Текст книги "Все точки над ё...? (СИ)"

Автор книги: Евгения Гордеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Джинан! – закричала она и бросилась в объятия сестры.

– Малика, девочка моя! – Джинни крепко обняла хозяйку дворца.

Малика была очень похожа на сестру. Те же иссиня – чёрные волосы, миндалевидный разрез тёмных глаз, персиковая кожа, слегка курносый нос. Лишь небольшая складочка между бровей, которой у Джинни не было. Я ус-тало уселась прямо на персидский, надеюсь, ковёр и принялась разглядывать помещение. Мне, конечно, очень радо-стно было за подругу, но отчего-то ужасно захотелось домой. Прямо как тогда, в пустыне, без видимых причин. Я бы сейчас с удовольствием променяла этот восхитительный шёлковый ковёр на сено в Баськином загоне, или на дере-вянную лавку в избе у Бабы Яги, или, на худой конец, бережок мшарного болотца. Уж если мне даже болото предпоч-тительнее дворцовых палат, следовательно, надо ждать неприятностей. Сёстры о чём-то мило щебетали, а я постара-лась, не меняя безмятежного выражения лица, на случай, если за мной кто-то наблюдает, а в этом я была почти уве-ренна, более внимательно разглядеть доступный мне для изучения интерьер. Странные предметы меблировки, так поразившие меня в начале, что-то очень смутно мне напоминали. Тумбочки, не тумбочки. Ядрёна Матрёна! Это же алтари! Раз, два, три…двенадцать. Двенадцать каменных алтарей с вырезанными на них жуткими образинами на фронтонах! Эти оскаленные морды были хорошо видны с моего сидячего положения. Как я смогла понять, все двена-дцать алтарей были сделаны из разных пород камня, и изображения на них тоже были разными, но все крайне непри-ятными. Особенно мне не понравился алтарь из тёмно красного камня с бороздками вокруг звериной морды. Выпу-ченные глаза, здоровые клыки и вывалившийся между ними язык. Бр-р! Какому же богу тут молятся, если у него та-кая противная рожа? У меня по спине пробежали мурашки, и я передёрнула плечами. Опять это щекотливо – неприят-ное ощущение. Я оглянулась.

– Выпей шербета, – радостная Джинни протянула мне прозрачный бокал с рубиновой жидкостью.

– Он без алкоголя? – уточнила я, стараясь сразу подвести благовидный предлог для отказа. Ну не хочется мне здесь вкушать угощения!

– Пей, не бойся, – ласково прошептала хозяйка. Джинан сказала, что ты её подруга, хоть и человек. Я рада, что она, наконец, нашлась. Мы и не чаяли отыскать её после той трагедии.

Я выпила предложенный мне напиток без особого энтузиазма, хотя он оказался весьма приятным на вкус. А Малика тем временем продолжала щебетать ласково – приторным голоском.

– Столько горя, столько слёз мы пролили тогда! Айна и Камар мертвы, Джинан потеряна на долгие годы! И вот теперь ты вернулась, ещё бы найти того, кто тебя расколдует!

Я подняла недоумённые глаза на подругу, но она лишь пожала плечами. Я стала лихорадочно соображать, что мне сказать, чтобы оправдать своё недоумение. Подозрительный взгляд Малики так и сверлил меня. Как оказалось, лучше всего сказать правду.

– А джинны мне не сказали, что она заколдована, – я даже изобразила возмущение, – отдали в вечное пользо-вание в качестве кухарки за оказанную услугу и всё! Так она что, ещё лучше колдовать умеет? – изобразила я заинте-ресованность.

– Кухарки? – зло сощурилась Малика. – Она мне сказала, что вы подруги!

– Подруги, – с готовностью подтвердила я, – но джиннам то этим я правду не сказала! Отдали бы они мне её, как же! Лысые обитатели бутылок! Ой! Ой-ёй-ёй!

– Варя, что с тобой? – бросилась ко мне Джинни. – Тебе плохо?

– Меня сейчас, ой, стошнит. Где тут у вас можно…, – больше говорить я не смогла.

Сёстры дружно подхватили меня с обеих сторон и в полуобморочном состоянии доставили во двор. Еле успе-ли. В удручённом настроении и с гадостным вкусом во рту я виновато посмотрела на подругу.

– Мне бы домой, а?

