Текст книги "Очерки истории российской внешней разведки. Том 3"

Автор книги: Евгений Примаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 43 страниц)

Поначалу ее увлекла романтика новой деятельности, ей нравилось накоротке встречаться с Федором в небольших скверах, в тихих переулках, удаленных от центра города кафе и ресторанчиках, где они быстро обменивались немногими словами и «Марта» передавала ему пленки, замаскированные под обычные сувениры. Новым в их отношениях стали окрашенные таинственностью графики встреч, очередные и запасные встречи, условные вызовы по телефону или по почте на мимолетные свидания.

Но затем романтика обернулась буднями, и она стала с тоской вспоминать о прежних приятных встречах с Федором, когда они мило и непринужденно беседовали обо всем и ни о чем, когда она могла расслабиться, излить душу, пожаловаться и услышать слова сочувствия. Она нуждалась в нормальном общении с человеком, которого любила и с которым хотела проводить время. Федор чутко уловил перемену в настроении «Марты» и постарался исправить положение. Он подобрал несколько укромных мест за пределами Берлина, и они снова смогли встречаться, неторопливо прогуливаться, обедать в малолюдных загородных ресторанах. Такие дни становились для «Марты» настоящими праздниками, она расцветала.

Между тем к власти в Германии пришел Гитлер, и нацисты развернули массированную подготовку к войне. Направление будущего удара угадывалось без труда – СССР. Западные страны благосклонно взирали на политические игры Германии, одобряли деятельность Гитлера и делали все, чтобы толкнуть фашистов на Восток.

Регулярно поступавшая от «Марты» документальная информация становилась все более важной. Ее муж подчинялся непосредственно министру иностранных дел, присутствовал на совещаниях руководящего состава МИД, а иной раз и на совещаниях у Гитлера. Он знакомился с директивными документами Третьего рейха. Нередко муж делился с «Мартой» волновавшими его проблемами, показывал отдельные бумаги и обсуждал с ней их содержание. Он ценил ее точку зрения. Бывала она и в его рабочем кабинете в МИД, где, помогая ему, выполняла техническую работу. Если раньше «Марта» не вникала в суть тех или иных служебных документов, которые попадали в ее руки, то теперь стремилась запомнить самое главное, если не было возможности их сфотографировать или переписать. Порой она читала документы, которые еще вчера были на столе у Гитлера.

«Марта» не принимала фашизм, критически оценивала сотрудничество своего мужа с гитлеровским режимом, хотя и понимала, что он идет на это исключительно из карьеристских соображений. Она говорила, что он, будучи опытным дипломатом, отлично сознает вред и пагубность для Германии идей нацистов и не разделяет их, но ради карьеры готов на все.

Внешняя разведка получала от помощницы Федора ценную информацию, но она давалась ей нелегко. «Марта» почти постоянно находилась в нервном напряжении, которое усугублялось нараставшей недоверчивостью мужа, с некоторых пор почувствовавшего, что она изменилась, что с ней что-то происходит. Все сложнее было находить убедительные предлоги, чтобы уйти из дома, не вызывая подозрений супруга. Бывало не раз, что он неожиданно предлагал сопровождать ее, когда она собиралась на свидание с разведчиком. Из-за этого было сорвано несколько встреч. К тому же с каждым днем ужесточался режим охраны секретов.

По роду службы муж «Марты» часто выезжал в составе германских делегаций за границу, участвовал в работе практически всех международных конференций. Как правило, она сопровождала его и стремилась использовать эти поездки для получения актуальной информации по ходу работы международных форумов. Добытые ею сведения были особо значимы.

Как-то раз «Марта» оказалась невольной свидетельницей разговора между мужем и генералом из контрразведки перед выездом на очередную конференцию за рубеж. Генерал инструктировал ее супруга, как надежнее оберегать секретные документы, и подчеркивал необходимость постоянной бдительности, а «Марта» находилась в соседней комнате и все слышала. Можно представить себе ее состояние в тот момент! Но смелая женщина продолжала добывать документальную информацию, действуя подчас на грани риска.

Во время одной из международных встреч за границей секретные материалы германской делегации хранились в надежном сейфе, доступ к которому был ограничен. «Марта» сумела изготовить дубликат ключа и, пользуясь каждым удобным случаем, открывала его, извлекала документы и копировала их. В этот раз она побоялась взять с собой фотоаппарат – сказалось впечатление от услышанного ею инструктажа контрразведчика. Пришлось переписывать документы от руки, а это требовало времени и увеличивало риск.

