Текст книги "На золотом крыльце 4 (СИ)"

Автор книги: Евгений Капба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– И-и-и-и-и! – хором согласились мулы.

* * *

По пути до Островка мы один раз встретили караван угрюмых чалдонов, которые проводили нас мрачными взглядами, и один раз – тунгуса верхом на лосе. Бывает, оказывается, и такое! Трижды на нас нападали чудища: один раз это были дедморозы, стадом в восемь рыл ломанувшиеся из леса и закономерно получившие пулеметную очередь. Второй случай столкнул нас со смоужем – гигантских размеров слизняком, он шевелил глазами и наползал на нас, наползал… А мы свалили от него в закат, вот и всё. Возиться еще с ним…

Встретились мы и с парой чертей – ровно таких же, как во сне про спасение девушки от лешего. И тут я не смог отказать себе в удовольствии: воспользовался дюссаком. Одному раскроил череп на скаку, со вторым, спешившись, сошелся на ближней дистанции. Страшный, но туповатый черт получил несколько глубоких кровавых ран, а я – получил внутреннее удовлетворение. Одно дело фехтовать в зале, тренироваться, зная, что ничего тебе всерьез не угрожает, и другое – вот так, лицом к лицу столкнуться со смертельно опасным врагом.

– Выпендрежник! – снова повторила то самое слово Эля. – Чего ты, Миха? Я же и так знаю, что ты классный! Перед кем тут выеживаться?

– О! – я поднял палец к небесам. – Перед собой, конечно. Выпендриться перед самим собой – это самое милое дело, а? Главное делать это правдоподобно, и тогда можно поверить в собственную крутость и зауважать себя!

– А то ты не уважаешь? – прищурилась Эля. – Со стороны – так очень уверенный в себе молодой человек.

– Это со стороны, – заверил я. – На самом деле я нежный и ранимый внутри, тонкая душевная организация, и всё такое…

– Хи! – сказала Кантемирова. – Поехали уже, нежный и ранимый…

До излучины реки Каменка, где и находился Островок, мы добрались под вечер. Десять часов в седле (с небольшими перерывами, но тем не менее) постоянно давящая на мозг и душу Хтонь вокруг, встречи с чудищами – все это вымотало нас всерьез. Мы уже мечтали о том, чтобы встать на ночевку, вдохнуть чистый от привкуса окалины воздух Оазиса, вытянуть ноги…

Каменка здесь раздваивалась: основное русло быстро несло большую воду по перекатам ближе к левому берегу, оазис от правого берега отделялся неглубоким потоком, который шевелил камни и хулигански брызгал холодной водой. Мулы чуяли чистую территорию, прядали ушами, фыркали. Получается, Хтонь допекает даже терпеливых химер?

Вброд перешли действительно так, как и обещал в своей книге Поликлиников – не замочив ног, вода так и не достала стремян. Едва передние ноги мулов коснулись песчаного, с вкраплениями крупных камней, берега Островка, как Эля шумно выдохнула:

– Ху-у-у-у, как гора с плеч… – а потом принюхалась и удивленно констатировала: – Пахнет дымом и мясом! Тут кто-то есть, кроме нас!

Честно признаться, гораздо спокойнее было бы, если б мы ночевали в одиночестве. Но выбирать не приходилось. Единственное – мы могли подготовиться ко встрече с невольными соседями. Может быть, они уже наблюдали за нами? Сумерки стремительно спускались на землю, и я быстро спешился и прошел вдоль открытого участка берега. Пересечь водный поток можно было только на этом участке, а наши соседи оказались беспечны, и не замели следов.

– Две лошади, – проговорил я, глядя на отпечатки копыт. – Подкованные. Кажется – с Большой земли, очень уж сложные подковы. Но я не следопыт, это так – домыслы.

– Ну, в Хтонь возвращаться – не вариант, сидеть тут на камушках и дрожать – тоже, – пожала плечами Эля, которая тоже спешивалась и поудобнее перевесила дробовик. – Нужно осмотреть остров и просто поздороваться. В конце концов, их двое, нас двое… Хотя, конечно, негаторы – это большой минус.

– Мулы подождут нас здесь, – решил я. – А мы пойдем посмотрим, кто тут расположился. Раз мы сами не можем негаторы снять – значит, магии не будет ни у кого! А в остальном – бояться нечего!

