Текст книги "Дневник, которого не было(СИ)"

Автор книги: Евгения Зинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

Глава 38
История мира

Это было в начале всех эпох. Одинокий дух, что внезапно осознал себя в пустоте, не находил в ней покоя. Он не помнил начала, он не видел конца. Лишь то, что простиралось перед ним – безликое Ничто, погружало его в глубочайшее уныние. Он начал бросать свои мысли в Пустоту, чтобы хоть немного наполнить ее, но сияющие нити его дум были столь тонки в сравнении с бесконечной равниной отчаяния, что не могли заполнить и малой толики ее. Но он кидал и кидал свои мысли, пытаясь наполнить Пустоту, он не знал причины своего упорства. Так родилась Надежда – самой первой из всех из мыслей Великого Ваара.

И тогда пришли и другие, увидев свет этой Надежды, что засияла над равнинами таким всепроникающим светом, что ее видно было почти в каждом уголке бесконечности. Они называли друг друга братьями и сестрами, и велика была их радость, когда встретились они в Пустоте.

Прекрасные души поняли, что также могут создавать Нечто из Ничто и пожелали создать мир, что стал бы их спасением и отдохновением от Пустоты. Каждый создавал из тех мыслей, что разумел сам и ни одно из их творений не было похоже на творения других.

Прекрасен был этот новый мир, души, которых мы называем Боги, нарекли его Атан. Они все усердно трудились и результат превзошел все, что они когда либо видели, плавные изгибы холмов и влажные, бескрайние леса, прозрачные синие океаны и звенящий воздух, освещенный светом двух светил и множества звезд.

Талиан, увидев все это, заплакал от счастья, его дух дольше других бродил в пустоте. Так появился бескрайний океан, в который мудрый Ваар поместил Вечность, дабы новый мир развивался и жил, питаясь ее водами. И его история не завершится, покуда не будет исчерпаны неисчерпаемые воды Великого океана.

Возрадовались их сердца, но пустым показался им сей мир. Они населили его самыми разными существами, и Атан ожил. Боги хотели также создать и разумных существ, которые бы присматривали за миром и покоем, заботились о природе, сохраняя ее красоту. Но они хотели сохранить свободу воли своих созданий и поклялись не вмешиваться в судьбы напрямую. Чтобы направлять и присматривать за разумными расами на Атане, они создали Великую Книгу Судеб и начали творить историю нового мира.

Талиан, который был ближе всех к природе, породил эльфов из воды и они сразу полюбили леса, и реки, как и их отец, и так были прекрасны эти создания, что даже Боги восхищались и не нарадовались на них. Они были стройными и умными существами, быстро учились и понимали желания земли, им нравилось заботиться о ней. Каждый из Богов дал им какой-то дар, кроме угрюмого Н'Ишаара, что упрямо создавал в глубине созданных им гор своих детей – гномов, духов камня. Эти создания были могучи и крепки, как скалы, суровы и мрачны, как и их прародитель.

Эльфы же были наделены бессмертием, вечной юностью, мудростью, склонностью к искусствам и способностью творить. Многое получили они в дар от Богов, Ваар же дал им свет своей надежды.

Затем Он привел людей и поселил их на равнинах подле гор, сама земля помогла породить их. Танталин, Богиня ветра создала сильфов в танце двух ветров, а в жерле вулкана родились саламары, под благосклонностью Накири – Богини и создательницы Солнца.

И в книгу судеб вписывались десятки страниц, каждый Бог добавлял в нее свои строки и мир был населен десятками разных немыслимых существ. Но оказалось, не могут мирно сосуществовать могучие расы, в людях и гномах просыпалась жадность, они начали истреблять друг друга, завоевывая золотоносные шахты и рудники. Воинственные орки, что были лишь неудачной попыткой Н'Ишаара породить расу, похожую на людей, искали власти и захватывали новые территории, нападая практически на всех. Сильфы, что встали на сторону людей почти все были перебиты темными духами камня, и вернулись к своей Богине, а саламары ушли так глубоко в землю, что никто никогда их не видел более. Книга пополнялась тысячами новых и новых строк, Боги жаждали исправить то, что происходило, но судьбы сплетались только туже, закручиваясь в неразрешимый узел.

