Текст книги "Любовные хроники: Люк Маккензи"

Автор книги: Эйна Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 27

Хани оторопела. Приготовившись к худшему, она была поражена предложением Люка.

– Что… что ты сказал? – запинаясь переспросила она.

– Я сказал, что прошу твоей руки, – проговорил Маккензи.

– Нет, Люк, ты выразился иначе, – проговорила девушка. – Ты сказал, что нам «надо пожениться». Не так давно ты запирал меня в своей тюрьме. Ты считал меня преступницей. Лгуньей. Падшей женщиной. А теперь вдруг говоришь о необходимости пожениться. Но ведь я не изменилась, Люк, я все та же.

– Черт, вечно ты стараешься все запутать! – выругался Маккензи.

Девушка вымученно улыбнулась.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – прошептала она.

– Да нет, черт возьми, все ты отлично понимаешь! Мы спали с тобой, так что нам полагается связать свои судьбы.

– Может, тебе что-то и полагается, но для меня это недостаточная причина для вступления в брак, – возразила Хани. – Так ты не убедишь меня, что хочешь остаток жизни провести со мной.

– Не забывай о чувствах Джоша, – добавил Маккензи. – Мальчик просто с ума сойдет, если ты уедешь.

– Продолжай.

– Ты отлично готовишь и умеешь содержать дом.

– И еще я работаю в салуне. Ты не забыл об этом, Люк? Не думаю, что «добропорядочные» горожане одобрят твой выбор, – усмехнулась девушка.

– Плевал я на них!

– А вот я – нет, и не из-за себя самой, а из-за Джоша. Он будет страдать от их плохого отношения.

– Страдать, сойка? Да он же тебя боготворит! Только посмотри на него. – Они поглядели на мальчика, бросающего камешки в воду. – Ты же его всему научила! Как быть мальчиком, как поднимать голову и смотреть людям в глаза. Как смеяться! У «добропорядочных» людей Стоктона на это было целых два года, но они и близко не подошли к нему!

– А как же мое прошлое, Люк? «Лонг-Бранч»? Даже если для Джоша это и не так важно, то, без сомнения, очень важно для тебя.

– Хани, послушай меня. Забудем прошлое, уедем в Техас, и все начнем сначала.

Он ни словом не обмолвился о любви.

– Да, Люк, твое предложение звучит весьма романтично, – заговорила девушка. – Но… может, в прошлом мне и в самом деле нечем было гордиться, но это вовсе не означает, что я выйду замуж по той лишь причине, что человеку, сделавшему мне предложение, нужна кухарка, мать для его сына и… любовница.

– Черт! Ты же знаешь, что дело не только в этом! – взорвался Маккензи. – Тебе отлично известны мои чувства!

– Кажется, да: мы хорошо подходим друг другу в постели.

– Я люблю тебя, сойка.

Сердце девушки забилось с бешеной скоростью. Наверное, она ослышалась.

– Что ты сказал? – переспросила Хани.

– Я сказал, что люблю тебя.

– Ох, Люк, только не лги мне сейчас! Это так жестоко. Будь честным хотя бы с собой. Маккензи зажал ей рот ладонью.

– Ты хочешь все усложнить, не так ли? Не умею я говорить о таких вещах, но если уж тебе так хочется этого, изволь. Ты прекрасна. Мне нравится смотреть на тебя, я схожу с ума, вдыхая исходящий от тебя аромат лаванды. Мне все время хочется дотрагиваться до тебя, все время хочется уложить тебя в постель – даже в те минуты, когда мне надо заниматься делами. Ты это хотела услышать?

– Что-то вроде этого, Маккензи, но… в другой форме, – ответила девушка. – Неужели ты не понимаешь? – Она отвернулась.

– А неужели ты не можешь понять, что я люблю тебя?

– Да, – невесело усмехнулась Хани, – особенно если вспомнить все, что мы с тобой друг другу наговорили. – Она раздраженно посмотрела на него. – Чего ты от меня ждешь?

