Текст книги "Том 3. Лица"
Автор книги: Евгений Замятин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)
Картина 1
Улица. Старые дома, стены уходят вверх, в небо. Между домами – узкое ущелье: старинный переулочек – «клёз» – идет в глубь сцены. Над входом в «клёз» – каменная арка от дома к дому, на ней вывеска: «О'Келли. Адвокат». Внизу под аркой висит железный резной фонарь. Вечер. Огни. Где-то вдали грохот колес по мостовой. На улице стоит Бобби. Медленно проходит Мастер, почти крадется, в надвинутой на глаза шляпе. Бобби почтительно уступает ему дорогу и отдает честь. Несколько секунд улица пуста – никого, кроме Бобби. Потом несколько одиночек-прохожих и викарий Дьюли. Бобби отдает ему честь с таким же почтением, как Мастеру. Викария обгоняет стая беловоротничковых мальчишек-газетчиков.
Газетчики. Два пенса. Экстренный выпуск! Возможность войны с немцами! Загадочное убийство! Два пенса!
Вик. Дьюли(газетчикам). Что? Эй, вы, экстренный!
Газетчики уже убежали. Вик. Дьюли возвращается назад, вынимает часы, осматривается, явно поджидая кого-то. Уходит в клёз. Улица пуста. Затем – двое: О'Келли и Диди.
Диди(останавливается). Нет!
О'Келли. Что – нет?
Диди. Я не хочу идти к вам! Вчера мы… венчались с ним, а сегодня… Я просто… я не понимаю себя!
О'Келли. Я понимаю. Хотите – скажу? Вы не хотите идти ко мне, но вам хочется идти ко мне. И вы хотите оставаться с Кемблом, но вам не хочется остаться с ним.
Диди. Да. Да! И главное – это потом, когда я возвращаюсь…
О'Келли. Не стоит думать о «потом». Это все равно, что заглядывать в конец пьесы или романа – дурная привычка, неинтересно читать. К счастью, автор, написавший всех нас – вас, меня и всех – предусмотрительно закрывает от нас все «потом». Иначе, если бы мы знали, что случится через десять минут…
Диди. Вы говорите так, как будто вы знаете.
О'Келли. К счастью, не знаю. Или нет, знаю: через десять минут у меня в комнате вы будете лежать на диване, а я стану около на колени и буду целовать вот эти… вот эти… возмутительные уголки ваших губ и буду тем О'Келли, которого знаете, может быть, только вы одна…
Диди. О'Келли – не… не надо…
О'Келли. Вот вам ключ – вы знаете, как открыть. Я только пойду купить кое-что, и сейчас же назад…
Дает ей ключ. Диди, нагнув голову, медленно идет в клёз. Под аркой открывает маленькую, старинную, окованную железом дверь, оглядывается. О'Келли еще стоит на углу, ждет – кивает ему. О'Келли уходит. Наверху, над аркой, в конторе О'Келли освещается окно. У выхода из клёза показывается викарий, смотрит вверх в окно, выходит на улицу, потирая руки. По улице мчатся беловоротничковые мальчишки, размахивая газетами, идут два Спортсмена.
Газетчики. Экстренный выпуск! Загадочное убийство в Лондоне! Скачки в Дерби! Два пенса!
1-й Спортсмен(Газетчикам). Мне.
2-й Спортсмен. И мне.
Торопливо ищут что-то в газете. Вик. Дьюли тоже купил газету и читает ее в стороне, под фонарем.
1-й Спортсмен. А что я вам говорил? Их фаворит, конечно, Ибис! Я уверен, он опять придет первым. Прошлый раз он повысил рекорд ровно на четверть секунды – мои часы показывают с точностью до четверти секунды.
2-й Спортсмен. А я готов держать пари, что на этот раз Ибис будет побит.
1-й Спортсмен. Идет! Пять фунтов.
2-й Спортсмен. Я готов. Хоть десять.
1-й Спортсмен. Десять. Ладно, держу десять.
