Текст книги "Сафари для русских мачо"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Глава 20. Прорыв Кирсанова

Чем ближе подъезжал Марат к Сан-Деменцио, тем яснее он понимал, что едет сюда из-за Ромки. Точнее, из-за его предложения. Марат уже был готов согласиться почти на любые условия. Ему хотелось работать на структуру Глобо Торизмо. Чем он рискует? Да ничем! В конце концов, никогда не поздно выйти из дела, если дело перестанет нравиться.

Фирма, в которой он работал, платила ему триста долларов в месяц плюс процент от сделки. На такие деньги можно было существовать одинокому парню, до сих пор живущему вместе с родителями. Его младшие сестры успели выскочить замуж и уже порадовали стариков стайкой внуков. А Марат считал, что не имеет права заводить семью, пока не обзавелся собственным жильем. Вот если бы, работая на Ромку, можно было накопить тысяч двадцать… Все будет зависеть от размеров сделки. И от честности Старицына.

«При чем тут честность?» – подумал Марат. «Эти люди говорят одно, думают другое, а делают – третье. Все будет зависеть только от того, насколько ему выгодно со мной работать. Если я буду приносить ему доход, он будет мне платить. Вопрос цены. Сколько мне потребовать для начала, чтобы не и прогадать, и не отпугнуть? Надо будет с Оксаной посоветоваться. Все-таки она давно его знает. И наверняка в курсе всех местных финансовых хитростей».

Но он почему-то боялся заговорить с ней. После рассвета девушка держалась отчужденно и холодно. Она то дремала на заднем сиденье, то слушала свои наушники и сообщала новости.

Оксана снова подала голос.

– Эвакуация иностранцев закончилась, – сказала она. – Голос Америки сообщает, что идут уличные бои. А российский посол, между прочим, заявил, что ваших граждан в стране уже не осталось. Ни туристов, ни специалистов.

– Значит, не осталось, – согласился Марат.

– А это что такое? Откуда здесь-то патруль? – удивился Василь, и машина остановилась.

Поперек дороги стоял «уазик» без верха и дверей, зато с пулеметом ПК на станке. Заправленная лента поблескивала латунью патронов, ствол с раструбом был направлен на «лендровер». Патрульных было четверо. Лохматые, бородатые, в заношенных спортивных костюмах, они больше походили на провинциальную шпану, чем на военный патруль. Но у одного на поясе болталась открытая кобура с пистолетом, а у другого из-под локтя выглядывал коротенький ствол «узи».

– Эй, ю! Аут! Аут оф зэ кар! Нау! [20]20
  Эй, ты! Выходи из машины! Немедленно!


[Закрыть] – скомандовал один из них.

– Сейчас разберемся, – нахмурился Василь. – Олежек здесь бог и царь. Они еще не знают, что это его тачка. Сейчас, сейчас. Надо ему позвонить.

Он снял с пояса телефон, вытянул антенну и чертыхнулся, поглядев на дисплей:

– Не ловит, холера! Надо за горку переехать, оттуда позвоню, чтоб не было проблем.

– Ты это духам объясни, – сказал Марат.

– А шо такого? Настоящий одессит договорится с любым папуасом, – бодро ответил Василь.

Он отстегнул обивку козырька, извлек бумажный листок с какими-то печатями и выскочил из машины, хлопнув дверью.

– Не высовывайся, – приказал Марат Оксане и тоже вышел.

Увидев его, патрульные переглянулись и заговорили удивленно и недовольно. Кажется, его появление оказалось сюрпризом. Кирсанов понял, что до сих пор тонированные стекла скрывали его. Значит, и Оксану они пока не замечают. Только бы она не вылезла…

– Стэй вэр ю а! [21]21
  Стой, где стоишь!


[Закрыть] – прозвучала новая команда.

– Стою, то есть о кей, о кей, – сказал Марат.

Но Василь не собирался подчиняться, а может, просто английского не знал. Размахивая своей бумажкой, он надвигался на патруль и вполне вежливо, но требовательно что-то повторял. Они забрали у него бумажку и по очереди прочитали. После чего один из патрульных вынул пистолет, оттянул затвор и навел ствол на Кирсанова.

Марат поднял руки, не дожидаясь команды, но «дух» и не подумал опустить ствол.