– Только скажи: «да» или «нет». Ты же сама пожелала, чтобы разговор получился откровенным, так почему же не хочешь быть честной?

– Честной? Ты забыл, что я не обладаю этой добродетелью! – Хани споткнулась – она зашла слишком далеко.

Как она и ожидала, Маккензи не пропустил ее слова мимо ушей.

– Так вот ты о чем, – медленно протянул он. – Послушай, Хани, я прошу прощения за все грубости, что наговорил тебе в прошлом. Нам обоим надо все забыть.

– Легко сказать! Для меня доверить будущее мужчине труднее, чем вернуться к прошлому. У меня есть причины не доверять мужчинам, – возразила она.

– Может, у тебя и не было возможности убедиться в том, что мне можно доверять, – проговорил Люк, – но ты хотя бы знаешь, что я не пью, так что нечего сравнивать меня с твоим отцом. Хоть я и небогат, но смогу обеспечить тебя. Знаю, что на ранчо придется много трудиться, но я вовсе не хочу взваливать этот груз на тебя. С меня будет довольно, если ты станешь хорошей матерью Джошу, а мне – женой. И… – Люк внезапно замолчал, и девушка вопросительно посмотрела на него.

– И что? – спросила она.

– Я знаю, что ты не любишь меня, зато я люблю тебя и постараюсь сделать тебя счастливой, – договорил Маккензи.

– Но с чего ты взял, что я не люблю тебя? – недоумевала Хани.

– Знаешь, сойка, если ты не хочешь выходить за меня, скажи об этом прямо, и кончим этот разговор.

Не стоит бродить вокруг да около… – Только тут до него дошло значение ее слов. – Ты хочешь сказать… Она обвила его шею руками.

– Я люблю тебя, Люк.

Он медленно опустил ее на землю и впился в ее губы горячим пересохшим ртом. Хани судорожно вздохнула.

– Мы сразу поженимся? – спросил он, покрывая россыпью мелких поцелуев ее шею.

– Да, – выдохнула она.

Приподняв голову, Маккензи заглянул в ее затуманившиеся глаза и нежно погладил ее щеку.

– Ты же знаешь, сойка, что я сделаю все для того, чтобы ты была счастлива.

Девушка зачарованно смотрела на него. Люк дотронулся губами до ее лба, до кончика носа, а затем снова впился в ее губы.

«Ох, Люк, – мелькнуло у нее в голове, – только с тобой я чувствую себя так чудесно. Я так люблю тебя!»

Девушка изогнулась дугой, чтобы сильнее прильнуть к его телу, чтобы утонуть в темной глубине его сапфирового взгляда.

– У тебя такая великолепная грудь, – прошептал он, дотрагиваясь пальцами до просвечивающих сквозь ткань лифа отвердевших сосков.

Хани вздрогнула.

– Мне нравится наблюдать за тобой, сойка, – прошептал Маккензи.

– Не надо, Люк, – едва смогла пролепетать она.

– Хочешь, чтобы я остановился? – спросил он, дотрагиваясь до другой груди Хани. Она была не в силах ответить ему. Люк не сводил с нее горящего желанием взора.

– Если хочешь, чтобы я остановился, я послушаюсь, – хрипло проговорил он.

Опустив лиф ее платья и нижнюю рубашку, он стал целовать ее соски. Хани застонала от наслаждения. Их губы снова встретились. Когда бесконечный поцелуй прервался, Маккензи прошептал:

– Я люблю тебя, сойка. Мы все можем начать заново. В наших отношениях больше не будет лжи, а все ошибки останутся в прошлом.

– Да, Люк, да! – воскликнула девушка, и они запечатали это новое соглашение еще одним поцелуем. Люк сел и поправил ее платье.

