Текст книги "Очерки истории российской внешней разведки. Том 3"

Автор книги: Евгений Примаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 43 страниц)

19. В то время на Дальнем Востоке

Главная задача, которая стояла перед резидентурами советской внешней разведки на Дальнем Востоке накануне Великой Отечественной войны, – не просмотреть нападения Японии на нашу страну, не допустить открытия второго фронта против СССР на Востоке и исключить тем самым возможность одновременной войны с фашистской Германией и милитаристской Японией.

Образование в 1932 году марионеточного государства Маньчжоу-Го трактовалось правящими кругами Токио только как первый крупный шаг к подготовке агрессии против СССР. Эта стратегическая установка содержалась в ряде важных документов, полученных с помощью нашей агентуры. Она заключалась в том, что сначала предусматривалось завоевать Китай, Монголию и лишь затем, обезопасив тылы, двинуться на СССР. Харбинский резидент сообщал о планах Японии в отношении СССР в Иностранный отдел ОГПУ еще в 1925 году, за два года до того, как Москве стало известно о меморандуме премьер-министра Японии Г. Танаки, предусматривавшем в итоге установление японского господства в мире.

Новой точкой отсчета для резидентур на Дальнем Востоке стало развязывание Японией в 1937 году полномасштабной войны против Китая. Возможность удара Японии по СССР напрямую связывалась с быстрым поражением Китая, с неспособностью его весьма неоднородного правительства организовать должный отпор агрессору, и потому резидентуры внешней разведки внимательно следили за отношением к войне различных фракций китайского руководства. Поводов для беспокойства у Советского Союза было предостаточно. Прояпонская группировка во главе с Ван Цзинвэем, бывшим членом правительства Чан Кайши и членом Центрального исполнительного комитета правящей в Китае партии Гоминьдана, как сообщала шанхайская резидентура в Москву, пользуясь трудным положением центрального китайского правительства и неудачами на фронтах, в октябре 1937 года выступила за проведение переговоров с Японией и «заключение мира на любых условиях».

На секретном совещании Ван Цзинвэй ставил вопрос таким образом, что если глава Центрального китайского правительства Чан Кай-ши не примет «мирных» предложений Японии, то он будет добиваться его смещения.

Агентурным путем удалось установить, что Чан Кайши иначе относится к проблеме войны с Японией. Он отдавал себе ясный отчет в том, что мир с Токио на японских условиях означал бы новый взрыв гражданской войны в Китае, крах политики Центрального правительства и неминуемое его смещение. Поэтому он отверг «мирные» предложения Японии и решил продолжать борьбу, исходя из того, что в данной ситуации СССР объективно нужен Китаю в борьбе с Японией.

Наша резидентура сумела получить информацию о совещании высшего руководства Китая 14 декабря 1937 г., на котором Чан Кайши публично назвал СССР «единственным союзником Китая в войне с Японией» и заявил, что «сейчас все надежды Китая на Англию и Америку лопнули». После того как из правительства вывели некоторых прояпонских деятелей, стало возможным провести переговоры Чан Кайши с его политическими соперниками – коммунистами Ван Мином, Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем о совместных боевых действиях против японцев.

Таким образом, создалась благодатная почва для развертывания работы внешней разведки. Тем более, что готовность к установлению с нами контактов и налаживанию сотрудничества по линии спецслужб проявило гоминьдановское руководство.

Одновременно результативно велась работа по срыву планов внезапного нападения Квантунской армии, сосредоточенной на границах Советского Союза, на СССР и МНР. Наращивание японцами боевых операций в Китае, наряду с непрекращавшимися антисоветскими провокациями, создавало для нашей страны угрозы на Дальнем Востоке. Достаточно сказать, что в 1939 году в регионе было выявлено более 170 японских агентов и чуть меньше – за первое полугодие 1940 года.

Благодаря добытой резидентурой в Харбине информации о приведении в боевую готовность японских войск, насчитывавших 350 тысяч солдат и офицеров, и введении в действие их системы ПВО события у озера Хасан в 1938 году не оказались неожиданными для Москвы. Информированным было командование наших группировок и в районе реки Халхин-Гол в 1939 году, получившее сведения о подготовке японских войск к нападению на Монголию. Ценность добытой внешней разведкой информации трудно принизить: поражение японских войск вынудило подать в отставку не только коман дование Квантунской армии в полном составе, но и находившийся у власти японский кабинет министров, осложнило развитие военного союза Японии с Германией и Италией и поставило под сомнение идею «блицкрига» на Дальнем Востоке.

