Текст книги "Сингулярная любовь (СИ)"
Автор книги: Эя Фаль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Чёрт, и ведь не удержишь их! Да я и не собираюсь. К войне готовятся в первую очередь именно так – набираясь опыта. Я ещё и медиков пошлю – хирургов, анестезиологов, специалистов по переливанию крови. И поручу статистики ранений собирать, а также смертей от ран, исцелений полных и частичных и тому подобное.
Опять же радистов пошлём на тренировку и шифровальщиков с «Энигмами». Чёрт, надо будет с Ксанкой переговорить, сколько человек она сможет выделить? Ведь у неё девчонки в основном, а женщинам на войне не место!
Беломорск, квартира Воронцовых, 2 (15 мая) 1912 года, вторник, утро
– Ну, некого мне вам отдать, Юрий Анатольевич! – ныла Ксанка. – Сами знаете, у меня всё больше девчонки, да и штат не такой уж большой. И заняты они по самую маковку! А вы парней просите! Да ещё четверых!
– Именно так. По одному в отряд у болгар, сербов и греков. Плюс один при штабе. А в идеале еще один к черногорцам нужен.
– Софья Карловна, вы же в курсе! Скажите им! У меня в шифровальном отделе только Сеня служит! Но он и молод ещё, и по здоровью к службе не пригоден!
Госпожа Гребеневич ответила сумрачным взором, будто сама была недовольна тем, что сейчас скажет.
– А в подотделе расшифровки? Там у тебя трое выпускников да один студент старших курсов!
– Что⁈ – буквально взвыла Рябоконь. – А работать дальше кто будет? Именно эти четверо главную работу делают! Если их отдать, то всего три девчонки останутся. Старательные, конечно… Но там же и ум особый нужен! И знание языков! И что, мне потом план давать прикажете⁈
– Тебе это будет затруднительно! – улыбнулась моя «половинка». – Рожать когда?
– В августе готовимся. А там как Бог даст! – всё ещё не переключившись, угрюмо пробормотала начальница шифровального отдела. – Да не в том дело. Я и сама не потяну! Там чутьё нужно иметь. И языки знать! А я только немецким и русским на нужном уровне владею.
– Значит так! – решительно сказал я. – Прекращаем дискуссию! Софья Карловна! Найдите ей в отдел хотя бы ещё одного головастого студента. И троих девчонок. Чтобы было кому работать.
Рябоконь пыталась что-то возразить, но Натали одним лишь выражением лица убедила её, что лучше дослушать.
– А тебе, Ксанка, отчаянно повезло! Я мало кому такое рассказывал, но с тобой этим секретом поделюсь. Я знаю, как заставить даже идиотов выполнять работу за гениев!
Беломорск, квартира четы Рябоконь, 2 (15 мая) 1912 года, среда, поздний вечер
– Темушка, закажи, будь добр, нам чаю да пирожков разных. Я скоро перерыв сделаю, так и почаёвничаем!
Теперь они снимали небольшую, но весьма современную квартирку в «Беломорском шпиле». Тут были не только водяное отопление и ватерклозет с душем, но и радиоточка, а также небольшой холодильник с двумя камерами – холодильной и морозильной. Вернее, в самой квартире стояли только камеры и счетчик охлаждающего агента. А большой абсорбционный холодильник был один на весь этаж и морозил централизованно.
Артём в силу неуёмного любопытства к техническим новинкам знал, что для вящей экономии, часть тепла, сбрасываемого с этих холодильников, используют для приготовления горячей воды. Такого больше нигде в мире не делали! Правда, не потому, что не умели, а потому, что не окупалось. Больно уж дорогое оборудование требовалось. Но Воронцов распорядился обкатать. Дескать, опыта наберемся, затраты снизим, а там и остальные так делать станут!
А вот кухни в таких квартирках не полагалось. Так что, если захочется поесть чего, можно было заказать доставку, спуститься самому в кулинарию и прикупить там готовое либо сходить в столовую, кафе, ресторан…
Чай было проще заказать! Артём подкрался сзади и поцеловал жену в плечико. Потом в шейку.
