Текст книги "Номерные сказки"

Автор книги: Евгений Шестаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Сказка №86

Этот день получился тревожным и суетливым. Посыльные и гонцы носились по государству молниями, глашатаи не отнимали от усталых губ рупоров, воинские команды маршировали среди тянущихся обозов, народных толп и эвакуируемых учреждений. Государь строжайше повелел всем слоям населения укрыться до времени в чащобах южных лесов. Все до единого здания, включая даже деревянные одноместные, были закрыты и опечатаны. Сам государь с небольшою свитой остался возле границы.

– А вот и я! – перебранная опытными руками метла не издавала при работе никаких звуков, и Баба Яга свалилась с небес неожиданно, – Точнее говоря, вот и мы!

В руках у старой был свиток. Очень похожий на запеленутого младенца.

– Всю-то ноченьку колдовала! Глазынек не сомкнула, старалася! Вот, государь, карапузика маленького произвела. Ну, не чревом, конечно. Пробирочным научным путем.

Она откинула тряпицу, под которой, действительно, оказалось детское личико. Сморщенное и красное, точь в точь как у новорожденных людей. Однако человеком маленький карапузик не был. Хотя бы потому, что рот его был гораздо больше нормального, начинаясь и кончаясь далеко за ушами. Которых было четыре. Глаз было два, но располагались они вертикально. Нос неизвестно по какой причине отсутствовал.

– Да не Ален Делон уж, конечно! – хихикнула бабка, понаблюдав за реакцией государя. Тот в ужасе отшатнулся и прикрыл рот ладонью. – Для подиума и зрительского обожанья негоден. Торопилась я очень с изготовлением. А быстро, сам знаешь, хорошо-то ведь не бывает. Сам сказал же, сутки всего остались.

– Это что? – сглотнув слюну, спросил царь.

– Это, батюшка ты мой, антитело. То есть, образно выражаясь, пожиратель заразы. А по-научному говоря – чучелоид полудохлый анаэробный. Выведен искусственным путем методом ускоренного скрещивания бычьего цепня с восточно-европейским оборотнем.

– А что он с чумой-то сделает? Сожрет, что-ли? – недоверчиво спросил царь.

– Именно! – гордо отвечала старуха, – Схавает за милую душу! Он вообще все вокруг себя жрет. С утра матрас под собой схарчил, полкроватки и обои на стенке, где дотянулся. И воздух тоже – вишь, носа-то у его нет! – не вдыхает, а тоже жрет. А сейчас пока спит. То есть, по-научному говоря, обесточен.

На своем громоздком коне подъехал воевода. Спешился.

– Ветер, твое величество, усилился! Облако быстрее пошло. Вскорости уже тут будет.

– Да вижу... – сказал царь. В самом деле, теперь уже можно было разглядеть, как на той стороне границы верхушки елей постепенно стали одна за другой пропадать в сером туманном мареве. Все ближе и ближе. И все быстрей.

– На ловца и зверь, – храбро сказал шут. И угостил цигаркой Ягу. Они закурили. Поглядывая на царя, на воеводу, на облако, на сверток с ужасненьким существом, который Яга держала в руках не как младенца, а как оружие.

А потом было вот что. Одинокая Баба Яга шла по опустевшей дороге к облаку. Царь, шут и свита лежали в отдалении на снегу и смотрели. Облако двигалось неумолимо-торжественно, и уже было видно и слышно, как в страхе разлетаются птицы. И убегают зайцы. И осыпаются дождем иголки с ветвей. И заспанный маленький леший, поднявшись откуда-то из-под снега, сперва схватился за горло, потом за грудь, а потом стал быстро исчез в поглотившем его сером густом тумане.

– Все... Кранты... – проблеял кто-то из распростерной на снегу свиты.

– Коли страшно – проснись, – не глядя посоветовал шут.

А старая Яга остановилась посреди укатанной санями дороги и неторопливо развернула свое ужасное детище. Шепота ее слышно издалека не было.

– Кушаньки! Ам-ам! – сказала Яга и положила безносое существо на землю. Вместо тело у него оказалось нечто вроде туго свернутого кожаного мешка, – Тучка вкусненькая! Ням ее, ням!

Она что-то нажала у существа на затылке. Широченный рот его тотчас открылся. Глазки заморгали. По кожаному мешку пробежала крупная дрожь.

– Тучка ляля! Вкусненькая! – проворковала Яга. Существо ответно дернулось и еще шире раскрыло рот. Огромный. Гигантский. Невероятный.

– Мама! – глядя на Ягу, сказало оно густым басом, – Мама ам-ам!

Яга отпрыгнула в сторону.

– Не мама! Не ам-ам! Тучка! Тучку ам-ам!

И, спотыкаясь, она побежала назад. А облако шло вперед. А существо на дороге отчетливо чем-то клацнуло и заурчало.

А дальше все было неожиданно быстро и просто. Едва добежавшая Яга бухнулась в снег рядом с шутом, раздался ударивший по барабанным перепонкам мощнейший хлопок. И громкий свист. И со всех посрывало шапки.

