Текст книги "Падение (СИ)"

Автор книги: Евгения Стасина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Все, убила, – прижимая ладонь к груди, где предположительно находиться сердце, Вова опрокидывает голову на бок. – Ранила мое самолюбие, и теперь моя жизнь никогда не станет прежней.

– Плевать, уверена, ты переживешь, – отворачиваюсь от него и разглядываю танцующих, замечая, что Диана довольно близко прижимается к старшему технологу в своем откровенном танце.

– Господи, и как ты мужа подцепить умудрилась? Одна большая колючка! – картинно закатывает глаза опостылевший мне кавалер.

– Ну, ему и говорить ничего не пришлось, я влюбилась сразу, как только его увидела. И, кстати, он брюнет, у меня к ним слабость, а рыжие… не в моем вкусе, – смерив его высокомерным взглядом, вновь принимаюсь наблюдать за присутствующими.

– Ты хочешь сегодня в конец растоптать мою мужскую гордость? Поверь, после признания, что я как собеседник полный профан, про цвет волос могла и не заикаться, я уже уязвлен.

– Считай, что это был контрольный в голову, чтобы ты, наконец, переключил свое внимание на кого-то другого.

– Я не привык сдаваться. Сходи со мной куда-нибудь и я, возможно, успокоюсь, а так ты для меня как маяк, до которого мне нужно добраться, – ударяя своим бокалом об мой, парень вновь посылает мне улыбку.

– Сколько раз мне нужно сказать, что я счастлива в браке, чтобы до тебя дошло?

– А я разве против? Счастлива и хорошо, в наше время – это просто удача, обычно после росписи люди перестают получать удовольствие от жизни. Так, что, я даже тебе немного завидую. Только не могу понять, чем наш поход в кафе может повредить вашей любви?

– Ты серьезно? Я не пойду с тобой ни в кафе, ни в кино, ни в любое другое место, – начинаю я закипать.

– Видишь, тебе просто нравиться мое внимание, иначе уже давно бы согласилась и думать обо мне забыла.

– Может сразу к тебе поехать, чтоб уж наверняка ты больше меня не доставал?

– Детка, неужели все так плохо? Думаешь, я не захочу повторить? Все! – вскидывает руки вверх, заметив, что я вцепилась в стакан с водой, кем-то так вовремя здесь забытый, намереваясь плеснуть его ему в лицо. – Прости! Я понял! Мне ничего не светит, и даже пытаться не стоит! Пошутили и ладно! Не горячись.

Я облегченно выдыхаю, радуясь его капитуляции, но все же не выпускаю стакан из рук.

– Хоть на один танец, я могу рассчитывать? – и торопливо добавляет, – Я еще никого так долго не добивался, раз уж все усилия зря, пусть это будет моим утешительным призом. Обещаю, лапать не стану!

Я взвешиваю все за и против, прекрасно осознавая, что Андрею бы не понравилось, увидь он меня танцующей с главным ловеласом предприятия, но все-таки, нам еще вместе работать, и не хотелось бы продолжать эту небольшую перепалку. Я коротко киваю и встаю из-за стола, игнорируя протянутую им ладонь, направляюсь к нашему импровизированному танцполу и жду, пока Вова подоспеет следом.

– Видишь, я не кусаюсь, – наклоняясь к моему уху, резюмирует парень. – Так что, если передумаешь, знаешь где меня искать.

– Не надейся, я своего мнения точно не поменяю, – отзываюсь на его предложение, отмечая, что танцует он очень даже не плохо.

– Посмотрим, – туманно отвечает он.

Интересно, что сейчас делает Андрей? Может быть тоже с кем-то танцует, к примеру, с той молоденькой продавщицей, что недавно принял на работу в свой магазин. Или с Алисой, она уже больше года помогает ему с бухгалтерией. Хоть он и закончил экономический, но в некоторых вопросах не сильно подкован. Я ощущаю чьи-то настойчивые губы на своих губах, и на долю секунды растерявшись, непроизвольно их приоткрываю, позволяя Вове углубить поцелуй. Когда осознание накатывает на меня горячей волной, я вырываюсь из его хватки, глядя в его лицо обезумевшими глазами.