– Любка моя, ты б поберегла себя! Сама знаешь, в твоём положении нужно рано ложиться спать…
– И как я это сделаю⁈ – тут же взвилась Оксана. – Сам ведь видел, пока Светочка не заснула, не до работы было. А поручения Воронцовых срочно исполнить надо. Вот и пишу эту клятую «инструкцию по расшифровке для второклассников».
– Кхе! А кстати, давно хотел тебя спросить. Ты же хвасталась, что этот ваш код Вернама в принципе невзламываемый. Так почему остальные им не пользуются?
– Во-первых, не код, а шифр!
– А в чем разница?
– При коде каждое слово по особой таблице заменяется на набор цифр или букв. А при шифре – каждая буква на что-то другое. Ну, вот как у Конан Дойля в «Деле пляшущих человечков».
Супруг кивнул – понятно мол, продолжай!
– А во-вторых, откуда ты знаешь, что не пользуются?
– Логика подсказала! – пожал плечами Рябоконь. – Раз он не взламываемый, а у вас всё же есть отдел расшифровки, значит, многие всё ещё пользуются другими, которые взломать можно!
– Умница ты мой! – улыбнулась жена. – Но ты неверно процитировал. Шифр Вернама не взламывается только, если ключ не короче самого сообщения. И если используется только один раз. То есть шифровальщику нужно будет тягать с собой тяжелую и дорогую машину. Или целый том ключей. Сам понимаешь, это не всегда удобно!
– Ну, носил бы один ключ. Длинный. И пользовался бы им много раз.
– А тогда шифр Вернама превратится в шифр Виженера[4]. Именно шифрами такого типа сейчас и пользуется большинство военных штабов, шпионов, официальных дипломатов и корпораций.
– Ну, вот… Раз пользуются, значит, сломать их сложно?
Ксанка вздохнула.
– Очень сложно, Тёмочка. Редкие умники на такое способны! У нас специальные машины сделали, типа арифмометров, табуляторы называются… Так вот, они простую часть работы сильно ускоряют. Но всё равно и наши умники не быстро такие шифры ломали…
Тут она вдруг, неожиданно даже для себя самой, заплакала.
– А теперь этих умников забирают! И остаюсь я с девками. Нет, не тупыми, но – обычными! А нам всё равно работу умников делать надо!
Рябоконь встал, подошел и обнял жену, пытаясь, как мог, утешить её. А потом осторожно спросил:
– И как же вы это сделаете? Насколько я знаю, способа добавить ума ещё не придумали!
– А вот твой обожаемый Юрий Анатольевич придумал такой способ.
Артём даже растерялся. В Воронцова он верил и преклонялся перед ним, однако в такое верилось с трудом. Но супруга пояснила:
– Просто я, по его совету, собрала наших умников и заставила их написать инструкцию, как делать то, что они делали. А теперь разбиваю на части, понятные даже второкласснику. Например, у нашего Андрея написано: «посчитать частоту использования символов в N-ных столбцах, а потом…» и перевожу: «Посчитать все буквы А в первом столбце и записать результат в клетку таблицы под номером А1, посчитать все буквы В в первом столбце и записать результат в клетку таблицы под номером В1…»
Рябоконь уважительно присвистнул. Объём работы потрясал! А Оксана продолжила:
– Ну, и так далее. А в результате этот второклассник всё равно посчитает ту самую частоту. Ему только и надо, что уметь читать, считать, складывать и делить. Ну и записывать результаты в нужные места…
Из мемуаров Воронцова-Американца
'…Разумеется, никакого секрета я Ксанке не выдал. Обычный принцип работы на конвейере, в этом времени уже известный. Да и я сам его применял, когда братьев Горобцов в помощь на производстве аспирина привлекал[5].
Разбиваешь сложную операцию на массу простых и типовых. Такому можно обучить даже малообразованный и неопытный персонал. Но Ксанкин результат меня потряс. Дело в том, что я подумывал вложиться в создание и развитие кибернетики.
