Текст книги "Сингулярная любовь (СИ)"
Автор книги: Эя Фаль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
– Кхе! – Генри явно не ожидал этого довода. – А если осечка? С любым револьвером я просто еще раз нажму на курок, а тебе придется «пушку» перехватывать да передёргивать затвор. Потеря темпа. За это время я тебя всего издырявлю.
– Сказал тоже! Ты и так меня дырочками покроешь. Но ты – талант!
Он ухмыльнулся, а я закончил эту затянувшуюся дискуссию:
– И вообще. Считай, что я хочу старине Джону Мозесу приятное сделать! Вот и пользуюсь его подарками. Так что, всё на этом.
– Нет, погоди! Помнишь, в Штатах наша Марьям бандитов под орех разделала, когда Бунзена охраняла. Так вот один из них, которого ещё посадили, сюда приехал. Да не дергайся, не покушаться. Девочка наша его потрясла. Влюбился говорит, жениться хочу.
– А я тут причём? Сама пусть решает!
– Отшила она его. А этот Фрэнк Ричардстон упрям, как все техасцы. Взял её в осаду.
Я молча пожал плечами. Не до матримониальных дел мне было.
– Как мы приехали, он сразу ко мне подкатил в «АмБаре». Дескать, пособи земляк. Жить здесь долго планирую, работа нужна, а кроме как кулаками махать да стрелять не умею ничего.
– А ты, значит, на меня это свалить решил? Думаешь, я его в охрану возьму? Нет уж! И квалификация у него не та, раз его девчонка уделала, и доверие ещё заслужить надо.
Хамбл поскучнел.
– Ладно, не кисни. Скажу, чтобы Артузов его в охране объектов попробовал! – решил я. – Прямо сейчас и распоряжусь. Хотя слишком много вокруг меня проблемных людей концентрируется.
– Ты о чём?
– Да так, о своём. За мной же приглядывают. И что видит министерство внутренних дел? Мало им евреев и суфражисток, так и революционеров теперь столько, что кружок марксистский открывать можно. Доливо-Добровольский, Шагинян молодая, Бушуев, теперь вот и Малиновский, он же – «товарищ Богданов», добавится.
– И что? Какое им дело?
– Я ведь в политику лезть собрался, дружище. А тут в ближнем окружении такие люди. МВД обязано задуматься – «А вдруг они на меня дурно влиять начнут? Вдруг и я в революцию ударюсь? Или вдруг они предадут в опасный момент?» Понимаешь? Да и сам я об этом же думаю.
– Ну, что делать с министерствами, я тебе подсказать не смогу, не мой уровень. А вот насчёт обеспечения лояльности так скажу, что дурью ты маешься!
– Чего вдруг?
– А вот сам задумайся, с чего тебя теперь патриотом и «государственником» многие числят? Да потому, что ты им и стал. Да, и не дёргайся! Важно, не то, кем ты себя привык считать, а что делаешь! Господь так и учил, – тут Генри перешёл на английский, сразу видно, что Библию только на родном языке читал – Мол, «по плодам узнаете их»[8]!
– И что с того? Пусть даже я перековался, как обеспечить, чтобы и эти изменились.
– Совсем ты Писание забыл, – покачал головой американец, и снова продолжил, цитируя Библию на английском. – «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше!»[9]
Потом снова перешёл на русский:
– Ты в этот край и в этих людей вкладывался, и добился многого. Вот и сердце твоё с ними теперь. Ну и учись на своём же опыте! Дай им дело, дорогое их душе. Пусть работают, вкладывают сердце. Тогда они и пройдут той же тропкой что и ты!
* * *
Примечания и сноски к главе 28:
[1] Пётр Иванович Лиси́цын (7 [19].01.1877 – 20.02.1948) в реальной истории – российский и советский селекционер-растениевод, академик ВАСХНИЛ (1935). Один из организаторов семеноводства и селекционного дела в СССР.
[2] Михаил Михайлович Бушуев (1876—1936) – русский и советский учёный-селекционер, агроном-зоотехник. Окончил Московский СХИ (1905). Положил основу выведению бушуевской породы крупного рогатого скота, названной в его честь. В реальной истории – Член РКП (Б) с 1918 г., комиссар земледелия ТуркАССР и член ТуркЦИК (1918—1921).