Все это побудило японское правительство приступить к осуществлению «южного варианта» стратегического плана военных действий и предложить Москве 7 апреля 1941 г. заключить договор о ненападении с условием продажи Советским Союзом Японии Северного Сахалина. Поскольку советская сторона категорически отказалась обсуждать это предложение, переговоры завершились 13 апреля 1941 г. подписанием пакта о нейтралитете[29]29
  История дипломатии. – Т. IV. – М., 1975. – С. 174.


[Закрыть].

Но соглашение о нейтралитете не решало всех проблем обеспечения безопасности советского Дальнего Востока. Самым опасным противником там накануне войны оставалась Япония. Учитывая это, усилия резидентур в Китае направлялись Центром на разведывательное проникновение в японские объекты, особенно в спецслужбы, штабы войск, и вскрытие их деятельности, враждебной СССР. По мере продвижения японских войск в глубь Китая перед рядом резидентур ставились задачи не только добывания военностратегической и военно-политической информации, но и содействия в создании партизанских отрядов и диверсионных групп из китайцев.

На случай войны Японии с СССР Центр создал в Харбине и Шанхае нелегальные резидентуры, а в некоторые другие города направил нелегалов, снабженных радиоприемниками. Предусматривалось также использование курьеров Центра, намечались и другие меры по получению разведывательной информации в условиях войны с Японией.

Всего функционировало 12 «легальных» резидентур – в Чунцине, Ланьчжоу, Харбине, Шанхае, а также в городах Синьцзяна – Урумчи, Кульдже, Чугучаке, Шара-Сумэ, Хами, Кашгаре, Хотане, Аксу. В кризисной ситуации (постоянные антисоветские провокации, активные действия со стороны японских спецслужб) действовал оперативный состав на оккупированной японцами территории – в Шанхае, Харбине и в Маньчжурии. Относительно благоприятные условия для разведывательной работы существовали в Синьцзяне, но там с 1941 года начал мешать дубань (губернатор) Шэнь Шицай, перешедший на антисоветские позиции.

Не будет преувеличением, однако, утверждать, что центр тяжести всей разведывательной деятельности в сентябре 1939 года переместился во временную столицу Китая Чунцин, куда для исполнения обязанностей посла СССР и главного резидента прибыл 34-летний А.С. Панюшкин. Это обусловливалось крайне сложной международной обстановкой, характеризовавшейся нападением Германии на Польшу и началом войны в Европе, заключением в июле 1939 года англо-японского соглашения (соглашение Арита-Крейги) – английского варианта «дальневосточного Мюнхена».

Тогда же среди членов китайского правительства увеличилось число сторонников «умиротворения агрессора» путем незамедлительного заключения мира с Японией на любых условиях, в связи с чем возросла опасность капитуляции Китая. Даже среди сторонников продолжения войны с Японией, возглавляемых Чан Кайши, начались колебания, и они также стали склоняться к заключению мира с Японией, но на приемлемых для Китая условиях и при посредничестве США и Англии. Все зримее обозначалась задача как нашего посольства, так и главной резидентуры: удержать центральную администрацию Китая на позициях активного сопротивления. Над этой проблемой постоянно работали и дипломаты, и оперативные работники резидентуры.

Понимая, что для добывания актуальной и приоритетной информации по всему комплексу интересующих Центр проблем необходимы ценные источники среди государственных, политических и общественных деятелей страны, А.С. Панюшкин и оперативные сотрудники принялись энергично устанавливать полезные связи. По воспоминаниям очевидцев – ветеранов разведки, не было ни одного дня, чтобы главный резидент не проводил с кем-либо из авторитетных деятелей Гоминьдана «бесед влияния». Цель – поиск союзников, заинтересованных в том, чтобы Япония не смогла склонить Китай к капитуляции.

На фоне начавшихся в 1939 году вооруженных столкновений между гоминвдановскими войсками и вооруженными силами КПК исключительную важность приобретал вопрос об адресатах наших военных поставок, которые каждая из противоборствующих сторон старалась использовать в своих целях. В связи с этим А.С. Панюшкин постоянно напоминал государственным и политическим деятелям, в том числе и Чан Кайши и его окружению, что СССР предоставляет вооружение Китаю для борьбы с японскими агрессорами, а не для развязывания междоусобной гражданской войны, что правящие круги должны сделать из этого однозначные выводы, ибо в противном случае Москва будет вынуждена прекратить свою материальную и военную помощь.