Золотой шарик опричного негатора перекочевал мне в руку, и я сразу почувствовал себя увереннее. В конце концов, у нас есть оружие, мы молоды, неплохо обучены и подготовлены… Да и вообще – зачем сразу предполагать плохое? Даже здесь, в Васюгане, хороших встреч у нас было больше, чем плохих!

Стараясь не шуметь, мы двинулись вдоль берега в сосновый лес. Костерок уже виднелся, он плясал меж стволов, слышалась и негромкая мужская речь, топтались и фыркали кони. Глазастая Элька показала два пальца: у костра сидели двое. Молодые мужчины: люди или эльфы.

– … меньше надо было на водку налегать, – говорил один. – А мне не надо было тебя прикрывать, когда ты той бабе юбку задрал! Тогда и послали бы не нас с тобой, а Ярика с Владиком! А теперь сидим с тобой тут, как два идиота, посреди Хтони: ни водки, ни девки, ни доброй драки…

– Эх-ма! – второй тяжко вздохнул. – Да-а-а, я б тоже щас кому-нить в рожу въехал, а то сплошное расстройство. А потом и девку какую-нибудь такую, знойную, к дереву б прижал! Вот умеешь ты за живое задеть, Василь!

– А ну-ка, Гриня, хватайся за саблю – у нас гости!!! – тот, которого назвали Василем, живо перекатом ушел в сторону, и в руке его тут же сверкнула сталь.

– Ах, мать твою, негатор! – Гриня не был таким расторопным и кувыркаться не стал, но клинок обнажил очень быстро. А потом всмотрелся в темноту – прямо туда, где стояли мы, я и увидел, что у него зрачки в глазах расширились, как у кошки. – Василь, тут девка! Ух, знойная! И, похоже, хахаль еёный!

Еёный! Господи, и это – дружинник? Дубина стоеросовая, честное слово!

– Вот тебе и драка, вот тебе и девка, – покивал Василь. – Глянь, реально – огонь девчонка. Эй, малахольный! Я тебя вспомнил, это ты нас тогда у Имбинского задержал! Мы Прошку потеряли из-за тебя! Иди-и-и сюда, парниша!

Эля растерянно пожала плечами: чисто теоретически мы могли бы просто убить их, сделать по выстрелу или – по два, или – по десять. Какие бы крутые артефактные шмотки и доспехи на них ни были – количество боеприпасов и калибр решают. Между нами было шагов пятнадцать, без магического ускорителя или алхимического допинга они не успеют достать нас саблями… Но – просто взять и убить?

Они были туповатым быдлом, это сразу стало ясно, еще у Имбинского, а здесь полностью подтвердилось. «Девка», «водка», «хахель»… Фу! Ну вот что с ними делать? Оазис, деваться некуда, да и не отстанут – точно…

А с другой стороны: как это – что с ними делать? Все ведь предельно понятно!

– Эль, а давай я набью им морды? – предложил я.

– А давай! – жизнерадостно кивнула Кантемирова и добавила:

– Но если у тебя не получится – я прострелю им колени! Давай сюда пулемет!

* * *

Глава 17

Кровь

Гриню я уделал первым. Тут все было очевидно: парень привык использовать свою природную магию пустоцвета – аэроманта в связке с артефактной саблей, но теперь, по условиям драки и в связи с работающим негатором, мог полагаться только на свои руки и ноги. Наверное, схватись мы на клинках, он бы победил меня, зарезал бы своей кривой карабелой. Но без нее молодой дружинник чувствовал себя не в своей тарелке. За то и получил: я врезал ему кромкой ботинка под коленку, ибо нефиг фехтовальные стойки в пошлой драке пользовать, а потом подшагнул и влупил троечку – два по морде, один – в печень. Нокдаун – вот как это называется. Мне оставалось только подсечь ему ноги, добавить в солнышко и усадить на задницу рядом с костром.

Королев был бы мной доволен, а вот Мих-Мих – не очень.

– Вы хотели драку? – я тяжко дышал, но бодрости не терял. – Вот вам пожалуйста. Следующий!

– Васян, врежь ему как следует, – Гриня отполз в сторону, освобождая место для боя.

