Текст книги "Все точки над ё...? (СИ)"

Автор книги: Евгения Гордеева

Встреча вновь грозила затянуться за полночь, а нам утром, всё-таки на работу. Вот я и попросила Софию сна-чала рассказать, как она смогла спастись от Саббаха. А уж потом, без нас, они расскажут старшей (как оказалось) се-стре все приключения младших.

Когда Суфия поняла, что все несчастья её семьи происходят по вине одного колдуна, времени для спасения почти не осталось (в магическом смысле). Конечно, сам колдун был слаб, но помощь демона Кра позволяла ему справляться с более сильными противниками. Да и вероломство Малики оказало неоценимую услугу. Сёстры доверя-ли ей, и не подозревали, что младшенькая перешла на сторону врага. Пока они разобрались что к чему, ещё две сестры погибли. Суфия, поняв, что рано или поздно достанут и её, решила пойти навстречу их желаниям, вот только…

Своего двойника она создавала долго и кропотливо. Первые экземпляры были нежизнеспособны. Не просто создать гомункула, но ещё сложнее создать гомункула – точную копию создательницы. А создать копию, способную принять силу и душу, просто невозможно! Суфия трудилась над вторым своим телом, укрывшись от мира в древних пещерах. Ни одна живая душа не должна была знать, что создаёт волшебница, какие опыты проводит, чего ожидает в итоге. Наконец, запасное тело было создано и обучено минимальному необходимому запасу знаний и навыков. Су-фия приступила к перекачке силы. Это оказалось не менее сложно, чем создать и обучить двойника. Сила текла в чу-жое тело неохотно, сопротивляясь и норовя вернуться на родину. Такое нежелание силы было вызвано чужой аурой. Суфия специально изменила её, что бы враги не смогли отследить волшебницу в дальнейшем. Ослабленная, практи-чески лишённая не только волшебных, но и жизненных сил, она сдалась на милость врагам. Горькое разочарование постигло тогда Саббаха. Силы у жертвы оказалось так мало, что она едва компенсировала затраты на свою поимку. Злобный колдун не заметил, что волшебница, не имеющая возможности сопротивляться, в последние мгновение перед смертью сумела вырвать свою душу из его цепких лап, и унеслась, в только ей известное убежище, на воссоединение с новым телом.

Привыкать к новому телу было тяжело. Сила не слушалась. Порой Суфие казалось, что все её старания на-прасны, и она больше никогда не обретёт былой мощи. Когда наступил перелом, она не поняла. Но в один прекрасный день, хотя на самом деле он был промозглым и дождливым, ей без труда удалось разжечь костёр в своей пещере. Все-го лишь костёр. Но долгое время ей и это было не под силу. С этого момента всё изменилась. Она вернулась в мир. Но оставаться в местности, где её хорошо знали, было небезопасно. Только сейчас она поняла, что не надо было так усердствовать с похожестью. Как раз наоборот, следовало создать другую внешность. Но дело было сделано… Она путешествовала по свету, но долго, в прочем, нигде не оставалась. И лишь полвека назад осела в России. Скорее все-го, провидение привело её в эти земли. Многонациональная страна, где любая внешность не вызывала удивления. Су-фия даже нашла себе спутника жизни и родила дочь, но муж её так и не узнал, на ком, собственно, он был женат. Доч-ка не унаследовала от матери сколько-нибудь силы, и Суфия посчитала, что дети от обычных людей не перенимают дара. Но внучка Влада несказанно порадовала её, когда стала проявлять признаки силы. А потом в стране стало воз-можным заниматься колдовством и ворожбой (правда, на дилетантском уровне), но и этого было достаточно волшеб-нице. Потомственная ведьма София открыла приём посетителей…

На следующий день я не знала, куда деться от сверлящего взгляда Влады. Казалось, что она умудряется де-лать с вои дела, и, одновременно портить мне настроение своим обиженно-вопросительным взглядом. И ведь ни одно-го слова за весь день не сказала, ни одного вопроса не задала. Только смотрит.

– Ты рентгеном подрабатывать не пробовала? – не выдержала я. – У тебя взгляд радиационный.

– Ага, – отозвалась секретарша, – у меня сейчас вообще неконтролируемая ядерная реакция начнётся! Я уже вторые сутки мучаюсь!

– Первые сутки ты мучаешься, – заявила я ехидно, – вторые – через три часа начнутся.