[3] В реальной истории эта Комиссия тоже была создана по инициативе В. И. Вернадского, но в 1915 году. В её деятельности принимал активное участие и А. Е. Ферсман.
[4] Имеются в виду Валенское и Викторовское месторождения. Известны они достаточно давно, но не разрабатывались из-за межправительственного соглашения Советского Союза и Румынии.
[5] И молдавская, и особенно татарская нефть отличаются повышенным содержанием серы.
[6] Воронцов немного ошибается. Статья 13.2 Конституции РФ: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Но в ст. 13.1 говорится, что «в Российской Федерации признается идеологическое многообразие». То есть, запрета на идеологию нет.
[7] В первой книге это объяснялось, но мы повторим – при стрельбе «по-македонски», т.е. с обеих рук прицельная скорострельность вырастет примерно в полтора раза, а не в два.
[8] Евангелие от Матфея, глава 7, стих 16.
[9] Евангелие от Матфея, глава 6, стих 21.
Глава 29
Санкт-Петербург, Охтинская Стрелка, 20 сентября 2013 года, пятница, ближе к обеду
Алексей оторвался от текста и скомандовал домовому компьютеру:
– Открой-ка, дружище, Бикипедию и выведи на экран, что там про начало Первой Балканской войны пишут.
Секунды через две на экране всплыла надпись «Бикицер-Энциклопедия», вся в позолоте и финтифлюшках, и, как бы приплясывая, заняла весь экран. Воронцов даже чертыхаться не стал. Все пользователи уже с неделю стонали от этой манеры подачи, но пока что руководство сетевого ресурса не считало нужным убрать эту «долгую» заставку. Но и пользователи не спешили уходить, так как полнота информации искупала некоторые недостатки.
Так, что у нас там пишут?
«Официальный представитель Черногории… 8 октября 1912 года объявил турецкому министру иностранных дел… войну и покинул Османскую Империю… Принято считать, что Черногория сделала это раньше срока, согласованного с другими странами Балканского Союза…»
Хм, интересненько. А дальше что?
«…18 октября 1912 года войну Турции объявили Сербия и Болгария, на следующий день – Греция. Сербские войска, сконцентрированные на линии границы от Враньи до Ужицы, перешли в наступление. 19 октября активные военные действия начала Болгария…»
Ага, теперь понятно, почему Семецкий и прочие волонтёры присоединились к боевым действиям уже после их начала, хотя выехали в Одессу за месяц с лишним до начала войны! Просто черногорцы поспешили и скомкали остальным все планы…
Турецкий фронт, окрестности Курт-Кале, 19 октября 1912 года, суббота, утро
«С одной стороны, удобно, когда твоя эскадрилья подчиняется напрямую командованию» – рассуждал про себя поручик Артузов. – «По мелочам не дёргают, да и шансов на награду больше. А в штабс-капитаны выйти хочется!»
Проблемы выплывают, когда боевую задачу ставит начальник штаба 2-й болгарской армии, который передовой и не видывал! А хотелось бы подробностей.
Ладно, хватит ворчать! По информации разведки турецкие укрепления на этом направлении не достроены, батарея стоит под открытым небом, а боеприпасы хранятся рядом на грунте. Не цель, а мечта для бомбардировки с воздуха.
И при этом фактически только эта батарея и мешает болгарам взять этот самый Курт-Кале. Если проделать это быстро, турки могут не успеть подорвать мост через реку Марица, и тогда «братушки» прямо по «железке» перебросят войска под Адрианополь[1.] А там, глядишь, и до Константинополя недалеко! Николай улыбнулся. Как и положено человеку военному, он был честолюбив, хотя не особо это выпячивал.
Но сейчас-то ему свезло. Считай, при зарождении боевой авиации присутствует. Все шансы на успешный рост! Только воюй-ка надо, и всё само придёт.
– Командир, доверни вправо на пятнадцать градусов! – раздался в шлемофоне голос штурмана. – Расчётный срок – девяносто секунд до цели!
Пилот глянул на высотомер и набрал еще около тридцати метров. Всё, высота расчётная, а скорость… Добавим немного!