– Жаль, что мы еще не муж и жена, – проворчал он. – Меня раздражает, что я вынужден целоваться с тобой, прячась от всего мира. Как школьник! – Он встал и помог подняться девушке. – Жду не дождусь, когда получу все привилегии женатого человека.

У Хани слегка кружилась голова от поцелуя «школьника».

– Представляю себе лицо Джоша, когда он узнает радостные новости, – проговорил Маккензи.

– А мне не терпится взглянуть на Синтию, – засмеялась Хани.

– Думаешь, Джош будет счастлив?

– Надеюсь, что и мы тоже, Люк. Маккензи бережно убрал несколько непослушных локонов с ее лица.

– Нам придется немало потрудиться, чтобы добиться этого, но ведь игра стоит свеч, не так ли?

Они опять слились в горячем поцелуе, позабыв обо всем на свете, но вдруг до них донесся крик Джоша:

– Папа, смотри, как быстро я умею ездить! Люк повернулся и увидел, что сын верхом на пони скачет по лужайке.

– Замедли шаг, Джош, так слишком быстро! – Его кулаки сжались, когда он заметил на пути лошадки толстый ствол поваленного дерева. – Дерни за поводья, Джош! Скорее! – К его ужасу, у мальчика не было уздечки в руках. Она болталась где-то сбоку, а пони с каждым мгновением приближался к опасной преграде.

Отпустив Хани, Люк бросился к своему скакуну, но Аламо был слишком далеко от мальчика, и не было никакой возможности подоспеть вовремя, чтобы спасти ребенка.

Амиго тоже почуял опасность. Грозно залаяв, он бросился наперерез лошадке. Пони испугался, шарахнулся в сторону и уже через несколько мгновений был схвачен подоспевшим к нему Люком.

Задыхаясь от волнения, Хани что есть мочи бросилась к ним. Когда она подбежала к Аламо, Джош уже сидел рядом с отцом, а перепуганный Люк крепко обнимал мальчика.

– Никогда больше не делай этого, сынок, – проговорил Люк. – Ты же мог погибнуть.

– Это было так здорово! – весело выкрикнул ребенок.

– Думаю, на сегодня достаточно уроков верховой езды, – заявила Хани. Она забрала у Люка мальчика, а затем и сам Маккензи спрыгнул с коня. Все трое отправились к расстеленному под кустами одеялу; за ними, высунув язык, плелся Амиго.

Люк потрепал собаку по голове.

– Чертов пес, – добродушно пробормотал он. Когда все расселись на одеяле, Хани переглянулась с Маккензи и сделала ему знак начинать.

– Джош, – медленно заговорил Люк, – у нас для тебя хорошая новость. Я отправил фрау Фрик в Сакраменто.

– Ура-а-а!!! – завопил мальчуган. Люк откашлялся.

– И мы с Хани собираемся пожениться, сынок, – договорил он.

Маккензи и Хани во все глаза смотрели на мальчика. Джош оторопел. Несколько мгновений он молчал, видимо, осознавая только что услышанную новость, а потом нерешительно спросил:

– Папа, ты хочешь сказать, что теперь Хани будет моей мамой?

Люк подмигнул девушке.

– Да, сынок, – ответил он.

– Ура-а-а!!! – Мальчик бросился к ним с поцелуями, и вся компания со смехом повалилась на одеяло.

Джош поцеловал их, а потом спросил у девушки:

– А можно я буду называть тебя мамой, а не Хани?

– Хорошо бы, – ответил вместо нее Люк.

– Но если не хочешь, то не надо, – быстро добавила Хани.

– Хм! – хмыкнул мальчик. – Пожалуй, хочу. – Он вскочил на ноги. – Ты слыхал, Амиго? – Пес все это время неуклюже пытался примоститься рядом. – Хани будет нашей мамой, и мы будем называть ее мамой, а не Хани! А старая фрау Фрик со своей противной кошкой уехала! И тебе не придется больше спать одному!

Люк обнял Хани за талию.

