Текст книги "Сафари для русских мачо"

Автор книги: Евгений Костюченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Дорогих интуристов разместили в застекленной комфортабельной ложе. Крутящиеся кресла, столики с пепельницами, бар за спиной, несколько телевизоров и наушники с комментарием на пяти языках. Юрист и политолог сразу оседлали табуреты у стойки и принялись изучать испанский язык методом тыка: Гурьев тыкал пальцем в бесконечную витрину, бармен произносил название напитка, после чего напиток дегустировался. Но, как только началась игра, они накупили в баре пива и отправились на трибуны. В конце концов, они пересекли океан, чтобы окунуться в атмосферу праздника, как было написано в рекламном проспекте Глобо.

Насколько Вадим Гранцов разбирался в футболе, сегодняшняя игра была хороша. Виртуозная техника, неподдельная страсть и артистичное судейство. Рев трибун доносился сквозь толстое стекло. Когда в ворота гостей был назначен пенальти, задребезжали бокалы на столике – это болельщики оказывали давление на вратаря. И добились своего. Вратарь прыгнул в одну сторону, мяч полетел в другую, а автор гола помчался вдоль трибун, раздирая на себе майку.

– А не было никакого нарушения, – возмутился Кирсанов. – Судья-то на ваших работает.

– Судья тоже человек, – сказал Федор Ильич. – Его дома дети ждут.

– Откуда у футбольного судьи дети? Какая дура за него выйдет, за смертника? – хохотнул Василь, азартно захлопал в ладоши и вскочил с места. Он болел за обе команды и радовался каждому голу.

Его энтузиазм, однако, никому не передался. Гранцов заметил, что Федор Ильич и Оксана обмениваются тревожными взглядами. Минут за десять до конца матча в ложу пришел водитель автобуса. Он остановился на пороге и постучал пальцем по часам.

– Может быть, начнем собираться? – сказал Федор Ильич. – А то застрянем надолго.

– Ладно, – неожиданно легко согласился Василь. – И так все ясно. Пора уносить ноги.

– Спускайтесь к автобусу, а я остальных позову, – распорядился старик, нервно поправляя шляпу.

Лестница была усеяна окурками и пивными банками. Внизу у дверей толпились солдаты в касках и с прозрачными щитами. Они неохотно расступились, пропуская иностранцев к автобусу. При этом, поправляя амуницию, каждый норовил задеть проходящих – кто локтем, кто дубинкой.

Водитель уже запустил двигатель и поглядывал в зеркала, а Федора Ильича все не было. Где-то вверху отдавался рев стадиона. Внезапно рев усилился и достиг высочайших нот.

– Все-таки продули, – констатировал Василь. – Где же чертов дед? О, гляньте, уже несут одного.

Мимо автобуса на носилках пронесли раненого. Одной рукой он прикрывал глаз, другой яростно молотил воздух.

Стоянку вдруг заполнили люди в разорванной одежде. Они на бегу молотили по машинам обломками своих флагов. За ними гонялись солдаты.

– А вон и наши, – заметил Василь и показал пальцем.

Гранцов не видел «наших». Он видел толпу, которая выдавливалась из ворот стадиона, и многие почему-то шли спиной вперед. Только привстав, он увидел в передних рядах белую шляпу Федора Ильича. И еще он увидел, как взлетают и опускаются на эту шляпу руки толпы.

В инструкциях, полученных в турфирме перед отлетом, было подробно описано, как вести себя во время массовых беспорядков. Сейчас туристам следовало оставаться в автобусе, держась подальше от окон. Но тут Гранцов услышал, как Василь вскрикнул:

– Наших бьют!

Кирсанов вскочил со своего места и схватил водителя за плечо:

– Давай туда, поближе к ним!

– Ноу, сэр.

– Давай, я сказал!

Автобус взревел, развернулся на пятачке и надвинулся на толпу, непрерывно сигналя.

Оксана отодвинула дверь и, стоя на подножке, кричала что-то умоляющее. Толпа расступилась, и Федор Ильич, придерживая помятую шляпу, забрался в автобус. Но туристы оставались в окружении. Толстяк Гурьев был почему-то голый по пояс, у Нужнова белая сорочка на спине порвалась ровно посередине до самого воротника.

