Текст книги "Сафари для русских мачо"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

– Мучос грасияс, – сказал Кирсанов.

Девушка ослепительно улыбнулась и что-то сказала, но тут у них над головой взорвался светильник, и все покрылось блестящими осколками. Потом послышался звон оконного стекла, и Марат вдруг обнаружил, что лежит на ковре, прикрывая девушку.

Нет, все-таки он был в форме. Еще не успев понять, что случилось, он уже ушел из-под обстрела и при этом прихватил с собой мирных жителей.

Сначала они слышали удар пули в потолок, потом звон падающих осколков, и только потом доносился звук выстрела.

– Надо свет вырубить, – придумал Кирсанов.

– Сейчас вырубят, – сказал Василь, отползая к стойке. На полу он не выглядел таким уж пьяным. – Вот перебьют все лампочки, свет и вырубится. Давай сюда. Ну, чего смотришь?

– Не вижу, где выход.

– Куда ж ты денешься с подводной лодки, – сказал Василь, удобно устраиваясь под стойкой. Бутылки, стаканы и луковицу он расставил перед собой и широким жестом пригласил присоединяться. – Стенки все стеклянные, даже до лифта не дойдем. Вот у меня есть друг Хачик, он все время спрашивает: «Хачик, нам это надо?» Пускай себе постреляют ребята. Ну что, закуска есть, девушка есть, наливаю?

– Наливай, – разрешил Кирсанов. – Хуже не будет.

Пятая пуля, наверно, перебила какой-то провод, и свет в баре погас. Но стрельба не прекратилась. После небольшой паузы новые пять пуль влетели в разбитые окна. Столики, усыпанные осколками зеркал, сверкали и переливались в отраженном свете неоновых огней, которые опоясывали крышу.

– Это они по рекламе сандалят, – сказал Василь.

– Не они, а он, – сказал Кирсанов. – Один козел с винтовкой. Типа нашей трехлинейки. Пять патронов в магазине. Дистанция под восемьсот метров. Пока будет перезаряжать, можно отсюда выскочить.

– Зачем? Мне и здесь хорошо, – сказал Василь. – Я сегодня уже набегался. А там шум, гам, суета. Нет, я отсюда никуда. Видел я, какие дырки бывают от вашей трехлинейки. Спасибо, не надо. А вот ты мне скажи, откуда русская трехлинейка у этих папуасов?

– Ну, это может быть и «маузер», или там «спрингфилд». Но вообще-то, нашего оружия везде много. Так, этот козел начал новый магазин.

– Все не так просто. – Василь пальцем вылавливал в бокале осколок стекла. – Винтовка длинная, ее под майкой не спрячешь. Значит, она где-то хранилась. Где? Под кроватью? И скажи, зачем? Ворон стрелять? Значит, напрашивается какой вывод? Это солдатики балуются.

– Нет. У солдатиков я видел только «узи». Вот ведь козел, – сказал Кирсанов, – так и лупит в одно место. Хорошо еще, что потолок мягкий.

– Ты следишь за ходом мысли? Значит, солдатик стреляет по отелю, так? А зачем? Почему, ты можешь мне сказать?

– Потому что козел, – ответил Кирсанов. – Наливай.

Василь после второй порции фирменного напитка оказался очень интересным собеседником. Например, от него Марат узнал, что для «ваших российских дорог» годится только одна машина, «Лендровер», а все прочие внедорожники начинают сыпаться уже на втором году эксплуатации. В свою очередь, он полностью согласился с мнением Кирсанова о роли советского оружия в мировом революционном процессе. Последний тост они провозгласили за капитана Мосина, и очередная пятерка пуль сопровождалась аплодисментами и попыткой исполнения Гимна Советского Союза.

– Ты Олежека давно знаешь? – спросил Василь.

– Не очень, – ответил Марат, не сразу сообразив, что речь идет о Старицыне. – А почему Олег? Он же Роман.

Василь многозначительно похлопал себя по груди:

– Кому Роман, кому Олег, а кому и вообще мистер Старк. Вот, глянь.

Воровато оглянувшись по сторонам, он показал Марату фотографию.

