Текст книги "Падение (СИ)"
Автор книги: Евгения Стасина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
– Ты предпочитаешь с молоком? – слегка повернув голову в мою сторону, спрашивает меня женщина.
– Нет, просто черный, без сахара, – скидывая свой пиджак на стоящий в углу деревянный сундук внушительного размера, отвечаю я, с интересом оглядывая комнату. С моего прошлого визита здесь мало что изменилось, разве что ее завершенные работы запакованы в слой коричневой пергаментной бумаги, наверняка подготовленные к отправке в галерею. – Так значит, выставка? Поэтому ты так упиралась продавать мне картину?
– Да. Не хотела нарушать целостность своей коллекции. Если бы ты пришел ко мне с подобным предложением через пару-тройку недель, я бы и не думала отказываться, – включая кофе-машину, поясняет она.
– Так что же поменялось?
– Не знаю, решение приняла спонтанно, когда Антон попросил сопроводить его на ваше торжество.
– Надеюсь, ты не жалеешь, потому что, Маша уже ни за что не согласиться с ней расстаться.
– Нет, что ты! Пользуйтесь на здоровье. Раз уж она так хорошо вписалась в ваш интерьер…
Мы молча потягиваем горячий напиток, не прерывая своего зрительного контакта, и я больше не чувствую дискомфорта от двусмысленности нашего положения. Готов ли я переступить черту? Нет, определенно нет. Что бы не происходило в наших отношениях с женой, я отчетливо осознаю, что нарушь я данные ей обещания, мы никогда не сможем жить, как и прежде. Маргарита красива, загадочна и недоступна, пусть и пытается казаться искушенной. Я живой человек и, как и любой другой мужчина, не могу не реагировать на приятную собеседницу, тем более, что наряд ее заставляет меня сбиваться с дыхания, а от блеска в ее глазах, кровь начинает быстрее течь по моим венам. Быть откровенным с собой? Легко – я впервые за годы, проведенные рядом с Машей, так увлекся другой женщиной. Но мне не настолько снесло голову от ее чар, чтобы я наплевал на свои принципы.
– Опять.
– Что опять? – удивляюсь ее заявлению.
– Ты опять так на меня смотришь…
Я не отвечаю, лишь ухмыляюсь ее смелому высказыванию, уже не теряясь от того, что так легко рассекречен.
– Мы это уже обсудили. Взгляды ведь допустимы?
– Возможно, если ты считаешь, что в этом нет ничего пред рассудительного.
Вновь повисает молчание, нарушаемое лишь звуками проезжающих за окном авто.
– Когда состоится твоя премьера? – отставляя пустую чашку, интересуюсь у хозяйки квартиры.
– Открытие, – поправляет меня, копируя мои действия. – В следующую субботу, так что могу дать тебе два пригласительных, раз уж тебе так повезло, завести со мной знакомство.
– Я не очень-то люблю подобные сборища.
– Ну, возьмешь с собой супругу, ей, кажется, по душе такой досуг.
– Ее нет в городе, вернется только через месяц.
– Так вот почему ты так спокойно согласился зайти? – улыбается мне, сидящая напротив девушка, теребя своими тонкими пальцами украшающий запястье золотой браслет с россыпью драгоценных камней.
– От части. Можешь считать, что ты сумела меня заинтриговать.
– Разве? Всегда считала себя довольно заурядной личностью, – поднимаясь и отправляя посуду в мойку, улыбается Рита. – Могу принять это за комплемент?
– Можешь, только не говори Антону. Боюсь он озвереет, если узнает, что я сказал тебе что-то подобное.
– Так он, значит, ревнивец? Мне стоит начать удалять номера мужчин из своей записной книжки?
– Мне кажется, именно этим ты его и зацепила, так что оставь свой телефон в покое.
– Странно, всегда считала, что мужчины жуткие собственники по своей природе.
– Собственники, но каждый сам решает, когда стоит об этом сообщить партнерше.
– Так значит, все женщины для тебя просто деловые партнеры?
– Тебе никто не говорил, что ты все понимаешь слишком буквально? – смеюсь над ее предположением, удобнее устраиваясь на стуле.