– Умничаешь? А вот что с моей бабушкой, сказать не можешь! – о-очень обиженным тоном отозвалась Влада.

– Не могу, – покладисто согласилась я. – Во-первых, я обещала Су… твоей бабушке, во-вторых, если я тебе не то, что надо расскажу, она обидится и нашлёт на меня каких-нибудь проклятий…

– Да я понимаю… Но интересно ведь!

Суфия вернулась вечером через нашу квартиру. Сказать, что она была счастлива, не сказать ничего. Немного настроение ей подпортило наше напоминание, что домой в столь помолодевшем виде ей отправляться не стоит. Нам досталась порция благодарностей, порция восхищений и просьба считать её другом. Ну, как тут откажешь?

Какую долю правды рассказала бабушка любимой внучке, я не знала, но, глядя на ушедшую в себя девушку, буквально на автопилоте выполнявшую свою работу, я порадовалась за собственную выдержку. Скрывать свои чувст-ва ведьмочке ещё учиться и учиться.

День Рода выдался пасмурным, но тёплым, безветренным. Конечно, ласковые лучи солнца немного скрасили бы моё нервно – паническое состояние, настроили бы на позитив, но… Серая пелена осенних туч комфортно распо-ложилась на небе и не собиралась уступать своего ложа. Хорошо ещё, что дождь не зарядил, а то бы я совсем удари-лась в хандру и сплин. Мне всё время казалось, что я не подхожу для столь важной миссии. Да не просто не подхожу, а не подхожу по всем параметрам! Виданное ли дело, воскрешать мёртвых!? Это некромантией попахивает. А какой из меня некромант? И вообще, я мёртвых, не то, чтобы боюсь, но… опасаюсь. И как, интересно мне, они выглядят? Вдруг, это просто голые костяки? Хотя, костяки, это совсем не плохо. А вот если на них разлагающаяся плоть имеет-ся, да ещё воняет… Бр-р-р. И как их различать?…

Перетоп мягко ступал по лесной тропе, стараясь как можно аккуратнее оттранспортировать меня к пещере Цмока. Я почти всю дальнюю дорогу молчала, углубившись в свои думы, и Перетоп не доставал меня разговорами. Он, вообще, был по жизни молчуном, и только в редких случаях проявлял словоохотливость. Так, в дружном молча-нии мы и добрались до приснопамятной пещеры, в которой нас уже ожидали Баба Яга, мрачный, как всегда Всевед, Май, ушедший ни свет, ни заря с Рыськой освобождать пещеру от охранника Цмока, сам Рыська и суровый Громо-вержец.

– А я всю дорогу думала, чего это погода сегодня такая пасмурная, – вместо приветствия, упрекнула я Перуна.

– Я, конечно, всех ваших Берегинских тайн не знаю, – Перун перестал нервно вышагивать вдоль входа в пеще-ру и опёрся о свою секиру, – но воскрешение лучше происходит во время дождя.

– Так Вы что, ещё и дождь начнёте? – возмутилась я такой несправедливости. И так настроение неважнец-кое…

– Когда в пещере устроишься, начну, – подтвердил Громовержец.

– С громом? – начал во мне шевелиться червячок язвительности.

– А тебе гром нужен? Можно и с громом, и с молнией, – флегматично парировал бог, не обращая внимания на мои потуги. – Правда, не сезон уже.

– Не надо, – усмирила я своего червячка, – обойдусь без спецэффектов. Ещё какая-нибудь информация есть?

– Есть, – обрадовал меня скрипучий голос Кощея, – ты не должна покидать пещеры, пока не воскресишь хотя бы одного из богов, ты…

– Это ещё почему-у-у? – от моего возмущённого вопля переполошились птицы на ближайших деревьях. Ус-покоенный было червяк встал на дыбы – А если я в туалет захочу?

– Там всё есть, Варенька, – как всегда, ласково, проворковала Баба Яга, – не беспокойся.

– Что есть? – с интересом осведомилась я на пару с червяком. Монстрик нервной язвительности начал раз-растаться в моей душе.

– Я тебе позже всё объясню. Пусть Всевед закончит свою часть.

– Угу, – я повернулась к Кощею с приторно – сладкой физиономией. – Слушаю!

– Варвара, – грозным скрипом отозвался Всевед, – умерь глум!

Я обречённо вздохнула, убрала с лица притворную улыбку и самым внимательным взглядом уставилась на Кощея.

