Текст книги "Повседневная жизнь воровского мира Москвы во времена Ваньки Каина"

Автор книги: Евгений Акельев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Кроме того, что с зимы 1744 года Каин мог пользоваться силами военных полицейских команд и всех присутственных мест Москвы, в его полном распоряжении находилась команда солдат Сыскного приказа, которая прикреплялась к его дому в Зарядье (в народе ее называли Каиновой командой). К сожалению, сведения о ее численности фрагментарны. Но известно, что летом 1744 года она составляла 12 солдат во главе с капралом, а в феврале 1746-го была уменьшена до трех солдат и не увеличивалась следующие три года, вплоть до декабря 1748-го [173]173
  См.: Там же. Ф. 372. Оп. 1. Д. 1258. Л. 2; Д. 1083 (2), 2050.


[Закрыть].

Характеристику официального статуса доносителя необходимо дополнить замечанием, что Каин не получал за свою сыскную деятельность никакого жалованья (напомним, за службу в Сыскном приказе не получали денег также секретари и канцелярские служители, которые «кормились от челобитчиковых дел» до 1750 года). Об этом свидетельствует дело «о выдаче доносителю Ивану Каину денег за привод им в Сыскной приказ воров и разбойников», начавшееся с доношения Ивана Осипова от 29 июля 1746 года, в котором он жаловался, что «пал в долги и платить тех долгов нечем», и просил «справясь по делам, коликое число мною воров и разбойников в приводе имелось… что надлежит, деньги повелено б было выдать». Решение дела затянулось аж на два года, но зато исследователь может узнать, «с прошлого 742 году по нынешний 748 год доносителю Ивану Каину за привод воров в награждение коликое число денег было дано и в котором году». Справку составили, сверяясь с расходными книгами Сыскного приказа, поэтому 50 рублей, выданные в сентябре 1744 года по указу Правительствующего сената из Штатс-канторы, не были учтены. Оказалось, что из казны Сыскного приказа за все годы службы в качестве доносителя Каину выдали деньги только два раза! Первый раз, как уже говорилось, это было в 1742 году. Второй раз доноситель получил деньги в награду за… честность! Тогда он привел в Сыскной приказ разбойника Якова Шеветалова, который ему предлагал крупную взятку – 15 рублей. Каин деньги взял, но разбойника не отпустил и рассказал о взятке в Сыскном приказе. Тогда члены приказного присутствия решили отдать «означенные деньги пятнадцать рублев ему, Каину, за привод показанного разбойника… в награждение». Документ заканчивается словами: «…а окроме вышеписанных денег в даче тому Каину ничего не было» [174]174
  См.: Там же. Д. 1535.


[Закрыть].

Таким образом, бывший карманник Иван Каин занимал присяжную должность «доносителя» и «сыщика» при Сыскном приказе. Целью его деятельности было искоренение преступного мира Москвы, для чего он был наделен сенаторами большими полномочиями и мог распоряжаться воинскими командами присутственных мест Москвы. Самому Каину были не только прощены прежние вины, но также фактически обещана неприкосновенность. При этом его не только не обеспечили постоянным жалованьем, но также и не были созданы механизмы контроля за его деятельностью. Несмотря на то, что сенаторы предполагали возможность злоупотреблений со стороны Каина, они предпочли положиться на честность бывшего вора и ограничиться внушениями и угрозами.

К чему всё это привело, мы узнаем ниже. Пока же попробуем выяснить, насколько эффективной была сыскная деятельность «доносителя из воров». В связи с уже упоминавшимся делом «о выдаче доносителю Ивану Каину денег за привод им в Сыскной приказ воров и разбойников» в 1748 году была составлена справка о количестве пойманных им преступников:

«И по вышеписанным подпискам по доношениям оного Каина в приводе явилось, а имянно:

Мошенников 137

Воров 153

Церковных татей 1

Разбойников 48

Денежных воровских мастеров 7

Становщиков 79

Покупщиков 157

Выжежников 29

Держателей 61

Беглых салдат 43

Ссылочных утеклец 16

Беглых людей и крестьян 33

В письме и продаже воровских пашпортов 10

И того по нынешней 748-й год 774 человека» [175]175
  Там же. Л. 6–6 об.


[Закрыть].