– И тебе тоже, папа, – добавил мальчуган.

Глава 28

Люк и Хани обвенчались на следующее утро. На скромную церемонию были приглашены лишь Синтия, Дуг, Мэтт Бреннан и сияющий от радости Джош.

Радость события была омрачена сообщением об отъезде Синтии и Дуга в Сиэтл. Как и предполагала Синтия, ее муж не решился отказаться от выгодного предложения.

– Пока что мы просто съездим посмотреть больницу, – сказал доктор на прощание.

– Да, но ко времени вашего возвращения мы уже уедем, – печально вздохнула Хани.

– Кто знает, может, мне не понравится в Сиэтле и я решу остаться в Стоктоне.

– Ты всегда можешь приехать в Техас, приятель, – пожимая руку другу, сказал Люк.

– Не удивляйтесь, если мы вдруг к вам нагрянем, – вмешалась Синтия. – Если мы не уедем в Сиэтл, я не решусь остаться здесь с дочерью. Не нравятся мне жители Стоктона.

Не в силах смотреть, как Синтия прощается с Джошем, Хани отвернулась. Потом, заливаясь слезами, женщины обнялись.

– Я напишу тебе, как только мы устроимся, – пообещала Хани подруге.

– Только не забудь, – пролепетала Синтия, утирая платочком глаза. Затем она взобралась в дилижанс.

Поцеловав Мелиссу, Хани передала ее матери. Дуг обнял и поцеловал миссис Маккензи, сел в дилижанс и закрыл дверцу.

– Я люблю тебя, Хани, – прошептала Синтия, протягивая в окошко руку и сжимая пальцы подруги. – Я буду скучать по тебе.

– Я тоже тебя полюбила, – улыбнулась сквозь слезы Хани. – И ты мне напиши. – Руки женщин расцепились, когда дилижанс медленно тронулся в путь.

Обнявшись, супруги смотрели вслед удаляющемуся экипажу.

– Суждено ли нам еще увидеть их, Люк, как ты думаешь?

– Конечно, – улыбнулся Маккензи. – В конце концов, Техас не так далеко отсюда, как Вашингтон.

– Уж скажешь – недалеко! – возмутилась Хани.

– Послушай меня, сойка. Через пару лет наша страна будет так изрезана железными дорогами, что ты с легкостью сможешь за два-три дня доехать куда угодно. – Взяв Джоша на руки, Люк продолжил: – Пойдем собирать вещи. Нам еще многое надо упаковать, а завтра и мы отправимся в путь.

На следующее утро Люк отправился передавать шерифскую звезду своему преемнику, а Хани собрала все пожитки и приготовила их для погрузки в фургон. Поскольку дом, мебель и большая часть домашней утвари принадлежали городу, то с отъездом Люка в дом шерифа должен был вселиться Мэтт Бреннан, новый шериф. В знак особого расположения Хани оставила Мэтту свои занавески – Бреннан был одним из немногих в Стоктоне, кто с уважением относился к ней.

Погрузив в фургон корзины и коробки и устроив Джоша с Амиго, Люк подсадил жену на сиденье.

– Вы готовы, мисс Маккензи? – улыбнулся он.

– Техас, мы едем, жди нас! – весело крикнула Хани.

Тем временем неподалеку от дома шерифа в густых зарослях прятался Чарли Уолден. Он внимательно наблюдал за сборами Маккензи в дорогу. При взгляде на Люка глаза негодяя наливались злобой. Презирая всех представителей закона, Уолден смертельно ненавидел и жаждал ему отомстить. Шериф убил одного его брата – Бо, а другого – Билли Боба – отправил за решетку. И все лишь из-за того, что они прикончили какого-то паршивого игрока в покер!

Чарли закипал все сильнее, вспоминая, что этот мерзавец шериф укокошил еще и троих членов его банды. Черт, пусть этот скверный городишко будет ему благодарен за то, что он не спалил его, как поступал всегда во время войны, промышляя в те далекие времена на пару с Квонтриллом!

