Текст книги "Спасительная любовь"

Автор книги: Эйлин Драйер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 13

Случались дни, когда Кейт приходило в голову, что люди переоценивают преимущества, которые дает титул герцогини. Этот день оказался именно таким.

Начался он достаточно хорошо. Ей удалось выбраться из дома за покупками, и она надеялась, что отлично проведет время одна. В такой славный нежаркий летний день стоило рискнуть репутацией, отправившись пешком.

Сначала она пошла на Гран-Плас. Кейт любила эту мощенную булыжником площадь с ее словно облитыми золотом домами Гильдии и непременной башней с часами. Раненых уже не было видно, вернулись продавщицы цветов, открылись причудливые магазины с остроконечными крышами. Кейт с удовольствием обошла их; особенно ей понравился очаровательный магазинчик, торгующий самым изысканным кружевом.

Затем она навестила нескольких друзей, а закончила Аксбриджами, которые остановились в доме на другой стороне парка. Она покинула их, унося только что собранные слухи.

И только по дороге домой у нее появилось первое подозрение, что день начинает портиться. Ступив на рю де ла Луа, она обратила внимание на мужчину, стоящего на бульваре со стороны парка. Высокий, худой, он явно никуда не спешил, как если бы просто наслаждался солнечным днем. Она припомнила, что видела его не так давно на Гран-Плас. И еще днем раньше, когда ходила на Биржу за чаем.

Возможно, она бы не обратила на него внимания, если бы он не улыбнулся и не приподнял шляпу, увидев, что она смотрит в его сторону. Она знала в лицо все лондонское общество и многих европейских аристократов. Она помнила всех, кому когда-либо была представлена, но этого человека не знала.

– Бивенс, – обратилась она к камеристке, шедшей рядом, – вы не узнаете того джентльмена, вон там впереди?

Бивенс, которая гордилась тем, что знала всех знакомых своей хозяйки, отрицательно покачала головой.

– Наглый торговец, – фыркнула она. В устах бывшей танцовщицы из «Ковент-Гардена» эти слова звучали забавно.

– Я видела его на Гран-Плас, когда мы выходили из магазина кружев. И раньше тоже.

– Ну если вы не знаете, леди Кейт, – сказала она с фамильярностью прислуги, выросшей не далее как в четырех милях от хозяйки, – я уж и вообразить не могу, кто знает.

Леди Кейт не могла не улыбнуться.

– Разумеется, Бивенс. – Но что-то в том человеке заставило ее насторожиться. Не ее ли семейство снова строит козни? Или, что еще хуже, не имеет ли его появление отношения к гостю в ее второй по роскоши спальне?

Когда чуть позже она натолкнулась на Диккана, то чуть было не совершила ошибку, чуть было не задала ему вопрос о незнакомце. Наконец-то, подумалось ей, нашелся тот, с кем можно поделиться ее маленькой проблемой.

Она бросила быстрый взгляд на загадочного человека и увидела, что он повернул в парк. Она собиралась обратить на него внимание Диккана, но поняла, что тот человек уже ушел вперед.

– Диккан, – сказала она совсем тихо, – вы знаете того парня, в конце аллеи? Того, что в зеленом сюртуке?

Словно услышав предупреждение в ее голосе, он не стал подносить к глазам монокль.

– Не могу сказать, что знаю. Хотя он кажется мне смутно знакомым.

– Все равно у него не было права смотреть на герцогиню такими глазами, – запротестовала Бивенс за их спинами.

Диккан рассмеялся:

– Дорогая Бивенс, если мы будем наказывать каждого мужчину, который с вожделением смотрит на мою кузину, все мужское население Европы придется отослать по комнатам без пудинга.

– Он, похоже, следит за нами, – задумчиво Протянула Кейт.

На этот раз Диккану почудилось в ее словах нечто большее.

– Вы хотите, чтобы я поговорил с ним?

– Нет. Я хочу, чтобы вы согласились на мою просьбу и побеседовали со мной и моими гостями.

Он поклоном выразил свое согласие.

– Я всегда рад такому приглашению.

Леди Кейт знала, что не сделала большой ошибки, обратившись к Диккану за помощью.

Не одна леди Кейт надеялась на это. Стоило Оливии увидеть Диккана Хиллиарда, как она подумала то же самое.