Подчинённые Софьи Карловны аккуратно собрали для меня информацию по аналитическим машинам. Так я вышел на имя Чарльза Бэббиджа[6] и его идеи. Но до сих пор у меня не было под рукой никого, кто мог бы «перевести» расплывчатые указания по решению аналитических задач на «язык» доступный туповатой машине.
И вот теперь такой человек теперь нашелся! И я собирался её тренировать. На программиста…'
* * *
Примечания и сноски к главе 14:
[1] Рекомендуем внимательно посмотреть на эту карту. Она есть в иллюстрациях. После её рассмотрения вопрос встаёт не о том, почему началась Первая Балканская война, а скорее, о том, почему она не началась раньше!
[2] А вы узнаете! Нет, Балканский Союз ещё официально заключен не был. Но переговоры Сербии с Грецией уже шли.
[3] Наверное, многие читатели удивятся, но Токарев и в реальной истории изготавливал самозарядные винтовки разных образцов в 1910, 1912 и 1913 годах. Имея перед глазами пример самозарядного карабина Нудельмана и работая над совершенствованием лёгкого пулемёта Нудельмана-Токарева под «нудельмановский» патрон 7.62×39 (который авторы видят в чём-то похожим на РПК), он не мог не прийти к идеям, которые в реальной истории реализовал только в образцах 1938 и 1940 года.
[4] Воронцов ошибается, в реальной истории было точно так же. 23 октября 1911 капитан Пиаца на своём Блерио XI совершил первый разведывательный полёт. Эта дата считается первым в мировой истории применением авиации в военных целях. 1 ноября 1911 младший лейтенант Гавоти совершил первую воздушную бомбардировку, сбросив 4 ручные гранаты со своего самолёта. Это было и первое боевое применение самолёта.
24 января 1912 капитан Пиаца осуществил первое воздушное фотографирование. 4 марта 1912 младший лейтенант Гавоти провёл первый ночной разведывательный полёт и первую ночную бомбардировку
[5] Один из методов шифрования. Кому интересны подробности, авторы рекомендуют почитать в Сети или Энциклопедиях.
[6] См. роман «Американец. Путь на Север».
[7] Чарлз Бэббидж (англ. Charles Babbage; 26 декабря1791, Лондон, Англия – 18 октября1871, там же) – английский математик, изобретатель первой аналитической вычислительной машины.
Глава 15
Беломорск , квартира Воронцовых, 3 (16 мая) 1912 года, среда
– А теперь давайте серьёзно, господа! Наше участие в войне за окончательное освобождение народов Балкан из-под османского ига имеет всего три задачи. И прошу вас заметить, само освобождение в этот короткий список не входит!
У моего шурина невольно вырвался невнятный протестующий возглас. Рябоконь и Артузов-младший удержались от него с явно заметным трудом. Оно и понятно – они помладше будут, не так близко ко мне стоят да и вообще, испытывают пиетет.
– Да, Алексей, эта задача лично нам – не по силам! Её исполнение зависит лишь от самих народов Балкан. От болгар, греков, сербов и черногорцев. В наших силах лишь оказать им довольно скромную помощь.
Дождавшись понимающего кивка, я продолжил:
– И потому задачи вижу следующие! Первое. «Обкатать» на настоящей войне нашу технику, оружие, организационные структуры подразделений и тактику. Потому что, как мы ни сочувствуем братьям-славянам, русский народ нам куда ближе. И готовить к войне, которая весьма вероятна в не столь уж далёком будущем, мы должны именно русскую Армию! Это понятно?
Все закивали, и лишь Артём поинтересовался:
– Разве мы не поделимся нашими наработками с союзниками?
– Молодец! Правильно мыслишь! Но, дело в том, что я не уверен, выслушают ли нас даже в российском руководстве. Поэтому пока мы будем готовиться к внедрению предложений у нас. А уж затем, разумеется, и союзники переймут то, что им покажется ценным.