Та-а-ак, ну и где тут они?
– Командир, правее!
О, точно! Еще немного вправо довернул.
– Вышел на боевой курс! – сам себе доложил он.
Дождался, пока цель скроется под фюзеляжем, и скороговоркой пробормотал:
– По два пуда на крыло, получите прям в табло[2]! – после чего скоренько щелкнул тумблерами сброса обеих бомб. Самолёт ощутимо дёрнуло. Да, так куда удобнее, чем у итальянцев, которые вручную небольшие бомбочки бросали. В Беломорске всё продумали, даже ещё не начав воевать. Хотя… С другой стороны, тридцать один с половиной килограмм руками тягать было бы не просто.
Тут внизу рвануло так мощно, что их машину замотало по курсу. Хор-ро-шо-о! И главное – сразу ясно, что поставленная задача выполнена и цель уничтожена. Вылетали на бомбардировку они звеном, но двум оставшимся машинам, похоже, придется другие цели выискивать.
– Командир, правы ведомый доложил по рации, цель уничтожена! – подтвердил голос в шлемофоне.
– Домой!
* * *
Прифронтовой аэродром, 20 вёрст за линией фронта, 19 октября 1912 года, суббота, получасов позднее
– Николай Константинович, а что за считалку ты там бормотал? – полюбопытствовал штурман после приземления.
– А это, тёзка, я вместо секундомера. Смотреть на него в бою неудобно, я и подобрал текст, чтобы и по теме, и произнести можно было точно за то время, что бомбы до цели долетают.
Турецкий фронт, недалеко от Куманова, 23 октября 1912 года, среда
– Господин капитан, подпоручик Рябоконь по вашему приказанию прибыл!
Да, с началом боевых действий его из вольноопределяющихся перевели, присвоили офицерское звание, пусть и младшее.
– Ладно, Артём, не тянись наедине-то! – с лёгкой досадой приказал Ухтомский. Капитана, кстати, ему пока не дали, но в армии было принято при обращении к офицерам порой пропускать все эти приставки «штабс-» и «под-». – Лучше вот, на карту посмотри. Турки в наступление пошли, пытаются окружить наших сербских «братушек». Нам бы вот сюда с пяток «максимов» перебросить, да хоть пару пушечек, отбросили бы их.
– Так туман же!
– Местные говорят, к вечеру разойдётся. Да и не такой уж густой туман. На версту ничего не разглядишь, так что артиллерии он мешает, а вот шагов на четыреста – уже стрелять можно. Турки вот тут и тут пулеметы поставили, а где-то здесь здесь – он снова ткнул в карту батарею полевой артиллерии. Обычных солдат туда посылать нельзя, посекут их из пулемётов, а то и шрапнелью накроют. Броню посылать нужно, поэтому к нам и обратились. А мы… – тут он прямо зубами заскрипел.
Артём, фактически исполнявший обязанности зампотеха[3], прекрасно его понимал. Что и говорить, прекрасно показавшие себя в степях Монголии артиллерийские грузовики да пулемётные броневики сейчас не то, что по бездорожью идти не могли, со вчерашнего дня. Когда зарядил мелкий дождичек, они безнадёжно вязли даже в том, что в шутку называлось в этих местах грунтовой дорогой.
– Нет! – решительно сказал он. – По этому киселю даже та пара полугусеничных вездеходов не пройдёт. Завязнет. А неподвижную машину турки артиллерий раздолбают. Зря только людей погубим.
Говорить это ему было противно, но… Его же позвали именно как эксперта, верно? Вот он и должен говорить, как есть, а не то, что приятно слышать.
– Э, нет, погоди! Сказать «нет», я и сам могу. Ты мне помоги придумать, что нужно, чтобы из «нельзя» стало «да, можно, если…» Вот я тебя, как своего заместителя и главного специалиста по нашей технике, и спрашиваю, если что?
– Хм… Ну, если кустов нарубить, да ветками в грязи гать настилать, эта пара коробочек может и пройти. Но сам понимаешь, это только там, где турки нас не видят. Иначе будет всё, как ты сказал – порубят из пулемётов, шрапнелью побьют.