И величайший и мудрейший из Богов Ваар увидел в будущем раскол и гибель всех эльфов, которая будет началом конца для этого мира. Тогда, далеко за пределами Атана, Талиан создал для прекрасных созданий величайший город на берегу бескрайнего океана Вечности, куда они могли уходить после Смерти, и покинул Атан, чтобы более не вмешиваться в судьбы народов. Он поклялся помогать всем эльфам и ожидал своих детей под кронами высочайших деревьев бессмертного города.

Ваар вписал в книгу приход новой могущественной расы, в которой он соединил все стихии. Это были ангелы, которые должны были защищать мир и не допускать бессмысленного истребления народами друг друга. Он породил их из своих детей – людей, и дал им искру своего могущества, в надежде, что они смогут защитить мир на Атане. Много было сделано ими добрых дел, с их помощью земля стала еще прекрасней, а души существ, населяющих ее, намного светлей. Но сами Анадаратиры также стали рабами своей жадности, жажды господства и власти, в них текла кровь людей, погрязших в алчности и пороках, и это оказалось губительным для их чистой природы. Они начали использовать свое могущество против других рас, а когда они направили свой гнев на эльфов, мир, казалось, был обречен.

В книге судеб почти не осталось чистых страниц, и никто из Богов не мог придумать, как спасти эльфов от истребления людьми и весь созданный мир, который бы также ждала неминуемая гибель. Боги не могли вмешиваться напрямую и стали покидать охваченные войнами земли, сердца их разрывались от боли и скорби по погибшим детям.

Когда были произнесены страшные слова Королевы эльфов, прекрасный народ раскололся, как и было предсказано Вааром. Светлые эльфы вскоре покинули Атан, уйдя под кроны эналардов в Серебряные Чертоги, а изгнанники ушли в суровые ледяные скалы, полные неизведанных пещер, где и повстречали темного Бога Н'Ишаара. И тот, увидев их в своих подземных владениях, проклятых и обреченных, понял, что дрогнуло его сердце. И отец гномов дал им, наконец, и свой дар вместе с частью собственной силы, чтобы они не потеряли связь с землей и оставались бессмертными хранителями этого мира. Изгнанный муж эльфийской Королевы Нантилирь – Великий Владыка Тинарикетронтариэль отрекся от трона, но его королевская кровь текла во всех правителях новоиспеченных темных эльфов, и род их был силен.

Бесчисленные годы проходили в ожесточенных схватках людей и эльфов, яростные битвы закалили детей Талиана и они стали непревзойденными воинами. Но людям помогали потомки ангелов, обладающие чудовищной силой, которых называли магами, и пока никто не мог взять верх.

Но не все Боги ушли, остались сильнейшие из них – те, кому была не безразлична судьба этого мира. А в Книге Судеб перевернулась последняя страница. И сказал тогда Ваар, обращаясь к своим братьям и сестрам: «Что же еще можно вписать, чтобы спасти погибающий Атан?». Все принялись выкрикивать, что еще можно сделать, перебивая друг друга и споря без умолку, но Небесный Бог обратил свой взор на ту, что до поры молчала. Танталин, видевшая гибель и страдания многих своих детей, как никто понимала истинную ценность жизни, и Ваар отдал эту страницу ей – самой юной и чистой из всех. Танталин, чуть задумавшись над этой последней страницей, навсегда связала судьбу одного из магов с судьбой бессмертного эльфа, объединив два народа. И никто из Богов не мог предположить, чем обернется такой поворот судеб, но все как один сказали, что это было самым мудрым решением Ваара. Они договорились, что больше не будут вмешиваться, как и Талиан, иначе станет лишь хуже, и оставили этот мир, тем не менее, внимательно наблюдая за своим творением и за своими детьми лишь изредка оказывая помощь и направляя их. Только темный Н'Ишаар выпросив немного времени, провел его во мраке пещер, помогая своим новым детям и защищая их, поскольку полюбил их. Впоследствии он также покинул Атан, осознав, что его ярость на людей стала побеждать его разум. Он знал, что не в его праве и власти вмешиваться в судьбы.

