Текст книги "Девочка хищника (СИ)"
Автор книги: Ева Адамс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
К концу урока мальчишки уже пылали мечтой вступить в ряды паладинов, будто это как-то зависит от желания, а не от воли случая.
На перемене я подошла к учительскому столу и водрузила на него тяжёлую сумку.
– Послушайте, Эрих, но зачем вы разжигаете в детях желание примкнуть к Ордену? – с некоторой толикой раздражения спросила я у Мейнарда.
Он смерил меня потяжелевшим взглядом, но ответил:
– Нашему миру нужны герои, Осса. Пусть эта профессия самая опасная и неблагодарная из всех, но она гораздо нужнее любой другой. За исключением магов, конечно же, – тут же поправился он. – Может, если дети будут мечтать об адамантовых мечах, они вырастут с меньшей предвзятостью в отношении паладинов.
Я едко сузила глаза и невольно прошипела:
– Да, конечно. Особенно, если эти герои придут в их дом, чтобы забрать больную сестрёнку, а вернут урночку с пеплом, – ничего не смогла с собой поделать, хотя прекрасно понимала, что такое зло – неизбежная и нужная часть работы моего брата и его товарищей.
Мейнард сцепил пальцы в замок поверх столешницы:
– Они ведь приходят не только, чтобы убивать заражённых, верно? Я слышал, недавно в доме твоего соседа был обнаружен очаг гнили. Полагаю, ты ещё жива только благодаря этим героям. Может, если старшее поколение научится проявлять благодарность, то и дети что-то переймут.
Я понимала, что он прав, но... Не знаю даже. Наверное, мне просто не понравился наставительный тон учителя, ведь я ему не ученица.
Развернувшись на каблуках, направилась к выходу. У самого косяка обернулась и бросила на прощание:
– Будьте бдительны, учитель. Угроза эпидемии ещё не минула. Смотрите, что едите и чем угощаете детей, – я кивнула на тарелку с надкушенными бутербродами с вареньем на подоконнике.
– Я всегда бдителен, Осса. Спасибо за заботу, – разумеется, никакой благодарности в холодном голосе не прозвучало. – И принесённые тобой книги я тоже внимательно просмотрю – страницу за страницей. В перчатках.
Такой тонкий намёк на то, что главный источник угрозы сейчас – я и моё жилище.
И ещё надо сказать спасибо, что сейчас не как в первые годы после начала распространения гнили – тогда наш дом, отца, меня и всех подозреваемых в хоть каком-то касательстве до гнили просто бы сожгли. Да, да, я отлично понимаю, что благодарить за все перемены к лучшему нужно не только магов и братьев-лекарей, но и паладинов. И что сейчас с Мейнардом я повела себя как полная дрянь.
Не знаю даже, за что я злюсь на этого вдовца. На очень симпатичного, смею заметить, вдовца, который положил жизнь на воспитание юного поколения, хотя мог бы отдыхать в своём особняке перед камином, да смаковать коньячок, услужливо поданный дворецким.
Может, Санда права?
Может, он мне просто нравится и меня раздражает, что сам Эрих этого подчёркнуто не замечает?
Глава 6
Волны хлестали по бортам старенького кеча. Поскрипывали две высокие мачты с косыми парусами, те ловили ветер своими полотнищами и несли нас к цели – островку под названием Атль. Строго говоря, не такой уж это и «островок». Вполне солидный остров, просто рядом с огромным куском суши, который мы именуем Сиараном, любые торчащие из воды участки земли и скал кажутся мелочью. На Сиаране, если уехать подальше от побережья совсем перестаёшь ощущать себя островитянином, даже воздух уже не кажется солёным, морским.
Здесь же дышалось чудесной свежестью, пусть пока ещё без запаха йода: вода недостаточно прогрелась для цветения водорослей.
– Ну, что, Осска? – подпихнула меня бедром Санда. – Довольна ты, что мы тебя вытащили из берлоги?