– Слушаю.

– Варвара! – Кощею опять не понравился мой вид.

– А теперь то, что не так? – обиженным тоном возразила я, махнула на чародея рукой и уныло поплелась в пещеру. – Не улыбайся…, не будь серьёзной…, вас не поймёшь…, то не так, это не эдак…

– Ты куда? – рванул за мной Всевед, подхватив полы своего балахона. – Я ещё не дорассказал…

– Так рассказывайте, а не придирайтесь! – бесновался монстрик. – Я, между прочим, очень волнуюсь! – отчи-тывала я Кощея, бодро, не оглядываясь, шагая по слабоосвещённым коридорам пещеры. Судя по возне, доносившейся сзади, за нами топали все остальные. – Что вам, шутка что ли, вот так вот запросто, воскресить богов, не известно, сколько затратив на это времени. А там пахнет? – я резко остановилась и обернулась назад, чем спровоцировала не-большое столпотворение местного масштаба.

– Чем пахнет? – удивились как минимум трое моих спутников.

– Ну…, чем в склепах пахнет? Гнилью, наверное, тленом…

– Каким тленом!? – осведомились уже все присутствующие хором, а пещера ещё несколько раз повторила ри-торический вопрос.

– А чем тогда? – я выжидательно смотрела на Кощея, а он непонимающе таращился на меня. Мне даже стало казаться, что он пытался тихо принюхаться и оценить, так сказать, в живую, благоухание склепа.

– Ты это брось, – наконец выговорил Всевед. – Опять пытаешься меня с понтолыку сбить! Не выйдет! Я боль-ше на твои штучки не поведусь! Ты меня должна выслушать и не задавать своих глу…, – он осёкся, встретив мой на-смешливый взгляд, – своих вопросов.

– Да? Я уже третий раз говорю: «Слушаю!»

Задние ряды зашевелились, по-видимому, желая что-то сказать или сделать, но Кощей остановил их взмахом руки. Я услышала только: «… издевается…», сказанное Маем и упрямое сопение Рыськи.

– Так вот. То, что тебе нельзя выходить, пока не оживёт хотя бы один бог, ты поняла, – я согласно кивнула, – тебе нельзя петь песни, – мои бровки поползли вверх, – нельзя призывать навьих жителей…

– Я-а-а, – поразилась я таким странным правилам поведения в склепе, – конечно, призывать их не собираюсь, но почему, всё-таки нельзя?

– Навь… – вздохнул Кощей и одарил меня надменным взглядом. – Это за чуром. Они придут на твой зов с ра-достью, но тогда боги отправятся в Навь и твоя задача не будет выполнена…, и ты останешься в этой пещере навсе-гда…

Вот так вот? Да!? А предупредить не могли?

– Ну, уж нет! – прогремел под сводами пещеры голос Андрея. – Этого я не позволю! – он пробрался вперёд, взял меня за руку и потащил обратно к выходу мимо опешивших жителей Порубежья. – Чего надумали, хочешь – не хочешь, а воскрешай! Помощи никакой, информации никакой, опыта никакого! Опять авантюру затеяли! Я вам жену не отдам!

– Стой, Лоцман! – рявкнул Перун. Андрей остановился и исподлобья посмотрел на бога. – Не уводи Береги-ню, – добавил он уже и тише, и душевнее как-то, – она справится. Я верю в это! Весь пантеон верит. А слова Всеведа… Должен же он предупредить…

– Должен, должен, – проворчал Кощей, протискиваясь по узкому коридору мимо Перуна, – почему это я вся-кий раз должен неприятности ей говорить? Она мне уже всю нервную систему расшатала! Сами разбирайтесь…

– Должность у тебя такая, – напомнил ему Громовержец, – забыл?

– Помню, – огрызнулся Кощей, – забудешь с вами… Вот уж подсуропили папа с мамой…

– Что ты вечно ворчишь? Сам высказываешься так, что люди паниковать начинают… Можно ведь как-то по-другому, мягче…, округлее как-то…, – выговаривал Перун Всеведу.

А в это время Май, крепко держа меня за руку, целенаправленно продвигался к выходу. За нашим поступа-тельным движением наблюдал хмурый Рыська. И остановить нас, и не задерживать – всё ему выходило боком. Вот и молчал друг разлюбезный, провожая нас укоризненным взглядом. Бабу Ягу я из-за широких плеч Рыськи не видела, но думаю, она решала ту же дилемму, что и фолк.