Они пытались уклоняться, прижимая руки к груди и отворачиваясь во все стороны, а толпа била их по спине, по шее, по затылку. Кто-то обрызгал их черной краской из баллончика. В толпе раздался смех, улюлюканье, поднялся пронзительный свист.

– От же гады! – крикнул Василь и выскочил из автобуса.

Он пробился к туристам и, схватив одного за руку, потянул за собой. Но споткнулся и упал, и толпа сомкнулась над ним.

– Ой, забьют ребят, ой забьют, – запричитал Федор Ильич.

– Солдаты чего смотрят? – спросил Гранцов.

– Так пока машины не трогают, стекла не бьют, – сказал старик, вытираясь синим платочком. – А в драки они не вмешиваются. Никаких солдат не напасешься на драки.

– Значит, не вмешиваются? – уточнил Кирсанов. – Тогда, дядя Федя, я тебя прошу как родного. Сделай так, чтобы автобус от меня не отстал.

– Погоди, чемпион, – Гранцов хлопнул его по плечу. – Тебе как удобнее, слева встать или справа?

– Все равно.

– Тогда я слева. Вперед.

Они выбрались из автобуса и встали перед ним. Шаг за шагом продвигаясь вперед и повторяя «пардон, сеньор, пардон», Гранцов работал кулаками. Он старался не сбивать с ног, а только оглушить того, кто стоял на пути, и столкнуть его в сторону. Примерно так же действовал и Марат справа от него. Автобус послушно поддавливал сзади. Они подоспели вовремя. Двое любителей самбы уже скорчились на заплеванном асфальте, прикрывая уши руками. Василь волчком вертелся над ними, отпихивая руками и ногами наседавшую толпу.

– Встать! – рявкнул Гранцов. – Живо в машину!

Нужнов вскочил первым и, наступив на Гурьева, кинулся к спасительной двери. Гранцов вместе с Маратом еле-еле поставили толстяка на ноги и затолкали в автобус. А Василь прикрыл их сзади. Он отступал с боем, раздавая налево и направо звонкие зуботычины. Каждый его удар сопровождали восторженные крики болельщиков. Еле удалось затянуть его в салон и захлопнуть дверь.

Автобус, осыпаемый ударами и градом пивных банок, откатился к стоянке, где уже выстроилось оцепление. По улице прогрохотал допотопный гусеничный броневик, и толпа перенесла огонь на него.

Кирсанов, отряхивая свой белый пиджак, сел рядом с Вадимом и сказал с усмешкой:

– Неплохо получилось. Оказывается, можно проповедовать любовь к ближним и при этом крошить их налево и направо.

– А ты не знал? Любовь иногда выглядит довольно странно, – ответил Гранцов, зализывая разбитый кулак.

– Вот и сходили на футбол, вот и провели культурно время, – горевал Федор Ильич.

– А шо? Очень даже культурно, – заржал Василь, обнимая за плечи спасенных.

– Это называется «окунуться в атмосферу праздника», – заметил Нужнов.

– Нормально потусовались, – беззлобно махнул рукой Гурьев. – Хорошо еще, что менты не вмешивались.

Когда автобус остановился на пандусе отеля, Василь заявил:

– Приглашаю всех. Это дело надо отметить.

– Надо-то надо, – согласился Гурьев, – только на какие шиши? В гостинице к водке не подступиться.

– Нет проблем! – Василь щелкнул пальцами. – Скинемся по доллару. И я организую напиток богов.

– У меня с собой нет, – замялся толстяк. – И неудобно в таком виде…

– Нет, господа, спасибо за приглашение, – Нужнов развел руками, – но сами видите, в каком мы состоянии. Мне сейчас надо принять ван-н-ну, выпить чашечку коо-фе.

Он один засмеялся своей цитате и заторопился к лифту. Юрист Гурьев вразвалку зашагал за ним.

Василь смотрел им вслед, сдвинув шляпу на лоб и почесывая затылок.

– Не надо скидываться, – сказал Марат. – У меня в номере заначка. Василь, ты как насчет виски?

– Некоторые сорта виски бывают не хуже самогона, но до горилки все равно не дотягивают, – ответил украинский патриот.