Итак, если верить этой канцелярской справке, Каин за основной период своей деятельности поймал и привел в Сыскной приказ почти восемь сотен преступников, из которых почти половину составляли «мошенники», «воры», «покупщики» и «держатели» краденого. Другая половина – укрывавшиеся в Москве разбойники, беглые солдаты и крепостные, «ссылочные утеклецы» (сбежавшие из ссылки), а также «становщики» (укрыватели преступников), «денежные воровские мастера» (фальшивомонетчики), «выжежники» (нелегальные торговцы выжигой ^{20} ), изготовители и распространители «воровских» (фальшивых) паспортов, «церковные тати» (воры, специализировавшиеся на кражах церковной утвари).

Изучение следственной документации Сыскного приказа за период с конца 1741 года по начало 1749-го и протокольных книг за 1742 год позволило обнаружить сведения о 119 отчетах, в которых сообщается об арестах, произведенных либо по «указыванию» Каина, либо им самим, 227 подозреваемых.

При этом в конце 1741-го – начале 1742 года деятельность Каина была направлена почти исключительно на задержание профессиональных преступников (воров, содержателей притонов, торговцев краденым). Неожиданность и массовость арестов характеризуют этот короткий этап, который оказался весьма продуктивным: тогда было арестовано более ста связанных друг с другом представителей преступного мира.

Но в дальнейшем, по мере получения Каином самостоятельности, оформления его статуса профессионального доносителя (с февраля 1742 года), после получения права пользоваться военными командами и, вместе с этим, гарантий собственной неподсудности по чужим доносам (осень – зима 1744 года), содержание его деятельности постепенно менялось. Облавы в местах скопления профессиональных преступников с массовыми арестами стали осуществляться лишь изредка. В этот период Каин занимался главным образом патрулированием московских улиц с солдатами Сыскного приказа и арестом подозрительных лиц (беглых, подозреваемых в торговле краденым, нелегальных торговцев выжигой и т. п.).

Вместе с этим Каин выстраивал свои отношения с московским преступным миром. Уже весной 1742 года он имел контакты с профессиональными «мошенниками» с целью получения информации. Так, осенью 1741 года в Сыскной приказ был прислан из полиции «фабричный» Авраам Звезда с делом «об обрезании им, Звездой, на Каменном мосту скрыни деревянной из коляски». На допросе он отрицал свою вину, утверждая, что десятские ^{21} его схватили на Каменном мосту, когда он возвращался на мануфактуру, а затем подняли с мостовой «деревянную скрынь да три кулька» и отвели его на съезжий двор. Десятские же настаивали на том, что подозреваемый выбросил краденые вещи в момент задержания. Тогда члены присутствия Сыскного приказа обратились с просьбой добыть сведения о подозреваемом к Каину. 7 апреля 1742 года тот объявил, что «означенной суконщик Авраам Звезда подлинно мошенник и обрезывает у всяких проезжих людей у колясок на Каменном мосту и по дорогам пожитки, и вынимает у разных людей ис карманов платки и деньги, о чем де он сведом того ж Суконного двора от суконщика Алексея Емельянова, которой де ему сказывал в разговорах на одине, и тот де Емельянов и сам мошенничает же» [176]176
  Там же. Оп. 2. Кн. 118. Л. 36–39 об.


[Закрыть]. Каин получил эту информацию через своего знакомого, известного «фабричного» вора Алексея Емелина, чье имя мы находим в числе тридцати трех «мошенников», названных в реестре Каина от 27 декабря 1741 года. Поскольку в 1742 году Емелин оставался на свободе, можно предполагать, что ею он был обязан контактам с доносителем. Лишь летом 1743 года он был арестован Каином на Красной площади при совершении карманной кражи [177]177
  См.: Там же. Оп. 1. Д. 989. Л. 1.


[Закрыть](возможно, к тому времени бывшие приятели успели по какой-то причине поссориться и разойтись).

Как мы видим, «сыщик из воров» постоянно плел интриги, в результате которых преступный мир Москвы оказался расколот на две части. Одни преступники, бывшие «товарищи» Каина, старые воры, враждебно относились к доносителю. Они, по-видимому, представляли угрозу личной безопасности Каина, поэтому тот прикладывал особые усилия к их розыску и аресту. Так, 19 февраля 1746 года Каин поймал за Покровскими воротами в торговых банях известного вора и разбойника Гаврилу Рыжего [178]178
  См.: Там же. Д. 1440. Л. 1.


