Текст книги "Сафари для русских мачо"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9.В гостях у Моронадо

Оксана ошиблась. Вадим Гранцов не работал киллером. Грузчиком работал, дворником работал, банщиком работал, а вот киллером – не довелось. Основной его профессией была и оставалась профессия военного разведчика. Просьба не путать со шпионом. Он не похищал документы из сейфа Пентагона и не вербовал премьер-министров. Его делом было наблюдение, дозор, поиск и т. д. И все это – в районе боевых действий.

В молодости, в так называемые мирные годы он накапливал боевой опыт, помогая зарубежным товарищам срывать коварные планы мирового империализма и внутренней контрреволюции. Потом этот опыт пригодился ему и на родине. Правда, новые времена внесли перемены в боевое применение разведывательных подразделений. В Чечне разведчики и в атаку ходили, и окопы рыли, становились то саперами, то карателями. Бывало, что вместе с морской пехотой Гранцов штурмовал высокогорные базы, а потом садился за рычаги танка, чтобы пробиться к осажденному блокпосту, где отбивались такие же разведчики, как и он, только в милицейской форме. Все перемешалось на той войне, все перепуталось. Где свои, где чужие? Кого бить, кого не трогать, и почему не трогать-то? Слишком много вопросов, и никаких ответов. А разведчик не может работать без точно поставленной задачи. Когда майор Гранцов понял, что никому не нужен со своим опытом, он ушел из армии.

На гражданке Вадим старался не терять квалификацию, потому что боялся спиться среди своих новых товарищей, грузчиков да дворников. Он обнаружил в себе охотничий талант, и научился ориентироваться в лесу не хуже, чем в пустыне. Он выписывал «Красную звезду» и «Зарубежное военное обозрение». Он слушал Би-би-си на английском, два-три раза в неделю занимался жесткой физподготовкой и не упускал случая потренироваться в прицельных метаниях чем ни попадя – от гальки до штык-ножа.

Правда, ему не давал покоя один простой вопрос. Зачем? Зачем все это – физподготовка, метания, английский? Зачем ему это состояние консервации, этот самовольный переход в боевой резерв, где он не нужен никому?

Судьба подарила ему шанс. Безобидная туристическая поездка превратилась в настоящую, хоть и маленькую, боевую операцию. Гранцову поручили добыть важные данные, от которых зависит очень много. Надо найти спрятанную в джунглях площадку. Надо связаться с человеком в Сан-Деменцио. Надо выяснить, куда пропали наши ребята.

И вот прошло уже столько времени, а он ничего не сделал для решения этих задач.

Небольшим утешением могло быть разве только то, что с первой минуты пребывания в оперативном районе он начал по привычке собирать специфическую информацию. Например, он отметил, что автоматы у похитителей были албанские и китайские, что вместе с полицией по улицам патрулировали солдаты в оливковой форме на гусеничных броневиках М-113, и что на крышах кое-где виднелись силуэты солдат в касках.

Кирсанов вылетел из тоннеля и остановился, пропуская колонну армейских грузовиков.

– А вот теперь я не знаю, – сказал он. – Налево? Направо?

– Не представляю, – Оксана беспомощно оглядывалась. – Кажется, направо.

– Вижу розовый фургон, – сказал Кирсанов. – На таком нас утром Василь подвез. Точно. «Рено». Розовый, значит, глобовский, да, Оксана? Буду за ним держаться. Рано или поздно фургон вернется в отель.

– Рано или поздно у нас кончится бензин, – сказал Гранцов. – И еще. Не забывай, что нашу машину могут искать.

– Может, пересядем на другую? – предложил Кирсанов, сворачивая за розовым «рено». – В смысле просто возьмем такси? Вон их сколько свободных.

– Такси на улице брать нельзя, – сказала Оксана. – Особенно иностранцам.

– Это мы уже проходили, – сказал Гранцов. – Смотри, он тормозит. Стой, не гони. Что-то здесь не так.

Из розового «рено» выскочил человек в голубом костюме и широкополой шляпе. Он достал из багажника длинную спортивную сумку и вошел в подъезд дома. Наверно, там его ждали, потому что он вышел через полминуты, уже без сумки, и уселся в фургон, который тут же отвернул от бордюра и влился в поток.

