Текст книги "Vояж в Бездну (СИ)"

Автор книги: Евгения Бойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 6

Измена?

Ты смела! Так еще будь бесстрашней!

Я – не муж, не жених твой, не друг!

Так вонзай же, мой ангел вчерашний,

В сердце – острый французский каблук!

Александр Блок

Я и не думала, что объяснение будет простым. Но признаться не ожидала, что радость встречи померкнет на фоне ссоры. Алекс действительно потерпел до дома, а потом за пять минут довел меня до бешенства.

– Он спас тебе жизнь! – в очередной раз крикнула я.

– Он – мой враг. Лучше умереть, чем принять от него помощь. Ты же знаешь, как я его ненавижу, – прохрипел Алекс, запуская пальцы в волосы.

– А ты видимо не знаешь, как я тебя люблю!

– Любишь? Тогда зачем ты вытащила его из тюрьмы, зачем позволила ему отравлять тебя фальшивыми речами?

– Отравлять? – возмутилась я. – Как бы ни так. Я же молчу про то, что ты меня приворожил.

– Я сделал это для твоего же блага, – с убийственной логикой заявил вампир.

– Значит, тебе можно решать, что для меня лучше, а мне нельзя? – я открыла дверь и выбежала на лестничную площадку как была – в легком платье, которое успела надеть, прежде чем Алекс закатил эту безобразную сцену.

Я не любительница громких фраз и заявлений типа: "Я – ухожу". Потому я просто ушла… Не хлопая дверью, не оглядываясь и не делая остановок через каждый два шага. Когда сказаны все слова, наступает время молчания, которое не следует омрачать пустым сотрясанием воздуха.

Остановилась только на улице возле машины и, вспомнив, что ключи остались в квартире, решила не возвращаться. Да я еще и не решила куда идти. К родителям? Нет. Незачем посвящать их в свои проблемы. К Бруксе? Тоже нет. Пусть отдохнет, она заслужила. В свою квартиру? Так ключи остались вместе со всеми вещами…

Ну что же. У меня впереди целая ночь чтобы решить что делать. Вряд ли кто-то потревожит мои раздумья.

…Моя история – мой вояж – началась в день, когда лил дождь. Сегодня так же было дождливо, и серые тучи исторгали на землю потоки первого летнего дождя. А может последнего весеннего? Закончена ли еще одна глава моей жизни или в ней пока не поставлена последняя точка? Или скорее многоточие… Ведь хорошая история должна быть недосказанной. Такой чтобы можно было в любой момент вернуться к ней и приподнять завесу тайны или навсегда оставить нечаянных зрителей в не виденье.

Я села на бетонном ограждении и подтянув колени к груди, засмотрелась на то, как дождевые капли заставляют рябить поверхность заросшего камышом ставка. Вокруг не было ни души, и этому я была бесконечно рада. Но в то же время противоречиво страстно хотелось, чтобы меня нашли…

Судьба исполнила это желание.

– И конечно ты оставила ключи в его квартире…

Ирн сел рядом, не касаясь и не пытаясь обнять. Спрашивать, как нашел меня, тоже было бесполезно – уверена, он не ответит.

– Оставила… – хотела сказать я, но вышел какой-то всхлип. Трудно было разобрать, то ли это дождь оставляет дорожки на моих щеках, то ли слезы… Я плакала по-настоящему впервые за очень долгое время, и делать это перед Ирном мне почему-то казалось совсем не стыдным.

– Холодная как лягушка, – он поднял меня на руки. – Тебя надо отогреть и напоить горячим, чаем пока окончательно не раскисла. А прежде заставить принять горячий душ…

Имеет ли, смыл сказать, что из всего вышеперечисленного выполнен был только пункт с душем? Совместным…

Как только за нами захлопнулась дверь моей квартиры, все произошло так просто и естественно как бывает наверно раз в миллион лет.

Один взгляд – и сразу все понятно. Без глупых фальшивых слов. Только мысли, только кожа к коже. Только одно биения пульса на двоих, один вдох, одна душа… Один бесконечно растянутый во времени миг до краев наполненный нежностью.

