Текст книги "Девочка хищника (СИ)"
Автор книги: Ева Адамс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
– Его увели туда?
– Да, но... Гхар, ты же не собираешься...
– Ничего я не собираюсь, – нахаш резко обернулся ко мне, глаза его горели праведным гневом и болью, – но должен знать, что с-с-сообщить его родным, если встречусь с ними. Если он из какой-то общины на Атле, это более чем вероятно. Его поймали возле особняка?
– Не имею представления.
– Другие есть? – ящер приблизился и взял меня за плечи.
– Не знаю... но... ох, кажется, охранник упоминал нечто в этом роде. Дескать, ещё один.
Змеелюд коротко кивнул и отступил, снова рассматривая дверь. Когтистые фаланги легли пониже ноздрей и поводили по длинному разрезу пасти: человек так делает, если сильно нервничает или что-то обдумывает.
– Запусти, хочу заглянуть внутрь.
– Я там ничего не разглядела.
Однако персонажи, будто по команде дирижёра, тронулись с мест. Охранник загремел ключами. Гхар очень близко подошёл к двери и следил за процессом. Если он пытался рассмотреть ключ, то это наверняка был просто некий абстрактный кусок металла с бородкой. Внутри тоже ничего не удалось различить. Неприятно было смотреть в зияющий провал темноты, расчерченный лишь смутными световыми мазками.
Из ноздрей рептилии вырвался шумный выдох. Гхар позволил себе на пару мгновений закрыть глаза и сжать кулаки, а затем отправился осматривать фасад здания.
– Да, ведёшь ты себя совсем не подозрительно, – буркнула я, продираясь через клумбу. – Хорошо хоть мошкара здесь не летает...
Блин, ну зачем я это сказала? Похоже, внутри собственно сна власти у меня гораздо больше, чем в том непонятном внешнем пространстве. Может, помогает качество сна? В кошмаре у меня тоже так здорово не выходило.
– Осса, их казнят, – коротко ответил нахаш. – Я не полезу на р-р-рожон. Но если это захотят сделать близкие этих ребят, я предоставлю им все детали, какие припомню.
– Угу, чтобы их тоже схватили, – мои руки сами собой сложились под грудью. – Прекрати мучить себя. Им уже не поможешь.
Он обжог меня яростным взглядом, но быстро взял себя в руки и кивнул.
– Хорошо, я понимаю, что ты права. Пошли отсюда. Не хочу больше с-с-смотреть на это место, придумай другое. Или хотя бы смени декорации. Восход добавь, что ли. Это поможет тебе скорее проснуться и точно не даст сну скатиться обратно в кошмар.
Начало светать.
Вскоре мы сидели на лавочке, и ящер жмурился на солнышко. Похоже, ему нравилось, настроение снова стало благодушным, хотя осадочек остался. Мне вспомнилась та лестница. Как он там сказал? Мы её нафантазировали? Ох, ты ж...
– Гхар, скажи честно, это я сама так быстро научилась тут всё контролировать?
Челюсти рептилии разлепились в очень лукавой усмешке.
– Нет, – признался чешуйчатый обманщик. – Я же сразу сказал, что разумы скитальцев взаимодействуют.
– Но это же мой сон, – возмутилась я.
– И мой тоже. Так что правильнее сказать – наш. Извини, что помогал тебе исподволь, но так научиться проще, чем набивать шишки самостоятельно.
– Тебя тоже кто-то обучил?
Он кивнул, но разъяснять не захотел.
– Как мне понять, что ты настоящий? – я задала главный вопрос, который терзал меня всё это время.
– Ну, если до сих пор сомневаешься...
– Только без экстрима! – сразу же предупредила я. – Ненужно мне никаких сверхъестественных фокусов, вроде царапин от твоих коготков, которые проступят у меня на руке в реальности. Спасибо, обойдусь!
– Я всё равно так делать не умею, – змеелюд пожал плечами, – для этого нужно владеть магией. Нет, всё проще. Я сообщу тебе некую информацию, которую ты не знаешь, но сможешь легко проверить.
– Например? – чёрная бровь изогнулась в привычном скепсисе.