Они поднялись в номер к Марату. Гранцов перенес из своего номера пару стульев, и дружная компания соотечественников расположилась на балконе, чтобы отметить свое счастливое возвращение. Действительно, все могло кончиться гораздо печальнее, судя по тому, что за оградой отеля то проносились машины «скорой помощи», то громыхал гусеницами очередной броневичок.

Гранцов не пил, а только подносил стопку к губам и вдыхал соблазнительный запах. Он не мог себе позволить никакого алкоголя за линией фронта.

Оксана сделала себе виски со льдом. Точнее – лед с капелькой виски. Зато остальные гости не стали портить добавками качественную продукцию шотландских мастеров.

Старик Ксенофонтов взял на себя роль тамады, и умело направил застолье по чисто русской колее, руководствуясь двумя главными правилами: «После первой не закусываю» и «Между первой и второй – перерывчик небольшой».

Марат Кирсанов поделился секретом, который сам узнал совсем недавно: оказывается, виски можно запивать пивом – и наутро не будет болеть голова.

А Василь сказал, что самое полезное питье – это самогон из бурака.

Его аргументов Гранцов не расслышал, потому что в дверь номера кто-то постучал, и он пошел открывать. На пороге стоял директор русской дирекции Рональд Старк. Он же Роман Старицын.

Роман Старицын, заглянув в номер, просто застыл от изумления, увидев Кирсанова со стопкой в руке.

– Ты пьешь?

– А шо такого? – вступился Василь. – Все нормально.

– Это фантастика, – сказал Старицын, присаживаясь к столу. – Кирсанов не пьет и не курит.

– Я многому научился, как видишь, – сказал Кирсанов. – Мы, русские, вообще способная нация.

– Одна головная боль у меня от вашей способной нации, – скорбно заметил Старицын. – Как русская группа, так обязательно пьянка, драка, кражи в магазинах. Плюс огромные чаевые персоналу. У меня мальчики на русских группах за неделю получают больше, чем менеджер за месяц.

– Завидуешь?

– Да нет, просто жалко мальчиков, которые не могут устоять перед соблазном. Каждый должен получать по уровню своих заслуг перед фирмой, а не перед отдельным клиентом. Если мальчики берут такие чаевые и не сдают их менеджеру, приходится их переводить на нижние уровни. А что делать? Приходится наказывать.

– Налить, Олежек? – спросил Василь, обращаясь к Роману Старицыну.

– Я пас, – ответил тот, бросив недовольный взгляд. – Хотел бы посидеть с вами, но дела, дела. Встреча в казино с очень важным гостем. Кстати, Марат, не хочешь поиграть? Как насчет рулетки? Я быстро освобожусь. И мы с тобой там же и посидим. У нас отличное казино, не пожалеешь.

– Я никогда не играл в рулетку.

– Вот и попробуешь. Надо все попробовать.

Оксана, сидевшая рядом с Маратом, прижалась к нему плечом:

– Возьми меня с собой. Я везучая.

Марат Кирсанов отыскал взглядом Гранцова и спросил:

– Вадим Андреевич, вы как настроены? Спать или гулять?

– Спать я мог бы и дома.

Роман Старицын встал и посмотрел на часы:

– Тогда я вас обоих жду на седьмом этаже, красное крыло.

– Олежек, налить? – пьяным голосом предложил Василь.

– Вы бы хоть закусывали, – поморщился Роман. – И вообще, Василек, тебе еще завтра работать, не забывай.

Василь вышел вместе с ним, но почти сразу же и вернулся. И на столе появилась закуска – черствый хлеб и шматок сала. Раскрасневшись и раздевшись до пояса, Василь щедро делился остатками своих стратегических запасов. Ему оставалось кантоваться в отеле еще пару дней, отработать, а потом он вернется на родину, где его ждет свежий хлеб и свежее сало. Он всегда брал с собой в командировку хлеб и сало и настоятельно рекомендовал окружающим поступать так же. А еще он рекомендовал посетить местный автомобильный аукцион. Самый дешевый аукцион в Западном полушарии. Самые роскошные машины и самые низкие цены. Кирсанов напомнил о телушке, которая за морем полушка. Но у Василя и здесь все было схвачено. С доставкой проблем не будет: в порту ждет сухогруз под непонятным флагом, но команда вся наша, никаких проблем, спокойно встречайте свой груз в Одессе.

