Текст книги "Любовные хроники: Люк Маккензи"

Автор книги: Эйна Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава 17

Пообещав Хани непременно вернуться на следующий день, Люк повез заключенного в Сакраменто.

Воспоминания о событиях минувшего вечера были еще так свежи в памяти девушки, что она решила устроить себе день отдыха, тем более что вывернутая бандитом рука как назло сильно разболелась.

Хани сказала Джошу, что заниматься они в этот день не будут, и обрадованный мальчуган тут же предложил ей отправиться на прогулку в лес. Однако девушка твердо решила никуда не ходить и дать больной руке покой, поэтому предложила перенести прогулку на завтра.

К полудню она уже места себе не находила. Не развлекло ее и общество Синтии, которая, как обычно, заглянула к Хани. Не понимая толком, чем вызвано ее мрачноватое настроение, девушка уселась за кухонный стол, чтобы обдумать все как следует, и пришла к неутешительному для себя выводу: она отчаянно скучала по Люку. Чем бы они ни занимались вместе – веселились или, наоборот, ссорились, – ей никогда не бывало скучно в его обществе. И вот теперь, когда Люк уехал, она чувствовала себя одинокой и покинутой.

Днем Хани направилась к Синтии. Пока Джош играл с Амиго на улице, женщины принялись делать ароматические шарики для приближающегося благотворительного базара.

– Наверняка ребенок родится в праздничный день, – вздохнула Синтия, втыкая в яблоко палочки гвоздики. – И я все самое интересное пропущу.

– Не думаю, скорее всего наши добропорядочные леди ни к чему пальцем не прикоснутся, узнав, что я приложила к приготовлениям руку. Кстати, поверишь ли, пастор Райт спросил меня вчера, не соглашусь ли я торговать поцелуями! За доллар! – Девушка подбросила в руке яблоко, начиненное гвоздикой. – Ну вот, это, кажется, готово, осталось только ленточку привязать.

– Да что ты? – изумилась Синтия, взяв у нее яблоко и принимаясь украшать его ярко-красной лентой.

– А что же Люк сказал по этому поводу?

– Сомневаюсь, что пастор Райт сообщил ему о своем предложении.

– Готова биться об заклад, что шериф будет недоволен, когда все узнает, – заявила жена доктора.

– Маккензи вообще не нравится все, что я делаю, – невесело проговорила Хани. – Но ведь Люк не муж мне, Синтия. Да я и говорить ему ни о чем не собираюсь, пусть это будет для него сюрпризом.

– Ну хорошо, удиви его, – согласилась Синтия, украдкой наблюдая за Хани. – В прошлом году поцелуями торговала мисс Лили из «Лонг-Бранча», а сейчас в городе всего две незамужние женщины – ты и мисс Лили. Под строгим облачением священника у пастора Райта скрывается натура дельца. Он понимает, что своими поцелуями вы заработаете куда больше денег, чем мы получим за наши шарики.

– Ты осуждаешь меня, Синтия?

– Нет! Я не буду осуждать эту затею, если только Дуг не вздумает купить у тебя поцелуй. Захочет участвовать в благотворительности – пускай покупает это. – Синтия указала на украшенные ленточками яблоки. – Или на худой конец баночку с соусом Нэнси Райт. – Женщина весело засмеялась.

– А я, пожалуй, прихвачу с собой свои карты таро, – задумчиво промолвила Хани. – Только не говори ничего Люку. Я наряжусь цыганкой!

– Как здорово! – всплеснула руками Синтия. – Я так и представляю тебя в костюме цыганки. Ты позволишь мне помогать тебе? – Помолчав, женщина добавила: – Знаешь, а мне никогда не предсказывали судьбу. – К удивлению Хани, Синтия внезапно расплакалась. – Признаюсь тебе, дорогая, что в последнее время я все больше и больше тревожусь о будущем.

– Ах, Синтия, с твоим ребенком все будет хорошо, если именно это тебя волнует, – горячо проговорила девушка. – Все будущие мамы, как правило, испытывают чувство беспокойства.