– Вы постоянно с-с-сравниваете нас со змеями и ящерицами, это даже забавно. На деле у нас гораздо больше общего с крокодилами, а убедиться в этом ты сможешь, если...
Глава 16
Я проснулась, алея щеками.
Ах ты ж... чешуйчатый поганец! Разве можно рассказывать девушке такие мерзости? Ни стыда, ни совести!
После таких сновидений день проходил, словно за кисеёй: всё казалось не совсем настоящим. Вот и сейчас, играя с девчонками в преферанс, я не видела перед собой карт и с удовольствием бы отсиживалась на прикупе, но играли мы втроём: Лисан просто сидел за компанию, заодно выполняя функцию магической охраны.
– Этот очаровательный сквайр, Аншетиль, – чирикала Санда, перетасовывая карты ловкими наманикюренными пальчиками, – пригласил меня на вечернюю прогулку – если погода наладится, конечно. Даже не знаю, что ему ответить...
– Ох, да все мы знаем, что ты ответишь, – утомлённо выдохнула Милка и сняла положенную перед ней колоду. – Про Киллюшу не напоминать, да?
– Не будь такой занудой, дорогуша. Не то оглянуться не успеешь, как наш милый бакалавр упорхнёт на поиски другой голубки. Скука – плохой спутник в любви. Верно, Лисик?
Парнишка затравленно поднял глаза на кокетку и вернулся обратно к своему блокноту; свинцовый карандаш продолжил проминать страницу. Начинающий волшебник сидел между мной и своей возлюбленной, напротив Санды – полагаю, из соображений самосохранения. К заметкам он с инцидента на Атле вернулся впервые на моей памяти, и не сообщал, что же такое там строчит – что серьёзно дразнило любопытство моей подруги и порождало неодолимое стремление к подколкам. Одним словом, наша компания стала его неволей, несмотря на возможность невозбранно проводить время с Милой, но оставить пост ответственность не позволяла.
Я замечала, как он иногда украдкой достаёт из кармана хрусталик и поглядывает в его таинственные недра: особенно, когда нам приносили прохладительные напитки и перекусы. Слава богам, ещё ни разу лицо его после этой процедуры не переменило выражения на встревоженное. Если бы ни сам жест, я бы и вовсе позабыла о потенциальной угрозе в атмосфере роскошной неги.
Мы собрались в оранжерее за круглым столиком для чаепитий. По стёклам стекали ручейки унылого дождя, слышалась мелкая дробь о прозрачные перекрытия наверху, а предсвадебная суета сконцентрировалась в пределах каменных стен особняка. Проснувшись и увидев серость за окном, я испытала неприятный диссонанс, ведь под конец мне снился погожий денёк.
Под куполом оранжереи всё зеленело пышными, большей частью редкими растениями, многие из которых наверняка уже не встречаются в диком виде, истреблённые гнилью – ну, разве что их изменённые собратья прямо сейчас пытаются подсадить семечко в чьё-то мяско, как говорил Гхар.
Признаться, я тосковала по этому ящеру и его простому, свойскому стилю общения. Вспоминала, как во сне мы сидели здесь же и вели небрежные разговоры. Смешно, ведь нет даже уверенности в реальности чешуйчатого наглеца. Однако я выполнила его наказ и сразу же по пробуждении направилась на кухню, чем не на шутку встревожила суетившихся там кухарок. Мою просьбу исполнили без лишних вопросов, однако же косились с недоумением и затаёнными смешками, которые наверняка обрели свободу сразу же после моего ухода.
Пояснять девицам, что горький отвар мне нужен вовсе не для борьбы с глистами, я почла ниже своего достоинства. Конечно, теперь поползут досужие толки... да и боги с ними. По моей просьбе, вечером мне приготовят новую порцию полынного напитка. Жаль только, что не получится окуриться дымом этого бесогонного растения: такая инициатива точно вызовет реакцию не одних только сплетниц.
Пока в моей голове перекатывались эти неспешные мысли, вперемешку с воспоминаниями о пережитых ужасах, Санда положила оставшиеся карты на снятые и стала раздавать их по две за раз начиная с меня. Когда предпоследняя пара легла на стол прикупом, мы начали торговаться.
– Шесть пик, – сделала заявку Санда.
