Текст книги "Опасное искушение"
Автор книги: Эйлин Уилкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)
3
Через четыре часа клуб «Ад» опустел. В нем не осталось ни посетителей, ни полицейских. В воздухе витал тяжелый запах. Когда Рул передвигался на двух ногах, он никак не мог распознать неясный букет ароматов вина и фруктов, дым сигарет, запах пота и людей. И еще ни противные ноты благовоний, которые так нравились. Максу и должны были изображать запах серы…
Еще пахло ею. Она ушла час назад, но он по-прежнему чувствовал ее запах.
Или же ему так только казалось. Рул вздохнул, опустился в то же самое кресло, в котором сидел давеча, и набрал номер телефона, который знал лучше своего собственного. Макс и Каллен возились со спиртным в баре у западной стены, предоставив ему возможность побыть одному.
После девяти гудков трубку наконец взяли, и сонный женский голос пробурчал:
– Надеюсь, твое неотложное дело того стоит.
– Нетти, мне нужно поговорить с Ро.
– Я передам, чтобы он тебе перезвонил – послетого, как проснется. Он сейчас спит естественным сном, который ему тоже нужен.
– Ты не поняла. Я просил тебя не с отцом дать поговорить. Лу Нунцию необходимо говорить с Ро.
Последовало недолгое молчание, а потом женский голос сказал:
– Сказал сильно. Для моего душевного покоя даже слишком. Хорошо, я отнесу телефон. Но если ему опять станет хуже, я тебе покажу, дерзкий.
– Надеюсь при случае поделиться с тобой дерзостью.
Нетти пробурчала что-то нелестное о благоразумии лупи. Потом послышались звуки шагов и голос старшего брата. Бенедикт вовремя поспел спуститься с горы, чтобы спасти жизнь отцу, и теперь остался оберегать его.
Через миг в трубке раздался голос отца:
– Слушаю!
Несмотря на скверное самочувствие, низкий отцовский бас звучал сильно. Легкие у него уцелели.
– Сегодня был убит муж женщины, с которой я встречаюсь. Полиция считает, что это сделал лупус.
Последовала долгая пауза. Затем Айзен спросил:
– Ты еще на свободе?
– Само собой, я под подозрением. Как и всякий другой лупус, который находился в клубе. Я был очень сговорчивым. – Криво усмехнувшись, Рул взглянул на голые ступни. – Они нас раздели.
– Что?
– Были соблюдены все приличия, – заверил он отца.
Было даже забавно наблюдать смятение на хорошеньком личике детектива, когда он бросился поспешно выполнять приказ Лили и начал расстегивать штаны. Она его остановила, конечно, но часть ее была против этого.
И это ей очень не понравилось.
– Меня провели в мужскую комнату, где я разделся на белой бумаге. А сержант – мужчина – тщательно осмотрел мои вещи.
– Что они искали?
– Полагаю, улики. Но если убийца был в волчьем обличие, я не знаю, что они надеялись отыскать. Хотя детектив вроде бы совсем не глупа. Видимо, что-то могло связать кого-нибудь из нас с местом преступления. Которое, к слову сказать, совсем рядом – на детской площадке поблизости от клуба.
– Что из себя представляет детектив?
– Она, – Рул мгновение собирался с мыслями, отбрасывая все личное, – сообразительна. Решительна. Возможно, честолюбива. Я ей не особо понравился, но все же она не считает меня убийцей. Похоже на то, что мое алиби не покрывает время, когда убили Фуэнтеса.
– Какое алиби?
– У меня много свидетелей, готовых показать, где находился после половины десятого, в том числе несколько людей, что ценно. Но я был один до того, как приехал в клуб.
– Хм… Я запросто найду тебе свидетелей на этот период времени, но все они будут лупи. Таким показаниям копы и судьи не поверят.
Губы Рула дрогнули:
– Наверное, у них есть на то причины.
– Может, и есть, – хмыкнул Айзен. – Ладно, сделай вот что. Во-первых, выясни, действительно ли человека убил лупус. Не впервой кому-то сваливать грехи на нас.
– Я тоже об этом подумал. И уже поговорил с репортером, жаждущим заполучить информацию, но тот пока ничего не разнюхал. Учитывая то, что Каллен нам сказал…
– Это может быть правдой, а может и не быть ею.