– Второе. Мы всемерно собираем статистику. Не только свою, но и союзников. Сейчас в армии есть утверждённые нормативы и некие ожидания. Сколько боеприпасов будет расходоваться в день? Сколько на одного солдата? Каким будет соотношение раненых и убитых? Чем они будут поражены? А по разным видам боёв? Какой процент раненых выживет? Какой процент личного состава выйдет из строя от болезней? Сколько и как быстро вернётся в строй? Ну и так далее. Так вот, господа, именно вам предстоит сначала составить список собираемой статистики, потом на месте его дополнить, ну и следить за полнотой и точностью сбора информации, разумеется!
Тут я улыбнулся, изо всех сил постаравшись сделать это душевно. Потому что бо́льшей гадости, чем я им только что подкинул, и представить нельзя. Дождался, пока они заулыбаются в ответ. Молодые – искренне, а Семецкий с Ухтомским, уже вдоволь хлебнувшие службы, – с некоторым напряжением.
– И третье. Новую технику и оружие вы туда везёте не для того, чтобы похвастаться перед союзниками. И тем более – не для рекламы, чтобы Холдинг их лучше продавал! Это вообще не ваше дело! Вы должны выяснить реальные пределы этой техники и оружия. Потому постарайтесь выжать из них всё, что возможно. Не берегите ни оружия, ни боеприпасов, ни топлива. Старайтесь сберечь только жизни и здоровье ваших подчинённых! Всё остальное мы вам дадим и при нужде – отремонтируем. Понятно?
– Непривычно такое слышать! – ухмыльнулся Ухтомский. – Обычно начальство говорит прямо противоположное!
Семецкий тоже улыбнулся, хотя уж не ему бы жаловаться! Его «эксперименты» я всегда финансировал более, чем щедро. Но он счёл нужным уточнить:
– Что, и лёгкие пулемёты не беречь? Их же тогда и везти не стоит!
– Стоит-стоит! – бодро ответил я. – Тут старый наш приятель-оружейник из Льежа снова инициативу проявил.
– Джон Мозес Браунинг?
– Да, он самый! Повозился с этим нашим пулемётом, да и прислал рекомендации по улучшению. Главная из них была в том, чтобы чуть уменьшить массу навески пороха и чуть поднять массу пули. Ссылался при этом на опыт некоего итальянского офицера Ревелли[1].
– И что?
– Если помнишь, еще три года назад «нудельмановский» патрон таким и был – пуля массой в сто пятьдесят четыре грана[2], и навеска пороха немного поменьше. Мы достали ящик тех патронов со склада и провели испытания, – тут я торжествующе улыбнулся и закончил. – При стрельбе очередями спокойно высаживали старые пятнадцатипатронные магазины целиком! В одну очередь! Без единой задержки!
– Магазины́? – уточнил Рябоконь, выделив интонацией последнюю гласную.
– Именно! – радостно подтвердил я. – Семь штук! Один за другим! Надо было только перерыв в три-пять секунд делать. Но они как раз на смену магазинов и уходили!
Из мемуаров Воронцова-Американца
«…Разумеется, никто штатно старые магазины на пулеметах использовать не собирался. И даже новые, двадцатипатронные. Наоборот, для лёгких пулемётов наладили выпуск 'сдвоенных», на сорок патронов. Пока ограниченной серией.
Но разъёмы у магазинов были одинаковыми, а выпустить магазин целиком – было куда эффектнее…'
Петрозаводск, филиал Холдинга Воронцовых, 5 (18 мая) 1912 года, пятница
– И всё же я не понимаю, Юрий Анатольевич! Три года назад я поддержал вашу идею по производству на нашем заводе «нудельмановских» патронов. И даже выделил один из цехов в аренду. Оно и понятно, завод у нас снарядоделательный, так что и патроны здесь – в тему! А теперь вы, как та лисичка из сказки, просите расширить вам территорию цеха вдвое, да еще и склад вам отдельный выделить. Но зачем⁈ – Яхонтов, директор Онежского завода последние слова почти простонал.
– Видите ли, Иван Степанович, хочу конвейерное производство запустить! – кротко ответил я.
