Текст книги "Дневник, которого не было(СИ)"

Автор книги: Евгения Зинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Танарт бросил на нас встревоженный взгляд, когда мы с телендиром скрестили свои мечи на следующий день, но опытный взгляд воина сразу отличил дружеский поединок от настоящего. Фердис двигался намного медленней и отрабатывал со мной каждое движение, рассказывая о возможных способах защиты. Оружейник едва заметно улыбнулся, глядя на нас, видно было, что он очень доволен, что мы с Фердисом не держим друг на друга никакого зла.

С тех пор мы стали с ним очень хорошими друзьями, как это ни странно. Мы часто сражались друг с другом, и юный эльф говорил, что в бою я непредсказуема, хоть мне и редко доводилось выходить победителем, если уж честно. Но ему нравилось учить меня. Мне тоже было интересно с ним сражаться, боевой тренажер не ухмыльнется и не сделает обманного движения с подсечкой, повалив тебя на землю. Он учил меня не так, как Танарт. Если тренер видел дыру в защите – он просто бил туда, из-за чего я училась молниеносно реагировать и отражать удары. А Фердис вставал в точно такую же стойку и показывал, как легко я могу его поразить. Благодаря ему я увидела себя со стороны, и мы оба многое освоили в наших поединках.

Молодой воин иногда изображал из себя безобразного орка, скорчив рожу и нападая прямолинейно, размашисто и с напором, копируя их примитивный стиль сражения. Но стоило только ему произнести несколько фраз на их рычащем и хрюкающем языке или издать боевой клич северного племени Ыглаха, как я начинала хохотать и не могла отбить уже больше ни одной атаки. Это был его любимый способ развеселить меня, поскольку с каждой проходившей минутой день свадьбы Его Высочества был все ближе. А я упражнялась на Фердисе в своих знаниях эльфийского, тогда хохотать начинал он и еще неизвестно, кто из нас смеялся громче.

Но еще большими друзьями мы стали с Танартом, он проникся ко мне какой-то отеческой заботой. Даже другие эльфы, казалось, начали смотреть на меня иначе, видя отношение ко мне того, кого чуть ли не боготворили. С лица Танарта пропало выражение холодного равнодушия, когда он обращался ко мне, иногда мне казалось, что он уж слишком оберегает меня, чем всегда напоминал мне моего отца, а мне иногда так не хватало его.

Я очень часто вспоминала свою семью, я потеряла родителей, и не знала, где сейчас мой бедный брат, куда занесла его дорога судьбы. Телосложением он не очень уж годился в солдаты. Разве что он умел немного стрелять из лука, да и лучник из него был тоже не очень.

Быть может, он уже лежал в сырой земле со стрелой в груди, а может, он сошел с ума, когда вернулся домой и, увидел, что он там оставил.

Я всегда вспоминала его в молитвах к Небесному Богу и просила хранить Фейна на его дорогах, если он еще был жив.

Глава 25
Эльфийские песни

После того, как Фердиса поставили на ноги, Мэльир пригласил меня на ужин в свой дом. Ему хотелось сделать что-то для меня и, зная, как я интересуюсь жизнью и обычаями эльфов, он заманил меня рассказами о песнях эралвё, что они будут петь вечером.

Ели они редко, быть может раз в неделю, а то и реже, собираясь за ужином всей семьей. Но очень любили золотистый напиток из нектара цветов алотэль, который, будучи производным от этого названия, назывался очень просто – «тэль». Они пели песни и даже танцевали, иногда на таких вечерах присутствовали несколько семей. Честь спеть первую песню выпадала Эрали, который выбирался членами семьи и обычно обладал самым красивым голосом.

А я всегда мечтала послушать песни эльфов, к тому же это было куда более заманчиво, чем тащиться в обеденную для рабов и ловить на себе испепеляющие взгляды.

– Голоса членов одной семьи всегда очень созвучны друг с другом, – рассказывал мне Мэльир, когда мы шли после тренировок к его дому – На ежегодном празднике Тинае эралвё многие эльфы получают возможность спеть друг с другом. Если голос эльфа и эльфийки сливаются в один – значит, судьба соединила их, эралвё не ошибается, они идеально подходят друг другу. Иногда так находят себе пару.

– А как еще можно узнать того, кто предназначен тебе судьбой?

Танарт на секунду задумался, затем улыбнулся.