– Ты больной? – наверняка красная, как помидор от возмущения и злости, громко спрашиваю парня, привлекая внимание танцующих рядом пар.

– Прости, не удержался! – смеется и вновь, как и несколькими минутами ранее, поднимает ладони вверх. – Трудно держать себя в руках рядом с такой красивой девушкой.

– Пошел ты, – разворачиваясь на своих каблуках, тороплюсь к своему столу, хватаю сумочку и выхожу в коридор, отыскиваю кабинет, где оставила свое пальто, находу вызывая такси. Это измена? Глупость какая… ведь я не хотела, не лезла к нему с поцелуями. Это скорее недоразумение, нежели одно большое предательство. Господи, в животе разрастается чувство непонятной тревоги, руки немного потряхивает, а лицо до сих пор пылает. Я за верность в семейных отношениях, за безоговорочную веру в свою половинку, и, видит бог, я никогда не пошла бы сознательно на близость с другим мужчиной. Любовь не пустой звук, и я глубоко убеждена, что ни один человек не в праве осквернять столь светлое чувство своей непостоянностью. Ведь нельзя же любить одного, при этом отдаваясь другому. И пусть поцелуй длился от силы десять секунд, сам факт, что чужой мне мужчина позволил себе нечто подобное, оставляет неприятный осадок внутри. Будет правильно, придя домой, обо всем рассказать мужу? Или лучше забыть и вовсе об этом не думать?

– Черт, – шепчу себе под нос, начиная грызть уже третий ноготь. В сумке вибрирует телефон, и я рада, хоть на пару минут, отвлечься от своих невеселых мыслей.

– Малыш, я все, могу забрать тебя, – слышу голос Андрея в трубке и отчетливо понимаю, что не стану ему признаваться. Потому что боюсь, что он перестанет мне доверять, наверняка, пару дней будет молча меня не замечать, давая понять, что прекрасно знает, как тяжело мне его не касаться и не иметь возможности просто поговорить.

– Я уже еду в такси, так что через пару минут буду дома.

– Ладно, тогда жди меня, – слышу, как раздается сигнал, извещающий о снятии сигнализации с машины.

– Ты за рулем?

– Я не пил, если ты об этом, – предрекает мой вопрос, вставляя ключ в зажигание.

– Ладно, будь аккуратен, хорошо? – устало потираю лоб и поворачиваю голову к окну. – Андрей!

– Что?

Я задерживаю дыхание, прикрываю веки и закусываю губу, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить, что меня так тревожит, но вместо этого выдаю неоспоримый факт:

– Ничего, просто хотела сказать, что очень сильно тебя люблю.

* * *

Я не могу взбодриться, клюю носом, упиревшись лбом в стекло автомобиля, отрываюсь от реальности, погружаясь в короткий сон. Мы очень рано встали, и уже в пять утра отправились в дорогу. В этом году новогоднее празднество мы решили разделить с моими родителями, у которых проведем следующую неделю. Андрей разобрался с делами своих небольших предприятий, оставил за старшего своего верного друга Антона и твёрдо пообещал не забивать свою голову проблемами бизнеса. Это только наши семь дней, короткие каникулы, где будем только мы и провинциальный городок, где я появилась на свет. Прошедшие вторник и среду я посвятила убеждению собственного разума, что не случилось ничего трагичного. Да, безусловно, вопреки моей воли и желаниям, мои убеждения по поводу ценностей брака потерпели небольшое фиаско, но постоянно корить себя за подобную глупость и доверчивость нет никакого смысла. Небольшая нервозность меня окончательно покинула, когда я дала себе честное слово, никогда впредь не допускать подобного. Моя же любовь к Андрею лишь больше окрепла, после бессонной ночи самобичевания, когда я явственно ощутила, что возможность потерять собственного мужа вызывает во мне дикий животный страх. А еще, я на тысячу процентов уверилась в том, что ни один другой мужчина не способен разжечь во мне должно огня, который обрушивается на каждую клеточку моего организма огромным пожаром от одного лишь взгляда на человека, подарившего мне свою фамилию.

– Просыпайся уже, через пару минут будем у подъезда, – потрепав за щеку, будит меня Андрей. Я протираю глаза, озираюсь по сторонам, узнавая с детства знакомые улицы, и окончательно пробуждаюсь ото сна.