– Да это же Василь, – сказал Кирсанов, трогаясь следом. – Ромка говорил, что ему еще сегодня работать.

– Они связаны между собой? – спросил Гранцов.

– Да. Он называл Ромку Олегом.…Что он тут делает?

– Работает на твоего Ромку, – сказал Гранцов, щелкнув авторучкой.

Василь посетил еще шесть адресов и выгрузил из фургона еще шесть длинных сумок. Каждый раз Гранцов записывал номер дома или название магазина, куда тот наносил свой короткий визит. Он не знал, пригодятся ли ему эти данные. Но это уже были какие-то данные о работе Рональда Старка.

Слежка продолжалась до первого блокпоста. Им и до этого попадались броневики и армейские джипы, но, увлекшись наблюдением, Гранцов не обращал на них особого внимания, предполагая, что военизированная суета на улицах как-то связана со вчерашними футбольными страстями. Но вот они застряли в пробке, которая медленно просачивалась между двумя пятнистыми бронетранспортерами. Солдаты в красных беретах и черных комбинезонах проверяли документы и обыскивали багажники.

Розовый «рено» пропустили почти без проверки, а на желтое такси начали поглядывать уже издалека, хотя от поста его отделяли еще две машины.

– Только этого не хватало, – вздохнул Гранцов. – Сейчас Василь оторвется, где его потом искать?

– Что-то мне тут атмосфера не нравится, – сказал Кирсанов, оглядываясь. – Может, сломаемся, пока не поздно? И рассосемся по сторонам.

– Куда тут рассосешься? Патрули на тротуарах. Снайперы на крыше. Что у них тут за осиное гнездо?

– Дворец президента за углом, – пояснила Оксана.

– Так, господа туристы, приготовьте ваши документы, – сказал Гранцов. – В любом случае мы ни в чем не виноваты, чисты перед законом, и за спиной у нас великая страна. Держимся спокойно, уверенно, но…

Он не договорил, потому что подошедший солдат бесцеремонно ударил прикладом по капоту. Другой солдат просунул короткий ствол в открытое окно, ткнул Кирсанова в плечо и что-то спросил. Кирсанов поднял руки, говоря:

– Си, си, бьен…

– Он спрашивает, кого везешь, – начала переводить Оксана, но вдруг ее выхватили и оттащили от машины, и сбежавшиеся солдаты направили на Кирсанова и Гранцова десяток стволов.

Офицер что-то кричал в рацию, наверно, диктовал цифры, ведя пальцем по номеру машины.

– Я же говорил, машина в розыске, – беззаботно улыбнулся Гранцов. – Теперь самое главное не делать резких движений. Напрасно они девчонку забрали. Ты сможешь сказать им что-нибудь по-испански?

– Не очень, – признался Марат.

– Запомни фразу. «Кисьера телефонар а ла эмбахада».

Марат медленно повторил.

– «Требую позвонить в посольство», понял?

Не надо было заканчивать институт иностранных языков, чтобы понять, чего хотят солдаты. Требовалось всего лишь выйти из машины с поднятыми руками, лечь на асфальт и широко раздвинуть ноги. Некоторые нюансы перевода уточнялись с помощью пинков.

Краем глаза Гранцов видел, как Оксану посадили в открытый джип. С ней был человек в штатском, и он записывал в блокнот.

Подняв голову, он увидел более тревожные картины. Офицер перебирал вещи из сумки похитителей. Вот он достал пачку фотографий и начал их рассматривать, и лицо его становилось все краснее и краснее, пока не сравнялось по цвету с красным беретом.

Офицер сложил фотографии в нагрудный карман и отдал длинную звучную команду. Он еще не закончил фразу, а руки и ноги Гранцова и Кирсанова уже были надежно скручены веревкой. Солдаты молча перекинули связанных через борт джипа, и Марат оказался у ног Оксаны. Она закричала по-испански, хватая типа в штатском за руки, но он отмахнулся от нее, продолжая чиркать в своем блокноте. Джип загремел и сорвался с места.

Солдаты, сидевшие на боковых скамейках джипа, удобно расположили свои подкованные ботинки на спинах лежащих пассажиров. Вадим Гранцов вспомнил, что и ему доводилось возить пленных в кузове, и ему порой приходилось тогда ставить ногу на чужой хребет – просто из-за тесноты. Так что обижаться на конвоиров он не стал.