«Это не солдаты», – думал Марат. – «Это какая-то банда. Наверно, та самая, которая минировала дорогу. Зря мы остановились. Надо было сматываться. А пулемет? Шмальнут вдогонку, и весь разговор. Зря я Василя отпустил. Сейчас эти духи его шлепнут, потом меня, потом Оксану. Тачку заберут. Получат за нее тысяч пять баксов. Нам не откупиться никак. Эх, был бы здесь Вадим Андреевич…»

Он сосредоточенно смотрел на черный кружок дула. Он был уверен, что сумеет увернуться от выстрела с пяти метров. Стреляющая рука всегда делает непроизвольный тычок за миг до спуска. Правда, до сих пор он проверял это только в спортзале, и с незаряженным оружием… Ну… Давай…Краем глаза он видел и положение ног стрелка, и где стояли остальные, и как Василя грохнули мордой на капот уазика и заломили руки…

Страха не было. По обращению с пистолетом было ясно, что стрелок перед ним никудышный. С пяти метров промажет.

Он на миг поднял глаза и столкнулся со взглядом патрульного. Где-то он уже видел этот взгляд. Вспомнил. Так же, сочувственно и брезгливо, смотрел на него вчера утром «доставщик заказов» в отеле. А ведь сочувствовать надо не мне, подумал Кирсанов, стараясь приглушить злость. Злость ему не нужна. Играть надо свободно и легко, без эмоций. Он так, а мы так. Ну, не тяни резину…

– Кам хир, – сказал дух и поманил его пистолетом.

Марат и Василь стояли рядом, упираясь руками в капот «уазика» и далеко отставив ноги. Их обыскали сноровистым похлопыванием.

Духи переговаривались на каком-то своем языке. Кирсанов уже слышал его недавно, когда экскурсионный самолетик совершил недолгую посадку в Сан-Деменцио. На этой же англо-испанской мешанине говорили тогда легионеры в пилотках. Сейчас он легко понимал, о чем шла речь.

«Денег у них нет».

«Оставили в машине?»

«После возьмем все».

(«Ах, после», подумал Кирсанов. После чего?)

«Что делать со вторым? Оставим на месте?»

«Не хочу пачкать машину. У него в лендровере есть веревка. Ноги привяжем к бамперу и привезем. Второго облить бензином и поджечь».

(«Вот так приехали на семинар», сказал себе Марат, чувствуя, как начали подрагивать мышцы спины. Он глубоко вздохнул и задержал дыхание, готовясь к схватке. Почему Василь молчит? Совсем очумел от страха?)

«Завяжи им руки и глаза».

«Стой. А если лендровер на секретке? Пускай сначала заведет мотор, потом кончим».

«Я заведу любую машину».

«Иди, попробуй».

Было слышно, как открылась дверь лендровера, и раздался голос одного из патрульных. Марат различил «чика», «чика». Что-то знакомое… «Девочка»! Три мужских голоса смешались, заглушая возмущенный голос Оксаны.

Марат поднял голову. Пулеметчик смотрел в сторону лендровера, облизываясь. Голос Оксаны прервался, и Марат понял, что ее ударили.

Другого момента не будет. Он толкнул Василя в плечо, и тот упал и откатился в сторону. Пулеметчик приложился к прикладу ПК, но не успел выстрелить, потому что Кирсанов сзади схватил его за волосы, упираясь локтем между лопаток, и рванул. Хрустнули позвонки, тело пулеметчика вывалилось на землю, и Марат дал короткую очередь в воздух. Как он и ожидал, мужики вскочили, а Оксана осталась лежать.

Он уложил их одной очередью в пояс, и добавил вторую, по упавшим.

– Не стреляй! Это наши! Не стреляй! – орал Василь, хватаясь за ствол.

– А я и не стреляю, – Марат подобрал с водительского сиденья «узи» и перепрыгнул через борт «уазика».

– Что ты натворил! Идиот! Козел! Что ты натворил! Это же Олежкины пацаны! Нам конец! Полный конец, понимаешь? Сука! Убью!

Василь попытался схватить его за горло, но отлетел и повалился на землю, поджав под себя ушибленные руки.