Тем не менее понимавший, как никто другой, значимость нашей военной помощи Китаю главный резидент был против ее приостановки. Он считал, что это может способствовать капитуляции Чан Кайши, так как без вооружения китайские войска были бы не в состоянии сопротивляться современной японской армии. Весной 1940 года, в частности, он направил в Центр телеграмму с рекомендацией срочно оказать Китаю дополнительную помощь вооружением во избежание его возможной капитуляции. Вскоре пришел ответ с предложением пригласить Чан Кайши в Москву и сообщить о размере нашей новой партии оружия.

Главному резиденту удалось установить доверительные отношения с рядом прогрессивных и либерально настроенных лиц, стоявших на позициях укрепления дружбы с СССР, продолжения антияпон-ской войны и сотрудничества Гоминьдана с КПК. Они были в курсе происходящего в высших эшелонах власти и в определенной степени могли оказывать влияние на принятие ответственных решений по различным аспектам внутренней и внешней политики. Среди них особенно полезными были маршал Фэн Юйсян, один из заместителей Чан Кайши в военном комитете Центрального правительства, сын Сунь Ятсена – Сунь Фо, председатель парламента и председатель китайско-советского общества по культурным связям, вдова Сунь Ятсена – Сунь Цинлин и др.

Не без непосредственного участия А.С. Панюшкина, к чьим рекомендациям не раз прибегал Чан Кайши, нашим военным советникам удалось убедить Центральное правительство принять действенные меры к срыву наступления японских войск, для чего был разработан оперативный план обороны города Чанша. После этой операции, длившейся около 20 дней, японцы не досчитались 30 тыс. солдат и офицеров. Потери китайских войск были значительно меньшими. Достигнутый при обороне Чанша успех поднял боевой дух и настроение не только руководящих кругов, но и широких народных масс Китая.

К 1940 году наметились реальная опасность обострения конфронтации между Гоминьданом и КПК в Северном Китае и бурный рост капитулянтских настроений в руководстве Гоминьдана в пользу завершения японо-китайской войны. Поэтому послу пришлось использовать все возможности – легальные и неофициальные, чтобы не допустить развязывания гражданской войны и разрыва сотрудничества между Чан Кайши и Мао Цзэдуном. Главный резидент в беседах с влиятельными государственными и политическими деятелями, в том числе с Чан Кайши, акцентировал их внимание на недопустимости гражданской войны, гибельной для Китая, поиске путей урегулирования разногласий и мирных договоренностей по всем спорным вопросам.

В 1941 году обострившиеся отношения между Гоминьданом и КПК вылились в открытую войну. После нападения в январе гоминьданов-ских войск на 4-ю Новую армию коммунистов Чан Кайши объявил о ее роспуске. В складывавшихся условиях резидентура в Чунцине резко активизировала свои усилия по созданию Единого общенационального фронта.

С разрешения Центра резидентура задолго до нападения гоминьдановских войск на 4-ю Новую армию передала Чжоу Эньлаю достоверную информацию о намерениях Чан Кайши потребовать от КПК отвести эту армию от района Шанхая и о возможной военной операции против нее. Во избежание резкого обострения отношений между партиями резидентура настоятельно рекомендовала Чжоу Эньлаю не считать Чан Кайши основным виновником столкновения, а сосредоточить усилия на разоблачении прояпонских элементов внутри Гоминьдана, выступавших против создания Единого общенационального фронта Китая.

Главная «легальная» резидентура достаточно полно и своевременно информировала Центр об основных проблемах внутренней и внешней политики Китая, о позиции Чан Кайши и его окружения в отношении СССР, Японии, США, Англии, Франции, деятельности американцев, англичан и немцев в Китае, пронемецкой и прояпонской группировок в правительстве и Гоминьдане, о борьбе между Гоминьданом и КПК, а также внутри самого Гоминьдана. В мае 1941 года Москва была поставлена в известность о готовящемся нападении Гитлера на Советский Союз, а в июне 1941 года она получила оперативный план германского военного командования о главных направлениях продвижения фашистских войск, полученный от военного атташе Китая в Германии.