– М-да-а… Постой-ка! А если по кустам, пройдут эти коробочки? Там ведь корни вместо гати выступят, даже лучше, они грязь крепят.
– От кустов зависит. Попробовать надо. Слишком плотные и высокие сами машину остановят.
– Ясно, пошли пробовать! Какие именно кусты нашим коробочкам по силам. А потом разведку пошлём, путь прокладывать. Вот и получится. Что сначала мы гать до кустарника проложим, а потом по кустам к нужной точке выйдем.
Из мемуаров Воронцова-Американца
«…Маневр русских добровольцев оказался эффективным. Вечером туман разошелся, и пара 'коробочек» открыла огонь по турецким пулемётам и полевой артиллерии. Сорокасемимиллиметровый калибр пушек Гочкиса только на первый взгляд смотрится несолидно. Против целей, не прикрытых толстым слоем земли, бетона или бронёй он невероятно эффективен. А учитывая их скорострельность и наличие на «коробках» курсовых «максимов», порезвились наши знатно.
Те, разумеется, отвечали, и их было больше, но ни пули, ни шрапнель не пробивали брони. А попасть фугасным снарядом по маневрирующей цели очень непросто.
Правда, необходимость маневрировать привела к тому, что один из вездеходов то ли покинул зону, где корни кустов держали почву, то попросту прорвал эту «подушку» и увяз.
К счастью, Рябоконь предвидел такую возможность и приказал в таком случае немедленно покидать машину. В результате турки одну из коробок смогли уничтожить. А мы окончательно пришли к выводу, что в черноземной зоне полугусеничники «работают» только в сухой сезон.
Тем не менее, этот единственный удачный для вездеходов бой позволил задержать турок. А назавтра сербы ранним утром перешли в атаку по участку фронта и «взяли турок на нож». Турки бросили под Кумановом большую часть своей артиллерии и отступили на Скопье.
Впрочем, война продолжалась, и не только в Турции, хватало и других фронтов…'
Иркутск , дом мистера Честнея, 13 (26) октября 1912 года, суббота
Повод для встречи была традиционная партия в вист.
– Александр Иванович, что сообщают с фронтов?
– Доносят, что турок разгромили под Кирк-Килисом, в результате чего они не просто отошли, а отступили на 60 вёрст! – солидно ответил руководитель иркутской фракции. Он был богатырских статей, и всё предпочитал делать не торопясь, подчёркивая значимость совершаемого.
– На сорок миль, то есть, мистер Честней. – пояснил для американца молодой человек лет двадцати пяти, секретарь фракции.
Его начальник кивком подтвердил сказанное и продолжил рассказ:
– В результате войска Балканского Союза на этом участке фронта просто отстали от них.
– Чего ещё от турок ожидать? – Презрительно фыркнул сидевший справа толстячок-заместитель.
– Не скажи, Пётр Георгиевич! Иностранные репортёры пронырливы, они разузнали откуда-то, что фон дер Гольц, инструктор турецких войск перед началом битвы, заявлял, мол, для овладения этим самым Кирк-Килисом потребуется три месяца времени и армия, трижды превышающая болгарскую как по численности, так и по качеству.
– Ну, мало ли чего немец скажет! Разбили-то за считанные дни! – запальчиво высказался.
– Это потому, что прогресс – неостановим! Один французский эксперт объяснил это неожиданностью и новым качеством военного применения авиации и блиндированной техники.
– Которую, кстати, туда Россия предоставила! Наши парни турок громят-то! – с неожиданным пафосом вдруг провозгласил упитанный заместитель.
– Не Россия, а Воронцов – поправил его американец. – И руководство вашей партии, кстати, планировало его за это всемерно осудить, как только война начнётся.
– Постойте, Сэм, – обращаться к американцу по имени дозволялось только главному из прогрессистов, да и то, того слегка корёжило. Поэтому Александр Иванович и не преминул лишний раз обратиться фамильярно. – А почему нам об этом ничего не известно?
– Они опасались утечки. Указания планировалось разослать лишь накануне войны. Но та неожиданно началась раньше.
– А потом почему не прислали?
