Текст книги "В плену Времени (СИ)"
Автор книги: Евгения Савицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)
Савицкая Евгения
В плену Времени
Глава 1
27 мая 2009 г.
Сегодня был самый обычный майский день. Разве, что последний экзамен, а далее нам грозила летняя практика длиной в целый месяц на предприятии. Солнце уже палило по-летнему, и одуряющий запах акаций витал повсюду. Сильно клонило в сон. В распахнутое окно вливался тягучий и ароматный, как майский мед, воздух. Он мешал сосредоточиться, звал и манил бросить опостылевшие занятия, и вырваться из душной аудитории. В гробовой тишине аудитории звенела и билась о тонкое стекло окна пчела, то и дело, отвлекая и убаюкивая всех своим монотонным жужжанием. Преподаватель тихо ходила между рядами и следила за тем, чтобы никто из студентов не списывал и не шептался. Я с тоской уже с минуту вчитывалась в один из вопросов билета и осознала, что совершенно не знаю ответа. Оставалась еще одна надежда – Рома, мой друг и помощник. Он сидел передо мной и что-то усиленно писал. Конечно, кто бы сомневался, он – парень умный. Ромка всегда что-то конструировал, и его однокомнатная квартирка буквально была завалена его изобретениями, многие из которых, на мой взгляд, были совершенно ненужными. В последнее время он над чем-то усиленно работал, хранил таинственное молчание и загадочно отвечал, что как закончит свою работу, то непременно мне покажет результаты своих изысканий. Последние три месяца я изнывала от любопытства. Рома велел не говорить даже нашей подруге Маше.
Наша троица была неразлучной с самого первого класса. Мы даже поступили на один факультет Теплоэнергетики Политехнического Университета. Дальновидный Ромка убедил нас, что именно за этой профессией будущее. Я была с ним солидарна, а Машка просто пошла под давлением большинства. Теперь Ромка всячески помогал нам в учебе, особенно Маше. Вспомнив, как друг с пеной у рта доказывал нам, что альтернативные источники энергии будут использовать уже в следующем десятилетии, а газ и нефть просто исчезнут, я лишь улыбалась, понимая, что не за горами Рома станет известным изобретателем новых технологий добычи энергии.
Когда строгая Лариса Петровна отвернулась от меня, я ловко дернула Ромку. Он как можно незаметнее повернулся ко мне вполоборота и краем рта прошептал:
– Напиши вопрос на бумажке…
Я послушалась, откопав из кармана джинсов троллейбусный талончик, нацарапала вопрос на нем. Пока преподавательница извлекала у студента, подловленного на списывании, шпаргалку, я ловко передала другу записку. Ромка деловито прочел и что-то быстро начал писать своим размашистым подчерком.
Когда он уже передал мне ответ, я быстро прошептала ему:
– Спасибо, с меня причитается…
Дрожащей от волнения рукой я откинула волосы за спину, как можно спокойнее списала ответ и незаметно затолкала талончик обратно в карман джинсов. Краем глаза я еще раз удостоверилась, что ни одна душа не увидала то, что Рома мне помог, с облегчением вздохнула и приступила к практической части билета.
Наконец-то ненавистный мне экзамен закончился. Можно было вдохнуть полной грудью и радостно покинуть душное помещение. Когда я вышла из аудитории, в коридоре меня уже поджидали Маша и Ромка. Подруга была румяной и ее карие глаза сверкали от едва сдерживаемого волнения. Темные волосы растрепались по плечам и спине, создавая контраст с ее белоснежной рубашкой-поло. Рома же по своему обыкновению был спокоен и выдержан, словно уверен в своих знаниях. В данный момент он тихо стоял, облокотившись плечом о стену.
– Ну как на все вопросы ответила? – с жаром спросила меня Маша, и тут же прибавила с некоторой долей хвастовства:
– А я на все ответила. Слава Богу, выучила!
– Да, спасибо Роме за то, что выручил, – ответила я. – Чем займемся? У нас еще полдня свободно.
Мы уже вышли издания политеха и шагали по главной аллее, усаженной елями. Полуденное солнце немилосердно жарило, острый запах хвои смешался со сладким ароматом акаций и дурманил голову.