Я читала и не могла остановиться.

Я понимала теперь, почему принц Алвар так верит в меня. На мои плечи ляжет слишком тяжелая ноша, которую я, быть может, не смогу осилить. Надежда для целого народа. И кто же я стану для них? Как я смогу им помочь? Я ни минуты не сомневалась теперь, что мир действительно погибнет без эльфов, я уже не могла мыслить с позиций какой-то из рас, прочитав историю создания Атана. И я была готова сделать все, что от меня зависит, чтобы не допустить гибель детей Талиана.

И такое бережное отношение к истории тронуло меня, эльфы берегли эти знания, как зеницу ока и я в полной мере осознала всю важность и ценность этого подарка, когда все-таки не выдержала и открыла книгу в том месте, где была золотая закладка, которую принц сделал специально для меня.

Здесь начиналась история молодого Короля Феларфиндора, а также его великих сыновей – Гилаэля и Элаванира.

Начиналась их история, как сказка – с пророчества мага Хакалиша. Хоть эльфы с изрядной долей пренебрежения относились к словам людей, записи о его предсказании все же сохранились в их летописях.

Хакалиш утверждал, что один из принцев сумеет снять древнее проклятие с темных эльфов и в награду получит бесценный дар.

Никто не верил в то, что это возможно, в том числе и те, кого это пророчество касалось.

Сейчас мудрость Элаванира казалась мне безграничной, но в юности оба принца наделали дел. Их называли разными именами, Гилаэль Невидимый Клинок был лучшим из таши и известным любителем женского пола, не одна красавица познала сладость его губ. Он был сильнее Элаванира, прекрасен и дерзок, ему не было равных в бою, в искусстве сражения он превзошел даже своего отца. О красоте и восхитительном голосе Черного Феникса – младшего из братьев, слагались легенды даже среди людей, он тоже достиг небывалых высот в воинских науках. Хотя все же по-настоящему любил землю и ее потоки, и после принц прослыл искуснейшим жрецом. Люди прозвали его Гнев Небес, поскольку в небесах отражались его эмоции, гнев или радость, счастье или печаль. Он много времени посвятил изучению явлений земли и ее народов, и стал ближе природе, чем кто-либо из темных эльфов.

Еще каких-то триста лет назад два принца наводили ужас на все Королевство Дангибир. Никто не мог совладать с ними. Как же коротка людская память! А в год, когда погиб Гилаэль, младшего сына Короля прозвали Черным Принцем. Он прошел безжалостным смерчем по поселениям людей и в тех местах до сих пор боятся вспоминать те забытые дни Черных Небес. Ибо месть Элаванира за брата и отца была воистину страшна.

События этого года и стали последними записями в книге. Далее лишь бегло упоминается День Великой Печали, плач по Гилаэлю и работы по восстановлению пещер в его память.

Эта летопись поймала меня в плен своей грусти. К тому же в священных книгах людей все это описывалось по-другому и здорово походило на выдумку. Значение людей в судьбе Атана было очень сильно преувеличено, они практически объявлялись наследниками всех его богатств.

А я все больше начинала понимать темных эльфов и узнавать о них, то, что заставляло меня сопереживать их заботам. Их жизнь изнутри была вовсе не такой, какой она казалась мне сначала – с точки зрения простой деревенской жительницы. Я увидела, что в них есть очень много хорошего и твердо уверовала в то, что склонность к добру или ко злу не зависит от происхождения, хотя образ жизни может играть значительную роль. Все-таки главную роль играл лишь выбор сердца, некоторые Аладраэ принимали его, некоторые отказывались следовать его зову. Это же я видела и среди людей.

Дело было лишь в том, что некоторых качеств, присущих людям в них не было, а некоторые были маской, которая призвана скрывать их истинную натуру. Выбор эльфов мне казался лишь более узким и даже более бесхитростным из-за огромной силы их чувств, но и более глубоким, осознанным и они следовали ему, редко изменяя свои убеждения, если почти никогда.