– Во-первых, поддержка этой войны российским обществом оказалась неожиданно сильной. И стало ясно, что сыграть на фразе «разумные люди обходятся без войн» не получится. А во-вторых, наш оппонент Воронцов сыграл на опережение. В первый же день военных действий в газетах появилась целая серия интервью с ветеранами «Общества содействия прогрессу и гуманности», в которых они все как один вспоминали о традициях поддержки народов, угнетённых турками.
Тут он сделал паузу для глотка виски.
– А ведь ваша партия из этого Общества выросла, многие из нынешних ваших руководителей выросли на их статьях и речах. Так что на следующий день уже губернские газеты пестрели высказываниями прогрессистов с поддержкой Балканского Союза.
– Красиво! – оценил толстячок.
– Да, Воронцов и его люди умеют играть. Что жаль, нам бы с вами противника послабее.
– Почему? – наивно поинтересовался секретарь.
– Не знаю, как вы, господа, а я лично работаю на результат. Мне нужна не красивая игра, а победа. За неё мне платят.
Тут американец снова прервался на глоток виски, затем изучил карты, подумал и сделал ход.
– И вот лёгкая победа нам как раз не светит. Он обыграл нас с общественным одобрением здесь, а теперь он борется за контроль над вашей партией.
У толстяка от этих слов даже сигара из рук вывалилась.
– А это вам откуда известно? – завопил он. – Откуда⁈ Вам что, лично «Американец» докладывался?
– Нет, Пётр. Но я же здесь не сам по себе. Есть у нас люди в столицах. За последний месяц вдруг выяснилось, что там вербуют отдельных функционеров партии. Причем работают тонко и разнообразно. Кого-то немудряще подкупают, применяли и шантаж к тем, кто занимался чем-то неблаговидным. И откуда только раскопали, да так быстро? Третьих переманивали, предлагая карьерный рост или, напротив, место в Холдинге Воронцова, – тут американец изменил тон на глумливый, – где можно будет по-настоящему содействовать прогрессу. В общем, они начали собирать информацию о руководстве партии.
– Господи! – всплеснул руками Александр Иванович. – Ну а методы вербовки-то вам откуда известны?
– Видите ли, дорогой мой мистер Кротов, некоторые из тех, к кому подходили люди Воронцова, были за некоторое время до этого завербованы нами! – тут мистер Честней торжествующе усмехнулся. – И они побоялись не донести. И вам я это рассказываю не просто от нечего делать, а чтобы донести важную мысль. Скоро и вокруг вас начнутся шевеления. На вас будут собирать информацию, так что будьте осторожнее. Не дайте им посадить вас на крючок. Вы очень важны для нас!
Новая пауза, глоток виски и очередной ход
– К сожалению, вы ещё более важны для Воронцова.
– Не верю! Все эти столичные считают нас чем-то вроде медведей в берлогах! – с горечью выкрикнул толстячок. – Они могут прийти на нас поохотиться. Сгрести тут гигантский куш. Но никогда не посчитают равными.
– Именно. Они не предложат вам справедливой доли того куша, что собираются сгрести. И их надо заставить!
– Да что за куш, право слово? Для Воронцовых всё, что они тут могут поиметь – сущие копейки! – так же запальчиво произнёс секретарь, явно не замечая противоречия между своими двумя последними репликами, после чего дотянулся до графина с водкой, наполнил по чарке себе и руководителю, чокнулся с ними, после чего они залпом выпили.
Секретарь же продолжил воздерживаться от выпивки до конца игры.
– Господа, вы просто не в курсе того, почему меня сюда прислали. Нет, вы знаете цель, но о причинах мы пока не говорили.
Сэмюэл Честней допил остаток виски и снова наполнил стаканчик.
– Видите ли, ваш Воронцов выглядит королём делового мира. Его Торговые дома, предприятия и банки имеются по всему миру. И лишь немногие знают, что это – фикция. Вот уже два года, как все его предприятия в Европе превращаются в вывески. Им не принадлежат даже здания, в которых они находятся. Всё, всё господа продаётся, и тут же снова берётся в аренду. Склады и магазины полны товаров, работают заводы и фабрики, но на самом деле под залог этих активов уже набраны кредиты. – Американец оглядел ошарашенных известиями иркутян и продолжил: – Если бы не другие страны, можно было бы сказать, что Воронцов уже банкрот.