– Относительно нападения на тебя он оказался прав.
– Но его предостережение несколько припозднилось, верно? Если он пытался убедить меня в своих честных намерениях… Не кипятись, мальчик. Я даже через телефон чувствую, как ты распалился. Знаю, он твой друг, и не умаляю значимость его информации, но не собираюсь глотать все без разбору. Он не принадлежит ни к одному клану.
– Что не ставит его вне закона.
– Он мазурик ненормальный по определению. Тут Рул ничего не смог возразить и сказал:
– Мы знаем – что-то затевается.
– Но мы не знаем что и не знаем, кто затейник. – Голос Айзена звучал утомленно. – Можем только предполагать. Мне нужны факты. Не исключено, что копы нароют какую-нибудь информацию. Мне нужно знать, что они разнюхают. А тебе важно не сесть за решетку. Лучше всего было бы соблазнить эту хорошенькую полицейскую ищейку.
Рул почувствовал себя так, словно получил удар под дых, а когда через секунду пришел в себя, спросил:
– Почему ты думаешь, что она хорошенькая?
Айзен снова рыкнул утробным хохотом:
– Ты можешь скрыть что угодно от кого угодно, но ведь я не просто твой Ро, я твой отец. Думаешь, я не вижу, когда ты неравнодушен к женщине?
Айзен задал еще несколько вопросов. Выдал указания. Рул слушал вполуха. Ему очень хотелось сказать отцу, что он не может соблазнить Лили Ю ради пользы дела, потому что она… она… видимо, она. Точно он пока не знал. Ведь глоток запаха ничего не доказывает.
– Шутки в сторону, – сказал он. – Может, выйдет толк, если я расскажу ей о наших подозрениях.
– Только не переусердствуй и не рассказывай всего! – огрызнулся Айзен. – Все равно не поверит. Это помешает завоевать ее доверие.
– У тебя такой голос, словно Нетти слишком рано разбудила тебя, оторвав от сна.
– Все считают, что знают о моем здоровье больше, чем я сам… Да, черт возьми! – Это уже он ответил Нетти, чей голос Рул слышал на заднем плане. – Знаю, что у тебя есть клочок бумаги, удостоверяющий, что так и. и есть. Думаешь, поразила меня?
Рул живо себе представил Нетти, стоящую подле постели пациента со скрещенными на груди руками. И слышал, как она говорит, что и впрямь знает о здоровье Айзена гораздо больше, чем он сам. И он должен быть этому рад, раз сам он такой болван.
– Мы просто думаем, что ты не привык соизмерять свои силы, – мягко сказал Рул, взволнованный жалобными нотками в голосе Айзена. Отец ворчуном не был. – еще я боюсь Нетти. Она уже стращала меня.
Айзен опять засмеялся, но на сей раз явно теряя силы. Ее стоит бояться. Она настоящий тиран… Нет, ты не будешь. – Последняя фраза была адресована Нетти, а не сыну.
Они заспорили, и Рул услышал аргументы обеих сторон, Нетти одержала победу. Через несколько минут она взяла трубку:
– Я уложила его спать. И на сей раз его сон продлится двадцать четыре часа.
Рул провел рукой по волосам.
– У него мысли будут путаться, если он проспит так долго. Конечно, если это необходимо…
– Рул, ты же видел его раны. Он все может излечить, но пока раны не заживут, его состояние не будетстабильным. Если, конечно, ты не стремишься взвалить на свои плечи обязанности отца… Рул зарычал.
– Не будь таким раздражительным. Ты являешься Наследником, и, если Ро умрет, именно ты возьмешь бразды правления в свои руки. И кое-кому будет интересно, желал ли ты того.
– Ты подсовываешь мне хрящи – пожевать можно власть, а вот мяса маловато. Скажи честно, как он?
– Упрямится. Тревожится. Он стар и не хочет это признать. Его терзают страшные боли, и выздоравливает он не так быстро, как раньше. В больницу он не поедет – нет, не спорь. И я его понимаю. Раз для излечения он не может воспользоваться достижениями прогресса, значит, должен побольше спать.
Рул унял страх. Сейчас ребячиться не время. Побыть сыном удается так редко…
– Надо – значит, надо.