Я одними глазами указал Эльке на него – пусть присматривает. Нам не нужно, чтобы этот тип прокрался нам в тыл! Или – чтобы добрался до лошадей, к седлам которых были приторочены чехлы со штурмовыми винтовками. Повезло нам, что эти дружинники такие дружинники, и держат под рукой сабли, а не огнестрел… Опричники точно бы за свои «татариновы» в первую очередь стали хвататься.

Василь уже ждал меня, до пояса раздетый, красивый, разгоряченный. Отблески от костра играли на его мускулистом торсе, он явно готовился повеселиться.

– Тебя не уруки драться учили, случаем? – спросил он, наматывая на правую руку платок и переходя в «челнок», делая короткие и легкие прыжки вперед и назад, работая ногами.

Между нами был огонь, зачем он там дергался – мне было непонятно, но чем сильнее он устанет сейчас – тем проще мне будет его свалить.

– И они тоже, – я замер, выжидая.

Рисуясь, Василь высоким грациозным прыжком перескочил через костер и оказался в паре шагов от меня.

– Потанцуем, а? – предложил он. – Сначала с тобой, потом – с твоей девчонкой. Мы с ней поладим, я вижу – ей нравятся дерзкие и смелые парни…

Я не собирался с ним танцевать. Я просто стал бить его: выложился по полной, молотил как во время матча по «Русской стенке», как будто у меня за спиной Розен со своими целительскими практиками и эликсирами…

Стоило признать: моя яростная атака имела половинчатый успех. Василь обладал сумасшедшей реакцией, его блоки были жесткими, нырки и уклоны – резкими, контратаки – действенными. Я достал его несколько раз, ценой отбитых рук и ног, наверняка они через пару дней будут не синими даже – черными! Мы разорвали дистанцию и теперь кружили друг вокруг друга.

– Да ты псих, – отдуваясь и дергая щекой проговорил Василь. Вся рожа у его была красная, губы – разбиты, он кривился всей фигурой на один бок – все-таки я как положено его достал! – Ты что – гладиатор? Спортсмен?

– Кулачник, – сказал я, разминая пальцы. – Русская стенка! Хватит тебе или еще добавить?

И тут он врезал мне ногой с разворота. Я едва успел отдернуть голову, да и вообще – не успел, если по-честному. Кончик носа он мне задел капитально, у меня аж слезы из глаз брызнули, и теплая, соленая кровь потекла по губам и подбородку.

– Что, сукин сын, нравится? – криво улыбнулся он. – Эй, барышня, я сейчас ушатаю твоего хахаля, а потом мы с тобой развлечемся!

– Я тебе в ногу выстрелю, – пообещала Эля и приложилась к пулемету.

Было видно, что ей тяжело, но девушка бодрилась.

– И ты тоже – лежи на месте! – скомандовала она Грине. – Веришь, нет – я пальну?

И – ДАХ! – выстрелила в землю совсем рядом с костром.

– Тих-тих-тих-тих! – поднял руки вверх Гриня.

– Деремся? – высунул язык Василь, выпучил глаза и издал мерзкий звук. – Бэ-э-э-э!

– Ну, давай! – сказал я.

И он дал. Он подумал, что если его пижонский удар ногой с разворота сработал, то и удар обеими ногами в прыжке – тоже удастся. Зря он так: я был наготове! Совершив практически хореографический полупируэт и развернув корпус, я пропустил его мимо себя, одновременно с этим зарядив слева хорошую плюху – в затылок.

Его траектория сбилась, и грянулся Василь на землю нелепым кулем.

– Вот так вот, – сказал я, и сплюнул кровь, натекшую в рот из носа, в костер.

И тут что-то случилось! Я не знаю, что это было – но земля под моими ногами дрогнула, поляна наполнилась туманом, густым и серым. Земля вдруг взорвалась настоящим гейзером из глины, камней, корней, каких-то обломков… Я услышал испуганный крик Кантемировой, потом – яростный рев яогая и еще один крик – нечеловеческий, возмущенный! Я метнулся на голос Эльки, споткнулся обо что-то, упал… Густой туман накрыл меня с головой.

– Что ты? Не тронь меня! – вскрикнул Гриня. – А-а-ай!