– Нет, просто я впервые вижу перед собой настолько серьезного человека. Уверена, что ты выбрал Машу лишь по тому, что с ней довольно удобно достигать своих целей – она не показывает своих ноготков, не пилит тебя. Ведь я права? Уверена, вместо того, чтобы каждый день что-то от тебя требовать, она замолкает, надувая губы, пока ты, наконец, не сделаешь вид, что услышал все, что она пыталась до тебя донести, – внимательно наблюдая за мной, заявляет Марго.
– А ты у нас что, семейный психолог? – не могу не ухмыльнуться составленному ей мнению о моей семейной жизни.
– Нет, что ты. Я просто очень наблюдательна. Так что, я права?
– Не во всем… она действительно очень спокойная, хотя тоже в состоянии устроить мне разнос, и да, с ней я осуществил свои задумки в кратчайшие сроки. Но я женился по любви, а не из каких-то эгоистичных побуждений.
– То есть, это то, что ты всегда искал? Тихий семейный быт, совместные ужины, беспрекословная вера?
– А что, по – твоему, еще можно желать?
– Страсти, например. Интриги, праздника в конце концов?
– От этого рано или поздно устаешь, и я бы не назвал свою жизнь серой и однообразной.
– Ну твоя, может быть, и кипит событиями… а что видела твоя жена кроме кастрюль, грязных памперсов и твоего вечного отсутствия на работе?
– Думаешь она несчастна? Я делаю все, чтобы она ни в чем не нуждалась, и не ограничиваю ее свободу…
Девушка лишь улыбается своим мыслям, не желая и дальше развивать эту тему. Я встаю из-за стола, бросая взгляд на свои наручные часы, удивляясь, что за нашей беседой не заметил, как быстро пролетело время:
– Я, пожалуй, пойду, спасибо за кофе.
– Не за что, – провожая меня до дверей, отзывается девушка. – На самом деле, я преследовала свои цели, когда приглашала тебя к себе, – наблюдая за тем, как я обуваюсь, говорит мне она.
– И какие же, если не секрет?
– Я бы хотела тебя нарисовать. Я конечно не портретистка, но твое лицо заставило меня поступиться своими принципами…
– А это, я так понимаю, уже мне стоит расценивать, как комплемент?
– Думай, что хочешь, главное скажи «да».
– Не уверен, что из меня выйдет хороший натурщик…
– От тебя не требуется ничего сверхъестественного. Просто еще пару раз выпьешь кофе на моей кухне.
– Я всегда считал, что люди часами позируют, пока художник делает свои наброски.
– Позируют, но я обещаю не мучать тебя слишком долго.
– Не думаю, что у меня найдется время…
– Не говори нет, обещай подумать.
Я несколько секунд молчу, после чего открываю входную дверь, еле заметно кивнув на прощание. Это был самый странный вечер в моей жизни и самая странная женщина, которую я когда-либо встречал на своем пути.
– Привет, – слышу довольный голос жены, доносящийся из динамика. – Как поживает наш большой босс?
– Отлично, если учесть, что я забыл, когда в последний раз полноценно спал. Утрясаю дела с кафе, так что ни одной свободной минуты, – устало тру свои ноющие виски. – Вы там как? Семка спрашивает про меня?
– Конечно! Хотя дед не дает ему скучать, как только ушел с работы – целыми днями пропадает с ребенком в парке. Хотим съездить на дачу в эти выходные, – успокаивая меня теплотой своего голоса, отвечает супруга. – Я же просила тебя поберечься, нельзя целыми днями утопать в работе.
– Я знаю, просто хочу все уладить до вашего возвращения, – улыбаюсь ее заботе, отодвигая от себя ноутбук.
– Я жутко соскучилась, – тихо, чтобы лишь я мог услышать ее признание, продолжает Маша. – Ты нас заберешь? Нужно уже покупать билеты, чтобы потом не трястись на верхних полках…
– Наверно, у меня не получиться выбраться. В автосалоне куча проблем, два механика уволились и мне нужно кого-то искать на замену. Да и с бухгалтерией там полная каша.
– А Саша? Справляется?
– Да, он вполне головастый парень, сейчас только на нем и держимся. Так что, если у кого-то из твоих подруг есть еще рукастые мужья – я только скажу спасибо.