– Соберись, Васек, нам еще долго ехать, – попросил Марат и направился к лендроверу.

Первым делом он убедился, что раненых нет. Затем обыскал убитых, стараясь не запачкаться, и повесил на шею еще один трофейный «узи».

Оксана поднялась, хватаясь за крыло лендровера. Ее красное платье было разорвано и снизу, и сверху. Она держалась за глаз.

– Досталось тебе, – сказал Марат.

– Идиот, ты же меня мог убить.

– Обижаешь.

– Напрасно это все, – сказала она, прикладывая к расцарапанной щеке пучок травы. – Что я, троих бы не пропустила? Зато спокойно поехали бы дальше. А теперь всё. Теперь нам всем просто конец.

– До конца еще далеко, – сказал Кирсанов. – Все только начинается. Васек, уходим.

– Куда тут уйдешь? – тоскливо спросил Василь, садясь за руль.

– За мной, – ответил Марат и запрыгнул на высокое сиденье «уазика».

Он развернулся, заодно проверив тормоза чужой машины. Педаль неприятно проваливалась, но все же действовала.

Марат погнал «уазик» в сторону города. Он вспомнил, как смердели волосы пулеметчика. Не моются месяцами, чертовы духи. Значит, базируются где-нибудь в лесу и орудуют на лесных дорогах, подальше от всякой там полиции, жандармерии, народной самообороны.

«А с Ромки надо будет потребовать неустойку за такой сервис», подумал Марат. Он глянул в зеркало. «Лендровер» послушно пылил позади.

Свободной рукой Марат открыл бардачок. Почему-то он ожидал обнаружить там пистолет или карту. Но рука его нащупала что-то мягкое. В бардачке лежали четыре серые пилотки.

Он вспомнил, что в таких же пилотках-испанках щеголяли легионеры на аэродроме. А запах не оставлял никаких сомнений, что пилотки эти не были найдены на дороге, а являлись личным имуществом убитых.

Что там Василь кричал? Что это Ромкины пацаны?

Дорога круто поднималась в гору, и на вершине подъема Марат остановился. Отсюда он хорошо видел спуск. Двумя пологими петлями узкая дорога вилась по косогору среди редких деревьев и далеко внизу примыкала к бетонке, прямой и широкой. Даже отсюда ему были видны выбоины на стыках бетонных полос. Но остановился Марат вовсе не потому, что ему не нравилось качество дороги.

По бетонке навстречу ему мчались два «уазика». Точно такие, в каком сидел Марат. Только без пулемета. Зато битком набитые вооруженными людьми.

– Чего ты встал на подъеме! – заорал Василь, объезжая «уазик» Марата. – Догоняй теперь!

– Погоди! – крикнул Марат, но было поздно.

«Лендровер» уже катился по спуску.

Марат был готов расстрелять одессита из пулемета, но тот, кажется, и сам заметил что-то неладное. «Лендровер» остановился, а потом, завывая и отфыркиваясь, попятился обратно.

Что ни говори, а водителем Василь был первоклассным. Он лихо развернул на подъеме свой тяжелый внедорожник и помчал обратно к реке, далеко оторвавшись от Марата.

«Если бы Вадим Андреевич был рядом, мы бы не убегали», – подумал Марат. «Покрошили бы с горки всех, и спокойно поехали дальше. А с такими бойцами, как Васек да Оксана, много не навоюешь».

Он нагнал «лендровер», когда тот остановился у развилки. Василь что-то спрашивал у старика с двухколесной тачкой, в которой лежал мешок цемента. Старик показывал рукой в сторону реки, а одессит – в другую.

– О чем спор? – закричал Марат.

– Та дорога – на пристань! – повернулся к нему Василь. – Нам туда надо? Нам туда не надо! Нас там перехватят! Я говорю, куда эта дорога, вторая? А старый козел заладил: нет дороги!

– Как нет? А это что?

– Поехали! Да моя ласточка и без дороги как-нибудь пролетит! – Василь отмахнулся от старика и объехал его тачку.

Переваливаясь и раскачиваясь на ухабах и рытвинах, обе машины покатили по узкой дороге. Кусты хлестали цепкими ветками по лобовому стеклу. Деревья с длинными перистыми листьями закрывали небо.