– Не о ребенке я тревожусь, Хани, – возразила жена доктора Нельсона. – Я знаю, что с ним все будет хорошо, ведь рядом со мною – самый лучший на свете врач. – Задумавшись, женщина прикусила нижнюю губу.

Хани никогда не видела подругу в таком удрученном состоянии – Синтия всегда поражала ее своим весельем и оптимизмом. Именно этих качеств не хватало Хани.

Девушка очень дорожила дружбой Синтии, ведь прежде у нее никогда не было подруг, и она не знала, что значит секретничать, болтать о всякой ерунде или просто вот так сидеть и делать вместе ароматические шарики. Хани подозревала, что одни знакомые женщины избегали ее общества, потому что она как магнитом притягивала к себе взоры всех мужчин, а другие – высокомерные – относились к ней еще хуже, не прощая ее прошлого.

Но Синтия стала ей настоящей подругой, она протянула Хани руку дружбы в первую же встречу и не лезла с расспросами о прошлом девушки. Поэтому теперь, увидев, что Синтия становится все мрачнее, Хани не на шутку встревожилась.

– Но в чем же дело, Синтия? – спросила она.

– Не в чем, а в ком. В Дуге.

– В Дуге? – Этого Хани ожидала меньше всего. – Что ты хочешь этим сказать!

Глаза Синтии наполнились слезами.

– Я… Мне кажется, что он больше не любит меня… – пролепетала она.

– Синтия, откуда такие нелепые мысли? По всему видно: Дуг просто души в тебе не чает.

– Он не целует меня больше, Хани. – Синтия промокнула глаза уголком фартука. – Конечно, он может иногда чмокнуть меня в щеку, но вот… по-настоящему Дуг больше меня не целует, – горестно повторила она. – Я стала такой толстой и безобразной, что ему, наверное, противно и смотреть на меня.

Хани захихикала, однако вмиг обрела серьезное выражение, увидев, какими глазами смотрит на нее подруга.

– Над чем ты смеешься? – возмутилась Синтия.

Вскочив на ноги, девушка обошла вокруг стола и опустилась на колени возле Синтии, взяв ее за руки.

– Ах, дорогая моя, неужели ты и вправду усомнилась в любви Дуга?

– Нет, я знаю, что он любит меня, – опустив голову, пробормотала женщина.

– Не сомневаюсь, что он считает дни, оставшиеся до рождения ребенка, когда и он сможет поцеловать тебя по-настоящему. – Хани с удовлетворением заметила, что на щеках подруги заиграл румянец удовольствия.

– Ты правда так думаешь? – едва слышно прошептала она.

– Конечно. – Хани вернулась на свое место. – Хотелось бы мне знать, неужели все замужние женщины так глупы? К счастью, у меня-то не будет собственных детей.

– Не говори так, Хани. Я еще не оставила мечты свести тебя с нашим шерифом. Еще придет время напомнить тебе о нашем разговоре, когда из-за живота ты не будешь видеть своих ног, а при ходьбе станешь переваливаться, как утка, и шерифу придется каждый раз ломом выковыривать тебя из кресла, потому что ты застряла в подлокотниках.

– Ломом? – рассмеялась Хани. – Ты что же, хочешь сказать, что Дуг именно так поступает?

– Нет, конечно. Дуг – врач, поэтому он удалил подлокотники хирургическим путем.

Женщины заливисто засмеялись. Когда Синтия успокоилась, Хани с радостью отметила обычный живой блеск в глазах подруги.

– Так ты правда думаешь, что Дуг дни считает до того момента, когда мы сможем?..

– Разумеется, – быстро проговорила девушка.

Устав возиться с шариками, Синтия предложила Хани с Джошем поужинать у них. Было уже довольно поздно, когда девушка с ребенком вернулись домой. У них осталось лишь время на то, чтобы приготовиться ко сну да почитать главу-другую из любимых книжек Джоша. Мальчик уснул у Хани на коленях. Она осторожно отнесла его в постель и, задумчиво поглядев на спящего ребенка, нежно поцеловала его в щеку.

