Текст книги "Развратный (ЛП)"

Автор книги: Эй Джей Мерлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Хорошая девочка, – мурлычет он, приближая лицо в маске к моему, как будто хочет поцеловать. – Ты так хороша для меня, и я знал, что так и будет. С тех пор, как я впервые увидел тебя, я знал, что ты будешь так хороша для меня. Забирайся ко мне на колени. Я, блядь, хочу увидеть тебя.

Он притягивает меня к своим бедрам, заставляя оседлать его, и мои груди при этом задевают переднюю часть его куртки. Мои глаза оказываются на уровне черных глаз его маски. Его пальцы скользят по моим бокам, заставляя меня извиваться, и я тихо скулю в знак протеста.

– Щекотка – это не сексуально, – говорю я ему, мой голос немного хрипловат.

– Ты все делаешь сексуальным, – не соглашается он и делает это снова, сдвигаясь так, что одно его бедро оказывается прижатым ко мне. – Почему бы тебе не использовать мое бедро, чтобы еще немного возбудиться для меня, хм? Не используй свои руки. Закинь их мне на плечи.

Я делаю это беспрекословно. Наши лица оказываются очень близко друг к другу.

– Теперь просто покачивай бедрами. Давай. Ты знаешь, что делать, не так ли?

В каком-то смысле это неловко. Но я не могу отрицать, как жарко тереться об его обтянутую джинсовой тканью ногу, когда между мной и грубой тканью ничего нет. Каждый раз, когда мой клитор скользит по нему, я вздрагиваю, и я уверена, что после этого его джинсы будут мокрыми.

Одна его рука опускается на мое бедро, призывая меня продолжать, в то время как другая тянется, чтобы обхватить мою челюсть.

– Я просто ничего не могу с собой поделать, – тихо говорит он мне.

Я открываю рот, когда незнакомец прижимает большой палец к моим губам. В поле моего зрения попадает полоска загорелой кожи между его курткой и перчаткой.

И черные чернила, которые обвиваются вокруг его запястья.

Я моргаю, и, как будто незнакомец знает, на что я смотрю, он отстраняется с печальным вздохом.

– Я хочу посмотреть, как ты кончаешь на моей ноге. Держу пари, ты бы смогла, не так ли? Но я так чертовски готов погрузиться в твою киску. Ты понимаешь? – его рука тянется к моим волосам, и он поднимает меня, чтобы я снова посмотрела на его маску. – Как только я окажусь внутри тебя, у тебя не будет права голоса, – мурлычет он. – Тогда ты будешь полностью моей. Тебя это пугает?

– Да, – отвечаю я без колебаний.

– О, так и должно быть. Это должно напугать тебя, принцесса. Тебе не следовало позволять мне оставаться. У меня впереди целая жизнь, чтобы погубить тебя, и ты дала мне разрешение.

Прежде чем я успеваю ответить, он хватает меня за волосы и толкает животом на кровать, из-за чего я утыкаюсь лицом в подушки. Я задыхаюсь и пытаюсь сесть, голова у меня кружится, но он с рычанием прижимает меня обратно.

– Нет, ты останешься здесь. Лицом вниз, но прямо сейчас приподними бедра, – он хватает меня за бедра и заставляет встать на колени, но мое лицо все еще лежит на кровати. – Вот как ты должна была ждать меня. Понимаешь?

Его одетая в кожу рука с силой опускается на верхнюю часть моего бедра с громким шлепком.

Я вскрикиваю и на этот раз все-таки сажусь, но только для того, чтобы он схватил меня за волосы и зарычал мне в ухо.

– Я сказал остаться, – напоминает он мне, его голос так близок к рычанию, что я не могу сдержать дрожь.

– Я не ожидала...

– Я не спрашивал, – он обрывает меня окончательно и снова прижимает к кровати, хотя и более нежно, чем я ожидала. – Как я сказал.

Он хватает меня за бедра и разводит их шире, так что я не могу сохранять равновесие.