Его последний возглас был каким-то удивленным, детским. Потом – послышался не то всхлип, не то – глоток, а потом – вздох большого удовольствия, как если бы кто-то выпил холодного кваса в жаркий день.

– Гриня-а-а! – простонал Василь, который, видимо, только-только очухался после моего удара по затылку. – Гриня, ты где?

– Кх-х-хы-хы-хы… Оу, ес-с-с, май суити бо-о-ой! – раздался хриплый, хлюпающий голос, и тень метнулась впереди меня.

– ЭЛЯ! ЭЛЯ АМУЛЕТ! ПЛЕВАТЬ НА ПРАКТИКУ! – заорал я что было сил, одновременно с этим шаря по земле. Где-то тут должны были лежать карабелы дружинников, и что за тварь бы там ни была, с клинком в руках я бы пободался с ней!

И чертово кольцо! Мои пальцы распухли, я сбил костяшки – кольцо не желало сниматься! Вот ведь гадство!

– Миха! Миха! Я в порядке! Сейчас вызову помощь! Это носфе… – вдруг туман сгустился до такого состояния, что я и рук своих не видел, все звуки утонули в нем, завязли…

– Хеллоу, Майкл! – раздался голос за моей спиной, так что у меня даже волосы на затылке зашевелились от дыхания неизвестного гада. – Как долго я ждал этой встречи!

Я ударил головой назад и, кажется, попал. Раздался яростный рык, и в ответ мне прилетел такой удар, что, ощущая, как темнеет в глазах, я полетел вперед и рухнул лицом на землю, чтобы вырубиться уже окончательно.

* * *

– Русланчик, дружище, – меня похлопали по плечу, и я приоткрыл глаза, пытаясь понять, что происходит и где нахожусь.

Определенно, это был наш цех, и в данный момент я сидел, опершись спиной о сверлильно-присадочный станок. И передо мной стоял этот прибалт – то ли эстонец, то ли латыш, бледный мерзкий тип с замашками бандюгана из девяностых. Ихан его звали, и это он пытался купить наше производство неделю назад. И, конечно, пошел нахрен.

Не для того мы в Питер переезжали, не для того вкалывали, как проклятые, чтобы за бесценок сдать дело всей жизни какому-то бледному черту.

– Это рейдерский захват, Русланчик. Зря ты тут ночевать остался, так бы все прошло без сучка и задоринки. Документы готовы, физически мы территорию контролируем – пару раз в зубы сторожу дали, и все дела… В общем, было ваше – стало наше.

– Падла ты, – сказал я.

Пафосным жестом он сунул в рот сигарету, а потом достал зажигалку – «Зиппо», щелкнул кремнем, высек огонь. С видимым наслаждением Ихан затянулся и выпустил клуб дыма. Я попробовал пошевелить руками – они были крепко стянуты чем-то тонким и крепким у меня за спиной. Наверное – кабельная стяжка…

– Отлично, что ты здесь, на месте. Заодно и бумаги подпишешь… – сказал он. – А бардак вы развели серьезный. Что это такое – воняет хрен знает, чем, нагромоздили какого-то хлама…

Я бы мог сказать ему, что генератор мы сюда поставили временн и бензин – тоже, потому как утром должен был начаться капремонт во втором цеху и гараже, но он сюда не светскую беседу поддерживать пришел, а грабить. Меня.

– Мы не звери, Русланчик. По договору ты кое-что получишь: по минимальной планке, но достаточно, чтобы не вызвать подозрений у серьезных въедливых дядей из контор с громкими аббревиатурами, – покровительственно проговорил Ихан. – Получишь кэш, возьмешь свою сексуальную Машку за загорелую ляжку и поедете обратно в родную Бульбаландию. И забудешь Питер, как страшный сон.

Про Машу он зря вспомнил. До этого самого момента я еще сомневался – стоит мне воевать или нет, и думал, что, может, и вправду – попытался прыгнуть выше головы, но теперь… Теперь я лучше сдохну, чем отдам этому уроду мебельную фабрику.

Это я называл производство «фабрикой». По факту – два цеха и двадцать работников, считая сборщиков. Но мы делали классные вещи – вот что главное! И у нас за два года появилась определенная репутация, благодаря которой мы были на плаву, и более того – могли позволить себе модернизацию и капремонт. И солидные, конкурентные по питерским меркам зарплаты. И квартиру четырехкомнатную, на Ваське. И джип «Ранглер».