– Останься, Варенька, – донёсся до меня её голос.

Перу и Всевед, увлечённые интереснейшим спором кто кому чего должен, тут же замолчали и оглянулись в нашу сторону.

– Куда-а-а-а!? – удивлённо вопросил бог. – Пришла, дороги назад – нет!

– Прямо уж и нет! – буркнула я.

– Да не бойся, ты, Варвара, – отозвался Кощей, – вернёшься, если ничего не получится… Это… ну, положено так… что, вроде обратного пути нет.

– Страшилка, что ли? – уточнила я.

– Вроде того… Тест на…, – поддержал его Громовержец, но остановился на полуслове.

– На вшивость, – закончила я недовольным тоном, – и я его не прошла.

– Не на вшивость, – попытался оправдаться Перун, – а на добрую волю.

– Угу. Понятно…

– Вернись, Варя. Хоть попробуй…, пожалуйста.

Мне стало от чего-то стыдно. Чего я испугалась, в самом деле? Посижу там с… ними. Может мысль какая умная придёт. Придумаю что-нибудь.

– Эх, где наша не пропадала! – я решительно высвободилась из мужниных рук и, пока снова не передумала, потопала в глубь пещеры. – Наша пропадала везде…

Зал, в котором содержались умершие боги, оказался довольно просторным, освещённым неярким мягким све-том. Неровные, серые стены, переходили в потолок, терявшийся в глубокой темноте. У дальней стены зала стояло несколько открытых саркофагов, в которых и дожидались несчастные боги пришествия своей спасительницы. Тленом, надо сказать, не пахло, гнилью тоже. Воздух был свежий, чуть пахнувший мятой. Зря я опасалась вида умерших бо-гов. Они и на мертвецов то похожи не были. Люди, как люди. Бледные только. Оно и понятно, восемьдесят лет без солнечного света… Я подошла к саркофагам поближе. Женщина, лежавшая в ближнем из них, была удивительно кра-сива и строга. Тёмные соболиные брови, такие же тёмные прямые ресницы, прямой, немного хищный нос, плотно сжатые губы. На голове невообразимая шапка – шлем, отороченная мехом. На груди покоились две русые, в руку толщиной, косы. Такая же кожано – меховая одежда, которая больше подошла бы воину или охотнику.

– Зевана, – шепнула мне Баба Яга, – хозяйка Безмирья.

– Хозяйка? – так же шёпотом отозвалась я. – А как же Числобог? Или это его жена?

– Числобог её замещает. Временно. Ты же в тереме была. Помнишь, какой там беспорядок и теснота. Он туда почти всё своё оборудование стащил. Захламил жилище… А астрономический дворец у него в Белогорье находится, большой, просторный.

– А-а-а. Ой, это кто? – я остановилась у второго, почти квадратного, саркофага. В нём на боку возлежал седой полкан.

– Китоврас, бог мудрости.

– Полкан?

– Ну и что?

– Я думала, что все боги на людей похожи.

– Далеко не все. Семаргл – крылатая собака, Китоврас опять же.

– Надо же…

– А этот, красивый какой. Полеля?

– Он.

– Это дудочка у него?

– Жалейка.

– Кого то он мне напоминает… О! Он на Ярило похож, только моложе. А чего это он на него похож?

– Ярило, брат Лады. Так что Полеля на дядьку похож, – как-то очень торопливо пояснила Яга. – И не задавай провокационных вопросов!

– Не буду – покладисто пообещала я. – А это кто?

– Это Моди, скандинавский бог.

– Сверх программы, который. Большой какой…

– Они там все немаленькие, дети Севера. Ну, всё Варенька, я пошла, а ты тут располагайся. Вон кресло, там и попить – поесть я тебе припасла, – она почти ушла из пещеры, но, что-то вспомнив, оглянулась. – Ах, да… нужник вон за той скалой.

Я понимающе кивнула ей и направилась к креслу, но на полдороги остановилась:

– Бабушка, – Яга замерла в напряжении. Что-то слишком болезненно стали воспринимать жители Порубежья мои вопросы. Я не стала её разочаровывать. – А, в самом деле, почему всегда Кощею достаётся доводить до моего сведения всякие неприятные моменты?