– Который час? – пытаясь нащупать в кармане мобильный, спрашиваю мужа. – Я всю дорогу проспала?

– Начало третьего. Не стал тебя будить, сегодня нас ждет безумно длинный день, так что ты заслужила отдых. Заехать за цветами для мамы?

– Не стоит, главный подарок для нее, это то, что мы все-таки решились приехать.

– Ну смотри, если потом она скажет, что зять у нее совершенно не внимательный, не забудь за меня вступиться, – улыбаясь, останавливает машину у моего отчего дома. За последние полтора года – это наш третий визит к моим родным, и Андрей прекрасно знает, что никакие букеты ему не нужны – моя мама уже полюбила его, как родного сына.

– Как у вас дела? – интересуется она, когда мы вместе готовим на кухне праздничный ужин, отвлекаясь на доносящийся из гостиной мужской смех.

– Замечательно, Андрей вложился в автомойку и более или менее выровнял наше материальное положение. Даже отпуск этим летом пообещал. Да и я надеюсь задержаться на заводе, так что станет еще легче, зарплату обещают конечно не большую, но и ее вклад будет весьма ощутим. Так что, я ни на что не жалуюсь. Лучше расскажи, как дела у вас.

– А что у нас, у нас все хорошо. Правда у папы норму часов урезали, но это временно. Нам бы хотелось, чтоб вы перестали отказываться от нашей помощи. Кого нам еще выручать, если не собственных детей. А у вас ведь кредиты! Так что, отец всерьез вознамерился обработать Андрея и впихнуть отложенные нами деньги. – высыпая горошек в кастрюлю с салатом, сообщила мне мама.

– Он не возьмет, ты же знаешь его, хочет всего сам добиться. И я верю, что он сможет. А вы лучше куда-нибудь съездите, ведь лет пять никуда не выбирались. Теть Аню навестите, там и море, и фрукты.

– За нас не переживай, отцу от профсоюза путевки на конец июля пообещали, так что отдых нам обеспечен.

– Мать, – громогласно произносит мой папа, заполнив собой весь дверной проем. С последней нашей встречи он заметно поправился, что неудивительно, зная мамино стремление накормить его до отвала. – Где тут у нас коньячок, мы с Андрюхой хоть старый год проводим!

– А не рано ли? Шесть вечера всего, а ты уже за рюмкой полез! – недовольно хмурит брови женщина, но все-таки достает из навесного шкафа бутылку.

– Самое время! Пока вы тут кашеварите, мы от голоду умрем, а так хоть что-то в желудок закинем.

Я чувствую, как Андрей обвивает мою талию руками и целует в макушку, после чего ворует с доски кусок колбасы, который я намеревалась покрошить в оливье. Когда двери кухни закрываются за ними, мама томно вздыхает, закатывая глаза, словно всем своим видом говоря: «Мужчины! Что с них взять!»

Я надеваю свое любимое серое платье, завиваю волосы и слегка подкрашиваюсь. Тревоги минувших дней не прошли для меня бесследно, оставив на моем лице нездоровую бледность. Под бой курантов я вновь прошу для себя никогда не потерять любовь столь дорогого мне человека, поскольку лишь это меня волнует с момента самой нашей первой встречи.

Всю неделю мы спим до полудня, ходим в кино, пару раз навещаем моих родственников. Особый восторг у Андрея вызывает общение с моей бабушкой, которая каждый час, как по расписанию, вдоволь насмеявшись над его шутками, надевает на лицо суровую маску серьезности и, не стесняясь в выражениях, угрожает ему кастрацией, если он только посмеет меня обидеть. После отборного мата, ее губы вновь расплываются в улыбке, и она продолжает веселиться, словно и не было минутой ранее этой гневной отповеди. Медведева же, лишь умиляет стремление хрупкой иссохшей старушки, разменявшей восьмой десяток защитить свою любимую внучку от смазливого пройдохи, в которого, по ее личному уверению, она и сама бы влюбилась будь помоложе на пол века.