– Сообщу, если кто-нибудь из них обратиться за помощью. Андрей, может все-таки ты возьмешь небольшую паузу? Папа обрадуется, сам же знаешь, как он любит похвастаться своим выдающимся зятем? – я уже собираюсь ей что-то ответить, когда в моем кабинете раздается стук в дверь, и на пороге появляется девушка, сумевшая свести с ума моего лучшего друга.
– Давай позже об том поговорим? Я перезвоню, когда освобожусь, – сбрасывая вызов, устремляю свой недоумевающий взгляд на столь внезапную посетительницу. С нашего последнего разговора прошло около трех недель, за которые мы ни разу друг друга не побеспокоили, хотя ее образ и всплывал в моей памяти, заставляя злиться на самого себя за любые мысли о ней. Девушка, молча, уселась на стул, где так часто рассиживается Павлов, с интересом оглядывая скромное убранство моего рабочего места.
– Я как-то иначе себе представляла твой кабинет, – закончив осмотр, констатирует Маргарита, и, протянув свою руку, берет фоторамку, внимательно изучая лицо улыбающегося со снимка Семки. – Сын?
– Да, – не считая нужным что-то добавлять, отвечаю я односложно. – Чем обязан?
– Принесла два пригласительных на свою выставку. Она будет проходить еще две недели, так что вы сможете посетить ее всей семьей. Прости, о детском билете я как-то не подумала.
– Спасибо, конечно, но я не врал – живопись меня мало интересует.
– Твое право, – закидывая ногу на ногу, отвечает она. – Вообще-то, я пришла не только за этим. Антон говорил, что вам нужен художник, так что я вполне готова взглянуть на фронт работы.
– В данный момент там полным ходом идет ремонт, так что не думаю, что есть смысл что-то осматривать, когда вокруг стоят столбы пыли…
– И все же, я бы предпочла подготовиться… Мне необходимо сделать наброски, и, не мешало бы согласовать, что именно вы хотите там видеть. Я не кусаюсь, и обещаю больше не лезть со своими расспросами о твоей частной жизни.
Она приветливо улыбается мне, и, пожалуй, в первые с момента нашего знакомства ее глаза окутывают меня теплом ясного голубого взгляда. В ней нет привычной надменности, скорее нехарактерная дружелюбность, подкупающая меня согласиться и, взяв ключи со стола, я киваю ей на дверь, давая понять, что готов выполнить ее просьбу. Сидя в машине, я чувствую запах ее духов, сладкий, немного приторный аромат пропитывает каждую деталь салона, приятно щекоча нос. Недолгую дорогу до принадлежащего мне заведения, мы преодолеваем, перекидываясь парой фраз о погоде.
– Никогда раньше не была здесь, – стоя перед входом в кафе, говорит Маргарита.
– Это и не удивительно. Раньше здесь была довольна непримечательная столовая, а ты вряд ли привыкла обедать в подобных местах, – останавливаясь подле нее, отвечаю на ее заявление.
– Думаешь, художницам не пристало ходить по общепитам? – смеется девушка, и кивает головой в сторону здания, словно спрашивает разрешение пройти внутрь. Я касаюсь ее спины, слегка подталкивая вперед, чувствуя тепло, исходящее от ее тела, немного волнуясь, как и любой человек, которому предстоит похвастаться своими достижениями. Работы уже идут полным ходом. Голые полы уставлены всевозможными банками, то тут, то там лежат рулоны с различными материалами, а воздух пропитан сыростью и летающей повсюду ремонтной пылью. Рабочие не обращают на нас никакого внимания, усердно занимаясь своим делом, лишь бригадир кивает мне в приветственном жесте.
– Я обязательно возьму за правило завтракать здесь хотя бы раз в неделю. Какую стену вы хотите расписать? – оглядываясь по сторонам, интересуется художница.
– Вот эту, – взяв ее под локоть, подвожу к перегородке, отделяющей фойе от общего зала. – Думаешь, управишься за полтора месяца?
– Сложно сказать, – оценивая объем предстоящей работы отзывается она. – Но, во всяком случае я попытаюсь уложиться в отведенные мне сроки.
Мы еще какое-то время обсуждаем мое видение дизайна, согласовывая с Виктором, пожилым мужчиной, ответственным за ремонт, дату, когда Рита может смело браться за кисти.
– Я жутко голодный, может пообедаем? – дождавшись, когда она усядется рядом со мной, предлагаю я.