– Почему меня принимают за важную персону из Тринити? – говорил он, проходя вслед за леди Кейт в гостиную для утренних приемов.

Оливия села рядом с Грейс на один из стоящих у камина обитых модной мебельной тканью диванов. Теперь, когда в доме были свободные комнаты, леди Кейт пригласила свою маленькую компанию в лимонную гостиную, расположенную в глубине первого этажа. И, как бы подтверждая слова Диккана Хиллиарда, женщины уселись в ряд за чайным подносом, словно присяжные заседатели.

У Оливии, однако, лорд Хиллиард не вызывал полного доверия. Слишком он казался равнодушным и надменным. К тому же можно ли ожидать осмотрительности от человека, который орудует своим языком как рапирой?

– Печально, – сказала леди Кейт, предлагая ему один из стульев в стиле Людовика XV, – но мы собрались здесь не для упражнений в остроумии. У нас возникла серьезная проблема, которой, как мне кажется, вы будете не прочь заняться. Я попросила Финни принести амонтильядо девяносто восьмого года, который вы любите.

Брови Диккана полезли вверх.

– Это, должно быть, серьезно. – Откинув фалды, он уселся на позолоченный резной стул.

Казалось, стул специально создавался для того, чтобы он сидел на нем, Хотя выглядел под его крупным телом слишком аляповатым и маленьким. Оливия подумала, что физически Диккан Хиллиард кажется более значительным, чем как личность, которую он скрывает в себе.

– Рад видеть вас всех в добром здравии, – сказал он, наливая себе хересу. – Прошу прощения, что не смог явиться раньше. По какой-то причине послу Стюарту нравится нагружать меня делами.

– Как удачно, – сказала его кузина, – поскольку нам нужно ваше искусство дипломата.

– Бесстрашие, – кивнула леди Би, передавая ему неизбежную чашку чаю.

Леди Кейт согласилась:

– Да, Би. Во всяком случае, проницательность и осмотрительность.

Он сидел, откинувшись на спинку стула, и потягивал херес.

– Я весь превратился в слух.

Леди Кейт, казалось, оценивала его искренность.

– Оливия хочет поведать вам одну историю, – сказала она, и Оливия почувствовала, как учащенно забилось ее сердце.

– Что же, я действительно люблю хорошие истории.

Оливию снова охватило чувство, что с кузеном леди Кейт не все в порядке. Она не могла сообразить, что именно, и от этого нервничала.

– Она с радостью расскажет эту историю, – продолжила леди Кейт, – после того, как я представлю ее вам.

Диккан насторожился и обвел всех глазами.

– Я несколько сбит с толку: разве вы уже не сделали это? Я хорошо помню, потому что мне пришло в голову, что ее имя на редкость подходит ей.

– Ее настоящее имя подходит ей не хуже. Диккан, могу я представить вам Оливию Луизу Гордон Уиндем, бывшую графиню Грейсчерч?

Несколько секунд он молчал. Потом растянул рот в широченной улыбке.

– Черт побери! Спрятаться за обликом незнатной женщины, да, мэм?

Она пожала плечами:

– Я часто находила, что это самая эффективная тактика.

– Жанна д'Арк, – снова выпалила леди Би. Диккан поднял брови.

– Если вы подразумеваете под этим чистое сердце, дорогая, я верю вам на слово. Однако если вы насчет голосов, которые ей слышались…

– Вы можете догадаться, почему Оливия скрывает свое имя, – сказала леди Кейт обманчиво-небрежным тоном.

Оливия увидела, как что-то промелькнуло на лице Диккана. Его улыбка была полна сожаления.

– Догадываюсь, как вы устали от необоснованных сплетен, графиня.

– Не называйте меня графиней, мистер Диккан. «Грейс» вполне подойдет.

Он поднял свой бокал в знак уважения.

– Конечно. Вы можете объяснить, почему выбрали этот момент, чтобы открыться? И почему мне?

– Причина кроется в недавних событиях. – Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она посмотрела ему прямо в глаза. – И еще мне сказали, что вам известны слухи о Джеке.

– О том, что он был на поле боя, хотите сказать? Я не уверен, что могу подтвердить это. Я сам его не видел.

Оливия выдержала его взгляд.

– Я видела.

Улыбка у Диккана получилась несколько натянутой.