– Осталось только смотаться в Сан-Деменцио, а потом ту-ту-у, пароход! И самое синее в мире, Черное море мое, Черное море мое…

– Давай с нами, – предложил Кирсанов. – Мы завтра как раз в Сан-Деменцио летим. Махнем с нами, а?

– Нет, я своим ходом, – отказался одессит. – Тачку туда перегоню, и свободен.

– Каким «своим ходом»? Туда же только самолетом можно долететь, – спросил Гранцов.

– А у меня тачка – круче любого самолета! Подпевайте, хлопцы! Самое синее в мире, Черное море мое, Черное море мое…

Глава 6. Беспроигрышное казино

Пирушка закончилась неожиданно. Ксенофонтов отлучился в туалет и не вернулся. Гранцов обнаружил его в своем номере, мирно спящим на диване перед телевизором.

Он накрыл старика пледом, а сам уселся в кресло рядом. На балконе слышались пьяные голоса Василя и Марата, иногда раздавался смех Оксаны.

На экране появилась заставка новостей, и Гранцов прибавил звук. Диктор говорил по-английски, но Вадим понял бы его даже на китайском, потому что главной новостью были беспорядки в районе стадиона.

Беснующиеся фигуры вокруг опрокинутой горящей машины. Разбитая витрина, из которой выскакивают люди с коробками. Угрюмые лица солдат в оцеплении. Вид сверху: черная лавина толпы выливается на ярко освещенную площадь из прилегающих улиц. Из броневика с водометом бьет пенная дуга. Слишком высоко. Вода, падая дождем сверху, только охлаждает разгоряченную толпу вместо того, чтобы размывать ее.

– Ребята, я – козел! – воскликнул Кирсанов, появляясь в проеме балконной двери и путаясь в прозрачных занавесях. – Меня друг ждет в казино, а я тут прохлаждаюсь! Вадим Андреевич, вы где? Мы идем в казино! Надо все в жизни попробовать!

Вадиму Гранцову не хотелось никуда идти и ничего пробовать. Он бы охотнее побеседовал с одесситом о дороге на Сан-Деменцио. Интуиция подсказывала, что завтрашний «трансфер» может сорваться так же, как и сегодняшний. Опять могут найтись какие-нибудь ужасно уважительные причины, и вместо сафари на джипах Гранцову придется наслаждаться видом трясущихся ягодиц на улицах Рио.

«Если опять не будет самолета, поеду с Василём», решил Гранцов. «В конце концов, у меня путевка. Раз написано – сафари, значит – сафари. Вас, ребята, за язык никто не тянул. Обещали – выполняйте».

Впервые за все это время он порадовался, что рядом нет Регины.

Кирсанов одернул пиджак перед зеркалом и пригладил волосы.

– Вадим Андреевич! Я готов!

– Подожди минутку, – попросил Гранцов, подталкивая его к ванной. – Ну-ка умойся. У тебя краска черная за ухом. И за вторым тоже.

– Это те козлы на стадионе!

– Да-да, на стадионе. Снимай пиджак.

Марат плескался под струей довольно долго, потому что, на взгляд Гранцова, краска никак не хотела смываться. Конечно, никакой краски не было. Просто парню надо было хоть немного протрезветь, прежде чем отправляться в такое опасное место, как казино.

Роман Старицын в черном костюме поджидал их у входа, сидя на багровом плюшевом диване и разговаривая по сотовому телефону. Не прерывая фразы на отличном английском, он извинился улыбкой и пожатием плеч, достал из кармана столбик разноцветных жетонов и протянул их Кирсанову.

– И что с ними делать? – спросил Марат.

– В «чапаевцы» играть, – пьяно засмеялся Гранцов.

Старицын прикрыл трубку ладонью и сказал:

– Начинайте без меня, я вас найду.

Красные глубокие ковры под ногами, синие столы в форме подков, фонтан посреди зала. В углу – эстрада с роялем и гитарами на стульях. Музыканты еще не пришли, еще слишком рано. Но уже нет свободного места у рулетки, где шипит колесо и щелкает шарик, и роскошные женщины прихорашиваются у огромного зеркала. Скоро начнется. Начнется вечный праздник. Праздник состоится при любой погоде. Да, кажется, где-то стреляют? Ну и что?