– Нужно посадить цветок вдвоем в мертвой земле. Если он будет жить и цвести – это судьба. Но такие проверки рискуют делать немногие.

– А почему? – мое сердце затрепетало, когда я вспомнила тот самый цветок, который я посадила, а Алвар полил, там, где умирает жизнь. Как бы найти повод пробраться туда и взглянуть – что же с ним стало…

– Если растение приживется и продолжит цвести – это будет настоящей радостью. А если нет? Тогда это удар в самое сердце, это нелегко пережить тем, кто искренне любит.

Тем, кто любит.

Но осторожней, Марта, остановись, пока твои мысли не зашли слишком далеко, и пока не свели тебя с ума. Надо выкинуть это из головы. Нужно забыть про храм, про цветок и вообще про всякое такое. Принц обручен и женится уже через две недели. Не надо более терзать свое сердце пустой надеждой.

У Танарта был большой дом в северо-восточной части города, его фасад чуть выступал из огромного сталагмита. Прежде чем мы добрались до дверей, нам пришлось взбираться по многочисленным лесенкам, что могли даже пересекаться друг с другом, с перилами, украшенными золотистыми и голубыми магическими огоньками. За ними мы увидели… Фердиса, он уже умылся, скинув с себя старый кевей, что он носил на тренировки, представ перед нами в совершенно неожиданном для меня обличье – в золотистой тунике, одетой поверх широких черных штанов. Он был подпоясан черным поясом и даже расчесал свои волосы, что случалось с ним редко.

Внутри было очень чисто, дом не казался таким большим, как снаружи, уютные маленькие комнаты были идеально круглой формы в темно синих тонах. Мебель с расписанными на ней голубыми узорами и золотистыми росчерками, также была очень красивой, идеально вписывающейся в волшебное очарование атмосферы комнат. Под потолком плясали несколько осветительных огоньков. Некоторые комнаты как бы находились одна в другой, образуя коридоры, ведущие в другие помещения.

Когда мы с Мэльиром также умылись и вошли в круглую залу, где и проходила трапеза, поначалу на меня не обратили особо пристального внимания. Низкий круглый стол располагался как раз по центру комнаты. На его идеально гладкой поверхности был красивый спиральный узор с множеством завитков, и стояли чаши с фруктами и кувшины с их любимым золотистым напитком. Вокруг стола были разложены подушки, и с десяток эльфов удобно расположившись на них, вполголоса разговаривали друг с другом, обсуждая что-то на своем языке. Несколько взглядов недоуменно изучали меня и не без интереса. Это была семья Мэльира и при виде холодных лиц эльфов, мне сразу захотелось извиниться и уйти. Но было уже слишком поздно.

И когда Мэльир подвел меня к столу и усадил рядом с собой, все взгляды были обращены на нас. Я тихо поздоровалась на эльфийском, еле ворочая онемевшим языком, и покраснела от смущения.

После недолгого, но напряженного молчания, один из эльфов, сидящий напротив меня, резко отставил свою чашу и попытался подняться.

– А ну вернись на место! – рявкнул Мэльир так, что от его громового голоса у меня заложило уши.

С открытым ртом эльф так и сел обратно, остальные даже не предпринимали попыток уйти и вообще что-то возразить ему.

– Это Марта, одна из телендиров. Я прошу относиться к ней с должным уважением.

Фердис, внезапно оказавшийся за моей спиной, заботливо налил мне немного золотистого тэля в бокал. Два нандира справа от меня переглянулись и нахмурились.

Лишь Танарт был невозмутим, он вел себя так, будто ничего особенного не случилось, и его племянник следовал его примеру. Лишь когда я поднесла кубок к губам, чтобы отведать чудесного напитка, он как бы невзначай взял чашу из моих рук и тут же осушил ее до дна.

– Налейте ей лучше сока даэли, – крикнул он рабам.

Затем оружейник поочередно представил мне всех членов своей семьи, они лишь молча кивали мне, только его молоденькая сестра Миеливи поздоровавшись, улыбнулась, сияя своими нежно голубыми глазами.

Справа от меня сидели два его брата, Иледар единственный жрец в семье и один из сильнейших, и самый старший Тиариль, нандир. Далее располагались его сестра и мать, похожие как две капли воды и юные, как утренняя заря, первая, кажется, училась в семинарии, вторая была волшебницей. Остальные трое приходились ему племянниками и все уже были данаари, за исключением самого юного Фердиса. Единственная племянница и жена его старшего брата сейчас находились в Ореноре, где жили все жрецы и маги, проходя обучение или наоборот наставляя своих воспитанников. Жены и детей у Танарта не было. Его отец и глава семьи Тэнгольфин был могучим тауроном и охранял самого эльфийского Короля.