– Ей-богу! Вы ведь не оставили его там, правда? Разумеется, понимаю, вам хотелось. Но вы ведь не сделали этого.

– Нет, мистер Хиллиард, я не сделала.

– Она привезла его сюда, – сказала леди Кейт.

Он снова застыл. Он смотрел на леди Кейт так, как будто видел ее в первый раз.

– Почему бы не сообщить о нем кому-нибудь? Его командиру, например.

– Даже если его командир француз?

Оливия не знала, какой реакции ожидать: гнева или недоверия, – а он снова притих.

– Хорошо, – наконец задумчиво заговорил он, откинувшись назад и закинув ногу на ногу. – Похоже, история действительно получается интересная.

– Достойная самого Софокла, – уверила его леди Кейт. – Прежде чем мы начнем, вы, конечно, понимаете, что мы потребуем молчания.

– Все так плохо?

– В том-то и дело. Мы не знаем.

Он молчал, покачивая бокал с хересом.

– Хорошо, всем известно, что я сделаю почти все, если мне доверяют. Вот вам мое слово.

Оливия не была уверена, что этого достаточно, но леди Кейт с облегчением кивнула, и она успокоилась.

– Поверите вы мне или нет – как пожелаете. Но пожалуйста, не спешите с выводами, пока не услышите все.

– О, я никогда не выступаю судьей, – заверил он ее. – Это значительно уменьшило бы количество сплетен, которые мне рассказывают.

Она в первый раз улыбнулась ему:

– Благодарю вас.

Теперь она не смотрела на него, потому что рассказ причинял ей боль. Она смотрела на когда-то красивый носовой платок, который теребила в руках. Стараясь не говорить ничего лишнего, она рассказала свою историю, начиная с момента, когда встретила Джека.

Мистер Хиллиард прервал ее только раз, когда она упомянула ранец, бывший при Джеке.

– Генерал Груши, говорите? – спросил он, рассеянно поигрывая моноклем. – Интересно. Из донесений, которые мы получали, известно, что Груши не пошел на Папелотт. Это могло сыграть решающую роль в исходе Сражения. Насколько я знаю, он стоял как раз напротив Угумона.

В первый раз после того, как Оливия отыскала Джека, у нее появился проблеск надежды.

– Тогда, может быть, Джек работал на британское правительство? Ну, не знаю… под видом путешествующего офицера или еще кого-нибудь?

Он покачал головой.

– Помимо того что все они хорошо известны, они приняли за правило проводить разведку в полной британской униформе.

Еще одна едва появившаяся надежда улетучилась.

– Понимаю.

– Но ведь он наверняка сам все рассказал вам.

И тогда Оливия сообщила ему о том, что у Джека амнезия. На эту новость он отреагировал лишь поднятием брови, недаром был дипломатом.

– И каково мое место в этой захватывающей истории?

Оливия подняла на него глаза.

– Можете ли вы помочь нам узнать правду? Мы не знаем, к кому еще можно обратиться.

Сжимая в руке бокал, он медленно встал и подошел к окну.

– Хм, надо подумать. Очень любопытно.

– У нас, Диккан, мало времени, – напомнила ему леди Кейт. – Пошли разговоры. Мы и так уже злоупотребляем гостеприимством.

– Дом там, где сердце, – сказала Би.

Он рассеянно кивнул:

– Разумеется, нельзя рисковать, оставаясь здесь, когда все разъезжаются. Вы начинаете выделяться, вокруг слишком много внимательных глаз.

Леди Кейт кивнула:

– Наши мысли.

– Как вы считаете, джентльмен, на которого вы указали мне сегодня, может оказаться из тех, кто разыскивает графа? – спросил он у леди Кейт.

– Джентльмен? – забеспокоилась Ливви. – Что за джентльмен?

– Не исключено, просто робкий обожатель, – засомневался Хиллиард.

Леди Кейт пожала плечами:

– Или шпион, подосланный одним из герцогов, чтобы разузнать, как я веду себя. Помните, я говорила вам, как они любят собирать слухи о моем плохом поведении?

– Но вы так не думаете.

Леди Кейт улыбнулась:

– Не думаю. Обычно они ведут себя гораздо более агрессивно.

Диккан кивнул, продолжая рассеянно помахивать своим моноклем и потягивать херес.