– Шесть треф, – ответила я, без энтузиазма. Глаза смотрели на цветные изображения с лицевой стороны карт, а видели ротовую воронку гигантской миноги. Да, вряд ли меня быстро отпустит: я ведь не особо похожа на закалённый клинок, прихотью случая угодивший в костёр.
– Пас, – отказалась от борьбы Милка.
– Трефы здесь! – радостно повторила ставку Санда.
– Пас, – уступила я подруге право заказывать контракт и болезненно потёрла переносицу. Никогда не страдала мигренью, да и сейчас голова не болела, просто настоятельно требовала какого-то лекарства – топор подойдёт.
– Осска, ты сегодня совсем не пытаешься играть, – укорила светловолосая подруга, забирая карты и выкладывая из уже имевшихся снос. – Ладно, я возьму семь взяток, козырями будут пики.
И игра завертелась. Мы с рыженькой кудряшкой вистовали, пытаясь помешать Санде взять заявленное количество взяток, но не особо преуспели, так что вскоре она, сияя азартной улыбкой, записывала свой успех в пульку – расчерченный на троих лист бумаги.
Я со вздохом просунула сушёный ломтик яблока через решётку золочёной клетки. Крупный какаду с белым оперением приподнял жёлтый хохолок и принял подачку. Похоже, его и других экзотических птиц здесь держат исключительно для декора и совершенно не выпускают размять крылья, не говоря о каких-либо развивающих играх. Подумалось, что у меня теперь тоже будет клетка – только попросторнее.
В очередной партии я всё же не стала пасовать и добилась успеха. В прикупе у меня оказался король червей и дама ему под стать.
– О! Марьяж! До чего же символично! – хохотнула Санда и записала на меня премиальные очки. – Кстати, госпожа Эстли просила передать, что примерка сегодня после обеда.
– После обеда? – возмутилась я. – Эта камеристка собирается выдавить его из меня корсетами обратно?
Лисан тихо прыснул под нос, но глаз от своих заметок не поднял.
– Осса, не привередничай, – Санда поправила подкрученный локон. – Времени до свадьбы слишком мало, нужно всё успеть. Нарядом лучше озаботиться сейчас, чтобы всё переделать, если не подойдёт. К тому же, не только твой наряд нуждается в доработке. Я уговорила её помощниц пособить и нам с Милкой.
Сейчас на девушке красовалось бирюзовое платье из тафты с муаровым отливом. Кружева, кокетливые завязочки контрастного цвета, с небрежным эстетизмом уложенные волосы и заколка-гребень с цветочком – будто вишенка на торте. Наряд дорогой и на этот раз одолженный вовсе не даром. Узнав, что у дочери появился шанс пробиться в высшее общество, её матушка заложила браслет, доставшийся в наследство, и арендовала несколько туалетов у вдовы с соседней улицы. Пошили их не меньше двух десятилетий назад, так что фасон смотрелся чуточку старомодно, но качество ткани компенсировало этот недостаток, а живость самой Санды и вовсе затмевала солнце.
Разумеется, после таких жертв со стороны семьи, Санда просто не может вернуться домой ни с чём. Можно не сомневаться, сквайр – самый минимум грядущего улова.
– И не забудь про репетицию танца, – напомнила мне подруга, переставляя местами карты в веере перед лицом.
– Да, как это я могла забыть, – пробурчала я и положила восьмёрку пик на её семёрку. – Тесное общение с Гальтоном – ничто не скрасит этот погожий денёк сильнее.
– Ох, да перестань! – махнула на меня рука в изящной кружевной митенке. – Ты только посмотри вокруг! Всё это великолепие скоро станет твоим, о чём ещё можно мечтать?
Я хотела сказать, так давай поменяемся местами, но не стала обижать подругу. Зато за меня это сделала Милка:
– Да, конечно, Санда, лично ты мечтаешь именно об этом.
– И что такого? – подведённые глаза блондинки сузились. – Удачное замужество – счастливая жизнь. Прости уж, что не скрываю своего мнения. Не каждой девице везёт родиться в зажиточной семье, дорогая. Некоторым приходится добиваться положения самим.
– Прекратите обе, – не выдержала я. – И, кстати, всё это великолепие не станет моим, Санда. Просто я стану частью того, что принадлежит Кадоганам. Так что, извини, но восторга не испытываю.