– Так, ты тут посиди, а я за бумагами схожу, – Ихан затянулся и выпустил новый сноп дыма. – Ты же не будешь артачиться, верно? Тебе ведь есть что терять, Королев! У тебя такие чудесные детки…

Он снова угрожал моей семье. Первый раз, когда упомянул Машу. И вот теперь, когда сказал про детей. Не стоило ему этого делать.

– Давай, думай, Русланчик. У тебя пять минут, – он бросил на пол окурок, раздавил его ботинком и вышел.

Болван. Кто ж курит в помещении, где пахнет бензином? Кто оставляет загнанного в угол озлобленного человека со связанными руками в мебельном цеху, где полно режущих кромок?

Я был прав: мне стянули руки кабельной стяжкой. А взяли прямо в кабинете, огрели чем-то по голове, застали врасплох потому, что я уснул за столом: готовил договор на поставку полного комплекта мебели с одним глэмпингом в Лахденпохье, классный был проект… Теперь-то уж что? И вправду – нужно возвращаться в Синеокую. Но уйти можно по-разному: или с подачкой в зубах, как побитая псина, или – красиво хлопнув дверью. Я хлопну! Ого-го, как хлопну! Будет ему операция «Концерт» 2.0!

Мне даже далеко ходить не пришлось: прямо тут, на пульте кромкооблицовочного станка кто-то из работников забыл канцелярский нож. Наверное – Зураб, толковый, но рассеянный парень. Я, конечно, пока резал вслепую, ткнул себе острием пару раз в руку и поранился до крови, но стяжка улетела прочь. Дальше дело было за малым: добравшись до генератора, я открыл все канистры с бензином и пробежался с одной из них по всему помещению. Тут, в мебельном цеху, есть много всего, что вспыхнет моментально…

Когда Ихан и два его халдея в одинаковых пальто зашли в дверь, я продемонстрировал им свободные руки:

– Вы не против? Так удобнее будет договор подписывать.

– Хорохоришься? – странно было слышать такое старое русское слово от прибалта. Он наморщил нос: – Фу, как тут воняет… Подпишем – и пойдешь своей дорогой, а мы будем тут обустраиваться по-человечески… Развели бардак на МОЕЙ фабрике.

Он ляпнул бумаги прямо на станок и ткнул пальцем:

– Тут и тут подписывай. Мы же не будем сейчас устраивать драму с привязыванием тебя к стулу, битьем и всем таким прочим? Ты ведь знаешь, что есть куда более действенные методы?

Я посмотрел на бумаги, потом – на Ихана, на его быков…

– А дай закурить?

– Ого! У Короля – нервишки пошаливают? – он протянул сигарету, а потом достал бензиновую «Зиппо». – Ну, с другой стороны – прощаешься с мечтой, а? Тут даже зожник закурит! Понимаю.

Ни хрена он не понимал. Я сунул сигарету в рот, потом чиркнул зажигалкой, и с размаху швырнул ее туда, в угол, где стояли открытые канистры с бензином.

– Ах ты… – Ихан не договорил: я ухватил его за грудки, боднул лбом в переносицу и швырнул в сторону двух халдеев, а потом рванул в сторону двери, выбежал, припер плечом дверь, взглядом нашел железный прут, каким мы обычно запирали дверь, когда лень было втыкать в проушины замок, сунул железяку куда положено и побежал прочь.

За моей спиной разгоралось пламя, и слышались крики Ихана и его халдеев, которые колотили в дверь, пытаясь покинуть огненную ловушку. Хрен им, а не моя фабрика!

Нужно было срочно добраться до телефона и позвонить Машке, чтобы она собирала детей и выезжала. Мы возвращаемся в Беларусь!

* * *

Я висел, и запястья мои были закованы в кандалы, которые, в свою очередь, были закреплены на потолке. Как в идиотских исторических фильмах. Но при этом я улыбался: во-первых, можно было надеяться, что с Элькой все в порядке, потому как яогай Лапа просто так рычать не будет. Во-вторых, я снова «повидался» с Русом, а этого не было давно. Вот ведь – мужик! Запер гадов в цеху, поджег и ушел!