– А пойдем ко мне, девочки, – неожиданно отозвался Рома.
Его голос слегка дрожал, казалось, от волнения. Маша, не знавшая о его последних тайных изысканиях, с удивлением воззрилась на нашего друга.
– Я хочу вам кое-что показать. Это просто прорыв в технологии, – тут же затараторил Ромка. – Так сказать, осуществление давней мечты человечества.
Его серые глаза уже оживленное блестели, а на бледных худощавых щеках появился лихорадочный румянец.
– Что же? – спросила Машка.
На ее смуглом личике был написан неумный интерес.
– Мое новое изобретение! – с гордостью выпалил Ромка.
– Ясно, – мрачно с наигранной обидой отозвалась Маша. – Значит, работал, молчал и ничего нам не говорил.
– Да! – отозвалась я тем же притворным тоном, поддерживая подругу. – Правильно, Маша! Работал и молчал!
Мы обе синхронно вздернули подбородки и смешно надули губки. Рома растерялся. Он вовсе не ожидал от меня подобного поведения и с огромным осуждением теперь смотрел мне в глаза, видимо ожидая именно от меня поддержки. О, бедный Рома, ему было неведомо чувство женской солидарности.
Его лицо отразило высшую степень растерянности, и он пролепетал:
– Ну что вы, девочки! Маша, Эля, ну что это вы, в самом деле… Я вообще никому ничего не говорил! Хотел показать вам уже все готовое…
Мы коварно переглянулись и улыбнулись.
– Ладно, Рома, проехали, – отмахнулась Маша.
Заметив наши улыбки, Рома догадался, что мы просто шутим, и расхохотался сам. До квартиры друга мы добрались пешком, прихватив по дороге большую пиццу и колу. Обиталище Ромы было чем-то похоже на склад с разными деталями от различной техники, неведомыми нам приборами и устройствами. Единственная комнатка квартиры была завалена различным хламом, деталями, несмотря на то, что во всю стену был установлен стеллаж под самый потолок, а также стоял старенький сервант и возле окна – стол с настольной лампой. Рядом тумбочка с телевизором. Возле противоположной стены стоял диван, на котором спал Ромка. К дивану был придвинут журнальный столик. На нем стояла чашка с недопитым кофе. Как для человека творческого он был весьма рассеян в быту, но очень точен и аккуратен в своих изысканиях и изобретениях. Мы с Машей всегда верили в то, что наш друг непременно когда-нибудь изобретет что-то полезное или сделает грандиозное открытие.
Машка меж тем поставила пиццу в микроволновку, а я достала из буфета стаканы для колы. Когда мы вернулись с пиццей и колой в комнату, Рома уже сидел на диване и с нетерпением ожидал нас. В руке он держал круглые старинные карманные часы на цепочке. Его корпус был в гравировке – причудливый узор из веточек и листьев. Цепочка была сложного плетения и толщиной в полпальца.
– Классные часы, – восхищенно прошептала я, питавшая слабость к старинным вещам. – Видимо очень старинные. Золотые?
– Нет, позолоченные, – отозвался Рома. – Но не в этом суть…
– А в чем, Рома? Не томи, рассказывай! – отозвалась Маша.
Его глаза уже загорелись, и он возбужденно принялся рассказывать:
– Это не просто часы! В этом позолоченном корпусе заключен очень интересный механизм. Полгода назад я проводил опыты и случайно открыл, что время является некой спиралью, столь плотно накрученной, что возможно попасть с одного витка на другой или перескочить в любую точку этой временной спирали.
Друг быстро сорвался с места и вернулся к нам уже с листком и ручкой. Он ловко нарисовал спираль и продолжал увлеченно нам объяснять:
– И все благодаря тому, если молекулы человека разложить в этом времени специальными волнами, а затем перевести наводящим лучом в конкретную точку спирали, то он материализуется в другом времени указанным этим человеком…
Его перебила Маша:
– Ты хочешь сказать, что с помощью этих так сказать часов, можно путешествовать во времени?
