Текст книги "В плену Времени (СИ)"

Автор книги: Евгения Савицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава 23

Сильная слабость тяжелым грузом надавила на мое измученное тело. Я с огромным трудом разлепила глаза и, тут же поморщившись от жуткой пульсирующей боли в висках, и тут же вновь их прикрыла. Голова кружилась и горло пересохло. Слегка дрожали руки от пережитого накануне нервного напряжения. Единственное, что меня радовало в данный момент – полное отсутствие подкатывающей к горлу тошноты. Я даже не придала значения тому, где находилась в данный момент, а все внимание уделяла своему слабому состоянию. Сделав несколько глубоких вдохов, я окончательно пришла в себя. Свежий воздух очистил легкие от пыли горного плато, соленого морского воздуха и придал мне немного сил. Я даже невесело подумала, что уже слишком похожа на избалованную истеричную барышню, которая чуть что падает в обморок, а ее потом откачивают окружающие люди. В душе я мрачно улыбнулась. Затем мне еще пришло в голову воспоминание о том, что Дэниэль в тот день, когда на меня обрушилась крыша беседки, опять спас меня. Как он там сказал? Спасать юных леди – это его прямая обязанность как дворянина? Что ж, похоже, это стало его работой.

Как издалека донеслись приглушенные голоса Сесиль и князя Баринского. Мнимая сестрица о чем-то вопрошала, голос Дэниэля был успокаивающим и ободряющим. Словно он успокаивал человека, находящегося на грани истерики. Затем послышались чьи-то неторопливые шаги, негромко хлопнула дверь. По всей видимости, кто-то вышел из комнаты. Я поморщилась, облизала губы и с огромным трудом вновь открыла глаза. Мой взгляд уперся с белоснежный потолок, украшенный богатой лепниной золотистого цвета. На меня смотрели пустые глаза купидонов с крылышками, а их пухлые глуповатые рожицы утопали среди цветов и листьев. Некоторое время я пролежала, наблюдая за игривым хороводом крылатым младенцев. Мне совершенно не хотелось говорить, и одним желанием было одно – побыть в одиночестве, но моему желанию было не суждено сбыться. Послышался тихий скрип, будто кто-то встал с дивана или кресла. Послышались тихие шаги, заглушаемые ковром, шуршание шелкового платья и слабый аромат цитрусовых духов Сесиль.

– Сестрица, милая, – прошептала она, осторожно присаживаясь рядом с моим разбитым телом.

Я отвела глаза от потолка и наконец-то осмотрелась, где находилась в данный момент. Тело мое лежало на широкой удобной софе, обитой темно-синей дорогой материей. Надо мной низко склонилось обеспокоенная Сесиль. Ее и без того большие глаза от пережитого ужаса казались еще огромнее. Она аккуратно взяла мою правую ладонь в свои дрожащие руки и сжала их. Ее пухлые губки, как и круглое личико, было без единой кровинки, а выражение крайнего беспокойства все еще блуждало в глубине ее светло-карих глаз.

– О, Гэйби, мы так испугались. Меня и маменьку едва удар не хватил. Даже граф Маслов сильно расстроился, – лепетала она, совершенно не слушая того, что говорит.

Это было похоже на то, как разговаривают с ребенком, пытаясь его успокоить. Думаю, она и себя успокаивала.

– Сисси, все же обошлось, – прохрипела я и закашлялась.

Пыль неприятно щекотала пересохшее горло и усиливала во стократ мучившую меня жажду.

– Да, – прошептала Сесиль срывающимся голосом. – Если бы не князь, то…

Первая слезинка упала с длинных ресниц, а тонкие плечи уже сотрясались от беззвучных рыданий. Я отняла свою руку и неловко стерла соленую каплю, бегущую по ее бледной худенькой щеке.

– Не надо плакать, сестренка, – прошептала я успокаивающе. – Я жива и это главное.

Словно солнышко при слепом дожде, на бледном личике девушки внезапно засияла улыбка.

– Благодаря его светлости ты жива, – всхлипывая, отвечала она мне.