Наши губы соприкоснулись. Сначала осторожно, пробуя друг друга на вкус, потом все сильнее впиваясь так, будто от этого зависела жизнь. Я не чувствовала ни вины ни угрызений совести. Просто позволила себе делать то, что хочется, то чего давно желала… Пусть завтра я все осознаю и пойму. Я не буду жалеть.

От жаркого дыхания Ирна на шее по телу пробегали острые молнии желания, заставляющие кожу ныть в ожидании его прикосновений, а бедра подаваться на встречу мучительно терзающим плоть пальцам…

Тяжесть его тела, гладкая как шелк кожа под кончиками пальцев и прикосновения молниями отдающиеся во всем теле, продолжающие терзать его даже когда они уже не здесь…

Я многое видела и чувствовала в своей жизни, но готова поклясться бессмертной душой что это – нежность и страсть. А все что было "до" безыскусная подделка. Кто бы мог подумать, что щемящее чувство я буду испытывать к своему врагу…

А потом накатила волна дикого, сметающего все мысли ощущения, выбивающего из легких воздух, и это было как прыжок в Бездну, когда миг растягивается на целые минуты, позволяя взглянуть в глаза страху, а потом ты резко падаешь вниз, в объятья тьмы, а ветер ласкает разгоряченную кожу…

Я так и не поняла, когда исчезло согревающее меня тепло. Странно, но я бы предпочла, чтобы оно осталось. Окончательно проснувшись, я долго лежала с закрытыми глазами размышляя, а не приснилось ли мне все это? Может и Релл, и Алекс с Ирном – все выдумка? А на самом деле я просто спала…

Потянувшись, я открыла глаза и поняла что все же не выдумка.

И почему я всегда стараюсь убедить себя в обратном?..

На шелковых простынях еще хранящих его запах лежала записка с пятью словами, написанными незнакомым затейливым почерком. Такой, наверно, был в девятнадцатом веке.

"Иногда нужно уходить не прощаясь…"

Я грустно улыбнулась, кончиками пальцев проводя по шелку. Действительно, иногда – нужно. Для того чтобы не дать себе повода остаться или оставить. И ведь не известно, что труднее: уйти или отпустить.

…И потянулись летние дни, наполненные солнцем и светом. Была только я и вечность. Ничего не нарушало зыбкий покой. Даже мама предпочла не звонить, будто понимая, что я хочу побыть наедине с собой. А может, просто сердилась из-за того, что я не давал о себе знать, и не торопилась порадовать ее свадьбой с Алексом, с которым по ее мнению все уже было решено.

Для нее – возможно. Для меня… нет.

Я чувствовала, что что-то ушло из наших отношений. Нечто важное и неподдельное, то, что нельзя заменить…

Доверие? Понимание? Любовь?..

Не знаю.

А было ли это потерянное "нечто" раньше?

Снова нет ответа. Нет… ну и не надо.

Я не вспоминала ни Алекса, ни кого бы то ни было еще. Брукса и та решилась навестить меня только спустя две недели.

– Я думала ты сама придешь, но признаться устала ждать, – сказала она, появляясь на пороге с бутылкой вина и огромным тортом. – Что может лучше устранить депрессию, чем душевные разговоры с подругой и сладостное чревоугодие? И я, наконец, узнаю, как прошло спасение Алекса!

При упоминании о пище желудок запротестовал, и я едва успела крикнуть Бруксе:

– Сейчас! – и скрылась в ванной. Последние три дня были омрачены утренней тошнотой, и я уже всерьез опасалась, что во время очередного злоключения подцепила какую-то инфекцию.

– Тебе плохо? – волновалась за дверью подруга, – отравилась чем? Или заболела?

– Если это болезнь, то наверняка не очень серьезная, – простонала я, – утренняя тошнота – это разве повод волноваться?

Вместо ответа подруга открыла дверь и внимательно меня, осмотрев, поинтересовалась:

– Учитывая то, что вампир и человек детей иметь, не могут… кто счастливый папаша?..

Я замерла над "фаянсовым другом" и недоуменно потерла висок. О чем это она?

– Понятно, – вздохнула Брукса. – Посиди здесь подумай о своем плохом поведении, а я в аптеку за тестом.

– Каким?