Я улыбнулась в ответ, смежила веки и позволила прохладному ветерку теребить распущенные локоны: сегодня мне не хотелось строгости ни в чём, даже в причёске. С моего визита в школу прошло три дня, и каждую ночь меня донимали чудовищные сны. Так что, пора мне развеяться, проветрить голову, да поднабраться свежих впечатлений, чтобы стереть осевшие в душе пятна чёрной гнили.
Крики чаек смешивались с шумом волн, а рядом толклись ребята. Киллиан украдкой поглядывал на Санду, иногда позволяя себе пару неловких шуток или замечаний, видимо, предполагавших остроумие. Но девушка была добра и неизменно одаряла воздыхателя сверкающей улыбкой и смехом, похожим на перезвон колокольчиков.
По другую сторону от меня, облокотившись на фальшборт, стоял – а периодически даже повисал – Лисан. Начинающего чародея уже выпустили из лазарета, так что я пригласила его с Милкой присоединиться к нашей поездке. Но выглядел приятель моего брата скверно: бледность его лица уходила в зелень, щёки сильно запали, подчеркивая выступы скул, а глаза воспалились, покраснели.
Честно сказать, даже в постели, ещё не полностью оправившись от случившейся с ним беды, парнишка выглядел получше. Да и в порту не казался настолько несчастным. Пожалуй, брать его с собой было ошибкой. Не до конца восстановившийся организм плоховато отреагировал на качку.
Но пока Лисан ещё держался, ведь рядом была Мила – не может же он позволить себе ударить лицом в грязь перед девушкой, в которую влюблён? Так что магик мучился, порой перегибался за борт, но так и не позволил содержимому желудка вырваться на свободу.
– Ты б хоть пилюль каких проглотил, – с брезгливостью покосился на него рисовальщик. – Ну, или там, заговор от тошниловки прочёл. Тоже мне, волшебник нашёлся.
– Не взял я пилюль, не подумал, – в сотый раз сглотнул Лисан. Про заговоры даже упоминать не стал: ясно же, что после заражения он ещё долго не восстановит прежние силы, да и «силами» их называть стыдно. До мастерства собственных наставников нашему чароплёту ещё далеко.
Милка встревоженно погладила Лиса по спине. Рыжеватые кудри она заколола гребнем на затылке, так что сейчас они мелкими барашками трепыхались на ветру, но в лицо не лезли. В серо-зелёных глазах отражалось беспокойство, но всё же девушка больше не казалась такой разбитой, как в день моей выписки.
Увидав меня на пороге – в черном платье, с холодным выражением на лице, – она испугалась, что я принесла дурные вести. Хотя знает меня достаточно давно и должна бы привыкнуть, что траурные наряды и гармонирующее с ними душевное состояние – моя норма.
Развернув сложенный пополам листок, она схватилась за сердце и осела на жаккардовую софу в передней. После чего накрапала поверх чернил немного слёз радости и полезла обниматься, пусть мы и не были близкими подругами, а лишь приятельницами.
– Смотрите, олуши! – восторженно указала Санда пальцем на торчащие из волн скалы. Она так налегла на ограждение, что пришлось хвататься за один из вантовых тросов, чтобы точно остаться по эту сторону борта.
Я присмотрелась и тоже разглядела птичий базар, который становился всё шумнее по мере приближения судна к Пальцам Мертвеца. Назвали эти скалы так неспроста, но проходить мимо них в хорошую погоду не опасно. Во всяком случае, так меня заверили ещё на берегу, когда я осведомилась о нашем маршруте и начала возмущаться.
Морские птицы гнездились на обрывах скал и заполонили их своими белыми пернатыми тушками настолько плотно, что лишней перепончатой лапы уместить было некуда. Меня при виде этого царства летунов одолели смешанные чувства. Но я постаралась отбросить дурные мысли и верить, что каждая олуша совершенно здорова и угрозы не представляет.
Вот, одна птица, прежде реявшая в вышине, сорвалась с неба и камнем ухнула в воду, а вынырнула, шумно ударяя крыльями по волнам, уже с трепыхающейся селёдкой в клюве. Будем верить, что и рыба здесь абсолютно здоровая...
Так, что-то мне уже нехорошо. Как бы не составить компанию Лисану.