Чуть помолчав, она прибавила лукавым тоном:

– Когда лошадь понесла, князь, будто обезумел. У него было такое страшное лицо. А когда он возвращался обратно и вез тебя впереди без сознания, то таким строгим тоном приказал Лидии Зиминой, чтобы она к тебе и близко не подходила. Это звучало как угроза…

– Т-с-с-с, милая, он же услышит, – испуганно прошептала я, пытаясь заставить замолчать Сесиль.

Но это был лишь самообман. Я не боялась, что Дэниэль услышит слова Сисси. Нет. Просто мне было так больно слышать о доказательствах нашей с ним незримой связи. Я прикрыла глаза и перевела дух. Одно дело исчезнуть из этого мира думая, что мы никогда не сможем быть вместе, а другое дело – знать, что не безразлична Дэниэлю и при этом уйти. Это было так жестоко и слишком больно в душе. Стиснув зубы, я усилием воли выгнала из своей головы печальные мысли, и в который раз напомнила сама себе о том, почему нахожусь в этом мире.

– Нет, – простодушно отозвалась Сесиль. – Он ушел на кухню насчет чая для нас.

Она не понимала моего замешательства и неправильно его истолковала. Я криво усмехнулась, понимая, что в действительности ему не нужно было уходить на кухню. Ведь он мог позвать кого-нибудь из слуг и велеть приготовить чай. Возможно, Дэниэль тактично дал нам возможность прийти в себя, поплакать от нервного потрясения, ибо сам, как и все мужчины, не выносил женских слез.

– Разве он не мог приказать слугам это сделать? – против воли вырвалось у меня.

– Нет, что ты, Гэйби, все слуги и повара находятся на пикнике, а от помощи он отказался, – как глупышке снисходительно пояснила мне Сесиль. – Просто посадил тебя и меня в нашу коляску и велел кучеру гнать в этот дом.

Я скривилась от досады на собственную несообразительность, но затем мелькнувшая в голове мысль настолько меня поразила, что я воскликнула:

– Что?! Он сам готовит нам чай?!

– Наконец-то ты опомнилась, сестрица, – довольным тоном отозвалась Сисси. – Думаю, что скоро будут нам посылать сватов.

– Что?! Кто?! – я задохнулась от смущения. – Да он и не думает. Просто он хороший хозяин, а мы его гостьи. Это его долг.

– Да? Я-то видела, как он на тебя глядит. Что тут скажешь, сестрица, блестящая работа, – проворковала девушка, аккуратно помогая мне встать. – Маменька будет тобою довольная. Сам князь Баринский делает нам чай! Это просто немыслимо!

– Бред, – упрямо отрезала я, одергивая немного сбившееся платье. – Не думаю. Он ухаживает за Лидией.

– Уже нет, – загадочно промолвила Сесиль, ловко поправляя мне немного растрепавшуюся прическу

– А где маменька? – ловко перевела я тему разговора, дабы скрыть свое смущение и зардевшееся лицо.

– Маменька осталась на пикнике, – простодушно ответила сестрица, наивно глядя в мои глаза.

Мои непослушные локоны все никак не хотели ложиться обратно в высокий греческий узел, а маленькая шляпка держалась на честном слове. Искусные ручки Сесиль сделали свое дело и, судя по удовлетворенному выражению лица, ее труды увенчались полным успехом.

– Я переложила несколько по-иному твои волосы, милая, – с довольным видом отозвалась она, отступая назад. – И шляпку положила в другое положение. Так даже лучше прежнего.

В этот момент в дверь вежливо постучали, Сесиль быстро метнулась в ее сторону и осторожно открыла тяжелые створки, более походящие на главные ворота, нежели на простые межкомнатные двери. Это нелепое сравнение несколько подняло мне настроение, и полуулыбка внезапно появилась на моих губах. Я неторопливо повернулась и увидела Баринского с большим подносом в руках на пороге голубой гостиной. Дэниэль аккуратно прошел мимо Сесиль и осторожно водрузил чайный прибор на серебряном подносе на низкий журнальный столик, стоящий перед большим мраморным камином.