Так действовали до начала Великой Отечественной войны и другие резидентуры внешней разведки в Китае. Оперативный состав активно содействовал советской дипломатии в поддержке Единого общенационального фронта как одного из наиболее важных факторов сдерживания Японии от вооруженного выступления против СССР, в подготовке условий на северо-западе Китая для оказания противодействия Квантунской армии на случай нападения Японии на СССР и в добывании исчерпывающей информации о военно-стратегических планах Токио.

Основная тяжесть разведывательной работы приходилась на чунцинскую резидентуру. Всего шесть оперативных сотрудников было в составе этой резидентуры, но зато каких! Это и видный дипломат-разведчик А.С. Панюшкин, и один из будущих руководящих работников разведки Л.М. Миклашевский, и другие.

Труд разведчиков высоко оценен Родиной. За достигнутые успехи в разведывательной работе в конце 1942 года орден Ленина был вручен А.С. Панюшкину, удостоены государственных наград СССР и все другие сотрудники чунцинской резидентуры – Л.М. Миклашевский, П.И. Куликов, В.А. Жунев, В.С. Смирнов, Ф.М. Щеглов.

20. Борьба за независимый Китай

Весомый вклад в оказание масштабной помощи китайскому народу, ведущему длительную борьбу за целостность и национальную независимость, внесли не только вооруженные силы СССР, но и его разведка, которая, как сухо констатировалось в одном из ее документов тех лет, длительное время оставалась «не только органом осведомления высшего руководства своей страны, но и активным проводником нужных ему решений». Советская политика на китайском направлении базировалась на стремлении сохранить Китай как единое неделимое целое, а многонациональный Синьцзян, другие провинции и районы, где действовали милитаристские группировки сепаратистов, – как его неотъемлемые составные части. Именно эти задачи были приоритетными в деятельности резидентур внешней разведки в Китае, которых к 1927 году насчитывалось 17.

Иначе вели себя ведущие страны Запада и Япония, всячески осложнявшие межнациональные отношения в стране и поддерживавшие сепаратистские силы, стремясь их руками подавить борьбу китайцев за национальное освобождение. Только в 1925-м и в начале 1926 года Япония, США, Англия, Франция предоставили одной из милитаристских группировок в Северном Китае около 220 тыс. винтовок и карабинов, 70 млн патронов, а также артиллерийские орудия, танки и самолеты. Военные инструкторы и сотрудники спецслужб Японии, Англии, других западных держав постоянно находились в войсках местных милитаристов.

Советское правительство в свое время поддерживало национальные армии маршала Фэн Юйсяна и генерала Ху Цзиньи, заявлявших о своем стремлении вести борьбу за избавление Китая от колониального засилья и против японских ставленников Чжан Цзолина и У Пэйфу. Но, выражая готовность оказывать военную помощь национальным армиям, Советский Союз совершенно определенно высказывал негативное отношение к сепаратистским настроениям некоторых китайских военачальников.

Внешняя разведка неизменно активно противодействовала настойчивым попыткам спецслужб ряда государств, в первую очередь Японии, создать на территории Китая ряд марионеточных государств наподобие Маньчжоу-Го.

Обратимся к конкретным фактам. Еще в 1923 году для оперативного состава резидентур, действовавших в Северном Китае, не остались незамеченными планы создания японскими спецслужбами в Северной Маньчжурии «особого мусульманского района», намерения японцев развернуть в этих целях разведывательную работу в мусульманском движении в советской Средней Азии и провоцировать выступления против китайских властей мусульман, бежавших в северо-восточные провинции Китая из центральных районов России в период Гражданской войны.

На острие нейтрализации сепаратистских планов Японии оказалась резидентура в Харбине. Стремясь поставить работу японцев по использованию мусульман под свой контроль, она в том же году создала фиктивный Дальневосточный мусульманский комитет. Переговоры с комитетом вел японский консул в Харбине. Через этот ле-гендированный орган резидентура постоянно была в курсе многих мероприятий японцев по использованию мусульман, смогла энергично противодействовать им и в конечном счете вынудила отказаться от реализации своих замыслов.