– Не нужно было преждевременно выводить его из Сна, – сказала Нетти. – Он обвел меня вокруг пальца. На время взял основные жизненные показатели под контроль, чтобы… ну, что тут говорить. Не волнуйся за нас. Отец поправится, а делами пока займется Совет.
Проклятье, ему тоже хотелось домой! Традиция запрещала ему видеть отца, пока тот исцеляется, но ведь в Поместье-то находиться он мог. Все это происки старшего брата. Желание Бенедикта не пускать Лу Нунция в Поместье казалось странным, но и непоколебимым. Относительно безопасности с Бенедиктом не спорил никто. Да и вообще с ним предпочитали не конфликтовать.
По крайней мере Рул знал, что Ро в безопасности. Если отца охраняет Бенедикт, значит, никто не сможет до него добраться.
– Поцелуй за меня Тоби, – сказал он на прощание. – Будем на связи.
Он нажал отбой и убрал телефон в карман пиджака.
И замер все в том же положении. Он боялся. За отца, за свой народ, за себя самого. Ужасно, что вождь клана Ноколай вышел из строя.
Конечно же, именно этого добивались те, кто напал на Айзена. Один явственный аромат привлек внимание Рула, он встал и пошел к бару.
– Ага, мой кофе готов.
– И как только ты его пьешь?.. – проговорил Макс.
Каллен усмехнулся и подвинул по барной стойке чашку в ней был кофе, сваренный из специально запасенных для Рула зерен.
– Для этого нужно обладать особым вкусом. – Наконец-то он смог расслабить плечи. – Когда светает, это местечко, в самом деле, похоже на ад, – заметил он, усаживаясь, на высокий табурет.
Макс поставил на стойку бокал для себя – в нем плескался ирландский виски – и запрыгнул на табурет рилом с Рулом.
– Пожалуй, – ответил он.
– Эдакий утренний ад, точнее, «на следующее утро» после ада. Вроде как карнавал перед заходом солнца, когда огни и музыка уже больше напоминают мистерии.
– Ну так сейчас пять часов утра, что ты хочешь? В любом случае я не желаю слышать о карнавалах. Вспоминаются годы, проведенные у циркачей.
– Ты угодил к циркачам? – подал голос Каллен, расположившийся по другую сторону стойки. Настроение у него было беспокойное, такое бывает, когда хватаешься то за одно, то за другое. – Это случилось до или после войны?
– Какую войну ты имеешь в виду? Род человече кий – настоящая дрянь. – Макс опрокинул бокал, залпом выпил половину содержимого и удовлетворенно рыгнул. – Да оставь ты эти чертовы бокалы в покое.
Но Каллен продолжал полировать тот, что взял в руки. Он уточнил:
– Вторая мировая война. Та, о которой ты вечно прешь.
– Зависть. – Макс печально покачал головой. – Вот бич молодежи. А еще – отсутствие уважения.
Каллен ухмыльнулся:
– Это меня ты называешь молодежью?
– Все вы молодежь. Дети. Вертитесь волчком, как сумасшедшие, так можно не заметить, когда придет время помирать. – Макс достал из кармана пиджака серебряный портсигар и выбрал одну из дешевых сигар, которыми обычно отравлял воздух. – Взять, например, стремление идеализировать правду – как вы ее высказываете, разыскиваете и… – он фыркнул, – …и находите! Словно она где-то специально лежит и ждет, чтобы вы ее отыскали. Ребячество. Люди живут не правдой, а вымыслом. На самом деле вам нужны ответы, потому что никто из вас не хочет пораскинуть мозгами самостоятельно. – Он щелкнул зажигалкой. – И это понятно, ведь на размышления нужно время.
– Перестань! – устало произнес Рул.
Макс замолчал и какое-то время косился на Рула. Опустил зажигалку.
– Отец?
– Ро выздоравливает. Прошу прощения. Я не хотел, чтобы вы подумали: что-то случилось, – поморщился Рул. – Хотя что-то явно идет наперекосяк.
– Да ты дрожишь, – заметил удивленный Каллен.
Рул задумался, не зная, что сказать. Макс и Каллен были его друзьями, а в данный момент еще и товарищами по несчастью. Но ни тот, ни другой не принадлежали к клану Ноколай.
– Никто не ожидал, что они станут действовать так быстро. Я даже не подозревал, что удар коснется меня непосредственно. – Он подумал о Рейчел с красными заплаканными глазами, в которых застыла печаль. – Наверное, подумать стоило.