– Но зачем⁈ – повторил он свой вопрос всё тем же стонущим тоном. – У вас этот цех и так треть времени на склад работал! Это ж убытки какие? Или вам медь с порохом девать некуда? Так мне отдайте, я лишние снаряды произведу!
– Я уверен, что скоро будет большая война. Не знаю, на чьей стороне будет Россия, но уверен, что воевать придется серьёзно. И поэтому думаю я не о прибыли. Вернее, прибыль у меня в этом вопросе далеко не на первом месте.
Яхонтов вскочил, пробежался по своему кабинету, потом сел снова замер, что-то обдумывая.
– О вашем чутье ходят легенды, Юрий Анатольевич! Так что будет вам расширение. Но тогда и у меня будет встречная просьба. Помогите и мне начать готовить свой завод к этой войне.
Из мемуаров Воронцова-Американца
«…При этих словах Яхонтова в задумчивости помолчал уже я. Нет, мне хотелось, чтобы его завод, как и остальные заводы России, был лучше подготовлен к войне. А слова 'снарядный голод» слышал даже я, не очень интересовавшийся ни Первой Мировой, ни историей вообще.
Но ресурсы всегда ограничены. А задача по подготовке страны к войне – слишком огромна, чтобы наш Холдинг потянул её в одиночку.
Тем не менее, компромисс мы нашли. Он выдал нам ещё несколько площадок под цеха, я нашел возможность модернизировать его завод не за свой счёт. Ну как «не за свой»? Договорились мы просто – мы даём ему дополнительную медь, латунь, мельхиор, свинец и порох с наших предприятий, он находит возможность произвести из них дополнительные снаряды, и мы вместе ищем возможность сбыта. Выручку он использует для модернизации завода и оплаты труда рабочих над дополнительными снарядами.
Ну, и ещё – банк «НОРД» обещал финансировать кассовые разрывы. Совершенно ясно было, что «живые» деньги всё равно выкладывать придётся. Хотя бы на взятки, чтобы помочь организовать сбыт дополнительных снарядов. Ну, и в кассовых разрывах приличная сумма «омертвится». Опять же, металлы эти доставались отнюдь не бесплатно.
Так что снова предстояли затраты. Я ж только кряхтел. Денег не хватало просто отчаянно! Но… Я знал, где их взять!'
Льеж, Бельгия, штаб-квартира Торгового дома Холдинга «НОРД», 1 июня 1912 года, суббота
– И чем вы собираетесь угощать меня сегодня, мистер Воронцов?
С Джоном Мозесом Браунингом мы говорили на английском. Вообще-то, с момента переноса в прошлое я подтянул многие языки. В первую очередь, разумеется, русский. И не смейтесь! Язык меняется со временем. Так что мне пришлось немало потрудиться, чтобы говорить, не вызывая удивления у собеседников, и грамотно писать. Во-вторых, я сильно налегал на немецкий. Это основной язык для современных химиков, да и инженеры старались его знать. Но и американский английский я тоже освоил почти на уровне носителя.
Я же не кто попало, а – Американец, вот и привлекал к себе оттуда инженеров и учёных. Знаменитый Роберт Вуд вообще трижды приезжал преподавать в нашем Университете и работать в его лабораториях. Правда, этого непоседу раз за разом уносило. То на Родину, то в Британию, то по миру путешествовать. Но меня грело то, что он раз за разом возвращался.
– Не волнуйтесь, в Российской Империи много напитков, так что новый напиток найдётся на каждую встречу! Даже учитывая ваши убеждения! – улыбнулся я.
Да уж, с этим чуть было не вышел конфуз. Первый раз Браунинг заявился ко мне почти пять лет назад. Вскоре после того, как мы выбросили на рынок вариант с перезарядкой за счет прямого использования энергии пороховых газов. Разумеется, он раздобыл и внимательно исследовал эту машинку. Почему «разумеется»? Ну, хотя бы потому, что сконструированный им пулемёт Кольт образца 1895 года был первым, работающим на этом принципе. Так что мотивы, по которым он нашу «машинку» изучил, вполне понятны.