Но «Марта» была вне подозрений. Благодаря своему общительному характеру она пользовалась успехом у мужчин, которые оказывали ей знаки внимания во время зарубежных поездок. Решил поухаживать за ней и генерал-контрразведчик, отвечавший за режим секретности и вопросы безопасности немецких делегаций. Во время одной из международных встреч он пожаловался «Марте» на трудности своей миссии. Он уверял ее, что «каждый третий является шпионом» и поэтому «нужно быть очень бдительным, чтобы не прозевать происки врагов Германии». Она потом со смехом рассказала об этом Федору и призналась, что ее так и подмывало поправить собеседника и сказать, что он ошибается: не каждый третий, а каждый второй – шпион! Наш разведчик, однако, отнесся к ее рассказу серьезно, просил держать ухо востро с этим генералом.

Узнав о предстоящей поездке «Марты» с мужем в ту или иную страну, Федор каждый раз заблаговременно отправлялся туда и подбирал места для конспиративных встреч с ней. Нужно было также найти подходящие проверочные маршруты, по которым его помощница должна будет пройти к месту встречи. Проделав эту работу, он возвращался в Берлин и тщательно отрабатывал с «Мартой» условия связи в незнакомом городе. Нужно было учесть все: возможную слежку со стороны местных спецслужб, которые не оставляли без внимания членов иностранных делегаций, а также жесткую регламентацию пребывания в стране, установленную немецкой службой безопасности, опекавшей делегацию. В таких условиях не всегда удавалось встретиться с «Мартой», и тогда она, невзирая на опасность, привозила сделанные ею копии секретных документов в Берлин, где передавала их Федору.

Скупой на похвалы Центр все чаще оценивал информацию «Марты» как «весьма важную и интересную». Нужно было сделать следующий шаг в работе с ней: начать работать уже непосредственно с позиций советской разведки, а не в интересах Японии. Тогда можно будет ставить перед ней задачи по целенаправленному получению информации, затрагивающей интересы СССР. Но при этом, разумеется, Федор должен был раскрыть себя перед «Мартой». Он долго готовился к разговору, подыскивал нужные доводы и убедительные аргументы, намечал пути отступления, если она вдруг наотрез откажется работать на советскую разведку. Но его волнения оказались напрасными: «Марта» восприняла предложение передавать добытые ею секреты Советскому Союзу совершенно спокойно. Ей было все равно – будь то Америка, Япония или СССР: она работала ради любимого человека и поэтому готова была сделать все, что в ее силах.

Но именно это как раз и беспокоило Центр. Там считали, что привязанность «Марты» к Федору является слабым местом в работе с источником, и опасались потери связи с ней в случае возникновения непредвиденных обстоятельств. И они не заставили себя ждать: муж «Марты» получил назначение на пост посла Германии в одной из европейских стран. Чтобы обеспечить продолжение работы с ней, надо было подготовить ее к передаче на связь незнакомому человеку. Этот процесс в разведке никогда не бывает легким, а в случае с «Мартой» можно было заранее сказать, что он будет особенно болезненным.

Федор еще раньше подводил ее к мысли о необходимости усиления безопасности их контакта. Первым шагом к этому могло бы стать появление третьего лица – надежного связника. Он объяснил «Марте», что всегда может внезапно уехать куда-нибудь по делам, но это не должно вести к перерыву в их работе, и поэтому следует подключить к ней еще одного человека, которому можно доверять. «Марта» согласилась, и в Берлин прибыл новый сотрудник, выступивший в роли связника. Так втроем они работали несколько лет, но «Марта» по-прежнему виделась с Федором и связь поддерживалась бесперебойно.

Ситуация осложнилась, когда муж «Марты» стал послом и она должна была покинуть Берлин. Нужно было налаживать с ней связь в новых условиях, и Федор осторожно завел разговор на эту тему, предложив «Марте» поработать во время командировки с другим нашим разведчиком, который будет находиться в той же стране, что и она. Но впервые «Марта» ответила категорическим отказом и стала настаивать, чтобы на свидания с ней приходил Федор. С незнакомым человеком она работать не хотела. Пришлось пойти ей навстречу: какое-то время они продолжали видеться во время ее приездов в Берлин или в другие европейские столицы, куда супруга немецкого посла могла выезжать по своим делам.