С гребней невысоких волн срывались пенные барашки. Постепенно распогодилось, солнце начинало всё лучше справляться с обязанностями по обогреву мира, будто в его топку подбросили дровишек. Однако сбрасывать с плеч плащи мы не спешили, ведь на воде довольно ветрено.
Всё шло отлично, вдалеке уже проступили очертания берегов.
Но, конечно, стоило мне расслабиться и поверить, что первый в жизни морской вояж пройдёт благополучно, как боги тут же вспомнили о юморе, ну а шутки их традиционно не доставляют радости участникам.
Над водой показался плавник с целым веером косточек-лучей.
И размеры его как-то стремительно увеличивались...
– Это что за хрень... – проговорил Киллиан.
– Ой, божечки... – вырвалось у Милки, и девушка начала отступать подальше от фальшборта, увлекая следом Лиса. Совершенно правильное решение, а вот среди прочих пассажиров нашлось немало менее умных голов, которые наперебой полезли смотреть на диво-дивное, чудо морское.
Санда тоже пялилась во все глаза на периодически сверкавшую в солнечных лучах чешую. Киллиан перехватил её за талию, наплевав на приличия, и потащил к рострам, на которых громоздились запасные шлюпки на случай проблем с судном. Но меня, по закону подлости, успели подпереть зеваки, и протолкнуться не вышло. Так что против собственной воли я наблюдала за действом из первого ряда.
Уже раздался трубный глас: дозорный на марсе объявил тревогу.
Матросы спешно спускали на воду шлюпки – пока рабочие, а не спасательные.
Вскоре две команды отчаянных храбрецов, рассекая волны килями лодок, понеслись навстречу опасности, дабы оградить корабль и пассажиров от встречи с чудовищем. В отличие от паладинов, эти ребята гнилостойкостью не обладают, и жизнями на таких авралах рискуют в гораздо большей степени.
Они налегали на вёсла, а тварь приближалась.
Когда расстояние сократилось ещё сильнее, на нос каждой лодки вскочили гарпунщики и, с боевыми кличами, метнули навстречу гигантской рыбине своё оружие. Гарпуны сверкнули заточенными лезвиями и вонзились в поднявшийся над стальными водами горб. Ну, попытались вонзиться. По факту они просто отскочили, а я рассмотрела чешую этого змиева отродия. Да, всё верно.
Чешуя совершенно не походила на рыбью, хотя в полосатом узоре мерещилось что-то знакомое. Подобно встреченной мне мухе, это безбожное порождение хаоса тоже получило от своего отца нахлёст из прочных пластин, которые защищали его не хуже рыцарской брони.
На шлюпках что-то кричали, но слов разобрать не получалось: их сдувало прочь. Однако голоса не казались напуганными, просто чёткие команды. Гарпунщики не стали повторят проваленную попытку, а получили в руки новое оружие – трезубцы.
И когда рыбина размером с касатку, активно орудуя хвостовым плавником, подобралась совсем близко к одной из шлюпок да распахнула клыкастую пасть, чтобы вцепиться в борт, её ожидал сюрприз...
– Ух ты ж! Это же наши мастера постарались! Трезубцы – их работа! – я только сейчас заметила, что Лисан протолкался через толпу и навалился на фальшборт рядом со мной. В голубых глазах его зажёгся мальчишеский восторг, даже морская болезнь не выдержала такого эмоционального подъёма и отступила.
Покрытую змеиной чешуёй рыбину тем временем колотило и трясло.
Я различала проблески молнии на её конвульсивно бьющемся теле, слышала треск, экипажи лодок обдавало синим светом.
– Я думала, только адамантовое оружие способно на нечто подобное, – вполголоса сообщила я недоволшебнику.
– Не-е, – качнул головой тот, колыхнув русой косицей. – Просто обычные металлы недолго выдерживают магическое напряжение, рассыпаются, да и перезаряжать постоянно нужно. Адамант сам энергию накапливает и неразрушим. Вон, смотри, первый трезубец уже разрядился... Эх, повезло ребятам. Эти штуки только пару месяцев назад на вооружение поставили, пробные образцы, так сказать.
– А лодкам от этих разрядов ничего не будет? – обеспокоилась я судьбой моряков.