Партию мы доиграли в неприятном молчании.
Однако Санда не была бы Сандой, коли мелкая размолвка сумела бы навести тучи на вечно сияющее солнце её жизнерадостности. Вскоре оранжерею снова наполнил не только птичий щебет. Впрочем, опять же, моя подруга не была бы собой, если бы не спросила:
– Ну, а вы с Лисиком когда свадебку сыграете?
Волшебник начал заметно краснеть, а Мила упёрла глаза в карты и сжала губы. О неудачном сватовстве Санда знала, но всё же не сочла бестактностью посыпать солью свежую ранку. Не думаю, что она действительно хотела зацепить ребят. Просто не всегда задумается над словами, и те выпархивают из её ротика быстрокрылыми ласточками.
– Санда... – укорила я.
– Да что такое? Никого ни о чём нельзя спросить! Право же, какие вы всё скучные.
– Ну, так, пойди, повеселись, – ядовито глянула на неё рыженькая. – Уверена, Аншетиль обрадуется такому подарку. Противозачаточное зелье только принять не забудь, а то такой конфуз... Впрочем, тогда уж он точно не отвертится, верно? Венец не венец, а достойное содержание ты получишь.
Плетёное кресло резко отъехало. Прекрасное личико Санды исказила гримаса негодования. Под шелест юбок и стук каблуков она унеслась к выходу, чуть не столкнувшись с лакеем, как раз заносившим поднос с прохладительными напитками для нашей компании.
– Мила, ты действительно перегнула, – продолжила я укорять спутниц.
– Знаю, – шумно выдохнула она и тоже поднялась.
Новый шелест дорогой ткани: только удары каблуков о керамическую плитку не такие частые, зато сильные и порывистые. Следовать за поссорившимися девчонками я не собиралась – сами разберутся.
– Вот и посидели, – констатировал Лисан, принимая коктейль. Он явно чувствовал неловкость перед слугами, так что поблагодарил не только кивком.
– Время такое, – философски изрекла я, собирая разбросанные по столу карты. – Вся эта суета, поспешность, смена обстановки – довольно неплохо играет на нервах. Свадьба через десять дней, то ли и ещё будет.
– Ты сама-то как? – в голосе парнишки прозвучала неподдельная участливость.
– Да, ничего. Сны только странные.
– На новом месте это бывает, – покивал чародей, сделал глоток и вернул высокий стакан на кругляш подставки.
Я заметила, что нервно тереблю салфетку. Да, меня подмывало спросить, а лучше всё рассказать. Всё же он волшебник, пусть и неопытный. Только стоит ли?
Вспомнился тот эксперимент, который предложил Гхар. Ну, про подтверждение ранее неизвестной мне информации. И, видят боги, узнать нечто подобное я действительно раньше не могла. Собственно, даже задуматься о таком мне бы не пришло в голову. Ни в одной из прочитанных мною книг авторы не опускались до такого похабства. Пусть о повадках животных я читала совсем немного, но нигде... Даже произнести такое вслух... Нет, проще откусить собственный язык.
– Лисан, – начала я осторожно. Любопытство брало верх, но как выведать необходимое исподволь? – Лисан, у меня тут один вопрос... Ты только не подумай ничего такого... – ох, как уже заалели мои щёки! – Ты разбираешься в анатомии рептилий?
На меня посмотрели удивлённые глаза, но пока в них ещё не проступило то изумление и стыд, который вот-вот раскалит воздух в оранжерее до температуры хорошо натопленной бани.
– Ну, у нас был курс биологии, – неуверенно ответил бакалавр. – У меня всегда были хорошие баллы, а что именно тебя интересует?
– Да так, одна безделица... – не будь салфетка в моих руках тряпичной, разорваться ей на мелкие кусочки. – И про размножение рептилий ты тоже знаешь?
– Эм, да, – начал подозревать неладное парнишка, но, похоже, разогнал эти мысли, ведь не может порядочная девушка таким интересоваться. – Змеи и ящерицы откладывают яйца с кожистыми оболочками, крокодилы – с известковой скорлупой, как птицы. Интереснее всего черепахи, у них бывают оба варианта. У сухопутных яйца покрыты твёрдой оболочкой, а у морских и пресноводных – мягкой. Но в обоих случаях бывают исключения...