– Вот как ты должна была ждать меня сегодня вечером. Не в одежде. И ты не должна заставлять меня ждать.

Его руки в перчатках скользят вверх по моим бедрам, затем обратно вниз.

– Насколько тесной ты будешь, если я возьму тебя прямо сейчас, не раздвигая?

– Пожалуйста, не надо, – шепчу я, хотя мое сердце колотится от чего-то, что абсолютно не является страхом.

– Пожалуйста, не надо?

Он наклоняется надо мной, и я чувствую, как его член скользит по моим складочкам, вызывая у меня стон. Его маска касается моей лопатки, и более добрым голосом он шепчет:

– Ты помнишь свое стоп-слово, верно, Слоан?

Использование моего имени почти выбивает меня из колеи, и мне требуется секунда, чтобы взять себя в руки. Что еще более шокирующе, он позволяет мне. Одна рука успокаивающе поглаживает мое бедро, но он не торопит меня и не делает никаких шагов вперед, пока я прихожу в себя.

– Да, – шепчу я.

– В чем дело? – в его голосе что-то изменилось.

Что-то отличное от насмешливой похвалы или приглушенных угроз.

– Красный.

– Тебе нужно им воспользоваться?

Я проглатываю замешательство и прилив удивления, комкая руками простыни. Это ... заботливо. Это почти мило, хотя я никогда не скажу этого вслух.

– Нет, – говорю я, оценив свое психическое состояние. – Я им не воспользуюсь.

Маска снова касается моей кожи, и на этот раз его шепот «хорошая девочка» звучит настолько по-другому, чтобы я могла почувствовать нежность в его словах. Или у меня просто галлюцинации, что, безусловно, более вероятно.

– О, принцесса, – продолжает он, возвращаясь к голосу, который я ожидаю от него услышать, когда он отстраняется. – Ты на самом деле не хочешь, чтобы я останавливался. Ты хочешь, чтобы я трахнул твою киску именно так, да? Посмотри, какая ты мокрая.

Он раздвигает мои складочки двумя пальцами, чтобы посмотреть на меня, и я всхлипываю.

– Ты, блядь, умоляешь меня просто уничтожить тебя.

– Это не так. Я…

– Так и есть. Ты хочешь мой член прямо сейчас? Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, не делая ничего, чтобы ты была готова для меня?

– Нет. Я не знаю. Я...

Слова слетают с моих губ, и я не имею их в виду, потому что я знаю свои пределы достаточно, чтобы понимать, что я чувствую по поводу этого, но все равно это как-то пугает в лучшем смысле этого слова. Я проглатываю стон, когда его член трется о мою промежность, а потом чуть входит в меня, когда незнакомец сжимает мое бедро.

– Да, ты действительно чертовски хочешь.

С этими словами он входит в меня, медленно скользя, раздвигая мои складки своим членом, и я вскрикиваю, извиваясь под ним. Мое лицо все еще упирается в подушку, а я сжимаю кулаками простыни.

– Ты такая тугая, – стонет он, останавливаясь только тогда, когда погружается полностью, и я могу чувствовать его невероятно большой член. – Боже, я не смогу долго продержаться, когда ты такая тугая и горячая.

Он отстраняется и снова входит, на этот раз немного быстрее. Чувство наполненности распирает изнутри. Потрясающе…

– Это не слишком много, принцесса? – он снова двигается, но на этот раз не останавливается, когда оказывается глубоко внутри меня, а только продолжает трахать меня.

– Да.

– Нет, я так не думаю. Твоя киска просто умоляет меня быть здесь. Это совсем не слишком.

Положив руку мне на поясницу, он удерживает меня на месте, используя меня, в то время как его толчки становятся сильнее, а жжение от него сменяется горячим удовольствием.

Он не единственный, кто долго не протянет. Он невероятно горяч, и ощущать его внутри себя так чертовски приятно, что я задаюсь вопросом, действительно ли это может быть странным осознанным лихорадочным сном.