Одного Уолден не предусмотрел – женитьбы Маккензи и его отъезда из Стоктона. Бандиту пришлось изменить свои планы. Поначалу-то Чарли задумал устроить шерифу медленную и мучительную смерть, но прежде убить у него на глазах собственного сына. А теперь ему придется поторопиться отправить его на тот свет и лишиться возможности наблюдать за медленной агонией. «Ведь Бо мне был почти как сын, – с горечью подумал Уолден. – Глаз за глаз».

Увидев, что шериф забирается на козлы, Чарли достал пистолет, прицелился и спустил курок.

У Хани внутри все оборвалось, когда она услышала выстрелы. И тут же она увидела, как скривилось от боли лицо ее мужа.

– Сойка… – прошептал он, падая на землю.

– Люк! – закричала девушка, спрыгивая с сиденья и опускаясь рядом с ним на колени. – Помогите! Кто-нибудь!

К ней подбежал преподобный Райт.

– Что случилось? – спросил он.

– В Люка стреляли! Ему нужна помощь!

– Но город теперь без доктора, – упавшим голосом сказал священник.

Хани прижала голову мужа к груди.

– Люк, Люк, ты слышишь меня? – Маккензи был без сознания, грудь его тяжело поднималась и опускалась. Сунув руку ему под рубашку, Хани почувствовала слабое сердцебиение. – Пожалуйста, кто-нибудь, помогите…

Тут кто-то дотронулся до ее плеча. Вздрогнув от неожиданности, девушка обернулась и увидела Мэтта Бреннана.

– Отойдите в сторонку, миссис Маккензи.

– В него стреляли, Мэтт, – пробормотала Хани, до которой не дошел смысл его слов.

– Знаю. Позвольте мне взглянуть на него. Хани опустила голову Люка на землю и отодвинулась в сторону. Мэтт перевернул Люка и осмотрел раны.

– Одна пуля прошла через ногу навылет. Кажется, это ранение неопасно. Но есть и еще одно – в спину. Давайте отнесем его в дом и попробуем остановить кровь.

Подняв голову, Хани увидела толпу любопытных – к ним-то и обращался Бреннан.

– А вы видели, кто в него стрелял, миссис Маккензи? – спросил Мэтт, помогая девушке подняться.

– Все произошло так быстро и неожиданно, – покачала головой Хани. – Люк хотел взобраться на козлы, но тут раздалось несколько выстрелов, и он упал.

– Пойду осмотрю все там, – пробормотал Мэтт, направляясь к зарослям.

Все еще не придя в себя, Хани словно в тумане слышала, как пастор Райт давал указания другим мужчинам, которые понесли Люка в дом. Вдруг девушка вспомнила о Джоше. Оглядевшись вокруг, она увидела, что мальчуган по-прежнему сидит в фургоне. Он побелел как полотно и дрожал как осиновый лист.

– Пойдем, золотко, – проговорила она, взяв ребенка на руки, – нам надо вернуться в дом.

– Мой папа умрет? – Джош поднял на нее не по-детски серьезные глаза.

По щекам Хани потекли крупные слезы.

– Не знаю. Мы будем молиться о нем и постараемся не сдаваться, – прошептала она. Джош покачал головой.

– Зато я знаю, – всхлипнул он. – Папа оставит меня, как уже оставила мама. И ты тоже бросишь меня.

– Я ни за что не оставлю тебя, Джош. Обещаю! Я никогда не расстанусь с тобой.

Она обняла ребенка за плечи, и он крепко прижался к ней.

– Посиди пока на ступеньках, Джош, а мы попытаемся помочь твоему папе, – вымолвила Хани.

Девушка бросилась в дом, а к Джошу подбежал Амиго. Пес улегся рядом с мальчиком, положив голову ему на колени.

Люка положили животом на кухонный стол, и над ним склонился Делмер Куинн.