– Я пообещала не поднимать эту тему, но ты уверен, что это удобно?
– А что плохого может быть в том, что два человека вместе поедят? Будем считать, что у нас деловые переговоры, – улыбаюсь я, не встретив сопротивления с ее стороны.
– И как давно ты рисуешь? – отрезая кусок от огромного стейка, спрашиваю собеседницу.
– С детства. Мама заметила мои способности и лет в пять отвела в художественную студию. Так и решилась моя судьба. Папа настаивал на экономическом, надеялся, что сможет втянуть меня в семейный бизнес, но я твердо верю, что у каждого человека свое предназначение в этом мире, – отзывается Марго, разделываясь с овощным салатом. – Так что, его планы на мой счет разрушились, когда я поступила в колледж, и день и ночь пропадая за мольбертом.
– А папа у тебя?
– Строитель. Лет сорок, как возглавляет свою кампанию. Так что, можно сказать, что благодаря семье я смогла осуществить свою мечту. Не было у меня необходимости беспокоиться за свое материальное положение… Хотя сейчас я вполне самодостаточна. Берусь за различные предложения, оформление баннеров, роспись стен, даже пару раз рисовала портреты жен важных людей. За это довольно неплохо платят.
– А выставка? Планируешь распродать все, что уже успела создать?
– Не столько продать, сколько сделать себе имя. Конечно, мне будет приятно, если кто-то захочет приобрести мои работы, но это ни есть сама цель. Чем больше народу узнает обо мне, тем больше заказов я буду иметь в будущем.
– Разве это так важно? Сама говоришь, что родители у тебя довольно обеспеченные. Почему бы не творить для души, не думая о прибыли? Разве не об этом мечтают все художники?
– Об этом, но для меня важно иметь независимость, уверенность в завтрашнем дне. Женщина должна твердо стоять на ногах, так меня всегда учила мама. Она у меня довольно известный дизайнер, так что любовь к искусству мне досталась от нее. Нельзя рассчитывать только на мужчину, даже если он – твой горячо любимый отец.
Она еще долго о чем-то рассказывает, даже иногда смеется, открыто, не так, как тогда в ресторане. Пожалуй, сегодня она скинула маску, обнажив передо мной свое естество, не оставив места той холодности и отчужденности, что когда-то мне демонстрировала. С ней легко, с такой разговорчивой, сыплющей шутки и не пытающейся анализировать мое поведение. Когда мы прощаемся, и она захлопывает дверь моего автомобиля, я с ужасом осознаю, что за те несколько часов, что мы провели вместе, я так ни разу и не вспомнил о Маше. Крепко сжимая руль, я пытаюсь побороть нехорошее чувство внутри живота, кричащее мне о том, что стоит остановиться и больше никогда не подпускать к себе близко эту красивую женщину. Словно она способно разрушить мой устоявшийся мир, ворвавшись, как ураган в мои мысли, заставляя забыть о делах, не терпящих промедления. Словно она послана в мою жизнь для того, чтобы открыть другие просторы, показывая, что можно кем-то увлечься, невзирая на штамп в моем паспорте. Это пугает. Пугает мой интерес к ее рассказам, желание, которое часто возникает, стоит мне лишь увидеть ее гордо вскинутый подбородок. Сейчас, сидя в своем дорогом автомобиле, я почему-то чувствую себя двадцатишестилетним Андреем, когда-то решившим подвезти краснеющую студентку, с той лишь разницей, что эта женщина вряд ли знает, что такое смущающий жар на щеках. Давно забытое чувство трепета, которое охватывало меня при общении с Машей, ожило внутри так стремительно, что впору бежать, потому что стоит лишь мне остановиться и разразиться буря. Я люблю жену. Люблю, как женщину, которая всегда была рядом, которая свято верила в мои силы и подарила семью, ощущение нужности и покоя. Как женщину, когда-то сделавшую меня самым счастливым, родив мне сына, и продолжающую дарить мне крылья за спиной своей улыбкой и безоговорочной преданностью. Но, глядя на силуэт удаляющейся Маргариты, я не могу не признать, что где-то внутри меня произошел надлом, что меня влечет к той, которая мне не принадлежит…
Вы обращали внимание, что с каждым прожитым годом, время начинает течь намного быстрее, и мы уже не замечаем, как стремительно лето сменяет осень, как первый снег осыпает землю, постепенно заметая улицы на радость беззаботной детворе? Становясь старше, ты в какой-то момент осознаешь, что в сутках слишком мало часов, чтобы успеть сделать все, что так тщательно распланировал. Что твой сын становиться самостоятельным, больше не требуя помощи в завязывании шнурков, уже без тебя справляясь со своими ежедневными заботами. У него появляются свои увлечения, первые победы, первые друзья, и даже первая влюбленность в девочку с соседнего двора проникает в его жизнь так незаметно, что в один из вечеров ты, глядя на его не по-детски озадаченное лицо, ловишь себя на том, что перед тобой уже не беззубый малыш, ползающий по полу в гостиной, а вполне состоявшийся четырехлетний ребенок.
