Текст книги "Железный герцог (СИ)"

Автор книги: Евгения Лифантьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 13

Люди славят Тима Пресветлого, лучшего из сыновей матери Эйван. О старшем же его брате, проказнике Яри, порой забывают. А ведь был он прекрасен и силен, и мощь его была настолько велика, что удальства ради рушил он скалы и вырывал из земли вековые деревья.

Была великая битва, и бежали от безудержного Яри демоны мрака, бежали слуги смерти и холода.

Мог бы Яри навсегда очистить землю от приспешников тьмы. Да только не стал богатырь преследовать отступавших демонов, не стал добивать их в темных логовах. Другое было у него на уме.

Больше всего любил Яри бродить по лесам, разговаривая с птицами, бегать наперегонки с волками или играть с молодыми медведями. И вот однажды встретил он в лесу прекрасную девушку. Кем она была? Человеком? Та-ла? Демоном? Никто не знает. Да и важно ли это? Важно лишь то, что на голове у девушки был венок из лесных цветов, а глаза у нее были синими, словно горные озера.

Полюбил Яри красавицу, и она ответила ему любовью. Вместе бродили они среди деревьев, радуясь расцветающей земле.

Но пришло время – и позвала Эйван сына. Яри послушно вернулся домой. Удивилась мать: что за чудеса? На голове богатыря – не сияющий шлем, а пестрый венок, на плечах – не сталь, а накидка из молодых листьев. «Кто тебя изменил, сын? – спросила женщина. И кто станет теперь бороться с тьмой?» Но Яри лишь рассмеялся: «Изменила меня любовь, маменька, а без тьмы нет и света. Ах, маменька, знала бы ты, как сладка теплая весенняя тьма, душистая от цветочных ароматов!»

Тогда Эйван, обидевшись, прогнала Яри. Он ушел и растворился в подгорных лесах, стал ручьями на склонах, наполнил собой сосновые корни и прибрежные лозы. С тех пор называют люди лесные первоцветы – те, что пламенеют на опушках, когда деревья еще не оделись зеленью, – яр-травой. А когда ночи становятся так коротки, что рассвет наступает почти сразу после заката, когда буйствуют в белокипенных садах ошалевшие от любви соловьи, Яри и его подругу можно увидеть гуляющими между деревьев. Скрытые туманно дымкой, они бредут, обнявшись, или порой останавливаются отдохнуть, присаживаются на берег пруда или на торчащие из земли корни…

Или, может быть, это парни с девками из соседнего села шалят по ночам, скрывшись от людских глаз? Кто знает?

Однако одно можно сказать точно: посвященные Яри-проказнику ночи пронизаны колдовством проснувшийся земли, и не ощутить его невозможно…

Плывет ночь, дразнит, дурманит. Да только не для всех ее очарование.

В надвратной башне в Вельбирском замке замер стылый, словно в склепе, воздух.

Тлеют угли в курильницах. Дым неторопливо поднимается вверх и скапливается у потолка легким облаком. Блестит серебро волшебной чаши. Радужно переливаются замысловатые знаки, нарисованные некромантом на древних камнях. Странная краска – то пурпурная, словно кровь, то черная, то – цвета пихтовых лап, не зеленая и не синяя, а что-то среднее, неуловимое, меняющая цвета по своей прихоти. Изменчивая, словно хамелеон. А из чего сделана – лучше не думать…

У магического круга – пятеро стариков.

Некромант договаривает последние слова заклинания.

Мор стоит в полутемном углу, наблюдает за обрядом.

И трое вельбирцев – рядом с магмейстером.

После совещания барон Унтар приказал управляющему замком – мастеру Бурсоту – готовить последнюю любовницу отца, Белинку, к отъезду в Келе.

За несколько месяцев до начала войны с Утором она благополучно родила крепкого мальчишку. Трудно разобрать, на кого похожи груднички, но в чертах малыша, которого назвали Эйколь, «Дарованный Эйван», явственно проступала кровь баронов Вельбирских. Крохотный человечек даже бровки хмурил так же, как отец.

Унтар помнил свое обещание, и молодая мать с ребенком оставались жить в замке, ни в чем не нуждаясь.

Ее давно следовало бы отправить в Келе, чтобы пресечь возможные сплетни, но отъезд все как-то откладывался.