Рукопожатие. Стоят так несколько секунд. Появляется О'Келли, насвистывая; под мышкой у него бутылка, в руках цветы. Вдруг видит викария, стоящего к нему спиной в двух шагах. Подняв воротник и нахлобучив шляпу, О'Келли поворачивается и торопливо уходит обратно. Викарий вынимает часы, смотрит, снова берется за газету, но читать уже не может; опять глядит на часы, идет к Бобби.
Вик. Дьюли. Э-э-э… послушайте: вы не можете мне сказать точно, который час?
Бобби. Прошу прощенья: мои часы в починке.
Вик. Дьюли. Гм… Очень жаль! И вы без часов, по-видимому, чувствуете себя вполне здоровым? Это не делает вам чести.
Бобби(виновато моргает). Я… действительно, извините, здоров.
Вик. Дьюли. Это выше моего понимания. Я допускаю, что можно привыкнуть к отсутствию какого-нибудь второстепенного органа – ноги, пальца, носа, но человек без часов! Вам необходимо приобрести запасные часы.
Бобби. Я… Я постараюсь, извините!
По улице быстро идут Мак-Интош и м-с Дьюли. Викарий навстречу к ним с часами в руках.
Вик. Дьюли. М-р Мак-Интош, десять минут одиннадцатого.
Мак-Интош. Дорогой викарий, ради Бога… Уфф! (Вытирает лицо платком.) Мы с м-с Дьюли летели, так сказать, на крыльях Морфея…
Вик. Дьюли. Вы хотите сказать, что вы спали?
Мак-Интош. Нет, наоборот, наоборот!
Вик. Дьюли. Не совсем представляю, что такое будет «наоборот». Но во всяком случае вам сейчас же опять придется лететь – на каких угодно крыльях – и немедля привести сюда м-ра Кембла.
М-с Дьюли(возбужденно). Вы… вы ее видели, эту женщину?
Вик. Дьюли. Да, она там (показывает на освещенное окно). И сейчас туда должен прийти О'Келли. От всемогущего провидения не укроется ничто.
Мак-Интош (в восторге). Замечательно! Завтра же начинаю писать серию: «Арсэн Люпэн – апостол». Так сказать, евангелие от Арсэна Люпэна…
Вик. Дьюли. М-р Мак-Интош, прошу вас, воздержитесь от неуместных метафор и идите скорей.
Мак-Интош. Понимаю. Так сказать, по писанию: «Что хочешь делать – делай скорей». Это пять минут. Два шага! Бегу!
Уходит. М-с Дьюли протирает платком пенсне, руки у нее дрожат. Викарий пристально смотрит.
Вик. Дьюли. Что с вами? Вы дрожите?
М-с Дьюли. Я… я волнуюсь. Вы не думаете, что может выйти что-нибудь… что-нибудь неприятное? Мне как-то жутко.
Вик. Дьюли. Но, дорогая, ведь тогда, на заседании, вы же настаивали, что м-ра Кембла нельзя оставить в руках этой женщины. Я вас не понимаю!
М-с Дьюли. Да, я. И именно поэтому мне…
Вик. Дьюли(перебывает). А затем, нашими руками уже зажжен фитиль возмездия, и теперь мы уже не в силах остановить взрыв.
М-с Дьюли. Быть может, еще не поздно, я могу догнать, я могу…
Вик. Дьюли. Тесс! Идет…
Увлекает ее в тень, за выступ дома. Выходит О'Келли, оглядывается и хочет юркнуть в клёз. Навстречу ему из тени, с видом прогуливающегося, викарий Дьюли.
Вик. Дьюли. А-а, добрый вечер, дорогой О'Келли! Не правда ли, прекрасная погода?
О'Келли (смущенно старается спрятать бутылку и цветы). Д-да… ммм… (Оправившись, обычным своим шепотом.) Очевидно, прекрасная, раз вы изволите гулять в неположенные по расписанию часы. Или, может быть, вы занимаетесь посещением больных?