– У нахашей тоже скорлупа твёрдая? – перебила я, решив пока не бить в лицо.
– Скорлупа всегда твёрдая, – улыбнулся грамотей, но быстро исправился: – Да, у нахашей яйца с твёрдой оболочкой. Они продолговатые и очень похожи на крокодильи, у черепах – круглые.
– А что ещё у нахашей, как у крокодилов? – подобралась я к сути.
– Ну, есть некоторое сходство, – он не понял или не захотел понять, куда я клоню, а потому свернул с колеи: – Только нахаши теплокровные, как птицы и млекопитающие. Теплокровных рептилий даже до прихода Архудерана мало было. На Сиаране их давно истребили...
– Нет, я не о том, – моя голова качнулась. – Мы же говорим о размножении.
От этого напоминания парнишка чуть приоткрыл в изумлении рот, а потом захлопнул и уточнил:
– Ты про клоаку? – его лицо тоже начало потихонечку алеть, кровушка под кожицу приливала, цвету добавляла. – Да, у нахашей всё устроено, как и полагается пресмыкающимся. И... кхэм, ну... клоакальная щель у них действительно вертикальная, как у крокодилов.
– А внутри клоаки у них что? У самцов?
Какими пунцовыми стали его уши...
Просто удивительно, до чего горячими бывают обыкновенные слова. Вот так немного воздух посотрясаешь, и прохлада дождливого денёчка совершенно перестаёт ощущаться. Хотя плеснуть побольше спиртного в коктейли определённо бы не помешало.
По коридору я тоже шла красная, как зацветший мак.
Ну, вот любопытство удовлетворено. Приятно знать, что количество половых органов у нахашей не отличается от человеческого, а вот у змей с ящерицами – отличается. Как же я люблю получать новые знания... Если однажды встречу этого Гхара вживую, скажу ему большое межвидовое спасибо за обогащение моей эрудированности.
И как теперь Лису в глаза-то смотреть?
Поднявшись наверх, я шла по коридору, устланному идеально вычищенным ковром. За окнами барабанил дождь, явно вознамерившийся перейти в ливень, так что голоса я расслышала не сразу.
– И что ты предлагаешь? – прозвучали взвинченные обертоны некой дамы. – Стать твоей фавориткой? Да не бывать этому!
– Горди, послушай, – увещевал знакомый мужской голос. Правда таких нежных, умоляющих нот я в нём не слышала и даже не подозревала, что этот напыщенный мерзавец способен их производить. – Это же не моё желание, а воля отца.
Замедлив шаги, я остановилась у поворота и чуть выглянула из-за угла. Заметила своего женишка, а также края платья и чёрные локоны некой дамы. Парочка беседовала в алькове, так что целиком её фигуру я рассмотреть не могла. Судя по имени, это Гордана Эртон, графиня Иденская, как мне представили её на званом вечере. Помню страшное высокомерие на лице с лепными скулами, ядовитый взгляд каре-зелёных глаз, а светская улыбка походила на оскал сильнее клыкастых усмешечек Гхара.
– Эта безродная девчонка, даром что бриарейка... – женский голос почти срывался. – Какой прок вам от такого союза?
– Отец считает этот мезальянс полезным. С одной стороны мы показываем палате общин, что не гнушаемся простонародья, и одновременно повышаем статус в глазах палаты лордов, ведь эта блондинистая дрянь, хоть и не унаследовала титул своей мамаши, но всё же происходит из Амбросов, а те...
– Да, знаю я! Знаю! Состояли в родстве с Панталеонами и бла-бла-бла! Неужто твой отец рассчитывает однажды надеть корону? И на кого? На себя? На тебя? А может на детишек, которых нарожает тебе эта белобрысая?