– Миссис Грейс, как вы думаете, Джек невиновен?

– А вы так не думаете? – ответила Оливия, зная, что ее ответ прозвучал резко.

Он повернулся всем телом, уважительно слушая ее.

– Его мать была француженкой…

Она встала.

– Вы прекрасно знаете, что она не имела на него влияния. Пожалуйста, мистер Хиллиард. Ему необходимо знать правду. Он нуждается в защите. По крайней мере, пока к нему не вернется память.

Эти слова заставили Диккана поднести к глазу монокль и внимательно посмотреть на нее. Она рассердилась.

– Что вы делаете, сэр?

– Смотрю на последнюю великодушную женщину в Европе, – произнес он с проказливой ухмылкой. – Ударьте меня, если вы непонятливы, мэм. Вы уверены, что вам не хочется хотя бы в самой слабой мере отомстить ему?

Оливия, сощурившись, смотрела на него.

– Возможно. Но полагаю, месть не принесет настоящего удовлетворения, пока Джек не узнает, за что ему мстят. Он усмехнулся:

– Прелестно. В таком случае я думаю, что смогу помочь. – Он вернулся на свое место, Оливия последовала его примеру. – Не вижу, почему бы мне не призвать на помощь свидетельства. К сожалению, я не смогу узнать, перешел ли граф Грейсчерч на сторону противника, но могу знать кое-кого имеющего отношение к разведке. И если позволите, я мастак выручать людей из сложных ситуаций. Такой у меня талант.

– Каким образом?

– Ловкость рук, моя девочка. Найдется у вас еще человек, которому вы можете довериться? Желательно мужчина. И желательно военный.

– Почему? – спросила леди Кейт.

– Терпение, малышка. Есть такой человек? Мне кажется, вчера я видел здесь майора Брэкстона. Мы недавно использовали его как посыльного.

– Брэкстон, – согласилась леди Кейт, – славный мальчик.

Грейс уже улыбалась.

– Согласна. Кит хороший друг, ему можно доверять. Еще можно поговорить с Гарри Лиджем. Я только что видела его, он возвращается домой.

– Лидж? – спросила Оливия. – Кажется, он один из друзей Джека.

– Только не Лидж, – внезапно сказала леди Кейт. И прежде чем Диккан смог поднять свой монокль, она наставила на него палец. – А если вы, самодовольный франт, наведете на меня эту гнусную штуку, клянусь, я засуну ее вам в глотку.

Оливия недоуменно смотрела на герцогиню. Она видела, как Грейс открыла рот, но еще один взгляд леди Кейт заставил молчать их обеих. Кто такой Лидж? – недоумевала Оливия. И чем он заслужил неодобрение Кейт? Однако леди Кейт явно сказала все, что считала нужным сказать по этому поводу.

Диккан повернулся к Грейс.

– Тогда Брэкстон. Вы можете связаться с ним?

Грейс кивнула:

– Без труда.

– Прекрасно. Приведите его завтра, и мы приступим к осуществлению наших планов.

– Каких? – требовательно произнесла Оливия.

Диккан самодовольно улыбнулся:

– Ну как же, тайной переправкой вашего мужа – хорошо, графа Грейсчерча – домой. На случай если какие-то люди в самом деле ищут его, мы подсунем им Кейт с ее свитой. Вы отправитесь одной дорогой, а граф – другой. Разумеется, если Брэкстон согласится.

У Оливии появилось чувство, словно она плыла по темной воде.

– Вы хотите поговорить с Джеком, мистер Хиллиард?

– Был бы рад, миссис Грейс. Но не сейчас. Последний раз он видел меня ранним утром на пустоши у Финчли, когда поднимал пистолет, целясь в вашего кузена. Вряд ли вы захотите, чтобы таким было его первое воспоминание, если надеетесь, что он начнет вспоминать.

Оливия только плечами пожала.

– Хорошо. Спасибо, мистер Хиллиард. Вы не представляете себе, как много для нас значит ваше согласие помочь нам.

Он открыто улыбнулся:

– Моя дорогая леди, знаете, чего вы меня лишаете? Удовольствия слушать Тощего Билли, который то хвастается полученной раной, то жалуется, что его люди погибли. Принц Оранский вечно твердит одно и то же.