– Сожаления – самое бесполезное воплощение чувства вины, – заявил Каллен. – Они всегда являются запоздало и ни к чему хорошему не ведут.
– Такова природа сожалений, верно? – Рул сменил тон и заговорил официально: – Ро продлевает благодарность клана Ноколай и предлагает тебе помощь и поддержку клана на один лунный месяц.
– Я признателен Ро, – сказал Каллен бесцветным голосом, пальцы его крепко сжали бокал, который он тер. – Хитрый старый сукин сын, вот он кто. Странно, но он не предложил мне денег.
– Ро к деньгам относится с уважением и прекрасно понимает, что на них можно и нельзя купить. Он не хотел тебя обидеть, Каллен.
Тит пожал плечами, поставил, перевернув, бокал на стойку и проговорил:
– Может, и нет. Горю желанием месяцок погостить в Поместье только затем, чтобы у него шерсть на загривке вздыбилась.
– Найми телохранителя, – вдруг посоветовал Рулу Макс. – Мы знаем, что они хотели убить Айзена. Может, они и с тобой заодно захотят расправиться?
– И потому решили грохнуть Карлоса – весьма сомнительный способ. К тому же… – Рул замялся и нахмурился. – Не подходит. Зачем им рисковать и подставляться под следствие?
– По-видимому, они уверены на все сто, – пожал плечами Макс.
– Может, в этом есть какой-то смысл. – Теперь Каллен занялся бутылками вина, передвигая их в соответствии с каким-то загадочным, одному ему ведомым планом. – Пока что они преуспели.
– Не то чтобы очень. Пытались убить Айзена – и не смогли. Теперь хотят избавиться от Рула – кишка тонка. Слушай, кончай ты это! – рявкнул Макс, когда Каллен передвинул очередную бутылку. – Бармен ничего не найдет.
– Ты считаешь, что нам известны их цели, – медленно произнес Рул. – Айзен жив, но на время вышел из игры. Что тоже может удовлетворять их интересам. И мы не знаем, зачем убили Фуэнтеса. Также пока неизвестно, удастся ли мне избежать заключения под стражу.
– В тюрьму ты не пойдешь, – упорствовал Макс. Каллен посмотрел на него:
– Кончай играть в Поллианну. Тебе не идет. Рул прав. Наши противники коварны, и глупо их недооценивать.
– Ты что, предсказываешь на магическом шаре «Миссия невыполнима»? – хмыкнул Макс. – Коварны – в смысле запуганы. В реальной жизни обычно чем сложнее план, тем вероятнее его провал.
– Бывает и так. – Каллен взял Максову зажигалку, щелкнул ею и уставился на пламя. – Ходят слухи, что в Техасе видели банши.
– Так вот в чем дело! Приметы да знамения? – гоготнул Макс. – Взрослый и сильный оборотень наделал в штанишки оттого, что какой-то болван не может отличить рудничного газа от банши. К тому же в Техасе! – Вероятно, шутка ему показалась страшно удачной, потому что Макс хлопнул себя по колену и чуть не свалился с табурета от смеха.
Каллен не сказал ни слова, только его лицо напряглось, а зрачки сузились – и пламя зажигалки вдруг метнулось на целый фут, чуть не лизнув Макса.
– Эй! – На сей раз Макс все-таки упал с табурета и приземлился на пятую точку. – Ты что, с ума сошел? Хочешь запустить пожарную сигнализацию? Или вообще спалить заведение? Чтобы мне пришлось доказывать пожарным, что у моего спятившего дружка проблемы и он не умеет собой владеть. – Он встал на ноги, брюзжа и потирая зад.
– Каллен, – позвал Рул.
Тот посмотрел на него, и через миг глаза Каллена стали нормальными, а огонь потух.
– Я не смеюсь, – заметил Рул. – Что ты можешь предложить?
– Когда ушли копы, я бросил кости.
– Детские фигли-мигли, – закатил глаза Макс. Рул был не слишком силен в гадании, хотя каждый в какой-то момент жизни кидает кости – чаще, как верно подметил Макс, в подростковом возрасте, когда велика тяга к запретному, а здравый смысл еще в зачатке. Обычно результаты доверия не внушали. Или же так ему всегда казалось.