– Заснято у вас в сибирской тайге. Там вдруг появилась новая община любителей здорового образа жизни. Без электричества, пластмассы и бумаги. Все вроде культурные люди, аспиранты и инженеры. Продали свои городские квартиры, чтобы жить в землянках на берегу Енисея. Видишь, вот этот, в белом балахоне? Узнаешь?

– Ромка.

– Они его называли «Брат Олег». А вот, смотри, бумажечка у меня какая имеется. Дело было на Урале. В одном городке вдруг прокатилась волна самоубийств. И все погибшие оказались членами культурно-исторического движения «Белый Свет». В уставных документах движения Старицын Р.Р. фигурировал как казначей. Вот, глянь, это смета расходов. Подписана Старицыным. «Аудиоаппаратура – проигрыватель «Вега-312» с колонками – 1 шт., свечи восковые – 400 шт., ткань портьерная – 46 метров…»

– Зачем тебе это?

– Я ж говорю – страховка! Когда имеешь дело с такими крутыми ребятами, как Олежек, всегда надо иметь страховку. Он теперь знает, что кое-какие бумаги могут всплыть, если со мной что-то случится. Тьфу-тьфу, дай-то Бог, чтоб это не понадобилось.

– Какие у тебя могут быть дела с таким козлом? – неприязненно спросил Марат. – Я тебе точно говорю, Васек. Ромка – козел еще тот. Он тебя подставит, запомни мои слова.

– Не успеет. Отрабатываю последний рейс – и скрываюсь в тумане. Придется ему поискать себе другого экспедитора.

– Уже ищет. Уже подкатывался.

– К тебе? Не поддавайся! Наобещает золотые горы, а получишь дырку от бублика, – сказал Василь. – Давай выпьем за удачу! За нашу удачу и его неудачу! Нет, Марик, не связывайся ты с ними. Контора, конечно, огромная, и денег у них до кучи. Только за эти деньги они из тебя всю душу вынут.

Девушка-аккордеонистка вскрикнула и заложила уши руками, потому что с потолка снова посыпалось битое стекло.

– Вот именно, что контора, – пренебрежительно сказал Марат, не обращая внимания на стрельбу. – Только и умеют, что лапшу на уши вешать. Сплошные рафтинги, дайвинги и боулинги. Короче, шопинг, керлинг и петтинг в одном флаконе.

– Вот и выпьем за их полный шопинг! – наверно, у Василя от выпитого начала ухудшаться дикция, потому что последнее слово он произнес через «ж».

Спирт у них кончился раньше, чем патроны у рогатого снайпера. Пришлось переползать под огнем, по галерее до самого лифта, причем Василь еще тащил на спине аккордеон. Марат полз рядом с аккордеонисткой. Специально прихваченным веничком он галантно отбрасывал с пути осколки. Василя вдруг охватил приступ хохота, и он надолго застрял на середине галереи.

– Ты чего? – оглянулся Кирсанов.

– Вспомнил, что такое керлинг… Когда с вениками по льду… Керлинг! Шопинг! Петтинг!

Звонкие удары заглушили его смех, и новые осколки посыпались на них со всех сторон.

– Эй, Васек, хорош смеяться! Тут уже «Калашников» работает, – прислушался Марат. – И совсем близко. Вот уроды, они с соседнего дома бьют! Нас увидели, что ли?

Новая очередь подтвердила его правоту. Кирсанов подхватил девушку и, пригнувшись, пробежал остаток пути. Василь остался лежать в галерее, обнимая свалившийся набок аккордеон. Треск автомата слился со звоном стекла. Со стороны бара потянулся дым.

– Чего ждешь? – крикнул Кирсанов. – Сгорим тут к черту!

– Базиль, Базиль… – жалобно приговаривала девушка.

Марат схватил ковровую дорожку за края и потянул на себя. Что-то затрещало, он уперся покрепче – и дорожка подалась, и Марат, отступая к лифту, вытянул лежащего Василя из галереи.

Глава 11. Ответная любезность

Во всем отеле был погашен свет. В коридорах тускло мерцали аварийные указатели выхода, но к выходу никто не стремился. Все перебрались во внутренние номера, с видом на газон, и сидели на полу, загнав детей под кровати. Даже в коридорах опасно было оставаться, – об этом красноречиво предупреждали насквозь пробитые пулями двери внешних номеров.