Пока никак не удавалось придумать, куда пристроить сводного брата с матерью, чтобы те не бедовали, да словом дурным никто не обидел. Унтар считал, что Белинка не обязана всю жизнь хранить верность покойнику. Когда-нибудь она найдет того, кто ей по душе, и кто не упрекнет за ребенка, рожденного вне брака. Тогда надо будет помочь молодоженам обзавестись хозяйством. Лишь бы человек ей попался хороший, не из охотников за возможным наследством.

Но пока заботы о малыше отнимали у Белинки все силы. Да и характер у нее слишком тихий. Говорят, она и раньше предпочитала сидеть в своих комнатах с книгой или шитьем, чем гулять по городу. Правда, кто-то из слуг намекал на то, что лейтенант Крилл из королевского пикинерского полка что-то слишком часто стал наведываться в замок… Что же, оно и к лучшему. Крилл – из старых служак, «золотую ленту» получил за битву при Рудене. Надежный и честный человек.

Если бы не война…

Больше откладывать некогда…

– Отвезешь Белинку с сыном в Келенор, – приказал Унтар управляющему. – Возьмите с собой пару служанок и Рудека для охраны. Вот деньги, – он протянул Бурсоту увесистый кошель:

– Остановитесь у вдовы оружейника Михтара на улице Полевой котел. Это недалеко от жреческой школы. Вот письма к тетушке Альбине и тетушке Лилив. Если кто-то из них пригласит Белинку пожить к себе – хорошо. Нет – этих денег должно хватить на год, а там… Вот письмо к Питу Увельскому, кузену Белинки. Надеюсь, он примет участие в судьбе родственницы. Если что… ну, сам понимаешь… Тогда передашь Питти мое завещание, в котором я признаю Эйколя братом и наследником. Питти – парень честный, присмотрит за Вельбиром, пока пацан не вырастет. Хотя вы можете не застать баронета Увельского в столице – война.

Унтар ожидал от мастера Бурсота короткого кивка и односложного:

– Да, господин барон.

Обычно в репликах старого управляющего Унти чувствовал покровительственную интонацию: «Хорошо, малыш, ты отлично выучил урок». Но это не раздражало, а радовало. В глубине души юный барон никогда не был полностью уверен, что делает то, что надо. Но на этот раз мастер Бурсот покачал головой:

– Нет, господин барон. С Белинкой поедет старая Ланна. Она не хуже меня знакома со столицей. Да и при дворе ей приходилось бывать. Я остаюсь.

– Что? – не сразу понял Унтар.

– Я слышал, о чем вы говорили с магом. Нужны люди для обряда? Мы уже решили: если… ну, если нужно будет делать то, о чем говорил некромант, то делать это буду я, хромой Юрек и Артан-шорник. Мы слишком стары, чтобы драться, но нас хватит на то, чтобы умереть с пользой.

Барон не нашел, что сказать в ответ, только обнял старого слугу.

– Мне давно пора за Кром, – Бурсот аккуратно высвободился из объятий молодого барона. – Только не мог я уйти раньше вашего отца.

И вот теперь в промозглой пустоте надвратной башни – пятеро стариков: магмейстер эт-Лидрерри, герцог Эльрик Мор, управляющий Бурсот, конюх Юрек и шорник Артан. Впрочем, уже не важно, кем они были при жизни. Смерть, чье присутствие чувствуется буквально физически, уравняла всех.

– Когда враг подойдет к Вельбиру, вы должны вскрыть себе вены вот этим ножом, – снова повторил эт-Лидрерри троим, остающимся в замке. – Это не очень больно, не беспокойтесь. Кровь должна стечь в чашу.

– А потом? – спросил старый Бурсот, предпочитающий заранее знать, что от него требуется.

– «Потом» не будет, – ухмыльнулся некромант. – Врата в кромешный мир уже открыты. Осталась лишь тончайшая завеса, и ваша кровь растворит ее. Обряд будет завершен, задуманное исполнится, и Двальди найдет свою смерть под стенами замка.

Некромант замолчал, словно прислушиваясь к чему-то. Он знал: едва капли крови коснутся дна чаши, невидимая сила, ворвавшаяся в этот мир, скрутит тела тех, кто решил пожертвовать собой, как хозяйки выкручивают белье, выжмет досуха… Но рассказывать о том, что будет, Эт-Лидрерри не стал. Ни к чему смущать стариков ужасными описаниями.

– Да, хорошо, я понял, – кивнул управляющий.