Они побродили по игровому залу, постояли у аквариума, в котором плавали пираньи, если верить предостерегающей надписи на пяти языках. На вид ужасные хищники были совсем не ужасны. Лещи как лещи. Даже, скорее, подлещики. Вот только челюсти великоваты. Такой лещ клюнет так клюнет… Кстати, о лещах. Где тут у них пиво?

Забравшись на высокие табуреты у стойки, Гранцов и Кирсанов заказали пиво, и бармен удивленно вскинул брови.

– Никто не начинает вечер с пива, – сказал Роман Старицын, подсаживаясь на соседний табурет.

– А мы и не начинаем, – ответил Вадим и икнул, изображая предпоследнюю стадию опьянения. – Мы уже за-заканчиваем.

– А почему пиво нельзя? – обиделся Кирсанов.

– Можно, здесь все можно, – усмехнулся Роман. – Но первая и последняя выпивка за счет заведения. Так что обычно все начинают и кончают самым дорогим коньяком или виски.

– Грамотно, – похвалил Гранцов.

– Конечно, – поддержал Марат, – когда без штанов уходишь, а выпить охота. Четко придумано!

– Да, – сказал Старицын. – Бывает, что проиграешь все на свете. Кажется, полный крах. Жить незачем. Но потом все как-то устраивается. Я ведь столько здесь пережил. Целый роман. Как говорится, и взлеты, и падения. А где Оксана? Вы же вместе были.

– Потерялась по дороге, – сказал Кирсанов. – Еще по пиву?

– Вот тебе еще один роман… – Старицын устроился поудобнее, расставив локти на стойке. – Беззащитное создание, выброшенное судьбой на помойку. Она ведь тоже здесь не по своей воле. Попала у себя в Киеве в компанию нехорошую. Поклонники всеобщей любви. Была там любовницей всех подряд. Потом выдали замуж за иностранца, по сути – продали. А он ее даже до дома не довез. И немудрено. У него тут семья, дети. Он ее даже до города не довез, по пути сдал ее в притон. Представь себя на ее месте. Что бы ты сделал?

– Дошел бы до посольства пешком, – сказал Марат.

– Не дошла она до посольства, не дошла. Да и кто ее там послушал бы без документов? Хорошо, что я ее подобрал. А если бы мы не встретились?

– Жуткая история, – согласился Гранцов.

Старицын вытянул из внутреннего кармана пиджака два длинных розовых конверта:

– Я придумал, как украсить вашу программу в Сан-Деменцио. Вы же не намерены целый день кормить москитов? А кроме москитов, там нет других развлечений. Все эти гонки на джипах быстро надоедают. Да и погода может подвести. Так что вот, господа, это ваши билеты на семинар по фатта-до. Обещаю, что там будет на что посмотреть.

– Круто! – восхитился Гранцов, вертя конверт в непослушных пальцах. – Это надо обмыть! Так я не понял, что заказать? Я угощаю!

– Нет, господа. Здесь только я могу угощать, – мягко возразил Старицын.

– Ну, наше дело предложить… – Гранцов с шумом хлебнул пива и застыл, подперев щеку кулаком.

По всем правилам хорошего тона ему сейчас следовало отлучиться, чтобы дать поговорить старым друзьям. Но Старицын вовсе не был другом для Марата. И к тому же – Гранцову хотелось подслушать их разговор. Он был уверен, что присутствие пьяного соседа не помешает дружеской беседе.

– Так выпьешь чего-нибудь? – спросил Марат. – А то как-то неудобно. Что ты пьешь вообще? Виски с пивом пробовал?

– Я все пробовал. Мне все равно, что пить. Коньяк вкуснее, виски полезнее. Для работы полезнее. Деловые разговоры лучше идут под виски.

– Раньше ты тоже не пил.

– Раньше у меня был другой бизнес, – Роман Старицын пожал плечами. – Не только ты сменил занятие.

– Мне тоже приходится пить на работе, – сказал Кирсанов. – Сейчас у нас вопросы решаются только в кабаке, в сауне, на шашлыках. Верно, Вадим Андреевич?

Гранцов не ответил, сосредоточенно разглядывая пену над бокалом.