Трапеза проходила слегка напряженно, меня старались вообще не замечать. Несколько рабынь носили различные кушанья, эльфы если почти молча, только племянники Мэльира о чем-то шушукались, игнорируя суровые взгляды своего отца. Но вот тарелки начали отставляться, и семейство стало потихоньку беседовать друг с другом, все разговоры крутились в основном вокруг свадьбы принца. Алвар и его невеста, оказывается, уже надели свадебные браслеты, которые они будут носить в знак своей помолвки. Они замыкались на запястьях так, что снять или открыть их было невозможно. Но один вопрос Миеливи все же чуть оживил меня, правда, ненадолго:

– А Его Высочество до сих пор не позволил своей невесте прикоснуться к своим волосам? – но ответом эльфийке были только укоризненные взгляды. Такое обычно не обсуждалось открыто.

Сказать, что мне было не по себе – значит, ничего не сказать. Зачем Танарт пригласил меня в свой дом? Заставил своих родственников терпеть мое присутствие за их столом, относится ко мне, как к равной? Я не знала, куда себя деть, мне хотелось уменьшиться или вообще исчезнуть. И разговоры о свадьбе Алвара почему-то отдавались в груди тупой и вполне осязаемой болью. Мэльира интересовало только время проведения Нариль, я заметила, что к этой свадьбе он относится с явным пренебрежением и даже с оттенком негодования. Он не был явно против, но это иногда чувствовалось в его речах.

Миеливи внезапно спросила:

– Марта, ты почему ничего не ешь?

– Спасибо, я уже сыта, – вежливо ответила я.

– Поешь, не стесняйся, друзья Мэльира – друзья всей семьи, – ее голос был даже ласковым, в глазах была искренняя озабоченность, – Да на тебе лица нет. Все хорошо?

– Да, спасибо, – я попыталась улыбнуться.

Мать Мэльира, Элвавиэль, которая считалась главой семейства в отсутствие мужа, отставила свою тарелку и крикнула на кухню:

– Эй, фольб!

Я уже привычно попыталась вскочить, но железная рука Мэльира пригвоздила меня к полу. Он как ни в чем ни бывало, продолжал что-то обсуждать со своим братом.

Несколько женщин высыпали из кухни, ожидая приказов, и среди них была та самая Зарика, которая по моей вине так и работала теперь посудомойкой. Она опешила при виде меня, вытаращив глаза, помутневшие от злости, и даже не сразу расслышала, что волшебница обращается к ней.

– Убери-ка всю посуду, – мелодичный голос эльфийки прозвучал с таким презрительным равнодушием, что я поразилась – а та ли это Элвавиэль, что только что весело смеялась над шуткой своего сына по поводу платья невесты принца, чуть не опустошившего жемчужный запас в хранилищах.

Зарика молча поклонившись принялась собирать грязные тарелки и приборы, но намеренно обходила меня стороной.

Ледяной взгляд волшебницы она будто и не замечала.

– Я сказала – все убери, – руки эльфийки уже поигрывали с хлыстом, – Или мне придется наказать тебя за твою глупость.

Мое тело непроизвольно дернулось, я бы опять подскочила, если бы не Танарт. К концу трапезы у меня, признаться, отваливалось плечо, и я стала намного внимательнее следить за своими рефлексами.

Зарика пробормотала что-то вроде: «Служу госпоже» и, подойдя ко мне, забрала и мои нетронутые тарелки. Волны ненависти исходили от нее, ее взгляд прожигал мою спину насквозь, я еще раз пожалела, что пришла сюда. Это все равно, что дразнить змею.

Я уже хотела было обратится к Мэльиру с просьбой проводить меня до дверей, и даже тронула его за локоть, но он наклонился ко мне и шепнул:

– Потерпи немного, сейчас начнутся песни.

Элвавиэль внезапно приглушила все световые огоньки, они запылали серебристыми и нежными сиреневыми оттенками и начали медленно кружиться вокруг нас. Иледар принес инструменты и его сыновья тут же взяли себе по изящной деревянной штуковине, напоминающей гитару, но в два раза меньше, они назывались флёрты. Миеливи взяла себе маленькую арфу с нежным звуком, будто проливающимся с небес, еще один флёрт достался самому Иледару, а старший взял высокий барабан с мелодичными бубенцами.