Еще одним успехом харбинской резидентуры явилась добыча документальных данных о наличии у Токио планов создания в 1928 году в Северо-Восточном Китае «Независимой Маньчжурской республики». В августе харбинская резидентура информировала Центр о состоявшихся переговорах между японцами и их ставленником Чжан Сюэляном, в ходе которых были выдвинуты следующие условия:

1. На территории Маньчжурии и Внутренней Монголии образуется под протекторатом Японии буферное государство под названием «Независимая Маньчжурская республика».

2. Япония берет на себя обязательство содействовать включению в новое буферное государство Внешней Монголии.

3. Новое маньчжурское правительство отказывается от активных действий против правительства собственно Китая, но одновременно обязуется бороться против коммунистического движения.

4. Новое маньчжурское правительство обязуется вести агрессивную политику в отношении интересов СССР в Северной Маньчжурии.

В случае отказа местных сепаратистов от вышеназванных предложений Япония угрожала создать в Маньчжурии такую политическую и экономическую ситуацию, которая приведет к ее последующей оккупации.

Добытые резидентурами внешней разведки агентурным путем документальные материалы свидетельствовали о наличии у секретных служб Токио планов отторжения от Китая другого крупного района, заселенного монголами[30]30
  Ныне Автономный район Внутренняя Монголия (АРВМ) Китайской Народной Республики.


[Закрыть]. Реализацией этих аннексионистских планов активно занималась в 1930–1931 годах японская военная миссия в Харбине. По полученным данным, японцы настойчиво подталкивали монголов к тому, чтобы начать вооруженные выступления против китайцев с требованием предоставления этому району автономии.

Особое место в планах ведущих стран Запада и Японии занимал имеющий исключительно важное стратегическое значение и богатый полезными ископаемыми Синьцзян. Англия и Япония в 30-е годы рассматривали эту окраину Китая как плацдарм для борьбы с СССР. Там укрывались бежавшие из СССР оппозиционеры, прежде всего басмачи, которые периодически совершали набеги на пограничные населенные пункты советских среднеазиатских республик и Казахстана.

Политическое положение в Синьцзяне в начале 30-х годов оставалось неустойчивым. Провинция управлялась ставленником центрального правительства У Чжунсинем, чья жестокость вызывала к нему ненависть всего местного населения. В апреле 1933 года в Урумчи – столице Синьцзяна – власть ставленника была свергнута, после чего правительство возглавил бывший начальник штаба Синьцзянского военного округа Шэнь Шицай. Однако у нового ставленника центрального правительства не оказалось достаточно сил для борьбы с поддерживаемыми японцами дунганами[31]31
  Дунгане – наиболее многочисленная группа народности хуэй. Живут в Нинся-Хуэйском и Синьцзян-Уйгурском автономных районах, в провинции Ганьсу Китая. Исповедуют ислам. Неоднократно выступали против китайских властей; после восстания 1862–1877 годов часть их переселилась на территорию современных Киргизии и Казахстана.


[Закрыть], и это побудило его обратиться за помощью к правительству СССР. Исходя из необходимости обеспечения безопасности собственных границ, правительство СССР удовлетворило просьбу Шэнь Шицая, временно введя в Синьцзян войска и помогая оружием, что привело к ликвидации восстания дунган и постепенному восстановлению нормальной жизни провинции.

Упрочение положения Шэнь Шицая не без советского содействия вызвало болезненную реакцию в Лондоне. Используя в качестве прикрытия консульские учреждения в Синьцзяне, Интеллидженс сервис стремилась укрепить политическое и экономическое влияние Англии в регионе под предлогом недопущения «проникновения коммунизма» в Индию и Афганистан. В 1936 году английскими спецслужбами была предпринята попытка отторжения Синьцзяна от Китая. Советская резидентура в Урумчи вскрыла подготовку заговора панисламистской организации, ставившей целью свергнуть правительство Шэнь Шицая и создать «независимое» государство. Оперативному составу резидентуры удалось добыть документ английской разведки, в котором ставилась главная задача деятельности панисламистских организаций в регионе: подчинить Синьцзян Англии и отсюда направить основной удар по СССР. Благодаря своевременно полученной исчерпывающей информации китайцам удалось ликвидировать заговор.

В 1939 году английская агентура вела подготовку восстания местного полка, укомплектованного киргизами, однако благодаря своевременно полученным резидентурой сведениям эту акцию удалось предотвратить. На основе материалов резидентуры были скомпрометированы причастные к этому секретарь и несколько сотрудников английского консульства в Кашгаре, которым пришлось покинуть Синьцзян.

