Текст книги "На золотом крыльце 4 (СИ)"

Автор книги: Евгений Капба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Он припал на одно колено и стал вертеть гладкой башкой, пытаясь обнаружить меня. Похоже – у Клавдия стояла ментальная защита, и я сейчас имел дело с ее проекцией!

– Давай, чучело, – я не стал скрываться. – Иди сюда!

– Бырлы-бырлы, – прогудел гомункул таким голосом, как будто ему на лицо пакет надели.

И ринулся в мою сторону. А я что? Я шевельнул эфирные нити и сдернул с потолка лампу со свечами, и надел на всю эту дурацкую фигуру сверху, фиксируя руки у тела. Часть свечей при этом попадала на пол, другая часть – на гомункула, заливая его воском и подкапчивая.

– Ыбрлы? – удивился страж сумрачного ермоловского разума. И возмутился: – Огрологлро!!!

– Ой, да иди ты нафиг, – вздохнул я, телекинезом открыл дверь, ухватился за люстру и вышвырнул бедолагу наружу.

Ментальные конструкты на свежем воздухе чувствуют себя очень плохо, это я знал точно. А еще знал, что на выходе меня будет ждать дичайший срач.

Некоторое время я затаптывал не желающие гаснуть свечи, а потом еще раз оглядел ставший еще более мрачным от потери главного светильника Чертог Разума и задумался. В конце концов, он сам на меня напал, и я имел право на контрибуцию! И я предпочитал взять свое информацией. Ультима Ермоловых – вот что меня интересовало. Я много времени провел, собирая сведения об этом, и имел кое-какие подозрения, но нужно было удостовериться. А еще я хотел, чтобы Клавдий перестал быть таким козлиной. Хотя бы на долю процента!

Где искать информацию про Ультиму? Наверное, она должна быть очень важной и хорошо защищенной.

Я закрыл глаза и осмотрелся в эфире. Кроме двух ярких шкафов с любимыми женщинами наследника Темного клана, золотом светились и другие книги, то есть – принципиальные вещи в жизни у Ермолова имелись, и это уже было здорово. Но золотом Ультима темных сиять не могла. Она, наоборот, как будто поглощала собой свет, закручивалась в воронку… И воронка эта располагалась в самом дальнем и самом темном углу.

Я открыл глаза и двинул через весь зал, раздвигая стеллажи и массивные шкафы легкими движениями рук. Здесь, внутри чужого разума, в этой визуализации несуществующей Библиотеки, мне было плевать на Клятую Багну, на истощение резервов и что угодно еще. Здесь я чувствовал себя сильным. Я знал, что могу навредить Клавдию, могу свести его с ума, могу перемешать ему воспоминания так, что он маму с папой друг с другом путать станет. Но я не собирался этого делать. В конце концов, если вести себя как последняя скотина – то ты скотина и есть. А если ты скотина – то зачем тогда жить?

Меня просто съедало любопытство. Очень интересно было, вот и всё!

Так что, увидев окованный железом и перевитый толстыми цепями сундук, я шагнул к нему, сорвал замок и цепи, распахнул крышку, жадной рукой ухватил свиток с пергаментом, прочел, что там было написано, положил на место и озадаченно проговорил вслух:

– Так, блин. В каком смысле – «Черное Солнце»? Нет, оно, конечно, эпично, и ну его нафиг, и молодцы Ермоловы что аж с 1887 года не применяли, но, блин! А «Черная Немочь?» А как тогда?… А КТО тогда⁈

Потом подумал, положил свиток с «Черным Солнцем» на место, тщательно закрыл сундук и сказал:

– Ладно, фиг с ним!

И пошел к выходу, пытаясь понять, как бы реализовать вторую часть плана: сделать Клавдия менее говнистым. И в моей памяти ничего такого подходящего не находилось. А вот в памяти Королёва, пожалуй, имелось кое-что подходящее. Глубоко вдохнув, я продекламировал громко, так, что эхо отдавалось от стен, полки с книжками тряслись, а огоньки на оставшихся свечах танцевали и чадили:

– Когда на лице твоем холод и скука,

Когда ты живешь в раздраженье и споре,

Ты даже не знаешь, какая ты мука,

И даже не знаешь, какое ты горе!