– Он будет следующим королем Нидерландов, – напомнила ему Грейс.

– Даже если он двенадцатилетний мальчик с телом мужчины. – Диккан наклонился к Грейс, как бы сообщая ей секрет. – Я знаю, моя Боудикка, не мне жаловаться на судьбу, но заткнуть ему рот стоит моей карьеры.

Грейс сохраняла похвальное спокойствие.

– Могло быть хуже. Хорошо, что вам не пришлось вести переговоры с победившим Наполеоном.

Он засмеялся:

– То, что мне нужно. Немного перспективы. – Покончив с хересом, он снова встал. – А теперь, леди, я должен идти, чтобы обеспечить благосклонность Бельгии. Предупредите меня, когда появится Брэкстон. А пока не унывайте. Я шепну в одно-два уха и попрошу не спускать глаз с подозрительных личностей, слоняющихся поблизости. Предупредите также ваших слуг. И, Бога ради, держите графа взаперти надежнее, чем безумца.

Они проводили его до холла, где его уже поджидал Финни с высокой касторовой шляпой. Приняв из его рук шляпу, Диккан водрузил ее на голову с точно рассчитанным наклоном.

– Больше не надо волноваться, Би, – сказал Диккан, крепко целуя ее, в щечку. – Хиллиард взял все в свои руки.

Она возмущенно фыркнула.

– Да поможет нам Бог.

Глава 14

Трэшер вернулся. Джек видел, как чертенок влетел в дверь, словно его догоняли; вместо опрятной форменной одежды на нем были грязные лохмотья и не лучшего вида шапка.

– Только не надо говорить мне, – сказал Джек, который стоял у окна и смотрел на темнеющее небо, – что табакерки сами попадали в твой карман.

Трэшер замер, словно его обвинили в предательстве.

– Я думал, вы знаете, что я теперь не ссорюсь с законом. Ее светлости совсем не понравилось бы, если бы я повел себя по-другому.

Джек церемонно поклонился:

– Мои извинения, парень. Как прошел день? – Не ожидая ответа, он нетвердыми шагами двинулся с места. Смутное ощущение опасности не давало ему покоя, и он хотел быть уверенным в своих силах, когда придется встретиться с ней.

Трэшер, почесывая грудь, пристроился рядом, как бы на прогулке вдвоем.

– Удивительно, чего только не услышишь на улицах. Вы знаете парня по имени Хирург?

Джек вздрогнул и остановился. Что-то знакомое, но звучит не как «вы знаете доктора?». Он нахмурился, пытаясь всмотреться в свою память, словно в замутненный магический кристалл.

Он слышал собственный крик. Но он кричал не «Хирург»! Он кричал Chirurgien! По-французски. Мальчик возмущенно запыхтел.

– Говорите, как будто с французом.

Джек изумленно уставился на него. Мальчишка прав. Но хотел бы он знать почему?

– Француза там не было, – продолжил сорванец, наклоняясь, чтобы осмотреть кровать Джека. – Был щеголь, но точно англичанин.

– Он был похож на человека, которого я хотел бы видеть?

– Господи, дяденька. Тот, которого называют Хирург? Нет. Это такой тощий щеголь, похожий на ящерицу и с противной привычкой играть с карманным ножичком. Кажись, он считает, что вы можете быть где-то рядом с «распутной графиней», – так он сказал. Знаете, о ком это?

Джек затряс головой.

– Не помню ничего такого.

– Хирург еще сказал что-то о том, что вы «попали в беду со львами». – Мальчишка нагло заулыбался. – Вы уверены, что не заблудились в зоопарке?

Дойдя до кровати, Джек замер.

– Львы. Я помню львов. – Ухватившись за столбик кровати, он потряс головой. – Я что-то о них знаю. Британские львы. – Он снова пытался что-то разглядеть в непроглядных глубинах своей памяти. Все, что ему удалось, – возникла странная мысль, что они смотрели не в ту сторону… Кто? Львы? Британцы?

Закрыв глаза, он приложил сжатые в кулак пальцы к виску. Господи, если бы он мог вспомнить!

– Этот человек, он что, ничего не объяснил? – спросил он.

– Нет. По крайней мере не Билли Аксману.

Джек удивился:

– Билли Аксману?

Трэшер кивнул, и на этот раз не выглядел нахальным.