Но подруга уже была такова: только двери за ней и хлопнули. А я действительно осталась сидеть на полу. Что-то в последнее время я слишком часто провожу на нем время. Нет, а действительно! Меня тошнит, есть могу только фрукты – от всего остального воротит…

Мамочка роди меня обратно! Проглотить мне тапочки, если я не… не… Ирн!!!

Скотина! Наследил – и самоустранился.

Я сжала кулаки, чувствуя, как внутри закипает бессильная злость пополам с какой-то странной… радостью? Нет. Это не может быть. Не должно! Как в глупом мексиканском сериале…

И что мне теперь делать?

Размышления прервала светящаяся как начищенный до блеска котелок Брукса (после возвращения на Землю она получила паспорт, в котором значилось ее настоящее имя – Саша О'Конел, но называть ее все равно продолжали по-старому). Она торжественно протянула мне упаковку, но я только вяло отмахнулась.

– Остынь, мне и без теста ясно, что… того… ну ты поняла. Опыт, какой-никакой имеется…

– Ирн? – констатировала она и, дождавшись виноватого кивка, вздохнула, – этого и следовало ожидать. Неприятности объединяют людей, а на вашу долю их выпало немало. Только что ты теперь будешь делать? Вряд ли Алекс за здорово живешь, простит тебе такое… А кстати, где он?

– Ой, Брукса, – я обхватила голову руками и с силой надавила на виски. – Когда мы вернулись домой, он обвинил меня в том, что я попросила помощи у Ирна. Это по его словам преступление против… не меньше чем всей Вселенной!

– И?..

– Что "и"?

– Так, рассказывай-ка ты по порядку.. А то я с этим летним обострением совсем от жизни отстала…

Пришлось устроиться удобнее и, сжав в руках чашку – как привязку к реальности, своеобразный якорь, – рассказать все с самого начала.

– И что ты теперь будешь делать? – повторилась подруга, когда я закончила.

– Для начала соберу вещи и перевезу их сюда.

– Я тебе помогу! – тут же предложила Брукса, но я только головой покачала.

– Не надо. Я хочу попрощаться…

Подруга некоторое время молча поглощала торт, а потом изрекла:

– Я тебя не понимаю. Хорошо, с Алексом все ясно: он сволочь и это неизлечимо (но и тут я бы с тобой поспорила – вы оба неправы). Но неужели ты любишь Ирна? Да к тому же он как бы брат… твоего бывшего мужа! Он хоть ухаживал за тобой, в пламенных чувствах признавался или т… осчастливил тебя и дематериализовался?

– Как бы тебе сказать…

– Как есть – так и говори! Молчишь? Правильно. – Подруга торжествующе подняла ложку. – Кроме взаимных шпилек и ерничаний между вами до недавнего времени ничего не было. Ты уверена, что правильно истолковала его поведение? Оно, мягко говоря, странно…

– Ой, подруга, с тех пор как один парень бросил в девушку шестикилограммовой свеклой, чтобы завязать с ней знакомство, я уже ничему не удивляюсь! Мужчины такие загадочные и непостижимые создания, что понять и оправдать их не под силу даже женской логике.

Я отхлебнула глоток чая и спросила:

– Что это мы все обо мне, да обо мне! Ты то как?

– Нормально. Зная, что ты где-то бродишь в кампании неуравновешенного похотливого типа (ой извини Ирна) изгрызла километры ногтей. – Брукса показала мне коротко обстриженные ногти.

– Ну, хорошо хоть не Хакера, – улыбнулась я.

А, уходя, Брукса сказала фразу, выбившую меня из равновесия:

– Пожалуй, правда, что люди, для того чтобы сделать то чего желают, используют любой даже самый незначительный повод оправдывающий их действия. Он нужен им как успокоение совести.

***

На следующий день я ходила по квартире, в которой провела счастливые полгода жизни и удивлялась насколько все это далеко. Насколько далека я теперешняя от себя тогдашней… Удивительно! Всего неделя потребовалась мне, чтобы изменить свои убеждения и приоритеты. Или они начали меняться еще тогда, когда я только попала в Другой Мир?