Я чувствовал: это был именно тот самый вечер, когда он погиб. Добирался к своим – и умер от нелепой случайности на дороге. Но хлопнул дверью хорошо, мощно! Смог бы я так? Даже не знаю… Я вон и Гриню с Василем пристрелить не смог, хотя, наверное, нужно было. В итоге – поединок на кулаках и полная чертовщина после этого… Туман, сволочь какая-то в тумане…

И вот – теперь я слегка раскачиваюсь, подвешенный на цепи в каком-то странном месте. Скорее всего, болтался я посреди пещеры: по крайней мере, скудный свет, источник которого находился у меня за спиной, давал представление о том, что стены моей темницы представляют собой сплошной каменный монолит.

Эх, мне бы телекинез… Но я попался. Согрешил. Поддался соблазну самонадеянности – этому главному пороку магов. Кто сказал, что этот порок может быть связан только и исключительно с использованием волшбы? Нет! Я поверил в свою исключительность или – в заботу всемогущего папеньки, или – в архангелов-опричников, которые выскочат из кустов и обязательно спасут меня от всех напастей… Ведь я – главный герой и пуп Земли! Именно у меня в последний момент случилось сразу две инициации, именно я встречаюсь с самой красивой девочкой колледжа. В конце концов – я ведь Рюрикович, как выяснилось! Я избранный, что со мной может случиться?

Дурак набитый, вот я кто. Набитый – в буквальном смысле. С разбитыми кулаками и опухшими пальцами, с которых не желает слезать кольцо– негатор. Не был бы таким идиотом – уже тряслась бы гора и пещерный свод трещинами бы покрывался! Я ж велик и могуч. Но при этом – головотяп редкостный.

Мигнул неяркий свет, пещеру заволокло туманом, который буквально через секунду развеялся, и я увидел человека – если можно его назвать человеком. Невысокого роста, с густыми и кудрявыми, длинными черными волосами, большими печальными глазами, меланхолической складкой алых губ и большим прямым носом – он не походил на злодея. Скорее – на уставшего и пресытившегося жизнью аристократа. Да и наряд у него был соответствующий: его костюм-тройка, некогда роскошный, теперь местами был покрыт плесенью, а левый рукав и вовсе – разорван.

– О-о-о-о, Майкл, как же я рад вас видеть! – заявил незнакомец, обходя меня по кругу. – Я и поверить сразу не мог, когда почуял запах вашей крови. Даже просыпаться не хотелось! Но стоило вам плюнуть в костер – и сомнений не осталось. Вы – мой залог.

– Я не залог, – каркнул я пересохшим горлом. – И не Майкл. Знать не знаю, кто вы такой!

Мне было дико страшно, но я продолжал выеживаться, потому что – а как иначе?

– Зато я, Майкл, прекра-а-асно знаю, кто ты такой. Думаю, даже лучше, чем ты сам, – он подошел ко мне и потыкал меня пальцем в грудь, как будто я какой-нибудь кусок мяса.

Мне захотелось дать ему коленом в морду – но, как оказалось, ноги мои были тоже прикованы.

– Не дергайся, не дергайся. Я скоро опущу тебя на пол, мне не нужно, чтобы ты умер или был травмирован раньше времени. У меня с твоим отцом есть некоторые разногласия, и одно из них непосредственным образом связано с тобой, – мой собеседник сделал вальяжный жест рукой. – Ты – его должок! И, поскольку я добыл тебя сам, вопреки воле твоего кошмарного отца, то считаю вправе стребовать с него что-нибудь еще…

– Ты втираешь мне какую-то дичь! – заявил я. – Никакой я не твой долг, и не папин залог. Я – свой собственный. Если тебе от меня что-то нужно – то давай, жду резонных предложений. И вообще – это невежливо, вести беседу не представившись. Вы меня к себе в гости затащили, вам и представляться!

Я нарезал откровенную фигню, потому что сильно нервничал. Но господинчика с шикарной шевелюрой проняло: он отошел немного назад, изобразил сложный изящный поклон, потом встал, отставив ногу, и проговорил:

– Итак, я – Чарльз Говард, первый граф Карлайл, родился в 1629 году, первый раз в этой проклятой стране побывал в 1663 и, исполняя волю его величества короля Авалонского, умер в 1685! – и снова церемонно поклонился.