– Я вижу, вы уже улыбаетесь, Габриэль…

Я поймала его короткий взгляд в мою сторону, а его волшебный баритон уже обволакивал меня с головы до ног.

– Все благодаря вам, князь Баринский, я осталась жива, – весело отозвалась я. – Спасибо.

Быстрым шагом я пересекла комнату и оказалась перед Дэниэлем. Он выпрямился и уже прямо стоял передо мной во весь рост. Только сейчас я заметила, что как высок польский князь, а моя макушка была ровно по его подбородок. Карие глаза смотрели на меня серьезно, но безо всяких лишних эмоций. Зато я прекрасно запомнила полный отчаянного страха и мольбы взгляд. Также в нем появилось новое чувство, в противоречие всем остальным. Как ни странно, это была решимость. Дэниэль был полон желания спасти меня, во что бы то ни стало. Даже ценой собственной жизни.

– Нет, что вы, – он искренне улыбнулся и без тени издевки продолжал начатую реплику. – Знаете, спасать вас скоро будет моим основным занятием. Вы буквально притягиваете к себе неприятности и неудачи.

«Самое главное, что неприятности и неудачи началась именно тогда, когда моя особа появилась в этом мире…» – задумчиво и с тоской размышляла я, всматриваясь в смуглое аристократическое лицо Дэниэля.

Внезапно я осознала, что хоть и стою в шаге от мужчины своей мечты, но между нами бездна – время, которое не наверстать, и законы Времени очень жестоки. Я знала, что эта могущественная сущность ни за что не допустит, чтобы мы с Дэниэлем хоть на минуту по-настоящему были вместе. Я опустила ресницы, и сделала шаг назад. Возле нас суетилась, разливая чай по чашкам, Сесиль. Чтобы как-то отвлечься, я уселась на диван перед столиком и принялась с повышенным вниманием осматривать гостиную с бледно-голубыми обоями, большими окнами, занавешенными синими шторами из дорогущего лионского бархата. То, что он лионский я узнала только что из вежливой реплики Сесиль.

Большой ковер, потрясающего цвета морской волны с коротким ворсом, закрывал буквально весь пол. В целом гостиная была отделана очень дорого и со вкусом и, судя по хозяевам, они могли без особых усилий себе это позволить.

В этот момент я слишком остро почувствовала себя на чужом месте и в чужой жизни. Ведь я – обычная девчонка, выросшая в простой стандартной семье, где отец рабочий на заводе, а мать – учительница русского языка в школе. Это уже потом появился свой бизнес у отца и торговля недвижимостью. С тоской я прикусила губу и опустила глаза на чашку, даже не в силах взять ее в руки.

– Гэйби, ты хорошо себя чувствуешь? – заботливый голос Сесиль вырвал меня из горестных размышлений.

Я перевела взгляд на истинных аристократов, рожденных повелевать сотнями слуг, купаться в роскоши и ни одного дня не знать, каково это жить на одну маленькую зарплату.

– Может велеть отвести вас домой, Габриэль, – любезно и вежливо предложил мне Дэниэль.

– Нет, – я покачала головой. – Просто я так испугалась, что до сих пор не могу прийти в себя.

– Это нервное потрясение, – забавным тоном знатока и психиатра изрек Баринский, и отхлебнул чай из фарфоровой чашки.

– Значит, мы остаемся, Гэйби? – больше для формальности спросила Сесиль и ее глаза буквально молили меня «останемся».

– Да, Сисси! – я утвердительно кивнула головой и для отвода глаз, аккуратно взяла чашку.

Оттопыривая мизинец правой руки, как это делали Баринский и Сесиль, я осторожно отпила ароматный и обжигающий чай. Первый же глоток это волшебного бодрящего напитка тут же прогнал мое уныние и упадочное настроение. Второй – вернул желание бороться. В моей голове, будто кто-то включил свет, и я тут же окончательно сообразила, у кого в доме нахожусь. Возможно, в одной из комнат лежат заветные Часы Времени, и мне не стоит терять ни одной возможности добыть их. В этот момент в моем мозгу родился простой до безобразия, но гениальный план.