– У нас тоже все решается в ресторане, – сказал Старицын. Я имею в виду остальной мир.

– Ага! То есть я работаю в России, а ты во всем остальном мире, так, что ли?

– Ну, весь мир мы еще не охватили, – скромно признал Роман Старицын. – Может быть, с твоей помощью получится. Хочешь подключить свою фирму к мировому товарообороту?

– Я могу соединить тебя с шефом, – сказал Кирсанов. – Будешь в Питере, организую вам встречу.

– А зачем? Мне удобнее работать через своих людей. Ты согласен представлять мои интересы в твоей фирме?

– Смотря что тебя интересует.

– Начнем хотя бы с того, о чем ты на пляже говорил.

– Легкое стрелковое? Это так просто не решается, – небрежно сказал Кирсанов. – Боевым мы не торгуем, а гражданское и спортивное тебе, наверно, не нужно.

– Почему ты так решил?

– Невыгодно. Здесь рынок поделен между двумя китами, китайский «Политех» и штатовский «Интерармз». Они нас и по цене, и по ассортименту перебьют.

Роман Старицын подвинул к себе вазу с орешками, придирчиво выбрал ядрышко, повертел в пальцах, осмотрел и, наконец, отправил в рот.

– Кто не рискует, тот не побеждает, – сказал он. – У нас с тобой будет, по крайней мере, одно преимущество перед штатовцами. Товар. У нас нет рекламы, нет сети, нет государственного прикрытия. У них все это есть в избытке. Но этот избыток им же и вредит, потому что отражается на цене. А теперь посмотрим, что есть у нас? У нас есть очень хороший товар. Наш товар будет новым, дешевым и с хорошей репутацией. У русского оружия всегда была хорошая репутация.

– Мне не нравится, что он будет дешевым, – сказал Кирсанов.

– Это не отразится на твоих доходах, – пообещал Роман Старицын. – Мои экспедиторы получают больше, чем я сам.

– Я референт, а не экспедитор.

– Называй эту работу как хочешь, но ты будешь зарабатывать хорошие деньги. Будешь летать сюда два раза в год, после каждой сделки – двухнедельный отдых за счет фирмы. Нравится тебе здесь?

– Нормально, – сказал Кирсанов.

– Скоро здесь будет еще лучше. Возможно, что очень скоро, – Роман Старицын загадочно улыбнулся. – Ты пойдешь играть?

– Нет. Уж лучше я тут посижу. Привычнее.

– От привычного надо избавляться, – сказал Роман Старицын. – Надо чаще обновлять жизнь. Человека губит однообразие. Давай сыграем хотя бы в покер.

– А если я все продую? Если уйду отсюда без штанов?

– Маловероятно. Но в любом случае ты ничего не проиграешь. Игра сама по себе уже выигрыш. В этом зале все мое, видишь? Столы, фишки, люди. Все это мое. Но без игры все теряет смысл. Здесь все играют, даже скот.

– Кто? – не понял Кирсанов.

– Скот. Все эти лифтеры, гиды, носильщики, охранники, администраторы. Это наш скот, рабочие лошадки. Хорошо, сиди тут, жди меня, – сказал Роман Старицын. – Я сейчас вернусь. Поговорим более конкретно.

«Интересно, – подумал Вадим Гранцов, – зачем директору туристической компании связываться с поставками стрелкового оружия?»

– Слыхали, какое мне предложение поступило? – спросил Кирсанов.

– Слышал.

– Что скажете?

– Предложение поступило тебе, тебе и решать.

– Не верю я ему, – оглянувшись, сказал Марат. – То он проповедник, то туризмом занимается. Теперь вдруг оружием интересуется.

– Он же тебе объяснил. Его интересует не оружие, а товар. Любой перспективный товар. Он просто хочет заработать немного денег на перепродаже хорошего товара.

– Вы так говорите, как будто оправдываете его.

– Ты спросил, я ответил. Ну что, пойдешь играть?

– Нет, не пойду. Перепродажа, значит? И вам все равно, кому он перепродаст оружие?

– А тебе?

– Я первый спросил, – по-детски заартачился Марат. – Вам все равно?

– В общем, да, – признался Гранцов. – Все, что здесь творится, нас с тобой не касается.