Но чтобы этим занимался маг и лупус? У него брови на| лоб полезли.
– И?..
– Я хотел узнать о твоем враге. И в результате получил вот это. – Он вытащил из кармана пригоршню тральных костей и по очереди швырнул три пары на барную стойку.
Два очка. На каждой паре. У всех шести костей на каждой грани красовалось по точке.
Наступила гнетущая тишина. Потом Макс выдохнул:
– Господи…
У Рула во рту пересохло. Он спросил:
– Ты не сам это сделал? Случайно, может быть?
– С той же долей вероятности в следующее полнолуние ты превратишься в котенка.
– Вмешался другой маг?
– Не думаю, – скривился Каллен.
– Может, это дело рук какого-то эльфа, – предположил Макс. – Уж не знаю зачем, но разве кому-то ведомы их помыслы?
– Или же мы просто должны принять очевидное. – Каллен посмотрел прямо на Рула.
– Да, – Рул глубоко вздохнул. – Очевидно, пробудился один из Древних и плеснул масла в огонь.
4
Въезжая в подвальную парковку главного управления с ее низкими потолками и извилистыми скатами, Лили всегда чувствовала себя так, словно угодила в утробу железобетонного бегемота и путешествует по его кишкам. Когда ее старенькая «тойота» въехала в очередной виток кишечника, зазвонил мобильник.
Лили посмотрела на экран телефона и нехотя ответила на звонок:
– Мама, привет! Времени у меня в обрез. В девять я должна быть в кабинете капитана.
– Капитана? У тебя неприятности?
С чего это она так решила? Можно подумать, Лили вечно попадала в переделки, когда была маленькой. Так ведь нет.
– Видишь ли, у нас будет брифинг. Ну знаешь, что-то вроде совещания. Какие обычно бывают у политиков.
На другом конце повисла мертвая тишина. Лили раздражало даже собственное дыхание. Молчанием мама выражала больше упрека, чем все остальные – гневными воплями. Пришлось извиниться:
– Прости. Я не выспалась.
– Много времени я у тебя не отниму. Вчера вечером ты ушла до того, как мы договорились с тобой насчет точной даты примерки.
– Сейчас я на парковке. Нет ежедневника под рукой.
– Тогда перезвони мне, когда он у тебя под рукой окажется. Знаешь, Лили, подруга моей кузины – женщина очень занятая, к тому же она нам делает хорошую скидку. Тебе бы следовало проявить к ней уважение. Один раз ты уже пропустила примерку, а ведь платье подружки невесты необходимо перешить. Лиф на тебе мирится просто ужасно.
Лили хотелось сказать, что никакие изменения в платье не помогут ей казаться менее безобразной в тошнотворно-зеленом, но она ужасно торопилась, поэтому ограничилась фразой:
– Я сверюсь с ежедневником и отправлю тебе письмо по Интернету, ладно? Так я быстрее справлюсь.
Матушка Интернет не шибко жаловала, но, неохотно пойдя на компромисс, пустилась в подробное описание последних перипетий предсвадебной горячки. Старшая сестра Лили собиралась устроить шикарную церемонию, и матушка с ума сходила по этому поводу.
Место стоянки Лили находилось глубоко во чреве гаража, там она и припарковалась, сконцентрировавшись главным образом на отчете, который подготовила еще Юма перед выходом.
– Мм-хм, – промычала она в трубку, хватая сумочку, хлопая и запирая дверцу машины.
Запоздало она осознала слова матери: у сестры жениха аллергия на имбирь.
– Лили? Что такое?
Тут Лили поняла, что тихонечко издает какие-то невразумительные звуки.
– Ты упомянула про имбирь, – сказала она, – по-моему, я кое-что вспомнила. Вчера я видела Джинджер [2]2
Джинджер (англ.) – имбирь.
[Закрыть]Харрис.
У матушки вырвалось одно из тех очень свойственных китайцам восклицаний, похожее на краткое эх! Явный признак тревоги. Обычно произношение Джулии Ю было ничуть не менее калифорнийским, чем у «Бич Бойз».
– Джинджер Харрис? С чего это тебе захотелось с ней встречаться? Да что же происходит?
– Я не хотела с ней встречаться, а просто встретилась. Во время расследования. Ты знаешь что-нибудь о Харрисах, куда они переехали?