Я только хотела вернуться к основной истории, как кто-то почтительно постучал в мою дверь.

Глава 39
Верховный маг

Хэльвиллен действительно пришел, но уже ближе к полудню, видимо, дела заняли больше времени, чем он предполагал вначале. Или чем предполагала я.

Увидев мою книгу, которую я бережно заворачивала в мягкую ткань, маг тихо присвистнул.

– Подарок Его Высочества, – поглаживая ее по корешку, пояснила я.

– Воистину королевский подарок, – ответил Хэльвиллен.

Он оказался очень приветлив и сразу предложил показать мне крепость, я с радостью согласилась. Я не знала здесь абсолютно никого, и Шаделар пока был единственным, с кем можно было поговорить. К тому же мне было действительно интересно узнать побольше о здешних порядках, но главным образом о том, как ученики проходят здесь свое обучение.

Маг был весьма сведущ во многих вопросах и так любопытен, сложнее было сказать, что его не интересовало. Развитый интеллект делал его прекрасным собеседником, но его острый язык был таким же ловким и гибким, как тело эльфийского воина. Лгать он не умел, хотя поначалу показался мне хитрецом. В его глазах не было презрения ко мне, с каким на меня поглядывали ришы и ученики магов, но мне пришлось изрядно потрудится, рассказывая о себе, прежде чем его любопытство было хоть немного утолено. Это было сравнимо лишь с неукротимой жаждой и прошло не очень много времени, прежде чем он снова атаковал меня шквалом вопросов.

Какая там крепость! У меня даже почти не было времени, чтобы разглядывать удивительные пейзажи, что открывались буквально с каждого подъема! Настойчиво, но удивительно мягко он вытянул из меня все подробности моей жизни, даже до встречи с принцем, вплоть до того, сколько у нас было кур.

Я даже и не заметила, что несколько вопросов он задал на эльфийском наречии, я ответила без запинки, ничуть не смутившись.

– Ты превосходно говоришь на древнем языке! – сказал, наконец, Шаделар, – Я потрясен! Никак сам Тариэль учил тебя?

– Да, но откуда Вы знаете?

– Услышав пророчество этого Хакалиша, он рассмеялся и сказал, что если и появится в пещерах Даратир, что встанет на сторону эльфов – он сам научит человеческого мага языку деревьев. Видимо, он остался верен своей клятве… И надежде тоже.

Я промолчала. Потому что знала, что Тариэль действительно верил. Хоть и никому не показывал этого. Я еще немного подумала, затем решилась спросить:

– Вы тоже верите в это? То есть, верите, что именно мою судьбу Танталин связала с судьбою эльфов?

– А у тебя еще есть какие-то сомнения? К тому же этому сопутствовало слишком много случайностей, – Хэльвиллен вдруг вскинул руки к небу, – Ты только представь себе, какой же мощью нужно обладать, чтобы привести потомка ангелов к эльфам и сплести его судьбу с судьбами детей Талиана! Это божественный умысел, я в этом полностью уверен.

Когда я на минуту представила, меня и впрямь поразило множество как бы случайных событий, что привели меня сюда, к темным эльфам. Что заставили меня принять их уклад, проникнуться их проблемами и тревогами, фактически принять их сторону в бесконечной войне. Не выкинуть ни одного звена из этой цепи. Такое под силу только богам, желающим сохранить жизнь в созданном ими мире.

Я опять ненадолго задумалась, и Хэльвиллен не нарушал хода моих мыслей, лишь иногда внимательно посматривал на меня своими фиалковыми глазами.

– Иногда мне кажется, что это благо, – наконец сказала я, – Не знать свою судьбу. Жить и принимать то, что тебе дается. Когда же тебе открывается часть замысла, ты лишь понимаешь, что стоишь на пороге чего-то еще большего, и теперь от тебя зависит также куда больше.