Я сыто откинулась на мягкую спинку дивана и из-под полуопущенных ресниц лениво наблюдала за неторопливой светской беседой урожденной графини Миллер и князя Баринского. Этот разговор был больше похож на ажурное плетение кружев из лести, наигранной вежливости и отстраненных реплик ни о чем. При большом желании я могла кожей осязать это плетение, висящее в напряженной атмосфере комнаты, взять его в руку и неторопливо потрогать каждую хитроумную петлю вежливой фразы. Было настолько занимательно наблюдать за чисто женскими ухищрениями Сесиль, стремящейся понравится Дэниэлю, что раздумья о своих проблемах незаметно для меня отошли на второй план.

Стук тяжелых колес множества экипажей, гомон радостных людских голосов, женский мелодичный смех, топот конских копыт – все это, из неясного гула, доносившегося с плато, теперь переросло в громкий шум под окнами. Я нервно встала с дивана, быстрыми шагами пересекла всю комнату и выглянула из большого, до самого пола, окна. На подъездной аллее, возле парадного входа толпились открытые коляски. Это гости уже вернулись с пикника и теперь неторопливо заполняли своим гулким гомоном пустой холл дома. Я вопросительно посмотрела на Баринского и Сесиль.

– Уже начало четвертого и гости вернулись в дом, чтобы отдохнуть в жару и переодеться к балу, – торопливо пояснил мне князь, мельком взглянув на темный циферблат часов тихо тикающих на лакированной каминной полке.

Он говорил со мной таким тоном, словно объяснял человеку такие очевидные факты, вроде того, что солнце встает на востоке, а садится на западе. Я запоздало поняла, что невольно выдала себя незнанием таких известных всем и простых вещей. Которые происходят по заведенному порядку из года в год и уже стали просто неотъемлемой традицией летних пикников. Я замолкла и, не зная, что сказать, отвернулась снова к окну, наблюдая через мутноватое, с мелкими пузырьками воздуха, стекло за суетой аристократов перед парадных входом в дом. Сесиль словно кожей ощутила мое замешательство и растерянность, она неловко сглотнула чай и напряглась, готовая опровергнуть любую догадку Баринского о моей памяти. Добрая девушка моментально пришла мне на помощь, игриво вставляя свою реплику шутливым тоном:

– Гэйби, как ты могла забыть. Дамы всегда отдыхают перед танцами. Эти летние балы, конечно, не те, что устраивают в разгар сезона, но все же имеют свою невыразимую прелесть.

Я едва сдержалась от желания скривиться, слушая подобные высокопарные речи. Все же мне приходилось, не меняя выражение лица, спокойно пройти обратно на своем место на диване рядом с сестрицей. Затем я сразу же устыдилась своей реакции на все еще непривычную для моего уха речь дворян. Девушка спасает мою шкуру, а еще и нос ворочу. Чувство благодарности по капельке просачивалось в мою душу.

– Ах, как же я могла… Конечно же помню, Сисси, – воскликнула я с самой серьезной миной, на которую была только способна. – Именно на таком балу можно подцепить себе парочку поклонников еще до осени. Вспомнить только господина Зуева…

Упоминание о престарелом кавалере Габриэль было самой настоящей удачей. Я отчетливо видела, как из глубины ореховых глаз Сесиль постепенно ушла тревога, уступая чувству невыразимого облегчения. Мне в очередной раз пришлось восхититься ее бескорыстной любовью и преданностью. Если бы меня спросили, хочу ли я такую сестру как Сисси, то непременно ответила бы согласием. Младшая сестра настоящей Габриэль уже буквально светилась от радости, что мне удалось так ловко ввернуть факт из моей собственной, как она наивно считала, жизни.

Случайный взгляд, брошенный вскользь на Дэниэля, несказанно поднял мне настроение. Сквозь непроницаемую маску, на лице слишком очевидно были видны подавляемые эмоции, а досада и бешенство засветились в глубине его потемневших глаз с прежней силой. Меж тем я безмятежно отпила чай из фарфоровой изящной чашечки и отозвалась скучающим тоном:

– Ты же знаешь, Сесиль, я никогда специально не ловила женихов, но по закону подлости всегда летом ухаживают именно такие, как господин Зуев.