– Сухое дерево – отличный изолятор, – сообщил Лисан и даже как-то приосанился, будто его на занятиях в академии вызвали отвечать и он отлично справился. – Так что, если ты не в воде, опасаться нечего.
Порывы ветра принесли вкусный запах жареной рыбы, но с оттенком чего-то... не знаю, куриного? Туша рептилиеподобного переростка осталась колыхаться на волнах, лишь наполовину скрывшись под их мокрым покровом. Вокруг убитого чудовища кверху брюшками повсплывало множество селёдок. Началось пиршество чаек...
– О нет, они же и эту тварь начнут жрать... – проговорила я.
– Вряд ли с панцирем справятся, – пожал плечами Лисан. – Да и электричество отлично убивает личинок, как и самих серпентоморфов. В ранние годы, когда ещё не знали, что им для развития необходима гниль, да и бороться с ней не умели, заразившихся именно шоковой терапией лечили. Как же я рад, что родился не тогда... – последнюю фразу он добавил с болезненной отстранённостью.
– Ага, а ещё солёная вода должна всё прекрасно обеззараживать, – наморщила я нос, – только вот эта хвостатая рыбка про такие вещи явно не слыхивала.
– Ну, бывает, – пожал плечами парнишка. – Хлорид натрия отлично дезинфицирует, да и магию впитывает. Если гниль присыпать обычной поваренной солью, она загнётся. Но в океане её концентрация не такая, чтобы действовать наверняка, и всё же соль существенно снижает угрозу. Если гниль не попадёт в живое существо сразу, то довольно быстро потеряет заразность.
Наверное, только поэтому воды, омывающие наши берега, ещё не превратились в чернила, а неводы до сих пор кормят прибрежные посёлки, хотя городские жители предпочитают пользоваться услугами рыбных ферм.
Экипажи шлюпок снова подняли вёсла и погребли обратно к кечу, который за прошедшее время успел отойти от сцены сражения. Оставшаяся позади туша с гребнем-веером, лёгшим на волны, начала медленно погружаться. Поди панцирь слишком тяжёлый, тянет ко дну быстрее, чем полагается той же касатке.
– Ну вот! Мы всё пропустили! – подлетела к ограждению Санда, когда народ начал расходиться. – Блин, а я так хотела посмотреть на чудище...
– Не особо-то интересно было, – утешила я подругу.
– Тебе хорошо говорить, ты всё видела, – буркнула она, совершенно позабыв, что в последнее время я на чудищ уже выше крыши насмотрелась.
Лисан достал записную книжечку в простой обложке и принялся быстро что-то строчить да рисовать свинцовым карандашом. Милка взглянула на бумагу и спросила:
– Вы это видели?
Начинающий волшебник кивнул и похвастался:
– Scomber serpentomorphus. Я пока в больнице лежал, уже сделал по памяти несколько зарисовок Brachycer’ы. Если так дальше пойдёт, я по серпентоморфам диссертацию защищу.
Ну, вот. Конечно, профессора магической академии и такую зверюшку успели поименовать умным названием.
– А scomber – это... – пусть у нас дома полки ломятся от книг, но я не Блайк, и иностранные языки не изучала.
– Скумбрия, – услужливо перевёл Лисан.
Подобрать отвисшую челюсть я смогла, только когда Киллиан небрежно тронул уголок записной, фыркнул и с профессиональным отвращением сообщил:
– Тоже мне художник выискался: ни ракурса, ни композиции.
– Слушай, ты ещё к моим наброскам придираться будешь? – наконец-то огрызнулся магик.
– Тихо, мальчики, не ссорьтесь, – встала между ними Санда, сверкая улыбкой и полыхая жизнерадостностью. – Нервничать вредно для пищеварения, а у нас впереди ещё дегустация и уж одними помидорчиками мы точно не ограничимся.
Было бы сказано, а вот и порт Этцеля.