– Не уходите, – бросилась к нам Малика, – вы ведь только пришли!

– Меня муж будет искать, он очень волнуется за нас.

– За вас? – не поняла хозяйка. – За тебя и Джинан?

– За меня и ребёнка. Ой! Опять… Джинни…домой, – взмолилась я.

– Прости, Малика. В следующий раз я приду надолго, – она бережно подхватила меня. – А сейчас нам надо домой.

Она сотворила проход, и я уже почти шагнула в него, когда серая тень пробежала по земле под моей ногой. Такого визга я никогда от себя не ожидала. Так, вереща на одной высокой ноте, я и ввалилась в проход.

– Варь, ты чего, – поразилась Джинни, усаживая меня на скамью у печи, – мышей боишься?

– Нет. Просто она неожиданно под ноги бросилась. Я побоялась её раздавить.

– А кричать то зачем?

– Чтоб она быстрее лапами двигала. Ох! У тебя квас есть? – я почти повалилась на лавку. – Что за гадостью нас напоили? Во рту горько.

– Горько? – напугалась волшебница. – Так, давай-ка быстренько к Яге.

У меня уже не было сил двигаться, тем более идти к Яге. Я жалостливо уставилась на Джинни. Она тоже как-то вся обмякла и села рядом со мной.

– Сил нет. Переволновалась я, что ли? – взгляд её затуманился, она стала как-то неровно дышать и невпопад двигаться. – Сама пить хочу.

– Сиди уж, великая Пэри, принесу нам водички, – я с трудом поднялась и направилась к кадке с водой. Прямо там напилась из черпака и снова ощутила приток жизненных сил. – Какой источник, однако, сильный. Далеко же от-сюда до Живого ключа, сколько вод его разбавляют, а всё равно – действует! Слышишь, Джинни, что говорю? – я ог-лянулась на подругу, но та уже мирно спала, положив голову на согнутую руку. – Ну, и что мне теперь с тобой де-лать? Я же не смогу перенести тебя на кровать.

Интересно, что я скажу мужчинам, когда они вернуться домой? Как объясню, почему Джинни уснула, прак-тически, в полёте? Это мой внезапный сон можно объяснить беременностью, а тут какие причины? Переутомление? За обдумыванием этих неожиданных обстоятельств меня и застал Семён. Какие дела занесли потомственного домово-го в Рыськину избу да ещё ночью, он мне не доложил, но Джинни на кровать отнёс, и сделал это с явным удовольст-вием. Если бы не моё присутствие, он и рядом бы прилёг, посторожить, пока хозяин не явится.

– Ты чего хотел, месье Симон? – мой вопрос застал его уже в дверях.

– Руссо туристо, облико морале. Фернштейн? – изрёк домовой и хитро мне подмигнул.

– Чего-о-о? Это ты что имел в виду? – возмутилась я.

– И пошли они до городу Парижу, – снова поразил меня цитатой киноман.

– До какого Парижу? Что ты тут напраслину возводишь? – у меня аж дух захватило. На что это он тут намека-ет? Следил он за нами, что ли?

– Спокойно Маша, я – Дубровский! – продолжал издеваться надо мной гость.

– Семён, объясни мне, пожалуйста, что всё это значит? – я решила давить на совесть домового.

– Должо-о-ок! – усмехнулся гость и погрозил мне пальцем.

– Какой ещё должок? – я пыталась приструнить хаотичные мысли, которые никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку.

– А кто мне икры заморской обещал? Баклажанной! – наконец, обиженным тоном, пояснил свой спектакль домовой.

– Сразу не мог сказать? – в свою очередь обиделась я. – Вон, пакет в углу стоит. Пять банок.

– Пять! – глаза Семёна алчно заблестели. – Голубка моя! Дай я тебя расцелую!

– Я поцелую тебя, потом, если захочешь, – зловеще зашипела я на этого обжору.

– Не сердись, Варенька! Я не со зла! А под праздник цитаты из фильмов из меня так и прут! – он подхватил свой подарок и потопал домой.

– Они из тебя и по будням будь здоров прут, – буркнула я.

– А мужикам вашим я ни-че-го не скажу! Асталависта, бэби!