– А разве восстановление монархии – не правое дело? – возмутился Кадоган-младший. – Чёрная гниль уничтожила основную ветвь королевской семьи Сиарана, а остальные не смогли решить, кто же наденет корону. Да, боги милостивые! Она и так должна принадлежать Кадоганам, никого ближе к престолу не осталось. Но нет, всем было не до того, всё рушилось. Подсуетились колдуны, паладины превратились в сборище вчерашних пастухов, чтоб им пусто было. Всё перевернулось, не могли мы предъявить свои претензии, не оправились ещё от потерь. Пришлось уступить, дать народу ощутить, будто он что-то решает. Но так не может продолжаться вечно, всё должно вернуться на круги своя. Мы снова сильны, богаты, влиятельны. Так чего ждать? Но нам нужен символ, причина, основание...
– Ага, и что может быть лучше, чем заявить, что в ваших жилах течёт императорская кровь?
– Именно. Видишь, ты и сама прекрасно всё понимаешь.
– И как вы собираетесь доказывать, что это не брехня, что кровь этой девчонки действительно чего-то стоит?
– Майрон взял образец её волос. Сравнил со святыней из главного храма Азара. Мощи не соврут. Каждый усомнившийся магик сможет лично во всём убедиться. Но это не важно, просто страховка, у нас и так есть поддержка почти всех ключевых фигур. На самом деле, одной её внешности вполне бы хватило. Так что следует порадоваться, что отец под видом наследницы императорской крови не притащил мне потомственную доярку.
– О, да, я безумно рада. Видишь улыбку?
– Ну, что ты, перестань. Между нами ничего не изменится.
Судя по шелесту платья и чмокающим, посасывающим звукам, эти двое соединились в страстном поцелуе. Укола ревности я не ощутила, скорее неловкость и почти собралась незаметно свалить, но мой жених оторвался от губ своей возлюбленной и попросил:
– И пожалуйста, Гордана, больше никаких сюрпризов, хорошо? Отец всё равно не упустит шанса женить меня на бриарейке – этой или другой. Повезло, что цветы первой понюхала её подруга. Не пытайся снова, договорились?
– Ты тоже собираешься читать мне нотации? – возмутилась моя несостоявшаяся убивица. – С меня и Брадена хватит, – она говорила с таким пренебрежительным спокойствием, будто её отругали за украденное из соседского сада яблоко.
– Просто пообещай, – настаивал Гальтон.
– Ох, да будет тебе... – прыснула она. – Не трону я эту моль, пусть живёт. Но если узнаю, что ты к ней проникся...
– Не говори глупостей, – судя по звуку, наследник герцога скривился, – в моём сердце нет места ни для кого, кроме тебя.
Снова мерзкие отзвуки лобызания.
На сей раз я действительно отступила и на ватных ногах побрела прочь по коридору, чтобы добраться до выделенной мне спальни другим путём.
Подслушивать нехорошо. Подслушивать вредно...
Глава 17
Его рука, затянутая в белую перчатку, опустилась на мою талию. Моя, в чёрных кружевах, легла на его плечо. Гувернантка учила меня вальсу, но это было слишком давно, и никакой практики с тех пор со мной не случалось: на ярмарках такого не танцуют, да и не любительница я шумных мероприятий. Книги гораздо лучше.
Мы стали медленно двигаться, шаг назад – шаг вперёд, а для него наоборот. Почти стихи, блин! Начались повороты, он кружил меня, заложив вторую руку за спину, а я поводила свободной кистью: сейчас она пустовала, поскольку тяжёлая плотная ткань моего наряда не подходит, чтобы её прихватывали изящным жестом. Вот на свадебном платье хватает газа, чтобы изображать лебединое крылышко.
Примерка и подгонка завершились буквально полчаса назад, я даже не успела перевести дух и попить чаю, как меня уже отправили кружиться по отполированному паркету бального зала.
И теперь, порхая невесомыми шагами, я старалась не сбиться с ритма.
Раз-два-три, два-два-три, три-два-три, четыре-два-три...
Каблуки отрывались от пола и спускались обратно.
– Держи подбородок, колени мягче, – наставлял партнёр.
Восемь-два-три... Раз-два-три...
Звучала торжественно-романтическая мелодия – оркестр на репетицию созвали в полном составе, так что приватностью наше общение не отличалось. Хуже всего, что и без зрителей не обошлось: на софе и табуретах с камковой обивкой восседали благородные дамы, помахивая веерами – не удивлюсь, если некоторые резаны из слоновой кости, хотя сами слоны полностью вымерли.
