Текст книги "Вопреки обыкновению (СИ)"

Автор книги: Этого Удалите

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Жюль – хороший парень, и он – мой друг. Я доверяю ему, – Мирра постаралась не обижаться, отец судил по первому впечатлению, и не жил бок о бок с Жюлем несколько месяцев.

Мужчина не стал спорить, лишь постарался вложить в свой взгляд все неудовольствие компанией молодого человека. Девушка сделала вид, что просто не заметила этого.

– Идем завтракать, – позвала спокойно и вернулась в замок.

Гром вошел за ней, виляя хвостом и принюхиваясь. Мирра не стала препятствовать животному, в конце концов, пес просто привык следовать за ней за последние несколько дней. Зверь разлегся у порога, и даже не пошевелился, когда Странник перешагнул через него.

Дин молча ополоснул руки и сел за стол. Его глаза упрямо старались не встречаться ни с дочерью, ни с Жюлем, и упорно буравили столешницу, словно намереваясь прожечь в ней дыру. Мирра переглянулась с напряженным парнем и подмигнула ему. Она, как ни в чем ни бывало, принялась расставлять приборы. Жюль ловко выудил из очага румяный и одуряюще пахнущий пирог, тут же нарезал его на щедрые куски и разложил по тарелкам. Казалось, что парень не чувствует жара.

Девушка удивленно глянула на его руки, а Странник, все так же, не поднимая глаз, принял свою тарелку и принялся есть. Они с молодым человеком сидели теперь друг напротив друга, жевали и производили впечатление посетителей привала, встретившихся лишь на какой-то малый промежуток времени и не считающих нужным развлекать друг друга даже пустыми разговорами. Жюль свистнул псу и похлопал по своей ноге. Тот подбежал и положил большую голову ему на колено. Парень наклонился к Грому и, почесывая, принялся угощать того лакомыми кусочками.

Девушка заметила, что шерсть пса слегка топорщится, словно ему некомфортно находиться в этом помещении. Видимо, тягостное молчание напрягало и его. Он рад бы был убежать сейчас на двор, пусть там и не было этой вкусной еды и ласк. Мирра с легкостью бы разделила это его желание, если бы не правила приличия и еще более сильное желание примирить между собой двоих близких ей людей.

– Итак, – преувеличенно веселым тоном заявила девушка, – какие у вас на сегодня планы?

И Дин, и Жюль только пожали плечами, невольно покосившись в сторону друг друга, настолько похожим вышло у них это движение.

– Тогда мы с Жюлем покажем тебе замок и окрестности, – обратилась Мирра к отцу, а потом глянула на молодого человека, – если он не против.

Парень хмыкнул и помотал головой:

– Я не против.

Вволю наигравшись с псом, он слегка его шлепнул. Гром уныло глянул на молодого человека и опять перебрался к порогу. Воришка поднялся со своего места и выглянул в коридор замка, словно продумывая маршрут. Огневики на миг отразились в глазах Жюля.

– Ну, вот и хорошо, – обрадовалась девушка и опять переключилась на Странника. – Правда, у нас здесь полно мест, в которых даже я ни разу не бывала. Но особо примечательные места из доступных мы вполне может показать.

Странник поморщился, как от резкого спазма, быстро глянул сначала на девушку, потом на молодого человека. И сделал встречное предложение, разумеется, имея в виду лишь одну дочь:

– В срединном королевстве стоит мой дом. Он чист и достаточно современен. Все годы моего отсутствия за ним следил управляющий, верный человек, которому можно доверять. Еще есть замок моей матери, пожалуй, самый большой из виденных мной. Думаю, вполне можно оставить эти развалины во власть времени.

Мирра закусила губу, внимательно посмотрев на отца. Потом заговорила, очень медленно и спокойно, хотя внутри у нее бурлило море негодования:

– Эти развалины – мой дом. Здесь я родилась и всегда считала, их своим родовым гнездом. В них прошло мое детство, и я не собираюсь менять свой замок на место, которое не знаю, будь оно хоть в тысячу раз комфортнее.

– Конечно-конечно, – довольно быстро согласился Дин, будто разговаривал с капризным ребенком, настаивающим на какой-то безделице, о которой скоро забудет. – Тогда его просто стоит привести в порядок: расчистить все завалы, сменить мебель, подлатать крышу...

Жюль, так и не сдвинувшийся со своего места, усмехнулся и разворошил пятерней волосы:

– Добро пожаловать в клуб! Если вам удастся отвоевать у этого упрямца хотя бы одно крыло, поделитесь секретом.