– Темная личность. Не знаю, как он перебрался сюда, но на вашем месте я бы поостерегся.

– Меня ищут Билли Аксман и Хирург? – недоумевал Джек.

Трэшер наклонил голову набок.

– Они говорили о ком-то не из простых, но я подумал, о той распутнице. Сказали, она приглашает не тех людей. – Теряя интерес, мальчик пожал плечами. – Такие дела.

Джек кивнул, подавленный.

– Ты по-прежнему не скажешь мне, какой сейчас год?

– Ни за что. Почему бы вам не спросить у леди? Скажите им об этом Хирурге.

Джек снова потер лоб: голова начинала болеть.

– Нет. Не стоит тревожить их без нужды.

– Думаете, есть что-то похуже, чем тот Аксман?

Он почти сумел улыбнуться.

– Ладно. Скажи им – ты слышал, что кто-то ищет меня. Но на твоем месте я не стал бы называть имен.

Мальчик пожал плечами:

– Как хотите.

– Я буду благодарен, если ты узнаешь, нет ли в городе кого-нибудь из моих друзей. Они могли бы помочь. Это лорд Дрейк, сэр Гарри Лидж, мистер Джервейс Армистон.

– Господи, вы знаете этого важного типа?

Джек хотел спросить, что Трэшер имел в виду, но в этот момент дверь позади них отворилась.

– Что, как вы думаете, вы делаете? – строго сказала Оливия.

Она стояла подбоченясь, со сверкающими глазами. На ней было другое платье, тоже закрытое, и неожиданно это его рассердило.

– Разве у нее не впечатляющий вид? – спросил он у Трэшера.

Трэшер кивнул:

– На редкость впечатляющий, как я погляжу.

– Не пытайтесь отвлечь меня, – заявила она, скрещивая руки на груди. – Джек, зачем ты встал?

– Я устал лежать, – сказал он, протестующе распрямляя спину. – Мне надо немного подвигаться.

Ему необходимо выбраться отсюда, но она и слышать об этом не хотела. Она уставилась на него своими мягкими карими глазами, и он растерял все свои мысли.

Весь день он говорил себе, что не имеет права желать ее. Одного взгляда на нее, одного слабого яблочного аромата было достаточно, чтобы он забывал обо всем. У него нет права, но, Боже, как ему хотелось обнять ее. Зарыться в нее и забыть свои страхи. Как ему хотелось сорвать с нее это ужасное платье и ощутить под своими ладонями ее незабываемое тело. Ему хотелось распустить ей волосы и увидеть, как они, словно живые, извиваются на ее обнаженной груди.

Ему следовало бы вырваться отсюда прежде, чем он погубит ее, но он знал, что не в силах сделать это.

Не обращая внимания на его состояние, она гордо, словно ангел-мститель, прошествовала в комнату.

– Тебе нужно лечь, пока не свалился.

Он смущенно ухмыльнулся.

– Мне нужна ванна, и я не думаю, что могу ждать дольше. От меня несет, Лив; я уверен, что ты это заметила.

– Я заметил, – оскорбленным тоном уверил их Трэшер. Джек дал ему подзатыльник.

– И без тебя тошно.

Оливия незаметно для себя приближалась к Джеку, но резко остановилась. Она сложила руки на уровне талии, как монашка, пусть и не в монашеском одеянии. Джек всем своим существом ощущал ее отчуждение.

– У людей в доме теперь, должно быть, появилось время, – сказала она чопорно. – Леди уехали в оперу. Я раздобуду для вас воды и одежду.

Он был уверен, что она не осознает последствий. Его мужественность устремлялась к ней, как компас к северу. Он покачал головой:

– Сидячая ванна или ничего. Если понадобится, я доберусь до реки. Я больше не могу выносить сам себя. Трэшер, спустись и скажи там.

Ливви не видела хитрой ухмылки, с которой Трэшер взглянул на Джека на своем пути к двери.

– Да-да, – согласилась она. – Прекрасно. Сидячая ванна. Все, что угодно, чтобы заставить тебя занять горизонтальное положение.

Тоже не очень удачная фраза. Джек содрогнулся от воспоминаний. Эти воспоминания заставили покраснеть и ее.

– Лив, – хрипло произнес он, – ты не подумала о самом простом способе заставить меня принять горизонтальное положение.