Когда Марат наконец дотащил Василя до своего этажа, на него напустилась Оксана.

– Где ты пропадал? Господи, что за вид? В чем ты извозил халат? Ты что, в мусоропровод упал?

– Во-первых, я ждал тебя, – тщательно подбирая слова, произнес Кирсанов. – Во-вторых, мы попали под обстрел.

– А в-четвертых, мы сыграли партеечку в керлинг, – добавил Василь из-за его спины.

Марат втянул его в номер, держа под мышки, и усадил в кресло. Василь сразу обмяк, уронил голову на грудь и захрапел.

– Вот, – сказал Марат, удовлетворенно вытирая ладони полой халата. – Здесь его никто не достанет.

– Ложись спать, – сказал Гранцов. – Потом поговорим. Много выпили?

– Грамм сто. Или двести. Не важно. Этот день кончится когда-нибудь вообще? С утра пораньше то одно, то другое. Мы для чего приехали? Отдыхать или как?

– Отдыхать, отдыхать. Вот и ложись, отдохни.

Марат послушно лег, но почему-то поперек кровати. Он закрыл глаза и притворился спящим, прислушиваясь к репликам собравшихся.

«Действительно, кошмарный день, – причитал старик. – В страшном сне такого не увидишь. Чтобы приехать на отдых и вместо этого попасть в лапы к бандитам. Хорошо еще, что солдаты подоспели, отбили вас, а если бы не получилось? Здесь вообще не принято заложников освобождать. Все платят. А если даже и начинают спасать, то просто штурмуют, как говорится, без церемоний. Естественно, гибнут и бандиты, и заложники. Поэтому я даже и не звонил никуда, только в отель. Господи, что я пережил, когда вас увезли! Кошмарный день!»

«Наоборот, прекрасный день», – сказал Гранцов. – «На редкость удачный день, как говорил один мой знакомый за полчаса до смерти».

«Да вы, батенька, оптимист неистребимый, как я погляжу».

«Прекрасный день», – повторил Гранцов. «Правда, он еще не кончился. Так, это джинсы и майка для Марата, а это, получается, наши головные уборы?»

Марату очень хотелось посмотреть, что же это за головные уборы такие, но легче было притворяться спящим. Еще легче оказалось не притворяться… Когда же он проснулся, в комнате уже не было ни Оксаны, ни старика.

На полу был расстелен план города, и Гранцов, в камуфляжной майке и рейнджерской панаме, водил по плану карандашом и что-то записывал в блокнот.

– Я с Василем договорился, – вспомнил Марат. – Он нас отвезет на семинар. Завтра. Нет, послезавтра. Нет, если сегодня уже завтра, то не сегодня…

– Спи, спи, утром разберемся, – ответил Гранцов.

– А что вы там говорили насчет майки для меня?

– Для тебя не только майка. Ты же хотел переодеться?

Марат еле-еле выпутался из своего халата и прошлепал босиком в душ. Постояв под холодной струей, он живо вспомнил, как сегодня утром давал себе зарок не пить. И вот, пожалуйста, опять надрался. Опять этот одессит подвернулся со своим спиртом.

В наказание он пустил воду на полную мощь и стоял, пока не начал трястись от холода. Потом растерся полотенцем и вышел из ванной уже с почти трезвой головой.

На его постели лежал ворох одежды. Марат надел потертые мягкие джинсы и зеленую майку, примерил панаму с заломленными полями. Он поискал свои беговые кроссовки, но вместо них обнаружил рыжие высокие ботинки и захотел их примерить, а когда примерил, не захотел снимать. В углу он заметил две брезентовые сумки с веревками, фляжками и еще какой-то амуницией.

– Откуда такое богатство?

– Оксана твоя достала. Это богатство обошлось нам в двести долларов.

– Ботиночки-то классные, – сказал Кирсанов, приседая. – Да за одни ботинки сто баксов не жалко.

– Типа наших прыжковых [9]9
  прыжковые ботинки, обувь десантников


[Закрыть], – снисходительно согласился Гранцов. – Посмотри там в сумке, выбери себе что-нибудь.