Вик. Дьюли (с злобно-любезной, золотой улыбкой). Я очень польщен; вы, по-видимому, никак не можете забыть моих расписаний. А вы – к себе в контору? Я и не подозревал, что вы такой труженик! Вам следовало бы щадить себя и не работать по вечерам.
О'Келли. О, нет, дорогой м-р Дьюли, по вечерам я занимаюсь делами милосердия и… и любви. Вне расписаний.
Вик. Дьюли. А-а, так-так… Желаю успеха!
Приподняв шляпу, уходит. О'Келли глядит ему вслед. Снимает шляпу, почесывает затылок. Затем, махнув рукой, ныряет в клёз, открывает ключом дверь; слышно, как изнутри запирает ее. По улице быстро идут Мак-Интош и Кембл. М-с Дьюли, завидев их, еще больше втискивается в свой угол – если бы только можно было войти в камень!
Мак-Интош. Никого… Где же они? М-р Дьюли! М-р Дьюли!
Кембл стоит без шляпы, мучительно трет лоб. Бобби поворачивается, внимательно приглядывается к этому джентльмену без шляпы. Справа показывается викарийДьюли.
Вик. Дьюли. А-а, м-р Кембл!
Кембл(нагнув по-бычьи голову, тяжело подходит к викарию). Это… Это правда? (Хватает его за руку.)
Вик. Дьюли. Послушайте, вы… вы делаете мне больно, оставьте! Оставьте же!
Кембл(не отпуская викария). Я вас ссспраши-ваю – это правда?
Вик. Дьюли. Что правда?
Кембл. Она – здесь?
Вик. Дьюли. Вы, кажется, считаете меня, служителя церкви, способным на низкие поступки, на ложь? Вы сейчас увидите все сами.
Кембл(отпускает его руку. Трет лоб и все лицо, как бы смахивает невидимых пчел. Потом ощупывает карманы, вынимает вечное перо, fountain реп, говорит, бессмысленно глядя на перо). Он забыл перо, я должен отдать ему… Этим самым пером… (Стискивает кулаки.) И я взял, я взял эти деньги, я взял их у него!
Вик. Дьюли. Перо? Деньги? О чем он? Какие деньги? (Мак-Интошу.) Он говорил вам что-нибудь?
Мак-Интош. М-р Кембл несколько раз упоминал о каком-то чеке на пятьдесят фунтов, но я, право, затрудняюсь…
Кембл(викарию Дьюли, тяжело дыша). Слушайте: если это… если это все ложь, я… я вас…
Вик. Дьюли. М-р Кембл, я христианин – и я прощаю вас. Но через несколько минут, когда вы вернетесь оттуда (показывает на освещенное окно), я надеюсь, вы сами извинитесь передо мной. А теперь, м-р Мак-Интош…
Мак-Интош. Да-да, пожалуйста, м-р Кембл, пожалуйста! Осторожнее!
Кембл спотыкается, идет за Мак-Интошем в клёз к двери в контору О'Келли, дергает дверь.
Кембл(растерянно). Заперто… (Подбородок у него прыгает.)
Мак-Интош. О, не беспокойтесь, мы принесли ключ. Вот… (Подает ему громадный, старинный ключ.)
Кембл(пробует открыть, не попадает в скважину, тычет ключ Мак-Интошу). Я не… не… не могу…
Мак-Интош (берет ключ). Давайте, я с удовольствием. (Работает ключом.) Вот французские ключи: это, действительно, так сказать – культура! Французского не подобрать, а такой… Готово! (Открывает дверь.)
М-с Дьюли(подойдя к викарию). Я… я боюсь… Ради Бога, ради Бога! Не надо… ради Бога!
Вик. Дьюли(со злостью). Вы сейчас же отправитесь домой. Слышите?
М-с Дьюли (Кемблу, который уже ринулся в дверь). Кембл! Кембл!