Пущенный ему в спину кроссовок ударился в закрытую дверь. Выходит, подсматривал, или подслушивал, или случайно, или… Чего голову ломать? Я подошла к двери подобрать кроссовок, чтобы об него никто не споткнулся, зевнула, никого не стесняясь и, вместо того, чтобы отправиться на боковую, вышла во двор. Дремота, охватившая ме-ня в избе, слетела, едва я оказалась на свежем воздухе. То, особое чувство, которое охватывает человека на вечерней зоре, когда оранжевый край солнца уже скрылся за горизонтом, а подсвеченные розовым облака, напоминают взбитые с сливки земляникой, всё это погружает тебя в беззаботное детство. И тут на меня нахлынуло, ворвалось в душу:

 
Вечерний воздух ароматом полнится,
Трель соловья по сумеркам дрожит…
В закатный час толь чудится, толь помнится
Как по-над лесом время – конь бежит.
Из-под копыт с хрустальными подковами
Звон разлетелся стрёкотом цикад,
И чёрный полог, гривой растушёванный,
Меняет небо на минорный лад.
 

Почему на природе так обостряются чувства? Древние инстинкты, что ли пробуждаются? Запахи кружат го-лову, звуки успокаивают нервы, а вид… Сказка! Мысли летят на закат. Нежная, немного грустная мелодия рождается в голове… Вивальди… Блаженство…

Я ещё минут пять пободрствовала и пошла спать. Что-то мне подсказывало, что наши мужчины до утра домой не явятся.

Рыська повёл Андрея обратно в «Березань». Некоторое время он молча шагал по дороге, а потом вытащил что-то из кармана.

– Вот, смотри, – он протянул Лоцману две каменные фигурки. Мышка и ящерка, – как тебе это нравится?

– Красиво, – тот удивился каменным безделушкам, – Борис вырезал? Совсем как живые.

– Они и есть, ну… были живые, – Рыська спрятал фигурки обратно в карман. – И таких мышек, ящериц, сини-чек уже целая дюжина. И Борис тут абсолютно ни при чём.

– Подожди, как это – были живые? – Май остановился и встревожено посмотрел на друга.

– Их время от времени по утрам находят в сене у Баськи в загоне, – упавшим голосом сообщил фолк.

– Но, Баська не может!

– Ты веришь в это, – Рыська с надеждой посмотрел в глаза спутнику, – веришь в то, что Баська ДЕЙСТВИ-ТЕЛЬНО не может причинить зло? Нарочно или нет, но… он василиск!

Андрей не знал, что сказать. Он верил в то, что милый, неуклюжий дракончик – доброе, безобидное существо. Но нельзя сбрасывать со счетов и то, что это существо – один из самых страшных и опасных персонажей славянских мифов.

– Неужели Баська на такое способен? Нет, я в это не верю! Не может он, ведь даже в прошлом году…

– Я тоже не хочу в это верить, но весь предыдущий опыт говорит о том, что такое рано или поздно происхо-дит. Предшественник Баськи, Коруня, был таким ласковым и размером меньше. Но и он не смог перебороть своего существа! – Рыська пнул дорожную пыль и решительно двинулся дальше. – Надо во всём разобраться, и выяснить, наконец, чьих это рук дело!

– Засада? – обрадовался Андрей. Ему ужасно не хотелось верить в виновность Баськи. – Правильно, что Варе не сказали! Она очень расстроилась бы.

– И бросилась защищать Баську, – согласился Рыська, – а тут нужны не слова и эмоции, а железные доказа-тельства его невиновности. А иначе…

– Иначе, что? Смерть…, – Андрей представил реакцию жены и замотал головой. – Только не это!

– Баська сегодня ночует у Хмары, а мы засядем в его загоне и посмотрим, что за гость к нам пожалует.

– А ты по запаху не пробовал определить.

– В том то и дело, что обработаны они куревом, нет запаха. А тебе направление не далось, когда ты их в руках держал?

– Нет. Слишком много векторов, и из всех преобладает твой.

– Правильно. Я их уже два дня в кармане ношу.

– Так эти зверушки не каждую ночь появляются?

– Раз в два – три дня. Я надеюсь, что сегодня как раз подбросят, и ты сможешь найти злыдня этого.

Они зашли в Баськин сарайчик и стали устраиваться в нём на ночь. Выбрали самый затемнённый угол, заки-дали его сеном, так чтобы видеть всё пространство загона, а самим оставаться в укрытии. Перекусили перед бессон-ной ночью и устроились в засаде.