Вот кресло, в котором я так любила сидеть, вот репродукция картины Сальвадора Дали, на которой странное существо читает письмо на глазах у другого, а дощатые полы уходят в даль; вот кровать с балдахином на которой представить страшно, что вытворяли вместе.

Как странно. Вроде и слов о расставании сказано не было, а такое ощущение, что черту между нами провели.

Уходя – уходи…

Интересно, что мы скажем друг другу при встрече?

Я, подхватив сумку с вещами, вышла в тамбур и, закрыв двери, спустилась к машине.

Будущее слишком туманно, а предугадывания зыбки. Зачем гадать – придет момент, и я все узнаю. Тем более что у меня появился повод абстрагироваться от проблем. Так что сейчас домой и спать, спать, спать…

Я всегда видела цветные сны. Всегда… только сегодняшний сон стал первым за последние несколько месяцев.

Я различаю книги, песни, фильмы и сны по вызываемым ими цветам-ассоциациям. Льдисто-голубой – плохой, солнечно желтый с оранжевой искрой – хороший, родной; серый… А этот был почти коричневым. Таким, какого цвета становится вода, если заварить в ней хну.

Блуждая по лабиринту узких запутанных коридоров, я, наконец, вышла в комнату с большим окном, за которым клубились курчавые облака, и витала легкая синеватая дымка.

Кроме пушистого ковра и низкого столика, на котором стояло две чашки и чайник, в комнате ничего больше не было.

– Садись, – я удивилась, увидев сидящего у столика старика в колпаке волшебника, и длинной синей мантии расшитой блестками.

– Кто вы? И где мы…

– Мы в твоем сне, – просто ответил старик, будто такие видения были нормой. – А я лишь порождение твоего разума. Волшебник. Пей чай…

– Зачем я здесь? – спросила я, усаживаясь и поджимая по-турецки ноги. Руки машинально потянулись к фарфоровой чашке, до самых краев наполненной горячим зеленым чаем. В голове не было ни одного дельного вопроса: только неоформленное в слова недоумение.

– Ты знаешь, в чем разница между живыми и не умершими? – не утруждая себя пояснениями, спросил волшебник.

– Первые живы, вторые нет, – ответила я.

– Нет не в этом, – возразил он. – Человек тем отличается от живых мертвецов и вампиров в частности, что любыми путями стремится выжить. А вампиры…вампиры бегут от жизни, стремясь решить все проблемы сменив ипостась и получив Силу. Только забывают, что это только называют тебя "не мертвым", а на самом деле жить ты уже не сможешь… У инфернов нет понятий добра и зла: для них есть только "хочу". Порой неосознанно, но они ненавидят всех живых – в основном за то, что у тех хватает сил жить.

– А как же жители Мен-ан-Тара? Они…

– Это иллюзия, Маша. Вынужденная мера чтобы избежать уничтожения и примириться с обрывками собственной совести. Они притворяются людьми, но никогда не смогут вновь ими стать. Потому что упустили свой шанс, предпочли забвение борьбе. Пока ты сражаешься за разум, держишься на грани, нежитью стать не сможешь… Как твоя подруга, Арсений или Гор.

– Зачем вы мне это говорите?

– Затем что настал момент сделать выбор. Кем быть. Человеком или…

Громкий стук в двери заставил открыть глаза, и зябко кутаясь в наспех накинутый халат побрести к двери. Уже в коридоре замерзшие ноги сунула в тапочки…

– Кто там?

– Это я.

– Алекс? – я открыла дверь, не веря своим глазам. На пороге действительно стоял вампир с букетом бордовых с черной каемочкой роз.

Удушливый приторно-сладкий запах просочился в квартиру вместе с холодом, и я поняла, что ненавижу эти цветы.

– Ты снова была с ним, – прошипел Алекс, шагая вперед и бросая букет на пол. Крупные бутоны на длинных ножках веером рассыпались по полу. – Стоило мне покинуть тебя ненадолго, и ты поспешила утешиться в объятиях этого мерзавца!

Снова? О чем это он?..

Сейчас он был ни капли не похож на моего Алекса – мужчину, которого я любила. Под напускной шелухой человечности, тонким напылением чувств проступила истинная природа: ядовитая тьма.