Наибольшую опасность как для СССР, так и для Китая в 30-х годах представляла Япония. Анализ агентурных материалов за 1934-й и первую половину 1935 года показывал, что японцы проявляли исключительный интерес к Синьцзяну и непрерывно активизировали в нем свою разведывательную работу. Об этом свидетельствовали многочисленные данные об использовании в разведывательных целях агентуры из мусульман и русских белоэмигрантов, направлении разведывательных групп под видом японских и китайско-японских геологических экспедиций в Синьцзян; призывы к местному населению вести непримиримую борьбу с правительством Шэнь Шицая; настойчивое влияние на личный состав расквартированной в Кашгаре уйгурской дивизии и оппозиционно настроенных в отношении правительства в Урумчи деятелей; появление японской агентуры в Кашгаре и Кульдже. Нашими резидентурами в Синьцзяне были своевременно добыты агентурные материалы о поддержке Токио дунганских сепаратистов генералов братьев Ма, ориентировавшихся на Японию и стремившихся создать в регионе «великое дунганское государство Северо-Запада».

Имеющиеся в архиве СВР материалы позволяют воссоздать картину одного из крупных выступлений синьцзянских сепаратистов против правительства Шэнь Шицая и роль в поддержке мятежников иностранных спецслужб. Руководителем мятежа являлся бывший командир 6-й уйгурской дивизии Мамут Сиджан, не веривший в помощь уйгурам со стороны СССР («Москва помогает только китайцам, а не уйгурам!») и неудовлетворенный своим бесперспективным, как ему казалось, положением среди других военачальников. «Нам нечего опасаться, – заявил Мамуг Сиджан в своем близком окружении. – Я получил очень приятное сообщение от английского консула. В случае восстания мы можем двинуться на границу, где нам незамедлительно будет оказана помощь оружием и самолетами». Подобное заявление нельзя было квалифицировать как пустую похвальбу, так как британский консул в Кашгаре с первых дней своего пребывания проявлял особое внимание к Мамуту Сиджану, рассматривая его как подлинного уйгурского вождя в противовес китайским военным и гражданским губернаторам.

Заручившись такой поддержкой, Мамут Сиджан, как видно из телеграммы резидентуры из Урумчи в Центр от 1 апреля 1937 г., вступил в крепость Янги-Гиссар, где намеревался выдвинуть ультиматум перед урумчийским правительством с обещанием поднять народ на вооруженную борьбу и уйти в горы в случае неприятия его требований. Одновременно им предпринимались попытки войти в контакт с японцами, которые, по оценке Сиджана, «ждут восстания, чтобы продвинуть свои войска с намерением помочь в приходе к власти исламского правительства».

Последующие события датированы июлем 1937 года, когда мятежники, закрепившись в Яркенде и прилегающих населенных пунктах, усиленно занимались мобилизацией населения и вели агитацию под лозунгом «Война за ислам, против урумчийского правительства и влияния СССР на юге Синьцзяна». На первых порах они беспрепятственно заняли ряд городов (Меркет, Янги-Гиссар, Файзабад), где казнили правительственных чиновников и пополнили свои силы людьми, лошадьми, фуражом, продовольствием. Англичане и японцы работали в тесной связи, делили между собой сферы влияния, объединяя усилия в борьбе с Москвой.

К тому времени становилось совершенно очевидным, что мятеж Мамут Сиджана не мог иметь решающего значения для юга Синьцзяна, даже при условии поддержки его населением нескольких уездов, поскольку правительственным войскам ликвидировать восстание не представляло особого труда. Однако за спиной мятежников 6-й дивизии появились дунганские сепаратисты. Так, командир 36-й дивизии Ма Хуншань и начальник штаба Бай Цзыли стали оказывать помощь повстанцам боеприпасами и продовольствием, стремясь к захвату всего южного Синьцзяна. В изменившейся таким образом оперативной обстановке английское консульство в Кашгаре через свою агентуру в окружении Ма Хуншаня развернуло интенсивную агитацию населения района за образование «независимого исламского государства».