И хотя была тщательно отработана система явок, адресов, почтовых ящиков, условий экстренного вызова на встречи, связь с «Мартой» перестала быть отлаженной и четкой: система давала сбои по объективным причинам. Да и частые поездки Федора за границу могли стать опасными и для него, и для нее. Это, понятно, расстраивало «Марту», отрицательно сказывалось на ее настроении, да и на всей работе в целом. Но впереди ее ждали еще большие волнения и испытания.

Шел 1939 год, в Европе полыхала война, неумолимо приближаясь к границам Советского Союза. Информация о планах гитлеровской Германии была остро необходима руководству нашей страны, но добывать ее становилось все труднее и труднее: репрессии 30-х годов ослабили и обескровили внешнюю разведку, многие резидентуры были закрыты, агентурная сеть утеряна. Десятки разведчиков были отозваны из-за границы и расстреляны, другие отправлены в лагеря или уволены. Был отозван в Москву и Федор. Он был арестован по вздорному обвинению. Но, к счастью, через год дело на него было прекращено «за отсутствием состава преступления», и все же до начала Великой Отечественной войны в кадрах внешней разведки его не восстановили. Всего этого «Марта», конечно, не знала, но сердце подсказывало ей, что с Федором что-то случилось.

Для восстановления связи с «Мартой» была послана опытная разведчица Мария, жена известного разведчика-нелегала В.М. Зарубина. Выбор Центра был не случаен: Мария имела за плечами большой опыт работы во Франции и Германии, а «Марта» относилась к категории особо ценимых источников политической информации, и организация постоянной связи с ней была первейшей задачей Центра. Война была не за горами, ее неизбежность становилась все более очевидной, и материалы, добываемые «Мартой», были очень нужны.

Мария привезла с собой письмо Федора, но «Марта» заподозрила, что оно написано не им.

Вот как описывает Мария разговор с «Мартой»: «Моя встреча с «Мартой» состоялась 10 декабря. Письмо от Федора, которое я сразу передала «Марте», очень взволновало ее. Она сказала: почему письмо написано на машинке, он мне всегда писал от руки? Она явно подозревала, что письмо написано не самим Федором, а еще кем-то. Она потребовала почти в ультимативной форме, чтобы я немедленно вызвала Федора, по возможности телеграфно, поскольку она должна повидать его до Рождества. На следующей встрече через неделю я сказала «Марте», что Федора могут послать в такую страну, откуда в течение пары лет он не сможет приехать к ней. «Марта» ответила, что верит главным образом только Федору, не хочет с ним расставаться надолго и, кроме того, она опасается неосторожности со стороны новых людей».

За приведенными выше строчками отчета Марии видны неподдельные переживания, волнение и глубокая тревога «Марты».

Верная данному слову, «Марта» продолжила работу с Марией, поток важной информации возобновился, но мысли о Федоре неотступно преследовали ее и она перестала выходить на встречи. Связь была восстановлена только после того, как «Марта» наконец получила от него подлинное письмо. Федор просил ее не беспокоиться, верить Марии и не отказываться от контакта с ней. Это письмо было написано но прямой просьбе руководства внешней разведки, хотя к тому времени Федор еще не прошел до конца чистилище проверки.

«Марта» продолжала работать, поступавшая от нее информация по-прежнему высоко оценивалась в Москве, но беспокойство за судьбу любимого человека не покидало разведчицу. В архивах сохранились ее письма к Федору, в которых она не скрывала своих чувств. Она писала, например: «Я не вижу других возможностей жить в такой обстановке, кроме как при условии, что мы должны быть смелыми и сильными. От мамы на этой неделе я не получала никаких вестей. Поверь, я люблю тебя так же сильно, как и ее. Ты мне доставил так же много хлопот, как и она. Не зря говорят: дитя в беде особенно близко к сердцу». Надо заметить, что «Марта» была привязана к матери и помогала ей, чем могла. В другой раз она написала: «Я работаю в труднейших условиях, работаю, как автомат. Ты сам это увидишь, когда будешь в М. И ты знаешь, что я это делаю только ради тебя. Если я буду расхолаживаться, я могу утратить активность».

В письмах «Марта» делилась с другом своими мыслями о будущем и выражала надежду, что войны между Германией и СССР удастся избежать, что судьба еще улыбнется ей: «Мужа снова хотят использовать на работе в центральном аппарате МИД, и это даст нам много больше и будет много важнее, чем его нынешний пост за границей. До сих пор все было хорошо. И дальше все будет хорошо. Только надо быть умнее… Я очень довольна, что Молотов побывал в Берлине. Было бы ужасно, если бы между нашими странами возникли конфликты, которые привели бы к войне. Я надеюсь, что хорошие отношения возобновятся».