– Дру… – тут голос здоровяка дал петуха, он налил себе водки, выпил и продолжил: – какие другие страны?
– Правильный вопрос! Формально, для ближнего круга ваш «Американец» всё объясняет грядущей скорой войной в Европе. Дескать, страхуется от потерь. Но мой босс в это не верит. Анализ действий мистера Воронцова показывает, что все средства он вкладывает в Азию и Соединённые штаты.
– А в Россию?
– Здесь он тоже вкладывается в основном в «Русский Фронтир». В Восточную Сибирь, джентльмены. А это – Азия. И самый центр его вложений тут, в Иркутске!
– Вы не боитесь нам это рассказывать? – спросил толстяк подвыпившим голосом. – Ведь мы можем и с ним договориться, вы-то нам даже малой доли того куша не обещаете!
– Не боюсь, мистер Замятин! И даже не потому, что на каждого из вас у меня уже имеется крепкий «крючок», нет. Есть другие резоны.
Он снова сделал глоток виски.
– Во-первых, вам нечего ему предложить, кроме как «мы не будем мешать». А это – слабая ставка. Он просто вас сменит. И, судя по тому, что его агент, ну, этот журналист из Новониколаевска, который собирал материал для книги, прекратил тут вынюхивать, Воронцов даже не будет вам благодарен за предупреждение о врагах. Он уже знает, кто и как работает против него.
Секретарь при этих словах вздрогнул всем телом.
– Не бойтесь, мы вас защитим! – покровительственно произнёс американец. – Всё продумано! В понедельник вы получите телеграмму об учреждении Восточно-Сибирского комитета вашей партии. А через неделю-другую соберутся делегаты и проголосуют за вас. В результате на пять лет ваши места будут закреплены за вами. И снять вас смогут, только если всплывёт что-нибудь неблаговидное.
Он усмехнулся, намекая на что-то, известное ему и гостям и, выделяя интонацией, повторил строки из партийного Устава: «По дискредитирующим обстоятельствам».
Секретарь, плюнув на принципы, налил водки в стакан, предназначенный для чая, и торопливо, давясь, выпил как воду. Пётр Георгиевич втянул голову в плечи и смотрелся пришибленно.
– Вы сказали, «во-первых», мистер Честней! Есть и другие причины? – спросил предводитель прогрессистов, пытаясь выглядеть бесшабашно.
– Вторая причина в том, дорогие вы мои! – снова усмехнулся янки, явно имея в виду. Что дорого ему эти люди обходятся. – Что и сам Воронцов не получит ни цента. Не поделившись с моим боссом. Здесь строились и строятся производства, здесь будут добывать сырьё. Но источник денег будет там, где сидит покупатель. То есть в Северо-Американских Соединённых Штатах[4]. И если мы создадим ему «плохую прессу» там, то все его средства, вложенные в строительство здесь, будут потрачены напрасно.
Он тяжелым взглядом обвёл гостей.
– Теперь вы понимаете, что нам – именно нам всем – предстоит много работы? Наш противник показал, что бороться с ним непросто, но всё это время, пока он будет строить свой Русский Фронтир, мы будем создавать поводы, чтобы американская пресса вымазать его в грязи. Впрочем, господа, есть и хорошие новости. За более тяжёлый труд больше и платят! – и он раздал три конверта. – И давайте выпьем!
* * *
Примечания и сноски к главе 29:
[1] Адрианополь – греческое название. Турки называли (а в нашей реальности и сейчас называют) его Эдирне. Болгары сейчас именуют Одрином. Но в Первую Балканскую они использовали название Адрианополь.
[2] Авторы слегка изменили присказку, применявшуюся нашими лётчиками в Великую Отечественную
[3] Зампотех – заместитель командира по технической части. Авторы считают, что Артём Рябоконь не мог быть назначен на эту должность официально. Во-первых, её просто не было ещё в штатном расписании, а во-вторых, подпоручику «по званию не положено». Да и по сроку службы.
[4] Авторы считают нужным напомнить, что мистер Честней не обязательно знает всю правду. И уж точно делится с подручными не всей информацией. А в чём-то может и намеренно обманывать их.