– Да я бы все выбрал, – сказал Кирсанов, порывшись в сумке.

Выбирать – значит от чего-то отказаться. А он не мог отказаться ни от походного ножа, ни от компаса на шнурке, ни от фонарика, хоть тот и не горел. Три разноцветные веревки и невесомые титановые карабины пригодятся скорее в горах, чем в джунглях. Но кто сказал, что в сельве не будет гор? Нейлоновое квадратное одеяло оказалось с короткой молнией посредине. Оттянешь – получается дырка для головы, можно носить, как накидку. Интересное одеяло.

– Это не одеяло. Это называется пончо, – сказал Гранцов.

– А вы себе что выбрали?

– Я? Как и ты. Всё.

– У вас тоже такой нож? Дорогой, наверно, – Марат внимательно рассмотрел клеймо, изображающее кузнеца в трудовом процессе. – Неужели настоящий «Бак»?

– Китай, – огорчил его Гранцов. – Настоящий «Бак» стоит подороже, чем твои ботинки. Ну-ка, покажи.

Повертев нож под лампой, Гранцов хмыкнул. Попробовал лезвием построгать свой ноготь, и снова хмыкнул. Огляделся и неожиданно, без размаха метнул нож. Лезвие звонко впилось в косяк двери, и Марат с трудом смог выдернуть клинок.

– Нормальная финка, – кивнул Гранцов.

Марат бережно уложил «Бак» в кожаные ножны и вернулся к обследованию своей сумки.

– Смотрите, даже туалетная бумага осталась. Первый раз вижу туалетную бумагу «секонд-хэнд».

– Она неиспользованная, – сказал Гранцов.

– Я надеюсь.

– Да я не об этом. Я о хозяевах этого барахла. Они ничего не использовали. Ни бумагу, ни веревки. Батарейки не распакованы.

– Ну и что? Нам же лучше.

– Сумки остались от каких-то немцев, – пояснил Гранцов. – Оксана говорит, они тоже собирались на сафари, попросили бармена-спекулянта все приготовить. Обещали расплатиться. Он собрал им вещи, но они до сих пор не пришли за сумками. Чем нанесли ему финансовый ущерб.

– И долго он их ждал?

– Долго. Это еще в прошлом году было. Наверно, передумали. Или их отговорили.

– Почему?

– А нас с тобой почему отговаривают? Опасный район. Все время война с партизанами. Машины на дороге пропадают, надо ездить с охраной. Много хлопот, в общем. Проще отправить людей в Бразилию или здесь на пляже мариновать.

Марат распечатал батарейки и вставил их в фонарик. Проверил, направив узкий луч на потолок. Потом застегнул свою бесценную сумку и прошелся из угла в угол, привыкая к новой обуви.

– А где Оксана? – спросил он и тут же добавил, чтобы Гранцов чего не подумал: – И где старик?

– Они спят в моем номере. Там безопаснее.

– А что за шум? Как на стадионе, – прислушался Марат.

– Это народные массы бузят, – сказал Гранцов и сделал пометку на плане. – Так, все ясно. Твой Василь не говорил, случайно, что он делал сегодня в городе?

– Нет. Кажется, нет. Не помню. Давайте разбудим, спросим.

– Не надо. Он и сам, наверно, не знает ничего. Вот смотри. Видишь эти точки? Сюда он заезжал со своими сумками. Вот здесь наш отель. Вот – казармы танкистов. Мы ехали вот так.

– Через все эти точки?

– Верно. И это не просто точки. Каждый такой дом – или угловой, или самый высокий на улице. Соображаешь, сержант?

– Огневая позиция?

– Может быть. Допустим, там сидят снайперы, а Василь подвозил им продукты. Или патроны. А зачем там нужны снайперы? – сам у себя спросил Гранцов, и сам себе ответил: – А чтобы стрелять по толпе, когда она рванется к президентскому дворцу, например.

– Или чтобы стрелять по нашему отелю, – добавил Марат. – Я целый час не мог из-под огня выйти в этом баре. Кстати, Вадим Андреевич, давно хотел спросить. Что значит петтинг?