Опустив взгляд, девушка увидела Амиго, смотревшего на нее во все глаза и яростно вилявшего хвостом.

– Ну так и быть, искуситель, – прошептала Хани и положила пса на кровать рядом с Джошем.

Амиго немедленно вытянулся во всю длину и блаженно закрыл глаза.

Зевая, Хани направилась в свою комнату. Она уютно устроилась в постели, думая о том, что события прошедшего дня повлияли на ее состояние куда сильнее, чем можно было предположить. Наконец девушка смежила веки и тут же забылась крепким сном.

Наутро Джош поднялся чуть свет и нетерпеливо ждал, пока они отправятся на обещанную прогулку в лес. Хани собрала корзину с бутербродами, фруктами и молоком, и они наконец вышли из дома.

По дороге мальчуган нашел длинную тонкую палку.

– Это будет мое ружье, – заявил он, важно выпятив грудь. – Я – Натти Бампо, великий следопыт. Но мои друзья-индейцы называют меня Соколиный Глаз. – Мальчик указал на Амиго: – А ты будешь Чига… Чи… ладно, ты будешь Ункасом, последним из могикан.

Это заявление сопровождалось громким лаем и неистовым вилянием хвоста Амиго.

– Думаю, тебе все же следует называть собаку по имени, то есть Амиго, а то она ничего не поймет, – посоветовала Хани.

Мальчик задумался, нахмурив брови.

– А ты, – обратился он к няне, – ты будешь Корой, той самой женщиной, которую Ункас убил, хотя хотел спасти ее.

– Я, пожалуй, буду Алисой. У нее судьба счастливее, Соколиный Глаз.

– Так и быть, Алиса. – Джош прижал свое длинное ружье к груди. – Соколиный Глаз сам поведет тебя вперед. Но ты не должна терять следа, потому что эти леса полны врагов.

Следуя за мальчиком, Хани раздумывала о том, как бы сшить ему куртку и штаны из оленьей кожи. Она, правда, никогда не умела шить, но ей столько раз приходилось штопать собственную одежду, что с иголкой и нитками девушка управлялась неплохо. Может, если она поговорит с Люком, он подстрелит оленя и сдерет с него шкуру, а она возьмется за шитье костюма для Джоша.

Вдруг им на пути повстречался молодой олененок с коротким белым хвостиком, щипавший траву. Услышав шум их шагов, олененок поднял голову и посмотрел на них огромными, темными глазами, а затем повернулся и пошел прочь на своих неправдоподобно тонких ножках.

– Какой красивый, правда, Джош, то есть, прости, Соколиный Глаз?

– Наверное, он потерял свою маму, – с тревогой проговорил мальчик, вмиг забыв о своей роли.

Как завороженные, они наблюдали за олененком, который медленно двигался к кустам.

– Нет, посмотри-ка, – сказала Хани, указывая на взрослую олениху, стоявшую под большими деревьями в ожидании своего детеныша.

Но тут залаял Амиго, и оленья семья мгновенно скрылась из виду.

Путники продолжали прогулку. Вскоре тропа вывела их на край высокого обрыва, спускавшегося к реке.

– Какой чудесный вид! – восхищенно воскликнула Хани. – Давай устроим ленч прямо здесь. – Она разложила на траве большую льняную салфетку с провизией, и они с аппетитом принялись за еду.

Через некоторое время подул прохладный ветерок, на небе стали собираться темные тучи.

– Мы отлично погуляли, Джош, – жуя яблоко, промолвила девушка, – пора возвращаться домой. Похоже, скоро пойдет дождь. – Не успела девушка подняться и собрать вещи, как на землю упали первые крупные капли. – Давай-ка побыстрее выбираться отсюда.

Через несколько минут хлынул такой сильный ливень, что Джош и Хани мгновенно вымокли до нитки. Девушка остановилась, беспомощно озираясь вокруг.

– Нам надо найти какое-то укрытие и переждать непогоду, – сказала она.