Кирсанов отставил свой бокал в сторону и всем телом повернулся к Вадиму:

– Как это не касается? А если наши «винторезы» попадут к террористам?

– Минутку. Пока ты говорил только о спортивном оружии.

– Так вы же знаете, как это делается! Начинают с пустяков, потом находят ходы к нужным людям. Сколько таких сделок я видел! Договариваются о покупке тягачей, а в вагоны грузят «бэтры» с полным боекомплектом! Так и Ромка. Начнет с «Сайги», перейдет на «винторезы», а закончит НУРСами.

– Ты и ракетами торгуешь? – спросил Гранцов.

– Вам надо? Пожалуйста. Система С-8 устроит? На вертолет подвешивается. Блок Б-8В20, 20 ракет калибра 80 миллиметров. Какие хотите? Есть кумулятивно-осколочные, есть бронебойные, есть осветительные. Могут пригодиться для подсветки народных гуляний после футбольного матча. Желаете?

– Ты не забыл, что нам с тобой завтра на сафари лететь? – напомнил Гранцов, слезая с табурета. – Пошли спать, сержант.

– На сафари вам понадобится гранатомет. Предлагаю АГС-17 [7]7
  АГС -17 – автоматический гранатомет


[Закрыть]. Очередью накрываете сектор леса, а потом собираете подбитую дичь, – Кирсанов раскраснелся и вспотел, он облизывал губы, размахивал руками и, казалось, не собирается отсюда уходить.

– Ты остаешься? – спросил Вадим. – Будешь ждать своего друга? Ах да, вы же собирались говорить более конкретно. Не буду мешать.

– Он мне не друг, – сказал Кирсанов. И догнал Гранцова у выхода.

Они спустились к своим номерам. В коридоре за столиком под пальмой сидела Оксана.

– Вы ушли, а номера оставили открытыми, – с укоризной сказала она.

– Там оставался Федор Ильич, – Гранцов пожал плечами. – Не мог же я его выгнать. Он уже ушел?

– Он у меня остался. Куда ему идти в таком виде? С виду-то он крепкий, но все-таки семьдесят два года…

Она поднялась и протянула руку Гранцову, прощаясь:

– Спокойной ночи.

Он подавил усмешку, коснулся губами ее пальцев и быстро закрыл за собой дверь, оставив девушку наедине с Маратом.

«Наше дело стариковское», посмеивался Гранцов, укладываясь в просторную постель. Он похлопал по подушкам, пораскачивал упругий матрас. Ни скрипа, ни шороха. Идеальный сексодром.

Он попытался представить, как хорошо было бы ему здесь с Региной. Но мысли упрямо возвращались к разговору в казино.

Вадим Гранцов лежал в роскошной постели, слушая рокот океана за окном и приглушенную томную мелодию, и думал об оружии.

Он думал о том, что атомные бомбы, контейнеры с зарином и ампулы со спорами сибирской язвы на самом деле давно перестали быть оружием. От них никакого толку. Безумно дорогое производство, и еще более дорогое хранение накопленных запасов. А применить невозможно, потому что теряется сам смысл войны. Война – это захват, а не уничтожение. Смысл войны – победа. А победа – это мир, который лучше довоенного…

Ты рассуждаешь с позиции государства, сказал он себе. Да, государствам нет смысла уничтожать друг друга. Но есть и другая сила. Ее называют терроризмом. Эта сила стремится диктовать свою волю государству и угрожает все уничтожить. Значит, атомные бомбы кому-то еще нужны.

Нет. Не нужны они никому.

Ядерное оружие? Технически возможно изготовить бомбу дома. Но это очень сложно и дорого. Слишком много хлопот – раздобыть материалы, удостовериться в их качестве. Здесь нужно множество специалистов. А там, где собирается много народу, обязательно будут утечки информации. И высок риск внедрения агентов противника. И даже если террористам удастся раздобыть готовое устройство, возникнут новые проблемы. Как доставить его к цели? Как привести в действие без вреда для себя? Захватить пусковую установку СС-20? Угнать Боинг-52? Нереально. Можно использовать смертника, но, в таком случае, кто будет его сопровождать, наводить на цель, страховать? Легенды о камикадзе-одиночках годятся только для газет. В жизни за каждым смертником стоят десятки, если не сотни участников операции. А ведь они рассчитывают уцелеть. Как им это удастся после ядерного взрыва?