Его слова показались будничными, словно он только что выслушал распоряжения хозяина по поводу сервировки завтрака. Мертвенная тишина вдруг лопнула. Кромешная жуть, наполнявшая башню, отступила, сжалась в комок над чашей.

– Я очень надеюсь на то, что ваша смерть подождет другого случая, – проговорил герцог Мор, молчавший, пока некромант наставлял вельбирцев. – Но все равно… Зачем стоящим у порога Крома высокие слова? Просто… Спасибо вам, господа! Я бы так не смог…

Герцог поочередно пожал руки Бурсоту и его товарищам. Так прощаются с равными.

Помолчав еще секунду, Эрик вдруг ухмыльнулся:

– А все-таки хорошую шутку вы придумали, господин магмейстер! Завтра утром мы выступаем, и сердце у меня будет спокойно.

Глава 14

К Генрике в эту ночь вновь пришел «истинный» сон.

Вот она, раскинув руки, спит на широкой кровати. Ей жарко. Одеяло отброшено, сбилось в ногах. Девушку дурманит запах из открытого окна. Она что-то шепчет во сне. С кем же она говорит? Что же ей снится?

Бесконечность подземных чертогов. Сталактиты – целый лес сталактитов. Витые колонны, прихотливые фестоны, замысловатые кружева. Ни одной прямой линии, ни одного отчетливого угла.

Девушка медленно идет, не думая о том, откуда и куда ее путь. Каждый шаг – новые чудеса. Падает сверху, подобно дождю, рассеянный свет и рассыпается радужными брызгами. Камень переливается и искрится, каждая пядь его кажется достойной украшать королевские короны.

Что-то мерцает вдалеке. Еще несколько шагов…

Вдруг прямо перед ней возникает хрустальная завеса. Но сразу же невидимые руки раздвигают трепещущие нити, и девушка шагает в мерцающий проход. Убранство нового зала еще роскошнее. Пол – полированный камень, в нем отражаются, дробясь, сотни огней. Стены – огромные зеркала вперемежку с затейливыми мозаиками из яшмы и малахита. Посреди чертога – крохотное озерцо в обрамлении из живых цветов. У края воды – изукрашенная хитроумной резьбой скамейка.

Дальше хода нет.

Путь окончен.

Девушка, не раздумывая, садится на теплый камень и наклоняется к воде. Но вдруг шуршит ткань. Почувствовав чье-то присутствие, девушка резко поворачивается. На другом конце скамьи сидит молодая женщина удивительной красоты. Сидит и молчит, лишь улыбается задумчиво.

– Госпожа, откуда вы? – спрашивает спящая и понимает, что сказала глупость.

Женщина смеется:

– Это мой дом. А я снюсь тебе, Генрика.

– Хороший сон. Здесь красиво.

– Да нет, сон как раз плохой, – женщина неожиданно становится серьезной. – Я хотела тебя предупредить, Генрика эт-Лидрерри, дочь некроманта – торопись! Как только мимо твоего дома промчится изумрудный кентавр, запрягай лошадей и спеши к Бенскому ущелью. Твоему отцу грозит беда. Скоро грянет битва, и тебе нужно спешить к Старой Заставе, чтобы помочь отцу.

– Какой кентавр на Альве? – пытается возражать девушка, но снова понимает, насколько глупо звучат ее слова, как будто она забыла что-то очень важное.

– Ты все знаешь сама, только боишься, – улыбается подземная хозяйка. – Торопись.

В этот миг Генрика слышит топот детских ног, и в зал выбегает босоногий мальчишка лет десяти в длинной красной рубашке:

– Бабушка!

Женщина нетерпеливо машет рукой:

– Торопись, Генрика!

Девушка проснулась.

За окном еще и не начинало светать. Где-то заливался соловей – птичьи трели так безнадежно сладки…

«Верить? Не верить? Пророческие сны не врут. Нужно лишь уметь правильно их понять»…

Дочь некроманта поднялась с постели, зажгла свечу. Накинув на плечи платок, неслышно пробралась в отцовский кабинет.

Вот нужные записи: эт-Лидрерри специально оставил на столе то, что понадобится ученикам. Опыты с ракой… Да, душу умершего можно удержать в этом мире, предоставив ей убежище в колдовском сосуде. Отец не единожды это проделывал. Правда, это были души тех, кто уходил из этого мира сам.

Иртинские старики, не узнававшие перед кончиной даже собственных родных. Больные дети… Их души были бездумны и бессмысленны, как новорожденные младенцы.