Но когда их выбросили на асфальт во дворе казармы и начали пинать ногами, Гранцов возмутился. Защищая лицо связанными руками и поджав колени, он перекатывался с боку на бок и поливал обидчиков отборными кубинскими матюками. Задержать задержали, связать связали – но почки-то зачем отбивать? Где-то рядом он слышал отрывистые выкрики Марата, тот твердил одно и то же: «Кисьера телефонар а ла эмбахада!»

Вдруг, по команде, все кончилось. Их поставили на ноги, развязали и даже отряхнули. Магическую команду произнес человек в белой сорочке при галстуке, глядящий на них из окна казармы. Через пару минут они сидели в его кабинете и пили ледяное пиво из банок.

Потолок кабинета был затянут маскировочной сеткой. Здесь явно опасались штукатурки, которая может обвалиться от близких разрывов. На стене висел черный комбинезон танкиста, на спинке стула – офицерский китель, на столе отсвечивал монитором распахнутый ноутбук. Хозяин кабинета был удивительно похож на «лицо кавказской национальности» – черные усы, загорелая плешь, толстые волосатые руки. Он радостно улыбался, словно встретил старых знакомых.

– Это полковник Моронадо, – переводила Оксана, вытирая своим платочком слегка подбитые физиономии соотечественников. – Он лично приносит свои извинения. Он готов оказать помощь. Он предлагает отдохнуть у него в казарме.

– Объясни ему, что нас ожидает несколько номеров «люкс», – сказал Гранцов. Он заметил распятие на стене и не удержался: – Господи, дай мне добраться, наконец, до этого «люкса», хоть бы разок отдохнуть по-человечески. Господи, ну почему ты выбрал именно это время для таких испытаний!

– О, – сказал Моронадо.

Оксана повернулась к нему, ожидая продолжения фразы, но ее помощь не понадобилась.

– О… Я…Э… – Моронадо запнулся на секунду и продолжил на чистом русском языке: – Это что-то новое! Русский, в тельнике, молится Богу!

Кирсанов пролил пиво на пиджак. Гранцов развел руками:

– Вы блестяще владеете русским языком, господин полковник.

– А вы, товарищ, блестяще ругаетесь, как натуральный кубинский рыбак. Наверно, все русские туристы проходят подготовку в Гаване?

– Нет, – ответил Гранцов. – Не все.

– Только командный состав, – кивнул Моронадо. – Вы офицер? Какое училище?

– Суворовское.

– Такое не знаю. Я кончил два ваших училищ. Рязань и Киев.

– Два-то зачем? – спросил Гранцов, открывая четвертую банку пива.

– Папа не хотел меня видеть дома, – засмеялся Моронадо. – Я могу вас возить на танке в ваш отель «люкс».

– Зачем же на танке. Мы привыкли на такси.

– Опасно, – сказал Моронадо, – у нас опять революция. Где вы взяли свой такси? Очень плохой такси.

– На нас напали хулиганы, – спокойно объяснил Гранцов. – Увезли к себе, требовали денег. Мой референт вел переговоры, а переводчица отвлекла водителя. Потом мы быстренько сели в их машину и уехали.

Моронадо расхохотался и обратился по-испански к Оксане. Она встала и, бурно жестикулируя, рассказала всю историю, начиная с аэропорта и кончая блокпостом. Она нашла фотографии Гранцова и Кирсанова в роковой пачке, она даже вспомнила про смятые бумажки из тюфяка и отдала их Моронадо. Тот выслушал ее спокойно и больше не говорил по-русски, предпочитая услуги прелестного переводчика.

– Он говорит, что нам очень повезло. Если бы мы попались полиции или гвардейцам, сейчас бы все лежали в морге. Потому что полиция сначала стреляет, потом делает заявление для прессы, а потом задает вопросы.

– А он не полиция? Тогда кто?

– Он охраняет президента. В городе… как это, ну, беспорядки. Народ громит магазины. Все в районе стадиона. Туда ушли все солдаты. Он говорит, очень удобный момент для революции. Вы приехали сюда делать революцию? Он шутит. В отель «Глобо» ехать опасно. Эта ночь может быть опасной.