На пути попалась коряга, и пришлось ее перекатывать в сторону. Проехав вперед, Марат вернулся и оттащил корягу на старое место. Может быть, эта уловка собьет преследователей с толку. Когда он снова догнал «лендровер», тот стоял на самом краю обрыва.

Песчаный склон круто уходил вниз метров на пятьдесят и заканчивался горой ржавого металла. Торчащие балки и завитки тросов красноречиво подтверждали правоту встреченного крестьянина – дороги здесь не было. Была свалка.

– А вот теперь-то мы точно приехали, – констатировал Василь. – Всё. Бросаем всё и уходим пешком. Тут недалеко до города. Найдем Олежека, расскажем, что у нас машину отняли какие-то бандиты. Свалим все на них. Идет, Марик?

Марат не торопился с ответом. Он толкнул ногой камень и проследил, как тот катится вниз по песку.

– Сможешь спуститься и встать на склоне?

– Совсем с ума сошел, да?

– Не совсем. Спустись задом. Потом на лебедке поднимешься.

– Когда это – потом?

Марат подумал.

– В общем, я скажу, когда. Минут через десять.

– Ты псих, – убежденно сказал Василь. – Зачем я только с тобой связался. Ты псих еще хуже меня.

– Как остановишься, закрепи колеса. А сам бери Оксану и прячьтесь там, среди железок. И пока стрельба не затихнет, не высовывайтесь. Я позову.

– А если не позовешь? – спросила Оксана.

– Тогда сами как-нибудь выбирайтесь, – Марат пожал плечами и пошел к «уазику».

Он слышал, как за спиной заурчал «лендровер», как хлопнули дверцы. Ему очень хотелось еще раз увидеть Оксану или хотя бы услышать ее голос. Но слышно было только знакомое фырканье мощного дизеля, а потом и оно стихло.

Марат отъехал назад и закатил «уазик» в лес, насколько позволили деревья. Потом тщательно замаскировал свой след, втыкая срубленные ветки в землю. Ветки скоро засохнут и потеряют естественный вид, но Марат был уверен, что успеет справиться до этого времени.

Следы «лендровера» на дороге виделись четко – две широкие черные полосы взрыхленных листьев. Преследователи не собьются с пути.

Его беспокоили патроны. Он вытянул один из ленты и придирчиво осмотрел. Гильза была покрыта зеленоватым налетом, и только там, где патрон прижимался к звену, латунь блестела двумя медовыми полосками.

Патронная коробка, из которой тянулась лента, валялась на боковой скамье. Марат установил ее между ножками станка, в штатный паз на ребристом полу и снова обругал духов за такое отношение к оружию.

Послышался рев моторов. Марат развернул пулемет вбок, перевел предохранитель на «огонь», и сел за руль. Он слышал, как мимо него протарахтели одна за другой две тяжело нагруженные машины. Слышал возбужденные крики преследователей. Они-то знали, куда ведет эта дорога…

Он досчитал до двадцати и дал задний ход. Остановился поперек дороги. Кинулся к пулемету. Вжал плечо в приклад и, пока не стреляя, дважды перечеркнул мушкой силуэты, которые вылезали из своих машин и толпились на краю обрыва, с хохотом и свистом размахивая руками. Станок скрипел при повороте, но не заедал. Марат опустил ствол чуть пониже, чтобы ни одна пуля не улетела дальше свалки.

Но пока он не знал, придется ли ему открывать огонь. А вдруг там сам Роман Старицын? Вдруг он приехал на помощь, узнав о стрельбе на лесной дороге?

Марат ждал. И дождался. Преследователи изготовились к стрельбе – некоторые опустились на одно колено, другие остались стоять. Как только ударил первый выстрел, Марат нажал на спуск.

«Три-четыре. Три-четыре. Три-четыре», считал он про себя, короткими очередями укладывая темные силуэты. Возможно, кто-то из них успел понять, что по ним стреляют сзади, и залег за телами соседей. Поэтому Марат продолжал бить по лежащим, а потом обработал пространство между колесами машин. Чтобы дожечь ленту, он выпустил последние патроны по бортам «уазиков», хотя и был уверен, что там никто не успел спрятаться.

В кино обе машины обязательно взорвались бы. А здесь ни одна даже не загорелась.