* * *

Глава 18

Главный злодей

– Знаешь, сколько лет я готовился к этой встрече? – задал риторический вопрос Чарльз Говард Карлайл, умерший в 1685 году. И тут же на него ответил: – Восемнадцать! Я точно знал, что твой сумасшедший отец придёт за мной. Подумать только: он развязал две войны, чтобы решить свои личные семейные вопросы! Он искал меня по всему миру, нашёл моих друзей на Балканах и разрушил целое государство с одной из самых передовых политических моделей в мире!

Это он про Балканскую Федерацию так говорил. Действительно: одна из немногих демократий на Тверди, какое-то время она была настоящим идолом для противников монархии и аристократии. Замечательная система государственного управления, которая позволила прийти к власти натуральным упырям. Красота: голосовать имеет право примерно половина населения. На выборы пришло тридцать процентов, имеющих право голосовать (оркам, кабальным работникам, прислуге и не владеющим недвижимостью в пределах Федерации просьба избирательные комиссии не беспокоить). Остальным было пофиг. За упырей проголосовал пятьдесят один процент от пришедших, и вуаля – огромной страной управляют кровососы. Очень демократичные семь с половиной процентов от числа всех жителей Федерации решили, что так будет лучше, так что кушайте свою передовую политическую модель, не обляпайтесь. Не, ну а чо? Зато демократично.

Карлайл меж тем продолжал ходить вокруг меня и высказываться:

– Эта пещера полностью подавляет ментальную магию. Очень удачное место! Ваша семья – менталисты, и в последнюю нашу встречу с твоим отцом он натравил на меня весь мой ковен, какая досада! Такие приятные мисс у меня там были, одна другой аппетитнее… Я их убил, какая жалость. Меня он подчинить не смог – благость Авалона сохранила… Но он – коварен и наверняка готовился! Но и я готовился и ждал. И вот я дождался. Дождался своего часа… – граф явно наслаждался возможностью с кем-то поговорить, и это навевало определённые мысли.

– Вы Сетью пользуетесь? Газеты читаете? – спросил я, одновременно с этим пытаясь ухватиться за цепи поудобнее: уж очень сильно кандалы впивались мне в запястья. – Вообще – знаете, что в мире происходит?

– Это все, что тебя интересует, Майкл? – удивился он. – Ты что – клинический идиот? Мы находимся в Среднесибирской Аномалии, я ждал тебя здесь семь лет! Здесь не работает электричество! Какая Сеть? Но мне не нужны эти новомодные изобретения, чтобы знать точное место и примерное время, куда прибудет мой залог! Ты слыхал об Оракулах?

– О, да. Слыхал. Эти ваши Оракулы наводили на меня убийц и вербовщиков, – я вспомнил призрака-парикмахера, девушку в магазинчике, эльфийку и всех остальных. – Уже и не упомню, сколько покушение пережил. Ваших рук дело?

– Убийц? О, нет! – он снова потыкал в меня пальцем. – Никто бы не стал убивать тебя, ты нужен нам живым. Но – мои вассалы действовали автономно, и в случае успеха должны были привезти тебя сюда, в Хтонь, на тот самый остров, где мы и повстречались. Таково было предсказание, и оно неминуемо должно было свершиться. Другой вопрос – каждый может немножечко подкрутить вентиль, андестенд? Мы можем управлять условиями исполнения предначертанного Оракулами, и у каждого есть только фрагмент картины…

– Я христианин, мы не верим в предопределение, – буркнул я, чтобы хоть что-то сказать. – Мы сторонники теории свободной воли.

У меня уже серьезно болели суставы и связки, да и отбитые спокойными дружинниками руки, ноги, ребра и лицо давали о себе знать. Признаться честно – я привык к регенеративным зельям и к лечению от Розена, вообще – к магической медицине. Одно дело, когда на адреналине травму получил, и её сразу после боя вылечили. И другое – когда гематома две недели проходит, а порезы и ссадины реально ноют и саднят… Как сейчас, например. И как раньше. Например – в интернате.

Меня аж передернуло. Тяжело быть нормальным человеком!