А вот почему он потом рванул на корабле в Оулу – для меня так и остаётся загадкой. Что мешало сначала списаться и договориться о встрече? Короче, на границе его «приняли». Иностранец с чемоданом оружия. Кто он? Разумеется, террорист! При задержании он начал бурно возмущаться, так что ему ещё чуть бока не намяли[3]! К нашему общему счастью, он начал кричать: «I’m visiting Vorontsoff!»[4]
Оулу к тому моменту уже стало одними из «ворот» для экспорта-импорта нашего Холдинга. И наша продукция составляла там почти девяносто процентов всех проходящих через него грузов. Поэтому к «подозрительному иностранцу» на всякий случай позвали кого-то из офицеров, знающих английский. А тот уже, услышав, как именно зовут гостя, стал очень вежливым и повёз его в местный филиал Холдинга. На следующее утро мы уже принимали знаменитого оружейника в «Беломорском шпиле».
И вот тут чуть было не произошёл новый конфуз. Мы с Натали хотели встретить его в «АмБаре», рассуждая, что американцу будет приятно увидеть уголок родины на другой стороне Земного шара. И только уже усевшись за столик, я открыл «памятную записку», подготовленную безопасниками на знаменитого оружейника. И выматерился.
Буквально в первом абзаце сообщалось, что наш гость – мормон. И соблюдает все ограничения мормонов – не употребляет спиртного, не пьёт кофе и чая, отрицает и другие стимулирующие вещества. А в «АмБаре» по раннему утреннему времени был широкий выбор спиртного, кофе и чая. А помимо этого – только содовая вода! Упс-с-с! А ведь он должен был подойти с минуты на минуту!
В итоге получился анекдот: подходящий Браунинг и сопровождающий его глава филиала в городе Оулу полюбовались видом «русского Эдисона», внезапно вскочившего из-за столика и бросившегося улепетывать от них, как чёрт от ладана!
Разумеется, вернувшись, я объяснил, что сбегал к нам в квартиру за небольшим ящиком с бутылками ржаного кваса, лежавшем в холодильнике. И то, почему пришлось это сделать.
Сам я особой реакции на это не заметил, наш гость был достаточно сух и официален в общении, но Натали сказала, что он был тронут такой заботой. А ещё, что ему польстило, что про него в Беломорске знают даже мелочи, вроде предпочтений в напитках. Я предпочёл ей поверить, потому что женщины в таких делах чувствительнее нас, мужиков. А моя любимая жена – в особенности!
В итоге у нас установилось довольно плотное сотрудничество. И в следующий свой визит, он предупредил нас телеграммой. А я, создавая традицию, угостил его «Тархуном». Да, я сам подсказал одному из партнеров идею любимого напитка из моего детства. И теперь это стал «русский» бренд, пока ещё не добравшийся до Европы.
– Это тоже новинка! Настойка на рябине с яблоком и мёдом. Пить лучше охлаждённым, так что мы его на льду держали. Отведайте!
Некоторое время мы наслаждались. Июнь в этом году начинался достаточно жаркими днями, так что слегка кисловатый и горьковатый ледяной напиток был именно тем, что надо!
– Я рад вас видеть, поверьте! Но уверен, что у вас есть множество срочных дел в Европе. А о том, что мои советы по лёгкому пулемёту себя оправдали, мне донесли по почте. И даже премия поступила. Так что… Простите, но спрошу прямо: что вам от меня снова потребовалось?
Ну да, старый Джон Мозес очень ценил своё время и не тушевался при общении с первыми лицами корпораций[5].
– Для начала ознакомьтесь с этим.
С этими словами я извлек из-за шкафа длинный футляр с увесистым содержимым и положил на стол перед ним.
– Хм… Что тут у нас? Ружьё Гана-Крнка. Судя по материалу и длине ствола – модернизированное. Судя по тому, что крюк заменили на сошки, вы увеличили начальную скорость пули. И насколько сильно?