Ее тон был недоверчив, да и я тоже, мягко сказать, очень сильно удивилась. Чего я только не ожидала от Ромы, но не такого!
– Да, – прерывающимся тоном ответил Рома. – И он работает! Проверял на Барсике.
Барсиком был соседский ярко-рыжий кот с умными зелеными глазами и наглой мордой. Кот частенько заглядывал к Ромке через форточку на кухню, чтобы стащить еду со стола, когда рассеянный парень забывал положить продукты в холодильник.
– Ты прямо как сумасшедший ученый из фильма «Назад в будущее», испытываешь свои изобретения на животных, – нервно расхохоталась я.
Но смех оборвался на моих губах от строгого взгляда лучшего друга.
– Они работают, Эля, – тихо и твердо ответил Рома.
Он нажал на скрытую пружину, и крышка часов распахнулась, обнажая обычный циферблат с изящными стрелочками.
– И это машина времени? – недоверчиво фыркнула Маша, насмешливо вскинув брови. – Рома, я, конечно, понимаю, но это обычные часы…
Ее высокий голос оборвался, когда наш друг нажал на скрытую пружину еще раз и уже сам циферблат отъехал в сторону. К нашим взглядам открылась панель из стальной пластины. На ее поверхности было большое табло примерно на половину площади всей пластины.
– Вот это первые два числа – это дата, – терпеливо продолжал объяснять нам, как маленьким, Рома, указывая на табло и выставляя по ходу рассказа цифры. На темном экране они горели каким-то мистическим ярко-синим цветом.
Рома продолжал неторопливо объяснять нам, столь очевидные для него вещи:
– Выставим, например 12… Далее – месяц. Ну, к примеру, 07. Это будет двенадцатого июля. А уже затем год. Ну, к примеру, 1881 год. Под каждой группой, как вы видите – миниатюрная кнопочка для выставления цифр. Сбоку, рядом с табло есть кнопка побольше, это кнопка "старт". Именно она отправит нас в указанное время. Я, конечно же, нажимать ее не буду, мы же не хотим попасть в девятнадцатый век.
Он замолчал и залпом выпил полстакана колы. Мы молча воззрились на Ромку, а он сидел напротив нас и с интересом пожирал взглядом выражение наших лиц, пытаясь угадать наши мысли. Маша с неописуемым восхищением смотрела на Рому, будто видела его впервые, а я скептически разглядывала, лежащие часы в правой ладони друга и жевала пиццу.
– Круто! – наконец-то выдохнула Машка.
По лицу Ромы было видно, что он весьма польщен ее оценкой.
Она смотрела на нашего лучшего друга восхищенными глазами фанатки, встретившейся со своим кумиром. Подруга даже перестала жевать свой кусок и дрожащими руками положила его обратно на свою тарелку.
– Чушь! – решительно и чересчур резко отрезала я. – Этого быть не может! Путешествия по времени – это тема фантастических книг и фильмов, но никак не реальности. Не обижайся, Рома! Но я не поверю в это, пока сама не увижу прибор в действии.
Ромка не ожидал с моей стороны критики и столько неожиданного недоверия. Его лицо помрачнело, и он растерянно прошептал:
– Но, Эля… Я правду говорю… Я сам испытывал Часы Времени на Барсике.
– Как говорил Станиславский – не верю, – твердо отрезала я и, передернув плечами, взялась за второй кусок пиццы, мысленно наплевав на свою фигуру.
Меж белесых бровей Ромки залегла складка, и он раздраженно пожав плечами, отозвался:
– Барсика сегодня нет, а доказать тебе, что Часы работают, могу только тем, что отправить тебя на пару секунд в другое время.
Я лениво отложила свой кусок пиццы и ответила:
– Валяй! Только не думаю, что у тебя получится…
– Эля! – подала умоляющий голос Машка. – Как ты можешь так говорить! Лично я верю Роме. Он же у нас гений! Ему Нобелевскую за это дадут!
Я скептически хмыкнула:
– А как дадут? Никто же не рискнет проверить, работают ли вообще эти часы.
– Значит, не веришь? – прошептал Рома, задетый за живое.