Химическое оружие. Отравляющие вещества легко раздобыть, особенно сейчас, когда с такой помпой началась эра его уничтожения. Ну, и что с ними делать? Газы трудно эффективно применить. Их уносит ветер, они моментально теряют концентрацию, да к тому же перед террористами снова возникает проблема – как самим уберечься от их воздействия. Газами хорошо пугать общественность, они могут вызвать панику. Достаточно запустить в вентиляцию метрополитена какую-нибудь вонючую смесь, чтобы в давке погибло несколько десятков пассажиров. Ну, добавим еще несколько сердечников. И это вы называете оружием массового поражения?

Что остается? Остаются вирусы в ампулах. Бактериологическое оружие. Для обывателя звучит страшнее всего. Но бактерии – они такие крошечные и беззащитные, они так привыкли к тепличным условиям комфортабельных институтов. Если их просто выпустить в мир, они не успеют даже заразить достаточное количество врагов, и быстро погибнут вне лаборатории.

Конечно, все эти трудности отступают на второй план, когда за дело берутся настоящие фанатики. Но у таких людей обычно есть какая-то идеология. А оружие массового поражения плохо сочетается с идеологическими задачами. Атомный взрыв или химическая атака косят всех подряд, налево и направо, правых и виноватых. Одно дело – применить такое оружие на поле боя, где врагов хотя бы условно разделяет линия фронта. И совсем другая история – рвануть чемодан с плутонием где-нибудь в центре Европы. Погибнет много посторонних. Могут пострадать и близкие. Допустим, заранее оповещенная родня укроется на безопасном расстоянии. Но что будет с их домами? И даже страшно спросить – что будет с их бизнесом после ядерного взрыва? Особенно больно будет потерять свои магазины, которые с таким трудом удалось разместить на бойком месте. Еще больнее потерять покупателей. Отсюда – всеобщая враждебность к борцам за свободу. Потеря поддержки либеральной общественности. И прочие издержки.

Нет, настоящие террористы нуждаются не в уране и не в холерном вибрионе. Они нуждаются в легком стрелковом вооружении. Компактном, бесшумном и надежном.

Оружие должно быть простым и легким, чтобы с ним могли управляться даже дети и женщины.

Да, боевые группы террористов могут состоять как раз из детей и женщин. И нападать они будут на детские сады, больницы, школы, родильные дома. Государство может окружить защитой важнейшие объекты, может обеспечить охраной представителей власти. Но к каждой школе не поставишь батальон.

Контингент для таких групп все время воспроизводится – это сироты и вдовы, жертвы преступного режима. Они готовы умереть, чтобы отомстить за своих погибших мужей и отцов. И готовы убивать, чтобы кровью смыть улыбку самодовольного равнодушия с сытой физиономии благополучного общества. Им не хватает только оружия. Вроде нагана или ТТ, где даже предохранителей нет. Просто наводишь на цель и жмешь на спуск.

Двух-трех таких акций хватит для того, чтобы правительство начало геноцид в мятежном регионе. Это резко увеличит численность контингента и, соответственно, число ответных терактов. Численность охранников, медиков и спасателей возрастет в сотни раз. Управлять такой армадой невозможно. Транспорт будет парализован ложными сообщениями о подготовке терактов. А когда все привыкнут к ложной тревоге, начнутся настоящие взрывы. Закладка мин будет немотивированной. Любой жилой дом. Любой рынок. Любая автобусная остановка.

Наконец, общественность взвоет и потребует мирного решения. Правительство будет разрываться на части. На этой волне захотят подняться политиканы и авантюристы, которые своими выступлениями только ослабят власть. Страна проваливается в хаос. И тут в действие вступают новые боевые отряды, которые нацелены на нервные узлы государства. Даже несильный удар по жизненно важным точкам способен парализовать противника. И этот удар нанесут уже не женщины и дети, а хорошо подготовленные солдаты все с тем же легким стрелковым оружием. Чтобы захватить аэропорт, электростанцию или водозабор, не нужны танковые полки и ракетные дивизионы. Гранатометы, снайперские винтовки, надежная система связи. Пистолеты-пулеметы для ближнего боя. Легкие бронежилеты и противогазы.