– Возможно для вампира две недели – это не срок, но у людей, знаешь ли, время в цене, – ответила я, отступая на шаг.

– Верность тебе незнакома. Но ничего… я прощу тебя. Вот только избавлюсь от ублюдка, которого ты носишь под сердцем.

– Не смей! – я неосознанно положила руку на живот, пытаясь защититься. – Это мой ребенок и ты не имеешь над нами никакой власти. Ты – тот, в чьих силах было помочь, – предпочел лишить меня малейшей надежды. Разве я была тебе плохой женой?

– Ты еще скажи, что ради меня забросила друзей и посвятила все свое время, – оскалился вампир.

– Не скажу. Зачем, ты ведь уже все решил?

"Неужели, правда, что вампиры не бывают "хорошими"?".

– Ну, нет. Я тебя не отпущу, – зловеще прошептал Алекс, расправляя длинные когти. – Ты – моя. Моя с того мгновения как впервые появилась на Пути, моя с первого прикосновения, с первого поцелуя… С того момента как мое сердце отсчитывает ударами вечность лишь для тебя. И все что ты можешь теперь сказать мне: "Ты не имеешь над нами власти?".

Я смотрела на приближающегося вампира и понимала, что в моем сердце к нему не осталось никаких чувств. Ни любви, ни жалости, ни ненависти. Только равнодушие. И слова что раньше тронули бы самые чуткие струны души, теперь молчали.

"Неужели, правда, что их любовь – проклятие?".

Безвольно опустив руки, я вдруг почувствовала, что в кармане халата что-то есть. Ну конечно! Серебряный стилет…

В следующий миг вампир метнулся ко мне и замер, наткнувшись на неодолимое препятствие – узкое лезвие, пронзившее сердце. Он удивленно посмотрел на торчащую из груди рукоять и мои побелевшие пальцы сжимавшие ее. Кровь Алекса, вытекая, превращалась в золотистые искры, а сам он начал таять так снег под лучами солнца. Впрочем, он и был снегом – холодным, белым и боящимся тепла…

"Не согревай его сердце – оно изо льда, растает, исчезнет – вода есть вода…"

Ему не понять, как я его любила. Прав был Мастер – это чувство неприменимо к мертвым. Любить нужно живых. Тех, кому нужна твоя любовь.

– Я вверил тебе свою жизнь, – прошептал вампир стремительно синеющими губами, – но ты предпочла подарить мне Смерть.

– Ты всегда был больше склонен к ненависти, чем к любви, – я подхватила оседающее тело. – А я была для тебя не более чем игрушкой. Я не о чем не жалею, но больше так продолжаться не может. Я честно пыталась закрывать на это глаза, но я не Фемида, чтобы жить вслепую.

– Это из-за Ирна?

– Нет. Просто я поняла что вампир и человек не пара. Хочешь ты того или нет, но ты изменяешь мир, перестраивая его под себя или руша. Прости. – Я поцеловала Алекса в холодный белый лоб. Слезинка все же скатилась по щеке. – Я не хочу меняться…

– Я тебя любил… Только моя любовь – проклятие. Будь я человеком – ты была бы моим воздухом, но я вампир – и ты моя кровь. Сейчас ты забрала всю до капли… – прошептал вампир. – Живи Маша, живи… и будь счастлива.

И он исчез, подарив на прощание целый сноп искр. На пол упал стилет, а я так и осталась сидеть на полу, прислонившись к стене и бестолково глядя на открытую дверь.

Но вот по лестнице застучали чьи-то торопливые шаги, и в квартиру влетела запыхавшаяся Иокаста. Одного взгляда брошенного на стилет хватило, чтобы она поняла, что произошло.

– Ты убила его! – прошипела она. Холодные пальцы молниеносно сомкнулись шее, впиваясь в кожу острыми когтями.

– Иначе он убил бы меня.

– Убил?! Он хотел подарить тебя вечную жизнь, – зло возразила вампирша, не спеша впрочем, ломать мне хребет.

– Можно подумать она была мне нужна.

– Убийца… теперь у тебя не будет никакой жизни!