– Скажи ему, что русские больше не делают революцию.

– В это трудно поверить, – сказал Моронадо.

– Если беспорядки в районе стадиона, это же совсем близко от нашего отеля, – сказал Кирсанов. – Вадим Андреевич, берите танк, не прогадаем.

– Вам будет приятно кататься на моем танке, – полковник поманил Гранцова к окну.

На заднем дворе казармы когда-то было небольшое футбольное поле. Сейчас о нем напоминали только ворота с обрывками сетки. Играть же на поле не смогли бы даже волшебники кожаного мяча, потому что почти все пространство было занято угловатыми зелеными «тридцатьчетверками». Их было девять, и они стояли тройками, строго параллельно задрав стволы орудий.

Сразу было видно, что боевые машины здесь избалованы лаской. Катки, блестевшие черным лаком, были обведены щегольским белым кольцом. На стволах были натянуты черные чехлы без единой складочки. А над башнями раскачивались под ветром гибкие стебли антенн с красными вымпелами.

– Предпочитаете классику? – спросил Гранцов.

– Почему нет? Они достались нам по цене двух старых «шерманов». Но один Т-34 лучше десяти «шерманов»!

– Удачная сделка. Китайские?

– Этого уже никто никогда не узнает. Они направлялись в Чили. Но немного опоздали. Тот, кто их заказал… Ему уже не нужны были танки.

– Семьдесят третий год? – спросил Гранцов.

– Да. Если бы Альенде получил свой заказ вовремя, все могло быть по-другому. Но он не получил. Танки двадцать лет стояли в порту. Закрытый склад. По документам – старое железо. Наш президент был военным министром. Он договорился с хозяином груза. И теперь у меня самые лучшие танки. А у президента – самая лучшая защита.

– Танк в городе не защита, а мишень, – сказал Гранцов.

– Я танкист, – обиделся Моронадо. – Танк – это король войны.

– Не в городе, – покачал головой Вадим. – Пять-шесть гранатометчиков на узкой улице могут остановить танковый полк.

– Э, какие гранатометы? Наши люди боятся даже электробритвы.

– Наши тоже когда-то боялись, – вздохнул Гранцов. – А что, Кирсанов, не переночевать ли нам в казарме?

– А как же наши вещи? – напомнил Кирсанов. – До утра все пропадет.

– Что ж, очень жаль, – сказал Гранцов, протягивая руку Моронадо. – Приятно было познакомиться, господин полковник. Спасибо за пиво. Вернусь домой, буду пить только «Корону».

– Компаньеро Гранцов, компаньеро Кирсанов, – полковник крепко пожал им руки. – Я дам джип и два бойца. Ночью они будут около ваш отель. Если что, сами понимаете. И спасибо за идею насчет гранатометов.

Он добавил что-то по-испански, глянув на Оксану, но она отрицательно помахала рукой и прижалась к Кирсанову.

– У вас хороший эскорт, – заметил Моронадо.

– А у вас хороший русский, – сказал Гранцов.

– О, спасибо. У меня был хороший учитель. Моя жена.

Они забрались в тот же самый армейский джип, на котором их привезли сюда, попирая ногами. Белоснежный костюм Кирсанова еще хранил отпечатки солдатских ботинок, и сопровождающие бойцы, Рауль и Рамон, всю дорогу отряхивали его спину. Гранцов пытался на ходу прикладывать холодную банку пива к подбитой скуле, чтобы не было синяка. Но джип так лихо мчался и так подпрыгивал, перескакивая через тротуары и газоны, что Вадим чуть глаз себе не выбил этой банкой, и пиво пришлось просто выпить.

Он не мог отделаться от ощущения, что едет по знакомым улицам. И только когда увидел вывеску «Сомбрериа», вспомнил, что уже проезжал мимо нее. Наверно, и часа не прошло. Точно! Здесь останавливался розовый фургон одессита, за которым они следили из такси. А вот еще одна примета – сразу за поворотом рекламный стенд Кока-Колы. И здесь Василь спускался в какой-то дукан со своей длинной сумкой, а вышел без нее.