Когда ж ты добрее, чем синь в поднебесье,

А в сердце и свет, и любовь, и участье,

Ты даже не знаешь, какая ты песня,

И даже не знаешь, какое ты счастье! (стихи Э. Асадова)

Читая стихи я дирижировал книгами, полками и шкафами. Они вальсировали, кружились по библиотеке, становились на своим места, отряхивались от пыли, освобождались от паутины. То, что Клавдий считал важным, то, что светилось золотом в этом царстве мрака – оказывалось на самых видных местах. Громоздкие и толстые тома с обидами, завистью и радражением задвигались в самые дальние углы, черт знает куда, с глаз долой. Через дверь (внезапно!) вплыла лампа-подсвечник, и вместо оплывших и обгоревших вонючих огарков на ней горели пахнущие медом восковые яркие свечи.

Готический зал из иллюстрации к фильмам ужасов преобразился в сказочное место, даже демонические рожи на гобеленах стали смотреть не с тупой яростью, а с некоторыми проблесками интеллекта во взглядах. И я был доволен результатами своего труда. В конце концов, пострадал только защитник-гомункул, у Ермоловых наверняка хватит денег нанять менталиста, чтобы он подсадил сюда новую тварюшку.

Напоследок я ухватил одну из свечей и, выводя буквы языками пламени – прямо над дверью, огромными черными буквами из копоти написал:

– НИКОГО ТУТ НЕ БЫЛО, ОНО САМО!

И вышел вон.

Глава 3

Последствия

Клавдий лежал на спине в снегу и смеялся, глядя в небо. Он хохотал как сумасшедший, у него слезы из глаз текли. А я пытался пальцами добраться до кармашка на бедре – там у меня зелье регенерации лежало. Было очень тяжко, очень больно и грустно: я точно сломал себе что-то в нескольких местах, грохнувшись с высоты на строительный мусор.

– Ай да Титов! – фыркал Ермолов. – Ай да сукин сын! Ты еще и менталист, Титов? Ишь, как оно вставило-то! Ой-ха-ха-ха!!! Хе-хе, мать моя! Хо-хо! А мог и убить, и с ума свести, ха-а-а-а… Но не сде-е-е-елал! Не сделал!

Я, наконец, извлек блестящую пробирку и, помогая себе телекинезом, подтащил ее ко рту. Скотское темное заклинание все-таки здорово выкачало у меня резерв, хотя то самое «на донышке» все еще бултыхалось, а это значило – ни фига у Клавдия не вышло. Бензовоз есть бензовоз. Да и вообще, посмотрим еще – может быть, не бензовоз, а целый танкер!

Наконец пробка вылетела из пробирки, и кисловатая жидкость потекла мне в рот, я сделал усилие – и глотнул. Тело выгнулось дугой, все кости захрустели, волосы встали дыбом, из глаз брызнули слезы, из носа потекла кровь, и я громко простонал:

– Чтоб я сдох!!!

Эликсир оказался забористым. Я за него кучу денег отдал, по наводке Лейхенберга ходил к Скоморохам, сразу после той истории с ремонтом крыши. Деньги были, и вложить их в концентрированное здоровье я посчитал правильным. Купил пять порций, отдал… Много! Очень много. Если б мне о таких суммах в мае сказали – я бы только пальцем у виска покрутил.

Бог знает, какие редкие ингредиенты на это дело употреблялись, но я прямо почувствовал, как за минуту похудел килограмма на три. Отвратительные ощущения! Организм перегнал полученные из сожженного жира и мышц строительные материалы и энергию к поврежденным тканям и заработал на полную. Кости снова захрустели, мышцы загорелись огнем, я весь вспотел, меня била крупная дрожь… Но уже через секунд двадцать я был способен сесть и повертеть головой – осторожно, чтобы не рухнуть обратно.

– Клавдий, – сказал я, тщательно подбирая слова. – Если ты хоть кому-то проболтаешься… Клянусь, я сровняю с землей всю недвижимость в мире, которая принадлежит Ермоловым. Сломаю каждый дворец и каждую халупу нафиг, камня на камне не оставлю. Будете малосемейки в земщине снимать и по ночлежкам кантоваться. Я тебе клянусь, Клавдий, я жизнь на эту дичь положу, но у вас крыши над головой не будет во веки веков!