У набережной теснился если не целый лес, то определённо роща из рангоута, увитая лианами такелажа. Промышляющие селёдкой и треской доггеры, лодочки-кураги и прочие рыболовецкие суда швартовались к нескольким вдающимся в морские воды причалам. Уютная бухточка защищала строения и суда от волнений, фасады зданий первой полосы встречали гостей приветливыми белыми наличниками, решёток на окнах я не заметила. Как не было здесь и городских стен.
Беспечные они какие-то, эти жители Атля. Возможно, близость океана с его штормами, которые могут в одночасье смыть всё это поселение, делает их жизнь более философской, и такая опасность, как змеиная гниль с её порождениями – лишь ещё один повод сказать «ну, бывает».
Когда мои ботильоны застучали по дощатому настилу, а шумная компания устремилась следом, я заметала существ, о которых знала с самого раннего детства, но никогда не встречала вживую.
Двое нахашей разговаривали с каким-то рыбаком.
Не узнать их было трудно, как и принять за людей.
Закутанные в суконные хатаны с тряпичными поясами и такими же шарфами, частично укрывающими головы, они и так казались чужеземцами. Но если присмотреться, становились заметны страшные, безносые, немного продолговатые лица, перемазанные глиной.
И под этими масками скрывалась чешуя.
Один из них повернулся, заметив мой остолбенело-любопытный взгляд.
– Осса, не пялься так, они же заметят, – взяла меня под локоток и повела прочь Санда, бойко чеканя шаги. – Сразу видно, ни разу родные берега не покидала, совсем не понимаешь, как с этими ящерицами себя вести. Правило первое: не таращиться на них, это неприлично.
– Да ладно, – сказал Киллиан, даже не пытаясь понизить голос. – С такими рожами им точно не привыкать. Они серьёзно думают, что стоит изгваздать морды и всё, вылитые люди?
Я читала про эту традицию. Рептилии, живущие вблизи людей или тесно с нами взаимодействующие, издревле мажутся глиной в знак похожести народов. Ну, вроде как делают себе человеческие лица. В их понимании. Зрение-то отличается, и самим нахашам кажется, что в таких масках они неотличимы от нас. Если же глины на змеелюде нет, берегись, он не замышляет ничего хорошего.
– Неужели не ясно? – Лисан раздражённо посмотрел на рисовальщика. – Все люди для нахашей на одно лицо, как и они для нас, а главное внешнее различие – отсутствие чешуи. Потому они полагают, что достаточно замазать её, и тебя не отличить от человека.
Собственно, магик высказал вслух то, о чём я только что подумала, а затем нахлобучил на голову новую широкополую шляпу, которая всю поездку болталась у него за спиной, и предложил локоть своей даме. Милка, с лёгким румянцем на щеках, приняла галантный жест.
– Ага, главное не рассказывать им, как они заблуждаются, – хохотнул Киллиан в адрес инородцев да приобнял Санду. – Не то живо за клинки похватаются и пузо продырявят, – он начинал вести себя всё отвязнее, будто припрятал под одеждой фляжку горячительного и втихаря потягивает. Или же ему просто весна в голову ударила. Не знаю даже, в мастерской он так безобразно себя никогда не вёл.
– Да условности всё это, – покосился начинающий волшебник на подмастерье, и во взгляде сквозило презрение. – Думаешь, они совсем дураки? Или среди наших не находятся умники, вроде тебя? Может, ты не в курсе, но люди тоже иногда живут в их поселениях, а в своей среде нахаши лица не прячут. Это не значит, что вас точно убьют, но значит, что ничего не обещают.
Вечером этого же дня, когда мы успели перепробовать десятки сортов спелых, сочных помидоров, случилось ещё одно событие, отпечатавшееся в моей памяти.
Санда с Киллианом танцевали и веселились под озорную музыку: если прежде рисовальщик только казался подвыпившим, то теперь впечатление соответствовало реальности. Лисан с Милкой уединились на лавочке и разговаривали, держась за ручки и взаимно смущаясь. Я же как никогда ощущала себя пятым колесом.
Но этот прискорбный факт мало меня занимал.
Чего нельзя сказать о богато накрытом столе, уже изрядно опустошённом всеми гуляками, заплатившими за вход на мероприятие и ни в чём себе не отказывавшими. Нет, я вовсе не стремилась в одиночку справиться со всем этим гастрономическим великолепием, да и шнуровку корсета уже пришлось ослабить.