Единственным местом, где они могли спрятаться, был необъятный ствол упавшего дуба.

Завернувшись в одеяло, они съежились возле дерева, а мокрые ветки шатром нависали над ними. Хани крепко прижала к себе дрожащего мальчика, на коленях которого лежал мокрый Амиго.

Лишь одна мысль вертелась в голове у Люка, когда он возвращался на дилижансе из Сакраменто. Сунув руки в карман, он вытащил оттуда часы, прежде принадлежавшие его отцу.

Люк помнил, что мать не расставалась с этими часами, помнил, как часто она дотрагивалась до них и знакомым движением подносила к глазам, чтобы узнать время.

Нажав на пружину, Люк открыл крышку часов и медленно провел пальцем по выгравированной надписи: Эндрю Джексон Маккензи.

Люк был слишком мал, когда умер его отец, и почти не помнил его лица, зато в его памяти остался образ матери, с загадочной улыбкой прижимающей часы к груди.

Люк захлопнул крышку часов и сжал их в кулаке. Гнев с новой силой стал подниматься в нем. Теперь он мог вычислить, кто был убийцей его матери и Сары. Он знал его имя: Чарли Уолден, тот самый бандит, который промышлял вокруг Стоктона. У Люка появилась еще одна причина схватить Уолдена – если сам Чарли и не участвовал в нападении на ранчо, то наверняка знал, чьих рук дело. К сожалению, Люк видел Чарли лишь однажды, да и то на большом расстоянии, так что не узнал бы его при встрече. Впрочем, Чарли ненавидел Люка за убийство брата, так что наверняка искал способ отомстить. В городе не будет покоя, и люди, которые дороги Люку, будут подвергаться опасности, пока этот мерзавец разгуливает на свободе.

Могучий раскат грома прервал размышления Маккензи; по крыше дилижанса забарабанили тяжелые капли дождя, шериф положил часы в карман и хмуро посмотрел в окно. Он даже не заметил, когда начался дождь. Впрочем, начинающаяся гроза лишь ненадолго отвлекла его внимание, и Люк вернулся к прежним размышлениям. «Теперь мне известно его имя», – в который раз подумал он.

Как только дилижанс прибыл в Стоктон, Люк соскочил на землю, взял свои вещи, попрощался с Уиллом Хатчинсом и поспешил домой.

По дороге к дому он вымок насквозь. Удивленный тем, что Хани с Джошем не было дома, Люк быстро переоделся в сухую одежду и принялся разводить огонь. Через полчаса по его жилищу разнесся аромат кофе, а мокрые вещи Люка сушились на веревке перед пылающим очагом.

Маккензи налил себе большую кружку кофе, но тревожное чувство не покинуло его – Хани и сын все еще не возвращались. Шериф принялся беспокойно мерить шагами комнату. Прошло полчаса, потом еще пятнадцать минут… Люк решил отправиться на поиски.

Для начала он заглянул в их комнаты. Плащ Хани и пончо Джоша висели на крючках, так что, похоже, они ушли из дома еще до грозы. Закутавшись в свое пончо, шериф взял одежду Хани и Джоша и отправился искать их.

Маккензи заглянул в магазин, ресторан, церковь, гостиницу и даже в банк. Он зашел и в тюрьму, но напрасно! Мэтт Бреннан не видел их с утра. И тут Люк стукнул себя по лбу за собственную недогадливость: наверняка они у Нельсонов!

На его стук дверь отворил сам доктор.

– Люк? Что, черт возьми, ты делаешь здесь в такую непогоду? – удивился он. Последняя надежда рухнула.

– Их здесь нет, – в отчаянии проговорил Маккензи.

– Кого? – недоумевал доктор. – Зайди, не стой под дождем.

– Спасибо, но мне надо искать Хани и Джоша.

– Что случилось с Хани и Джошем? – подойдя к двери, спросила Синтия. – Ради Бога, Люк, войди в дом.

– Я не хочу замочить вам пол.

– Это же вода. Я все вытру. Маккензи неуверенно шагнул в дом.