– Хе-хе! – он тоже сел и смотрел на меня, улыбаясь. – И будешь в своем праве. Я бы и сам не хотел, чтобы такая информация про меня выплыла на поверхность. Менталистика, надо же… Ты чертовски крут, Титов, знаешь? Клятая Багна должна была высосать тебя до дна, а ты мне в башку залез и чего-то там наворотил… Что ты там наворотил?

– Ультиму вашу подсматривал и стихи читал, – пожал плечами я.

А чего мне прятаться? Соврать что-нибудь? Так это же выдумывать надо! А в моем состоянии что-то сочинять было очень, очень тяжело. Казалось – по всему телу пробежалось стадо слонов, вдобавок к этому я отравился и подхватил жесточашую простуду. При этом, например, то ли сломанный, то ли вывихнутый большой палец левой руки с хрустом встал на место и стал приобретать здоровый вид, теряя синюшность. Похоже, процесс продолжался!

– За каким дьяволом? – уставился на меня Ермолов. – Какие стихи?

– О! Стихи одного очень светлого человека. Замечательного просто. Из другого мира. Узнал от одного попаданца, – ухмыльнулся я через силу. – «Ты просто не знаешь, какое ты счастье, ты просто не знаешь, какая ты песня!»

– Зараза… – он почесал затылок. – То-то я чувствую, у меня внутри аж все клокочет, хочется всех на свете осчастливить. Как бы не убить никого по пути домой, а? И ясность такая, собранность… Думал – коньяк попался что надо, а нет, оказывается, ухажер моей сестрицы – менталист! Признавайся – не только стихи читал?

– Ничего такого особенного я не сделал. Порядочек у тебя в чердаке навел, да и всё, – я рукавом вытер пот со лба. – За такие процедуры я большие деньги беру вообще-то. Но тебе за просто так сделал. Это ведь просто логично: адекватные родственники жены лучше, чем неадекватные. Она ведь тебя любит и общаться не перестанет, я это сразу понял. Хоть ты и неприятный тип!

– В каком смысле – жены? – уставился на меня «неприятный тип».

– Ну, будущей, – я беспечно отмахнулся. – Сейчас-то какой смысл жениться? Колледж, то, сё… Несерьезно! Квартиру куплю, магазин открою – тогда да, тогда предложение и сделаю.

– Какую, к черту, квартиру? Какой магазин? – Ермолов смотрел на меня совершенно ошалевшими глазами.

– Мансардную, в Ингрии, – принялся разъяснять я будущему шурину. – С выходом на крыши и видом на водоем. Пруды, река, канал, что-нибудь такое в поле зрения. А магазин – книжный! Буду волшебные книги продавать и обычные – тоже. Бизнес такой! Нам, бесклановым, крутиться надо, шевелиться, зарабатывать… Мы без серебряной ложки в заднице родились.

– Так ты жениться на Эльке собрался? – на лице его появилась дурацкая улыбка.

– Гос-с-с-споди Иисусе! – картинно всплеснул руками я. – А я о чем говорю⁈ Слушай, сестра у тебя посообразительнее будет, она – отличница… А ты как в школе учился?

– А я на домашнем обучении был… – грустно ответил он. – Меня папа в школу и колледж не пустил.

– Меня тоже, – признался я. – И тоже – папа. Правда, когда он понял, что я перестарок – в интернат запихал, в такие перди жуткие, что ужас просто. А ты не перестарок?

– Не, я в четырнадцать тьмой инициировался первый раз, в восемнадцать – второй. Все по-ермоловски. Так выходит, что – ты никакой не сукин сын, а перспективная партия для моей сестрички? Маг с двойной спецификацией и резервом маны, как бензовоз? И Эльку замуж зовешь?

– Ну, пока не зову, чтобы не напугать, – поднял ладони на уровень груди я. – Она ж эта… Трепетная лань. Еще начнет воображать всякое… Но позову. Как учебу закончим и со службой определимся. Служить же вместе надо, а если будем помолвлены – то нас и определят в одну часть. Или на альтернативное место службы.

– Логично, – признал он. – Ты чертовски ушлый, знаешь?