Два мужских взгляда скрестились, как обоюдоострые клинки. Мирра могла бы поклясться, что буквально слышала бряцанье металла об металл. Она коротко вздохнула, и проговорила с несколько преувеличенным восторгом:

– Буквально вчера мы с Громом добрались до зеркальной залы! Вы не поверите, как там здорово! На моей памяти – это первый раз, когда мы зашли так далеко!

Но сообщение не вызвало того интереса, на которое девушка рассчитывала. Мужчина и молодой человек поулыбались для вежливости, но в целом остались спокойными. Не надо было уметь читать мысли, что каждый решил про себя доказать Мирре свою значимость и нужность, хотя нуждалась ли она в этом, чтобы ей что-то доказывали?

13.

Полет драконов был долгим и выматывающим. Они летели мимо горных плато, миновали столицу, затянутую тучами, пару поселений. На головы непрерывно сыпал мелкий холодный дождь, потому что Перец вознамерился, во что бы то ни стало, научить Соль способности сливаться с окружающим небом, и поэтому не поднимался выше уровня облаков. Кидая отрывистые команды, когда крылья драконицы начинали приобретать свою естественную окраску, он сам казался лишь обычной серой тучей, гонимой ветром. Мирра нервничала и не понимала подобного рвения. Зачем это делать именно в такую мерзкую погоду, когда можно переждать несколько недель и дожди сменятся пусть морозной, но сухой погодой? Однако дракон оказался непреклонен. Он коротко пояснил, что такая погода хороша тем, что люди сидят каждый в своем доме и почти не высовывают носа на улицу. С этим утверждением нельзя было ни согласиться. Они летали, пока Мирра не научилась контролировать свой облик в совершенстве. Тогда Перец опустился на каменную пустошь рядом с девушкой и замер, глядя куда-то в сторону.

Драконица немного замерзла, поэтому постаралась поплотнее прижать к себе крылья. Перцу же, казалось, было вполне комфортно. Во всяком случае, он не ежился и не пытался согреться. Его внутреннего жара вполне хватало, чтобы чувствовать себя уютно даже в этом сезоне, когда земля напитывается влагой, поля стают черными и неприглядными, а все живое прячется в укрытие.

– Надеюсь, вы довольны своей ученицей? – выстукивая зубами, поинтересовалась Мирра. – Хотя я не понимаю, зачем мне это умение? Пока никто из людей не собирался на меня нападать. И в любом случае, я ведь могу подняться выше облаков.

– Нельзя точно предсказать, какое именно умение может пригодиться. Крылатые сейчас довольно разобщены. Все наши знания хаотичны, мы не используем свои способности на полную мощность, теряемся. А ведь в каждом из нас неизмеримый источник магических сил и возможностей, – Перец перевел взгляд на свою собеседницу, оторвавшись от созерцания унылого ландшафта вдали.

Заметив, наконец, что девушка основательно продрогла, дракон набрал в грудь воздуха и выпустил струю огня на большой камень. От того моментально повалил пар и поверхность сначала оплавилась, а потом застыла и покрылась сеточкой мелких трещин.

– Ого! – поразилась Мирра, подсаживаясь поближе к камню и вытягивая над ним лапы. – По-моему, это более полезное для жизни умение. Я тоже так могу?

– Увы, нет, – он не спешил объяснять, лишь мотнул головой.

Разумеется, этот ответ только раззадорил любопытство драконицы.

– Почему?

– Есть драконы воды и пламени. Их способности немного разнятся.

– И как именно? – ей не нравилось, что каждое слово из Перца приходится вытягивать.

– Они лучше управляются с той стихией, которой принадлежат, – дракон, казалось, немного удивлен, что она не знает таких простых на его взгляд вещей.

– Так, может, и я дракон пламени? – девушка со всей силы дохнула на камень, однако ее усилия прошли совершенно даром, из пасти лишь вырвалось облачко пара, и только.

Крылатые рассмеялись. Эхо разнесло их смех по всей пустоши, заставив вспорхнуть с гнезд нескольких камянок. Птицы, неуклюже махали своими короткими крылышками, напоминая запущенные нетвердой рукой камни, а потом бухались на землю, забиваясь в малейшие трещины в породе, чтобы уже именно по ним, ползком добраться до своих семей.

– Видите, я прав, – проговорил Перец. – Думаю, вам хорошо удается стягивать облака в тучи и выжимать из них дождь.

– Неоценимое умения для этого сезона, – хмыкнула Мирра, не став отрицать наличия у нее подобного умения, она хорошо помнила, что не раз привлекала воздушные массы себе на пользу. – Почему же я тогда не могу создавать фигурки из пара, как вы?