«Неужели отец действительно умрет? Он все заранее приготовил. Отец надеется, что его душе хватит воли, чтобы не забыться, и найти раку, которая сейчас – как маяк во тьме. Но хватит ли у него сил сопротивляться ветрам междумирья?»

До рассвета просидела Генрика в отцовском кабинете. Трудно поверить в то, что отец мог ошибиться. Но есть вещи, которые нельзя знать заранее…

* * *

В Ааре тоже была ночь – тревожная ночь недавно оставленного врагом города, полная едкого запаха потухших пожаров. Армия северян три дня грабила дома и заводы. Но надолго задерживаться в Ааре уторцы не стали. Часть солдат с обозами отправились на север, к перевалам. Часть – на запад, к Бену и дороге на Келе. В притихшем городе теперь не было никаких войск – ни келенорских, уничтоженных при нападении, ни уторских. Опасаясь мародеров, жители заперлись в домах, надеясь загородиться от безвластия крепкими засовами. Ночные улицы казались вымершими: ни человеческих голосов, ни звука шагов в тишине. Только оставшиеся после недавнего дождя лужи отражали свет высоких звезд, словно лакированные, блестели камни мостовой.

«Зачем так светло? – думала пожилая женщина, осторожно пробираясь по окраинным улицам города. – «Зачем ветра не пригнали тучи, не спрятали эти глупые звезды?»

Как это бывает у полных людей, она казалась себе слишком громоздкой, слишком заметной, не способной спрятаться от опасности. И все же женщина старалась держаться в тени, надеясь на удачу да на то, что здесь, на окраине, мародерам делать нечего. Да и у нее многого не возьмешь. В те редкие мгновения, когда ей приходилось пересекать освещенные участки, было видно, что одета она скромно, но добротно: темное платье из плотной шерсти, темный платок, меховая накидка на плечах. Однако платье ее выглядело так, словно последнюю седьмицу она спала, не раздеваясь, на голой земле.

Наконец женщина добралась до нужного ей дома. Остановилась, прислушиваясь. Проведенные в темноте дни обострили ее слух, а обоняние сделали почти звериным. Но опасности она не ощутила. Город тревожно замер, лишь где-то далеко лаяли собаки. Пахло прелыми листьями, печным дымом, навозом – обычные запахи предместий в пору ранней весны. Торопливо миновав улицу и подойдя к калитке дома напротив, толстуха засунула руку в прорезанное в цельной дубовой доске окошечко. Несколько мгновений – и калитка распахнулась. Рявкнула было собака, но лай тотчас же превратился в радостный скулеж. Женщина потрепала по ушам гремящего цепью пса и поднялась на крыльцо.

Осторожный стук.

– Кто? – женский голос слегка дрожит.

– Открой, Полетта! Это я, Гурула.

– Тетушка!

Дверь распахивается, на пороге появляется одетая в ночную сорочку женщина. Она моложе гостьи, но пышностью форм ей не уступает:

– Ты жива, милая тетушка! Как так? Ведь…

– Давай запрем дверь. Я и так натерпелась сегодня страху.

Через малое время женщины уже сидят на маленькой, но очень чистой кухоньке и пьют кофе. Гурула сменила грязную одежду на старый капот хозяйки дома. Веселые голубые цветочки и обильные рюши в сочетании с седыми волосами выглядят нелепо, но и тетушке, и племяннице было не до того.

– Где твои, – интересуется Гурула. – Не разбудим их?

– Мик со старшими ушел на юг, в Бархатные горы. Говорят, старый Дракон собирает войско. А Маситту я отправила к деду на шахту. Не дело молодой девушке болтаться в городе, занятом дикарями.

– Ты всегда была умницей, По!

– А где была ты, тетушка? Мы уж думали, что ты погибла вместе со всеми, кто был во дворце. Рассказывают такие ужасы… Вроде бы при помощи магии северянам удалось подобраться по Льис к самым окнам дворца, и никто их не увидел во тьме, принимая плоты за клочки ночного тумана…

Пожилая женщина молчит несколько мгновений, потом медленно произносит:

– Магия или предательство, но дворец захватили за несколько минут. Никто ничего сообразить не успел. Но погибли не все. Жив Драконенок. И я не видела тела леди.

– Малыш Эльрик? Где он? – Захлебывается от радости Полетта.

– Там, куда нам нет пути. Я не знаю, что я сделала, По. Не знаю, добром это кончится или злом. Но сделанного не воротишь, и я не могла иначе.