– Да что с этим словом не так? – возмутился я. – Оно, хоть и значит вполне себе подходящие вещи, но звучит как-то оскорбительно! То ли ушлепок, то ли – уши! Нормально все у меня с ушами!

– Вообще-то ушлый зять – это очень неплохо. Если смотреть именно с такой точки зрения, имея в виду конкретно зятя, – успокоил меня Клавдий. А потом вдруг спохватился: – А ты не хочешь к нам в клан? Ну, не сейчас. Когда папа помрет. Я собрался реформы проводить, мне верные люди не помешают, особенно если они еще и ушлые. Эльку-то я точно обратно звать буду, ну, и тебя – заодно. В кантемировский клан она не вступила, так что ничего непоправимого не случилось. Женишься, фамилию жены возьмешь, такое практикуется. Я вам Сан-Себастьянское поместье подарю, на берегу Черного моря! Вид там – закачаешься. И кофе варят вкусный. Будешь, как сыр в масле, кататься! А дети ваши наследниками станут, просто подумай, какие перспективы!

Он сделал жест рукой, обозначая масштабность и радужность возможного будущего.

– А? – несказанно удивился я. – Что⁈ Йа-а-а? Ну-у-у-у… А вот смотри, Борис Борисович идет, он очень-очень зол и из руки у него огненный столб фигачит! Пора нам, наверное, расходиться…

– Ты подумай, подумай, – погрозил пальцем Ермолов. – Мы к этому разговору вернемся. А я полетел.

И не соврал. Щелкнул пальцами, и фиг знает из каких далей со свистом примчался знаменитый левитационный диск, на который он и запрыгнул, и улетел прочь, напевая что-то легкомысленное, вроде «ах, Алиса, как же нам встретиться…» Или типа того.

Ветер трепал его волосы, разорванный плащ развевался за спиной, а чудовищная аура из переплетенных щупалец преобразилась в шлейф мрака, который сопровождал Клавдия, как хвост – всякую уважающую себя комету.

* * *

Это я где-то уже видел: скучную одноместную палату, казенное белье и Ольгу Андреевну Боткину в белом халате. Правда, и отличия имелись весьма существенные! Во-первых, все вокруг было мне знакомо, потому что лежал я в медблоке Пеллинского экспериментального колледжа. Это намного лучше интернатского лазарета! Во-вторых, рядом с Боткиной стоял Розен – лысый, высокий, источающий вселенское спокойствие. А если Розен рядом – значит, все будет в порядке. В-третьих, никаких гипсов и повязок на меня не накрутили, после того свирепого зелья они мне были без надобности. Ну, да, меня капельку штормило, но не прям жестко. Так, как будто отходил после простуды.

– И что думаешь, Денис? – спросила Ольга Андреевна.

– Я думаю, что Титов – дурак, но дурак сильный, умный и везучий, – невозмутимо проговорил Розен. – Через пару дней с ним все будет в порядке. У него действительно феноменально большой резерв, я и не видал таких никогда.

– Подумать только – Клятая Багна от наследника клана Ермоловых! А этот лежит тут, улыбается, – целительница посмотрела на меня сквозь очки. – Ты, Михаил, должен вообще-то рыдать о потерянном на многие годы даре, а не улыбаться.

– Но я ж ничего не потерял? – полуутвердительно заметил я. – Конечно, крышу Башни на Тверской я на место сейчас не поставлю, но кое-что могу… Хотите, мебель в палате подергаю?

– Не нужно ничего дергать! Я бы не рекомендовала ближайшие дней десять пользоваться магией вообще, – отрезала Ольга Андреевна. – Специальная диета, препараты, практики пополнения резерва…

– … негаторная практика, – закончил ее мысль я. – Очень в тему! Нас зашвырнут черт знает куда, где нельзя будет пользоваться магией. С негаторами на шее. Подходит, да?

– Э-э-э-э… – протянул Розен. – Насколько я помню, смысл негаторной практики по выживанию как раз и заключается в том, что студенту ничего не угрожает, потому что он в любой момент может снять негатор и применить дар. А ты, получается…

– Ну, чисто теоретически, практика ведь рассчитана на то, что ее можно успешно завершить, не применяя магии, верно? – предположил я.