Она, даже не таясь, облегчённо вздохнула и поведала, что Кощей является межой…

– Межой?

– Да. Ты же всё в первый раз правильно поняла. Граница он, межа, между Явью и Навью. И все моменты, свя-занные с переходом этой границы он обязан контролировать и… пояснять, так сказать, при необходимости.

– А-а… Это ему очень не нравится, да? Что он всякий раз нервничает?

– Ну-у… Если поставить себя на его место…

– И злой такой, – невежливо перебила я пожилую женщину.

– Ты знаешь, Варя, что самое интересное, – озорно улыбнулась Яга, – он в Нави становиться такой добрый, что его родитель – царь Ниян, весь из себя выходит, глядя на это благонравие. А тут, у нас, наоборот…

– Если листьев коки пожуёт, так и у нас, – вспомнила я нашу с Юдо успокоительную терапию для нервных ча-родеев, – добреет, и даже за русалками ухаживать начинает. Как он на Русалиях Мо′крицу обхаживал!

– Да уж, – согласилась со мной Яга, – любит он женщин в теле. Смеяна у него была…, вдвоём не обхватишь.

– То-то он меня невзрачной обозвал, – хихикнула я.

– Да как он посмел? – она возмутилась и даже брови насупила.

– Это тогда же было, под действием наркотика.

– Ох, Варвара, ты бы поосторожней с Юдиком экспериментировала. Не даром же его у нас Чудом зовут. Но ему, всё как с гуся – вода!

– Да мы с ним так… не особо, – я подумала, что кроме кормления Кощея кокой ничего больше мы и не пред-принимали. Хотя и это было вынужденной мерой, а не шалостью. – Только в рамках суровой необходимости.

– В рамках, говоришь… Ладно. Больше у тебя вопросов нет?

– Есть! – с готовностью ответила я, отчего выражение лица Бабы Яги стало удивительно похожим на вечно недовольную мину Всеведа. – Потом спрошу.

– И то верно, – она суетливо помахала мне и споро засеменила на выход.

«Что за вопрос, который я могла задать, но не задала, так обеспокоил Ягу? Надо сесть и спокойно подумать… Нет! Это я решу потом, а сейчас… Надо решить, как я буду заниматься реанимационной деятельностью? Раз никто подсказать не может, надо пользоваться собственным интеллектом. Что мы имеем? А имеем мы малоопытную, но сильную (как надеются Порубежцы) Берегиню, которая умеет делиться своей силой. Значит… надо попробовать их силой этой самой поднять.»

Я решительно направилась к саркофагу Зеваны.

– Ну, что ж… попробуем! – я торжественно опустила свои руки ей на грудь, надеясь запустить молчавшее сердце. Минута, другая… – Интересно, долго мне так стоять? Может, искусственное дыхание попробовать? – я уже почти собралась забраться в каменный гроб, даже ногу одну закинула, но передумала. Вряд ли этим способом вос-крешали богов предыдущие Берегини. Я представила картину, как женская фигура, сидя верхом на, так сказать, высо-копоставленном трупе, проводит реанимационные процедуры, вытирая со лба трудовые капли пота. – Мда… Инст-рукцию какую-нибудь оставили бы, что ли! – обиделась я на предшественниц. – А вдруг и впрямь, оставили? Тогда где? На стенах, конечно же!

Я воодушевлённо стала изучать стены пещеры. И нашла-таки! Но, совсем не то, что искала. Это была не ин-струкция, это были стихи, выцарапанные на камне и рассказывающие грустную историю предания богов:

 
Под копытами чёрных коней
Рассыпаются древние идолы.
В водоверти безжалостных дней
Боги старые верой испытаны.
Пришлой верой с земли чужедальней,
Чьи жрецы заклеймили язычеством
Веру предков, богов изначальных,
Обещав за измену величие.
Обещав за измену спасение,
Рай по смерти, и там всепрощение.
И пошло по Руси, как затмение,
Прежним идолам кровное мщение.
Разорили священные капища,
Алтари кровью волхвов забрызгали…
Благодать в новой вере ища,
Неофиты по Росии рыскали.
 

Потом процарапанный текст сменился другим, написанным краской:

 
Осыпается взорванный храм,
Лики светлые сброшены под ноги.
Превратили Россию в бедлам
Прославляя безбожные подвиги.
Отреклись от всего и от вся.
Стяги в руки кровавые выданы…
Всё по кругу – закон бытия,
Вера новая – новые идолы.
 