– Ну, кто удостоится сегодня чести исполнить первую песню? – спросил Тиариль.

– Возможно, наша гостья согласится, – сказал вдруг Фердис.

Я укоризненно посмотрела на него и смущенно улыбнулась обращенным на меня взглядам. Ну что за нужда потянула меня сюда – в который раз вопрошала я саму себя. Ответа не было. Я ведь хотела послушать песни эльфов, а не петь самой.

– Давай же! Мы никогда не слышали песен людей! Мы поможем тебе, – в руках Мэльира флейта казалась просто какой-то зубочисткой. Он ободряюще хлопнул меня по моему многострадальному плечу, и я энергично закивала, скорее от боли, чем горя желанием петь.

Ясные, выразительные и прекрасные глаза эльфов выжидающе и с любопытством теперь смотрели на меня. Мое дыхание перехватило намертво. Петь для эльфов! И смех и слезы. Об их прекрасных голосах ходило немало легенд. Мэльир тихонько кашлянул в полной тишине, прочищая горло, и взял какую-то высокую ноту на флейте. Иледар тихонько тронул струны флёрта.

– Чуть ниже, – шепнула я Танарту и он, кивнув, взял на полтона ниже.

Я хотела спеть одну старую песню, еще со времен наших дедов, о войнах в скалах Гростата. Не знаю, почему мне вспомнилась именно она, у нас ведь было много веселых песен. Но я не могла думать о смехе и веселье, когда все мысли были об этой свадьбе и всех этих приготовлениях. О том, что если мне не справиться со своими чувствами – я так и буду страдать от своей, пусть и человеческой, но такой ледяной боли в сердце.

Почему я все еще на что-то надеюсь?

Что возомнила себе моя глупая головка?

Почему мне все еще кажется, что в его отношении ко мне есть что-то особенное?

И тут я тихо запела, выливая в песню всю боль моего сердца о живых кровавых туманах, спускавшихся с Гибельных гор и о тех, кто сгинул в объятиях каменной смерти. Музыканты моментально подстроились, буквально на лету ловя мелодию, и удивительные звуки их инструментов закружились вместе с волшебными огнями. Музыка лилась очень плавно, но песня благодаря искусной игре эльфов, внесших в нее свое понимание, приобрела какую-то особую остроту переживаний, она наполнилась яркими и печальными образами и затронула души каждого присутствующего в зале.

Когда я закончила петь, трепетное и почтительное молчание воцарилось в комнате, живые глаза эльфов стали чуть более влажными. Фердис тихо подошел ко мне и, опустившись передо мной на одно колено, изящно поцеловал мою руку.

– Твой голос похож на пение восходящего солнца, нежный и чистый он взлетает к самим небесам, подобно золотым лучам, я никогда не слышал ничего более прекрасного, – сказал Иледар.

– Он прав, Марта. Ты поешь изумительно и достойна называться Эрали, – кивнул Мэльир.

– Это просто чудо! – добавила Миеливи.

– Ты споешь нам еще? – спросил Фердис, все еще стоя на одном колене передо мной.

Я смутилась и опустила глаза.

– Я бы с удовольствием послушала и ваши песни… – ответила я, – Уверена, они намного красивее…

– Тогда может после? – не унимался телендир, наконец, вернувшись на свое место.

– Фердис! Спой нам тоже что-нибудь? – вмешался Мэльир.

Эльф улыбнулся и взял один из флёртов из рук своего брата.

Совсем другие звуки, настроения и чувства полились к своду зала, легкие парящие мотивы кружили мои мысли в водовороте романтических эмоций. Фердис пел сильным и красивым тенором, но внезапно в него вплелся чарующий узор кружевных нот Миеливи. Вместе они звучали просто восхитительно, тембры иногда сходились, тут же разлетаясь на разные октавы. Мурашки пробежали по спине и не угомонились до конца этой песни. Оба его брата также вступили позже, почти под конец мелодии, и я чуть не потонула в водовороте восхитительных звуков и вызываемых ими эмоций. А пел эльф… о вечной весне в его сердце и о горько-сладкой боли любви.

Как только отзвучали последние аккорды, в зале снова повисла тишина. Эльфы как бы пробовали на вкус новые ощущения от песни, пытаясь прочувствовать каждый звук, каждую интонацию.