– Теоретически – да, – кивнул Дэн. – Но старшие ребята рассказывали, что продержаться все две недели практически нереально. Все спекаются и снимают негаторы – раньше или позже. Ладно… Все равно решит Ян Амосович. Негаторная практика – только для магов второго порядка, она по индивидуальному плану разрабатывается.

– Так я пойду? – дернулся я с кровати. – План сам себя не разработает!

– Лежа-а-ать! – голос Боткиной звенел сталью. – Клятая Багна у него, а он – «я пойду!» Никаких «я пойду», как минимум до утра! Мне хладный труп в общежитии не нужен! Будешь тут – под присмотром. Розен, ты сегодня дежуришь? Замечательно. Ночь переночует, утром – полное обследование, и решим…

Наконец лекари покинули палату и закрыли за собой дверь. Благо, прозрачного зеркала тут не было, никто за мной не подсматривал, так что под кроватью послышалось копошение, и спустя пару секунд появилась растрепанная Эля. Она тут же принялась поправлять одежду и волосы, отряхиваться и, по своему обыкновению, пытаться рассказать все и сразу:

– Я чуть не чихнула, ужас, как в носу чесалось, представляешь! Я терла нос, терла… А-а-а… Чи! – чих у нее получился, как у птички какой-нибудь. – Во-о-от, полегчало. И что, что там было с Клавдием? Вы подрались? Почему он мне звонил такой веселый? Сиди, сиди, я сейчас тебя с ложечки кормить буду!

И реально уселась на постель, достала из-под кровати контейнер с едой и ложку и приготовилась меня кормить! Как будто я лежачий больной! А я – не лежачий больной, точнее, чисто формально – да, но только принудительно. Я вообще уверен, что это Борис Борисович специально Боткину подговорил, чтобы она меня мучила и никуда не пускала. Он в ботинки снега набрал, когда за мной шел, и потому сильно злился.

– Открывай рот! – сказала Эля. – Давай, ложечку за Людвига Ароновича, ложечку за Яна Амосовича…

Я просто смирился. Ну, вот такая придурь ей пришла в голову, захотелось обо мне дико позаботиться. Ну, и ладно! В конце концов – кормила она меня картошкой с мясом, что тут плохого? Интересно, а картошка с мясом подходит под понятие «специальная диета»?

– … ложечку за Георгия Серафимовича…

Как Эля оказалась под кроватью? Так она с трансмутацией освоилась! И теперь сквозь стены проходила. Очень просто – раздвигала любую преграду, шагала вперед, задвигала за собой. Трансмутировала сплошную стену в стену с дыркой, делов-то! Главное, чтобы там проводов не было и других коммуникаций, иначе ни разу не секретно получалось. Страшная сила, на самом деле.

– … за Сигурда Эриковича! – меня ожидала следующая ложка. – И что там Клавдий? Как все прошло?

– Эля! Ты или корми меня, или спрашивай! – с полным ртом прошамкал я.

– Ой! – отпрянула Эля. – И правда. Рассказывай, что там случилось? И на вот, тут чай с лимоном, в термосе! Сейчас я тебе в крышечку налью…

Я, честно говоря, на нее другими глазами посмотрел. Потому что одно дело – это клетчатые юбочки, блестящие глазки, пеньюарчики и всякие нежности-приятности. Это – понятно. Дробовик, побег из семьи, смена фамилии, готовность всегда за меня вписаться – это дело другое, тоже понятное и ценное. А вот картошка с мясом и чай с лимоном – это третье! Как раз вполне перекликающееся с тем, о чем мы с Клавдием говорили. На такой девчонке точно надо жениться! Если она мне дико нравится и вообще – невероятная красавица, если она за меня готова в огонь и в воду, и чай в термосе приносит – то…

«Чего тебе еще, собака, надо?» – голосом Государя рявкнула память Руслана Королева.

Женюсь, точно. Но не прямо сейчас. Прямо сейчас как-то стремно.

– Ну да, мы подрались. Точнее – он на меня напал, я его эллингом придавил, потом он вылез, сделал какую-то дрянь, которую назвал «Клятая Багна»… Фу, просто дичь! – я вздрогнул. – Но хрен там, я не поддался и вправил ему мозги. Но сильно поломался при этом. Потом все было как ты говорила: он что-то осознал, и мы даже нормально поговорили. Он такой весь веселый запрыгнул на левитационный диск и улетел в сторону Невы. Всё!