Но они не возобновились, и судьба больше не улыбнулась «Марте». План «Барбаросса» был уже подписан Гитлером, и огромная гер майская военная машина готовилась «разбить Советскую Россию в стремительной, скоротечной кампании». Именно тогда, когда «Марта» надеялась, что войны не будет, генерал Галвдер записал в дневнике слова Гитлера: «Россию надо поставить на колени как можно скорее…» 22 июня 1941 г. гитлеровские полчища вторглись на территорию Советского Союза. Началась война, которая навсегда разлучила «Марту» и Федора. Больше им не суждено было увидеться.

Накануне нападения фашистской Германии Мария передала «Марте» условия связи на чрезвычайный период, но ими уже никто и никогда не воспользовался. Долгое время судьба «Марты» была неизвестна. Лишь после войны удалось выяснить, что ее надломленная психика не выдержала выпавших испытаний и волнений в годы войны: она заболела, попала в психиатрическую больницу, откуда уже не вышла.

После возвращения в разведку Федор долгие годы плодотворно работал в ней, но работа с «Мартой» была, вне всякого сомнения, его звездным часом. Разведчик никогда не забывал ее.

В исторической летописи советской разведки «Марта» осталась одним из ярких источников важнейшей информации накануне Великой Отечественной войны.

Она заслуживает самой доброй памяти.

37. Импровизации берлинского «Музыканта»

Нарду с несомненными успехами внешней разведки, такими как вербовка «Брайтенбаха», «Винтерфельда», «Марты», случались и досадные промахи. В основе их, как правило, были спешка, стремление доложить руководству о результатах еще до тщательной проверки источников.

Об одном таком эпизоде пойдет рассказ в этом очерке…

Летний день 1934 года был на исходе. Начальник Иностранного отдела ОГПУ А.Х. Артузов подошел к окну, задернул шторы и включил настольную лампу под зеленым абажуром. Артур Христианович любил эти часы. Неяркий свет лампы действовал на него успокаивающе. Думалось хорошо и легко, несмотря на тяжелый, как всегда до предела загруженный, день.

Принесли телеграмму из Берлина о расстановке политических сил в высшем руководстве Германии. В ней говорилось: «…по сведениям, полученным из близкого окружения премьер-министра Германии фон Папена…» Источником информации был «Музыкант». Артузов задумался. Вспомнил подобную телеграмму, в которой ссылка делалась на окружение Германа Геринга. От этого же источника поступала информация о планах и замыслах правящих кругов Германии о «завинчивании гаек» в стране и установлении «нового порядка» в Европе, о подготовке к войне против СССР.

Было о чем задуматься… В прошлом, 1933 году руководство разведки, взвесив обстоятельства, возникшие с приходом к власти Гитлера, направило в Берлин список наиболее ценных источников, работу с которыми предложило обеспечить силами исключительно нелегального аппарата берлинской резидентуры.

Нелегальные резидентуры и группы нашей разведки в Германии были хорошо организованы и сильны. Работавшие в них опытные профессионалы создали продуманную систему связей, явок, маршрутов и мест встреч, конспиративных квартир и передаточных пунктов. Так, в качестве одного из пунктов для проведения встреч и обработки полученных материалов служил арендованный нашим разведчиком-нелегалом фармацевтический магазин, а его склад использовался в качестве фотолаборатории, где переснимались полученные от агентов материалы, а пленки надежно камуфлировались.

«Легальный» резидент внимательно наблюдал за деятельностью нелегальных групп, координировал их работу, обеспечивал связь с Центром, в том числе и через соседние страны. Он особенно беспокоился об обеспечении их безопасности.

Артур Христианович вызвал к себе Б.Д. Бермана, своего заместителя, только в прошлом году вернувшегося из Берлина, где тот возглавлял «легальную» резидентуру, и поинтересовался сведениями об источнике, снабжавшем Центр такой важной информацией.

…Нелегалы в Берлине обратили внимание на энергичного и общительного музыканта по имени Карл Флик-Штегер. Американец немецкого происхождения, 1899 года рождения, уроженец Вены, дирижер и композитор. Весьма известный в Берлине и США человек. Концерт из его произведений исполнялся в 1932 году в Белом доме вскоре после избрания Ф.Д. Рузвельта президентом США. Жена Флик-Штегера пела в мюнхенской опере. Брат был директором популярного в местных кругах театра во Фрайбурге. Ко всему прочему Штегер пробовал себя на журналистском поприще: выступал со статьями в печати. Одна только артистическая карьера, видимо, не устраивала честолюбивого американца. С 1929 года он состоял внештатным сотрудником солидного американского пресс-агентства в Берлине. Флик-Штегер вращался в высших кругах берлинского общества, был вхож в салоны берлинской аристократии, нравился женщинам, располагал связями среди высокопоставленных чиновников Третьего рейха, включая окружение Гитлера, фон Папена и Геринга.