Немного погодя Фердис нарушил это едва колышущееся послезвучие.

– Я сочинил эту песню только вчера… – певец старался не смотреть в мою сторону. Он чуть ссутулился и задумчиво облокотился на флёрт.

– Это такая чудесная и красивая песня! – от моих слов Фердис чуть улыбнулся, но так и не поднял глаз, – Но ты ведь только вчера ее придумал, как же Миеливи подпевала тебе?

Эльфы внезапно дружно рассмеялись.

– Марта! Это ведь эралвё, песня. Ты же изучаешь эльфийский. Ты поймешь однажды, – улыбнулся мне Мэльир.

– Фердис, – хихикая, промурлыкала Миеливи, – Почему ты не расскажешь нам о своей подружке? Ох, и повезло же ей!

Юный эльф передал флёрт обратно Илие и растерянно улыбнулся своей тете.

– Ну, настала моя очередь, – спас его от расспросов Танарт, – давненько мои пальцы не касались струн…

Голос Танарта удивил меня своими насыщенными интонациями и не присущей ему плавностью волн спокойного океана. В этот вечер я услышала очень много песен, эльфы все пели и пели и, наверняка могли так просидеть хоть всю ночь. А то и две. Меня заставили петь еще дважды, и оба раза их восхищению не было предела. Когда я поняла, что мои глаза начинают слипаться, я тихонько ткнула Танарта в бок. Я не хотела обидеть кого-то из поющих, заснув на середине эралвё.

Глава 26
Жрица

Мы тихонько вышли из зала, и Танарт отвел меня на маленький балкончик, усадив в одно из мягких кресел, расставленных там, тихо сказав:

– Подожди здесь немного, я пока обо всем позабочусь.

Когда он ушел, я даже начала дремать, отсюда было немного слышно их чудесную музыку, но все же проснулась, когда на балкон тихо скользнула Миеливи.

– У тебя такой чудесный голос! – пропела она.

– Твой голос намного красивее! – ответила я, поднимаясь с кресла.

Эльфийка откинула тяжелую прядь иссиня-черных волос.

– Ничего подобного. Нельзя сравнивать по красоте день и ночь, восход и закат, они совсем разные и во всем есть своя прелесть и красота.

– Посмотри на эту красоту, Миеливи, – неожиданно начала я, указывая на раскинувшийся под нами город эльфов, – Я была очарована, впервые увидев это, но милее родных пейзажей все равно нет ничего на свете!

– Я понимаю, – с легкой грустью в голосе ответила она, – Ты хотела бы вернуться?

На минуту я задумалась над этим вопросом, и сама удивилась своему ответу:

– Не знаю даже… У меня никого не осталось, а наши земли покинуты. А теперь те, кого люди считают врагами, дали мне новую жизнь, пищу и кров. А мои сородичи, которые по-хорошему должны были бы держаться вместе, чтобы противостоять всем трудностям, обернулись против меня. Танарт роднее для меня, чем все они!

Ее лицо становилось все печальнее, по мере того, как я говорила, но на последней фразе она звонко рассмеялась.

– Если ты сумела завоевать расположение Мэльира – знаешь, это дорогого стоит, для этого надо сделать что-то, что бы действительно потрясло его. Но можешь не волноваться, в ваши тайны я влезать не буду. Он ясно дал нам понять – эта не тема для обсуждения в семье. Но ты не совсем обычный человек, Марта, вот тебя и не принимают свои.

Я, признаться, устала от всех этих тайн. Я знала, что известие о моем даре к магии может создать мне много проблем здесь, но мне так хотелось сказать об этом хоть кому-то, поделиться тем, что так долго было причиной моих злоключений. Я чуть было не сказала об этом Миеливи, но потом решила промолчать.

Каково же было мое удивление, когда я услышала:

– Не волнуйся, Марта, за свою тайну, те из эльфов, которые еще не знают кто ты, уже кое о чем догадываются, но Мэльир мне сам рассказал о тебе. Не переживай, секреты мы хранить умеем. Но я сейчас совсем не об этом. Я о том, что ты очень чистая душой и потому особенная.

Я от изумления аж подскочила в кресле.

– Ты читаешь мысли?

– Ну… Немного.

– Тариэль говорил, что этот дар был утрачен…

Эльфийка немного смутилась.