– Это у тебя под огнем такие вопросы возникают? – засмеялся Гранцов. – Как тебе объяснить? Считай, что это поцелуйчики, объятия и все такое. Шаловливые ласки.

– Понял. Смешно.

– Я пойду с бойцами нашими потолкую, сигарами угощу. А ты ложись спать.

– Не хочу я спать. Что вы меня все время укладываете? – проворчал Марат.

В отеле стояла мертвая тишина. Ни гудения лифтов, ни детского плача. Спустившись в вестибюль, они увидели спящих вповалку солдат. Несколько часовых стояли у входа, сложив свои щиты в стопку.

Проходя за Гранцовым мимо зеркальной стенки, Кирсанов усмехнулся, заметив свое отражение: две фигуры в защитных майках и одинаковых панамах поразительно напоминали картонные мишени вероятного противника.

Неудивительно, что часовые замолчали и расступились перед ними.

Двор был ярко освещен, и было хорошо видно, что весь он усеян пустыми банками, бутылками и битым стеклом. Как только они вышли, через забор перелетела очередная бутылка и с громким хлопком разбилась на асфальте. Вторая бутылка упала на газон. За забором засвистели, загоготали.

Джип танкистов стоял на газоне под пальмами. Рауль и Рамон обрадовались сигарам и тут же принялись дымить, а Гранцов, заметив рацию, попросил связи с Моронадо. Пока он говорил, заглядывая в блокнот и мешая русские и испанские слова, Кирсанов огляделся. И чем яснее становилась картина, тем меньше она ему нравилась.

Через высокие ажурные ворота он видел густую толпу. В черной массе мерцали сигаретные огоньки, и толпа эта заполнила почти всю прилегающую улицу. Перед воротами прохаживался офицер в белой фуражке. Он что-то монотонно говорил, и толпа иногда отвечала ему свистом, а через забор летели новые бутылки.

– Может быть, нам наверх перебраться? – предложил Марат. – Если начнут громить, то нижние этажи разнесут первым делом.

– Наверху все занято, – сказал Гранцов. – Смотри, лезут. Прямо «Ленин в октябре».

По высоким створкам ворот полезли черные фигуры. Раздалась короткая очередь, замяукали рикошеты, и фигуры поспрыгивали обратно, а толпа возмущенно разразилась оглушительным свистом.

– Надо полковника нашего попросить, – сказал Марат. – Пусть рассредоточит этот несанкционированный митинг.

– Да его уже просят. Со всех сторон просят.

Рация снова зашипела, и солдат протянул ее Гранцову. Марат с удивлением услышал, как тот быстро и уверенно заговорил по-испански, уже не сбиваясь на русский. Рация отвечала короткими вопросами, а Гранцов наседал горячо и убедительно, и даже кулаком размахивал в такт речи, как настоящий латиноамериканец.

– О чем спорим? – поинтересовался Марат.

Не ответив, Гранцов отдал рацию солдату, и тот, выслушав отрывистые команды начальника, завел двигатель джипа.

– Сбегай домой, принеси мне фонарик, – попросил Гранцов Марата. – Я пока бойцу маршрут растолкую.

– Есть!

Марат помчался исполнять приказ, но взял не один, а два фонарика, потому что он не собирался отпускать Гранцова одного. Теперь они будут действовать только вместе.

И, перелезая через бортик джипа, Марат спросил только одно:

– А как мы отсюда выберемся через толпу?

Гранцов что-то сказал водителю, и машина плавно покатила через газон к отелю. Джип обогнул пандус, протиснулся между двумя автобусами и въехал под навес подземного гаража. Фыркая мощным выхлопом, машина спустилась в освещенный тоннель и ехала по нему довольно долго. Наконец впереди показалась стеклянная будка у наглухо закрытых металлических ворот, окрашенных в черно-белую елочку. Солдаты что-то закричали охраннику, и ворота, дрогнув, откатились в сторону.

– Чувствуешь запах? – Гранцов обернулся к Марату. – Тут неподалеку рыбный рынок. Через этот тоннель в отель продукты завозят, а обратно идут телеги с отходами. Сейчас мы уже в городе.

Он заговорил с водителем, и Марат услышал: «Сомбрериа, сомбрериа».