– Примерно вдвое! До восьмисот пятидесяти метров в секунду.
– Ого! А массу пули оставили прежней?
– Почти. Теперь пуля только стальная остроконечная, и чуть более обтекаемой формы. Поэтому масса снизилась до тысячи восьмисот пятидесяти гран[6].
– На одну шестнадцатую, получается? – немного посчитав в уме, невзначай похвастался своей компетентностью мой собеседник.
– Именно.
– И вы хотите, чтобы я помог тут что-то усовершенствовать?
– Нет, я знаю, что это не ваш профиль. Мне нужна автоматическая пушка под этот патрон. И вы – наилучшая кандидатура, я уверен.
Старина Джон, не чинясь, вскочил и пробежался по переговорной, благо её размеры позволяли тут даже молодого бычка выгуливать. Сделав несколько кругов, он вернулся к столу и уточнил:
– Но пом-помы вас не устраивают? Чем? Калибр там вдвое больше, масса снаряда – тоже! Да и отдача от выстрела чуть сильнее, чем у вашего изделия. Так что они должны справиться! И вряд ли откажут вам.
Тут уже встал и прошелся по кабинету я. И заговорил, не возвращаясь за стол:
– А не устраивают меня, уважаемый мастер, вес и размеры. У них получится не менее четырёхсот американских фунтов!
– А вы чего хотите? В пару фунтов уложиться, что ли⁈
– Смотрите сами. Карабин Нудельмана с магазином весит около десяти американских фунтов. А пулемёт – около восемнадцати. Модифицированное же восьмилинейное ружьё весит чуть больше оригинального – сорок шесть с половиной фунтов. По пропорции получается, что реально можно с автоматической пушкой уложиться в восемьдесят четыре фунта[7].
– Меньше сорока килограммов? Нет, это невозможно! Хотя бы потому, что тут сошками не обойдешься, станок нужен! Да и прямая пропорция в этом случае не работает…
– Хорошо, я согласен, уложитесь хотя бы в шестьдесят килограммов! Если обеспечите скорострельность триста выстрелов в минуту и возможность давать очереди в десять-двенадцать выстрелов, я буду щедрым!
– Ещё что-то важно?
– Начальная скорость снаряда. По идее, её желательно бы даже увеличить.
Тут Джон Браунинг снова встал и подошёл ко мне. Взглянул в глаза, удержал взгляд и спросил:
– Но зачем вам такие странные характеристики?
– Вы знаете, что прошлой осенью итальянцы применили самолёты в бою? – без паузы ответил я вопросом на вопрос. – Учитывая темпы прогресса, я уверен, что очень скоро самолёты станут опаснее пушек. Через считанные годы их бомбы будут тяжелее, чем снаряды самых крупных дредноутов, и смогут поражать цели на расстояниях во много раз больших, чем дальнобойность этих пушек. Так вот, именно таким я вижу эффективное оружие для борьбы с бомбардировкой с самолётов.
– М-да-а… – он отвернулся, прошёлся по комнате.
– Кстати, поэтому надо предусмотреть возможность стрелять почти в зенит. И у пушки должна быть возможность сопровождать стволом летящий самолет.
– Ха! Но вы понимаете, что за такое оружие меня не устроит гонорар? И я потребую процента? – спросил Браунинг, так и не поворачиваясь ко мне.
– И сколько вы хотите?
– Четыреста долларов с каждой проданной пушки!
Ого! Губа не дура! Почти восьмая часть цены русской трёхдюймовой полевой пушки[8]! Хотя… Компания «Виккерс» с пулемёта брала даже больше, насколько мне известно.
– У меня встречное предложение. Права на патент мы отдаём принадлежащей мне компании «Oerlikon Waffenfabrik». Это в Швейцарии, в пригороде Берна. С каждой пушки вы получаете двести пятьдесят долларов. Подождите, я не закончил! Кроме того, я покрою все ваши расходы и, если вы представите первый образец к Новому году, добавляю премию тридцать тысяч долларов!