Мак-Интош (подходит, в восторге). Замечательно! Дорогой викарий, замечательно – это такой момент! Как будто читаешь, так сказать, последнюю главу романа. И понимаете, в этом романе – мы, мы, так сказать, напечатаны! Вы только вообразите: он врывается туда, как буря… она, быть может, в той самой пижаме, в которой вы однажды, так сказать, любовались ею…
Вик. Дьюли. М-р Мак-Интош, выбирайте выражения. Я только видел ее в этой пижаме, запомните это.
Мак-Интош. Ну да, ну да! Затем он выхватывает оружие – если только он его с собой захватил, – женщина падает на колени, но он беспощаден…
М-с Дьюли. Остановите, остановите! Мак-Интош, ради Бога, пойдите туда! Умоляю вас!
Вик. Дьюли. Успокойтесь, все это кончится так, как и надлежит кончиться банальной комедии: с изменами, ревностью и прочими атрибутами.
Мак-Интош. Ну да, относительно оружия – это я ведь только, так сказать, в литературно-художественном смысле…
М-с Дьюли(хватает викария за руку). Постойте! Вы слышите?
Вверху глухо слышны громкие голоса.
Бобби(подходит). Извините, ваше преподобие. Раз вы здесь, я, конечно, вполне… Но, кажется, там наверху…
Сверху слышен смех О'Келли.
Вик. Дьюли. О, не беспокойтесь! Вы слышите, там смеются. Мы ждем одного из наших друзей. Он сейчас кончит там деловой разговор, и мы…
Глухо слышен выстрел.
Что это? Мак-Интош, что это? Выстрел?
М-с Дьюли. Нет! Нет!
Мак-Интош(в восторге). Он выстрелил! Я говорил, я говорил! Это замечательно! Он должен был выстрелить – так сказать, литературно – понимаете?
На лестнице слышен грохот шагов. Выбегает Кембл. Стоит, мучительно трет лоб.
М-с Дьюли(кидается к нему). Кембл – нет? Скажите же, что нет! Говорите же!
Бобби(отводит ее рукою). Позвольте, позвольте мне, виноват… (Вынимает записную книжку. Кемблу.) В чем дело?
Кембл(бессмысленно глядя на Бобби). Он… он засмеялся.
Бобби(глядит на викария, на Мак-Интоша). Засмеялся? Не понимаю!
Кембл. Я не мог. Хотел уйти. Я отдал ему перо… и, понимаете, он засмеялся. Понимаете? Он засмеялся. Понимаете?
Бобби(в недоумении). Не понимаю! (Мак-Интошу.) Вы слышали выстрел, сэр?
Мак-Интош. Ну да, конечно, он был должен…
Кембл(к Бобби). Я убил.
Бобби. Сэр, вы…
Кембл. Говорю вам, я убил м-ра О'Келли, адвоката. Пожалуйста, поскорее отведите меня, куда надо, я очень устал.
Бобби(несколько секунд смотрит на него, разинув рот и моргая. Затем одергивает сюртук и деловым тоном). Очень хорошо. Пойдемте. (Идут.)
М-с Дьюли(протягивая руки, за ними). Это я! О, это я, Кембл, это я, я!
Картина 2
Солнечное утро. Площадь перед тюрьмой. Стена, низкие сводчатые ворота, обитые железом. Беспокойно движущаяся головная часть толпы. Отряд Армии Спасения с оркестром. В стороне – группа: вик. Дьюли, Мак-Интош, Воскресные Джентльмены и Леди, Спортсмены.
Вик. Дьюли (в центре группы). Видите ли, если ровно в десять позвонит тюремный колокол, то это возвестит нам, что мы должны…
Голубая Леди (вставая на цыпочки). Что? Колокол? М-р Дьюли, вы говорите – колокол?
Розовая Леди(прижимается к Джентльмену; они немного в стороне от группы). Милый, я ничего не понимаю. Какой колокол? Объясните мне.
Джентльмен. Дорогая, колокол на тюремном дворе должен зазвонить, если приговор будет приведен в исполнение, чтобы мы могли помолиться за душу этого бедного м-ра Кембла.
Розовая Леди(вздрагивая, прижимается). Колокол? Как жутко! Милый, мне кажется, я вас сегодня особенно, особенно люблю!