Истратив ленту, Марат накинул ремень «узи» на шею и выскочил из машины. Пригибаясь и прячась за кустами, он подбежал к обрыву. Впереди раздавались стоны и хрип.

Он прижал складной приклад к плечу и приподнялся над кустом. Враги лежали вповалку друг на друге. Кто-то вздрагивал, кто-то сучил ногами. Дымящаяся кровь яркими кляксами блестела на жухлой листве.

Ребром ладони ударив по затвору, он взвел курок. Дело следовало довести до конца.

Их было семеро. «Странно, – подумал Марат, – издалека казалось, что за нами гонится целая толпа». Выстрелив в висок последнему, он вынул магазин и мизинцем ощупал патронник. Перевесил разряженный «узи» за спину и встал на краю обрыва.

– Эй, пехота! – он помахал руками, скрещивая их над головой. – Отбой!

Пока Василь возился с лебедкой, Марат за ноги оттянул трупы с дороги.

Оксана с ужасом смотрела на него, зажав рот ладонями. Он едва сдерживал неукротимое желание обматерить ее и заставить помогать.

Однако надо все же добраться до города. Он вспомнил, что Старицын здесь царь и бог…

– Оклемался? – спросил он Василя. – Давай, звони своему Олежке. Есть разговор.

– Звони, звони… Чем звонить? Все руки мне отбил!

– Кто ж тебя просил хватать человека за горло?

– Кто же знал, что ты такой псих! Сам звони!

Наверно, Марат изменился в лице. И наверно, его рука слишком быстро нащупала рукоятку «узи» за спиной. Потому что Василь испуганно отскочил от него и трясущимися пальцами принялся набирать номер.

Глава 21. Вершитель судеб и Сердюк

После того, как Роман Старицын сдал своего невменяемого босса медикам, он принялся устраиваться на новом месте. Здесь, в Сан-Деменцио, ему придется пожить достаточно долго.

Семинар по фатта-до проводился ежегодно, но никогда еще на него не слеталось такое количество участников. Группы размещались в лесных лагерях, где неприхотливые «спортсмены» могли вволю упражняться во всех видах боевого искусства. Предпочтение отдавалось практическойстрельбе из автоматического оружия, то есть на ходу, с лимитом времени, в падении, и с обязательным уходом с линии ответного огня.

Никто не знал, как долго продлится этот семинар. По «Плану оптимального цикла действий» на формирование и подготовку боевых единиц отводилось два месяца, и первые семинаристы поселились в своих палатках еще в январе. Укомплектованные звенья должны были поступить в распоряжение Защитного Сектора и – по команде оперативного комитета – принять участие в силовых акциях.

Однако оптимальный цикл действий был нарушен, и пришлось приступить к реализации запасного плана, который назывался «Порядок оптимизации цикла действий».

Находясь в Сан-Деменцио, Старицын должен был выполнять пункт 3–35 из этого «Порядка». То есть «поддерживать функциональную готовность звеньев на уровне отсроченного выступления».

Если перевести эту параноидальную канцелярщину на человеческий язык, то Роману Старицыну надо было следить за группами вооруженных молодых мужчин, живущих в палатках, в глухом лесу, без телевизора, вина и женщин. Он отвечал за то, чтобы за время ожидания эти группы не натворили ничего такого, чего нельзя было бы скрыть от руководства.

Например, существовала реальная опасность конфликта семинаристов с легионерами, которые стояли в оцеплении вокруг лесных лагерей и никого оттуда не выпускали. Чтобы не накалять ситуацию, участников семинара привлекали к совместному патрулированию. Однако уже были отмечены случаи, когда совместные патрули вступали в конфликт с городскими жандармами. К счастью, такое случалось редко и только по ночам. Свидетелями конфликтов становились разве что проститутки и покалеченный персонал питейных заведений, а этот контингент не станет строчить докладные записки и персональные отчеты.

Таким образом, ситуация с семинаром находилась под контролем. А вот поведение Дональда требовало от Старицына незамедлительной реакции. И Роман спешил отчитаться перед вышестоящими инстанциями, пока его не опередил кто-нибудь из конкурентов.