Впоследствии я очень жалела, что затеяла весь этот спор. Но в данный момент, просто упрямилась из-за того, что сгорала от любопытства и желания хоть глазком взглянуть на это самое прошлое. Зная своего друга от и до, я продолжала свое психологическое давление. В конце концов, после моих доводов, что со мной ничегошеньки не случится. Рома сдался и отдал мне Часы, с приказом возвращаться через тридцать секунд. Теперь я понимаю, что до последнего не верила, что изобретение друга может работать. Даже не знаю, как он мог вот так вот спокойно отпустить меня в чужое время пусть и на пару секунд. Для меня и по сей день остается загадкой, но факт остается фактом – он отпустил меня.
Когда мой палец, не дрогнув, нажал на кнопку «старт», в душе не было ни одного сомнения, что я никуда не отправлюсь, а буду все еще сидеть на стареньком диванчике Ромы. Вдруг яркая вспышка обожгла глаза, и я невольно зажмурилась, и меня словно затянуло в воронку, затем охватило неприятное чувство падения и еще несколько мгновений прошло в тягостном ожидании. Вдруг я очень чувствительно упала боком на что-то твердое и сильно ударилась головой. Из глаз посыпались искры, и черная бездна обморока утащила меня на самое дно.
Глава 2
12 июля 1881год
Боль во всем теле – первое, что я ощутила, когда сознание мало-помалу вновь возвращалось ко мне. Я полежала еще несколько секунд, прислушиваясь к своим ощущениям. Голова раскалывалась, во рту пересохло, ломило руку и тело, видимо, было слишком много ушибов. Досконально изучив свои физические ощущения, не открывая глаз, я перешла к изучению окружающей меня среды. Теплый душный воздух стоял над нагретой землей безо всякого движения. Про себя я отметила его чистоту, отсутствие выхлопных газов и всяких других загрязнителей. Вокруг пахло луговыми травами и свежескошенной травой. До моих ушей доносились звуки ближайшей деревни, которые нельзя было спутать ни с чем. Когда я училась в школе, то каждое лето ездила на все три месяца к бабушке в село. Поэтому могла с абсолютной точностью сказать, что находилась именно там.
«Черт, что я здесь делаю? Где Рома и Маша? Хотя… Вряд ли я в квартире у Ромки…» – закралась мысль в мой мозг.
Я медленно открыла глаза, морщась от боли, стучавшей в висках, но тут же прищурилась от низких косых лучей солнца бьющего мне прямо в глаза. Я нервно огляделась и отметила про себя, что лежу в густой и душистой траве в бескрайнем поле. До самого горизонта, на запад простиралась зеленеющая плодородная нива. На востоке едва виднелись белоснежные низкие хаты с соломенными крышами, огороженные плетнями. Все они утопали в живописных купах деревьев, а из широких дымоходов вился сероватый легкий дымок.
Предмет, о который ударилась головой – был небольшой плоский камень. Я отодвинулась от него и застонала сквозь зубы, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от боли в кисти руки.
– Очухалась, барышня, – послышался грубый хриплый мужской голос.
Я вздрогнула и, превозмогая боль, перевела взгляд вбок на звук неприятного голоса. Его владельцем оказался мужичина плотного телосложения лет сорока с длинной черной с седыми прожилками бородой. Из-под косм нечесаных волос сверкали маленькие черные глазки, смотрящие на меня с некоторой долей жестокости. На его смуглом обветренном лице было выражение торжества хищника поймавшего свою добычу. Мужик был облачен в холщовые штаны, кирзовые сапоги, серую рубаху и подпоясан широким кожаным ремнем. У меня закралась мысль о том, что в голенище его сапога был нож. В общем, незнакомец имел вид бывалого разбойника.
Он был не один. Рядом с ним стоял еще один – ярко-рыжий, с веснушками на румяных щеках и с жидкой козлиной бородкой мужичок. Облачен он был также колоритно, и скорее всего, также вооружен до зубов. На вид он казался младше своего напарника, худощавее, ниже ростом. Его ярко-голубые глаза смотрели на меня с огромным интересом и несколько простодушно. В этот момент я отчетливо поняла, что влипла. От страха засосало под ложечкой, а перед глазами все поплыло.