– Оу, храбрый мальчик… – кудри Карлайла мотнулись из стороны в сторону. – Давай, я опущу тебя на пол. У нас будет долгий разговор, очень долгий. Он продлится сколько угодно…

– Кому угодно? – не выдержал я и тут же улыбнулся.

Знаете, когда вспоминаешь, что есть в этом мире один рыжий дракон, который очень не любит, чтобы обижали детей – оно как-то спокойнее на душе становится. К тому же, этот дракон – мой личный знакомый, мы вместе сражались против одного врага, а это хоть что-то, да значит. Я не совсем ребенок, мне восемнадцать, но все-таки, все-таки… Если Элька подаст сигнал тревоги, то меня в беде не оставят. Есть у меня на кого опереться, не только мой выдающиеся папаша-Рюрикович и его опричники!

Если только Элька жива. Если этот гад её не убил. Или чего хуже не сделал.

– Чего ты на меня так глядишь, Майкл? – склонил голову на бок Карлайл. – Может, не опускать тебя на пол? Мне этот взгляд разноцветный твоего отца напоминает, а у меня от него малокровие развивается.

– Смотрю на ваш рукав. Костюм у вас что надо, пусть и слегка подгулявший, но рукав – совсем не вписывается, – сказал я.

– А-а-а-а, ты волнуешься за свою подружку и её монстра? Ничего-ничего, ею займется кое-кто из моих вассалов… Мне нужно было выбирать: забрать то, что мне причитается, или утолить жажду такой сладкой малышкой… Я выбрал первое.

– Я думаю, яогай вам показал кузькину мать, – удовлетворённо кивнул я. – Значит, она от вас сбежала!

– О-о-о-о, но не думай, что тебе это поможет. Ни один менталист не пробъется сюда! И Воронцов, это порождение Мелькора, тоже не найдёт точку привязки, чтобы телепортировать сюда опричный полк. Да ты и сам мог бы в этом убедиться: твоя ментальная магия здесь бессильна, но, увы, увы, на мальчика надели ошейник, твоё колечко мешает использовать родовой дар! Ай-яй-яй, ты не мальчик, ты – барашек на заклание…

Он наконец опустил меня на пол, и мои руки вместе с кандалами рухнули вниз, как плети. И тут же стали нестерпимо болеть. Но это я мог потерпеть, пусть и матерился сквозь зубы. Меня занимала одна интереснейшая мысль, которая могла стать ключом к спасению. Великий носферату, которому четыреста лет от роду, похоже, упускал одну очень важную деталь, и я должен был в этом увериться, на сто процентов.

– Ладно, мистер Карлайл, допустим, я – барашек на заклание, и ваша взяла. Скоро вы меня зарежете, выпьете из меня всю кровь или превратите в упыря, или увезете на Авалон. Но даже перед казнью у приговорённого есть право на последнее желание, – как можно более мрачно проговорил я. – А у меня есть вопросы, которые терзают меня всю сознательную жизнь… Друзья ответить не могут, может быть – враг просветит меня? Как говорится – лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Хоть сдохну просветленным и осознанным.

– Самоирония? Для вашей семьи это – большая редкость! Давайте, Майкл. Я же говорю – у нас полно времени. А спать годами – такая скука! Будем коротать время за беседой. Тем более – какой смысл в триумфе, если его не с кем разделить? Пусть даже и с барашком на заклание…

– Я не знал своего отца, – выдал, наконец, я. – Я почти не помню детства. Только какие-то смутные обрывки. Чем старше я становлюсь – тем явственнее это понимаю. Не расскажете мне…

Я не успел договорить, Карлайла перебил меня:

– О-о-о-о! В этом-то все и дело! Теодор – хитрая сволочь, специалист в интригах и казуистике… Он и не хотел, чтобы ты знал его. И не хотел узнавать тебя! – взбудараженный вампир – это было нечто интересное. – Слушай, Майкл, слушай все с самого начала!

Я сидел на каменном полу, прикованный за ноги к большой металлической скобе, вбитой в скалу, и растирал себе руки под кандалами. А Чарльз Говард, первый граф Карлайл, авалонец, человек, упырь и слуга короля-эльдара, рассказывал мне историю моего появления на свет.