Мне совершенно не нравилось внимание этих особ. Мне не хотелось, чтобы мои недостаточно тренированные движения оценивали. Не хотелось, чтобы они шушукались о моём происхождении, а потом изображали вежливые улыбки.
Но больше всего мне не нравилось, что за каждым нашим па наблюдают каре-зелёные глаза кобры, которая пыталась меня убить. А ещё... даже не знаю... Было нечто обидное в том, что тебя хотели отправить на тот свет вовсе не по политическим причинам, а из ревности.
Первое как-то солиднее, что ли.
– И не забывай улыбаться, – с холодной пустотой сообщил жених.
Находясь друг к другу настолько близко, мы всё же сохраняли подобающих зазор, который старательно поддерживали не только в силу требований хореографии. От младшего Кадогана пахло великолепным парфюмом; ни единый волосок не выбивался из идеально зачёсанных волос; брадобрей отполировал его подбородок не хуже, чем полотёры паркет; и даже красная лента в туго переплетённой косице не выпадала из композиции, поскольку отвороты сюртука имели тот же цвет.
– Через три дня, когда подтянутся все гости, состоится охота, – сообщили жёсткие губы Гальтона, а глаза даже не сочли нужным опуститься к моим. – Надеюсь, в седле ты держишься лучше, чем танцуешь.
– Кто же тебе сказал, что я вообще держусь в седле? – безразлично проговорила я, на что партнёр незамедлительно фыркнул.
– В таком случае, рекомендую немедленно научиться. Я не позволю твоей неловкости позорить моё имя.
– Уверена, с этим ты отлично справишься и сам, – так же пусто выдала я, не успев прикусить язык.
– Что ты там вякнула, плебейка?
– Тише, дорогой, музыка не перекроет таких обертонов.
Он наконец-то заметил, на кого я невольно бросаю взгляды. Спина стала ещё прямее, хотя это физически невозможно, а губы распорола ухмылочка.
– Так ты знаешь? И кто же проболтался? – золотое шитьё сюртука поблескивало отражённым светом люстр, танец становился динамичнее. С непривычки легко могла закружиться голова.
Я неопределённо дёрнула плечами.
– Да и не важно, – почти плюнул суженый. – Слухами двор полнится. Мне вот только что сообщили, что у тебя, оказывается, глисты. Коли это не поклёп, советую избавиться от паразитов раньше первой брачной ночи, дорогая.
– Да ничего, возьмёшь дублёршу, – толчок от каблука, подтянули ножку. – Интересно, а как при дворе с дублёрами? Столько куртуазных кавалеров вокруг... Что ты там говорил про охоту? Олень ведь неспроста украшает твой герб, верно? Нужно же где-то брать рога для охотничьего зала, настоящих-то давно перебили...
Он притиснул меня резким движением, вызвав отдалённый гул из охов и ахов благородных дам. Уверена, графиня Иденская тоже напряглась, если не привстала от возмущения.
– Лучше последи за языком, простушка в кружевах. Я уже говорил, что его не сложно укоротить.
– Представляешь, я ещё и писать умею. Могу накатать памфлет с интересными подробностями из светской жизни Кадоганов. Пальцы тоже переломаешь? Нет, давай сразу руки отрубишь – жена-калека определённо станет украшением двора, а сколько сочувствия потечёт от выборщиков.
– Ты совершенно напрасно дерзишь мне, милая. Никогда не забывай, кто я, а кто – ты.
– Уже слышала, ты повторяешься, – с напускной скукой сообщила я.
Полный оборот в два такта.
– Если думаешь, что получишь хоть крупицу власти надо мной, то ошибаешься. За тобой нет никого и ничего. Зато у тебя есть отец и брат, верно? – на самом деле целых два брата, но Адана он не посчитал, ведь тот больше не принадлежит родным. – Наша семья дарует им защиту и почёт, ведь мы живём в опасное время, и всякое может случиться. Научись ценить нашу щедрость.
Намёк мог похвастать тонкостью разве что в сравнении с бревном из столетнего дуба. Танцевать в паре с этим подонком мне и раньше не хотелось, теперь же рука на моей пояснице казалась отлитой из свинца.
