позади нее.

– Поводья возьму я, – заявил он, обнимая ее.

Хани уже успела обеими руками вцепиться в луку седла, так что ей пришлось оторвать левую руку и быстро передать Люку уздечку.

– А теперь слегка сожми его спину коленями, – велел Маккензи.

– А разве нельзя просто сказать: «Пошла, лошадка!» или что-то вроде этого?

– Боюсь, в словарный запас Аламо это выражение не входит, – усмехнулся Маккензи. – Аламо повинуется шенкелям и поводьям. Так что просто слегка пришпорь его.

Хани повиновалась, и конь пошел вперед.

– Хорошо. А теперь возьми поводья в одну руку, но не дергай их.

– Только не отпускай их совсем, – нерешительно попросила Хани.

– Не буду.

– А какой рукой мне взять их?

– Левой, чтобы правая оставалась свободной, – посоветовал Люк.

– Зачем?

– Как это зачем? Чтобы успеть вытащить пистолет в случае необходимости, поправить что-то, да мало ли зачем! Впрочем, пока можешь держать уздечку обеими руками, если так ты чувствуешь себя увереннее.

– Я не буду чувствовать себя уверенно, какой бы рукой ни держала поводья, – проворчала девушка.

Они проехали совсем немного, но Хани уже стала свободнее держаться в седле.

– Если хочешь повернуть налево, потяни уздечку с левой стороны и пришпорь его левой ногой, – учил ее Люк.

Девушка так и сделала, и, к ее радости, Аламо повиновался.

– Ну что, ковбой? – бодро спросила она. – Как у меня получается?

– Отлично, – ответил шериф. – А теперь повтори то же самое, только правой рукой и ногой.

Когда конь повернул направо, Хани просто возликовала.

– Да это вовсе не так трудно, как я себе представляла! – воскликнула она.

– Хочешь попробовать одна?

Уверенность девушки как рукой сняло.

– Нет, только не соскакивай с коня, – взмолилась она.

Маккензи выпустил поводья и обхватил ее руками за талию.

– Держи их, а то даже «Стой, лошадка!» не поможет, – предупредил он.

Хани не вняла предостережению – чувствуя на себе руки шерифа, она словно воспарила в небеса.

– Что… что ты делаешь?! – воскликнула она, когда он принялся ласкать ее грудь.

– Теперь ты понимаешь, что я имел в виду, говоря, что правая рука должна быть свободной? – донесся до нее его шепот.

Хани затрепетала, когда и левая его рука дотронулась до другой груди.

– Прекрати, Люк, – попросила она.

– Тебе же нравится, детка, – проведя языком по ее уху, шепнул Маккензи. – Ты благоухаешь, как цветущий сад.

– Не надо, Люк.

– Тебе не нравится?

– Не в этом дело, – простонала она, чувствуя, что его прикосновения становятся все более настойчивыми. – Просто Джош может увидеть.

– Если он даже и посмотрит в нашу сторону, то увидит всего лишь мою спину. – Его язык скользнул вниз до ямочки на ее шее.

Задрожав, Хани невольно дернула поводья. Амиго тут же остановился, а шериф, не ожидавший такого поворота событий, от резкого толчка полетел назад с лошади. Девушка с перепугу невольно пришпорила Аламо. Вышколенный конь тут же пустился галопом.

– Люк! – завопила она. – Помоги! – Отпустив уздечку, Хани что есть силы вцепилась в луку седла.

Маккензи свистнул, и Амиго мгновенно застыл на месте, отчего девушка едва не упала.

– Я же говорил тебе, что нельзя отпускать поводья, – сказал шериф, подбегая к ней.

– Как мне слезть с этого животного? – едва выдохнула она.

– Вынь ноги из стремян, положи руки мне на плечи, и я сниму тебя.

Почувствовав сильные руки Маккензи на своей талии, Хани рухнула в его объятия. Оказавшись на земле, она прильнула к нему всем телом, а он даже и не подумал выпустить ее.

– Все в порядке, сойка, – прошептал он. Девушка подняла голову и встретилась с его теплым сапфировым взором.

– Ты так считаешь, Люк? Ты думаешь, что все…

Он заставил ее замолчать, зажав ей рот поцелуем.

Оторвавшись от него, девушка почувствовала, что лицо ее заливается краской: Люк смотрел на нее в точности так же, как в прошлую ночь.

– Ты такая красивая, – низким, хрипловатым голосом промолвил он.

– Ты тоже, – вырвалось у нее. Маккензи усмехнулся и покраснел. Да-да, сам шериф Маккензи залился краской!

– Боюсь, вы ошибаетесь, мэм. Еще никто не обвинял старого техасца в красоте!

– Папа! – закричал тут Джош. – А когда я смогу ездить на Аламо?

– Через несколько лет, – ответил шериф, подходя к сыну. – Пока ты еще слишком мал для этого.

– А можно мне еще покататься на пони? – спросил мальчик.

– Пусть немного отдохнет, он же маленький, Джош.

– Ну тогда мы с Амиго пойдем смотреть на камни около реки, – заявил мальчик.

– Только не подходи близко к воде и не забредай слишком далеко, – велел Люк.

– Люк, – заговорила Хани, опускаясь на одеяло, – я рада, что мы остались вдвоем, потому что обещала Джошу кое о чем поговорить с тобой. Для него это очень важно.

– Не пойму, о чем ты говоришь?