– Во что это она обряжена, Митька? – растерянно заметил тенор рыжеволосого мужичка. – Аль что ли заграничное?
– Почем мне знать, Макар, – неприятный голос хрипел и, как ножом, резал мое ухо. – Кто этих господ поймет. Ходють в исподнем.
Я поморщилась и облизала пересохшие губы. Где-то в глубине души мне стало понятно, что я ударилась головой очень сильно и, возможно, пролежала в поле довольно долго. Здоровой рукой я одернула свою белоснежную льняную рубашку, ставшую серой с отчетливыми зелеными пятнами от травы, и покосилась на свои светло-голубые узкие джинсы и туфли-лодочки на шпильках.
– Где я? – мой голос был таким же хриплым, как и у черноволосого разбойника.
Я осторожно привстала, помогая себе здоровой рукой. Дождавшись, пока головокружение прошло, медленно села и еще раз обвела глазами мужиков.
– Недалече… село Вишеньковка, – безмятежно отозвался рыжий. – Почитай, шо рядом с Екатеринославом, барышня.
Я сморщилась, как от зубной боли, мгновенно вспомнив о том, как спорила с Ромой и как воспользовалась часами времени. Я обещала вернуться через пару секунд, а провалялась тут полдня. Ромка и Машка там буквально с ума сходят! Я с тревогой огляделась, стараясь увидеть поблескивающий в траве позолоченный корпус. Для верности, даже пошарила здоровой рукой в траве.
Заметив мое движение, черноволосый лениво спросил, улыбаясь мне щербатым ртом:
– Чай, часики ищешь, барышня? Так они у меня. Сразу видно, что ты из благородных господ. Только больно наряд странный, но это ничего…
Он продемонстрировал мне Часы Времени, лежащие в огромной грязной ладони, и радостно оскалился:
– Макар, тащи ее к нам на хату. Будет моей Матрене служанка!
Рыжий тут же протянул ко мне свои немытые руки с грязными ногтями и потрескавшимися пальцами. Я с отвращением смотрела на подобную антисанитарию, а мои внутренности с силой сжало в ледяной кулак страха.
– НЕТ! Верните мне мои часы! Сейчас же! – твердым голосом, собирая остатки своей решимости и отваги, потребовала я.
Слава Богу, мой голос не дрожал, и говорила спокойным тоном. Перспектива остаться в девятнадцатом веке пугала меня, и я решила всеми правдами и неправдами забрать у черноволосого мужика Часы Времени. Поэтому я резво вскочила на ноги и метнулась к раскрытой ладони разбойника, чтобы выхватить Часы Времени, полностью полагаясь на свою быстроту и ловкость. Оставалось два сантиметра отделяющих Часы от моих пальцев, как ладонь сжалась в огромный кулак. Он молниеносно впечатался мне в лицо. Моя голова безвольно дернулась назад, и я упала в густую траву. Черная бездна небытия вновь утащила меня в свои недра.
– У-у-у… Ироды! Пошто барышню-то ударили? – низкий приятный женский голос вывел меня из обморочного состояния.
Как из-за слоя ваты послышались виноватые голоса разбойников Митьки и Макара.
– Так ведь сама она нарвалась… – ныл высокий тенорок рыжего.
– Хотела забрать нашу добычу. Вишь, какие у нее часики! Золотые! Дорогие! Продадим их. Вот завтра утром к ростовщику и зайду, – прохрипел Митька.
– Митрий! А бить-то пошто? А мне теперь изводи на нее мази, чтоб лицо ее залечить, – загремел громкий женский голос на все помещение. – Вон отседа!
– Идем, Макар, – прогудел Митька. – Нам еще к Кузьме сходить надо по делам.
Послышались шаги, скрип половиц под ногами и звук захлопывающейся двери.