– Да, – заключил он, осмотрев раны, – одна пуля застряла под правой лопаткой, а вторая прошла навылет – как и сказал Мэтт. Надо постараться остановить кровотечение.

– Я принесу простыню, – выбегая к фургону, крикнула Хани.

Вернувшись в дом, девушка разорвала простыню на длинные полоски; несколько полосок Делмер сложил в квадратные подушечки.

– Какой вы аккуратный, мистер Куинн, – пробормотала она. – Надо обязательно вынуть пулю из плеча. Вы поможете мне?

– Я не врач, леди.

– Но вы же могильщик. Вам наверняка доводилось вынимать пули и раньше!

– Да, но только из мертвецов. Я еще ни разу не вытаскивал пулю из живого человека. – С этими словами Куинн направился к двери.

Хани потянулась за одним из кольтов Люка.

– Вам придется это сделать, мистер Куинн, – холодно промолвила она, взводя курок. – И немедленно, иначе пулю придется вытаскивать из вашего тела.

Делмер обернулся и увидел нацеленное на себя дуло кольта.

– Я хочу, чтобы все немедленно вышли отсюда.

Присутствующие бросились к выходу, услышав угрозу миссис Маккензи.

– Сэм, возьми с собой Джоша – пусть он принесет мне бутылку виски.

– Да, Хани, конечно, – пробормотал бармен, пятясь к двери.

– А нам, мистер Куинн, – продолжала Хани, – надо вскипятить воду и простерилизовать инструменты.

– Какие еще инструменты? – недовольно спросил могильщик.

– У меня есть ножницы, а у Люка – нож.

Когда Джош принес виски, они были уже готовы взяться за дело. Делмер плеснул на рану на ноге немного спиртного и перевязал ее полоской простыни.

– Я ничего не обещаю, миссис Маккензи, – проворчал Куинн, переводя взор на рану под лопаткой.

Хани оставалось лишь благодарить Бога за то, что ее муж был без сознания, когда могильщик принялся обследовать рану ножницами. Наконец он обнаружил пулю, но из пулевого отверстия тут же снова хлынула кровь, и Хани стала вытирать ее.

Делмер взял бутылку, отхлебнул порядочный глоток виски, недовольно посмотрел на Хани и снова взялся за ножницы. На этот раз ему удалось ухватить пулю.

Несмотря на все усилия Хани, кровь все сильнее била из раны. Куинн не сумел удержать литой кусочек металла, застрявший в плоти Люка, и раздраженно отбросил ножницы.

– Я, по-вашему, должен вынимать пулю без необходимых инструментов голыми руками? – выкрикнул он.

Потом Куинн схватил нож, опустил его в рану и возил там острием до тех пор, пока не подцепил кончиком лезвия и не приподнял пулю к выходному отверстию. Затем он ухватил ее ножницами и вытащил из раны.

– Вот эта чертова пуля!

От облегчения Хани едва не заплакала. Пока Дел-мер мыл руки, она залила рану спиртным, приложила пропитанную виски подушечку и туго перебинтовала Люка.

Делмер нахлобучил на голову шляпу и снял с крючка на стене свою куртку.

– Я ухожу, и не ждите меня обратно, – хмуро глядя на девушку, заявил он.

– Вы не уйдете, пока мы не переложим его в постель. – Хани схватила кольт и опять навела его на могильщика.

Под беспрестанные проклятия Куинна они подняли Люка и осторожно перенесли его на кровать.

– Благодарю вас, мистер Куинн, – промолвила Хани. – Вы замечательно со всем справились. Что бы я без вас делала?

– Да как у вас наглости хватает благодарить меня? – взорвался Куинн. – Я непременно сообщу шерифу, что помогал вам под дулом пистолета! Правильно говорит моя Миртлили: вы сумасшедшая! – Разгневанный Делмер стремительно вышел из дома.