Она замерла, ее глаза расширились. Джек знал, что удар попал в цель. Хотелось бы ему воспользоваться этим в большей мере.

– Нет, пока ты не примешь ванну, – вырвалось у нее, и она наконец взяла его за руку.

– Ты в самом деле хочешь подождать? – спросил он, склоняясь к ней. – Мы не привыкли к такому.

Он снова почувствовал, что его слова подействовали на нее, и вдруг понял, что не вынесет жизни вдали от этой женщины. Она нужна ему, чтобы обрести память и чтобы не думать, будто он потерял все на свете.

И она ведь помнила. Он понял это по тому, как напряглось ее тело. Он видел это по тому, как начала гореть ее кожа.

Ее терзания заставляли его чувствовать себя негодяем. О чем он только думает?

Он думает, что ему страшно. Он пленник, пусть даже в его тюрьме чистые простыни и окно. Его держат в неизвестности, как неразумного ребенка, и так не может продолжаться.

Он позволил ей подвести его к стулу, мысленно продолжая молить о новой вспышке памяти, о том, чтобы вспомнилось хорошее. Чтобы всплывшее из памяти не походило на ходьбу по темным улицам и не имело привкуса несчастья.

– На самом деле ты застала меня на пути к кровати, – заявил он словно пятилетний ребенок, которого увидели съезжающим по перилам. – Я уже обошел комнату. Вид из окна хорош. Между прочим, кто те солдаты, которые сейчас отъезжали от дома?

– Остальные наши раненые. Ты последний.

Он хмуро посмотрел на нее.

– У вас здесь были другие солдаты? Почему я не знал?

– Потому что ты был самым тяжелым. Тебя нельзя было волновать.

– Что мне надо – это…

– Ванна. Да, я знаю. Как только я смогу получить помощь. – Она сбежала, не взглянув на него.

Джек не винил ее. Если ее осаждали те же воспоминания, что и его, у неё, должно быть, ослабли колени.

Он не заметил, как снова оказался на ногах. Прохладный ветер напомнил ему, что окно открыто, и он заковылял к нему.

И сразу насторожился. Неужели кто-то следит за домом? Он инстинктивно шагнул в сторону, встал так, что мог наблюдать за улицей, оставаясь незамеченным. Худой мужчина, прилично одетый, стоял у входа в парк, зажигая сигарету, – в начинающихся сумерках был виден-желтый огонек. Джек не мог видеть его лица, однако по какой-то причине фигура мужчины насторожила его, показалась знакомой.

– Мне казалось, что я просила тебя сидеть, – сказала Оливия, входя в комнату.

Джек показал на окно:

– Есть причина, по которой кто-нибудь может наблюдать за домом?

Она подошла, чтобы увидеть самой. Но подозрительного человека уже не было.

– Я не знаю, – сказала она, нахмурившись. – Я скажу об этом сержанту Харперу, когда он принесет воду.

Они постояли рядом, думая каждый о своем.

– Трэшер сказал вам? – спросил Джек.

Она вздрогнула.

– Что ты привлек подозрительное внимание? Да. У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?

«Сейчас. Надо сказать ей сейчас».

– Нет. А у тебя?

Она не смотрела на него.

– Нет.

Он рассеянно кивнул и вернулся к своему креслу.

– Ты уверен, что способен выдержать? – спросила она.

Его тело не заботило, что все обитатели дома могут находиться в опасности. Одно неудачно выбранное Оливией слово – и оно отреагировало с удивляющей предсказуемостью.

– О, я способен на многое, – уверил он ее, бросая быстрый взгляд туда, где зашевелилась его мужественность. – Я мечусь в простынях, как пятнадцатилетний мальчишка со своей первой горничной.

Поднимая на нее глаза, он поймал ее взгляд – она завороженно смотрела в его колени. Он снова видел на ее лице румянец, вызванный возбуждением. И в то же время страдание. Было бы непростительно провоцировать ее, особенно сейчас. Но когда она резко отвернулась и он увидел очертания ее тела, облепленного платьем, его тело отказалось повиноваться. Жар сжигал его внутренности, глубоко угнездившись в паху. По пальцам пробегали мурашки. Грудь сжало. Прежде болтавшиеся на нем панталоны вдруг стали тесны. Предстоящей ночью он скорее всего не сможет заснуть от боли.