На белой скатёрке, рядом с биточками из куриного фарша, на вытянутом блюде возлежали две безголовые скумбрии. Я взирала на ровно порезанные копчёные куски, покрытые золотистой шкуркой с полосками – с гарниром из свежей зелени и помидорчиков, разумеется. Пялилась я на этих рыбок, пялилась, и никак не могла взять в толк...
Одно дело мухи: мы ведь привыкли, что они откладывают яйца. Вон, кстати, одна уже ползает по хвосту скумбрии. И в опарышах, пожирающих омертвевшие ткани, ничего странного нет. В общем, увидеть, как из мертвеца вылезает муха, было отвратительно... но ожидаемо. Разум это допускает.
Но рыба – это вам не опарыш. Представить, как из чьего-то трупа вырывается монструозная скумбрия... И потом ведь она должна как-то заражать других личинками – не икринками, замечу. Да и как вообще получаются все эти несуразные твари? То есть, должна ведь быть какая-то первая скумбрия, которая каким-то образом превратилась под воздействием Архудерана в такое...
Не знаю я, что думать, вот и всё. Мозг отказывается выстраивать хоть какую-то картинку из кусочков этой мозаики.
– Мряу! – сказал рыжий кошак, привлекая к себе внимание. После чего махнул пушистым хвостом и закинул лапы на стол. Начал принюхиваться к блюду с рыбой, и помидорчики его точно не заинтересовали. Когтистая лапка уже подцепила копчёный шматок.
– Нет, – я отцепила наглую хваталку. – Копчёное тебе вредно, на вот, – я взяла с тарелки биточек и присела на корточки. Кот быстро схватил подачку с ладони и, урча, будто на врага, умчался под скатерть.
Невоспитанный какой, совсем как детишки Мейнарда...
Я поднялась, одновременно расправляя подол, и на меня налетел некто очень спешивший, а потому не заметивший девицу, согнувшуюся для кормления пушистых нахлебников.
– Ох, простите... – тут же вежливо начала я и невольно осеклась.
Потому что встретилась с жёлто-оранжевыми глазами и заглянула в вертикальные щели зрачков. От чешуи на лице нахаша отвалился кусочек потрескавшейся глины. Когтистая рука легла на рукоять клинка, но не вытянула его из ножен.
– Ис-с-свиняюс-с-сь, – прошипел представитель чужого разумного вида.
Обогнул меня и спешно убрался, растворившись в темноте. Это было не сложно, ведь фонари и лампы горели далеко не везде, а парк, где разбили палатки и накрыли столы, занимал приличную площадь.
Успокоив сердце, я решила поискать ребят.
И услышала крик.
Глава 7
Ох, Великая Троица, неужели опять что-то стряслось?
Вопль распорол праздничный вечер, полный музыки и смеха, с беспощадностью грабителя, который вырезает полотно знаменитого художника из рамы. Кричала точно женщина, вроде как, не молодая.
Подобрав подол, я поспешила на крик, будто моё присутствие точно поможет разрешить проблему: способность думать в такие минуты я теряю напрочь, уж не знаю, что за беда у меня с мозгами. Пелерина хлопала вокруг плеч и спины, а локоны развевались и подскакивали набегу.
Место происшествия уже окружили другие небезразличные граждане, а проще говоря, зеваки. Рядом с палаткой, чьи лотки уже существенно опустели, верещала тётенька лет пятидесяти в суконном платье с тёплым жакетом и платком замужней женщины вокруг головы.
Зубы вопящей окрасились чернью, будто она только что решила отбелить их углём, да забыла прополоскать рот. Её пальцы сжимали крупный помидор. С извинениями протиснувшись между двумя мужчинами, я сумела рассмотреть гнилую сердцевину этого красного плода. Чёрная гниль, демоническая отрава... Она и сюда проникла...
Меня сразу же замутило.
– Осса! – я услышала голос подруги. – Мы здесь! – Санда призывно помахала рукой, чуть привставая на мыски сапожек. Я разглядела всех четверых своих спутников, они собрались под нависающими ветвями черёмухи, и та шелестела не только листвой, но и белыми кистями едва распустившихся цветов.