– Я вернулся из Сакраменто час назад и разыскиваю сына и Хани. Я надеялся, что они здесь.

– А ты заходил в магазин? Люк кивнул:

– Я обошел весь город.

Вдруг Синтия испуганно прижала руки к лицу:

– Боже мой! А что, если они…

– Что, Синтия, что?! – нетерпеливо вскричал шериф.

– Хани говорила, что они собираются пойти в лес на прогулку.

– А она не сказала, куда именно они направятся?

Покачав головой, Синтия всплеснула руками.

– Нет. Она лишь сообщила, что они идут в поход. – Женщина схватила мужа за руку. – Ох, Дуг, наверное, с ними что-то случилось!

Нельсон нежно обнял ее за плечи:

– Ну что ты, дорогая, успокойся. Скорее всего они просто где-нибудь укрылись от дождя.

– Господи! – застонал Маккензи. – Если бы только мне знать, откуда начинать поиски.

– Погоди, я пойду с тобой, – заявил Дуг. – Дорогая, не беспокойся. Мы найдем их. У Хани, наверное, хватило ума спрятаться где-нибудь от дождя.

– Надеюсь, ты прав, – проговорила Синтия. – Но я все-таки подожду в доме Люка, а не здесь.

Благоразумно решив не спорить с женой, Дуг кивнул:

– Хорошо. Мы вернемся туда. – Он закутал Синтию в плащ и накинул ей на голову шарф. – Пойдем. – Нельсон по привычке прихватил свой медицинский саквояж.

Тесно прижавшись друг к другу, троица направилась к дому шерифа. К их большому разочарованию, Хани с Джошем не возвращались.

Люк принялся строить предположения о том, что могло случиться с его близкими.

– Не могли же они просто заблудиться, как ты думаешь? – обратился он к Нельсону.

– Вряд ли, – отозвался тот. – Я считаю, что они просто пережидают где-то грозу. Ведь с ними Амиго, а собака всегда сумеет найти путь к дому.

– Этот глупый пес!

– Собаки не бывают глупыми, Люк, – заметил доктор. – Все домашние псы произошли от волков, а охотников и следопытов лучше, чем волки, не найти.

– О чем ты говоришь, черт возьми?! – вскричал Люк.

– Как это о чем? О волках!

– Нашел время! – огрызнулся шериф.

– Прости меня, приятель, просто я пытался отвлечь тебя от мрачных мыслей. – Нельсон бросил взгляд на жену.

– Я не собираюсь бездействовать! Я и так уже довольно долго ждал их, – заявил Маккензи, набрасывая пончо. – Или с одним из них, или с обоими что-то случилось. Они пропадут без моей помощи.

– Но почему ты не хочешь довериться четвероногому другу Джоша?

– Черт возьми, Дуг! Я не могу сидеть и ждать сложа руки! Я пойду искать их, пока еще не совсем стемнело.

– Куда же ты пойдешь? В каком направлении?

– На запад, в сторону реки. Может, мне повезет, и я… – Люк прислушался. – Вы слышали?

Все затаили дыхание. Послышался какой-то шорох, а затем приглушенный лай.

– Амиго! – Люк рывком открыл дверь.

В комнату ворвался грязный и мокрый пес. Он принялся отряхиваться, разбрызгивая вокруг себя воду. Не обращая на собаку внимания, Люк выглянул на улицу. Увидев за дверями Хани с Джошем на руках, шериф бросился им навстречу:

– Он не ранен?

– Нет, просто промок, – пролепетала девушка, крепче прижимая к себе ребенка.

– А ты, – пытливо вглядываясь в лицо Хани, спросил Люк. – Как ты? Их глаза встретились.

– Я тоже. – Хани дрожала от холода и усталости.

– Дай его мне, сойка. – Взгляд Люка задержался на лице девушки, когда он забирал мальчика. – Дойдешь до дома?

Хани закрыла глаза, когда Маккензи обнял ее своей сильной рукой и повел в дом.

– Давай мне Джоша, – кинулась им на помощь Синтия. – Я переодену и вытру его.