– Давайте пятьдесят, и я уложусь в четыре месяца![9]
Из мемуаров Воронцова-Американца
«…С компанией 'Эрликон» всё получилось случайно. После того, как «Винчестер» выкупила у нас лицензию на производство карабинов Нудельмана для американской полиции[10], к нам стали обращаться за лицензией и оружейные компании других стран. Обратились и швейцарцы. Мы согласились, но решили оформить лицензию на компанию, зарегистрированную в Швейцарии. Просто чтобы источник в ходе войны денег в нейтральной стране. Мало ли зачем они там могут понадобиться? И попросили швейцарцев помочь с образованием «дочки». Те и зарегистрировали в своём городе, в Эрликоне.
Да, Эрликон тогда был не частью Берна, а отдельным неподалёку расположенным городом. Вот так и появилась у меня в собственности компания «Oerlikon Waffenfabrik». То есть «Оружейная фабрика города Эрликон». А я и так бредил идеей, что неплохо бы аналог этой чудо-пушки Второй Мировой здесь создать. Для того и ружьё Гана-Крнка модифицировал, чтобы понять, возможно ли тут нужный патрон делать. Оказалось – можно! Разумеется, я тут же решил, что права на эту пушку отдам этой своей «дочке». А пушку назову «Эрликоном». Остальным всё равно, а мне приятно! Эдакий привет из покинутого мною будущего…'
* * *
Примечания и сноски к главе 15:
[1] В начале XX века итальянский офицер-артиллерист Абиэль Ревелли разработал самозарядный пистолет калибра 7,65 мм – Глизенти модель 1906. Позднее конструкцию переработали под патрон 9×19 Парабеллум. Однако патрон оказался слишком мощным для автоматики пистолета. Было решено оставить габариты его гильзы и пули, ослабив при этом заряд. В результате в 1910 году появился патрон 9×19 Глизетти, с которым автоматика пистолета прекрасно работала.
[2] 154 грана соответствует 9,98 граммов. В романе «Американец. Хозяин Севера» упоминается, что именно с остроконечных пуль такой массы Нудельман и начинал. Но авторы считают, что навеска пороха в патронах образца 1908 года была выше, чем в изначальных, хотя и меньше, чем в патронах образца 1911 года. Почему? Потому что примерно по такой траектории в реальной истории и двигался «промежуточный» патрон 7.62×39
[3] По Сети упорно бродит байка, что так и случилось в реальной истории. Браунинг приехал в Россию с чемоданом образцов оружия. Решив, что схватили террориста, нижние чины слегка намяли ему бока. И дальше он, якобы, не поехал. Подтверждений в официальной биографии авторы не нашли, но решили, что в нашей книге мы вполне можем дать такому почти случиться.
[4] Дословный перевод с английского: «Я навещаю Воронцова!».
Литературный перевод: «Я приехал к Воронцову!»
[5] Это подтверждается официальной биографией Дж. М. Браунинга. Он лично вёл переговоры с главами корпораций Winchester, Remington Arms и бельгийской Fabrique Nationale d’Herstal.
[6] Около 120 граммов.
[7] То есть карабин Нудельмана с магазином весит около 4,5 кг. А пулемёт – около 8,1 кг. Модифицированное ружьё Гана-Крнка весит около 21 кг. чуть больше оригинального – сорок шесть с половиной фунтов. Калибр 8 линий соответствует 20,3 мм. Воронцов считает, что вес автоматической пушки «по пропорции» должен уложиться примерно в 38 кг.
[8] Полевая 76-мм пушка образца 1902 года до войны стоила 6500 рублей. А запрашиваемая сумма соответствует чуть менее 800 рублям.
[9] Ответ вполне в стиле Дж. М. Браунинга. Однажды он так и ответил главе компании «Винчестер». И Воронцов вполне мог об этом знать.
[10] В 1907 году полицией одного из американских штатов действительно производился конкурс, который карабин Нудельмана из альтернативной истории имел бы все шансы выиграть. Авторы решили, что компания «Винчестер» вполне могла увидеть здесь свой шанс.