– У тебя нездоровое любопытство. Я думала, все это в прошлом.
– Так и есть. – Не считая кошмаров, которые порой снились. – Мама, это нужно для работы.
– Не знаю, куда они переехали. Не помню. Наверное, можно узнать у Доррис Битон. – Это предложение из миссис Ю явно вытащили клещами. – Думаю, она поддерживает с ними связь.
– Если ты узнаешь, буду тебе очень признательна. – Лили вызвала лифт.
– Никак не могу понять, зачем тебе знать о Харрисах.
– Пока не могу сказать точно. Работа полицейских была бы значительно легче, если бы мы знали наперед, что важнее всего: сработала ли интуиция, или же просто прошлое навалилось на плечи? Спасибо тебе за предложение связаться с миссис Битон. Знаю, тебе это непросто.
– Дело не в моих чувствах. Я за тебя беспокоюсь.
– Я знаю. Со мной все хорошо. – На самом деле Лили всегда казалось, что дело касалось матери ничуть не меньше, чем ее самой. Из того давнего события протянулось столько нитей, и, несмотря на все усилия оборвать их, обрезать или попытаться распутать, узлы остались все равно. – Пришел лифт. Мне пора.
Джулия еще раз напомнила заглянуть в ежедневник, и попрощалась, Лили убрала мобильник в карман сумки и вошла в маленькую металлическую кабинку.
Она с облегчением снова задумалась о деле, фактах и предположениях. Нитях. Их-то как раз было предостаточно – целый спутанный клубок, фактов же куда меньше. Лили собрала уйму показаний, но правда в них переплеталась с вымыслом, в них сквозили всевозможные отмазки, недомолвки и просто ошибки.
Решающее значение будет иметь время смерти. Скоро лаборатория подготовит заключение. Вряд ли они скажут что-то новое, но, по крайней мере, подтвердят, что убийца – оборотень.
Наука зиждется на законах, которые неукоснительно соблюдает природа. Находящаяся на уровне моря вода непременно кипит при ста градусах Цельсия вне зависимости от того, кто ее кипятит. Если в нужных пропорциях смешать азотнокислый калий, серу и уголь, в результате непременно получится порох, а не золотая пыль или питьевая сода.
Но магия непредсказуема. Это нечто особенное. Клетки и жидкости организма оборотней – от природы существ волшебных – при анализе каждый раз ведут себя по-разному. Магические следы, конечно, определить, можно, но результаты исследований непременно окажутся невразумительными.
На первом этаже лифт со скрипом остановился, вошли двое. Лили взглянула на часы. Лучше бы она поднялась по лестнице.
Если парковка была кишками бегемота, то лифты – системой кровообращения. И у организма частенько случались удары по причине недостаточности кровообращения: лифты были медлительные и хилые. Наконец допотопный лифт доставил Лили на третий этаж. Она еще раз сверилась с часами и толкнула дверь в «убойный» отдел. Если поторопиться, можно успеть выпить чашечку кофе.
– Эй, Лоран! – окрикнула Лили блондинку с короткой стрижкой, сидящую недалеко от входной двери. Два из пяти столов были еще пусты. Мека не было видно. – Мек пришел?
– Я что, похожа на секретаршу? – Лоран посматривала на монитор и продолжала печатать. – Почему меня вечно принимают за чертову секретаршу?
– Всему виной твои обворожительные манеры. Ты так тепло и радушно приветствуешь нас.
Может, Мек где-то здесь. Он же знает, что, перед тем как идти с докладом к Рэндаллу, им нужно поговорить. Лили направилась к кофеварке.
Шон Брэди оторвался от папки, содержимое которой изучал, усмехнулся и завыл, как волк.
– Сколько можно! – заворчала дама за соседним столом. – Прекрати, слышишь? Никто, ни единая живая душа не примет тебя за лупуса.
Ти-Джей высунул голову из кабинета:
– Никто не видел моего… А, Лили, привет. – Он усмехнулся и переглянулся с Брэди.
Ти-Джей служил в полиции с незапамятных времен, причем почти все время в чине детектива. У него были волосы Сайта– Клауса, очки в золотой оправе, складчатое и морщинистое лицо, которому морда бассет-хаунда в подметки не годилась, и весьма шокирующее чувство юмора. Наверное, стоит проверить стол на предмет подвохов-сюрпризов.