Джентльмен. А там, смотрите, приготовлен оркестр Армии Спасения, чтобы увенчать печальную церемонию гимном.
1-й Спортсмен(вынимая часы). Уверяю вас, еще ничего нельзя сказать. Помилование могло получиться сегодня утром, оно может получиться сейчас, еще не поздно. Знаете, это меня захватывает, как на скачках последние минуты перед финишем: догонит – не догонит, все время на волоске…
2-й Спортсмен. Да, и вдобавок здесь на волоске висит человек, и от этого еще… ну, как бы это сказать…
1-й Спортсмен. Да, да. Понимаю. Сколько сейчас на ваших часах?
2-й Спортсмен. Без семи десять. Еще семь минут.
М-с Дьюли(отчаянно). Нет, нет, неправда! Еще без четверти, еще без четверти десять – вот, вот же! (Показывает свои часы.) Ваши часы неверны – без четверти!
2-й Спортсмен. Простите, вы ошибаетесь.
М-с Дьюли. Нет, нет! Еще пятнадцать минут! Вы, вы не смеете!
Вик. Дьюли. Дорогая, не волнуйтесь. Я же говорил, что вам надо было остаться дома. Вы не совсем здоровы.
М-с Дьюли замолкает, стоит как неживая. Голубая и Розовая перешептываются. Вбегают беловоротничковые мальчишки-газетчики.
Газетчики. «Джесмондская Звезда»! Экстренный выпуск! Помилование убийцы адвоката О'Келли!
Публика кидается, расхватывают газеты.
Голоса. Как? – Помиловали? – Что, что? – Читайте! Эй, вы, на фонаре, читайте вслух! – Тише!
Человек на фонарном столбе (читает). «Как известно нашим читателям, местное общество чрезвычайно заинтересовано исходом ходатайства о помиловании, поданного матерью осужденного убийцы адвоката О'Келли. Мы с своей стороны полагали бы, что, принимая во внимание заслуги покойного сэра Гаральда, отца осужденного…»
Первый голос(хрипло). Долой сэров!
Второй голос. Небось этого солдата в прошлом году живо вздернули!
Голоса. Долой сэров! – Тише! – А, вы за убийцу? А убивать связанного – это, по-вашему… – Тише! Дайте дочитать. (Затихают.)
Человек на фонарном столбе. «Мы можем сообщить, что, по непроверенным еще слухам, сегодня утром из Букингэма получено помилование».
Третий голос. Долой сэров!
Человек на фонарном столбе (размахивая газетой). Долой «Джесмондскую Звезду»!
Голоса. Долой «Звезду»! – Идем бить окна в газете! – Долой сэров!
Бобби. Джентльмены, джентльмены, порядок! Эй вы, на фонаре – вниз!
Человек слезает с фонаря. Толпа возбужденно шевелится, переливается. Смутный, слитный говор.
М-с Дьюли. Я же говорила! Я же знала! Дайте, дайте, я сама!
Мак-Интош(дает ей газету). Дорогая м-с Дьюли, к сожалению, это пока еще только слух, и вы же понимаете, что газета, так сказать, существо женского рода и, подобно Еве…
М-с Дьюли. Нет! Нет, я знаю! Я знаю!
Толпа вдруг затихла, раздвигается и по живой улице, в совершенной тишине, к воротам тюрьмы проходит Мастер.
Розовая Леди(прижимаясь). Это он? Это он и есть?
Джентльмен. Да, дорогая, это он. Розовая Леди. Но зачем же, если…
М-с Дьюли, как автомат, делает два-три шага по направлению к Мастеру. Остановилась. Смотрит кругло, как на стук Мастера открывается калитка в воротах и вновь захлопывается. Тишина. М-с Дьюли быстро возвращается к своей группе.
1-й Спортсмен(вынимая часы). Сколько на ваших?
2-й Спортсмен(вынимая часы). Без одной минуты десять.
1-й Спортсмен. Совершенно правильно. Сейчас все будет ясно.