– Рыська, а что было с Коруней? – судьба предыдущего василиска не давала Андрею покоя.

– Коруня… Он на свою беду повстречал двух праздно гуляющих гусар.

– Гусар? Так сколько же лет прошло? – поразился Лоцман.

– Больше двухсот, – вздохнул Рыська. – Вывести василиска – дело долгое, обстоятельное. Сначала надо вырас-тить чёрного семилетнего петуха. Потом этот петух должен снести яйцо.

– Петух?

– Петух, петух, не удивляйся. Потом девушка должна носить его шесть недель под мышкой, не вынимая. И если после этого что-то вылупится из этого яйца, то это должен быть василиск.

– И всегда вылупляются?

– Очень редко. Так вот о Коруне. Он тоже был добрый, я уже говорил. А эти двое вояк увидев василиска, при-няли его за дракона и схватились за сабли. Они даже не поняли, кто перед ними, просто набросились на него. Такой шум поднялся! Когда мы с Дуплянским прибежали на место трагедии, уже всё было кончено. Мёртвый, зарубленный Коруня и два каменных гусара.

– Не смог, значит, – удручённо прошептал Андрей.

– Когда тебя убивают, разве сможешь удержать свою силу? – Рыська сжал кулаки.

– А как у василисков это происходит? Ну, превратить в камень?

– Взглядом.

– Взглядом? Особенным каким-то? – не мог понять Андрей. – Сколько раз на нас Баська смотрел? Что-то я не пойму.

– Ты прав, глаза у василисков по-особенному устроены, – пояснил фолк, – третье веко имеют. Вот какой цвет глаз у Баськи?

– Жёлто – зелёный, – вспомнил Май, – мутный.

– Мутный… Это прозрачное третье веко их цвет скрывает. А вот если василиск это веко поднимет, ярко – зе-лёные глаза будут… и в них смерть, – Рыська замолчал, погрузившись в свои невесёлые мысли.

Андрей тоже не продолжал разговор. Вспомнилась ему прошлогодняя встреча на дороге, раненый Баська и Варвара, безрассудно кормившая его с руки пирогом.

– Если мы сейчас не найдём этого камнереза…, – раздался в темноте печальный шёпот, – Баське придётся ху-до.

– Ты сказал, камнерез, – уцепился за слово Лоцман. – А если на самом деле это только поделки из камня?

– Нет, это окаменевшие звери, поверь мне, Андрей. Василисков у нас было много, знаю я, как выглядят ока-меневшие звери. И Хмара подтверждает – зачарованы.

– А оживить их можно?

– Можно. А зачем? – Рыська пожал плечами, но в темноте сарая Май этого не увидел.

– Я имею в виду – гусар, – Андрею было ужасно интересно поговорить с этими горе – драконоборцами.

– Этих – сложнее, – очень зло ответил фолк, – я бы их лучше на камушки мелкие разбил, а не к жизни возвра-щал! Да и не я один. Всевед тоже их оживлять отказался.

– Всевед, это кто?

– Чародей наш местный. Силу великую имеет, знает про всё на свете, вот Всеведом и кличут.

– Так, может, он знает, кто Баську подставляет? – Обрадовался Май. – Надо его спросить.

– Может, и знает, – буркнул Рыська, – только не говорит.

– Почему? Ему Баську не жалко, что ли?

– Характер у него такой… недружелюбный. Не одобряет он нашей селекции. Считает, что василиск должен быть василиском и радуется, поди, что Баська совсем повзрослел.

– И как это выражается? Я имею в виду – взросление василиска?

– Ты заметил, на темечке Баськи стал расти гребень? Вот этот признак и говорит, что вступает наш василиск в полную силу, раз короной обзаводится. И змей этот ползучий, что камушки ему в загон подбрасывает, всё очень хо-рошо рассчитал!

Май увидел, как жёлтым огнём разгорелись в темноте глаза Рыськи. Сколько раз довелось ему выращивать василисков и сколько раз наблюдать их гибель. И ведь не отступился! Всё равно упорно занимается выведением и сохранением уникальных существ.

– Мы его обязательно оправдаем! Найдём шутника, и крапивой выпорем! – Андрей удобнее устроился на сене и похлопал друга по спине. – Поспи немного. Кажется мне, что ты всю предыдущую ночь один тут мыкался.

– Догадливый, – хмыкнул Рыська, – и не только предыдущую.