С глазах Сесиль плескалось откровенное веселье, когда она наблюдала за сдержанным бешенством в глубине темных зрачков Баринского и моим невинным выражением лица. Я видела, что засмеяться вслух ей не позволяют превосходное воспитание и врожденное чувство такта. Я наивно посмотрела на Баринского и захлопала ресницами, словно не понимала, что в данный момент меня глупо ревнуют.

– То есть, какие это такие, как господин Зуев? – вежливо поинтересовалась она, стараясь запихнуть обратно в себя обрывки смеха, неудержимо рвущегося наружу.

Я, хитро прищурившись с особым интересом, наблюдала за внутренней борьбой, отражающейся в глубине карих глаз, а на его лице играли желваки. Вскоре железная выдержка победила, и ледяная маска вновь воцарилась на идеальном лице Баринского.

– А-а-а… Такие престарелые, воображающие себя все еще молодыми и неотразимыми, – парировала я и тихонько рассмеялась, обращая тем самым весь этот разговор в шутку.

Дэниэль не выдержал и тоже вставил свою реплику несколько ворчливым тоном, умело подражая стариковскому тону:

– Экие, вы злые, барышни. Значит мне тоже уж пора на покой.

Мы втроем весело расхохотались, и чтобы немного подпортить мне веселье, Баринский коварно заметил:

– Видимо, только старики за вами волочатся, Габриэль?

Этот тон нисколько не запутал меня. Мне было очевидно, что Баринский таким безобидным образом пытается отплатить мне той же монетой, за реплики о Зуеве.

– Нет, что вы, ваша светлость! Вы нисколько еще не старик, – отозвалась я, нервно покусывая губу.

В этот раз шутливый тон совсем не вышел у меня и получился довольно прямой комплимент в его адрес. Судя по довольному лицу Дэниэля, до меня с большим опозданием дошло, что последняя моя реплика была практически признанием в его неотразимости. В очередной раз за последний час, я опять поставила саму себя в глупое и неудобное положение. В этот миг захотелось послать всех к черту и сбежать из гостиной, куда глаза глядят, лишь бы не видеть этой издевки в его кривой усмешке и смеющихся глаз.

Я с мольбой поглядела на сестрицу, отчаянно пряча досаду на себя в глубины своей души. С огромным трудом подавив отчаянный вздох, сестрица натянуто улыбнулась, взяла меня под руку и самым чарующим тоном проворковала:

– Ваша светлость, проводите нас в отведенные нам покои. Нас уж верно горничные заждались.

Дэниэль вновь натянул свою привычную ледяную маску и ровным тоном отозвался

– Как пожелаете, барышни. Следуйте за мною.

– Спасибо еще раз за то, что спасли мне жизнь, – от всего сердца поблагодарила я князя, по-дружески протягивая ему свою правую руку для привычного дружеского рукопожатия.

Дэниэль расценил этот жест по-своему. Он галантно взял мою руку и, наклонившись над ее тыльной стороной, по-настоящему поцеловал ее. Жаркие волны пронзили мое тело огнем наслаждения, а место поцелуя словно горело опаленное пламенем страсти. Мое предательское тело томилось в ожидании более серьезных поцелуев, но пришлось опустить глаза в пол и стараться унять гулкие удары сердца.

Меж тем Дэниэль распахнул перед нами двери и торопливо вышел из гостиной. Мы с Сесиль под ручку следовали за ним в кильватере. Более он не проронил ни слова, а когда провел до нужных нам дверей, еще раз молча поклонился нам и исчез за ближайшим поворотом длинного коридора. Его равнодушный взгляд снова поставил в тупик относительно его чувств, испытываемых ко мне. Я еще некоторое время тупо стояла под дверью комнаты, взирая в ту сторону, куда удалился Баринский и вдыхая неповторимый свежий аромат дорогого одеколона, смешанный с его истинным запахом. Наверное, я так и стояла бы еще долгое время, если бы Сесиль благоразумно не утянула меня за руку в отведенные нам апартаменты.