Я стояла у стены, задумчиво водя пальцем по нацарапанным словам, и словно слышала крик чужой души, на-стигший меня через толщу лет. Они тоже проводили здесь не один час, ища те, самые точные, самые могущественные слова, которые могли воскрешать тех, кто покоился в этом склепе. Они также как и я были один на один с этой зада-чей, и никто не мог им помочь… И мне никто не поможет, пока я сама не домыслю – додумаю как нужно это делать. Я вернулась в кресло и задумалась, но мысли мои скакали с одной темы на другую, как козлята по летнему лугу. Тре-бовательное урчание живота оповестило меня о готовности к принятию пищи, заглушая все остальные здравые мыс-ли.

– Ладно, сначала подкреплюсь. И что мне тут Яга припасла? – и откинула салфетку и удовлетворённо потёрла руки. – Пирожки, молочко, яблочки…

Вообще то я не имею привычки чавкать, но, то ли акустика в этой пещере была такая коварная, то ли я сама слегка забылась и перестала соблюдать приличия… Звуки, которые раздавались под сводами склепа, легко можно было принять за чавканье стаи голодных гиен, а я всего лишь грызла яблоко. Слегка устыдившись своих манер, я за-глянула в саркофаги, как отреагировали подопечные на сей моветон. Нет. Ничего не случилось. Всё тихо и спокойно. Никто не возмутился, никто не стал предъявлять претензий… Жаль! Я умастилась в кресле и вновь задумалась. Я так усиленно думала, что не заметила, как уснула.

Мне приснился забавный лопоухий щенок, пытающийся стянуть с ног мои почившие в болоте розовые тапоч-ки. Он смешно тявкал, подпрыгивая, как резиновый мячик. Я весело смеялась, теребя его мягкую шкурку. Потом под-няла его на руки, а он лизнул меня в нос. Действие мягко перетекло к какому-то водоёму, где к нам присоединился Май в образе белоснежного лебедя. Андрей оповестил нас, что научился летать и предложил покатать нас. Вот мы уже летим на ставшим огромным Мае – лебеде. Ветер бьёт в лицо, я крепко прижимаю щенка к себе. Мне весело и страшно. Внизу проплывает карта Порубежья. Нас догоняет тёмно – серая туча, при приближении оказавшаяся Хма-рой. Горыныч с удивлением смотри на небесных конкурентов и недовольно гыкает. Я понимаю, что змей ревнует нас к небу, и добродушно похлопываю длиннющей рукой по хвосту летучей рептилии. Хмара удовлетворённо уходит в пике и скрывается в Безмирье. Мы приземляемся у сарая Перетопа и наперегонки бежим к живому ключу. Я черпаю воду пригоршнями и жадно хватаю её пересохшим ртом, но напиться не могу. Жажда одолевает меня со страшной силой, становится невыносимо жарко, и… я просыпаюсь.

Я укрыта тёплым пледом. Страшно хочется пить. Где-то тут был кувшин с молоком…

– Интересно, кто это накрыл меня пледом? Яга, скорее всего. Пришла меня проведать, а я тут… долг свой Бе-регинский исполняю, десятый раз… А что мне такое снилось? – я вспомнила сон и поняла, что лопоухий щенок – это мой будущий сын. На душе стало легко и свободно как-то. Вдохновение посетило меня нежданно – негаданно:

 
Ношу под сердцем тайну бытия,
Храню её сокрытою до срока.
Мечтой живу, и в ожидании дня
Я небесам молюсь и страстно и глубоко.
Я телом слышу пульс, живущего во мне,
Желания его и мысли ощущаю.
Ещё едины мы… И как в прекрасном сне
Его приход с надеждой ожидаю.
 

Я, как глубоко беременная женщина сложила руки на животе, улыбаясь чему-то своему, сокровенному. Ощу-щение лёгкого движения под руками, словно в воде где-то рядом проплыла рыбка, поначалу не тронули меня, но уже через секунду я вся встрепенулась. Первый толчок! Конечно, толчком его назвать трудно, но… Я первый раз почувст-вовала, что жизнь, которая живёт во мне, подаёт знаки: «Вот он я, мама!» Я прикинула срок. Всё верно, четыре месяца.