Хани осторожно сняла с Люка окровавленную одежду, смыла с него кровь и грязь и надела на него чистое белье, Потом она выстирала все его вещи, оставив мужа под присмотром Джоша.

Чтобы не терзаться мыслями о происшедшем, Хани старалась все время подыскивать себе дело. Разгружая фургон, она то и дело подходила к Люку, надеясь на улучшение, но тот не приходил в сознание и все еще едва дышал.

К вечеру молодая женщина совсем выдохлась. Уложив Джоша, она придвинула к кровати Люка кресло, уселась в него и закрыла глаза. Сон быстро сморил ее, но от силы на пятнадцать минут.

Люк по-прежнему лежал без движения, лоб его пылал, а у Хани даже не было лекарств… Со слезами на глазах девушка смотрела на мужа – он казался таким спокойным, словно спал.

Почувствовав, что по щекам ее текут слезы, Хани вытерла их и осторожно убрала прядь волос с лица Люка.

– Пожалуйста, не покидай меня, мой любимый, – прошептала она, поглаживая его по голове. – Ты даже не знаешь, как часто мне хотелось назвать тебя любимым. Не знаешь… И поэтому мы не должны сейчас расстаться. Ах, Люк, я полюбила тебя в то самое мгновение, когда увидела впервые. – Хани взяла его руку. Обычно сильная и нежная, она теперь безжизненно повисла в руке Хани. Девушка поцеловала каждый его палец. – Я так люблю твои руки, твои прикосновения. Но я ни разу не говорила тебе об этом, мой любимый. – Она улыбнулась. – Впрочем, думаю, что ты и сам обо всем догадался. – Хани приложила его ладонь к своей щеке. – Люк, послушай меня, Люк, я так люблю тебя! Так люблю! Пожалуйста, Люк, не умирай!

Всю ночь просидела Хани на полу возле кровати, держа раненого мужа за руку.

Услышав ближе к утру стук, Хани поцеловала Люка, встала и, с трудом передвигая ноги, направилась к двери.

– Входи, Мэтт.

Сняв шляпу, Бреннан тихо вошел в дом.

– Доброе утро, миссис Маккензи. Я проезжал мимо и зашел узнать, как себя чувствует шериф, то есть Люк.

– По-прежнему, Мэтт. Он так и не пришел в себя, и у него жар.

– Мы нашли след, который ведет в горы. Я взял себе в помощники Джесса и Рэнди Кэлунов. Мы пойдем по следу и попробуем поймать преступника.

– Будь осторожен, Мэтт, – тихо сказала ему Хани.

Дойдя до кухни, она налила себе кофе, села за стол и уронила голову на руки. Вскоре проснулся Джош, и Хани вымученно улыбнулась мальчику.

– Ну, мистер Джош Маккензи, что вы хотите сегодня на завтрак?

– Мне не хочется есть. – Ребенок бросил испуганный взгляд на спальню отца. – Папе лучше сегодня?

– Нет, Джош, но, к счастью, и не хуже. Это обнадеживает, мой золотой.

– Он спал вчера, спал всю ночь. Мой папочка умрет, и ты знаешь это!

Хани закрыла глаза, из последних сил стараясь не разрыдаться.

– Ничего я такого не знаю, Джош Маккензи! И не хочу больше слышать от тебя таких слов, вот так! – Тут же пожалев о своей резкости, Хани взяла мальчика за руку. – Послушай-ка меня, солнышко. Папа потерял много крови, но он держится. Если и есть на свете человек, который сможет пережить такое, так это твой папа. Он очень сильный и здоровый. Мистеру Куинну удалось вынуть пулю из раны, а это очень важно.

– Но мистер Куинн не доктор. Он только хоронит людей, как недавно похоронил мистера О'Леари.

«Ах, Поуп, – с грустью подумала Хани, – мне так не хватает тебя сейчас. Как бы мне хотелось всплакнуть у тебя на плече! Никого у меня нет, Поуп. Даже Синтия с Дугом уехали».