Через несколько дней мы заканчиваем обустройство кафе, в котором успели сменить абсолютно все, начиная с пошарпанного линолеума и заканчивая потолком, на который теперь можно смотреть без охватывающего страха, что на твою голову, непременно, свалиться кусок штукатурки. Теперь каждая деталь интерьера просто кричит о том, что из простого кафе на окраине мы умело создали благопристойное заведение, где каждому захочется проводить время с семьей или покорять сердце понравившейся девушки. Столики из темного дерева, окруженные мягкими велюровыми диванчиками и подобранными им в тон стульями, приглушенный свет, живые цветы, тут и там попадающиеся на глаза, массивная барная стойка, сплошь заставленная разнообразными напитками и огромное панно, занимающее собой всю стену – все выглядит именно так, как я и хотел.
– Видишь, можно сказать, что я прислушалась к твоему совету, и все-таки нарисовала ландыши, – придирчиво разглядывая законченную на днях работу, обращается ко мне Маргарита. Сегодня она выглядит иначе, чем последний месяц, что с утра до позднего вечера проводила в этом помещении, детально прорабатывая каждую линию орхидей и еще уймы цветов, призванных радовать глаз посетителей. Привычный джинсовый комбинезон сменила темно зеленая юбка, плотно облегающая бедра, а футболке она предпочла женственную рубашку, свободно сидящую на тонкой талии.
– Получилось красиво, так что всегда готов помочь своим ценным советом, – резюмирую я, больше любуясь самой художницей, чем созданным ей шедевром. Что-то, незаметно для меня самого, поменялось в наших с ней отношениях, после сотни ни к чему не обязывающих разговоров, которые мы вели при каждом удобном случае. Еще с того самого момента, когда я закрыл за собой дверь ее дома, в своих мыслях я, так или иначе, возвращался на плохо освещенную кухню, где под ее чутким взглядом пил самый горький на свете кофе. Каждый раз, когда она появлялась в поле моего зрения, что-то внутри надрывалось, заставляя меня крепче сжимать зубы, когда Антон касался ее или, не смущаясь моего присутствия, целовал ее губы. Где-то глубоко внутри себя, я твердо знал, что стоящая передо мной женщина прекрасно знает, как невыносимо мне наблюдать ее тонкие пальцы, скользящие по щеке Павлова, и именно поэтому она с таким рвением возвращает ему каждую ласку. И пусть это глупо – ревновать к другу ту, которая никогда не станет твоей, в то время, как дома тебя ждет любящая жена, я никак не могу потушить бушующий внутри пожар.
– Ну что же, думаю, на этом наше сотрудничество подходит к концу? Была рада с тобой поработать, – протягивая ладонь для рукопожатия, смотрит мне прямо в глаза. – Надеюсь, смогла оправдать ожидания.
– Скорее ты их превзошла, – улыбаюсь, ощущая теплоту и мягкость ее кожи. Мы, почему-то молчим, так и не разжимая пальцев, словно прощаясь, пытаемся что-то друг другу сказать, так и не проронив не слова. – Ты же придешь на банкет?
– Не думаю, – просто отвечает она, слегка проводя подушечкой большого пальца по тыльной стороне моей ладони.
– А как же Антон? – удивляюсь ее отказу.
– Он знает. Я решила больше его не мучить, не вижу смысла водить его за нос, делая вид, что питаю к нему интерес. Так что, пожалуй, на этом все, Андрей Павлович Медведев…
Я не знаю, что ей сказать, ощущая внутри лишь досаду и разочарование, которую смогу объяснить себе лишь оставшись наедине со своими мыслями.