Во внутренних документах ЦЕП принято было использовать условные обозначения, которые не подчинялись строгой регламентации. Например, слово «Германия» можно было заменить словами «колбаса», «капуста» или «шнапс». Ненавистный КГБ обозначался как «гиены», «акулы» или «шакалы». Для спецслужб, с которыми было налажено сотрудничество, использовались названия астрономических объектов.

«Сегодня третье марта, – подумал Старицын. – Значит, контору Дональда назовем Марсом».

«Персональный отчет Рональда Старка,

старшего координатора класса А.

Направление – развитие контакта с Марсом.

Позитивная часть.

Контакт с Марсом развивается успешно и в полном соответствии с программой, намеченной Офисом по контактам. Все запланированные действия выполняются точно в срок и в достаточном объеме. Фактура:

Марс предоставил свои каналы для доставки функциональных групп и обеспечил их юридическое и информационное прикрытиемарсианская структура активно приняла участие в Акции, благодаря чему Акция развивается строго по графику, с запланированным объемом разрушений госструктуры и внедрения параллельных структур Церкви в госаппарат

влияние Марса было использовано для получения многих необходимых документов и материалов

(надо бы добавить еще пару приятных фактов, подумал Роман, да только где их взять?)

Негативная часть.

Психологические и профессиональные качества марсианина Ди-Ара являются серьезным препятствием в дальнейшей работе. Фактура:

агентурная сеть, которой располагает Ди-Ар, ненадежна; это привело к срыву пунктов 43–455 и 233–889 графика Акции.

(пока еще рано делать выводы, подумал Роман, но из-за этих пунктов гвардия начала громить фирму, и еще неизвестно, не придется ли вообще фирму прикрывать…)

реакция Ди-Ара на критику выдает в нем опасную личность

при столкновениями с трудностями Ди-Ар выбирает путь скрытого ухода, при эмоциональной нагрузке склоняется к алкоголю, сознательно перекладывая на подчиненных ответственность срочных решений

негативно относится к лицам иной сексуальной ориентации, демонстрируя это на бытовом и административном уровне

страдает патологическим антисемитизмом, который тщательно скрывает от вышестоящих уровней

пренебрежительно относится к Учению Единого Принципа и вообще к духовной практике, в дискуссиях стоит на позиции неконструктивной критики

необязателен в финансовых взаимоотношениях с сотрудниками, значительно превышает предусмотренную смету представительских расходов за счет немотивированных контактов

(хватит, решил Роман, негатив не должен перевешивать)

Конструктивная часть.

Действия предпринятые и предлагаемые:

функциональные группы укомплектованы и совершенствуют свои навыки и духовное состояние, чтобы в любой момент быть готовыми к завершению Акции

(а другого пути теперь и не осталось…)

изолированы опасные личности в структуре противника

по предложению Руководства, Ди-Ар незаметно для него отодвинут от взаимодействия с Марсом путем фильтрации его контактов через Церковь

(фраза витиеватая и бессмысленная, ну да ладно…)

Предлагается заменить Ди-Ара новым представителем Марса

Подпись.

Знающий побеждает».

Роман Старицын задумался – а стоит ли настаивать на замене Дональда? Еще неизвестно, кто придет ему на смену. К тому же надо сначала завершить цикл действий в направлении «русских шпионов». Дональд их выдумал, пусть он их теперь и найдет.

Затрещал телефон, и Роман поднял трубку, ожидая услышать отчет Сердюка. Но раздался незнакомый голос:

– Рома, у меня проблемы. Тут какие-то духи на нас наехали, затеяли войну, чуть нас не поубивали. Не то партизаны, не то наркоманы…

– Кто говорит?

– Друзей не узнаешь?

– Марат? – Роман вскочил с кресла.

– Что у вас творится? – возмущался незнакомый голос. – То же самое, что в городе? Скажи мне конкретно, есть смысл ехать на твой семинар, или лучше, в натуре. вернуться? Мне лишних проблем не надо. Я не думал, что с тобой так опасно работать. Ты куда меня втянул, Рома? Что за война? Ну, что молчишь?

– Ты можешь конкретно сказать, в чем дело? – спросил Старицын, свободной рукой включая рацию для связи с Сердюком.