Глава 24

К моему несказанному удивлению Сесиль и словом не обмолвилась о том, как я глупо себя вела за чаем с Баринским, видимо от всей души прощая мне прегрешения. Прозорливая девушка оказалась права – наши горничные уже сидели в апартаментах размерами с приличную двухкомнатную квартиру. Как только мы оказались в комнате с двумя огромными до пола окнами, распахнутыми настежь, Мила и Марфа быстро вскочили с софы и присели в низком почтительном реверансе. В спальне также стояла огромная расстеленная кровать, маня отдохнуть в ее мягких объятиях. Королевское ложе с нежно-лиловым шелковым пологом могло без особых проблем вместить меня, Сесиль и еще наших служанок вместе взятых. Пока я с интересом осматривала комнату, отделанную в сиренево-лилововых тонах, Мила ловко расстегнула мое платье, распустила шнуровку на корсете, стащила влажную нижнюю рубашку и оставила меня в одних кружевных панталонах. Накинув мне на плечи легкую ночную сорочку со шнуровкой спереди, она немедленно приступила к моей прическе. Горничная не без труда вытащила все шпильки из моих волос, сняла шляпку и распустила локоны. Мои волосы благодаря тщательному уходу сильно выросли и теперь достигали до середины лопаток, окутывая плечи шелковым плащом.

Краем глаза я увидела фигурку девушки в одних белых панталонах в противоположной части большой комнаты. Сесиль стояла ко мне спиной, на которой без труда можно было пересчитать каждую косточку, выпирающую в ее тщедушном теле. Эту девушку можно было назвать скорее тощей, нежели худощавой. Мне даже на миг захотелось накормить Сесиль. Марфа с огромной заботой суетилась вокруг своей хозяйки, умело расплетая ее густые темные волосы. Потом ее горничная торопливо надела через голову длинную рубашку с массой кружев. Про себя я отметила, что как ни странно, но Сесиль шла одежда с множеством оборок, и это нисколько не делало ее похожей на куклу. Длинные темные волосы с золотистым отливом красиво обливали ее плечи и спускались чуть ниже талии. Я с интересом наблюдала, как она повернулась ко мне лицом и, неслышно ступая по ковру, изящными маленькими шажками направилась к огромной кровати.

После всех приготовлений к дневному отдыху, горничные удалились в соседнюю комнату приготовить бальные платья, а я и Сесиль дружно завалились на огромную кровать отдыхать. Разговаривать мне совершенно не хотелось, и поэтому я сразу же закрыла глаза и зарылась лицом в свежую хрустящую белоснежную наволочку на мягкой как пух подушке. Деликатная и тактичная Сесиль не стала настаивать на разговорах перед дневным сном. Она спокойно улеглась на свою часть кровати, и вскоре до меня донеслось ее тихое и мерное дыхание.

Горячий медвяный воздух, вливающийся в распахнутые настежь окна, не давал мне спать еще долгое время. В комнате мне было ужасно душно, и я в очередной раз посетовала в душе на то, что в этом веке никакого кондиционера нет и быть не может. Множество дум лезло в мою уставшую голову, и они не давали мне быстро заснуть. Мысленно я уже множество раз прокручивала всевозможные варианты добычи Часов Времени и с нетерпением ожидала вечера для осуществления задуманного.

Мой план был предельно прост – вечером на балу, пока хозяева и гости танцуют в просторном холле, я под предлогом того что забыла, скажем веер, поднимаюсь в отведенную нам комнату на втором этаже и пытаюсь найти Часы Времени. Конечно, интересующая меня вещь может быть и на самом князе, а с этим все становилось намного сложнее. Я тяжело вздохнула и перевернулась с живота на спину, чувствуя как подо мной простыни стали буквально раскаленными, а знойный воздух в спальне никак не способствовал моему охлаждению. Я завидовала мирно спящей рядом Сисси, втайне мечтая также как и она – преспокойно заснуть. Хотя прекрасно понимала, что так спать может лишь только человек, не обремененный тяжкими раздумьями о своих дальнейших планах и туманном будущем. Все это время мне приходилось лежать с закрытыми глазами и мысленно считать слонов, баранов и овец, вскоре эти все животные у меня смешались в голове и последнее, что мелькнуло перед глазами – был князь Баринский верхом на баране и в рыцарских доспехах.