Похоже, переживания отразились на лице девушки, потому что Джош испуганно посмотрел на нее и прошептал:

– Прости меня, пожалуйста, мамочка. Только не плачь.

– Я понимаю, что ты напуган, Джош. Я тоже. Но нам нельзя сдаваться, мы должны быть смелыми и стойкими. Этого бы хотел от нас твой папа. – Она устало поднялась из-за стола и направилась в спальню.

Мальчуган пошел следом за ней и встал возле кровати. Амиго, разумеется, пристроился у его ног. Губы мальчика дрожали, когда он смотрел на неподвижное тело отца, но он не заплакал.

Глядя на отца с сыном и верного Амиго, Хани размышляла о превратностях капризной судьбы: целых шесть лет она заботилась только о себе, а теперь… Теперь у нее появился замечательный муж, чудесный ребенок и хромой пес. И все они зависели от нее. Молодая женщина молила Господа, чтобы он дал ей сил выдержать ниспосланное ей испытание. Глубоко вздохнув, она обняла ребенка.

– Я хочу, чтобы папа открыл глаза, – дрожащим голосом пролепетал мальчик.

Хани уселась в кресло и взяла Джоша на руки. Ей так хотелось найти слова, которые бы помогли ему избавиться от мучительного страха.

– Знаешь, малыш, – заговорила она, – часто из-за серьезных ранений люди теряют сознание. Кажется, будто они спят. Думаю, это Бог защищает их таким образом – ведь человек в таком состоянии не чувствует боли, не может разбередить рану.

– Папу из-за этого уложили на живот?

– Да, чтобы не задеть раны на спине.

– Но папа не любит спать на животе. Он всегда спит на спине, всегда! Я знаю, потому что однажды спал рядом с ним.

– Вот и хорошо, что он без сознания – он даже не знает, что лежит на животе.

– А папа скоро придет в себя?

– Думаю, скоро, мое золотко. А теперь почему бы тебе не пойти к себе в комнату и не одеться? Потом я тебе почитаю.

Мальчик послушно слез с рук Хани и в сопровождении Амиго пошел к себе в комнату.

Когда Джош вернулся, Хани по-прежнему сидела в кресле.

– Мамочка, если мы с Амиго не будем шуметь, ты разрешишь нам остаться здесь и смотреть на папу?

– Конечно, – вымолвила Хани. – Только не пускай Амиго на кровать.

Ей казалось, что время тянется мучительно медленно. Она успела зашить рубашку и штаны Люка, стараясь все время отвлекать Джоша разговорами.

Навестить бывшего шерифа пришли лишь пастор Райт да Сэм.

Когда стемнело, девушка уложила Джоша в постель.

Открыв глаза, Люк никак не мог понять, где он находится и что с ним. Рядом с кроватью, к его удивлению, темнел какой-то предмет. Всмотревшись в него, он распознал в черной громадине большое кресло, а в нем свою жену.

– Сойка, – тихо позвал он. Хани мгновенно встрепенулась.

– Люк! – Вскочив на ноги, она упала на колени перед кроватью.

– Что… что случилось?

– В тебя стреляли, Люк. Ты со вчерашнего дня лежишь без сознания.

– Без сознания… со вчерашнего дня… – эхом отозвался Маккензи. Перед глазами его все поплыло.

– Любимый, как ты себя чувствуешь?

Люк закрыл глаза.

– Люк! Люк! – Хани легонько потрясла его за здоровое плечо.

Маккензи снова приподнял голову, пытаясь удержать ускользающее сознание. Он лежал на животе, и руки его затекли до такой степени, что почти потеряли чувствительность. Люк попытался перевернуться.

– Не двигайся, Люк, прошу тебя, иначе рана откроется.

Люк уронил голову на подушку и снова потерял сознание.

Хани стало легче: звук родного голоса дал ей новую надежду.