Пропетляв по улицам, где от стенки к стенке перебегали какие-то фигуры, джип остановился на углу. Рауль и Рамон встали по бокам, грозно поводя автоматами, и улица вокруг них мгновенно опустела.

– Мы – наверх, чердак проверим, – сказал Гранцов. – Ты – в машине.

Марату вдруг показалось, что с ним говорит незнакомец. Сейчас перед ним стоял вовсе не тот добродушный Вадим Андреевич, с которым он пил виски в самолете. Этот сухощавый человек в камуфляжной майке и низко надвинутой панаме казался ему таким же местным жителем, как танкисты в своих черных комбинезонах. И с танкистами этот новый Гранцов разговаривал, свободно и быстро выдавая целые фразы на чистом испанском, и солдаты спорили с ним о чем-то…

– Где вы так наловчились, Вадим Андреевич? – спросил он. – Чешете, как местный.

– Потом расскажу, – улыбнулся Гранцов. – Посиди в машине, чтоб не угнали. Здесь любят угонять джипы.

Вместе с двумя танкистами Гранцов вошел в подъезд рядом с витриной, над которой изгибалась неоновая вывеска в форме шляпы. «Сомбрериа», прочитал Марат и догадался – «Шляпами торгуют. Надо будет завтра сюда заглянуть. Куплю на память. Такую, как у Василя». Он вспомнил, как Василь забегал ненадолго сюда. И пожалел, что не успел расспросить одессита о его странной работе.

Водитель расправил смятую пачку, вытащил сигарету и что-то спросил у Марата. Кирсанов пожал плечами в ответ и выпрыгнул на тротуар. Он вдруг понял, что его место рядом с Гранцовым, а не здесь.

Завернув за угол, он увидел двух девушек в коротких юбчонках, подпирающих стену. Они оглянулись на него и мгновенно приспустили свои блузки с плеч. При этом у одной вывалились наружу груди с задорно торчащими кверху сосками.

«Война войной, а работать надо», подумал Марат, пробегая мимо проституток. Уже войдя в подъезд, он пожалел, что не сказал им такую замечательную фразу, как «Русо туристо, облико морале». Обидно. Когда еще представится такой случай?

По узкой лестнице он поднялся до второго этажа и наткнулся на гранцовскую команду. Рауль и Рамон вполголоса переговаривались, и один из них придерживал Гранцова за локоть.

– Какие-то проблемы, Вадим Андреевич? – так же тихо спросил Марат.

– Хотят дождаться колонны, – недовольно ответил Гранцов. – Я говорю, давайте слетаю наверх, посмотрю, что там. А они – нет, сейчас подойдут танки, тогда и посмотрим. В колонне будут разведчики, это их работа, по чердакам шастать. А эти – вроде комендантской роты. Короче, пехота.

Он снова заговорил по-испански, обращаясь к танкистам и показывая на Марата. Оба солдата недоверчиво качали головами. Наконец, тот, кто удерживал Гранцова, отпустил его локоть.

– Пошли, – еле слышно произнес Гранцов и первым двинулся по лестнице, бесшумно шагая через ступеньку, держась почти вплотную к стене и глядя вверх, в пролет.

Марат шел последним. Ему не нравилось, что танкисты так громко топают и дымят сигарами – если наверху и в самом деле кто-то прячется, то у него наверняка есть не только уши, но и нос. Конечно, ребят можно понять. Они тут дома, они спокойно несут службу, а двое иностранцев вконец достали их своей непонятной суетой. Ясное дело, если б не приказ полковника Моронадо, они ни за что не покинули бы удобную позицию под пальмами во дворе отеля…

На лестнице стоял отчетливый запах туалета. Поначалу Марат решил, что здесь тоже пользуются парадняками в случае крайней нужды. Но пованивать начало только начиная с третьего этажа. А на пятом, последнем, он вдруг обнаружил разгадку, увидев за приоткрытой дверью на лестничной клетке сливной бачок и бронзовую грушу на длинной цепочке. Вместо унитаза в туалете была просто дыра с двумя площадками для ног. «Как у нас на старых вокзалах!», восхитился Марат и повернулся к Гранцову, чтобы поделиться своим географическим открытием.