Несчастная женщина уронила гнилой помидор – тот шмякнулся о камень брусчатки, да взорвался, разбрызгав зловещую слякоть вокруг себя. На толпу это произвело эффект настоящего взрыва – все разом охнули в испуге и отступили, навалившись на задние ряды, которым было видно не так хорошо.
Ситуация не осталась без внимания стражей порядка. Толпа расступилась, пропуская пару патрульных в кирасах и железных шапелях, с алебардами наперевес. Трогать заражённую никто не собирался, а вид оружия быстро заставил её прекратить истерику и последовать, куда велено. Ей помогут, всё обойдётся...
Да и с помидорчиком уже разобрались. Вон, подбежал служитель парка и засыпал инвазию солью из аварийного ведра – так обильно, что на брусчатке вырос небольшой сугроб.
– Никому не приближаться, ситуация под контролем! – быстро выкрикнул он и убежал докладывать руководству.
– Ох, тут сейчас и проверку устроят, – выдохнул с грустью Лисан.
Милка испуганно жалась к нему, ловко используя тревожную минуту для романтического порыва, ведь всякому юноше приятно ощущать себя защитником прекрасной дамы, а потому той следует эту возможность ему предоставлять.
Рука Киллиана легла на плечи Санды без всяких лишних условностей, благо родственников девушки поблизости нет, а мы не сдадим.
– Валить нам надо, – скорее плюнул, чем сказал подмастерье. Ситуация определённо подействовала на его организм благотворно: хмельную весёлость вышибло, будто тараном.
– Но у нас же комнаты забронированы на ночь... – начала возражать Санда и осеклась.
Вечернюю прохладу разорвал новый крик.
– Вынужден согласиться с этим, – покосился Лисан на рисовальщика. – Нужно добраться до порта, пока там осталось хоть одно судно.
Мы спешно покинули мероприятие. Челюсти у всех срослись в костный монолит, а ноги чеканили шаги ножницами – чик, чик, чик. Перекинуться парой слов или притормозить да оглянуться никому не захотелось, потому что второй вопль не стал последним.
Нам повезло: мы оказались в числе счастливчиков, которые наводнили борт того самого старенького кеча, что доставил нас к этим злополучным берегам. С вечерним отливом мы покинули бухту и вышли в открытое море. Попытались снять каюты, но кораблик оказался переполнен пассажирами, так что об удобствах мечтать не пришлось.
Мы не стали спускаться на нижние палубы: обосновались прямо здесь, под парусами, потому что Лисану снова стало нехорошо, едва началась качка. Волны играли за бортом с гораздо большим задором, чем утром, пенные брызги порой залетали через ограждение и обдавали каплями наши плащи.
– Это какая-то диверсия, помяните моё слово, – высказал смелое предположение Киллиан, кутая собственным плащом Санду, будто набросил крыло.
– Совершенно не обязательно, – в силу духа противоречия тут же парировал Лисан. Он тоже не упустил случая для тесных прикосновений и обнимал Милку тем же жестом, только другой рукой.
Ну, а я сидела между этими парочками, куталась в собственный плащ с дорогой брошью и размышляла о произошедшем.
– Урожай выращен в теплицах, – желчно посмотрел на волшебника художник. – Там с безопасностью всё отлично, у меня троюродный брат туда устроился в прошлом году на подработку. Они всех проверяют, просто так никто к этим несчастным помидорам не приблизится.
– Гниль могла попасть на урожай, когда его уже собрали и готовили к празднику, – не согласился Лисан. – Достаточно, чтобы больная чайка посидела на ящиках, да, пардон, немного нагадила.
– Да не оставляют они урожай под открытым небом, – возмутился Киллиан. – Я же говорю, здесь всё на высшем уровне организованно. Когда сорок лет назад эта хренатень началась, здесь была стекольная фабрика: пески на Атле хорошие, кварцевые, без примесей. Ну, она встала лет на двадцать, а потом ею алхимики заинтересовались. Запустили, понастроили себе тепличек и начали экспериментировать с удобрениями. Смысл-то именно в максимальной защите урожая, так что они всё предусмотрели. Значит, кто-то нарочно в эту схему внедрился, и всё полетело в тартарары.