Когда начинается жужжание, я почти ничего не замечаю. Именно когда мой вибратор находит мой клитор, я с криком возвращаюсь в реальность и пытаюсь выпрямиться, но только для того, чтобы он удержал меня на месте.

– О черт, какое приятное ощущение. Верно. Ты такая тесная вокруг меня, когда я играю с твоим клитором. Ты собираешься кончить? – я кончу, если он продолжит это делать. – Я задал тебе вопрос.

– Я собираюсь кончить, – говорю я ему, открывая рот и обнаруживая, что теперь не могу прекратить говорить. – Черт, я собираюсь кончить так быстро. Это слишком...

– Нет, если я скажу, что это не так.

Теперь он трахает меня сильнее, и сила его толчков заставляет вибратор восхитительно скользить по моему клитору.

– Кончи для меня, – он хлопает меня по бедру, и горячая боль отдается прямо в клитор. – Давай. Мне не нужно повторять тебе больше одного раза. Я хочу почувствовать, как ты кончаешь на мой член, принцесса. Я не думаю, что прошу слишком многого.

Хотя на самом деле он не просит. Он приказывает. И когда он повторяет эти слова, прижимая вибратор к моему клитору, я не могу удержаться и переваливаюсь через край. Я ахаю, выгибая спину, а он трахает, пока я сжимаю его член, и продолжает играть с моим клитором.

– Прекрати, – умоляю я, извиваясь на кровати и пытаясь поджать под себя колени, чтобы отодвинуться от сильных ощущений.

Мои мышцы все еще трепещут, когда он растягивает мой оргазм, но, Боже, это слишком.

– Пожалуйста, остановись, всего на секунду...

– Нет. Ни в коем случае, – его рука сжимается на моем бедре, когда он входит в меня особенно глубоко и резко. – Ты возьмешь все, что я тебе дам. Ты возьмешь все, что я скажу тебе взять, ты меня слышишь? Но умоляй меня остановиться. Может быть, это что-то изменит, принцесса. Умоляй меня, черт возьми, умоляй меня.

Я знаю. Мольбы и стоны срываются с моих губ, когда он трахает меня, доводя до очередного оргазма, на этот раз более сильного, чем первый. И когда у меня наступает третий, меньший, я обнаруживаю, что плачу, в то время как мои бедра дрожат и изо всех сил пытаются удержать меня.

Только его хватка удерживает меня на месте. Наконец, во время моего третьего оргазма, он роняет вибратор и хватает меня за оба бедра, чтобы врезаться в меня. Его темп становится неустойчивым, когда он рычит свою версию похвалы. Толчки резкие и глубокие, доводящие до грани. Безумные.

– Я не могу поверить, насколько ты идеальна для меня, – говорит мне он на пороге собственного оргазма. – Я должен был трахать эту киску уже несколько дней. Боже, тебе не следовало позволять мне оставаться, ты это знаешь?

Он толкается еще раз, погружаясь глубоко в мое тело, и с коротким хриплым стоном кончает.

– Я заставлю тебя пожалеть об этом, – это немного пугает, поскольку ощущается как обещание. – Боже, ты сильно пожалеешь об этом, когда я буду разрушать тебя снова и снова. Вплоть до того момента, пока ты не будешь разрушена для кого-то, кроме меня.

Я не знаю, что сказать. С закрытыми глазами уткнувшись в подушку, и слезами, катящимися по лицу от того, как сильно он надавил на мое тело, все, что я могу сделать, это прокрутить его слова в голове и задаться вопросом, серьезно ли он.

И если это так, то в какой заднице я от этого.

9

– Простите, – говорю я собакам, давая им пригоршню лакомств в качестве извинения за то, что они провели еще одну ночь на диване.

Не похоже, что они возражают. Не тогда, когда я знаю, что им нравится лежать на диване почти так же сильно, как прижиматься ко мне.