– Был рад знакомству, – единственное, что приходит на ум. Она посылает мне какую-то горькую улыбку, и бросив еще пару незначительных фраз, разворачиваясь, выходит на улицу, закрывая за собой массивную деревянную дверь. Я к ней привык. Однозначно, мы сумели стать неплохими приятелями. Я даже пару раз получал от нее смс с каким-то глупым текстом о том, что мне стоит провести беседу с работниками, которые мешают ей творить, прожигая ее спину своими горячими взглядами. Наверно, поэтому, я чувствую горечь от того, что все так стремительно оборвалось… Но уже через пару минут, я вновь возвращаюсь к своим делам, стараясь выкинуть из головы навязчивый образ Маргариты Скрипник.
* * *
– Господи, какая красота, – восхищается Маша, озираясь по сторонам.
– Да уж! Впечатляет, сынок! – принимая бокал с шампанским, вставляет отец. Зал полон гостей, кто-то уже пробует блюда от шефа, кто-то пока ожидает своего заказа, а кто-то уже покончил с приемом пищи и сейчас делиться своими впечатлениями с соседом по столику. Мы несколько раз улыбаемся в объектив фотокамер прибывших на открытие журналистов, отвечая на их вопросы, вместе с Антоном принимаем поздравления от друзей, за пару часов изрядно устав от сыплющейся похвалы. Семка, облаченный в рубашку и строгие брюки, с важным видом катает по столу небольшую железную модель автомобиля, сдабривая свои действия грозным рычанием, имитирующим рев мотора. Жена, периодически, призывает его к спокойствию, переживая, что малыш привлекает внимание собравшихся, твердо считая, что на подобном мероприятии такое поведение недопустимо. А я все чаще кручу головой по сторонам, еще питая надежду, что женщина, вложившая душу в создание цветочного панно, все-таки почтит нас своим присутствием.
– Она не придет, – внезапно появляясь по правую руку от меня, тихо произносит Антон. Я удивляюсь, собираясь ответить, что не понимаю о ком идет речь, когда друг, делая очередной глоток шипящего напитка, выбивает почву из-под моих ног своей следующей фразой.
– У тебя шикарная жена, замечательный сын и вполне размеренная жизнь. Будь добр не потерять все это, – засовывая руку в карман брюк и слегка раскачиваясь на пятках, поучает меня он.
– К чему ты клонишь? – уставившись прямо перед собой на свою улыбающуюся супругу, отзываюсь я.
– Такие, как Рита не станут довольствоваться ролью любовницы. Так что хорошенько подумай, прежде, чем сделать следующий шаг, – я резко разворачиваю голову, натыкаясь на его серьезное лицо. – Думал, что я не вижу, что между вами твориться? Даже такой человек, как я, способен заметить летающие между вами искры. И я бы не вмешивался, если бы посчитал, что из этого выйдет простая интрижка на пару ночей. Сам знаешь, я довольно спокойно отношусь к связям на стороне, не отличаясь высокими моральными принципами. Если тебя так приперло и душа требует разнообразия, я даже готов дать тебе номер сговорчивой девочки…
– Не говори ерунду. У меня все отлично, и я никого не жду, как тебе могло показаться.
– Андрюх, ты мой друг. И я просто обязан тебя предостеречь. Потеряешь Машку – будешь всю жизнь кусать локти. Забудь про Марго, съезди с женой отдохнуть, я и один прекрасно справлюсь. Оставьте сына бабушке и развейтесь. Пока еще не поздно…
– Антон, давай я сам буду решать, что мне делать. Тем более, что я уже сказал – у нас с Машей все хорошо.
Друг пожимает плечами и больше не предпринимает попытки завести со мной разговор, в то время как я, ругаю себя за то, что не сумел скрыть от него своей заинтересованности. Он нагнетает, говоря, что я ставлю свой брак под угрозу, поскольку, я не намерен делать шагов в отношении Скрипник, пусть и знаю, что симпатия у нас с ней взаимная. Допив свой бокал, я направляюсь к жене, нежно целуя гладкую кожу ее щеки, чувствуя, что так будет правильно. Что бы не творилось в моей голове, и какие бы переживания не наполняли душу, Маша не заслуживает предательства.