[Закрыть]. Спустя полгода, 2 августа 1746-го, ему удалось схватить старого 56-летнего вора Ивана Яковлева по прозвищу Жегала, которого он 27 декабря 1741 года при составлении реестра своих «товарищей» поставил на первое место. Это, конечно, не могло быть случайностью. Очевидно, Иван Яковлев был одним из самых авторитетных московских воров. В августе 1748 года доносчик доставил в Сыскной приказ своего старого друга, «мошенника» Петра Камчатку [179]179
  См.: Там же. Д. 1534. Л. 10; Д. 6260. Л. 1.


[Закрыть]. Если верить «Автобиографии» Каина, Камчатка сыграл в его жизни важную роль – помог ему бежать от хозяина. Затем они были неразлучны почти до того самого момента, когда Каин явился в Сыскной приказ с повинной.

Но среди профессиональных «мошенников» Москвы нашлось много таких, которые стали лояльно относиться к Каину и его доносительской деятельности. Тот с ними общался, закрывал глаза на совершаемые ими преступления и даже покрывал их, регулярно получая взамен информацию о событиях, происходящих в преступном мире Москвы. В дальнейшем целая группа профессиональных воров превратилась в агентов Каина. В их числе были «фабричные» Алексей Шинкара, Дмитрий Маз, Василий Базан, Петр Волк, Сергей Соколов, Иван Буза, Дмитрий Монах и др. Некоторые из них даже проживали в доме доносителя [180]180
  См.: Там же. Д. 2181. Л. 1.-1 об.; Д. 2310. Л. 43–44, 158, 159.


[Закрыть]. Вместе с солдатами Сыскного приказа они помогали Каину осуществлять сыск и задержание преступников, что нашло отражение в протоколах допросов арестованных им подозреваемых.

Тридцатого ноября 1745 года к Каину пришел один офицер, пожаловался на кражу из его саней «епанчи ^{22} суконной гвоздичной на лисьем меху», совершённую на Красной площади «незнаемо какими воровскими людьми», и попросил, чтобы доноситель «тою епанчу поискал на рынках». Уже на следующий день Каин привел в Сыскной приказ солдата Василия Бордукова, который на допросе показал: «…в нынешнем 745-м году октября 30 дня… у Боровицкого мосту наехали к нему на извощике Ярославского полку салдаты, а как зовут, не знает, и говорили ему, Василью, чтоб он, Василей, купил у них епанчу суконную гваздишную на лисьем меху, и сказали, что де они тою епанчу нашли, а где, не сказали, и он, Василей, тою епанчу купил, дал рубль пятьдесят копеек, а купил бес порук. И, купя, он, Василей, усмотрел, что оная епанча краденая, положил ее за Арбацкими вороты в лавке лавочнику Василью, а чей сын, не знает. И на другой день приходил к нему, Василью, в квартиру явшаго доносителя Ивана Каина незнаемо какой человек Тихон, а чей сын, не знает, и спрашивал у него, Василья, не он ли купил краденую епанчу, и он, Василей, сказал, что епанчу купил он, Василей, и оной Тихон говорил ему, Василью, чтоб он, Василей, тою епанчу принес к вышеписанному Каину» [181]181
  Там же. Д. 1371. Л. 1–1 об.


[Закрыть].

Виновный в краже у вдовы Дарьи Семеновой Аладиной золотых перстней и алмазов армянин Петр Соруханов был пойман и приведен в дом Каина «незнаемо какими людьми». Беглого каторжника Ивана Васильева в мае 1748 года задержали и сдали доносителю также «незнаемо какие люди». Как следует из показаний крестьянина Тараса Михайлова, пришедшего в мае 1748 года в Москву с чужим паспортом «для покупки яблоневых прививков для сажения в огороде своем», во время приобретения им «прививков» на Красной площади «пашпорт из-за пазухи у него выпал на мостовую и на той мостовой незнаемо какова чину люди три человека ево, Тараса, взяв, привели к доносителю Ивану Каину» [182]182
  См.: Там же. Д. 1389. Л. 3; Д. 1851. Л. 3; Д. 1853. Л. 4 об.-5.


[Закрыть].

Уже будучи под следствием, Каин признался, что «закрывал» многих преступников «для того, что де когда у кого что пропадет и ему, Каину, скажут, то де он посылывал их для присматривания на площадь к выжежникам, не купил ли кто чего ис того краденого, и буде присмотрят, тогда ему, Каину, объявляли, и за то он, Каин, об них не доносил». Других преступников доноситель использовал «для указывания беглых, которыя, ходя по баням, крадут рубашки и протчее платье» [183]183
  См.: Там же. Д. 2310. Л. 42–42 об., 140 об.-141 об.