– Простите, – говорю я снова и толкаю дверь, чтобы выпустить их.

Я, вероятно, также должна им щенячью чашку, и поскольку я собираюсь в город, это будет лучшая возможность захватить по чашке для каждой собаки.

Хорошо, что единственное, что мне нужно сделать сегодня – это съездить в город и купить кое-что для Дома. У нас все на исходе, и из-за некоторых проблем с транспортом в Аркале иногда мне приходится забирать то, что мы продаем, например, футболки, вместо того, чтобы нам их доставляли. Я не возражаю. Мне нравится водить машину и мне нравится иметь повод съездить в Аркалу, чтобы купить что-нибудь в пекарне, где также подают кофе намного вкуснее, чем в любом другом франчайзинговом магазине.

– Давайте, ребята, – говорю я, борясь с желанием еще раз проверить лес за хижиной.

Мысли о моем ночном посетителе кружатся в моем мозгу, и, хотя большинство из них хорошие, есть несколько, от которых у меня сжимаются внутренности.

Тот ли он, за кого я его принимаю? Действительно ли я хочу знать ответ на этот вопрос, когда мне кажется, что, возможно, он пытается сохранить себя в тайне, чтобы я не могла привязаться? И как, черт возьми, ему удается проходить мимо Вулкана без того, чтобы собака хотя бы не зарычала или не залаяла, давая мне знать, что он здесь?

Вулкан пропускает только тех, кто ему нравится. Что мало говорит об их характере, но это подтверждает мне, что этот человек может волшебным образом появляться в моей каюте и выходить из нее, является галлюцинацией или каким-то образом заслужил привязанность Вулкана.

Ни один из них не очень вероятен, если я, конечно, не позволяю своей собаке вальсировать со всеми подряд. Единственные люди, которые ему действительно нравятся – это туристы, причем частые гости, и мне трудно представить, что за этой маской скрывается пухлый, помешанный на гриле Бенджамин или старый, хромающий Картер.

Я закрываю заднюю дверцу своего серебристого Hyundai Elantra и сажусь на переднее сиденье, подключаю телефон к зарядке, прежде чем повернуть ключ в замке зажигания. Приятная часть того, что мне не нужно ничего платить за аренду или ипотеку, означает, что я могу позволить себе машину получше, чем у меня была раньше. Если я дышу по-настоящему глубоко и немного притворяюсь, мне нравится думать, что я все еще чувствую запах новой машины, а не просто собаки.

Плавно выезжаю со своей парковки на дорогу и ползу по неровному асфальту, пока не добираюсь до дома, где сегодня работают Сэм и Пэт. Тайком я проверяю, нет ли грузовика Вирджила, хотя и не вижу его здесь, а когда я ищу его лодку на причале, я вижу, что она стоит на своем месте, именно там, где ей и положено быть.

Мне обойти домики, чтобы посмотреть, там ли он еще? Я не знаю, почему он ушел так рано, и мне действительно не нужно, чтобы он думал, что я преследую его.

В качестве компромисса я запрокидываю голову, высматривая любой признак большого блестящего черного грузовика. И я почти сразу замечаю его, прижатого к задней стенке шестого салона, именно там, где ему и положено быть.

Похоже, Вирджил все еще здесь, и либо на этот раз он гуляет по территории без меня, либо все еще в своей хижине.

Спит ли он дома? Я не могу не задаться этим вопросом и роюсь в памяти в поисках того, о чем мы говорили вчера.

Что... не имеет почти никакого значения. Он спрашивал меня о множестве вещей, от моей любимой еды до моего любимого цвета, но, когда я возвращала ему вопросы, казалось, что он искал способы не отвечать. Как будто он не был заинтересован в том, чтобы дать мне ответ, даже если бы я хотела знать.

– Он все равно уедет через несколько дней, – бормочу я, нажимая на газ, чтобы подняться на крутой холм, который выводит меня к шоссе.