Б.Д. Берман, будучи резидентом, поручил Джиму, одному из сотрудников нелегальной резидентуры в Берлине, познакомиться с Карлом Флик-Штегером. Знакомство состоялось легко. После первых же встреч они стали друзьями и обращались друг к другу по имени и на «ты». Мало того, посещая очередную любовницу, Флик-Штегер использовал дружбу с Джимом как алиби, говоря жене, что идет с ним в ресторан или кафе.

Разведчик по совету Бермана занял выжидательную позицию в изучении Флик-Штегера, просто поддерживая с ним дружеские отношения. Однако вскоре предстояло договориться о встрече Флик-Штегера и Б.Д. Бермана в связи с предстоящим отъездом резидента в Москву.

20 октября 1933 г., накануне отъезда, Берман доложил в Центр: «Завербовали Флик-Штегера. Он имеет доступ туда, куда мы попасть и мечтать не можем. Имеет своих людей в учреждениях, которые сугубо нас интересуют. В течение двух вечеров я с ним договорился до последних мелочей. Говорил по-немецки, представился как наш генерал. Он берется делать все, что нам нужно». Карлу Флик-Штегеру был присвоен псевдоним «Музыкант».

Однако через некоторое время после возвращения в Москву Борис Давыдович признался Артузову, что, получив вызов в Центр, чтобы занять пост заместителя начальника разведки, он поддался искушению приобрести еще один ценный источник информации и неоправданно форсировал работу с «Музыкантом». Его подвела та легкость, оправдывался Берман, с которой приобреталась ценнейшая агентура из среды антифашистов в Германии в период, предшествующий приходу к власти Гитлера.

При этом, по его словам, он не учел, что такой человек, как «Музыкант», не может не находиться в поле зрения местной контрразведки.

Так оно и оказалось на самом деле. Об этом разведка узнала от «Брайтенбаха», который не раз предупреждал ее об опасных действиях немецкой контрразведки.

После отъезда Бермана из Берлина связь с «Музыкантом» поддерживал Джим. Американец заявил, что готов завербовать для нас комиссара криминальной полиции Нуссбаума, занимавшегося вопросами безопасности в области экономики Германии. Кроме того, он передал список из 7 человек, из которых 4, включая полицейского, работали в гестапо. «Музыкант» добавил, что хотел бы получить деньги для оплаты их услуг к концу месяца.

В этой связи резидентура писала в Центр: «Весьма желательно, чтобы с деньгами приехало лицо от Бермана или, еще лучше, он сам. Кажется, «Музыкант» сильно разбрасывается, а наши указания на этот счет оставляет без внимания».

Через некоторое время один из близких знакомых Джима, имевший контакты в абвере, рассказал ему, что гестапо запросило военную контрразведку о том, известны ли ей какие-либо вызывающие подозрения связи Флик-Штегера среди офицеров. Этот интерес со стороны гестапо «Музыкант» объяснил Джиму тем, что недавно передал в США текст письма бывшего кайзера союзу офицеров, в котором содержалась критика в адрес Гитлера. Джим, почувствовав неладное, посоветовал проявлять осторожность и на 2–3 недели оставить в покое свои связи. Опытный разведчик не сомневался, что «Музыкант» попал в поле зрения гестапо. В Центр он написал: «Флик-Штегер много времени уделяет журналистике. Так из него не выйдет толковый разведчик. Из-за своей чисто американской неосторожности и самоуверенности он может подвести и меня. В данный момент следует на 3 недели или месяц отложить приезд в Берлин «генерала» (т. е. Бермана. – Авт.) и временно работу с Флик-Штегером прекратить до получения новых инструкций руководства».

И только теперь резидентура решила использовать для проверки «Музыканта» своего самого надежного агента «Брайтенбаха», ответственного сотрудника гестапо, уже не раз отводившего беду от разведчиков.