Одессит что-то развозил. Наверно, какую-то контрабанду, которую получил сегодня утром в аэропорту. Вот еще одно знакомое место, угловой дом, старинный, с кариатидами под крышей. Что же получается? Почему Василь заезжал в адреса именно на этом маршруте?

Оказывается, если бы Кирсанов свернул не налево, а направо, то минут через десять они могли оказаться у отеля. Вот уже показались угловые белоснежные башенки над въездом во двор.

Возле чугунных ворот отеля сгрудились десятка два оборванцев. Несмотря на липкую удушающую жару, они были в лыжных шапках, закрывающих лицо. У каждого за плечом висела сумка, из которой они доставали камни и ловко швыряли их сквозь ажурное литье ворот.

Завидев джип, они моментально рассыпались в разные стороны, но Рауль все-таки привстал и пару раз выстрелил в воздух из своего «узи».

Со стороны отеля к воротам подбежали юноши в розовых распашонках, чтобы пропустить джип.

– Оксана, переведи ребятам, – попросил Гранцов. – Нас захватили бандиты. А танкисты прочесывали тот район и случайно нас нашли во время зачистки. И освободили. Понимаешь? Нас освободили эти ребята. Ну, что ты молчишь?

– Как переводится «прочесывали»? – растерянно спросила она. – И что такое «зачистка»? Я таких слов не знаю. Ни по-испански, ни по-русски.

– Эх, пехота, – вздохнул Вадим.

Глава 10. Тост за капитана Мосина

К отелю подкатывал автобус за автобусом. Полураздетые мужчины с сумками и узлами, женщины с детьми на руках выскакивали из дверей и гурьбой устремлялись в холл. Непрерывно звенели створки лифтов, унося наверх очередную группу напуганных людей.

– Индусы, – объяснил Федор Ильич. – Громят ихний район, «Бомбей», так они сюда подались.

– Их-то за что? – спросил Кирсанов. – Они-то каким боком за футбол зацепились? По принципу «понаехали тут разные», что ли?

– Да вроде судья был из них, или еще кто… Просто не любят их здесь. Держатся особняком, и дома у них зажиточные, есть что пограбить. Вон гватемалов-то не трогают. Да ничего, это здесь не впервой. А вот костюмчик жалко до слез, – сказал Федор Ильич, разглядывая на свет остатки пиджака.

Марат Кирсанов подошел к окну и выглянул во двор. Джип стоял под фонарем рядом с будкой охранника у высокого каменного забора. Один солдат дремал, опустив голову на руль, второй чистил автомат, разложив детали на боковой скамейке и не обращая никакого внимания на въезжающие автобусы и толпы беженцев.

Марат опустился в мягкое бездонное кресло. Махровый халат нежно окутал тело, отлежавшееся в горячей душистой ванне. В желудке уютно переваривалась почти не пережеванная телячья отбивная. Горло саднило от местных пряностей, но ананасовый сок помогал справиться и с этой бедой.

– И как они разместятся? – сонно спросил Гранцов. Закутавшись в такой же махровый халат, он покоился в таком же кресле напротив, но вместо сока заливал отбивную пивом.

Юноша в розовой распашонке выкатил сервировочный столик из номера, с достоинством приняв от Гранцова скромное вознаграждение за сервис в полувоенных условиях.

– Отель не резиновый, а они всё валят, – сказал Кирсанов.

– Маратик, это не наши проблемы, – ответил старик. – Верхние этажи все равно пустые, не сезон. А для фирмы – реклама на весь мир. Здесь и не такое бывало. Меня вот больше волнует, как вас отправить вдогонку всей группе.

– А куда группа делась?

– Вадим Андреевич, это была картина, достойная кисти Брюллова. Когда ваши друзья узнали, что мы все-таки улетели в Сан-Деменцио, они устроили здесь просто последний день Помпеи. Я потому и не мог связаться ни с кем из администрации. Здесь такое началось! В конце концов нашлись и автобусы, и самолеты, и вся группа была отправлена таки на карнавал. Кроме вас, как выясняется. Да, Маратик, костюм твой придется очень долго стирать.

– Проще новый купить.

– Где же ты теперь такую вещь достанешь? Сейчас никакой торговли дня два не будет. Все лавки позакрывались. Погромы только начались. А что к утру будет, то одному Богу ведомо.

– Неужели в отеле нет никакого ларька?