Я никогда больше не увижу его, и это прекрасно, потому что, несмотря на то, что он сказал, он не похож на человека, который часто бывает в походах.

Не говоря уже о том, что он репортер. Судя по тому, как он одевается и какой новый у него грузовик, я уверена, что у него есть хорошая работа в Акроне, которая не дает ему скучать.

И девушка? Эта мысль неприятна, и я отбрасываю ее так быстро, как только могу, выезжая на не очень оживленное шоссе на вершине холма. Здесь редко бывает многолюдно, учитывая, что мы находимся у черта на куличках на берегу озера, а Аркала – такой маленький городок. Я почти не встречаю машин на шоссе, и единственное, что представляет интерес – это место, где предлагают прогулки по тропе недалеко от кемпинга.

Я никогда не ездила верхом на лошади, хотя это определенно есть в моем списке желаний. Я несколько раз заезжала за брошюрами для Дома, и пока я была там, владелец разрешал мне погладить лошадей и покормить их несколькими лакомствами, предлагая скидку на поездки по тропам.

– Если ты мне иногда будешь помогать, я разрешу тебе кататься бесплатно, – сообщила мне тогда пожилая женщина с таким же сильным акцентом, как у Пэт. – Мне бы здесь не помешал дополнительный помощник. Собаки тоже приветствуются, если только они не гоняются за лошадьми.

– О, я бы действительно так и сделала, – заверила я ее. – Если бы я хоть что-нибудь знала о лошадях или когда-нибудь ездила на них.

По большей части на этом все и закончилось, хотя она сказала мне, что я могу прийти и узнать, если мне захочется это сделать.

Может быть, в конце концов, я соглашусь с ней в этом.

Надувая щеки, я смотрю в зеркало и сворачиваю на дорогу, которая приведет меня в маленький городок Аркала. Я заезжаю на парковку небольшого торгового центра. Торговый центр «Аркала» старый и обветшалый, и я видела, как за полтора года появлялись и исчезали магазины. Я бываю здесь так часто, что иногда мне кажется, будто у меня хлыстовая травма.

Постоянными являются лишь несколько заведений, в том числе пекарня, магазин одежды и мебельный магазин, которым каким-то образом удается поддерживать бизнес в городе, который наиболее известен тем, что находится рядом с палаточным лагерем и так близко к озеру. Я была там всего один раз, и сегодня меня это не беспокоит.

Я бы предпочла кофе с выпечкой.

Владелец и пекарь, парень примерно маминого возраста, который носит маленькую золотую табличку с именем Адам, лучезарно улыбается мне, когда я захожу внутрь с Аргусом на поводке. Он никогда не доставлял мне проблем, и я сомневаюсь, что когда-нибудь доставит, но я всегда готова порезать кого-нибудь бумагой с помощью маленькой визитной карточки с правилами ADA, которую я храню в кармане на жилете Аргуса, на всякий случай.

В конце концов, никогда нельзя быть слишком уверенным в том, как люди отреагируют на служебную собаку. И меня достаточно часто заставали врасплох, что, возможно, я начала переусердствовать с подготовкой к тому дню, когда кто-то пройдет мимо моего спокойного сучьего лица, чтобы сделать это снова.

– Доброе утро, Слоан, – приветствует он, собираясь взять большой пластиковый стаканчик из стопки. – Ты хочешь заказать свой обычный кофе?

– Я бы с удовольствием, – заверяю я его, взволнованная тем, что он не собирается замечать, что в моем кофе, вероятно, половина сливок. – И э-э-э ... можно мне немного рогаликов?

Разглядывая стеклянные витрины, я указываю пальцем на рогалики с халапеньо и чеддером, которые выглядят настолько свежими, насколько это вообще возможно.

– Дюжину.

Я могу заморозить их, и они легко станут моим завтраком на следующие полторы недели, после того, как я уберу халапеньо, конечно. Мне нравится, когда в бублике немного специй от них, но, если я откушу кусочек, меня, наверное, вырвет.