… Легко и беззаботно я прыгала с одного пушистого облачка на другое. Над головой сияло лазоревым дивным светом небо, солнце на горизонте пронизывало облака необыкновенным розоватым светом, делая их похожими на огромные клочья сладкой ваты, висящие в воздухе. Вокруг царила звенящая тишина, и даже мне стало как-то неудобно, что я нарушаю ее своим веселым смехом. Прыжки с облака на облако прекратились, когда я дошла до края самой огромной тучи сотканной из темно-серой дымки. Далее простиралось до самого горизонта чистое небо, такого голубого цвета какого в реальной жизни просто не существует. В этот момент поднялся едва ощутимый вихрь, и в одно мгновение из белесой дымки соткалась до боли знакомая фигура Времени. Его пронзительные глаза смотрели на меня грозно, а тонкие бесцветные губы были плотно сжаты. Белесые, как сам утренний туман, волосы развивались на невидимом ветру и окутывали мистическим, полупрозрачным ореолом высокую фигуру могущественного существа, висящего в воздухе напротив меня. Я же тихо стояла на облаке, утопая по самую щиколотку в его дымчатой поверхности, и только одному Богу было известно, как мне удавалось вообще до сих пор удержаться на туче.

– Долго еще ты будешь испытывать мое терпение, смертная?! – грозно загремело на меня Время.

Я испуганно втянула голову в плечи и лишь тихо проблеяла:

– Я же не специально… Я все сказала в прошлый раз, когда мы виделись в моем сне, что работаю над проблемой.

– Значит, недостаточно работаешь, – сухо заметила сущность, подлетая ко мне поближе на столько, что серый блинный балахон уже сливался с темной каемкой тучи, на которой я стояла.

Время уже понизило свой голос, и я тут же осмелела. Досада на то, что во сне мне опять-таки не дают отдохнуть и расслабиться росла по мере того, как продвигался разговор.

– Я сегодня вечером постараюсь провернуть свой план, – доверительным тоном поделилась я с бестелесной сущностью главной новостью последних событий. – Думаю выкрасть из дома Баринского Часы…

– Меня это не интересует, – нетерпеливо оборвал мой монолог звенящий стальными нотками голос, а в мое лицо неприятно пахнул ледяной порыв ветра.

Я поежилась, но неконтролируемый гнев, растущий подобно снежному кому, уже рвался наружу, и не в моих силах было его остановить.

– Если не интересует, то зачем Вы являетесь ко мне во сне и мешаете отдыхать? – гневно прорычала я, всеми силами пытаясь перекричать сильные порывы ветра, обдувающие Время.

Как ни странно высокая дымчатая фигура молчала и с огромным интересом наблюдала за моими потугами, как ученый-энтомолог наблюдает за смешными попытками жука перевернуться со спины на лапки. Этот холодный оценивающий и презрительный взгляд с каждой секундой раздражал меня все больше и больше, и вскоре речь сама собой полилась из моего рта:

– Что? Нечего сказать?! Между прочим, меня эти астральные полеты очень выматывают и такое чувство после сна, что будто и не отдыхала! Неужели нельзя появиться передо мной наяву, а не во сне. Хочу еще заметить, что мне еще этой ночью Ваши Часы добывать и если я буду не в форме, то…

Громоподобный голос безо всяких усилий прервал мою пламенную речь и спокойно заметил:

– Смертная, я ничего не делаю в данный момент лишь только потому, что тебе мои Часы забирать у Дэниэля Баринского. Запомни – впредь никогда не допускать в мой адрес подобных слов и тона. Иначе, тебя ждут огромные проблемы, Эля. И еще, я не могу показаться в вашем мире, ибо я не материальная сущность, и чтобы никогда тебе меня не видеть и спать спокойно – найди мои Часы.