– Ну да… Вообщем. У меня ведь не всегда это получается.

– Значит, ты тоже жрица и, наверное, очень сильная!

Ее красивое лицо потемнело от каких-то мыслей.

– Жрица… Ха! Может быть, я и стала бы ей. Но никто из эльфов не хочет, чтобы я лечила их раны! Да, я еще молода, но это не значит, что я ничего не умею! – эльфийка обиженно надула свои нежные губы и с силой сжала перила руками.

Я посмотрела на нее и мне вдруг пришла в голову одна интересная мысль…

– Миеливи, я ведь тоже телендир.

– Да, я знаю, – сказала она, тяжело вздыхая и вдруг подскочила на месте, воскликнув, – Но не хочешь ли ты сказать?… – эльфийка оживилась и ее глаза вдруг загорелись такой радостью, что я сразу поняла – я угодила точно в цель.

– Мне иногда сильно достается от твоего племянника в поединках, а жрецы не очень-то любят лечить людей.

– Ох, ну я… Спасибо тебе, Марта! Я обещаю, что буду очень стараться! А Фердису скажу, чтобы был полегче с тобой.

Абсолютно счастливая Миеливи упорхнула в зал и даже от радости сама налила золотистого напитка себе в бокал, обычно для этого она подзывала рабынь. На балкончик вдруг вышел Мэльир и озорно прищурился.

– Не пожалеешь?

– Ты все слышал, да?

Легкая улыбка внезапно исчезла с его губ, он облокотился на перила и посмотрел куда-то вниз.

– Ты еще не знаешь, что она была одной из самых худших Риш в храме и чуть не убила одного из данаари, когда перепутала потоки. Ее хотели изгнать из жреческой семинарии, но я вступился за свою сестру и упросил дать ей еще один шанс. Но с тех пор никто не позволял Миеливи лечить себя. Если хочешь, один из жрецов будет страховать ее, тайно, конечно. Она даже не узнает.

– Нет, Танарт. Если она так хочет быть жрицей – пусть будет ей и учится лечить меня.

Оружейник широко улыбнулся.

– Ты преподносишь мне еще один сюрприз. Но на всякий случай я предупрежу своего племянника, чтобы он был осторожнее.

Ну вот, теперь еще и Танарт.

– Я надеюсь, он не подумает, что я струсила и пожаловалась тебе на свои синяки?

Он так заливисто засмеялся, запрокинув свою голову, что аж зазвенели магические фонарики у нас над головами.

– Он знает, что ты не из тех, кто жалуется. Но, кажется, мы слишком уж долго пели и музицировали, давно пора отдыхать. Твоя комната готова. Пойдем, я сам покажу, где ты сможешь устроиться на ночь.

– Я останусь здесь? Но, Танарт мне… я…

– Я позабочусь, чтобы тебя никто не беспокоил, – ответил оружейник, сделав особое ударение на «позабочусь», – До тренировки уже не больше двух часов, пока ты доберешься до своей комнаты – надо будет идти в зал.

– А что если меня хватятся?

– Не беспокойся об этом, Марта. Его Высочество уже знал об этом еще тогда, когда я украл тебя на ужин, – улыбнулся тренер, – Ты сегодня под моей опекой.

Так я и осталась на ночь в доме Мэльира в уютной маленькой комнатке на втором этаже. И даже обрадовалась, когда Танарт запер снаружи дверь на ключ, я прекрасно видела, какие взгляды бросал на меня Фердис, когда я пела под звуки чудных эльфийских инструментов, как крутился он возле меня почти весь вечер. Оружейник заботился обо мне даже чуть в отеческом плане, и это вызывало во мне волны самых разных эмоций. Мне это нравилось с одной стороны, но боль от потери отца не исчезнет и через долгие годы, только притупится. Я поняла, что и сама начала относится к нему по-другому, он стал мне больше, чем тренер, когда я говорила Миеливи, что он роднее мне, чем все люди здесь – я не покривила душой. Наверное, поэтому я и согласилась на ужин с его семьей.

Но мне совсем не понравились взгляды Зарики и других женщин на кухне, я знала, что так просто они это не оставят и придумают что-нибудь, чтобы отомстить мне.

Размышляя, я ворочалась во всех этих подушках, что были у них вместо кроватей, не понимая, как они могут так спать, намотав на себя огромное одеяло чуть ли не в три слоя, и даже не заметила, как крепко заснула.