– И уезжать не хочется, надо чаще сюда выбираться, – загрузив сумки в багажник и устраиваясь на водительском сидении, подводит итог мой супруг. И он прав. За столь беззаботным отдыхом в кругу близких все неурядицы отошли на второй план и кажутся теперь столь незначительными, что и внимания им уделять не стоит.

– Обязательно. Как только я стану выдающимся инженером, а ты захватишь весь автомобильный рынок нашего города, мы станем проводить здесь каждые выходные, – расстёгиваю куртку и скидываю шапку, почувствовав, что жар от печки уже прогрел салон. Я не могу удержаться и крепко целую его губы, ощущая небольшое покалывание на своей кожи от касания его щетины. – У меня лучший муж на планете!

Андрея не нужно уговаривать, поэтому я перестаю связно мыслить, стоит его рукам оказаться на моей талии. Не знаю, сколько минут мы стоим во дворе моего дома с заведенным двигателем, но прерывает наше блаженство настойчивый звонок моего папы, решившего, что у нас что-то сломалось, раз мы не торопимся уезжать.

– Все хорошо, машину грели, так что не переживайте. Люблю вас! – заканчиваю наш разговор и кладу мобильный на приборную доску, окончательно избавляясь от верхней одежды и включая радио. Мы как сумасшедшие горланим знакомые песни, коротая таким образом долгий путь к нашему городу. Часов через пять, я вновь засыпаю, пригревшись на кожаном сидении. Не знаю, сколько проходит времени, но из сна меня вырывает резкий звук тормозов, и я едва не ударяюсь головой от столь внезапной остановки, подавшись всем телом вперед. Первая мысль, промелькнувшая в моем сознании – авария… Но повернув голову в сторону мужа, я натыкаюсь на его горящий гневом взгляд.

– Что это? – протягивая мне мой телефон, еле сдерживая ярость, спрашивает он. От увиденного кровь застывает в моих жилах: на горящем экране моего смартфона красуется входящее сообщение от незнакомого мне абонента.

«Не могу забыть нежность твоих губ… С Рождеством, колючка!»

– Я жду, – заглушая двигатель, требовательно произносит Андрей, а я в ужасе пялюсь на экран своего телефона. – Кто он?

От его тела горячими волнами растекается по салону едва сдерживаемая ярость, и я со всей ясностью осознаю, что ничем хорошим для меня этот разговор не кончиться. Собрав всю волю в кулак, я смотрю в его глаза, на дне которых плещется горечь предательства, а на щеках проступают желваки.

– Андрей, я… – обрываюсь на полуслове, не зная, как объяснить произошедшее.

– Что? Может скажешь, что это не то, о чем я думаю? Что я все неправильно понял? – срывается на крик и с силой ударяет по рулю.

– Но все действительно не так, как могло показаться, – быстро произношу я, мысленно моля всех богов, помочь мне оправдаться.

– Ты не ответила, кто он? – глядя на дорогу, холодно повторяет свой вопрос.

– Парень с работы… Ничего не было, правда, – я тянусь своей рукой к его ладони, пытаясь заставить его посмотреть на меня, но он лишь резко вырывает руку, не поворачивая головы.

– Он с первого дня не давал мне проходу…

– И что? Ты не удержалась? – обрывает меня на полуслове. – Понравилось?

– Не говори ерунды! – повышаю голос, взывая к его разуму. – На корпоративе, он пригласил меня на танец…Я не ожидала, что он меня поцелует! Андрей, это правда, я никогда не давала ему повода, думать, что у нас что-то будет, и про тебя говорила! Говорила, что люблю тебя…

– Наверняка, ты была убедительна, раз он полез целоваться?! – я опускаю голову, не находя, что ответить, когда он с силой хватает меня за подбородок разворачивая к себе. – Я тебя предупреждал? Мы уже говорили на эту тему, и мне казалось ты все поняла!

Я продолжаю молчать, сознавая, что ни одно мое слово не возымеет над ним действия.

– Тебе чего-то не хватает? – еще громче обрушивает град вопросов на мою голову, не ослабляя хватку. – Чего я тебе не додал? Скажи!