Что характерно, я снова не соврал!

– Та-а-ак! – она задумалась и сама отпила чаю из хромированной крышки термоса. – А почему он мне сказал, чтоб я соглашалась? На что?

– Э-э-э-э… Ну, мы там про многое говорили… – стал закатывать глаза я. – Не зна-а-аю… Он, кстати, меня в клан звал. Поместье под Сан-Себастьяном предлагал! Говорит – когда ваш отец умрет, он реформы внутри клана организует…

– А ты что? – живо заинтересовалась Эльвира.

– А я – сам по себе, – откликнулся я.

– Эй! А я? – обиделась она. – Что значит – сам по себе?

Тут уж я отставил в сторону контейнер и термос, схватил ее и обнял крепко-крепко. Потому что нет лучшего средства от девчачьих обидок, чем хватание и обнимание. Нет, иногда они драться начинают, но до такого лучше не доводить.

– Конечно – я с тобой! Это само собой разумеется, ты чего? – заверил девушку я.

Эля едва ли не замурлыкала, пристраиваясь рядом на кровати. Я лежал ногами под одеялом, она – на одеяле, и голова ее покоилась на моем плече. Кажется, и недомогание мое стало отпускать, и в голове мысли всякие интересные начали вертеться…

– Я вот так пять минуточек полежу, а потом в общежитие пойду. Надо думать, что мы с собой на практику возьмем, – проговорила она сонным голосом. – Может – дробовик?

* * *

Интерлюдия.

Ян Амосович нервничал. Его раздражал тот факт, что он так и не смог узнать – кто именно является к нему под мерцающей личиной. Хитрая электроника, зеркало Нехалены, сложнейшие конструкты – сквозь маску визитера не пробилось ни-че-го! Отец одного из самых перспективных и одновременно проблемных студентов Пеллинского колледжа явно обладал запредельным могуществом.

Из какой семьи происходит Михаил Титов? Кто ставил парню такой заковыристый отвод глаз? Почему при таких выдающихся способностях его до сих пор не вернули в клан? Да будь там правящий род хоть трижды могучим и трижды консервативным – телекинетик такой силы нужен кому угодно! В этом была тайна, и тайна страшная. А страшиться Полуэктов не любил.

– Я думаю, миллион денег в качестве пожертвования будут достойным признанием заслуг вашего учебного заведения на ниве взращивания молодой поросли российских магов, – сказал гость. – Поверьте, Ян Амосович, на самом верху высоко оценивают вашу работу. Столько инициаций второго порядка – это не случайность. Это признак эффективности. Признаюсь – не все одобряли излишнюю свободу, которую вы предоставляете студентам. Но ваши методы себя оправдывают.

– Самоактуализация, – сказал Ян Амосович, который был очень польщен и думать забыл про раздражение. – Вершина пирамиды потребностей. Особенно важна – в молодом возрасте. Реализуясь через творческие активности, через созидательный труд, через креативные начинания в коллективе сверстников, юный маг чувствует, что способен на большее… И да, не питайте иллюзий – мы их не жалеем. Гоняем, как сидоровых коз! И немалый риск в жизни наших воспитанников тоже присутствует.

– Практика, – проговорил гость и кивнул. – Хтоническая, негаторная. Об этом я и хотел с вами поговорить. Куда вы собираетесь отправить моего сына и в составе какой команды?

– Сан-Себастьянский сервитут, – не задумываясь, откликнулся директор Колледжа. – Горный поход в долину Семи озер через перевал Пыв! Вместе с Ермо… Кантемировой. Пытаться их разлучить бессмысленно – первая юношеская любовь, и притом взаимная, это такая штука, что… Я бы не стал шутить с чувствами двух великих магов. Чревато.

– Какие уж тут шутки, – эмоции под личиной считать было сложно, а интонации голоса не давали никакого представления об отношении говорившего к ситуации. – Это очень серьезно… Но, в конце концов, почему бы и не Эльвира? Они сработались, не скандалят, берегут друг друга… Одобряю. А вот место – не одобряю. Держите.