[Закрыть]и т. п.

Имел доноситель своих людей и среди торговцев краденым, которые пользовались его покровительством в обмен на помощь в сыске преступников. Так, 8 января 1746 года торговец выжигой Алексей Авдеев, «которой напред сего содержался в Сыскном приказе и пытан», рассказал Каину, что «сего числа на площади незнаемо которого полку салдаты два человека продавали серьгу алмазную выжежнице Василисе Евсеевой, которая содержалась в Сыскном приказе и бита кнутом» [184]184
  Там же. Д. 1415. Л. 1.


[Закрыть].

Кроме того, у Каина существовала договоренность о поимке беглых людей с некоторыми изготовителями фальшивых паспортов. Так, 9 апреля 1748 года он привел в Сыскной приказ беглого дворового Илью Чулкова. На допросе беглец поведал о том, как он угодил в лапы доносителю: «…попался ему навстречу… диакон, которой у него спросил, что де не писать ли тебе чего? И он, Илья, сказал ему, что есть нужда написать пашпорт воровской. И он де, диакон, взяв ево, взвел к Троице на паперть, и на той паперти означенной дьакон по прозьбе ево именем помещика ево написал пашпорт… а именем де помещика ево под тем пашпортом подписался, якобы ево рукой… того ж собору сторож Никита Аксенов, за что он им дал за работу дватцать копеек, да означенной диакон снял у него с шеи платок полушелковой пестрой, цена дватцать пять копеек. И, подписав тот пашпорт, он, Никита, взяв ево, Илью, отвел к доносителю Ивану Каину, и оной Каин, взяв, привел ево в Сыскной приказ».

Девятого октября 1748 года беглый рекрут Иван Семенов попался на ту же удочку: «…сего октября 18 дня с того струга ходил он, Иван, в город, и пришел незнаемо какого чину человек, по-видимому церковник, спрошал ево, что ему написать ли пашпорт, которой и написал, а за работу у него насильно взял денег дватцать пять копеек, шапку серую, рукавицы бараньи, которыя хотел отдать, и привел в дом, которой имеется в Зарядье, к сыщику Ивану Каину, которой ево, Ивана, в Сыскной приказ и привел» [185]185
  Там же. Д. 1846. Л. 8 об.; Д. 2019. Л. 4.


[Закрыть]. 24 октября был арестован и приведен в Сыскной приказ сам изготовитель фальшивых паспортов. Им оказался 54-летний дьякон Алексей Яковлев, который «служил в Москве по разным церквам из найму, и сверх того пишет он, Алексей, на монастыре Василия Блаженного, что на рву, разных чинов людям мирские челобитныя и грамотки, и от того пропитание имеет». На допросе Яковлев оправдывался тем, что фальшивые паспорта писал «не для свободного в пути ходу, но для сыску беглых людей и воров, понеже вышеписанной сыщик Иван Каин напред сего просил их и научал, когда какия люди придут к ним писать пашпорта и увольнительные письма, а признаны будут люди беглыя, и, написав им пашпорты и увольнительныя письма, приводили б к нему, сыщику Каину». Сам сыщик, вызванный 2 ноября для допроса, дал показания, что «означенному дьякону Алексею Яковлеву и другим, которыя пишут на монастыре Василья Блаженного… говорил он, Каин, когда де какие люди придут к ним писать пашпорты и увольнительные письма, а признаны будут люди беглыя, тогда об них ему, Каину, объявлять вскоре, а пашпортов и увольнительных писем ему, диакону Алексею и другим никому писать и подписывать не приказывал и не научал» [186]186
  Д. 1846. Л. 11–11 об., 13.


[Закрыть].

Итак, при розыске преступников Каин использовал целую сеть агентов из солдат, информаторов из воров, изготовителей фальшивых паспортов, торговцев краденым. Поэтому напрасно сенаторы надеялись, что с помощью Каина «оные злодеи… вовсе могли быть искоренены и все подданные Ея Императорского Величества по искоренении таковых злодеев с покоем без всякой опасности и разорения впредь остаться могли». Реальный опыт борьбы с профессиональной преступностью с помощью прикрепленного к Сыскному приказу доносителя из воров привел к установлению его личного контроля над преступной средой Москвы. Такая форма отношений с криминальным миром была выгодна как самому Каину, который мог быстро найти краденую вещь или разыскать того или иного преступника, так и отдельным сотрудничавшим с ним ворам, получавшим возможность безбоязненно совершать преступления.