– Андрей, я сказала правду. Я не думала, что он так поступит…

– Не думала? Ты вообще в своем уме? Почему мне никто не пишет, что я был хорош? Почему я ни на кого не смотрю? – я еле сдерживаю слезы, которые готовы вот-вот обрушиться градом по моим щекам. Когда он отпускает мое лицо, я отворачиваюсь к окну, пытаясь подавить растущий в горле ком. – Ты с ним спала?

– С ума сошел? – не могу скрыть изумления от подобной мысли.

– А что мне думать? Если все было так, как ты говоришь, почему не рассказала в тот же вечер?

– Я испугалась, что ты не поверишь!

– Зато сейчас я должен тебя понять? Маш, я ведь не о многом просил… – тихо произносит Андрей и поворачивает ключ в зажигании.

– Я знаю, что виновата, но я не вру, когда говорю, что не отвечала ему взаимностью…. Ну, пожалуйста, – но договорить мне не дает рвущаяся из колонок музыка, которую он прибавляет на максимум, лишая меня возможности объясниться. До дома мы добираемся в полной тишине, если так можно назвать оглушающие басы, льющиеся из динамиков. Он паркуется у дома, открывает багажник, и взяв мою сумку, остается стоять на улице. Я отстегиваю ремень и на негнущихся ногах выхожу на морозный воздух, чтобы принять протянутый мне багаж. Молча, не проронив ни единого слова, он вновь огибает машину и открывает водительскую дверь, явно не собираясь заходить со мной в квартиру.

– Куда ты? – с ужасом спрашиваю я, уже заранее зная ответ – сегодня он не станет делить со мной постель, и, видимо, находиться со мной в одном помещении не входит в его планы.

– Переночую у родителей, – закрывшись в салоне, он выезжает со двора, ни разу на меня не взглянув.

Наверное, это конец? Я торопливо стираю слезы со своего лица и бегом преодолеваю ступеньки, открываю замок, и, не включая в прихожей свет, сползаю по стене, давая волю рвущимся из меня рыданиям. Я сама все испортила, сама разрушила свою счастливую семейную жизнь, и скорее всего навсегда упустила своего любимого человека. Не знаю, сколько я так сижу, так и не скинув куртку, но успокаиваюсь я лишь тогда, когда глаза мои режет от непрекращающегося плача, а в висках начинают стучать сотни отбойных молоточков.

Весь следующий день я не отвечаю на звонки родителей, подруг и свекрови, но не спускаю с телефона глаз, все еще веря, что он успокоиться и позвонит. В квартире настолько тихо, что я слышу, как за стеной у соседей работает телевизор, и от этого мое одиночество еще сильнее давит на меня, разрывая душу. Где он? Что делает? И что он решил? Устав от подобных мыслей, я иду в ванную, в сотый раз за день ополаскивая распухшее лицо водой, и, глядя на свое отражение, решаю взять все в свои руки. Отыскав его номер среди исходящих, я семеню по кухне, готовая завыть от непрекращающихся гудков. Пять раз, двенадцать, семнадцать… лишь через сорок минут тщетных попыток дозвониться до мужа я кладу свой телефон, твердо уверившись, что по ту сторону трубки меня не желают слышать…

На третий день его отсутствия, я набираюсь смелости для разговора с Анной Федоровной, боясь, что вся их семья уже сложила мнение о произошедшем. Однако, родители даже не подозревают, что мы повздорили, поскольку сын у них не появлялся.

– У вас что-то случилось, – встревоженно интересуется женщина, явно удивляясь, что я ищу Андрея у них.

– Нет, все хорошо… Просто не могу до него дозвониться, может телефон на работе оставил… Вот и звоню, вдруг он к вам на ужин решил заскочить… – наспех оправдываюсь, не желая втягивать их в наши проблемы.

– Он сегодня с утра звонил, сказал, что дел накопилось много и вы не приедете… – отзывается свекровь. Я болтаю с ней еще пару минут, стараясь не выдать голосом панику, завладевшую мной, и, распрощавшись, отыскиваю номер Антона.

– Да, – коротко приветствует меня парень.

– Антон, это Маша. Я до Андрея не могу дозвониться, он, случайно не с тобой? – теребя край кухонного полотенца, висящего на стене, робко задаю свой вопрос. Руки немного дрожат, а в животе разрастается беспокойство.