– Вот и поспи.

– Угу.

Вслушиваясь в ровное дыхание фолка, уснувшего практически мгновенно, Май стал рассуждать над мучав-шим его вопросом, не имеющим никакого отношения к Баське. А именно – что случилось с матерью? Её поведение с момента прокола Любыча так разительно отличалось от обычного. Начиная с потребления спиртосодержащих про-дуктов, заканчивая безответственным сбеганием в Волчановку с малознакомым…с совершенно незнакомым мужчи-ной! Такое впечатление, что это не мама, а младшая неразумная сестра, которую необходимо придерживать за юбку, дабы не натворила непоправимых бед. Хотя, какие непоправимые беды могут случиться со взрослой женщиной в дружественной деревне оборотней? Чего же это он так разволновался? Или права Варя, и подарила судьба его недо-любившей матери позднее чувство. Ну и пусть, что это Волк – оборотень, зато какой статный мужик и, похоже, на-дёжный. Глава общины, опять же! А вдруг это им показалось? Эти мысли не давали покоя Андрею, и он постарался думать о чём-то другом. Но и следующее направление мыследеятельности тоже причиняло боль, ибо размышлять он начал о невезучем племени василисков. Все их норовят уничтожить, и только самоотверженный животновод Рыська на протяжении многих столетий сохраняет этих уникальных существ. Интересно, а самого Рыську эти каменных дел мастера когда-нибудь в камень превращали?

Еле уловимый шорох у дальней стены показался Андрею громом среди ясного неба. Он толкнул Рыську и увидел горящие в темноте глаза фолка. Шорох быстро стих, и друзья осторожно приблизились к месту предполагае-мой диверсии. Рыська зажёг лампу и нашарил в сене новые каменные поделки.

– Под землёй пробрался! Гад! Ну, по крайней мере, мы теперь точно знаем, что это не Баська! На, посмотри, – он протянул фигурки Андрею.

– Опять мыши, у него что, фантазии мало?

– Силёнок у него мало! За три дня двух мышей заколдовать, это, знаешь…

– Вектор достаточно чёткий, – определился Май с направлением поисков, – сейчас пойдём или подождём, пока рассветёт?

– Сейчас. Но торопиться не будем, чтоб ты шею не свернул.

– Почему, я!? – возмутился Лоцман.

– Потому что я и в темноте хорошо вижу, да и каждую кочку тут знаю! А ты можешь споткнуться…

– Не споткнусь, пошли!

Они вышли из сарая и, как две тени растворились в предрассветном лесу.

– Андрей, ты хорошо направление держишь?

– Угу. Что-то не так?

– Мне кажется, я знаю, куда нас с тобой приведут эти мышата, – они двигались в достаточно быстром темпе, не особо располагающем к беседе.

– Ну, чего томишь?

– В Стивратовку.

– Это ещё что за место такое? – хмыкнул Андрей. – И название какое-то пакостное.

– Хм. Ещё бы не пакостное. Это горное поселение чертей и бесов. Там у них сторожевой пост. Охраняют про-ход в Навьи горы.

– В Навьи? Это в загробный мир что ли?

– Можно и так сказать, – согласился Рыська. Так вот, если автор этих произведений живёт в нижних пещерах, считай, мы его нашли. А вот если дальше в Каменном ущелье, то придётся… покрутиться.

– Нас что, туда не пустят?

– Ну, почему же, пустят. Но найти нам кого-то там будет трудно.

– Рыська, что ты всегда загадками говоришь? Разве нельзя всё сразу объяснить, без обиняков? – Разозлился Май. Эта странная привычка жителей Порубежья сначала напустить туману, а потом рассказать правду, но не всегда до конца, раздражала и его самого и его жену. А теперь, когда Варя была в интересном положении, она вообще плохо переносила все эти недоговоры.

– Просто там темно, – спокойно ответил Рыська, не обращая внимания на вспышку гнева Лоцмана.

– А я в темноте плохо вижу, – съязвил Май, не желая оставаться в долгу. – А ты же хорошо в темноте видишь-шь-шь! – прошипел он, пародируя, сам того не замечая, Любыча.

– Чтобы видеть в темноте, мне нужен, пусть самый слабый, свет. В новолуние света звёзд достаточно. А в Каменном ущелье таких источников нет.

– Ты что, лампу в сарае оставил? – ужаснулся Май.