Но все-таки немало профессиональных воров и скупщиков краденым, близких друзей Каина до его явки в Сыскной приказ, были схвачены и понесли наказание. Их допросы предоставляют нам замечательную возможность поближе познакомиться с многими представителями преступного мира Москвы XVIII века.

Глава вторая
Московские воры XVIII века – кто они?

…На первом плане нашего поиска – конкретный человек, его индивидуальное поведение, его собственный выбор… Пусть этот человек окажется из ряда вон выходящим. И в этом случае мы признаем его заслуживающим внимания. Ведь самая его уникальность раскроет нечто от уникальности его времени.

Ю. Л. Бессмертный

Портретная галерея профессиональных преступников

Московские воры в XVIII столетии действовали четко и слаженно, приемы краж отрабатывались ими до автоматизма и передавались из поколения в поколение, поэтому поймать их было непросто. Оказавшись в Сыскном приказе, профессиональные «мошенники» не были склонны откровенно рассказывать о своей преступной деятельности и уж тем более выдавать товарищей. Картотеки преступников еще не составлялись, и при чтении допросов часто нельзя понять, являлся ли подозреваемый профессионалом, регулярно занимавшимся противоправной деятельностью, или же впервые покусился на чужое имущество. Поэтому следственные дела Сыскного приказа, как правило, не содержат сведений о московском преступном мире XVIII столетия. (Видимо, это была общая и даже международная тенденция. Так, полномасштабный анализ материалов архива Шатле – учреждения, которому с 1674 года была передана вся полнота судебной власти в Париже – за вторую половину XVIII века показывает, что в них очень мало информации о профессиональных ворах. В основном в Шатле попадали одиночные преступники, совершившие незначительные кражи [187]187
  См.: Petrovitch P.Recherches sur la criminalité à Paris dans la seconde moitié du XVIII ^esiècle // Crime et criminalité en France sous l’Ancien Régime 17 ^e– 18 ^esiècles. P., 1979. P 221–226, 244–248, 257–258; Farge A.Vivre dans la rue à Paris au XVIII ^esiècle. P., 1979. P. 214–217.


[Закрыть].)

Дело Ваньки Каина представляет собой исключение из общей практики. Авторитетный московский вор явился в Сыскной приказ и выдал многих своих товарищей. Среди пойманных по его указанию «мошенников» был беглый солдат Алексей Соловьев, в кармане которого, как мы помним, было свернуто собственноручно написанное им «доношение» с реестром из семидесяти пяти человек (из них 20 имен мы находим в списке тридцати трех «товарищей» Каина). В такой ситуации большинство арестованных по этому делу преступников не видели смысла скрывать свою воровскую сущность. «Тому ныне пять лет… с товарищи… мошенничал и поныне – на Красной площади, под горой и в крестных хождениях в разные дни вынимали всякого чина у людей из карманов деньги, а во сколько поймов, за множеством не упомнит» – в таких словах один за другим признавались собратья Каина и Соловьева по воровскому ремеслу [188]188
  РГАДА. Ф. 372. Оп. 1. Д. 6210. Л. 25.


[Закрыть]. Многие пойманные воры, обескураженные предательством, также выдавали своих дружков. Так, схваченный Каином Иван Голый на допросе 29 декабря 1741 года перечислил 19 «мошенников», причем имена семнадцати из них нашлись в реестрах Каина и Соловьева.

Так солидарность в среде московских воров была нарушена, вследствие чего сообщество «мошенников» круга Ваньки Каина и Алексея Соловьева было в значительной мере уничтожено. По нашим подсчетам, всего с декабря 1741 года по конец 1748-го были арестованы, осуждены и сосланы на каторжные работы 69 профессиональных московских воров. Из них более половины (37 осужденных) названы в реестрах Каина и Соловьева (восемь человек мы находим и в том и в другом списке). Таким образом, из восьмидесяти восьми воров, о которых в декабре 1741 года вспомнили Каин и Соловьев при составлении списков московских «мошенников», 37 человек (42 процента) были пойманы и осуждены. Другие 32 вора, оказавшиеся под следствием по делу Ваньки Каина, хотя и не были перечислены в реестрах, но, несомненно, также были связаны с преступниками круга Каина и Соловьева. Отметим, что из шестидесяти девяти «мошенников» 44 человека были арестованы в течение десяти суток (с 28 декабря 1741 года по 6 января 1742-го), то есть по горячим следам явки Ваньки Каина с повинной.