Результаты были ошеломляющими. В досье гестапо на Флик-Штегера, полученном через «Брайтенбаха», указывалось: «Флик-Штегер весьма продолжительное время находится под наблюдением гестапо. За положением его дела следит военная разведка (абвер), которой направляются все данные, полученные в результате его «разработки». Абвер проявляет к этому делу особый интерес. Дело Флик-Штегера было затребовано Герингом. При общении с Флик-Штегером нужно проявлять особую осторожность, так как он работает на все стороны».

В деле гестапо на «Музыканта», кроме того, говорилось, что в Берлине он обладает широким кругом связей среди высокопоставленных лиц. В списке своих связей под рубрикой «личные» «Музыкант», в частности, указывал: «Гитлер – хорошо знаком с ним с 1929 года. Оказывал ему различные услуги частного характера. Геринг – очень хорошо знаком с ним с 1928 года. Часто бываю у него дома, нередко он принимает меня и на службе». В целом список связей «Музыканта» свидетельствовал о его большом интересе к положению в армии, спецслужбах и в военной промышленности. Под рубрикой «научные связи» в нем значились: Карл Гофман (газы), Фламм (подводные лодки), Фриц Ланге и Арно Браш (расщепление атомного ядра), Шленк (научный консультант рейхсвера), Хансен (стратосферные летательные аппараты).

Еще до прихода фашистов к власти «Музыкант» организовал встречу известного американского газетчика Херста с Гитлером и его пресс-секретарем Хафштенглем. В 1932 году он свел Гитлера с американским послом в Берлине.

В материалах гестапо упоминалось также, что «Музыкант» связан с полпредством СССР в Германии, в частности неоднократно встречался с пресс-шефом полпредства советником Виноградовым. Гестапо обратило внимание и на то, что осенью 1933 года он организовал Виноградову встречу в одном из ресторанов с Альфредом Розенбергом. За этой встречей вела наблюдение разведка Геринга – Форшунгсамт. Геринг соперничал с Розенбергом в борьбе за влияние на Гитлера. При встрече с Виноградовым «Музыкант» убеждал его в необходимости сближения Соединенных Штатов, Германии и России.

Анализ досье показал, что «Музыкант» – либо авантюрист, либо провокатор, либо, что было наиболее возможно, работал на одну из американских разведслужб, которые имелись при департаментах госаппарата США. В любом случае это было чревато серьезными последствиями.

Кроме того, из досье гестапо было ясно, что встреча Флик-Штеге-ра с Джимом в ресторане «Триумф» на Кантштрассе, когда разведчик познакомил Бермана с «Музыкантом», также была зафиксирована агентами гестапо.

Полученные резидентурой сведения говорили о том, что «Музыкант» находится в поле зрения сразу двух немецких спецслужб – абвера и гестапо, которые обратили внимание на его связи с представителями советских учреждений. Вывод напрашивался один: с «Музыкантом» нужно прекратить всякие отношения.

А тут еще один из ответственных сотрудников контрразведки пригласил к себе Джима и прямо спросил его: не думает ли он, что Флик-Штегер работает против немцев? Не заводил ли Флик-Штегер с ним разговор о германских секретах и не пытался ли он их получить от своих связей? Характер вопросов не вызывал сомнений – это был провал.

Через несколько дней допрос Джима повторился. На этот раз у него пытались выяснить, кто был третьим с ним и Флик-Штегером в ресторане и не был ли этот третий «русским генералом». Джим ответил, что это был один из знакомых Флик-Штегера американцев, имени которого он не знает. За Джимом открыто начали вести наблюдение. Однако, как ни велика была опасность, своевременное предупреждение о ней «Брайтенбаха» оставило советской разведке свободу маневра и выхода из опасной игры без больших потерь.

По этому поводу резидент-нелегал в Берлине В.М. Зарубин сообщил в Центр: «Внешне Джим держит я спокойно и с виду не нервничает…» В целях локализации провала Зарубин предложил Центру вывезти Джима в другую страну с помощью его же связей. Такая комбинация и была осуществлена. Джим покинул Германию без серьезного ущерба для берлинской нелегальной резидентуры. А то, что в ресторане «Триумф» с «Музыкантом» встречался именно Б.Д. Берман, «русский генерал», немцам так и не удалось установить. «Русский след» был ими утерян.

Спустя несколько лет заместитель начальника внешней разведки М.С. Кедров, утвердив постановление о сдаче в архив дела-формуляра на «Музыканта» – Флик-Штегера, написал: «Содержащийся в деле материал актуален, поскольку вскрывает методы контрразведывательной работы гестапо и абвера, преподает урок неправильной вербовки и удачной вместе с тем локализации провала за кордоном».