– Нет, лампа со мной, но там не горит не один источник света.

– Как это?

– Так это!… Ну, не знаю я! – смутился Рыська. – Всевед, наверное, знает.

– Всевед, Всевед! Что-то ты сегодня его часто вспоминаешь. Что же это за персонаж то такой?

– Нормальный персонаж. Берегись! – Рыська едва успел схватить спутника за руку. – Чуть в трясину не влете-ли. Давай в обход. Хорошо, уже светает!

– Это болото что ли?

– Ага.

– Большое?

– Это Тихая топь, – пояснил Рыська, – но самый край.

– Тихая? Почему тихая?

– Высыхает оно. Тут уже даже лягушек почти не осталось. Кое-где ключи бьют, топкие места попадаются. Но, в общем, ещё пара десятков лет и всё… Гору видишь?

– Да. Пещеры там?

– Там.

Рассвет позволил благородным преследователям увеличить темп передвижения, и скоро перед их взорами от-крылось поселение чертей. Многоярусные дома – пещеры в чёрных горах, довольно уютные, что очень удивило Анд-рея. Кое-где к скалам были приделаны пристройки из плоских камней, крытые тёмной черепицей. Узкие каменные дорожки, ведущие к каждой пещере, сливались в мощёную улочку. Всё вокруг было тихо и умиротворённо. Солнце, встающее за горами, щебет просыпающихся птиц, свежий утренний ветерок. Даже не верилось, что тут обитают не-чистики.

– А часовых они тут не держат? – поинтересовался Май.

– Зачем? Разве им что-то угрожает? – усмехнулся Рыська. – В принципе, жизнь в Порубежье достаточно спо-койная. Это лишь в последнее время черти что-то активизировались, да и то, лишь некоторые представители. В ос-новном они мирно занимаются своими повседневными делами.

– Повседневными? – достаточно язвительно осведомился Андрей. – Могу себе представить эти мирные заня-тия.

– Ты прав, конечно, – согласился Рыська, – пакостить они любят, но по-мелкому: вещь какую-нибудь спрячут, подножку поставят, ссору организуют…на то они и черти.

– И Баську подставить так, что тому смерть угрожает, – продолжил Май.

– Да, это уже перебор! – глаза фолка недобро блеснули. – И за эти шутки кое-кто очень сильно поплатится. Ну, выбирай пещеру.

– Туда, – Андрей махнул рукой в сторону самых дальних пещер, – нижний ярус.

Как не сонно было в Стивратовке, но их приход не остался незамеченным. Из одной пещеры выглянул пожи-лой чёрт и проводил друзей долгим напряжённым взглядом.

– Эхе-хе. Что это понадобилось Лоцману и Арысиному сынку? Не иначе скандал назревает…, – он влез в обре-занные валенки и неспешно направился в том же направлении.

Андрей и Рыська остановились у крайней пещеры, за стеной которой начинался густой ельник.

– Подходящее местечко, – прокомментировал фолк, – очень удобно тихо сматываться.

– Абсолютно с Вами согласен, коллега. Мне даже кажется, что вот эта худосочная тропка должна вести в тай-ное логово нашего каменщика, – Рыська согласно кивнул, – в котором мы обнаружим неопровержимые улики его пре-ступной деятельности!

– Пошли?

Рыська уже было двинулся по тропке в ельник, но Андрей притормозил его.

– Подожди, надо понятых позвать.

– Это ещё зачем?

– Чтобы нас с тобой не обвинили в подтасовке фактов. Сегодняшние фигурки то у нас с собой! Заинтересо-ванные лица могут предположить, что это мы пришли их подбросить. Юриспруденция, брат, наука щекотливая.

– Ты прав. Кого бы позвать? – Рыська оглянулся в поисках подходящих кандидатур и заметил приближающе-гося к ним старого чёрта. – Один уже сам явился! Смотри.

– А он не очень старый? – усомнился Андрей. – Что-то он еле-еле копыта переставляет.

– Сам не пойдёт, других позовёт. Приветствую тебя, Огул! – крикнул он старику.

– И тебе, значится, Рысий, привет! – проскрипел местный житель, доковыляв до них. – И Лоцману тоже! Чего пожаловали?