Я сникла и опустила голову, пряча горящие от стыда за свою несдержанность, щеки. Злость и досада захлестывали меня с такой силой, что не в силах более терпеть присутствие Времени, я прошептала, глотая обжигающие слезы:

– Уходите, прошу Вас!

– Ты должна помнить, – нудно прозвенело Время над моим ухом. – Чем дольше ты остаешься в той эпохе, тем губительнее это влияние сказывается на окружающих тебя людей…

– Во-о-о-н из моей головы, – внезапно для самой себя взревела я. – Вон!

Гнев красной пеленой застилал мне глаза, по щеках лились горькие слезы, а сердце бешено колотилось в груди.

– Я уйду, – необычайно кротким тоном обронила уже расплывчатая дымка. – Ты же не хочешь, чтобы кто-то из-за тебя умер…

В этот же миг, мои ноги провалились сквозь тучу, и я полетела вниз с оглушительной скоростью. Неожиданно навалившаяся темнота, мягкий толчок и я подскочила в кровати, едва дыша от пережитого страха.

– Гэйби, – мягко пролепетала сонная Сесиль.

Ее маленькая ладонь легла на мое плечо, словно пытаясь отгородить меня от пережитых во сне эмоций. Когда наконец-то удалось унять головокружение, сильное сердцебиение и дрожь в руках, я обнаружила себя сидящей на огромной кровати. Рядом сидела Сесиль, утопая в оборках и кружевах, а ее большие глаза смотрели встревожено и с огромным опасением.

– Ты кричала, – прошептала она непослушными губами. – Даже служанок перепугала.

Она кивнула головой в сторону входных дверей. В дверном проеме торчали две девичьи головки в одинаковых больших чепцах с лентами. Обе девушки смотрели встревожено и с их уст уже были готово сорваться множество вопросов.

– Все хорошо, Марфа, – тихо и мягко предвосхитила все расспросы Сесиль. – Габриэль привиделся дурной сон.

Я с огромной благодарностью посмотрела на девушку, сидящую рядом в ворохе мятых простыней. В комнате стояла одуряющая жара, заставляя влажную рубашку неприятно липнуть к телу.

– Жарко…, – прохрипела я, тяжело откидываясь на влажные ото сна подушки и прикрывая глаза.

Веки мне казались свинцовыми. Из-за очередного общения со Временем где-то на облаках и в другом измерении, я вновь не выспалась и чувствовала себя не лучшим образом.

– Мила, принеси барышне воды, – командирским тоном Сесиль велела моей горничной, видимо эта девушка была нежна лишь только с равными ей людьми и ее хорошее отношение на прислугу не распространялось.

Мила моментально испарилась. Затем Сисси повернулась к Марфе, которая все еще стояла в дверном проеме и терпеливо ждала указаний хозяйки.

– Марфа, тебе что-то надобно? – тихо поинтересовалась Сесиль, хмурясь.

– Уж пора вставать, Сесиль Николавна. Ваши платья к балу готовы, – робко отозвалась Марфа и быстро юркнула в глубину примыкающей к спальне гардеробной.

Я нехотя приоткрыла глаза, втайне мечтая наконец-то выспаться. Только сейчас заметила, что в комнате стало намного темнее, видимо солнце в данный момент умирало на западе, освещая своими прощальными лучами окружающий мир. Эту картину я наблюдала через распахнутое настежь окно. Уже зажглась яркая вечерняя звезда, оповещая своим появлением наступление коротких летних сумерек. В душе постепенно крепло желание, во что бы то ни стало, достать Часы Чремени. И все для того, чтобы Время никогда больше не являлось ко мне во сне, нарушая мое спокойствие и душевное равновесие. К моему огромному удивлению, я не испытывала никаких угрызений совести по поводу того, что довольно-таки грубо поговорила с могущественной сущностью. Каким-то особым чутьем я понимала, что в данный момент мне ничего не грозит. Время уж слишком сильно хочет вернуть Часы, чтобы обижаться на пустяшные крики мелкой человеческой козявки.

* * *

– Барышня, вы прелестны, – восхищенно выдохнула мне на ухо Мила, когда она уложила последний цветок мне в волосы и укрепила его золотой шпилькой.