Ну и пусть. Какое-то тревожное чувство подсказывало ему, что в ближайшее время у него может не оказаться возможности часто любоваться такой картиной, так что нельзя упустить ее сейчас.

– Мы нашли для тебя другую одежду, – говорила она, выглядывая в дверь, не идет ли сержант. – Она подойдет тебе больше.

– У меня есть сомнения на этот счет, – пробормотал он.

Она резко обернулась.

– Что?

– Спасибо, Лив. – Он выдавил улыбку. – Я очень признателен.

«Ты когда-нибудь слышала о человеке, которого называют Хирургом? Об Аксмане Билли?» Следует ли ему спросить ее? Может ли он рисковать ее душевным спокойствием, а может быть, и жизнью, посвящая в этот мрак?

Как еще ему получить ответы на свои вопросы? Не может же он полагаться на двенадцатилетнего воришку.

Прежде чем он решился на что-то, в дверь постучал Харпер и впустил слуг, несущих ванну и ведра с водой. Пока ванну наполняли водой, Оливия сообщила Харперу о подозрениях Джека. Харпер сам выглянул в окно.

– Не беспокойтесь, красавица. Мы будем поглядывать. Джек тут же стянул с себя рубашку.

– О Господи, Лив, – простонал он, учуяв свой запах. – Мне нужно много мыла.

С трудом поднявшись с кресла, он начал расстегивать брюки. Оливия беспокойно шагнула к нему.

– Джек, ты не должен…

Он сам себе не верил. Она вела себя как раздраженная старая дева, ее глаза блуждали по комнате, она явно избегала смотреть на его тело.

– Ты не поможешь мне, Лив?

Она бросила на него быстрый взгляд и шагнула в сторону.

– Ты не против, если тебе поможет Харпер?

Он еще раз взглянул на ее лицо, стараясь понять. Между ними словно висел меч. Мими. Как может он ожидать, что его жена будет желать его, когда она считает, что у него была связь с другой женщиной?

А разве он уверен, что ее не было?

Джек остался стоять на месте, пока Харпер руководил суетой вокруг ванны. Слуги налили воду, проверили ее температуру, поставили у камина два бидона с горячей водой и вышли, оставив на кресле принадлежности для мытья.

– Спасибо, Харпер, – сказал Джек. – Но со мной все в порядке. Моя жена поможет мне.

Харпер остался стоять как стоял.

– Мэм?

Она застыла, прижимая к груди простыню, как щит, глаза у нее расширились и потемнели. Джек перестал дышать, мысленно моля о милосердии.

Она вздохнула, и он понял, что победил.

– Спасибо, Харпер. Я позову, когда мой муж закончит и можно будет унести ванну.

Джек подождал, пока дверь закроется, и только тогда спустил панталоны. Он не был удивлен, увидев то, что увидел. Оливия взглянула осуждающе.

– Ты можешь убрать эту штуку подальше, – отрывисто произнесла она. – Тебе не придется пользоваться ею этой ночью.

Он посмотрел вниз, на кровоподтеки, царапины и шрамы, которых словно приветствовал его покачивающийся член, и устало улыбнулся:

– Очень жаль, но он сам принимает решения. Пока он считает, что его будут ублажать, он будет наготове.

Оливия фыркнула и наклонилась, чтобы постелить простыню.

– Тогда выведи его из этого заблуждения. Не время. Я совершенно измучена, и у тебя тоже нет сил.

Он криво улыбнулся:

– Здесь ты права. Не поможешь мне забраться в ванну? Она помогла ему, и Джеку пришлось напомнить себе, что в ванне он нуждается больше, чем в сексе. В любом случае ванна была первой на очереди.

– Не обращай на него внимания, – посоветовал Джек, забирая у нее льняную тряпку для мытья и набрасывая ее на свое мужское естество. – Если ты будешь игнорировать его, может быть, он успокоится.

Она была так близко, что он чувствовал исходивший от ее кожи жар. Он ничего не мог с собой поделать. Ему было необходимо касаться ее. Одной рукой он дотянулся до ее груди, ее полной, соблазнительной груди, которую однажды исследовал целый день.

Она была такой горячей, такой мягкой, такой спелой. Она была всем, чего мог хотеть мужчина.