– Ларьки есть, продавцы разбежались.

– Значит, буду ходить в шортах, – сказал Марат. – А где Оксана?

– Сидит у себя в номере, – сказал старик. – И как ты ехал через город в таком виде? Весь пиджак в крови.

– Это не моя кровь, – машинально ответил Кирсанов.

До этого момента он держался неплохо. Но стоило сейчас ему увидеть эти коричневые пятна на рукавах пиджака, как страшная слабость навалилась на него. В голове застучало, и желудок подскочил к горлу. Марат стиснул зубы и встал, шатаясь, как пьяный.

Он повернулся к Гранцову и увидел, что тот заснул в кресле.

– Вадим Андреевич, я пройдусь по территории? – сказал Марат, почти не слыша собственного голоса, и не получил никакого ответа.

Пока Гранцов командовал, все было нормально. Сейчас Кирсанов почувствовал себя так, словно остался без прикрытия. Он в два гигантских шага пересек номер, крепко задел косяк двери и привалился к стене в коридоре. Гудели лифты, проносясь вверх и вниз мимо «русского» этажа. Он толкнул соседнюю дверь.

В номере Оксаны на полу валялись ее вещи. Подбирая их по очереди (черную жилетку, белую блузку, черную юбку, белые трусики), он дошел до ванной, где шелестел душ.

– Ты здесь? – спросил он через дверь.

– Заходи, – сказала она.

– Хочу прогуляться по территории, – сказал он через дверь. – Не составишь компанию?

– Я так устала… – шелест душа прекратился.

– С чего бы это? – спросил Марат.

– Какой ты чурбан все-таки, – сказала она, выходя из ванной и вытираясь маленьким полотенцем. – Я от жизни такой устала.

– Бывает и хуже, – сказал он, подавая ей халат, но она, не заметив этого, голая прошла в комнату, раскрыла свою спортивную сумку и принялась там рыться. – Что ты ищешь? Твои вещи у меня.

– Оставь себе, – сказала она. – А я свежее надену.

– Вот и я свежее хочу, – сказал Кирсанов, наблюдая, как она и так, и сяк наклоняется над сумкой. – Хочу приодеться, а то уже выйти не в чем.

– Наверно, все закрыто, – сказала она. – Только на самой верхотуре можно поискать, в «аквариуме». Это бар такой. Вот там все можно купить. Женщины, наркотики, оружие. Ах да, я забыла. Тебе ведь ничего этого не нужно.

Он по-прежнему держал ее вещи в руках, слегка покачиваясь. Что-то липкое нащупала ладонь на скомканной юбке. Он поднес руку к лицу и увидел мазок бурой слизи с белыми прожилками.

Его шатнуло назад. К счастью, за спиной оказалась дверь в туалет, и он упал на колени, обхватив унитаз. Прощай, отбивная.

Прошло минут десять. Когда он вышел, Оксана поднесла ему бокал с ледяной водой, но он предпочел сначала умыться.

– Значит, это типичная реакция, – сказала Оксана.

– Ты о чем?

– Меня тоже прополоскало будь здоров.

– Давно такого не было, – сказал он, прислушиваясь к своему голосу. Все прошло, и его уже не качало. – Я пошел в «аквариум». За шмотками. Это на последнем этаже?

– Постой, я с тобой, – сказала она, – заблудишься еще.

Лифт был переполнен. Беженцы настороженно уставились на двоих благополучных туристов в одинаковых халатах. Оксана сказала «сорри» и отступила, потянув Марата за рукав.

– На служебном поднимемся, – сказала она и толкнула стеклянную дверь с запрещающим значком.

В подъехавшем служебном лифте оказался мальчик в розовой распашонке и огромная бельевая корзина на колесиках. На седьмом этаже мальчик выкатил корзину. Кирсанов и Оксана остались в кабине одни. В проеме медленно стягивающихся дверей Кирсанов успел разглядеть, что в коридоре на полу вдоль стен сидит множество людей, и юноши в розовом ходят между ними с блокнотами и всех переписывают. Перекатывался слаженный детский плач, крепко пахло чесноком.

– Уже седьмой этаж забили, – сказала Оксана. – Так и до крыши доберутся.

– Извини, что так получилось, – сказал Марат.