– Ты у меня большой молодец, – приникая к моим губам, произносит она. – Я горжусь тобой.
– Ради этого стоило не спать по ночам, – крепче прижимая ее к себе за талию, не могу не улыбнуться.
– Не буду спорить. Я тебя очень люблю, – с неподдельным блеском в глазах, заявляет жена. А я просто ее целую, чувствуя, как в горле застревает огромный ком, не позволяющий мне произнести что-то в ответ. Сегодня я долго лежу, размышляя над тем, к чему я пришел спустя столько лет счастливого брака. Глядя, как мирно вздымается ее грудь, как слегка подрагивают пушистые ресницы на ее закрытых веках, как она сладко спит, подложив ладонь под свою щеку, я отчетливо осознаю, что раньше подобное зрелище волновало меня куда больше… Теперь же, я все чаще ловлю себя на том, что, глядя в ее серые глаза, чувствую легкую досаду, что они не отдают голубизной. Тяжело вздохнув, я выбираюсь из теплой кровати и тихо крадусь в кабинет, где долго наблюдаю сквозь окно, как рассвет окрашивает небо яркими розовыми красками. Я пропал… И один Бог знает, скольких сил мне стоит перестать думать о той, что так незаметно прокралась в душу….
Сегодняшнее утро выдалось на редкость снежным. Дорожные службы не справляются с нескончаемым потоком белых хлопьев, внезапно решивших обрушиться на шумный город, поэтому дорога до кафе заняла у меня целый час. После морозной прохлады улицы теплота помещения кажется слегка удушающей, и я сразу отыскиваю администратора, давая ему указание настроить кондиционер. Почти все столики заняты, в зале царит оживление, и беззаботный смех посетителей ласкает мне слух, заставляя сердце учащенно забиться от какой-то ребяческой радости, что мы не зря вложили столько сил в это здание. Я устраиваюсь у окна, открываю крышку своего ноутбука и, в ожидании, пока загрузиться система, начинаю оглядывать по сторонам. В небольших прозрачных вазах красуются свежие пионы, которые я попросил заказать, прислушавшись к Маше, питающей слабость к этим цветам. Я вообще замечаю, что в последнее время стараюсь во всем ей угодить, словно это поможет снять с моих плеч тяжкий груз вины, за то, что в моих мыслях поселилась другая. Я задерживаю свой взгляд на огромном панно, чувствуя, как внутри все сжимается, возвращая меня в то недалекое время, когда Рита, вскарабкавшись на стремянку, так уверенно создавала этот пестрый шедевр. Я помню ее немного неряшливый образ, и твердо верю, что именно так и должна выглядеть женщина, посвятившая себя рисованию. Она убирала свои волосы в какую-то невообразимую конструкцию, обматывая голову широкой цветастой повязкой, чтобы выбившиеся пряди не падали на глаза, а ее широкий комбинезон всегда был измазан краской. В те редкие моменты, когда мне удавалось застать ее погруженной в свое любимое дело, я отмечал, что только наедине с собой она становилась поистине настоящей. От нее словно исходило свечение, присущее любому талантливому человеку… Не знаю, сколько я так сижу, разглядывая ее работу, но, когда перевожу свой взгляд на монитор компьютера, с ухмылкой отмечаю, что он успел уйти в спящий режим.
– Андрей Павлович, там продукты привезли, – появляется рядом Вадим, молодой паренек лет двадцати, подрабатывающий здесь официантом. Я киваю, и направляюсь к выходу на задний двор, чтобы лично проверить, не ошиблись ли мы, связываясь с выбранным поставщиком. Спустя тридцать минут, я вновь занимаю свое место за столиком, замечая сложенную вдвое салфетку, мирно лежащую на папке с бумаги, над которыми мне еще предстоит потрудиться. Словно почувствовав пристальный взгляд, я отворачиваю голову к окну, натыкаясь на замершую у дверей мини Купера стройную фигуру знакомой мне девушки. Она неуверенно машет мне, спрятанной в теплую варежку ладонью, и подарив какую-то робкую улыбку, скрывается в салоне автомобиля. Только когда машина выруливает с парковки и теряется в потоке куда-то спешащих авто, я решаюсь взглянуть на послание женщины, разрушившей мой устоявшийся мир, где синей шариковой ручкой выцарапано очертание так хорошо знакомой мне фиалки.