– А ты намного мудрее, чем я ожидал. Пусть же моя мудрость хоть немного поможет тебе на твоем пути. Ты знаешь лишь часть своей судьбы, но я вижу, что ты боишься сделать неверный шаг. Есть кое-что подвластное Богам, но есть и кое-что, что в нас им неподвластно. Поступай так, как считаешь нужным, как говорит тебе твое сердце – это и будет единственно правильный путь. Это судьба нелегка, но не смотри со страхом в будущее и не ныряй за болью в прошлое. Знай, что ты там, где и должна быть и по-другому быть не может. И только ты сможешь исполнить возложенные на тебя задачи.

Маг провел меня в центральную часть крепости, показав мне свою башню, попросив не стесняться, если мне что-либо потребуется. Потом мы прошли во внутренний двор, откуда попали прямо на площадь фонтанов, где у воды на подушках сидели молоденькие хорошенькие эльфийки, изучающие какие-то свитки. При виде меня они принимались хихикать и шептаться друг с другом. Одна из них крикнула что-то обидное, я разобрала лишь слово «татир».

Хэльвиллен только вздохнул.

– Многим еще далеко до настоящей мудрости, когда ты начинаешь видеть суть мира и его замысел – ты уже не станешь насмехаться над его созданиями. Обладание мудростью – это тяжкая ноша, скажу я тебе. Многие здесь всерьез считают, что только магия может открыть душе истинные знания, но на самом деле это не совсем так.

– А воины вообще считают это недостойным занятием, – улыбнулась я.

Маг засмеялся.

– Да, я, конечно, об этом слышал. Но это лишь означает отказываться от самого себя, магия живет в каждом из нас, мы – не люди, у которых это довольно редкий дар. Но нам подчиняется лишь стихия воды, а магам людей подвластны все четыре. Знаешь ли ты, что дар Анадаратиров передается в людском роду только через два поколения и потомки ангелов, как и мы, бессмертны?

Я лишь покачала головой. Он внезапно сказал:

– Я слышал, что ты не знаешь, кем были предки твоих родителей. Я попытаюсь поднять все летописи о Даратирах и найду мага, чей дар передался тебе. Завтра твое обучение начнется здесь, – он указал на самый верх белоснежной башни, возвышающейся над нами, – В Трайнире. Приходи, когда лучи солнца, коснутся первого торила – это серебряные шары над башнями Затана. Не опаздывай.

Вот для чего нужны были эти шары. Так здесь отсчитывалось время.

Хэльвиллен проводил меня к моей комнате, и я вдруг поняла, что этот хитрец то и дело расспрашивал меня, а я так и не узнала о том, что меня интересовало. Ну что ж. Значит, всему свое время. Завтра сама все увижу.

Глава 40
Обреченные

Я еще плохо ориентировалась в каменном лабиринте огромной крепости, даже после вчерашней прогулки, и на следующий же день, чуть свет, за мной прислали рабыню, чтобы она проводила меня в зал медитации.

Нетрудно было заметить, что рабы здесь на глаза попадались довольно редко, эти люди еще более худые, чем я, выглядели больными и были запуганы до смерти, и тень ее жила в их уставших глазах.

Та же самая женщина с бессмысленным взглядом, которая вчера сопроводила меня в мою комнату, сегодня снова привычно принялась раскланиваться передо мной. Я сразу узнала ее. Она подала мне новое платье и юркнула за дверь, сказав, что будет ожидать… Госпожу. То есть меня.

Неужели она даже не видела, что я самый настоящий человек и в ее глазах я ничем не отличалась от эльфиек? Не знаю почему, но я решила поговорить с ней, хотя то, что я испытывала, больше походило на жалость, чем на сочувствие. И я знала, что моя совесть не успокоится, кто знает – я вполне могла оказаться на ее месте, сложись обстоятельства по-иному.

Не заставляя себя ждать, я оделась и вышла в коридор, женщина, ссутулившись, послушно ждала меня у стены. Она страшно вздрогнула, когда я, легко положила ладонь ей на плечо, пытаясь заговорить. Видя ее реакцию, я быстро отдернула руку и, вздохнув, спросила так мягко, как только могла:

– Как тебя зовут? – Женщина в изумлении подняла взгляд и тут же опустила его в пол, низко поклонившись мне.