– Со мной… – замялся его лучший друг, чтобы через пару секунд разрушить мой и без того хрупкий мир. – В общем, он не будет с тобой говорить. И я не стану его уговаривать…

Вот так, в тишине квартиры, под тиканье настенных часов, я окончательно убеждаюсь, что всему пришел конец… Я больше не плачу, когда складываю самые необходимые вещи в дорожную сумку, не плачу, когда забираю свои множественные тюбики с ванной, не плачу, когда рассовываю по пакетам, кажущиеся сейчас такими нелепыми, сделанные мной игрушки, не плачу отыскав среди вороха бумаг свои документы. И лишь, нажимая кнопку «отправить» на экране своего телефона, я вытираю холодной ладонью скатившуюся по щеке слезу, сажусь в такси и называю адрес, наблюдая, как водитель пытается уместить мои пожитки в багажнике своего авто. Странная штука жизнь. Спустя три года головокружительной любви, единственное, что я смогла сказать дорогому человеку, от разлуки с которым сердце готово разорваться в моей груди, уместилось в несколько слов… И это, отнюдь не признание в чувствах. «Возвращайся. Я съехала, ключ в почтовом ящике.» – гласит отправленное мной смс.

– Ну, что, судя по уровню хгч, срок семь недель, – изучая показатели на листах с моими анализами, сообщает мне доктор. – Рожать будем?

– Конечно, – уверенно кивнув головой, отвечаю я.

– Так, Вероника, выпиши ей направления на мочу, общий анализ крови, спид, гепатиты, в общем все как обычно. Пока сдашь кровь, а мочу за пару дней до приема. Приходи к нам двадцать второго февраля, там и на учет встанем, – делая лишь ей понятные записи в моей медицинской карте, инструктирует меня седовласая женщина с яркой розовой помадой на губах.

– А, есть какие-нибудь противопоказания? Может мне чего-то нельзя…

– Беременность – не болезнь, моя дорогая, живи, как жила, только без алкоголя и сигарет. Ну и не таскай тяжестей, – глядя на меня из под очков, говорит она. – Муж-то есть?

– Да, – не так уверенно, как хотелось бы, отвечаю после небольшой заминки.

– Вот и замечательно. Пей фолиевую кислоту по инструкции и не забывай о полезной пище. Больше отдыхай, и заранее запишись на первый скрининг, – я покидаю кабинет, даже не пытаясь сдержать улыбку. На личном фронте полнейший кавардак-уже месяц я живу у Иры, не имея ни малейшего понятия, как там Андрей, но даже эта душевная рана, не в силах омрачить моей радости. Что бы ни было дальше, я отчетливо осознаю, что частица моего любимого мужчины уже никогда не уйдет из моей жизни. Начало февраля выдалось довольно морозным, поэтому, добежав до остановки, я изрядно продрогла, пожалев, что не надела куртку потеплее.

Через пятнадцать минут, я вновь усаживаюсь на свое рабочее место, всячески игнорируя сверлящие взгляды, бросаемые в мою сторону человеком, сумевшим изгадить своим глупым поздравлением мое светлое будущее.

– Ну, как? – прислонив свою пятую точку к краю моего стола, с интересом изучает мой профиль Диана.

– Отлично, семь недель, – не могу скрыть охватившего меня счастья, сворачиваю программу на компьютере и поворачиваюсь к девушке.

– Да ладно! – округляет она глаза. – А что Андрей? Ты ему уже сказала?

– Нет, боюсь звонить… Вдруг решит, что это Вовка постарался? – кивнув в стороны рыжего мерзавца, делюсь своими опасениями.

– Маш, но сказать-то ведь нужно, он все-таки отец…

– Я знаю… Я скажу, обязательно скажу, но позже. Может, через пару дней…

– А вдруг все наладиться? Зачем тянуть? Может он от счастья простит тебе эту небольшую оплошность? Раздул из мухи слона, словно ты тут всему мужскому коллективу отдалась, а не чмокнулась с худым инженеришкой!

– Ну, мне кажется, в его голове я падшая женщина, в обеденный перерыв развлекающаяся с любовником. И я не могу его судить, это смс, действительно, наталкивает на подобные мысли.