Он протянул Полуэктову конверт из желтой бумаги. Ян Амосович принял его и испытующе глянул на визитера, силясь распознать хоть какие-нибудь эмоции. Но тщетно!

– Здесь – подробное описание маршрута и практическое задание, – пояснил мужчина. – Они отправляются в Васюганскую Хтонь. Пора парню встретиться с прошлым!

* * *

Глава 4

Очень важная задача

Я был взвешен, измерен и признан годным. Исходя из данных обследования – поединок с Клавдием прошел для меня без необратимых последствий. Хотя, как сказала Боткина – чем больше времени я не стану пользоваться магией, тем быстрее восстановится способность к оперированию большими объемами маны.

Принимая меня и Кантемирову в своем кабинете, Ян Амосович уточнил только, с кем именно я дрался, и, получив честный ответ, хмыкнул в бороду и положил перед нами на стол конверт из желтой бумаги. На его лице была написана целая гамма чувств, от одобрения до сожаления. Только сочувствия к своей персоне я не разглядел. Ну и ладно!

– Вот, здесь ваше задание. Поедете в Братск, а оттуда – в Васюганскую Аномалию, – пояснил Полуэктов.

Мы переглянулись: Барбашин не соврал!

– Специфику понимаете: электричество в Васюгане не работает! – он смотрел на нас испытующе. – Магией пользоваться нельзя!

– Не беда, – дернула плечиком Кантемирова. – Можно взять винтовки и поехать верхом.

– Наверное, можно… – неуверенно проговорил я.

Это она у нас – наполовину аланка-горянка, и по небесам на пегасах рассекает. Мой-то опыт верховой езды гораздо скромнее! Дед Костя приглашал к нам каких-то суровых всадников с раскосыми глазами, и мне пытались вдолбить эту сложную науку, но, признаться честно, я конячек побаивался. Большие они! Однако в седле держаться умел, и как-то даже километров десять по лесным дорогам мы с дедом Костей вместе верхом преодолели. Неспешным таким аллюром, скорее даже ускоренным шагом, чем тихой рысью. На этом он мучить меня перестал, задница болеть тоже перестала – через пару дней, и больше я в своей жизни с лошадками дела не имел. Если не считать Выходцеву и Святцеву, конечно. Это те еще кобылицы!

– Какие-то проблемы? – поинтересовался Полуэктов.

– Никаких проблем, – заверил я. – В чем наша задача? Просто пройти из точки А в точку Б?

– Есть карта, есть четкий маршрут, – кивнул Ян Амосович. – Есть азимут – с точки старта до каждого промежуточного пункта. Расстояние между ними – 15–20 километров, верхом преодолеть за сутки – вполне возможно. Это – Оазисы. Там вы найдете ночлег… Чаще всего местные привечают поисковиков-сталкеров, но всякое случается. Стоит быть осторожными.

– Мы будем, – закивали мы чересчур уверенно.

Директор с подозрением посмотрел на нас, а потом продолжил:

– Ваша задача – взять пробы питьевой воды в источниках, которыми пользуются в Оазисах местные. Если основная часть жителей пьет из колодца – значит, набираете из колодца. Если из озера – значит, из озера. Речка… Ну, понятно. Пробирки стандартные, по десять миллилитров, возьмете у Боткиной. Набирайте по два образца, чтобы довезти наверняка. Каждому – по комплекту. Задание – не бутафорское, а самое настоящее. Вы действительно поможете отечественной магнауке!

Убедившись, что мы прониклись, Ян Амосович откинулся в кресле, подумал немного и продолжил:

– Легенда у вас очень простая: вы ребята из Ингрии, сами – сервитутские…

– С Васьки, – вставился я.

– Пусть будет с Васьки, – небрежно отмахнулся Полуэктов. – Последний Инцидент сильно ваше материальное благополучие подкосил…

– … крышу сорвало… – снова подсказал я, и тут даже Эля покосилась меня неодобрительно. Вообще-то она была права: перебивать – нехорошо.