– Я фольб, Госпожа.

Какое-то странное чувство охватило меня, мне вдруг так сильно захотелось помочь этой бедной женщине, это сильно напоминало то, что довелось пережить и мне, в том числе и то, что было стерто из памяти.

– Не называй меня «Госпожа», пожалуйста, – умоляюще потянула я, – Я тебя не обижу. Я такой же человек, как и ты.

Ее глаза, что она снова подняла на меня, расширились от чистого и неприкрытого удивления, и в них мелькнуло какое-то странное озарение. А я увидела в глубине этих влажных, полных боли озер, глубокий ум, который, возможно, и помог ей выжить здесь, изображая из себя бездушную и послушную рабыню.

Она быстро оглянулась, глаза так зорко и стремительно скользнули по балконам, что я только улыбнулась. Нет, людей до конца все равно не сломить. Но женщина все равно выглядела крайне испуганной, когда ее губы едва слышно зашептали:

– Меня зовут Сани, – затем ее голос стал чуть громче, – Мне сказали, что я буду прислуживать новой Адани.

– Это так… – ответила я отвернувшись и посмотрев куда-то вдаль, глаза в этом каменном лабиринте не находили за что зацепиться.

– Тогда… все эти слухи – правда. Вы – Даратир! О Вас только и говорят в последнее время! Не знаю, как им удалось Вас поймать, но я видела своими глазами, как страшно они пытали Вас!

Я немедленно развернулась к ней и каким-то глухим голосом спросила:

– Сани… Что они со мной делали?

– Так Вы не помните?! Хотя… такое я тоже предпочла бы забыть. Вы так кричали. Мы здесь всякого насмотрелись. Привыкли уже. Но про такие пытки даже я ничего не слышала! Сначала Вас приковали к огромной железной решетке и…

– Погоди… Я, пожалуй, не хочу об этом знать.

– Эт, конечно, как хотите. Я Вас понимаю. Но то, что после было – Вас бы позабавило. У нас такого отродясь не случалось, – в ее глазах заблестели злорадные озорные огоньки.

– И что же произошло?

– Ну вот, значит, лежите Вы на дыбе, а одна из Ошериш, красивая такая, колесо уж до половины затянула…

Она рассказывала об этом, как о чем-то самом обычном в ее жизни, можно сказать, даже повседневном. Видимо, ей не раз приходилось прислуживать при пытках, слышать крики и стоны, быть послушной и молчать, если она не хотела оказаться на месте следующей жертвы. От этого дрожь бежала по моей спине.

– Ты… только пытки опускай, – тихо сказала я.

– Ой, виновата, Госпожа!

– Сани!

Женщина тут же плюхнулась мне в ноги, умоляя пощадить ее. Я немедленно опустилась следом и тронула ее за плечо.

– Ты не рабыня для меня. Хочешь – мы будем подругами? Хорошо?

Она посмотрела на меня испуганными, но все же понимающими глазами и пролепетала:

– Умом-то понимаю, а привыкнуть не могу.

– Главное, не бойся, – я мягко подняла ее за руку, – Расскажи, что случилось после. Она затягивала колесо, и?

– Ну да. Мы с Хайной тоже там были… Ну, таскали предметы всякие. И тут, значит, дверь с треском распахивается и слетает с петель, а ее, между прочим, заперли накрепко, и появляется воин, да огромный такой! А за ним под стать ему, еще один выходит. А у первого уже оружие наголо.

«Именем Элаванира Черного Феникса!», – раздался его страшный голос и от этого громового раската стены сотряслись от подземелья аж до самых верхних этажей.

– Танарт, – с улыбкой прошептала я.

– Не знаю, как его зовут, но когда он Вас увидел, он кулачищем своим в гневе стальную решетку проломил. Там бы любой без руки остался, а ему хоть бы хны. А по Вам-то и видно было, что немного осталось… Ну… Вы понимаете. Хотя Вы долго держались. Мы же сразу на колени упали, с нас-то что взять, но до нас им и дела не было. А Ошериш эти… как стояли – так и замерли, та красивая побелела пуще Смерти, лицо аж от ужаса перекосило. Этот… Танарт кивнул ей на дверь, и она выскочила, как ошпаренная, а за ней остальные по стеночке выползли.