Запах трав, треск поленьев в очаге, тепло веявшее от огня – это навевало небывалый уют. Мне было, впервые за весь богатый событиями день, тепло и спокойно, несмотря на то, что для меня все еще был на дворе девятнадцатый век вместо моего родного двадцать первого. Я внутренне спохватилась – Митька продаст завтра часы, и никогда в жизни не найду их в этой эпохе. Я почувствовала, как желудок судорожно сжался в комок. Усилилась безотчетная тоска по моим друзьям, а в душе царила сильная досада на саму себя и свою самонадеянность. Затем еще добавилось чувство одиночества и тоска по далекому, еще не существующему в этом веке моему дому.
С трудом я приоткрыла глаза, и мой затуманенный взгляд наткнулся на невысокую женщину лет под сорок. Ее голова была повязана ярким цветастым платком. На ней была длинная, украшенная вышивкой прямая с запахом юбка из черной плотной ткани, белоснежная сорочка богато вышитая и с пышными рукавами, подкатанными до локтя, которые обнажали ее полные руки. Самым красивым в ее облике – были большие васильковые глаза, обрамленные длинными темными ресницами. Она стояла передо мной с небольшой глиняной миской в руках, видимо ожидая того, как я открою глаза.
– О, очнулась, – ее тон был грубоватым и неласковым. – Выпей-ка, барышня, отвар из моих травок и все пройдет.
Я мотнула головой, игнорируя гул в ушах, и неуверенно обвела вокруг себя взглядом. К моему огромному удивлению – лежала на просторной лежанке и тюфяке набитым мягким сеном. Я неловко дернулась, лоскутное одеяло съехало вбок, и осторожно приподнялась на локте.
Хозяйка ловко помогла мне сесть поудобнее, сунула мне в руки миску и мне не оставалось ничего другого, как подчинится этой женщине. Ее глаза ощупывали мое лицо пристальным взглядом, пока я пила приятный с мятным привкусом и запахом отвар из различных трав. Женщина сокрушенно прищелкнула языком и неодобрительно покачала головой.
– Ишь, изверги! Поди, милая, чуть не прибил тебя мой Митька?
Я проглотила последнюю каплю отвара и, протягивая женщине миску, прошептала:
– Спасибо… Они отняли мои Часы, которые мне нужны… Это единственное, что у меня осталось в этом мире. Это… как память…
– Забудь, барышня, о них. Скажи спасибо, что он вовсе тебя не зашиб. Супружник мой очень дужый мужик, – голос женщины смягчился. – Да и разбойником он стал по нужде, а не по своей милости.
– Но мне нужны они, понимаете, – на глазах у меня закипали слезы, а в душе росла паника.
– Приляг, милая барышня, отдохни. А я покуда что тебе лицо мазью намажу, а то синяки останутся и руку тоже надобно перевязать, – в ее красивый голос был непререкаемым и убаюкивающим.
Возможно, это был эффект выпитого отвара, который был успокоительным и снотворным. Я подчинилась хозяйке и замолчала. Женщина без суеты отошла в дальний конец комнатки, и мне наконец-то удалось рассмотреть помещение, в котором я лежала – побеленые стены, увешанные пучками трав, гирляндами лука и чеснока, три маленьких окошка занавешенных льняными занавесками, огромная печь. Уже слипающимися глазами я смотрела, как она долго рылась в каких-то баночках и горшочках на полках перед печью. Ее низенькая пышная фигура была освещена огнем печи и моему засыпающему воображению хозяйка этого домика была поразительно похожа на ведьму, колдующую что-то со своими снадобьями.
Теплые мягкие руки нежно втирали в мое пострадавшее лицо охлаждающую мазь с весьма неприятным запахом. Убаюкивающий голос жены разбойника звучал уже издалека, и я медленно и верно погружалась в дремоту.
«Надо бы выкрасть Часы у спящего Митьки и сбежать отсюда» – это была последняя здравая мысль моего засыпающего сознания.
Я попыталась дернуться из тенет липкой дремы и очистится от нее. Но не могла – несколько слабых попыток стряхнуть с себя сон прошли прахом, мои ноги и руки мне не подчинялись, а тело не хотело двигаться. Чем больше я сопротивлялась, тем сильнее и глубже увязала. Мне ничего не оставалось, как прекратить борьбу, и уснуть глубоким сном.