– Пусть будет – крышу, – вздохнул Ян Амосович. – И вот, чтобы эту самую крышу починить, чтобы насобирать для этого денег, вы взяли работу в МНИИ Хтонической Аквамантии и отправляетесь в Васюганскую Аномалию на период Бабьего Лета. Пояснять нужно? Или в сети почитаете? Тепло там будет, сравнительно. Вот это – главное. И на ингредиенты редкие – благодатная пора. Тоже – почитаете. Вот лихой народ туда и едет подзаработать. И вы – тоже. Кстати, не возбраняется. Сможете что-то собрать и сдать, без ущерба для основной миссии – никаких проблем. И из легенды не выбьетесь. Младшие научные сотрудники и внештатники нередко подрабатывают на стороне. Но, как говорится, есть нюанс.

Полуэктов через стол придвинул к нам два кожаных футляра – небольших, как для обручальных колец или типа того.

– Каждый из перстней – двухрежимный негатор. Собственно, без них практика превратилась бы в очередную хтоническую… Взгляните: пока в гнезде вот этот черный камешек, артефакт всего лишь приглушает вашу ауру и способности, примерно – до уровня пустоцветов. Вас так и будут распознавать другие маги: два молодых оболтуса-пустоцвета, не более. Вынимаете камешки – и негатор становится полноценным, никакого магического воздействия на внешний мир вы оказать не сможете. Это – уже в Братске, понятно? Вышли на вокзале, в аэропорту или чем вы там доберетесь – и все, практика началась. Разбираетесь с проблемами без магии!

– Понятно…

– Если снимете перстни – я это тут же вижу, потому что футляры остаются у меня. Задачу в этом случае выполняете все равно, образцы воды – это не фикция и не пустышка, повторюсь – это для серьезной научной работы… Эльвира, тебе, думаю, будет интересно: они уйдут Ядвиге Сигизмундовне Пепеляевой-Горинович, понятно?

– Да-а-а-а? – глаза Кантемировой загорелись. – Ни-че-го себе! А мы… А я ее…

– Обещала приехать с мастер-классом по аквамантии в конце января. А мы ей – такой подарок! Не только ваши образцы, другие ребята получили аналогичные задания, но – Васюганская Аномалия – огромная, на всех хватит. Выполнили задание – сняли кольца, оперативно вернулись в Братск или любое другое цивилизованное место и любым способом добрались до Пеллы. Возникнут проблемы – поможем, но все это скажется на итоговой отметке. Все понятно?

– Как добираться в ту сторону – тоже мы решаем? – уточнил я. – А билеты кто оплачивает?

– Колледж оплачивает, – успокоил Ян Амосович. – Мы получили значительное пожертвование, так что в плацкарте семь дней трястись не придется… Сами решайте, как вам удобно. У вас сутки на изучение матчасти и планирование. Если послезавтра в восемь утра вы все еще будете в кампусе, то я попрошу Бориса Борисовича, и он вас выпроводит за ворота. С собой можно брать то, что унесете собственноручно. И никаких телекинетических штучек, Титов!

– А что сразу я? – возмутился я. – У меня вообще-то вопрос другого плана!

– Какого плана? – прищурился директор.

– А можно перстни себе оставить после практики? – я увидел нехорошие огонечки в глазах Яна Амосовича и тут же исправился: – Выкупить! Выкупить у колледжа по себестоимости! Что – тоже нет? Ну, попытаться стоило… Классная же штука!

* * *

Мы сразу решили: геройствовать не будем. Сказано, что можно как цивильные – ну, и ладно! Про фамильяра, например, никто не упоминал, и про зелья, и про учебник прикладной магии от четы Пепеляевых – тоже. Теоретически ведь цивильный может пользоваться эликсирами? Да и фамильяр дело такое, спорное. Ну, был бы вместо яогая киберкотенок, ну, и что? Конечно, хитрости все это, и духу практики не соответствует, но… Может, нам еще и лапти надеть, и пеньковой веревкой подпоясаться для аутентичности?

В итоге мы на двоих решили, что Эля изучает маршрут и планирует нашу скорейшую доставку в Братск, кроме того – собирает аптечку и покушать. А я отправляюсь за одеждой, обувью и снаряжением.

Оружие из холодного у нас было личное, это понятно: у меня имелся дюссак, у Эли – кинжал от главы клана Кантемировых. Вроде как – вещь стоящая. И выглядел клинок красиво, правда, из драгоценных ножен пришлось его «переодеть» в обычные, кожаные, и из рукояти самоцветы вынуть, но это – мелочи.