Я закрыла глаза, ожидая вспышки боли, но… ничего не произошло. Открыв глаза, я увидела, что Иокаста замерла, устремив взгляд безумных глаз на Бруксу и Хакера непонятно какими судьбами оказавшихся здесь. С ними были Маришка и Виль…

– Прости, – сказал Хакер и нажал спусковой крючок на арбалете. Болт поразил инфернальный центр вампирши, заставив ее охнуть и ослабить хватку. Она с удивлением наблюдала как сначала кровь, а потом и вся ее плоть превращается в искры не оставляя после себя даже горстки пепла.

Я прислонилась к стене и закрыла глаза. Свободна… Теперь никто уже не угрожает ни мне, ни ребенку. Неужели я снова вернусь к нормальной размеренной жизни? Без опасений, угроз и ревности? Без угрызений совести и сомнений, оттого что твой муж – вампир, пьющий кровушку вместо чая; Судья, проводящий на работе больше времени чем…

Судьи! А что будет с ними? Кто водрузит на свои плечи тяжкое бремя власти над мирами? Чьи руки будут держать руль, и определять направление движения?

Я тут же одернула себя.

Все же я стерва: расчетливая и бесчувственная!

Вместо того чтобы бурно оплакивать почившего возлюбленного сижу в уголке и думаю: что же будет с Судьями? Кто займет место главного? Среди этих любителей раскладывать пасьянсы и пить кофе без кофеина, нет никого достойного, решать судьбу мира. А впрочем, кто я такая чтобы об этом думать? Двадцати однолетняя "людишка" с неоконченным высшим образованием и привычкой вмешиваться в чужие дела.

Покосившись на неловко топчущихся вокруг друзей, я взяла и выдала:

– Виль, а ты случайно не хочешь занять место главного Судьи?

– Чего? – опешил вампир.

– Оно пока вакантно, – я задумчиво поскребла макушку. – И на этом месте не хотелось бы видеть какого-нибудь фанатика или разгильдяя вроде Кима.

А также одного из нынешнего состава. Многие из них имеют планы относительно моей мучительной и медленной смерти.

Фрр… Имеют планы! Хи. Вот пусть дальше их и "имеют"… а не меня.

– Думаешь, Судьи согласятся? – с сомнением протянула Маришка.

– По-моему им все равно кто ими управляет, – возразила я. – Во всяком случае, попыток свергнуть Алекса с "трона" не было. Подданные ему достались на редкость богатые пофигизмом. А если честно – им, скорее всего, просто лень брать на себя ответственность. Что-то делать, куда-то ходить, жизнью рисковать… Лучше сидеть в офисе и за чашкой чая резаться по сети в старый добрый DOOM. Ну, или другую ходилку-убивалку.

Друзья переглянулись. Очевидно, такая идея просто не приходила им в голову.

А в мою так некстати нагрянули мысли о расплывчатом будущем. Пора сделать его определенным… найти Ирна. И, кажется, я знаю, кто сможет помочь.

Ким нашелся благодаря одному из прихваченных из Хранилища артефактов, а перенестись к нему было вообще пустяковым делом. Я подумала, что возможно это из моих последних перемещений. Скоро начнется другая жизнь, в которой не будет места перемещениям, смертельным приключениям и опасным тварям…

Я растерянно оглянулась, пытаясь определить местонахождение Кима, но буйство зелени и пышных цветов скрывало его от меня. Я уже решила, что ошиблась, когда услышала голоса: один настойчивый убеждающий – явно принадлежащий Киму, а второй – с нотками слез, – Гали.

Что я слышу! Мальчик, похоже, влюбился… жаль, что придется их прервать.

– Пташка моя… Хіба можу я тебе скривдити? Ти моє дихання, моє кохання, серце моє… Чому ж ти плачеш? Я усі зорі всесвіту до твоїх ніжок покладу. Чого ти бажаєш?

Ого! Он даже успел поповнить свой словарный запас…

– Відвези мене додому. Більш нічого…

– Світоч мій незгасаючий, ти мені серце краєш… Навіщо по живому ріжеш? Не можу я відпустити тебе. Це ніби залишитися без кисню, без світу сонця…

– Эээ…извините, что прерываю, но не могли бы вы уделить мне минуточку драгоценного внимания? – я осторожно выглянула из густых зарослей папоротника достигающих моей макушки.