– Конечно, без проблем.

Он подходит, чтобы упаковать рогалики, пока я расхаживаю вокруг, все еще жадно разглядывая остатки еды. Если бы я могла, я бы принесла все это обратно в свою каюту. По одной штуке каждого блюда, чтобы я могла принять участие в трехдневном пиршестве и никуда не уходить, кроме как лежать рядом с огнем и переваривать.

Но мой кошелек определенно не в состоянии вместить все это, поэтому я указываю на миндальные круассаны в конце и добавляю:

– Четыре таких, пожалуйста.

Про себя я говорю, что заморожу их, но знаю, что, вероятно, съем два сегодня, а остальные два доем завтра.

– Это все?

Когда я киваю, Адам звонит мне и вручает коробки, сразу после чего приносят мой кофе.

– Вот дерьмо, – я колеблюсь. – Можно мне две чашки для щенков? Вулкан и Аргус делают такую тяжелую работу, ты же знаешь. Мне было бы жаль, если бы они тоже не получили свою порцию сахара.

Это заставляет брюнета-пекаря фыркнуть, но он ловко наполняет взбитыми сливками две маленькие чашечки для эспрессо и ставит их поверх коробок, которые у меня в руках.

– Погладь их хорошенько за меня, ладно? – говорит он и обходит вокруг, чтобы открыть для меня дверь, когда я выхожу обратно.

Я подумываю о том, чтобы отпустить поводок Аргуса. Я знаю, что он никуда не денется, и прошло много времени с тех пор, как кто-то делал о нем какие-либо замечания. Но, в конце концов, я надеваю его на запястье, пока иду к машине, и снимаю только тогда, когда пес запрыгивает на заднее сиденье к Вулкану.

Конечно, они вдвоем поглощают стаканчики для щенков. Мечтательные взгляды напоминают мне состояние транса. Трепет скручивается у меня в животе, когда я смотрю на Вулкана, плотно сжав губы.

Я знаю, как он ведет себя, когда его кто-то накормил. Как я могла не знать, когда он был у меня так же долго, как Аргус?

– Ладно, ребята, – шепчу я, когда они заканчивают, и бросаю стаканчики на пол со стороны пассажирского сиденья, прежде чем выехать задним ходом с парковки. – Думаю, пора работать. У нас три выходных дня, и мы собираемся заслужить ночлег за все это время.

***

Только когда я возвращаюсь в кемпинг с загруженным коробками багажником, дела идут наперекосяк.

Мой телефон звонит, и когда я смотрю на номер, то не удивляюсь, что это заблокированный абонент.

Это мой незнакомец? Я начинаю задаваться вопросом, был ли он тем, кто позвонил мне в ту первую ночь, чтобы проникнуть внутрь, и этот номер появился точно таким же образом, как этот.

Но тогда с чего бы ему звонить мне днем?

Я вздыхаю и нажимаю кнопку, чтобы ответить, через секунду телефон подносится к моему уху.

– Алло? – спрашиваю я, готовая к тому, что снова услышу "ничего".

– Не могли бы ты разблокировать мой номер? – голос моего отчима извиняющийся и застенчивый. – Я ненавижу звонить тебе с другого телефона. Это довольно дерьмово, когда все, что я хочу сделать, это извиниться.

Я ничего не говорю. Мой желудок сильно скручивает, и я задаюсь вопросом, не вырвет ли меня, когда прислоняюсь спиной к машине и смотрю на озеро. Откуда у него мой номер?

Я ничего не говорю, потому что мне абсолютно нечего ему сказать. И никогда не будет. Меня не интересуют его извинения или что там еще он пытается мне всучить.

– Слоан? – он подталкивает. – Приветик? Ты повесила трубку?

– Иди к черту, – просто говорю я ему и, прежде чем успеваю подумать, что можно сделать по-другому, вешаю трубку и блокирую номер.