Маккензи отдал ей Джоша и повернулся к Хани. Чувство облегчения, которое он испытал, увидев их, сменилось гневом.

– Не смей больше так поступать! Никогда! – закричал он. – Что, черт возьми, ты делала, разгуливая с моим сыном по лесу? Вас могли убить! В лесу полно диких зверей и разбойников! Здесь бродит банда Уолдена!

– Успокойся, Люк, – попытался утихомирить его Дуг. – Они оба в целости и сохранности.

– Черта с два я успокоюсь! – неистовствовал шериф. – Это самая идиотская ее проделка!

Неожиданные обвинения Люка лишили Хани последних сил.

Опустив голову, девушка молча выслушала его гневную тираду.

– Прости, пожалуйста, – пробормотала она, когда он замолчал. – Я не подумала об опасности.

– Ты никогда не думаешь! Если бы хоть раз ты остановилась, чтобы пораскинуть мозгами, то у нас было бы куда меньше забот.

В комнату вернулась Синтия, держа в руках завернутого в одеяло Джоша.

– Я собираюсь уложить этого молодого человека в постель.

– Я сам сделаю это, – все еще сердито проговорил Люк, забирая у нее сына.

– Хани, тебе тоже надо снять мокрую одежду, пока ты не схватила воспаления легких, – мягко сказал доктор Нельсон.

Из глаз девушки покатились слезы, смешиваясь с каплями дождя.

– Мне очень жаль… Мне так жаль, – пролепетала она, бросаясь в свою комнату.

– Бедняжка, – вымолвила Синтия. – Пойду-ка помогу ей.

– Мне так стыдно, Синтия, – прошептала Хани, едва подруга вошла в комнату.

– Не обращай внимания, дорогая. Люк просто выпускает пар. Он до смерти испугался за вас обоих. Видела бы ты его – он метался по комнате, как дикий зверь. – Она помогла девушке снять вымокшее платье.

– Нет, дело не в этом. Он ненавидит меня, Синтия. В самом деле, ненавидит. И ненависть его так сильна, что мне кажется, я могу протянуть руку и ощутить ее всей кожей, – пожаловалась Хани, натягивая ночную рубашку.

Она села на кровать и принялась вытирать волосы.

– Это неправда, Хани, – возразила ее подруга. – Я хорошо знаю Люка Маккензи. Он очень вспыльчивый человек, но гаев его всегда быстро проходит. – Синтия стала собирать мокрую одежду. – Я повешу твои вещи у камина. А ты ложись и попытайся уснуть. К утру все неприятности забудутся.

В своей спальне Маккензи вытирал сухой тряпкой Амиго. Когда пес почти высох, мальчик протянул к нему руки, и Амиго тут же очутился в его постели.

– Не стоило волноваться за нас, папочка. Амиго нашел дорогу домой даже под дождем. – Джош погладил своего любимца. – Настоящий Соколиный Глаз – это Амиго, а не я. – Джош захихикал, когда пес начал облизывать его лицо, а потом вытянулся рядом с ним. – Я люблю его, а он любит меня. И Хани он тоже любит. – Мальчуган зевнул и закрыл глаза. – Думаю, он и тебя любит, папочка, хоть ты к нему плохо относишься. – Голос мальчика становился все тише. – Амиго любит всех – всех на свете. Вот кошки ему не нравятся…

Люк смотрел на спящего сына. Этот малыш был смыслом его жизни. Раньше Люк часто впадал в отчаяние, опасаясь, что с Джошем может что-то случиться или он попадет в лапы Чарли Уолдена, но с появлением в их жизни Хани Бер он стал спокойнее.

В одном Хани была права: слишком долго Люк отгораживался от собственного сына. Он упустил драгоценные мгновения, которые уже никогда не повторятся. В своей слепоте Маккензи не понимал, что рядом с ним находится человечек, ради которого стоит жить.

– Я люблю тебя, сынок, – прошептал Люк. И, наклонившись, он запечатлел на лбу ребенка поцелуй.