– Держись!!! – успела крикнуть Яга, и тут же все потонуло в поднявшемся снежном вихре...

– ... Где, где... В Катманде! – хмуро сказала Яга, отойдя от воронки. Последняя была глубока и идеально ровна краями. – Долго объяснять. Сказано – пневматическая аннигиляция, и хватит с вас. Один хрен, все равно не поймете. Буду я тут еще колдовскому делу вас обучать...

Не было ни ошметок и ни осколков. Ничего. Царь с удивлением озирался вокруг. Никаких следочков ни от чего и ни от кого. Только звон в ушах да яма в земле. Да одуревшая от страха и грохота свита. Да шут, который как-то странно поглядывал на Ягу.

Да сама Яга, которая, проваливаясь в снегу, побрела куда-то вдаль от дороги.

– Аннигиляция... Ам-ам... Мама... – послышался ее глухой голос. Кажется, в нем звучало страдание.

– Поздравляю вас с успешным... – обратился к боярам царь. Замешкавшись с формулировкой, он обернулся к шуту. А шут смотрел вслед Яге. Курил. Глубоко вдохнув в себя дым, сказал:

– Надо же... Кто б мог подумать... Тоже ведь, елки, в каком-то смысле женщина. Мда. С успешным избавлением от эпидемии!

Сказка №87

В это утро его величество государь проснулся аж на две пяди во лбу больше прежнего. Виной тому был отогревшийся в теплом подвале и залетевший в спальные покои комар. Которого до такой степени устроили группа, резус и промилле, что после употребления царской крови он не улетел, а уполз. Государь же, как и всякий пожилой человек после кровопускания, обнаружил поутру возросшую на треть бодрость, выросший вдвое тонус и пренебрежимо малое желание опохмелиться. К тому же вчера вечером, ввиду общего сезонного ослабления организмов, последние были весьма умеренны в потреблении и разошлись по спальным местам, так и не сумев дойти до стадии «декалитр на нос». Итого: поутру его величество был трезв, спортивен и очень весел. Плюс ко всему он находился в столь твердой памяти, что мгновенно вспомнил и незамедлительно спел официально одобренный на прошлой неделе новый государственный гимн, особенно приятный в авторском исполнении.

 
Страна моя! Откуда тебя краше?
На свете нет! Невзгоде вопреки
Мы радостно рукоплесканьем машем.
И думы наши очень высоки.
 

 
На почве зяби нивы зреет колос.
В труде токарном сталь идет в разрез.
Страна моя! Тебя не смолкни голос!
Твоей судьбы никак себя мы без!
 

 
А если кто-то грозною порою
Вздымать надумать станет меч на нас —
Мы ратной славой в пять слоев покроем
Тобой отдаденный решительный приказ!
 

Последние слова его величество исполнял, заглядывая в пустой рукомойник, отчего довольно спокойный по мелодии финал распространился по дворцу в виде ужасного звериного рыка. Шут, спавший в кладовке на мешках с крупой, проснулся не столько от резких звуковых колебаний, сколько от их совпадения с собственными видениями. Ему снилось, что осерчавший архимандрит, которому пришелся не по вкусу насыпанный в компот перец, сделал неумолимое лицо, ударил в пол посохом и обратил его, шута, в березовый банный веник. Коим тут же стал нещадно хлестаться, невзирая на полное отсутствие пара и широкое присутствие прихожан. Когда от несчастного шута остался всего только жалкий листик на жалком прутике, архимандрит, нанизав на прутик невесть откуда взявшиеся куски мяса, окунул получившийся шашлык в уксусную купель и принялся поджаривать на лампадке. При этом паства, маршируя на месте, солдатским хором исполняла попеременно «Эскалоп, Господи, утоления моего» и «Яко сытен бяше, агнца заклав». Не дожидаясь продолжения, шут с громким охом вырвался из тяжелого сна.

– Воспроснулся еси? – войдя в кладовку, заглянул ему в лицо царь, – Тогда вставай.

– Зачем? – вяло спросил шут.

– За делом! – коротко отвечал государь. В бодрой голове его уже целых восемь секунд составлялся из неких кубиков некий план. Среди множества наскоро рассмотренных идей преобладали бредовые. Как-то: "Организация и проведение учебного землетрясения в целях целях тренировки сил гражданской обороны страны" и "Сооружение обсерватории для детального изучения ночного метеоризма". Пощипав бороду, царь остановился на довольно скромном и вполне осуществимом, на его взгляд, проекте. А именно – "Объединение гильотины и катапульты в целостный боевой механизм, в военную пору служащий для одновременной борьбы с внутренним и внешним врагом".

– Завтрака-а-а-ать! – позвала, выглянув в коридор из кухни, царица. И этим своим привычным и вполне обыденным ежеутренним словом прервала вялое течение бреда в двух неокончательно проснувшихся головах. И это было хорошо. Потому что умытый и покушавший человек отвечает за свои слова и делает меньше глупостей.