– Кто-нибудь видел Мека? – спросила Лили.
На дне кофейника плескались остатки кофе. Впрочем, он всегда был почти пуст. Тот, кто допивал кофе, должен был заварить его заново, посему каждый старался оставить хоть чуточку жидкости. Лили налила неколько глотков черной жижи в чашку с надписью «НЛО взаправду. ВВС не существуют».
– Вы спрашиваете нас, поденщиков и батраков? – переспросил Брэди. – Надо ли пригладить вихры и вытянуть. руки по швам, когда мы вам отвечаем? Лили уставилась на него:
– Господи помилуй, Брэди опять взялся читать словарик.
– Я просто спросил. Ты же теперь якшаешься с принцами крови. С князьями. – Он опять принялся подвывать
– Может, кто-нибудь наденет на него намордник? – Лили двинулась к тому месту, которое любила называть своим кабинетом. На самом деле это был просто маленький закуток в конце общего зала, без окон, без дверей, но это был ее собственный укромный уголок, в котором хватало место для стола, шкафа для хранения документов, второго стула, старавшегося изо всех сил выжить, филодендрон и плющ, готовый завоевать мир.
– Знаешь, Брэди, – сказала Лоран, – держу пари, | ты понятия не имеешь, что такое вихры.
Уверен, что найду хотя бы один. Ну, вот хотя бы это… Если ты не прекратишь заниматься онанизмом, я арестую тебя за непристойное поведение.
– Мек караулит твои владения, – объявил Ти-Джей, когда Лили проходила мимо него.
Лили остановилась и сказала:
– Ти-Джей, у тебя глаза поблескивают. Не люблю, когда они так блестят.
Он покачал головой.
– Так молода, но уже столь цинична, – улыбнулся Ти-Джей. – Надеюсь, наш маленький сюрприз тебе понравится.
Вот ведь… Лили была начеку, хотя даже не могла сообразить, что они затеяли. Если там Мек, то это покрайней мере спасет ее от грубых розыгрышей. Мек – полная противоположность Брэди и Тй-Джею, он серьезен до невозможности. И непременно предупредит, если они что-то сделали с ее стулом, например.
Так что же за «сюрприз» ее ждет?
Это выяснилось, стоило ей завернуть за угол.
– Детектив Ю, – такими словами приветствовал ее Рул Тернер, вежливо поднимаясь с обшарпанного деревянного стула, стоящего слева от стола. – Ваши коллеги убедили меня, что вас следует дожидаться здесь. – И улыбнулся очаровательной улыбкой. – Похоже на то, что это не совсем так.
– Гм, – умно промычала она. Опять он вырядился в цвет ночи: черная рубашка с открытым широким воротом, черный пиджак и такие же брюки. Очень по-голливудски. Причем пиджак смотрелся так, словно стоил никак не меньше машины Лили. – Боюсь, что так. Хотя шутить изволили со мной. – Двусмысленная шутка высмеивала недостаток светской жизни Лили. Она вздохнула. – Юмор полицейских очень напоминает детсадовский, только рангом повыше.
– Шеф отправил его побеседовать с тобой, – объявил Мек. Он сидел на столе Лили и пытался выглядеть непринужденно.
Мек был десятью годами старше Лили, пятью дюймами выше и на восемьдесят фунтов тяжелее, причем за счет мышц. Человек он был спокойный и методичный, обладал завидным терпением и кожей цвета ее любимого карамельного кофе-латте, а также он был истинный пуританин.
Но расслабиться в этой ситуации Меку явно не удавалось.
– Он… мм… его высочество желает помогать в расследовании преступления.
Тернер покачал головой:
– Никакое я не высочество. В прессе меня любят именовать князем, но им надо продавать журналы и газеты.
– Я это заметила. – Лили швырнула сумку на стол. – Спасибо, Мек. Можешь передать Ти-Джею, что я с ним сочтусь. И с Брэди тоже.
Мек замешкался, не решаясь уйти, словно сомневался стоит ли оставлять ее наедине с Тернером. Расстегивая сумку, она бросила на него недвусмысленный взгляд. Он неохотно кивнул и вышел.
Лили вытащила ноутбук.