Его злой вдохновенный монолог заставил мою гортань пересохнуть, язык тоже прилип к нёбу. Что, если рисовальщик прав? Мог кто-нибудь сознательно пойти на столь чудовищный шаг и отравить урожай, чтобы заразить гнилью как можно больше людей?
– Уверена, это нахаши постарались, – фыркнула Санда, теснее прижимаясь к своему ухажёру. – Всё же знают, как они людей ненавидят, а на этом острове их полно. Хорошо хоть на Сиаран этих ящериц не пускают.
Мне вспомнился тот змеелюд, который столкнулся со мной у столов. Он так спешил убраться подальше, да и клинок за кушаком... На фестиваль же не пускали с оружием, всех вооружённых господ просили сдать клинки в специальное хранилище при кордегардии и только потом возвращаться, дабы не случилось пьяной поножовщины.
– Верно, – кивнул Киллиан догадке своей пассии, а его рука невзначай скользнула по пшеничным волосам девушки. – Эти чешуйчатые давно мечтают нас под корень извести да заграбастать себе мир. Недаром же гниль их не берёт. Эти выродки – такие же порождения Архудерана, только прислал он их нам на радость пораньше, чем сам явился. Так сказать, послал авангардом вперёд себя, чтобы дорогу своему богу проложили.
– Бог нахашей не Архудеран, а Нирах, – скривился Лис от такой безграмотности. – Великому Змею поклоняются только вероотступники и появились они уже после вторжения этого чудовища, так что не надо придумывать.
– Тогда почему они не заражаются гнилью, а? – рисовальщик свирепо глянул на магика. – Ведь другие рептилии от неё страдают так же, как все животные и люди, а нахашам хоть бы хны. Разве не попахивает отцовским благословением Архудерана?
– Это просто кровавый навет, – парировал Лисан. – Они не нравятся нам, потому что отличаются, а их врождённый иммунитет порождает досужие толки, вот и всё.
– Хорошо, тогда скажи, раз такой умник, почему они не разлагаются заживо от этой чёрной дряни? Поговаривают даже, что ящеры жрут других змееподобных тварей, этих, как их...
– Серпентоморфов, – поморщился выпускник академии. – Это тоже досужая байка и никакими реальными свидетельствами она не подкреплена. Ну, а что до их гнилостойкости, так мы не знаем, почему иммунитет нахашей так резко отличается от нашего, только это не повод бить в набат. Но может, ты тогда и паладинов обвинишь в тайном служении Великому Змею?
– Святых рыцарей благословляет Троица, ведь это наши боги, а вот нахашей – Архудеран, змиям змиево, – стоял на своём подмастерье, даже старинную присказку вспомнил.
Грудная клетка магика приподнялась под сюртуком, тяжёлый вздох покинул лёгкие. Он замолчал, поняв, что переспорить упёртое невежество всё равно не получится.
Я много читала по этому вопросу, так что не знаю, чья позиция мне ближе. Строго говоря, даже среди выдающихся мыслителей нашего времени далеко не все придерживаются позиции Лисана, а если посмотреть на деятелей религиозных... то азарии в большинстве своём поддерживают идею проклятости нахашей и их связи с Архудераном. Потому и ступать на земли Сиарана им строжайше воспрещено.
На Атле в основном живут переселенцы, выходцы с Сиарана, беженцы с материка, так что народ на этом островке терпимее. Во всяком случае, к такому выводу я пришла, повстречав здесь чешуйчатых.
Могу только добавить, что нахаши – существа древние, а потому, кто их знает? Мало ли какие там перипетии с богами у них случались в прошлом. Да и сейчас их духовная жизнь для нас – тайна во мраке, ведь семиши чужаков в свою обрядность не посвящают, да и рядовые нахаши вряд ли очень разговорчивы с людьми. Вся попадавшаяся мне информация на эту тематику не сильно отличается от баек, выдуманных за кружкой пива.