* * *

Они заперлись в учебной комнате Эльрика: леди Нивия с малышами, Драконенок, старая нянька Гурула и полдюжины солдат. Гурула сразу же сообразила, зачем герцогиня потребовала привести сюда малышей, но они ничего не успели сделать. Дверь слетела с петель, упали сраженные мечами охранники. Впереди разгоряченной толпы мчался дальний родственник герцогов – Антери Двальди-Ааре. Без шлема, с растрепанными волосами, он походил на безумца.

Солдаты оттеснили женщин и детей от двери, но дотронуться до них не решались.

– Ну что, Ни, счастлива ты со своим уродом? – прокаркал Антери. – Эй, сержант, хочешь порезвиться с благородной?

Один из солдат сделал было шаг к леди, но навстречу ему выскочил Эльрик. Никто не видел, когда мальчишка успел подобрать кинжал одного из охранников. Клинок с размаху вошел в ногу сержанта.

– Гаденыш! – взвизгнул уторец и, перехватив руку Эльрика, резко дернул. Мальчишка отлетел к камину и, ударившись головой о мраморную плиту, осел на пол.

В этот-то момент Гурула и почувствовала, что ноги больше не держат ее, и рухнула рядом с Эльриком.

– Что, нет у тебя больше защитников, моя прекрасная леди? – расхохотался Антери.

Но подлец ошибался. Крохотная Морисетта с разбегу налетела на уторца и замолотила кулачками:

– Падаль дланая! Тебя осел ибал!

Мысль о том, что не стоило разрешать детям играть на конюшне и на псарне, была дикой, но именно об этом подумала Гурула.

– У-у-у, драконята! Кровь! – Расхохотался кто-то из солдат. – «Осел ибал».

Взбешенный Антери схватил девчушку за волосы и поднял на уровень своего лица:

– Ты! Мразь!

Девочка извернулась и обутой в розовую туфельку ножкой ударила уторца в нос. Брызнула кровь.

– А-а-а! – завопил Антери, и этот вопль был таким диким, таким нечеловеческим, что в глазах у Гурулы помутилось. Уже не осознавая совершенно, что она делает, старая нянька перекатилась к Эльрику и навалилась на него своим большим и рыхлым телом, закрывая от чужих глаз.

* * *

– А как же вы спаслись, тетушка? – заохала Полетта, выслушав рассказ няньки.

– Я пришла в себя от жара. Комната пылала. Горели занавеси, двери, горели трупы солдат… Но до нас огонь еще не добрался. Казалось, нас окружает какая-то невидимая, но непроницаемая завеса. Эльрик еще не очнулся, но он был жив, я видела, что он дышит. И тогда я поняла, что надо делать. Леди Нивия не зря повела детей в эту комнату. Здесь, как раз за камином, есть потайной ход в подземелья. Как-то леди показала мне его, строго настрого запретив подпускать малышей к механизму, открывающему в него дверь.

* * *

В отчаянии Гурула дернула за потайную рукоять, замаскированную под украшение на каминной полке. Часть стены сдвинулась со своего места и открыла темный лаз, сквозь который женщина едва смогла протиснуться. Она сама не знала, как ей удалось в полной темноте спуститься по крутой и узкой лестнице, да еще с ребенком на руках. Ведь, стоило им миновать потайную дверь, как она тотчас захлопнулась за ними.

Правда, на лестнице было прохладно. Запах гари почти не ощущался, словно потайной ход был защищен от огня каким-то колдовством. Гурула на ощупь добралась до того места, где лестница кончилась. Теперь у нее под ногами была ровная площадка. Женщина положила ребенка на пол и попыталась сообразить, что же делать дальше. В этот момент мальчик застонал и спросил:

– Где я?

– Мы в стене, Эли. Не бойся, солдаты сюда не попадут.

– А мама? Малыши?

– Не знаю, – сказала нянька.

Женщина не хотела расстраивать мальчика, но тот все понял сам:

– Никто не спасся?

– Не знаю, – снова повторила Гурула. – Замок горит. Обратно нам не выбраться, нужно идти в подземелье.

– А ты знаешь дорогу, няня?

– Нет, – сказала Гурула. – Но куда-нибудь мы придем. Вот только факелов у нас нет.