– Мальчик очень огорчен тем, что Амиго не пускают в дом. Господи, Джош так любит пса! Не мог бы ты убедить свою экономку в том, что этой собаке место в вашем доме?

– Миссис Фрик…

– Фрау Фрик, – поправила его девушка.

– У нас больше не будет затруднений с фрау Фрик, – заявил Люк.

– Значит, ты уже уговорил ее? – обрадовалась Хани.

– Вряд ли это возможно, – усмехнулся шериф.

– Но ты же только что сам сказал, что уговорил ее, – недоумевала Хани.

– Нет, это ты сказала, а не я, – возразил Маккензи. – Я сказал, что с ней больше не будет затруднений. Я посадил ее на утренний дилижанс и отправил назад в Сакраменто.

Хани не хотела показывать охватившей ее радости, но не смогла сдержать улыбки.

– Странно, что Джош ничего не сказал мне, – промолвила она.

– А он еще ничего не знает.

– Так позови же его и сообщи приятную новость!

– Пусть играет. Ему весело. А ты пока послушай, как я буду искушать тебя.

– Искушать? Меня? Ну и ну, шериф Маккензи!

– А что, если я буду говорить неприличные вещи? Хани сердито взглянула на него, но тут же заулыбалась.

– Я всю ночь думал о том, до чего соблазнитель-нА ты была, когда стояла обнаженная в свете твоего ночника. Кожа у тебя светила, как атлас, а…

– Это и есть твои неприличные вещи? – покраснев, спросила девушка.

– Да, мисс Хани Бер, этим я вас искушаю, – подмигнув, подтвердил Маккензи. – Позвольте мне закончить, потому что мне скоро надо будет сменить Мэтта.

– Он очень хороший юноша, Люк, – заметила Хани.

– Кажется, ты пытаешься увильнуть от разговора. Но я согласен: Мэтт – отличный шериф.

– Собираетесь передать ему свою звезду, шериф? – передразнивая его тягучий южный акцент, спросила девушка.

– Дело в том, что я уже сделал это, мисс Хани Бер. Об этом я и собирался поговорить с вами. Хочу вернуться к своим коровам и диким лошадям.

– Ты что, пойдешь работать в цирк? Люк ласково усмехнулся.

– Ты всегда оставляешь за собой последнее слово, сойка, не так ли? Я подумываю о том, чтобы уехать в Техас. Полагаю, Джошу будет хорошо на ранчо.

Уверена в этом. Ты соскучился по жизни фермера, Люк?

Да. Что и говорить, работы будет невпроворот, но настоящая жизнь – там. Есть куда протянуть ноги, и ничто не ограничивает твою свободу.

Но почему же ты не поехал на ранчо после войны?

– Забрав Джоша, я уже не мог оставить его. К тому же мне казалось, что, становясь представителем закона, я смогу больше разузнать о промышляющих на юге бандах. Знаешь, кое-что можно узнать из плакатов, которые сообщают о розыске всяких негодяев, от других шерифов или охотников за невероятными слухами… Я надеялся, что смогу напасть на след. К сожалению, из-за Джоша я не могу довести до конца начатое.

– Мне всегда казалось, что ты беспредельно предан закону и не сможешь бросить свою работу, – заметила Хани.

– Есть на мне шерифская звезда или нет – я верю в закон. Мои родные были бы сейчас живы, если бы некоторые мерзавцы не преступали его, – с горечью промолвил Люк.

– Надеюсь, ты не перейдешь от этих слов к порицанию моего образа жизни? – стараясь казаться веселой, спросила девушка. Но, увидев, как помрачнело его лицо, она встревожилась: – Именно к этому ты клонил, не так ли?

– Нет, Хани, я имел в виду совсем другое, – возразил Маккензи.

Он редко называл ее по имени, и тревога девушки усилилась. Она не считала, что их отношения значат для него так же много, как и для нее, больше того, Хани предполагала, что шериф временами сожалеет о том, что их сблизила постель, Девушка приготовилась к самому худшему: тяготясь их отношениями, скорее всего Маккензи посоветует ей немедленно уехать из Стоктона. Хани почувствовала, что земля поплыла у нее перед глазами.

– Ты в порядке? – подхватив ее, спросил Люк.

– Наверное, мне стало нехорошо от непривычной прогулки верхом, – прошептала она, наслаждаясь теплом его тела.

– Тебе лучше лечь, Хани.

– Не стоит, – высвобождаясь из его объятий, проговорила девушка. – У меня просто слегка закружилась голова. Все уже прошло.

– Ну хорошо, тогда спи спокойно, пока тебе не станет лучше.

– Так нелепо… Я же сильная!

Маккензи поднял голову и посмотрел на небо.

– Сегодня слишком хороший день, так что не вздумай заболеть.

Взглянув на него, Хани подумала о том, что в это мгновение он был еще красивее, чем всегда. Она так сильно любила его, что даже мысль о разлуке была невыносимой.

– Ты, кажется, хотел мне что-то сказать, – дрожащим голосом пролепетала девушка.

Люк повернулся к ней, и Хани решила, что еще мгновение – и она разрыдается.

– Это может подождать до тех пор, пока тебе не станет лучше. Думаю, мы сможем потолковать и завтра, – заявил Люк.

– Нет уж, Маккензи, сам начал – так продолжай. Я не хочу всю ночь не спать и мучиться сомнениями. – Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, настраивая себя на то, что сумеет легко пережить сообщение о грядущей разлуке.

Люк взял ее за руки и просто сказал:

– Думаю, нам надо пожениться.