– Всегда приятно, когда сознательные граждане помогают следствию. Но весьма странно, когда это делает один из проходящих по данному делу подозреваемых.
– Сказано весьма резко. – Прямые стрелы бровей взметнулись вверх.
– Но зато с вежливым выражением лица. Вас отправил ко мне шеф Дельгадо?
– Да. Я звонил ему сегодня утром, предлагал помощь. Если нужно поймать лупуса, необходимо о нас кое-что знать, а я сомневаюсь, что вы в курсе. Не ищите в моих словах критики. Просто достоверной информации о нас очень мало.
– То есть вы хотите сказать, что в голливудской картине «Шабаш ведьм» тема раскрыта не очень? – Лили покачала головой. – Наверное, теперь вы заявите, что Чарли Чан на самом деле не китаец.
Тернер хмыкнул:
– Согласен с вами. Он уроженец Запада, верно?
– Наряду с прочими, Сидней Толер. – Лили никогда бы не призналась, что питает тайное пристрастие к старым фильмам о Чарли Чане, изобилующим клише и стереотипами. Но ведь они гораздо интереснее, чем ленты о Джеймсе Бонде или Брюсе Ли. Чтобы победить злодеев, Чарли Чан полагался на разум, а не на искусство кун-фу. – Вероятно, вашу информацию проверить мне будет непросто.
– А верить мне вы не собираетесь. Понимаю. Но я крайне заинтересован в скорейшем раскрытии преступления. И желаю, чтобы в убийстве признали виновным одного лупуса, а не всех нас. Также не хочу, чтобы в содеянном обвинили меня. Не я убийца, но чтобы в это поверить, вам нужны доказательства.
Отпив из чашки остывшей кофейной жижи, Лили разглядывала Тернера. Неслыханно, чтобы с полицией сотрудничал вождь лупи. Если какой-нибудь оборотень дебоширил и не был пойман, значит, суровые последствия преступления одного могли отразиться на всех лупи. Люди склонны паниковать по этому поводу. А в Конгрессе как раз рассматривался законопроект – Закон о гражданстве биотипов, – который может быть блокирован в случае отрицательной реакции общественности, спровоцированной убийством.
Хотя лупи обычно считают, что сотрудничество с полицией не обязательно должно включать в себя такие тонкости, как свидетельства и доказательства. Они скорее подкинут в отделение полиции тело с запиской, что проблема исчерпана.
Лили поставила чашку на стол.
– Вчера вы сказали мне, что понятия не имеете, кто убил Карлоса Фуэнтеса.
– Верно.
– Самосуд я не потерплю ни при каких условиях. Убийство есть убийство.
– Ваша точка зрения заслуживает восхищения. Само собой, в разряд убийств попадают только те случаи, когда нас убивают двуногими, – отмахнулся он. Пальцы у Тернера были длинные, кисти – изящные, как руки музыканта. Невозможно представить себе, как они могут превращаться в лапы. – Но вы неправильно меня поняли. Я не предлагаю поймать вам убийцу. Я хочу познакомить вас с культурой и повадками лупи.
Если он не лукавил, то все это весьма чудно. Если на то пошло, лупи впору сотрудничать с ЦРУ.
– Мне в самом деле хотелось бы с вами побеседовать, сказала Лили, подсоединяя кабель от принтера к ноутбуку, – но я должна быть у капитана в… о, черт, пробормотала она, глядя на часы. – Через две минуты. Если вы не против, то подождите меня, пожалуйста, в другом кабинете. Сержант Мекли угостит вас кофе.
Тернер поморщился:
– Вы говорите о том, что плещется в вашей чашке?
– Слишком крепкий для вас? – улыбнулась Лили.
– Вы поите этим подозреваемых, чтобы сломить их волю, верно?
– Работает только на слабаках.
– Я влип, – покачал головой Тернер. – Вы разгадали меня. По части кофе я сноб.
Дело не в том, что он сказал, важно – как. Лили расхохоталась:
– Не верьте, если вам кто-то скажет, что вы умеете притворяться смиренным скромнягой. У вас не получается.
– Нельзя же уметь все, – улыбнулся он, и его глаза на миг вспыхнули, встретившись с ней взглядом. Совсем кратко, но его высокая оценка была очевидна. – У меня такое чувство, детектив, что вы тоже не сильны в смирении.