Девушка покраснела, Ким тихо чертыхнулся, но встал и решительно подошел ко мне.

– Да?– мне кажется или он не слишком удивлен?

– Ты знаешь, где Ирн? – без предисловий спросила я и парень кивнув, порылся в кармане и вытащил на свет изрядно помятую бумажку.

Ну что ж… не показалось.

Я вопросительно изогнула брови, и Ким пояснил:

– Я знал, что ты придешь. Просто знал… – он смутился. – Первый раз смог предугадать будущее…

– Молодец, – улыбнулась я без тени насмешки или сарказма. – Ирн в тебе не ошибался. Думаю, скоро ты станешь достойным претендентом на место Судьи.

Я уже хотела активировать портальную арку, но Ким, воровато оглянувшись на девушку, вдруг наклонился ко мне и тихо спросил:

– Что мне делать? Галя не хочет, не хочет… Она хочет домой. Как ей объяснить, что она умерла для своего мира – но стала солнцем в моем?

– Делать? Слова пусты. Поцелуй ее хорошенько, а там видно будет.

Я повернула колечко и шагнула в водоворот искр.

***

Я сидела на крыше, свесив ноги, и курила. Знаю: мне это вредно, но ничего не могу поделать. Во вспотевших ладонях скомканный листочек с его адресом, в мыслях полная сумятица… Сотни вопросов и домыслов.

Может ни я, ни ребенок ему не нужны? Может та ночь случайность, которую он хочет забыть? И больше всего на свете я не хочу его неволить…

"– Почему мужчины такие сволочи?

– Потому что женщины других не любят…".

Не берусь судить от лица всех женщин, но на крючок одной сволочи я точно попалась.

"Чего хочет женщина?"

Не больше того, что ей может дать любимый человек, семья, тепло домашнего очага… Ведь даже отпетая стерва в глубине души холит и лелеет мечту, что в один прекрасный день она найдет своего мужчину, и он сделает ее счастливой. Жаль, что мы при этом забываем, что нельзя только брать. Любовь – дорога с двусторонним движением.

Наверное, Алекс прав – я так и не смогла понять его. Видимо между вампиром и человеком лежит пропасть гораздо более широкая, чем, кажется на первый взгляд. Только как тогда быть с Вилем и Маришкой? Эти двое, не вписываются ни в какие рамки. Просто живут вне времени и пространства, принося свет тем, кто рядом.

Они не бояться растворятся друг в друге, не теряя при этом ни капли себя…

Но я – другая. Я не хочу растворяться.

Значит, остается просто жить рядом…

Я решительно выбросила недокуренную сигарету и вызвала такси.

Если не сделать шаг не узнаешь его последствий. Так что – вперед!

***

«Иногда…»

Уже три минуты он лежал, прислушиваясь к едва слышному дыханью Маши. Как странно устроен мир: он, наконец, встретил женщину, которую хотел бы назвать своей и должен уйти, чтобы дать ей возможность сделать выбор. Вряд ли он будет в его пользу но…

"Иногда нужно…"

Он не будет поступать, так как Алекс. Если действительно любишь, значит, не будешь неволить. Будешь, счастлив тем, что она счастлива. Пусть ее счастье и не с тобой…

"Иногда нужно уходить…"

Только как хочется заглянуть в будущее и узнать ее решение заранее. Чтобы хоть на пять минут продлить фальшивое счастье, просто находясь рядом, вдыхая запах кожи, волос, слушая, как отбивает ритм сердце.

Впрочем, зачем заглядывать? Все и так ясно – она любит его брата и эта ночь не более чем реакция на их размолвку. Только смутно верится, что она может вот так просто "изменить"…

"Иногда нужно уходить не прощаясь".

Слова медленно проступают на бумаге. Так просто и одновременно так сложно. Ну что же.

Прощай Маша.

Спи спокойно.

Проснись с улыбкой.

И главное – ни о чем не жалей.

У меня свой путь, у тебя свой.

Я буду счастлив, если они еще раз пересекутся.

А если нет… есть множество предлогов чтобы с тобой встретиться…