Угольки его чёрных глаз вперились в непрошенных гостей. Причём, один смотрел на Андрея, а другой на Рыську. Старый чёрт был фантастически косоглаз, но это был не недостаток, а колоссальное преимущество, так как видел он сразу обоими глазами, как ящерицы.

– Дело у нас серьёзное, – Май постарался держать себя невозмутимо и не обращать внимания на недобрый взгляд, – можно сказать, государственное! – брови чёрта поползли вверх и оба его глаза обратились на Андрея. – Жи-тель этой пещеры подставляет василиска, пытаясь внушить всем, что Баська преступил черту.

– Красиво излагаешь, Лоцман, – Огул почесал свой мясистый нос, – и я не смею думать, что ты пришёл сюда нарочно или по ошибке! Но в этой пещере нет того, кто бы мог навредить василиску!

Конечно, старому чёрту ужасно не хотелось сознаваться в том, что какой-нибудь чертёнок затеял недетскую шалость. И где? В «Березани»! Под носом у Дуплянского и Рыськи. И всё это после недавнего скандала со Злодом! А ведь многие в Стивратовке знали тогда или просто догадывались о его планах, и никто не остановил, не осадил нагле-ца. Даже Чернобогу не нашептали, не нашлось смельчаков! У кого же это хватило ума опять начать гадить в Порубе-жье? Что им, других пространств мало? Законы забыли!?

– А кто здесь живёт? – Андрей уже освоился с блуждающими глазами местного жителя, который вновь отпра-вил один глаз бдеть за Рыськой.

– Аида и сын её, Кудыка, – вместо чёрта ответил фолк.

– Аида? – поразился Андрей. – Здесь такие имена носят чертовки… чертихи?

– А что, имя, как имя! – отозвался Огул. – Заморское, правда, но что с того? У тебя тоже не исконное.

– А эта Аида, она может колдовать? – продолжал вести дознание Лоцман.

– Конечно, может! – возмутился чёрт. – У нас все могут! Но не станет почтенная мать семейства таким балов-ством заниматься!

– А сын её, этот, как его? Кудыка! Он может? – стоял на своём Андрей.

– Ну…. этот, – замялся старик, – кто ж его знает… проверить надобно.

Он, кряхтя, направился в пещеру, бормоча что-то себе под нос. Май и Рыська переглянулись. Они оба были почти уверенны, что нашли недруга Баськи. Этого самого Кудыку.

– Что надо? – раздался сердитый заспанный женский голос, и из пещеры вышла довольно крупная чертиха. Она зло смотрела на неурочных гостей, даже не стараясь скрыть своего недовольства.

Андрей тоже решил не церемониться и огорошил мамашу нерадостной новостью.

– Ваш сын строит пакости нашему василиску, подбрасывая тому в загон каменные фигурки зверей! Баське это угрожает уничтожением, и мы не допустим, что бы какой-то недотёпа…

– Зверей? Каменных? – взревела Аида, и от этого рёва всё вокруг пришло в движение. Из пещер стали выска-кивать разбуженные полуодетые черти, заревели коровы в свих загонах, заблеяли овцы, на разные лады заголосили птицы. – Кудыка!!!

Из-за двери пещеры выглянул испуганный чертёнок и, бросив растерянный взгляд на гостей, начал пятиться назад.

– И вот этот недомерок посмел вредить Баське? – возмутился Андрей, увидев причину всех бед. Росточком не больше метра, щуплый, безрогий ещё чертёнок. Руки у него зачесались, и почесать их он собирался об этого бесёнка. – Мелкий потрох! Масон недоделанный! Чертила, блин, мастер! – Лоцман медленно подошёл к пещере и, с неумоли-мостью скалы навис над трепещущим Кудыкой. Рядом встал Рыська, усугубив ситуацию.

– Это не я, – забормотал тот, – я не хотел…. то есть, я не думал… Мама! – он бросился к матери, ища защиты у неё за спиной. – Ой-ой-ёй!

Аида вытащила отпрыска из-за спины, держа того за ухо.

– Говори! – рявкнула она сыну.

– Какая она немногословная, – шепнул Андрей Рыське на ухо.

– Лаконичная, – согласился фолк.

– Не скажу! – вдруг заупрямился Кудыка и горестно свёл бровки.

Мать встряхнула его за шиворот, но он продолжал упорно молчать. Аида прекрасно знала упрямый характер своего ребёнка и отвесила ему крепкий подзатыльник.