Другого выхода нет. Я больше ничего не хочу делать, кроме как кричать, пока пульс бешено стучит в венах и висках.

Почему он просто не оставит меня в покое?

Я ничего не могу поделать с тем, как дрожат мои руки, или с тем, как мне приходится бороться, чтобы не швырнуть телефон в стеклянное окно Дома. Мне нужно домой. Я собираюсь развести огонь, нарезать немного картона и съесть все четыре круассана.

– Я вижу, моего приятеля отправили на заднее сиденье.

Раскатистый, мягкий смешок застает меня врасплох, и я вздрагиваю, поворачиваясь, чтобы уставиться на говорившего с открытым ртом от удивления и, я уверена, с напуганным выражением в моих разноцветных глазах.

Что бы ни собирался сказать Вирджил, оно замирает у него на губах, когда он видит мое лицо.

– Ты выглядишь так, словно кто-то только что переехал твою кошку, – сообщает он мне, подходя достаточно близко, чтобы я могла ощутить резкий запах его одеколона.

Я не отступаю ни на шаг, но смотрю вниз, на его ботинки, вместо того, чтобы выдержать его взгляд.

– Все не так, – говорю я, заставляя себя не расплакаться.

Мои глаза находят его руку, засунутую в карман джинсов, и я сосредотачиваюсь на татуировке в виде змеи, пересекающей его запястье.

В моей голове снова зарождаются подозрения, хотя они подавлены мраком и страхом, которые навеял на меня звонок отчима. Я хочу кое-что сказать. Я хочу встретиться лицом к лицу с Вирджилом и объяснить, почему я делаю то, что делаю.

Но во мне этого нет.

– Тогда на что это похоже? – он не подходит ближе.

Он не прикасается ко мне, но я и не ожидаю, что он это сделает.

– Тебе когда-нибудь хотелось, чтобы кто-нибудь просто оставил тебя в покое? Навсегда? Даже если это означает, что с этим человеком случится что-то действительно плохое? – слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить, и я поднимаю руку, прижимаю ладони к глазам и протяжно и громко вздыхаю. – Извини. Это был неподходящий вопрос, да?

– Я желал этого многим людям, – усмехается Вирджил, и его смех полон веселья и иронии. – Часто и с чувством. Нет ничего плохого в надежде, что кто-то сломает себе ногу или шею. Это сомнительно только в том случае, если ты будешь им помогать.

Я бы помогла своему отчиму скинуться со скалы.

Я поднимаю на него взгляд, мои глаза широко раскрыты и полны сожаления, и что бы он там ни увидел, его улыбка немного увядает.

– Ну, я бы ничего не сказал, если бы ты действительно сделала что-то подобное.

– Ты обещаешь?

Мне не следовало этого говорить. Мне следовало держать рот на замке или сказать что-нибудь еще. И я не должна была стоять здесь, уставившись на него сверху вниз, ожидая ответа, которого я не знаю, хочу ли я.

Потому что, если я права, если он тот самый мужчина, который наносит мне визиты по ночам, тогда я не уверена, как оправдать это в своем уме или при дневном свете.

При дневном свете все всегда выглядит по-другому.

Не говоря уже о том, что, если я скажу, что, кажется, знаю, кто он такой, я не уверена, что его обещание о том, что он не причинит мне вреда, останется в силе, когда взойдет солнце.

Это занимает у него несколько секунд, но он ухмыляется и нарушает тишину фырканьем.

– Да, Слоан, – говорит он, делая несколько шагов в сторону и направляясь обратно к тропинке, ведущей к озеру. – Если тебе от этого станет лучше, я точно обещаю тебе, что никому не расскажу, если ты поможешь кому-то попасть в несчастный случай. До тех пор, пока это буду не я.

Прежде чем я успеваю придумать, что сказать, он уходит, направляясь к причалу и оставляя меня с новыми нездоровыми подозрениями.