– Так! – я выбралась из кресла и суетливо оглянулась вокруг. – Мне срочно надо к мужу! У меня тут такие со-бытия! Мы тут уже шевелимся во всю! Господа разлюбезные, будьте так добры, воскрешайтесь! – я бросилась к сар-кофагу богини и стала её бесцеремонно тормошить. – Зевана, вставай, пожалуйста! Залежалась ты тут! Там на твоё законное место черти посягают, Числобог весь терем захламил, зверьё без присмотра! Вставай!

Ресницы Зеваны дрогнули, и первый слабый вздох оповестил меня, что одну богиню я всё-таки воскресила. Она открыла глаза и с недоумением уставилась на меня.

– Ты не Анна, – сурово произнесла хозяйка Безмирья.

– Совершенно верно, я – Варвара, новая Берегиня. Вставайте, пожалуйста. Вас там, – я махнула рукой в сторо-ну выхода, – уже давно ждут.

– Ага, ждут, – повторила за мной богиня. – А я тут одна?

– Нет, – обрадовала я её, – вас тут четверо. Один – скандинав. Такой красавчик!

– Да? Где? – она бодро, несмотря на почти вековую спячку, вскочила со своего ложа и безошибочно подошла к гробу Моди. – Зело хорош! – одобрительно произнесла Зевана и оглянулась на другие гробы. – Китоврас и Полеля?

– Ага. Я их сейчас тоже… разбужу. Полеля! Полеля! – начала я тормошить юношу. – Поднимайся! Всё самое интересное проспишь! – я попыталась вынуть у него из рук жалейку, но её сжали сильнее. – Ага! Попался! – я весело потрепала его за нос. Нос сморщился и чихнул. – Зевана, помоги ему до конца очухаться! – я воодушевлённо перемес-тилась к Китоврасу. Теребить бога мудрости за нос я не решилась. – Господин Китоврас! Китовра-ас! – никаких при-знаков пробуждения. – Лежишь тут, хорошо тебе, никаких беспокойств! А там, между прочим, такое творится, та-кое… – что «такое» и где оно творится, я не придумала, но надо было как то призвать полкана к жизни, – там Перун ведёт себя как… как… подросток! Вот!

– Перун? – удивилась Зевана.

– Да он всегда был шутником, – усмехнулся уже полностью оживший Полеля. – Этим ты Китовраса не уди-вишь.

– Да? А чем тогда?

– У полканов всё в порядке?

– Вроде да… – я напрягла память и выудила из её недр самое болезненное воспоминание. – У Кощея… бзики наблюдаются.

– Бзики? – вытаращил на меня голубые глаза Полеля.

– Чудит он, – поправилась я.

– Чудит…, – серьёзно произнесла Зевана, – на то он и Кощей, что бы чудить. И что он натворил?

– Волкодлака в мир выпустил, – довольно зло вырвалось у меня.

– Волкодлака? – слились два голоса, нет – три голоса.

Из квадратного саркофага поднялась седая голова бога мудрости. Китоврас обвёл нас своими карими глазами, оценил обстановку и стал, кряхтя, выбираться из каменного ложа. Я облегчённо вздохнула и направилась к сканди-навскому гостю.

– И что с волкодлаком? – требовательно спросил полкан.

– Уничтожили, – как можно равнодушнее оповестила я собравшихся, и склонилась над своим бонусом. – Мо-ди, – почему-то шёпотом позвала я, – Моди! А он по-русски понимает? – оглянулась я на богов.

– Должен, – Зевана подошла ко мне и стала оценивающе изучать лежащее тело, – бог он как-никак.

– Ага, и что мне с ним делать?

– А ты его за нос потрогай, – посоветовал Полеля, – на меня подействовало.

– За нос? – я с сомнением посмотрела на бицепсы Моди. – А вдруг он драться начнёт?

– Я же не начал, – подбодрил Полеля.

– Так у тебя специальность мирная. Ты нежный, музыкальный… В дудку свою, как клещ вцепился, – парень довольно хмыкнул. – А этот, смотри, какой… здоровый. Он просто рукой махнёт, а я отлечу в стену! Не-ет! Я так не согласна! – я подошла к его голове и легонько похлопала по щекам. – Эй, богатырь, давай, воскрешайся!

– Ему твои похлопывания, как мёртвому припарки, – прокомментировал мою попытку Полеля.

– Мёртвому! – передразнила я его. – А он какой? Мёртвый и есть! И на что он отреагирует, я понятия не имею!