– Чисто конкретно? Остановили на дороге. Начали шмонать. Тут налетели другие, на двух «козлах». Стали тех, первых, мочить. Мы – удирать. Плутали по лесу. Вот, сейчас стоим на шоссе и не знаем, куда двигать. Ну, и что нам теперь делать? Чего молчишь, Рома? Рома, прием!

– Ты где сейчас?

– На шоссе. Впереди вижу какой-то шлагбаум, типа блокпост, а дальше уже город видно.

– Как ты добрался сюда?

– Да Василь подвез.

– Василь? Великолепно!

На шоссе между пристанью и городом могли находиться сейчас только люди Сердюка, которым было поручено перехватить «лендровер» и убить Василя. Значит, Сердюк выбрал не тех людей на это дело. К счастью, к счастью!

– Ребята, не волнуйтесь, – сказал он. – Если ты видишь шлагбаум, значит, там уже безопасно. Сейчас я дам знать на пост, они вас будут сопровождать. Все будет в порядке. Спокойно добирайтесь до «Эксельсиора», я сам вас встречу!

Он тут же связался с Сердюком и отменил приказ.

– Боюсь, что поздно, Рон… – недовольно сказал Сердюк. – Так дела не делаются. То одно, то другое.

– Если хочешь знать, как дела делаются, спроси у своих лопухов, – сказал Роман.

– Ты о чем? Я только что с ними говорил.

– Ты меня понял? – жестко спросил Роман. – Все отменяется. «Лендровер» не трогать. Обеспечить полную безопасность! Понял? Полнейшую безопасность! Жду тебя в отеле. А лопухам своим все же перезвони.

Он расхохотался, бросив трубку.

Давно уже он не испытывал такого подъема. То, что случилось, нельзя было назвать удачей. Это была в чистейшем виде его величайшая заслуга. Это была победа.

Элемент везения? Микроскопический! Единственное, в чем ему повезло – это то, что Дональд не успел полностью очухаться к тому моменту, когда на его компьютер поступило самое важное сообщение, и Роман его прочел. Сообщение касалось «русских шпионов».

Абсолютно надежный источник в Москве подтверждал, что фирма Глобо Торизмо привлекла внимание российских спецслужб и за океан была направлена группа для подготовки активных мероприятий против фирмы. Судя по тому, что группа формировалась с участием военной разведки, можно предположить подготовку различного рода диверсий и даже физическое устранение некоторых работников фирмы. Источник не располагал установочными данными, но это как раз и не требовалось.

Прочитав это сообщение, Дональд обреченно отстучал стандартный ответ и заверил, что противник находится под контролем. Как только поступит соответствующее распоряжение, он будет готов к полномуконтролю.

С похмелья он, видимо, не сообразил, что таким ответом вводит начальство в заблуждение. Он соврал начальству только для того, чтобы отвязаться, и не подумал о последствиях. Никакого контроля не было. Московские боевики разгуливали на свободе. Завтра на голову какого-нибудь клерка из структуры упадет кирпич, и эта нелепая случайность станет прекрасным доказательством надежности источника. И одновременно покажет полную ненадежность Дональда. Подписываясь под своим посланием, «марсианин Ди-Ар» подписывал себе смертный приговор.

А теперь Роман Старицын мог даровать ему жизнь. А мог и не даровать. Ладно, черт с тобой, живи и помни мою доброту, при случае рассчитаемся, решил он после раздумий.

Итак, Василя все-таки отдаем. Дональд получит тело «русского оператора», погибшего при попытке задержания. Скажем, что в фирме он зарегистрировался как Кирсанов. И пусть дальше сами разбираются. Дональда поругают, потом наградят. Все-таки врага уничтожил.

Живого Кирсанова оставим себе. С ним будут работать по высшему разряду. Он не только расскажет все, что знал, видел, слышал и чувствовал. Он будет работать на Церковь.

Роман Старицын приехал к «Эксельсиору», когда там уже стоял «хаммер» Сердюка.

– Ну, что тебе ответили твои лопухи? – поинтересовался Роман.

– Молчат. Попрятались, суки. Ладно, ладно, – мрачно проворчал Сердюк, сдвигая на лоб соломенную шляпу. – Разберемся.

– Какие версии?