– Что получилось?

– Все это. Захват, резня. Они же нас хотели захватить, а не тебя. Если б ты не была с нами… Могла бы спокойно лечь на пол там, в ресторане, тебя и не тронул бы никто. А ты…

– Вот чурбан, – сказала она. – Ты меня просто убиваешь. Я же говорю, ты киллер.

Выйдя из лифта на последнем этаже, они оказались в прозрачной галерее. За стеклянными стенами горели и перемигивались огни вечернего города, сияющие гирлянды улиц и проспектов, беспорядочный поток автомобильных фар. Трудно было представить себе, что где-то среди этих праздничных, мирных огней озверевшие люди громят жилища других людей.

В баре тоже были стеклянные стены. Играл аккордеон, и за длинной стойкой сидел на высоком табурете один-единственный посетитель в пропотевшей насквозь майке. Перед ним стояли две пластиковые бутылки – «Кока-кола» и «Спрайт», и он смешивал их содержимое в высоком бокале. Бармен стоял у холодильника, перемешивая лед, и всем своим видом показывал, что ему нет никакого дела до странных занятий клиента.

Марат пристроился к стойке и спросил у Оксаны:

– Что тебе заказать? Хочешь «Кока-колу»?

– Да не пей ты эту газировку, – сказал ему одинокий клиент. Это был Василь. Точнее, то, что осталось от Василя после употребления смеси аптечного спирта и «колы». – Так и не смогли улететь? Я так и знал. А уроды ваши все улетели. И эти пидорасы, которых мы спасали, тоже слиняли. Я все помню, заметил?

– Заметил. А с чего это ты тут сидишь? Почему не спишь?

Василь оглянулся, тяжело вздохнул и махнул рукой.

– Уснешь тут… Вечным сном. Хорошо, что ты пришел, Марик. Вопрос у меня к тебе. Деликатный такой вопрос…

– Короче, Склифосовский.

– Можно мне у тебя перекантоваться? У тебя места много…

– А у тебя что, мало?

– Нет у меня места, – сказал Василь. – Ты только не подумай, что это белая горячка. Хотя похоже вообще-то. Крыша едет.

– Вась, давай короче.

– Короче, я у себя не могу оставаться. Все время кажется, что в меня сейчас начнут стрелять. Все время под прицелом. Даже красные пятнышки уже по стенкам бегают. Кругом киллеры. В сортир боюсь зайти, вдруг он там на горшке сидит. Ты не думай, я ведь не буйный. И постель для меня не нужна никакая, я в уголке посижу, покемарю, а с утра пораньше испарюсь, ты даже не заметишь.

– Значит, киллеры исчезают с первым лучом солнца?

– Марик, ты что, не веришь?

– Верю, верю, – кивнул Марат, чтобы не обижать его. – Нет проблем, устраивайся. Даже интересно. У меня еще не было таких соседей, за которыми киллеры строем ходят.

– Объясняю, – сказал Василь. – Такое состояние называется «фобия». У меня приступ киллерофобии. Для окружающих все выглядит как бред, а для меня эти страхи очень даже реальны.

– Фобии не передаются окружающим? – спросила Оксана.

– Нет.

– А мне кажется, что передаются, – сказала она. – Лично мне уже что-то такое передалось.

– Просто моя фобия очень сильная, – сказал Василь. – И я на нее реагирую, как на реальную опасность. Хотя все это бред.

– Зря суетишься, – сказал Кирсанов. – Киллеры тоже люди, они по ночам спят. Ты хоть раз слышал, чтобы кого-то застрелили ночью? Вот то-то и оно. И стрелять тоже не будут, не надейся. Одно дело простреленная башка, море крови, полиция, журналисты, скандал. И совсем другое дело – пьяный турист выпал из окна.

– А у тебя какой этаж?

– Третий.

– Вот, – сказал Василь. – А мой номер на одиннадцатом. Чуешь?

– Разбиться можно и на первом этаже, – сказал Кирсанов. – А можно поножовщину организовать. Подрались туристы из-за девочки по пьянке. И все шито-крыто. Никаких скандалов, даже наоборот, все постараются как-то замять дело.

– Может, хватит об этом? – поморщился Василь. – Нашли тему.