Оказаться в постели с этим человеком... Почему бы сразу пыточную грушу туда не затолкать? К тому же я буду постоянно помнить, что он спить с графиней и думать, хорошо ли он помылся перед визитом ко мне. Я довольно брезглива, так что от одной мысли, что в меня будут пихать то, что недавно побывало в другой... Неподобающие это мысли, неприличные, но уж какие есть.
Выходит, мне придётся заткнуться, раздвинуть ноги и терпеть. Ради семьи.
Потрясающие. Жизнь в высшем обществе мне уже нравится.
Тут, случаем, нет ведёрка из-подо льда? Проблеваться срочно надо.
Танец завершился взаимным поклоном и аплодисментами.
Смолкли духовые, но смычки продолжили скользить по струнам, рождая лёгкую, ненавязчивую мелодию – фон для светских бесед.
Чуть позади и в стороне от благородных дам за вальсом наблюдали мои друзья. Сейчас они тоже аплодировали, а Санда светилась улыбкой и разве что не пищала от восторга. Они с Милкой успели помириться, хотя, конечно, осадочек никуда не денется. Мне вообще слабо верится в возможность искреннего прощения. Любая обида оставляет след, как чужой клинок – зарубки на кромке твоего. В конце-то концов, мы же люди, мы отлиты не из адаманта.
И самая злостная обида сейчас светилась в глазах девушки с идеально уложенными чёрными волосами. Я не стала отводить взгляд и делать вид, будто витаю в облаках незнания. Клинки скрестились, хотя мне нет дела до трофея. Этого оленя со всеми рогами и потрохами пусть бы забрала себе. К сожалению, меня не спрашивали о готовности участвовать в борьбе.
Собственно, меня даже не удосужились предупредить о её начале. Не бросили перчатку, так сказать. Конечно, ведь это так по-женски: тихая месть, убийство через отравление. И пусть в качестве яда выступила магия, это лишь усиливает элегантность акта. Лисья хитрость, её же хищные повадки...
И вот вопрос: действительно ли эта чернобурка оставит меня в покое?
Санда, ставшая случайной жертвой графини, с восторгом ринулась ко мне и обхватила мои чёрно-кружевные руки.
– Осска, какая красота! Вы так великолепно смотритесь, просто глаз не отвести!
Краем помянутого органа я заметила гримаску на безупречном лице соперницы.
– Пойдёмте отсюда, – попросила я, – мне срочно нужно подышать свежим воздухом.
– Но это же не вежливо... и на улице сыро! – начала Санда, однако я уже подцепила её под локоток и прогулочным шагом направилась к распахнутым створам дверей: резным и с позолотой, разумеется.
Гальтон не зря упоминал про восстановление богатства их рода. Когда началась вся эта заваруха с Архудераном, аристократы потеряли континентальные владения, да и на Сиаране погибло немыслимое количество акров пахотных земель и садов, не говоря о рабочей силе. Деньги резко потеряли в цене, валютой стала пища, чистая вода, одежда и прочие объекты натурального обмена.
Бегущие с материка дворяне и зажиточные горожане редко прихватывали что-то, кроме, как они полагали, самого ценного: золото, украшения, дорогие ткани. И продавали их за бесценок, столкнувшись с суровой реальностью. Но эпоха бартера не могла продлиться вечно, так что умные люди, вроде Кадоганов, скупали эти сокровища, делая вклад в будущее. Они могли себе это позволить, ведь их владения не сильно пострадали от гнили. Заодно обрели репутацию народных кормильцев, нанимая рабочую силу за еду, а иногда – из чистого альтруизма, разумеется, – даже раздавая зерно из житниц почти даром.
И вот сейчас они пожинают плоды. На Сиаранском архипелаге встречаются железные и оловянные руды, медные и свинцовые. Все они довольно скудны, но нам хватает, поскольку население теперь тоже небольшое, а вот золотых и серебряных рудников нет вовсе, от новых поступлений благородных металлов мы отрезаны. С каменьями дела обстоят получше, но богатых горных выработок и карьеров нет. С ценными тканями проблемы ещё хуже: в нашем климате тутовник не растёт, а без него не будет шёлка. Колдуны обещали скрестить шелкопряда с пауком, но как-то не задалось.