* * *
– Я говорила с твоей мамой, она не против остаться с Семеном на пару дней… Мы могли бы выбраться на лыжную базу, сняли бы домик и хорошенько повеселились, – обнимая меня со спины за плечи, предлагает жена, целуя мою шею. – Мы заслужили отдых, можем даже напиться. Я не откажусь от беззаботных выходных в кругу друзей. Возьмем Иру и Сашу, Антона с его художницей!
Я от чего-то замираю, сидя на кровати в нашей спальни, испытывая нервозность от простого упоминания Риты.
– У Павлова сейчас какая-то Кристина, – сообщаю жене, расстёгивая пуговицу на рубашке.
– Жаль, Маргарита сумела меня впечатлить. И мы вполне могли собрать коллекцию ее работ, если бы твой друг все-таки решил на ней остановиться, – запуская руку под мою одежду, хихикает жена. – И чего вам мужикам не хватает7 Красивая, успешная…
– Вообще-то, это она решила с ним порвать, – поясняю, ловя тонкие пальцы жены у пояса своих брюк, за что она награждает меня удивленным взглядом. – Давай, я сначала приму душ. Устал, как собака.
Маша спрыгивает с постели, одергивая задравшийся короткий халат, и, улыбаясь, направляется к двери.
– Тогда я пока приготовлю нам кофе. Сама целый день клюю носом.
Я нервно запускаю пальцы в свои волосы, после чего тру свои глаза, ругая себя, за то, что позволил так все усложнить. Мне не помогает душ, беспокойные мысли все так же роятся в моей голове, оставляя неприятный осадок, от пришедшего осознания, что я глубоко увяз, и никак не могу вырваться из поглотившей меня трясины. Не знаю, заметила ли супруга, что я целовал ее словно на автомате, без должной страсти блуждая руками по ее телу. Однако, она ничем не выдала своих мыслей, наверняка, списав мою отстраненность на накопившуюся за этот безумно долгий день усталость.
– Так что? Как насчет совместного отдыха? К черту друзей, закроемся в номере и будем целый день валяться, плюя в потолок? – вычерчивая узоры на моей оголенной груди, интересуется Маша.
– Я за. Только давай через недельку, тем более сейчас там наверняка все места заняты. Все-таки рождество…
– Ладно, я завтра с утра покопаюсь в интернете, – довольно приникая к моим губам, соглашается жена. Нужно что-то решать. Иначе я съем себя изнутри, постоянной борьбой с собственным сердцем, в конечном итоге, сделав несчастными всех, кто мне дорог.
* * *
Я делаю глубокий вдох, крепко сжимая руль, от чего костяшки моих пальцев белеют. На часах девять утра, и вокруг снуют прохожие, торопясь по своим неотложным делам, пока я, как какой-то маньяк пялюсь на подъездную дверь, не решаясь выйти из своего укрытия. С нашего последнего разговора с Ритой прошел уже месяц, а с той минуты, когда я увидел ее на парковке нескончаемо долгая неделя, наполненная тяжелыми думами о том, как же мне дальше себя вести. Мне тридцать четыре, я вполне состоялся, добился определенных высот, нажил семью, а теперь вынужден, как какой-то несмышлёный подросток караулить девчонку. Я даже не знаю, нужно ли ей, чтобы я так внезапно возник на ее пороге. Возможно, в эту самую минуту, она поит кофе мужчину, с которым провела минувшую ночь, напрочь забыв, что где-то есть некий Андрей Медведев, сошедший с ума от одного ее взгляда. К черту все, к черту принципы, к черту общественное мнение и осуждение родственников. К черту постоянную борьбу и тщетные попытки забыть. Я заглушаю двигатель и твердой походкой устремляюсь к ее дому, набираю номер ее квартиры и преодолеваю лестничные пролеты, то сжимая, то разжимая кисти рук. Сейчас что-то измениться, что-то решиться, и так, действительно, будет правильнее, чем продолжать тешить себя постоянным: «А что, если…». Я уверенно жму на звонок, чтобы через секунду увидеть ее, слегка заспанную, в наспех накинутом свитере и коротких пижамных шортах. Ей не удается скрыть изумление, от чего я улыбаюсь, находя ее довольно забавной с приоткрытыми губами и обезумевшим взглядом.