– Веди! – обратилась суровая мамаша к Лоцману.

– Как скажете.

Андрей покорно двинулся по еле заметной тропе, тем более что именно этого они и добивались. Остальные потянулись за ним. Кудыка под шумок попытался смыться, но цепкие пальцы Рыськи сомкнулись на его плече.

– У-у-у, – заныл он не то от боли, не то от обиды.

– Вы арестованы, – фолк исправно нёс службу, – следуйте за нами.

Ельник, он ельник и есть. Даже когда он не такой густой, продираться сквозь колючие ветки доставляет мало удовольствия. Но этот конкретный ельник превзошёл самые густо заросшие дебри. Продвигаться через него можно было только ползком по усыпанной хвоей земле. Ветви сцепились друг с другом в прочный вертикальный ковёр. Сна-чала Май пытался протискиваться боком, но такой способ продвижения был малоэффективен.

– Как он тут ходит?

Лоцман уже собрался встать на четвереньки, чтобы попробовать ползти, но его от этого опрометчивого шага остановил Огул. Он встал впереди, что-то пошептал, дунул, хлопнул в ладоши и… ельник расступился, давая дорогу сыскной процессии. Впрочем, проход был настолько узким, что колючие ветки всё время цеплялись за одежду, лезли в глаза, рот, и, словно живые, старались не дать пройти дальше. Но, как оказалось, идти было не далеко, и вскоре тропка привела их на небольшую поляну с дальней стороны которой приютилось старое заброшенное строение, напо-минавшее сторожевую будку. На первый взгляд создавалось впечатление, что место не посещалось кем-либо на про-тяжении многих лет, и Май стал сомневаться в своих навигационных способностях.

– Ну-у? – опять немногословно произнесла сзади Аида. – Где?

Андрей заглянул в строение. Никаких следов пребывания, если не считать оборванной паутины, да пары го-ловешек у порога.

– Пусто, – он огорчённо посмотрел на Рыську.

– Напраслину возводить…, – загрохотала на весь лес оскорблённая мать.

Как раз в это самое время из-за развалины выполз (именно выполз) небольшой заяц.

– Боже мой, – сочувственно выдохнул Андрей, – да за что ж тебя так!

Передняя часть зайчика была нормальной и продолжала функционировать, в отличие от задней. И вот эта са-мая задняя часть была… каменной. Горе – кудеснику не хватило силёнок превратить столь «крупное» животное в ка-мень всего. Передними лапами бедный косой ещё упорно передвигал своё безжизненное тельце, хотя был обречён. Все присутствующие на поляне пристально следили за несчастным животным, но каждый испытывал свои эмоции… Андрею было жалко изуродованную животинку. Кудыка отчаянно боялся, поняв, что его тайна раскрыта и попадёт ему, мама, не горюй! Аида закипала от злости на бестолкового сына и решала, какого из «мама, не горюй» наказаний достоин всемогущий маг Кудыка. Огул думал, куда смыться на время, пока главный чёрт Мракобес будет проводить в Стивратовке очередные репрессии. А Рыська торжествовал победу.

– Да-а, птицу видно по помёту…, – изрёк старый чёрт и задумался над собственной фразой, вращая в разные стороны своими подвижными глазами, – по полёту, – поправился он. – А заклинание то слабовато.

Лоцман взял жертву неудачного колдовства на руки. Зайчик даже не испугался человека.

– Расколдуйте его! – он с мольбой взглянул на Огула.

– Я могу только дальше в камень его… доделать, – проворчал старик.

– Не в камень, а обратно в животное! – Май начал выходить из себя. – В живое животное! Колдуны кривору-кие!

– Мы черти, – возмутился Огул, – а не армия спасения!

– Вот именно, черти! Только гадить и умеете! – зло плюнул Андрей и двинулся в сторону виновника. – А ты, гадёныш, чего к Баське полез? Чего он тебе сделал? Погеройствовать захотелось?

– Это вам за Злода! – вдруг окрысился Кудыка. – Будете знать, как над чертями издеваться! – он вырвался из рук Рыськи и попытался сбежать, но тут же наткнулся на разгневанную мамашу. – А-а-а!!! У-у-у!!!

Аида, не обращая внимания на присутствие посторонних, самозабвенно порола бестолкового отпрыска рем-нём, непонятно, откуда материализовавшемся у неё в руках.