М-с Дьюли(растерянно). Это он, да? Но как же, ведь помиловали, ведь вот же, ведь вот же (в руках у нее газета)…вы же видели, все видели! Быть может, он не знает? Ради Бога!
Вик. Дьюли(пожимая плечами). Дорогая, ведь вы же сами читали: это только слух.
М-с Дьюли(хватает его за руки – выше локтя; в лицо ему, пронзительно). Вы, вы хотите сказать, что…
Вик. Дьюли(снимая ее руки). На вас сссмот-рят. Я ничего не хочу сссказать. Вы не умеете владеть сссобой!
1-й Спортсмен(не отрывая глаз от часов). Уже десять.
2-й Спортсмен(тоже с часами). Совершенно правильно.
Голоса в толпе. Десять! – Господа, десять, тише! – Долой сэ… – Тише! – Простите, вы меня совсем раздавили! – Десять. Сейчас… – Да тише вы!
Несколько секунд совершенная тишина. Оркестр Армии Спасения держит наготове трубы.
Мак-Интош(в восторге). Замечательно! Какой момент! Если взять метафору из быта четвероногих…
Вик. Дьюли. М-р Мак-Интош!
Мак-Интош замолкает. Тишина.
1-й Спортсмен. Две минуты одиннадцатого.
2-й Спортсмен. Совершенно правильно. Очевидно, то, что было в газете, как слух…
М-с Дьюли(задыхаясь от радости). О, я говорила, говорила, я знала! Дьюли, вы-вы-вы понимаете? Дьюли, вы понимаете?
Вик. Дьюли. Я не понимаю вас. Вы сегодня…
М-с Дьюли. О, я сегодня… я так, я так сегодня… (Блаженно улыбается, пенсне падает на землю)
Мак-Интош(подымает). Какое несчастье! Оба стекла, так сказать…
М-с Дьюли(восторженно). Оба? Да?
Розовая Леди(разочарованно). Так, значит, ничего не будет?
Джентльмен. Да, по-видимому.
Розовая Леди. Это все вы! Вы обещали мне! Я так спешила…
Джентльмен. Простите, дорогая. Но, право же, я не думал… я думал…
Голоса в толпе(все слышнее и слышнее). Да, а небось солдата в прошлом году… – Знаем мы их! – Долой сэров! – Эй вы, как вас… – Да не толкайтесь! – Долой сэров! Я говорю: вы сами нахал! – Долой сэров!
Из толпы выходят двое: один в шляпе, другой в кепке.
Шляпа. Кто, я нахал!
Кепка. Да, вы.
Шляпа. Вы в этом уверены?
Кепка. А вы, кажется, нет! Жалко!
Шляпа(скидывает пиджак). Становитесь!
Кепка. Ладно! Посмотрим!
Скидывает пиджак. Начинают боксировать. Вокруг них быстро образуется кольцо зрителей.
Бобби(подходит). Эй, джентльмены, не здесь, не здесь! Не полагается! Разойдитесь! Будьте любезны, будьте любезны! (Растаскивает дерущихся за шиворот.)
Шляпа и Кепка уходят. За ними часть толпы.
Шляпа(надевает пиджак). Посмотрим!
Кепка(надевает пиджак). Да! И не таких нахалов случалось…
Голоса в толпе. Правда, идти домой, что ли? Подождем еще: вдруг… – Да ведь уже давно… – Мало ли что! – Долой сэров!
1-й Спортсмен. Вы еще остаетесь?
2-й Спортсмен. Да, я еще подожду минут пятьдесят.
1-й Спортсмен. Потеряете время… Значит, вечером в клубе, в пять?
2-й Спортсмен. Да, в пять. Если только я…
Вдруг из тюрьмы – медленно, мерно, мертво колокол. Все замирают.
М-с Дьюли(одна. Все еще молчит. Колокол продолжает звонить). Нет, нет, ради Бога, ради Бога! Вот же, вот же! (Размахивает газетой.) Остановите… Оста…
Колокол замолк. М-с Дьюли стоит немая.