Эльрик зашевелился в темноте, что-то прошептал, и над их головой вспыхнул «магический огонек». В его голубоватом свете нянька осмотрелась. Они находились в крохотной келье. Ничем не закрытые стены из грубо обтесанного камня, узкая щель лестницы, ведущей наверх, и такой же узкий проход – на винтовую лестницу, ведущую куда-то вниз.

– Сейчас, наверное, мы на первом этаже, где-то возле бального зала, – сказала Гурула, сориентировавшись. – А этот проход вниз… куда он ведет?

– Наверное, в капище, – ответил Эльрик. – Знаешь, нянюшка, мне дед рассказывал. Под Ааре есть древнее капище, в котором подгорники когда-то поклонялись своим подземным богам.

Но сначала они попали не в капище, а в дворцовые подвалы. Винтовая лестница закончилась в длинном коридоре, оба конца которого терялись во мраке. Направление выбрали наугад – и вскоре обнаружили, что в коридор выходит несколько низких дверей. Они все оказались заперты, лишь одна подалась, когда Гурула попробовала ее толкнуть. Сразу до их слуха донеслись приглушенные голоса. Женщина и мальчик замерли, но любопытство победило. В образовавшуюся щель между дверью и косяком не проникало ни лучика света, поэтому Эльрик послал свой огонек вперед. Он осветил небольшую комнату, все стены которой были уставлены стеллажами, на которых лежали стеклянные бутыли.

– Что это? – прошептал мальчик.

– Винный погреб, – так же тихо ответила нянька. – Вернее, потайная комната с самыми дорогими винами…

В этот момент до их слуха явственно донесся грохот и пьяные голоса. Женщина и мальчик снова замерли, потом Гурула подалась обратно, в коридор, потянув за собой наследника и прикрыв дверь.

– Я бывала в подвалах, – сказала она. – Слуга, который присматривает за винным погребом, Вук-косой, мой… друг. Так вот, тут – целый лабиринт. В главном зале хранятся ординарные вина и пиво, которое пьют слуги. Но есть несколько особых комнат. Проходы в них не всякий найдет. Понимаешь, те бутылки на полках… Там каждая стоит больше, чем иной лакей за год получает. Так что их прячут. Проход в одну из таких комнат скрыт за большой бочкой, в другую – за шкафом с маленькими пивными бочонками. Я не знаю, какая эта из комнат. Но вряд ли северяне в нее залезут. Давай посмотрим, что там есть, только тихо.

Мальчик кивнул. Они снова зашли в комнату со стеллажами. Вино Эльрика не интересовало, но вот лежащий на небольшом столике круг сыра и несколько свечей, нашедшихся в ящиках, обрадовали.

* * *

– Потом мы долго блуждали по подземельям, – закончила свой рассказ Гурула. – Эльрик словно заранее знал, куда идет. А потом случилось странное…

– Что, тетушка?

– В конце концов мы нашли капище. Страшное место. Я почти ничего не запомнила, только жуткие фигуры в нишах. Эльрик сказал, что мы будем ждать там…

– И что? – в нетерпении торопила няньку племянница, но та с трудом собиралась с мыслями.

– Потом? Потом мы уснули. Мы очень устали, блуждая по подземельям. Мы поели сыра с водой, которая там текла из стены, и уснули. А потом Эли разбудил меня… И я вдруг поняла, что мы не одни. Там еще были люди, только их было не различить во тьме… Эльрик сказал, чтобы я не беспокоилась, что и обо мне, и о нем позаботятся… «Когда вернешься домой, то иди к Серому Старику и расскажи там все, что знаешь, – сказал он. – Там сохранят тайну до времени». А потом я снова уснула или потеряла сознание – не помню. И пришла в себя только сегодня на закате, причем в старом карьере за фортом.

– Седьмица уж прошла с того дня, как уторцы пришли… Так ты что, спала все это время? – удивилась Полетта.

– Не знаю, – ответила нянька. – Но я ничего не помню. Не помню, как в карьер попала…

– А что за Серый Старик, к которому тебе идти надо? Наследник больше ничего не сказал?

– Наверное, это храм Будилионе, – подумав, сказала женщина. – Ты же знаешь, что дикари зовут Нана-Милостивца Стариком. Я отдохну немного и потом пойду в Будилион. Интересно, по дамбе пройти можно?

– Наверное, можно. Северяне ушли, но дамбу не сломали. Зачем – тогда же вода зальет дорогу вдоль реки. И солдат там вроде уже нет.

Гурула кивнула. Что ж, она выполнит приказ маленького хозяина. Только надо сначала отдохнуть…