Какие контрмеры принимала в тех условиях наша резидентура? В полной мере оправдал себя метод внедрения в мусульманские круги проверенной агентуры для разоблачения и нейтрализации действий английских и японских агентов. Столь же эффективными оказались дискредитация Ма Хуншаня и его окружения, действовавшего по указке японцев, стремившегося уничтожить китайскую власть, а также продвижение на руководящие позиции противников сепаратистской политики мятежников. В результате к 12 октября 1937 г. пехотная бригада 36-й дивизии перешла на сторону правительственных войск. Ма Хуншань с небольшой колонной и награбленным у населения имуществом бежал в Индию, откуда продолжал диверсии против Китая. В самом Урумчи удалось быстро раскрыть тайную организацию, которая ставила задачей свергнуть правительство, убить губернатора, отторгнуть Синьцзян от Китая и полностью изолировать его от внешнего мира.

Последующие события показали, что Шэнь Шицай начал постепенно готовить почву для разрыва с СССР. После 1938 года, укрепив свое положение, он стал удалять из правительственного и административного аппарата прогрессивных и просоветски настроенных деятелей. В 1940 году, по сообщению резидентуры из Урумчи, Шэнь Шицай, прежде чем назначить кого-либо из прибывших на ту или иную должность после учебы в СССР, лично принимал кандидатов, причем беседы иногда принимали характер допросов. К 1941 году Шэнь Шицай полностью разорвал дружеские экономические и культурные отношения Синьцзяна с СССР, стал открыто сближаться с США и Англией.

Существенная помощь со стороны внешней разведки оказывалась китайцам в период освободительной войны (1937–1945 гг.), при организации диверсий против японских войск. Диверсионная работа проводилась в основном через китайские партизанские отряды, которые снабжались деньгами, вооружением и боеприпасами.

Большую работу по созданию разведывательно-диверсионных групп из китайцев, их заброске на территорию, контролируемую японцами, провела резидентура в Ханькоу. Особенно успешно действовал отряд под командованием агента «Сы Чэ» в уезде Пинлу. Численность его достигла 1 тыс. человек, вооруженных и снаряженных на средства, полученные от резидентуры. Этот отряд совершал нападения на гарнизоны японцев, в одном из боев разгромил батальон их войск. В дальнейшем партизанский отряд слился с 8-й Народнореволюционной армией Китая.

Многоплановая масштабная помощь, оказываемая СССР китайскому народу на протяжении десятилетий, затронула в конце 30-х годов и сферу совместной разведывательной деятельности, причем заинтересованность в установлении контактов и налаживании сотрудничества с советской разведкой проявила разведка центрального правительства, находившегося в Чунцине. В апреле 1938 года во время переговоров с советским представителем начальник 2-го отдела Военного комитета (китайская внутренняя разведка), генерал Чжан Цзолин поднял вопрос о желательности сотрудничества между китайской и советской разведками в целях проведения следующей работы:

1. Китайцы передают нам материалы по белоэмиграции, иностранцам и троцкистам, а мы сообщаем им имена известных нам японских агентов.

2. Китайцы будут передавать нам японские шифровки, а мы наладим в Москве их расшифровку и передадим партнерам их содержание.

3. Для совместной работы против Японии наша резидентура в Шанхае и нелегальная китайская резидентура будут связаны непосредственно либо через связника.

Советская сторона тщательно рассмотрела китайское предложение, подписав соглашение на правительственном уровне по некоторым вопросам совместной борьбы с японцами.

На основе достигнутой договоренности в 1938 году было создано на паритетных началах Объединенное бюро для ведения совместной разведывательной работы против Японии (руководитель – генерал Чжан Цзолин, его помощник советский представитель). Объединенное бюро состояло из трех отделов: 1-й отдел занимался организацией разведывательной сети, подготовкой личного состава и изучением оперативной техники; 2-й отдел – информационный, обрабатывал агентурные сообщения; 3-й отдел – хозяйственный. Расходы по содержанию агентурной сети в размере 20 тыс. американских долларов в год распределялись поровну между договаривающимися сторонами.

В мае 1938 года 7-й отдел Главного управления государственной безопасности командировал в Объединенное бюро под прикрытием РУ РККА сначала одного, а затем второго оперативного работника. В конце 1938 года они информировали, что китайской разведкой создано семь нелегальных резидентур, действовавших активно в Нин-ся, Ханькоу, Тяньцзине и Гонконге. Некоторая информация поступала из резидентур в Пекине, Циндао и Цзинани. Связь с резидентурами поддерживалась по радио и через связных.