– А второй заходит, значит, и сразу к вам подбежал. Развязал веревки и долго еще над Вами колдовал.

– Это его брат, могучий целитель.

– Ну, мы-то так и поняли. Эт в смысле, что он целитель. И воду ему носили, раны Ваши промывать. Вы сначала так стонали, а потом Вам намного лучше стало, правда, не сразу. А первый только ходил хмурый по комнате туда-сюда и сжимал кулаки. Иногда ломал чего-нибудь. Там же инструментов этих пыточных много до него было. Мы на него даже смотреть боялись.

Я усмехнулась и покачала головой.

– Это на него похоже. Вот значит, как меня оттуда вытащили.

Она еще немало рассказала мне по пути к залу медитации. Но в моем присутствии пустое выражение ее глаз сменялось живым проницательным взглядом, маленькие огоньки надежды сверкали в его глубине, на лице больше не было следа той тени, исказившей лица всех фольбов здесь. Ей, конечно, трудно было вести себя непринужденно, и я хотела сделать так, чтобы она как можно больше времени проводила со мной, ее все равно приставили ко мне. От Сани я очень много узнала о жизни Обреченных в крепости магов.

В Ореноре и десять лет для замученных рабов была несказанная роскошь. Каждый год сюда привозили десятки новых людей и из мрачных подвалов постоянно доносились их крики, полные нечеловеческой боли. Эти жуткие леденящие кровь голоса после преследовали меня даже в моей комнате, когда я оставалась одна, и часто мне снились ночные кошмары. Быть может, это то, что оставалось во мне от стертых воспоминаний, но мне не хотелось это вспоминать.

Все рабы крепости, в отличие от Нивенрэла старались держаться вместе, помогая друг другу. Здесь не было никакой иерархии, никакой дэльши, зачем, если кто-то из них умирал сегодня, это значит, что завтра может наступить и твоя очередь. Они все жили, как люди, приговоренные к казни, но даже с приговоренными обращаются куда лучше.

В крепости все было как будто по-другому. Ничего похожего на Кодекс Чести. Я никогда не видела в Нивенрэле гарваков, здесь же эти сташные гоблиноидные существа содержались в подвалах и их часто уводили, закованных в цепи в одну из башен для магических экспериментов. Эльфийки изучали темную сторону магии, иначе называемую – «Темная вода», они исследовали ее губительную природу и могли за пять минут иссушить тело еще живого гарвака, так что оставался лишь обтянутый кожей скелет. Мне никогда не доводилось становится свидетельницей подобной мучительной смерти, но даже слышать об этом от Сани и то было страшно.

У магов были в ходу те самые жезлы повиновения, которые они заряжали и использовали на рабах. Именно такими жезлами со светящимся желтым пламенем навершием и помахивали некоторые из учителей. Ученикам такие даже в руки брать категорически запрещалось.

Когда мы вошли в башню и начали подниматься в зал медитации по широкой мраморной лестнице, я прекратила расспросы, мне все больше становилось не по себе. Нам повстречалось всего два учителя, но вместе с нами поднимались десятки учеников. В глазах рябило от их пестрых одежд. И чем выше мы взбирались – тем сильнее непонятные спазмы схватывали и душили мое горло, меня неотступно преследовало ощущение, что один из этих жезлов будет сейчас направлен в мою сторону. Судороги буквально с новой силой проходили по всему моему телу, когда они попадались мне на глаза.

Маги смотрели на меня так, что я чувствовала себя безобразным чудовищем, которое было к тому же и опасным, эльфы не решались дать волю чувствам в этой величественной башне, но не могли скрыть ни презрения, ни ненависти, да и не пытались. Между нами словно была огромная пропасть. Сани давно уже затихла и чем выше – тем сильнее сгибалась ее спина, искры в глазах давно и окончательно потухли.