– Ты, Васек, послушай, послушай, – сказала Оксана. – Специалиста послушать – одно удовольствие.

Она вдруг засмеялась.

– Я семью представила. Муж и жена. Он киллер, она проститутка.

– Ну и шо такого, – сказал Василь. – Нормальная семья. Лишь бы они не брали работу на дом.

Все трое рассмеялись. Их смех, видимо, привлек внимание бармена, который захлопнул холодильник и подошел к стойке.

– Чао, Ксантита! – бармен приветливо улыбнулся, увидев Оксану. – Ксантита-Бланкита!

– Чао, Томми, – Оксана потянулась через стойку, чтобы поцеловать стильную трехдневную щетину, а потом повернулась к Марату. – Ты хотел найти одежду? Что нам нужно?

– Что-нибудь легкое. Такое, чтобы гулять по сельве.

– По какой сельве?

– Мы едем в Сан-Деменцио. А там сельва.

– Ты с ума сошел, – сказала Оксана. – Тебе русским языком сказали, что мы летим в Рио на карнавал.

– У меня билеты на семинар. Мы с Гранцовым едем в Сан-Деменцио – и точка. Спроси, есть у него что-нибудь для сафари. Слушай, а что он тебя Бланкитой называет? Бланкита – значит «беленькая».

– Была беленькая, стала черненькая, – сказала Оксана и затараторила по-испански, причем бармен поглядывал на Кирсанова с возрастающим уважением.

– Сафари? – спросил бармен.

– Йес, джангл сафари, – кивнул Марат.

– Секонд-хэнд-иквипмент, – сказал бармен. – О кей?

– О кей.

Оксана ушла с барменом, которого подменила молоденькая аккордеонистка, а Василь наконец-то задал главный вопрос, к которому требовалось подойти в ходе затеянной беседы:

– Вот теперь нам никто не мешает. Пить будешь?

– Нет, спасибо. Без закуски не могу.

– Хто казав без закуски?

Василь начал сползать с табурета. Он долго нашаривал ногой опору, но так и не обнаружил. Изумленно подняв брови, он наклонился, чтобы разглядеть далеко внизу недосягаемую землю, и полетел к ней, не выпуская бокала. Кирсанов дал ему приземлиться на мягкий ковер, потом поставил бокал обратно на стойку, а Василя поднял за брючный ремень и понес к выходу.

– Пиджачок, – сказал Василь на лету, делая ногами шагающие движения. – Пиджачок забыли и шляпу.

– Не вижу, – Марат оглядывал пустой бар.

– А еще профессионал, – пристыдил его Василь и перешел в вертикальное положение. – Вон же стульчик мой. Пойдем, посидим как белые люди. Не волнуйся. Никто нас не тронет. Это тебе не Штаты. Русских тут уважают.

Действительно, в глубине бара на столике красовалась широкополая шляпа, а рядом на спинке стула висел голубой пиджак с короткими рукавами. Василь по немыслимой траектории вышел на цель и обессиленно свалился на стул. Рука нырнула в карман пиджака, разлетелись какие-то бумажки, но вот на столе появилась золотистая луковица, и меткий удар кулака прибил ее к полировке стола.

Марат наклонился, чтобы подобрать с пола листок бумаги и фотографию, выпавшие из кармана Василя, но тот с неожиданным проворством опередил его.

– Не трожь! – Василь бережно спрятал бумажки во внутренний карман и похлопал по пиджаку. – Это знаешь, что такое? Это моя страховка! Без бумажки ты букашка, а с букашкой человек… Или нет, не так… Короче, давай выпьем!

Почему бы и не выпить? Говорят, это помогает расслабиться. Марат чувствовал болезненное напряжение во всем теле (особенно в желудке), а ведь завтра он должен быть в форме. Он всегда должен быть в форме. Сейчас его форма никуда не годилась. Координация нарушена, реакция замедленная, вон даже пальцы дрожат от перенапряжения. Почему бы и не выпить? Почему бы не переждать всю эту заварушку здесь, «над схваткой», в этой башне из толстого стекла? Марат подсел к столу, оглядываясь в поисках Оксаны. Но девушка за стойкой неправильно поняла его взгляд и принесла пару стаканов, блюдо с разными орешками и две забытые бутылки.