В Сыскном приказе на допросе каждому преступнику задавались вопросы биографического характера: «Как зовут? Сколько лет? Кто отец? Где родился? Чем занимаешься в Москве? Женат ли и кто твоя жена? Есть ли дети? Где живешь? Как давно знаешься с мошенниками и когда стал воровать?» Их ответы записывались, на основе черновых заметок составлялись беловые «роспросные речи», которые затем подшивались в следственное дело.

Изучив протоколы допросов почти семи десятков человек, попытаемся дать ответ на вопрос, каким образом происходило их вовлечение в преступную деятельность. Ответить на него невозможно без перехода от общего к частному, подробного, при максимальном приближении, рассмотрения отдельных персонажей и всей множественности вариантов их жизненных путей. Мы даем очерки о девяти представителях преступного мира Москвы во времена Ваньки Каина. Каждый такой портрет – это уникальная, неповторимая судьба, но вместе с тем и определенный путь маргинализации и криминализации личности в Москве XVIII века.

Петр Камчатка и Сергей Зотов являлись выходцами из солдатских детей, которые, как мы помним, были главным резервом для пополнения тогдашнего московского преступного мира. Эта социальная группа возникла после создания Петром I регулярной армии, комплектовавшейся на основе рекрутской повинности [189]189
  См.: Заозерская Е. И.Развитие легкой промышленности в Москве в первой четверти XVIII в. М., 1953. С. 437–438; она же.Рабочая сила и классовая борьба на текстильных мануфактурах России в 20–60-х гг. XVIII в. М., I960. С. 170; Kimerling Е. С.Soldiers Children, 1719–1856: А study of social engineering in imperial Russia // Forschungen zur osteuropäische Geschichte. 1982. № 30; Виртшафтер Э. К.Социальные структуры: разночинцы в Российской империи. М., 2002. С. 103–104; Щербинин П. П.Плод страсти роковой // Родина. 2003. № 8.


[Закрыть]. Как правило, они воспитывались без отцов, а их матери, солдатские жены или вдовы, были вынуждены скитаться в поисках источников пропитания, нередко прибегая к нищенству. Многие солдатские дети, повзрослев, так и продолжали вести бродяжнический образ жизни, зарабатывая на существование воровством. Некоторые из них в подростковом возрасте оказывались на «фабриках» (именно такова судьба Петра Камчатки), а значительное число солдатских детей, проживавших в Москве в 30–40-х годах XVIII века, отдавалось матерями на воспитание в Гарнизонную школу, которая являлась настоящим рассадником малолетней преступности.

Три других персонажа – Иван Серков, Гаврила Рыжий и Иван Харахорка – являют собой примеры московских воров, происходивших из посадско-слободского мира Москвы. Оставшись в раннем возрасте сиротами, будущие преступники оказывались предоставленными самим себе. Многие с детства нищенствовали, а потом записывались в «фабричные» (таковы судьбы Ивана Серкова и Гаврилы Рыжего). На московских мануфактурах сложился особый контингент: туда приходили люди, в силу разных обстоятельств оказавшиеся выброшенными из своей среды, как Иван Харахорка, сданный от посадской общины в рекруты, а затем дезертировавший и вернувшийся на родные московские улицы.

Иван Метла – представитель группы профессиональных преступников из крестьян. По разным причинам их отцы уходили для прокормления в Москву, а впоследствии и вовсе теряли связь с родной крестьянской общиной.

Матвей Цыган был потомственным мануфактурным работником, выросшим на крупнейшем московском предприятии – Большом суконном дворе.

Наконец, биография Ивана Каина – беглого дворового – нетипична, но от этого не менее интересна. Лишенные личной свободы, крепостные слуги часто находились в более выгодном материальном положении, чем лично свободные солдатские дети, «фабричные» и многие обедневшие посадские. Поэтому дворовых редко можно было встретить «на дне» Москвы, среди профессиональных преступников. Биография дворового Ивана Осипова, предпочетшего судьбу свободного и ни от кого не зависящего московского «мошенника» обеспеченной жизни крепостного слуги, является своего рода исключением.

Галерея преступного мира Москвы во времена Ваньки Каина не может обойтись без женского портрета. Очерк об Анне Герасимовой дает представление о многочисленной категории солдатских жен и вдов, скитавшихся по Москве в поисках пропитания и нередко занимавшихся торговлей краденым.