– Вот ведь гад этот Вовка! Хорошо хоть угомонился, – а он действительно прекратил свои поползновения, стоило мне залепить ему звонкую пощечину на глазах у всего отдела, едва я вернулась к работе после праздников. Диана говорит, что я была похожа на фурию, и даже у нее задрожали поджилки от брошенных мной гневных слов в его адрес. Спросите меня сейчас, что я тогда ему наговорила, и я уверяю, что не смогу вспомнить и слова. В памяти остались лишь общие впечатления – восторг, от того, что наконец поставила его на место, облегчение, пусть и не большое, что смогла отомстить за причинённые страдания небольшим унижением, и досада, что не пресекла его раньше.

– Слушай, ведь он на развод не подал… Может все еще наладиться?

Я лишь пожимаю плечами, стараясь не выдать, как сильно хочу верить, что до развода все же не дойдет. И вечером, когда Иринка за чашкой свежезаваренного чая задает мне те же вопросы, я изо всех сил изображаю спокойствие и смирение, не желая принимать ее жалость. Уж лучше ночью, в постели, на стареньком диванчике, я вдоволь поплачу, зачеркивая еще один день без Андрея в календаре.

* * *

Мое утро вновь начинается с токсикоза. Я опрометью бегу в ванную, оставляя там весь свой съеденный завтрак, трясущимися руками умываю лицо и прислоняюсь лбом к холодному зеркалу. Думаю, сегодня тошнота вызвана не только моим интересным положением, но и страхом от ожидающей меня вечером встречи. Пятнадцатое февраля – юбилей моей свекрови, и она настоятельно просила не пропускать это событие. Радует хотя бы то, что она не возненавидела меня, уже прекрасно зная о нашем с Андреем расставании.

Весь день я не нахожу себе места, уже в третий раз протираю пыль, досадуя на Иркин отъезд к своим родственникам, ведь за ее неумолкающими разговорами отвлекаться от мыслей о грядущем вечере было бы куда проще. Когда стрелки часов замирают на четырех, я делаю глубокий вдох и открываю шкаф, решая, что же сегодня надеть. Маленькое черное платье? Нет, слишком коротко. Бордовое… Его лучше сжечь и никогда не вспоминать о том дне, когда я одевала его в последний раз. Бежевое? Обтягивает меня, как перчатка, спускаясь почти до колена. Тоже нет, я похудела от утренней рвоты и похожа на узника Бухенвальда, так что стоит выбрать наряд посвободней. Белое… Я достаю его из стройного ряда развешанной одежды, и бережно провожу рукой по ажурной ткани. В нем я сказала Андрею «да» под зорким взглядом сотрудницы загса. Оно плотно обтягивает грудь и расширяется от талии, образуя широкую юбку вокруг моих бедер. Короткое, сплошь усыпанное кружевами поверх плотного белого крепа… Самое красивое платье для столь важного события… Я вновь убираю его в шкаф и, немного поразмыслив, достаю темно-коричневое, пусть и коротковатое для застолья с пенсионерами, но свободное, чтобы не чувствовать себя скованно. Над лицом я работаю с особым усердием, жалея, что нет сейчас рядом Лили Андреевой с ее волшебными руками. Когда же, спустя целый час мучительной подготовки, я наконец, надеваю пальто и беру в руки коробку с подарком, сердце, кажется, готово уйти в пятки, от одной лишь мысли, что мне придется встретиться со всем семейством Медведевых.

– Ну, наконец-то! Все уже за столом, только тебя и ждем, – приветливо обнимая меня, сообщает Павел Степанович. – Именинница, иди принимай поздравления!

Анна Федоровна появляется в просторной прихожей, облаченная в длинное шифоновое платье в мелкий цветок, радушно мне улыбается и целует в обе щеки.

– Давай его в вазу поставим, – принимая из моих рук букет и коробку, перевязанную лентой, обращается ко мне женщина. – Спасибо за пожелания, Машунь! У меня уже не дом, а целая оранжерея!

– А ну, давай, пошли-ка, брат мой двоюродный приехал, я ему похвастаюсь, какую мы красавицу отхватили, – подталкивая меня к двери, веселится мужчина. – Смотри, Ефимыч! Не то, что у вас на селе, не девчонка, а алмаз!