В этот момент шедший впереди Гранцов вдруг замер и поднял руку. Все остановились. Узкий эллипс луча пробежал по стене и, изгибаясь, пополз по ступеням.

– Растяжка, – прошептал Марат. – Видите?

– Леску вижу, – ответил Гранцов. – Не пойму, что на конце.

– Не важно, – сказал Марат. – Мы свое дело сделали. Пусть теперь ждут колонну и проверяют чердак.

– Какая колонна, какая колонна… – Гранцов присел перед натянутой струной, водя по ней лучом фонарика.

Один конец тонкой проволоки был обвит вокруг перил. Другой уходил за широкую трубу, примыкающую к стене. Гранцов посветил туда и сказал:

– Ничего не понимаю. Тряпки какие-то, что ли? Гранаты нет. Взрывателя не вижу. Наверно, что-то завернуто в тряпку. Шашка? Непохоже. Сигнализация такая?

– Сами разберутся, Вадим Андреевич, поехали домой. Пускай тут часового оставят…

Рауль и Рамон опустились на корточки рядом с Гранцовым, разглядывая растяжку. После короткого совещания один из них снял с шеи автомат и встал на площадке, держа под прицелом чердачную дверь.

– Вниз, – шепотом скомандовал Гранцов и подтолкнул Марата.

Втроем они спустились к джипу, и танкист сразу схватился за рацию. Когда Моронадо ответил, Гранцов заговорил с ним по-русски:

– Вы уже выдвинулись?

– Мои готовы. У меня, э-э, приказ. Э-э… Что там у вас?

– Отложите выход на один час. По тем адресам, про которые я говорил, отправьте разведчиков.

– Вы нашли?

– Да, нашли. Как понял?

– Понял вас, компаньеро. Роджер [10]10
  «конец связи» – термин американских радистов


[Закрыть].

– От Роджера слышу, – проговорил Гранцов, отдавая рацию водителю.

Не прошло и пяти минут, как на соседней улице заревели мощные моторы, и из-за угла вылетели сразу три джипа, с которых посыпались солдаты в камуфляже и танковых шлемах с большими очками на лбу. У каждого на груди болталась респираторная маска. Командир был в черном комбинезоне и красном берете. Он молча, жестами, направлял своих бойцов, которые бесшумно вливались в темный подъезд или занимали позиции на улице.

– Компаньеро Гранцов? – спросил он, подойдя к джипу.

– Я.

Командир поднял руку и щелкнул пальцами. К нему подбежал солдат с большой и тяжелой картонной коробкой.

– Полковник Моронадо благодарит вас за помощь и передает этот маленький подарок, – сказал командир разведчиков.

Он говорил по-испански, но Марат понял все до последнего слова, когда коробка, приятно звякнув дюжиной банок, перенеслась через бортик джипа и опустилась к нему под ноги.

Очень бы хотелось остаться посмотреть, чем закончится зачистка лестницы, но разведчики были неумолимы. Да и какая польза от двух гражданских, безоружных иностранцев? Спасибо за сигнал, с миной разберутся наши специалисты, а чердак мы сейчас обследуем. Всего доброго, сеньоры!

Они успели отъехать за угол, когда позади ударил взрыв и зазвенели выбитые стекла.

Гранцов поднялся над сиденьем, оглядываясь, но водитель ударил по газу, и джип рванул вперед.

– Черт, растяжка сработала! – крикнул Марат. – Что-то больно громко, да?

– Поторопился я, – Гранцов опустился на место. – На спецов понадеялся. Дай-то Бог, чтоб никого не убило…

Танкисты привезли их обратно в отель тем же путем, через тоннель. Поднявшись к себе, Марат посмотрел через окно – толпа разрослась, пока их не было. Теперь черная масса заливала всю улицу за забором.

Василь, похоже, спал так же крепко, как и час назад, свернувшись калачиком в кресле и накрыв лицо шляпой.

Они легли, не раздеваясь, Кирсанов на диване, Гранцов на кровати. Несколько очередей прозвучало в ночи, вызывая мощные волны свиста. Потом вдруг в тишине задребезжали стекла, послышался гул, и Гранцов сказал:

– А вот и бронетехника. Концерт окончен. Рота, отбой.