Вик. Дьюли(снимает шляпу, все остальные мужчины тоже). Кончено!
Несколько секунд тишины. Вик. Дьюли взбирается на какое-то возвышение.
Леди и джентльмены!
М-с Дьюли, согнувшись, почти падая, уходит куда-то одна. Викарий взглянул на нее, продолжает.
Леди и джентльмены! На наших глазах кончился последний акт драмы. И прежде чем помолиться за душу грешника, я предлагаю присутствующим принять резолюцию с требованием, чтобы в парламент был, наконец, внесен мой билль о принудительном государственном спасении. Медлить дальше нельзя: мы на краю бездны.
Толпа. Да, Да! – Мы все! – Браво, викарий Дьюли! – Единогласно! – Долой сэров! – Тише вы!
Оркестр Армии Спасения играет.
Занавес
1924
Блоха*
Игра в четырех действиях
Предисловие
«Блоха» – опыт воссоздания русской народной комедии. Как и всякий народный театр – это, конечно, театр не реалистический, а условный от начала до конца, это – игра. Наиболее полно эта условность выражена в трех ведущих персонажах – ХАЛДЕЯХ. Халдеи пришли в «Блоху» одновременно и из старинного русского «действа», и из итальянской импровизационной комедии. Их русские предки – скоморохи, Петрушка, масленичный балаганный дед, медвежий вожак; их итальянские родичи – Бригелла, Панталоне, Капитан, Пульчинелла, Труфальдино. На протяжении игры каждый из халдеев переменяет несколько масок – несколько ролей.
Самое слово «халдей» – название старорусских комедиантов. Адам Олеарий в своем «Описании путешествия в Московию» пишет о них: «Они получали от патриарха разрешение в течение восьми дней перед Рождеством и вплоть до Крещения бегать по улицам… Одеты они были, как во время масленичного ряжения – на головах у них были деревянные размалеванные шляпы, а бороды были вымазаны медом, чтобы не загорались от огня, который они разбрасывали». В «Блохе» халдеи ведут всю игру и где надо – веселой выходкой поджигают и зрителей, и актеров.
Тематическим материалом для построения «Блохи» послужил бродячий народный сказ о туляках и блохе – и прекрасный рассказ Н. С. Лескова «Левша», представляющий собою литературную обработку народного сказа. Идея театрализовать этот материал возникла у А. Дикого, режиссера Московского Художественного театра 2-го, – для этого театра и была написана «Блоха».
В печатаемом ниже тексте «Блохи» учтен опыт сценической проработки пьесы в двух театрах – МХАТ 2-ми Ленинградском Большом драматическом; в частности, некоторые черты в образах Платова и 1-го Халдея связаны с исполнением этих ролей актерами МХАТ 2-го – А. Диким и В. Готовцевым.
Первое представление «Блохи» в МХАТ 2-м состоялось 11 февраля 1925 года. Первое представление «Блохи» в Ленинграде в Большом Драматическом театре было 25 ноября 1926 года. Для обеих постановок – декорации и костюмы по эскизам Б. М. Кустодиева.
ЛИЦА
Удивительные Люди Халдеи – трое, один из них девка.
Донской казак Платов. Царь.
Министр граф Кисельвроде.
Голландский Лекарь-аптекарь – 1-й Халдей.
Царский Скороход-курьер – 2-й Халдей.
Фрейлина Малафевна – Халдейка.
Тульский оружейник Левша.
Оружейник Силуян.
Оружейник-старик Егупыч.
Раёшник – 1-й Халдей.
Тульский купец – 2-й Халдей.
Тульская девка Машка – Халдейка.
Аглицкий Полшкипер.
Аглицкий Половой, чернорожий.
Аглицкий Химик-механик – 1-й Халдей.
Самолучший аглицкий Мастер – 2-й Халдей.
Аглицкая девка Меря – Халдейка.
Свистовые казаки Платова.
Царские генералы.
Околодочный.
Ямщик.
Дворник.
Городовые.
Туляки.
Морской Водоглаз, он же черт Мурин.