За огромным столом собралось человек пятнадцать, половину из которых я видела сегодня впервые, включая и того самого Ефимыча, довольно полного мужчину с густыми седеющими усами.

– Хороша, не поспоришь! Тут Андрюха не прогадал! – вытирая рот салфеткой соглашается гость. – А ну, невестка, дай обниму, – выбирается он из-за стола, пробирается ко мне и, крепко прижимая к себе, отрывает меня от пола.

– Я дядя Витя, так меня и называй, никаких Викторов Ефимычей, чтоб я от тебя не слышал! – грозя пухлым пальцем, наставляет он.

– Отстаньте от девочки, – вступается за меня Анна Федоровна, появляясь в комнате, – иди к Андрюше садись.

Я старательно избегаю его – не смотрю в его лицо, устраиваясь на стуле, лишь коротко здороваюсь и благодарю бога, что по правую руку от меня сидит Инна – его двоюродная сестра, на пару лет младше меня. Она вовлекает меня в разговор, и так избегать мужа значительно проще.

– А ну, штрафную невестке налейте! – командует Павел Степанович, после чего крестный Андрея наполняет водкой стоящую передо мной рюмку. Я паникую, не зная, как отказаться, не привлекая лишнего внимания, не желая выдать себя с головой, когда замечаю, как Андрей отодвигает стопку:

– Она пьет вино, – без единой эмоции на лице, даже не подозревая, что сейчас здорово меня выручил, объявляет он. Незнакомый мужчина наполняет мой бокал красной жидкостью, и я облегченно выдыхаю, делая небольшой глоток, и вновь возвращаюсь к разговору с Инной. Среди гаммы ароматов – еды, напитков и различного парфюма – я без труда улавливаю запах его любимых духов, наслаждаясь такими знакомыми древесными нотками. Краем глаза слежу за его движениями: вот он берет в руки недавно предложенную мне рюмку и опрокидывает жидкость в себя, покрутив пустой хрусталь между пальцев, вот кладет локти на стол и подается немного вперед, чтобы лучше слышать сидящего напротив Дмитрия Арсеньевича, с которым о чем-то оживленно спорит, вот поворачивается ко мне, заметив, что я наблюдаю. Наш немой диалог длился пару секунд, после чего, я не выдерживаю и поспешно возвращаюсь к разговору с сидящей рядом девушкой.

– Так вот этот Женя – оказался бабником, – посвящает меня в перипетии своей жизни собеседница. – Знаешь, Маш, я не понимаю, как ты решилась в таком возрасте замуж выйти… Ты же всего на полтора года старше меня? – я киваю в ответ, проводя в уме не хитрые вычисления. – Вот и зачем оно тебе нужно, впереди столько перспектив, бери и пользуйся! Медведев у нас, конечно, красавчик, но не стоит того, чтобы отказываться от свободы. А если еще и дети пойдут? Это вообще представить страшного, похоронишь себя у плиты и заведешь знакомство с мамашками на детских площадках, обсуждающими стул своих ребятишек.

– Разве это так плохо? – смеюсь над ее рассуждениями. – Рано или поздно все люди женятся, просто своих половинок мы встречаем в разное время.

– Ой, я тебя умоляю – половинок! С кем ни так скучно вечера коротать, на тех и останавливаемся! Еще про любовь мне начни рассказывать, – парирует девушка.

– Откуда у молодежи подобные взгляды на жизнь? – вмешивается в нашу беседу дядя Витя. – А как же ж без любви-то? Не от безделья же в загс бегут!

– А от чего же еще? Чтобы люди пальцем не тыкали, вот и бегут! Потому что положено так! А потом понимают, что все в браке не так уж и радужно и уже опять очередь занимают на развод подавать! – не унимается Инна, невольно задев меня за живое. Я утыкаюсь взглядом в тарелку, ковыряя вилкой в салате, чувствуя, как пылают щеки.

– Зато я на этом деньги делаю, – присоединяется к ним Дмитрий Арсеньевич. – И довольно-таки неплохие! Так что пусть молодые сходятся, пусть расходятся, это, какой никакой, а опыт!