– Без версий все понятно. Не поделили «лендровер». Там два звена состыковались неудачно, курганские и хорваты. Я предупреждал, что нельзя их рядом ставить. Они давно грызлись.

– Кого предупреждал? Когда? В какой форме? – деловито уточнил Старицын.

– Я все улажу, Рон, – пообещал Сердюк, не расслышав неприятного вопроса. – Если они никого из местных не зацепили, все будет шито-крыто. Ну, подрались, ну, постреляли немного. Бывает. Вообще, Рон, с моральным духом у нас не очень. Я вот думаю, может, все-таки хоть парочку баб в расположение подвезти? А то ведь лбы-то здоровые, а мы их все боевой подготовкой да духовной практикой отвлекаем. Ну, поют они эти гимны сраные, а что у них на уме? Уроды. Кого встречаем-то?

– Дорогих гостей, – сказал Роман.

– Наши люди?

– Не совсем. Наш там только один, и он уйдет со мной. Второго возьмешь на себя. Не оплошай на этот раз.

– Да не оплошаю, – Сердюк сплюнул. – Сука, я такую персоналку накатал. Поэма. Что теперь, переписывать?

– Время поменяй, этого достаточно, – посоветовал Роман. – В отчете главное – четкая фиксация по времени. И не забывай, что все просвечивается. Если будешь писать о применении оружия, укажи ответственных за хранение и эксплуатацию.

– Нет, не буду в такие тонкости залезать. Я попроще придумал. Оружие не применялось вообще, – сказал Сердюк. – Действуя строго по указаниям руководства, мы старались установить полный контроль. То есть живьем брали. А он, понимаешь, со связанными руками выбросился из окна. Я сколько раз говорил, что решетки надо поставить.

– Про решетки тоже написал?

– Ну.

– Перепиши, – приказал Роман. – За решетки-то кого будут потом склонять на всех уровнях? Меня.

– Извини, не подумал. Ну, значит, он со связанными руками выбросился из вертолета при перевозке.

– Это уже лучше, – согласился Роман. – Кстати, мой вертолет отмыли?

Сердюк кивнул, зажав нос и страдальчески сморщившись.

– Как идет боевая подготовка? – спросил Роман.

– Занимаемся потихоньку. Слаживание пар, огневое взаимодействие. Народу маловато для серьезных-то дел.

– Зато какой народ, – сказал Роман. – Отборные бойцы. Со всего мира собирали. Я тебе ручаюсь, их не остановить. Это просто киборги.

– Не все, не все, – сказал Сердюк. – Халявщики тоже попадаются. Я сейчас смотрел книгу участников. Так некоторые записываются гостями, суки. На халяву проживание, питание, экскурсии. Ему намекают, мол, давай подтягивайся в лагерь. А он – «спасибо, я на сафари записался».

– Данные списал? Из какой организации?

– Данные списать мы всегда успеем, – Сердюк покраснел, – тут дело принципа. Я что хочу сказать. Народу не хватает…

– Ты не крути, не крути, – сказал Роман. – Такие вещи надо моментально фиксировать. Ну что ты смотришь?

– Что, прямо сейчас бежать и записывать данные этого козла, что ли?

– Прямо сейчас, – спокойно сказал Роман.

Он никогда не упускал случая лишний раз погонять подчиненных, лишний раз, как щенков, ткнуть их носом в лужицы мелких промахов.

– А вот и наши гости, – сказал Роман, увидев, как из-за поворота показался «Лендровер-Дискавери».

И снова душевный подъем охватил его. Он давно уже промышлял переброской машин, но в этот раз самолет должен был забрать автомобиль, предназначенный для него самого. И это была самая лучшая машина, вполне достойная американского гражданина, который хочет пожить какое-то время в Крыму. Он представил себе, как подъедет к самой воде, бесшумно опустит стекло и вдохнет морской воздух… А потом, вынырнув из прозрачной глубины с полной пригоршней драгоценных камней, он выйдет на берег и рассыплет их на капоте… Мечты, мечты. Крым был его детской мечтой. Ему обещали путевку в Артек – и обманули. Что ж, он всего добьется сам. Он будет жить в Крыму и собирать камни, о которых столько слышал в детстве. Кстати, а не прикупить ли нам Артек, если от него еще что-то осталось?