– Я на хозяйство своё запущенное отреагировала, – призналась Зевана. – Словно толчок в сердце и мысль: «Хозяйка ты или нет?»

– А я на нежность, – хитро улыбнулся Полеля и стал абсолютной копией Ярило. – Меня ещё никто так за нос не трепал.

– Опять ты со своим носом, – смутилась я.

– Я, Берегиня, на безобразие Кощея отозвался, – пробасил полкан. – Извини, не знаю твоего имени.

– Варвара, – запоздало представилась я. – Тогда что может пробудить Моди? Как вы думаете? – я с надеждой посмотрела на богов.

– Воин он, – мудро заметил Китоврас, – на это и надо рассчитывать.

– Побить что ли? – испугалась я.

– По всему получается, что побить, – весело поддакнул Полеля. – Побить!

– Я не могу!

– Надо, Варя, надо! – продолжал веселиться парень.

– Вы так считаете? – три кивающие головы были мне ответом. – Мда… И куда стукнуть?

– Ну-у… – взгляд Зеваны заскользил по груди Моди и далее, по животу, к…

– Зевана! – раздались два возмущённых мужских крика.

– Ей выбирать, – миролюбиво отозвалась богиня.

– Посоветовали, – обиженно проворчала я, – спасибо!

– Да врежь ты ему в… челюсть, – посоветовал Полеля. Остальные снова закивали.

– Хорошо, – согласилась я, – но вы мне поможете!

– Как? – осторожно поинтересовался советчик.

– Будете его руки держать. Мало ли что…

– Это можно, – согласился Китоврас и вцепился в правую руку Моди.

– Добро! – подхватил Полеля и пристроился у левой руки.

– Зевана, держи его ноги, на всякий случай, – определили место дислокации богини полкан.

Все заняли свои места, и я приготовилась бить (!!!) несчастного скандинавского бога, по лицу. Пришлось по-теснить Китовраса. Я размахнулась и, что есть силы, врезала кулаком в челюсть Моди. Рука соскользнула и протара-нила нос.

«Интересно, – пронеслась в голове мысль, – а прежние Берегини тоже вот таким способом воскрешали, или у них были более мирные способы?»

В склепе воцарилась гробовая, извиняюсь за тавтологию, тишина. Мы дружно ждали результатов нашего ре-волюционного способа воскрешения, не спуская глаз с подопечного. Разъярённый рык из могучей груди заставил нас всех вздрогнуть. Я в ужасе отпрянула от саркофага. Подельники повторили мой манёвр. Мы дружно подпёрли стены пещеры, искренне желая слиться с ними. Стараясь даже реже дышать, я со страхом наблюдала, как из каменного гроба поднимается груда мышц, увенчанная перекошенным от злобы лицом. Скандинавский бог яростно ругался, щупал свою потревоженную челюсть и расквашенный нос.

– Ой! – непроизвольно вырвалось у меня. – А что он говорит?

– Ругается, – пояснил мне Полеля.

– Да-а? – с сарказмом выдавила я. – Кто бы мог подумать! Надо было из Асгарда кого ни будь пригласить…

– Запоздалая, но мудрая мысль, – похвалили меня Китоврас.

– Асгард!? – прорычал Моди.

– Вот, уже не ругается! – обрадовалась я. – Добро пожаловать в Порубежье!

Скандинав недоумённо уставился на меня.

– Кто ты? – почти без акцента произнёс он.

– Берегиня. Я вас тут… воскрешаю немного, – промямлила я.

– Я умер? – опешил Моди.

– Угу.

– Как?

– Не знаю. Сказали, несчастный случай.

– Это на охоте, что ли… – задумался гигант.

– Вам виднее, – осмелела я и приблизилась к сидящему на бортике саркофага богу.

– А кто мне нос разбил? – вопросил Моди, но довольно миролюбиво.

– Так это… я, – пришлось мне признаться.

– Варя, как ты? – в пещеру ворвался Май и бросился ко мне. За ним уже торопились все, ожидающие резуль-татов воскрешения, лица.

– Всё хорошо, Андрюша! Они ожили, – я прижалась к плечу мужа. – У меня для тебя есть потрясающая но-вость!

– Ещё новость? – удивился супруг.

– Да, – я счастливыми глазами смотрела на Мая. – Наш сынок уже толкается! Я это почувствовала! Это так… так неповторимо, необычно!