Дракон взмахнул крыльями, будто собирался пожать плечами, но в этом состоянии смог это сделать лишь так.

– Я очень долго тренировался, – его ответ опять рассмешил девушку.

Теперь ей стало тепло. И даже неприятный дождь досаждал гораздо меньше. Впрочем... Она сосредоточилась и мысленно разорвала пелену над головой. К ее удивлению, серая масса послушалась ее негласного приказа. В неровную трещину моментально хлынул поток солнечного света. Порыв ледяного ветра начал штопать прореху, но безуспешно: над драконами сначала сыпала лишь мелкая морось, но потом и она иссякла.

Перец одобрительно кивнул. Потом спросил, почему-то отводя взгляд:

– Как ваш отец? – девушка рассказала о Страннике буквально сразу, как возобновились крылатые прогулки.

Мирра неопределенно взмахнула крылом. Сейчас ей не хотелось делиться своими человеческими переживаниями, происходящее здесь и сейчас казалось важнее в данный момент, а все остальное отступило на второй план.

– Переживает, что я одна летаю под дождем. Боится, что простужусь.

– Ну, вот, над нами осадков уже нет. А почему не летает он, если беспокоится за свою дочь?

Девушка сомневалась, можно ли открыть Перцу тайну Странника. В конце концов, даже мать не знала, что ее возлюбленный когда-то парил под облаками.

– Это не мой секрет.

Дракон наклонился к ней и взглянул прямо в глаза. В его зрачках вспыхивали огоньки, казалось, он может выжечь душу, если пожелает.

– Но ведь он – крылатый?

– Конечно. Так же, как и моя мать. Разве может быть как-то иначе? – девушка замерла в предчувствии, что сейчас ей что-то откроется, и оно не обмануло.

– Если вы умеете хранить секреты, вам можно довериться?

Сердце Мирры так сильно заколотилось под ребра, что стало тяжело дышать. Она ожидала почему-то, что Перец откроет свое настоящее имя, поэтому засомневалась, прежде чем кивнуть. В конце концов, точное знание того, что перед ней будущий король может постепенно свести их встречи на нет. Одно дело – просто догадываться о чем-то.

– Я... Мне... – дракон, казалось, так же колебался, поэтому все слова ускользали от него, не нанизывались на нить фраз, разлетаясь в бессмыслии непонятными обмолвками. – Мои...

– Что? – девушка подтолкнула его мысленно.

– Ни один из моих родителей не был драконом, – выпалил он в едином порыве и его голос вновь поднял вверх стайку камянок.

Она ожидала услышать что угодно, только не это.

– Как так? – с невольным вздохом спросила Мирра.

Объяснения рвались из пасти Перца. Он почти готов был все рассказать и открыться девушке. Но это причиняло ему какую-то непонятную боль. Теперь уже дракон выглядел измученным и замерзшим.

Драконица шагнула к нему и коснулась лапой его лба, словно разгоняя плохие мысли, как до этого разгоняла серые дождевые тучи.

– Я забыла, видимо, или просто не поняла, – медленно и ласково заговорила Соль, – мне рассказывал отец – вы шестой в роду? И до вас родилось пять не-драконов, которые позволили стать вам настоящим крылатым?

Перец благодарно кивнул, прикрыв глаза под ее нежными прикосновениями. Потом он отпрянул, распахнул крылья и взмыл в небо. Ей ничего не оставалось делать, как лететь вослед. Без заключительных фраз и прощания. Без договоренности встретиться. Впрочем, между драконами этого и не было заведено.

А в замке между тем все продолжалась холодная война: людьми и зданием, Странником и Жюлем.

Отец и воришка в присутствии Мирры старались быть друг к другу вежливыми и предупредительными, еще в первый день заметив, что их натянутые отношения огорчают девушку. А в момент, когда она не могла быть рядом, вели, похоже, полностью параллельное существование, без единой точки соприкосновения.

Странник оказался довольно упрямым. Однажды решив про себя, что Жюль – существо низшего слоя, он постарался свести общение с ним к нулю, не видел общих тем, отвергал попытки дочери сблизить их. Девушка билась мокрухой об лед – все казалось бесполезным.

Жюль еще как-то, видимо, по молодости лет казался более гибким и восприимчивым. Он иной раз предлагал Дину помощь, и, не обижаясь на отказ, просто начинал трудиться рядом.

Они молча разобрали почти весь первый этаж замка, вывезли мусор на пустырь и спалили. Помимо зеркальной залы – обнаружилась некогда найденная, а потом довольно быстро опять потерянная библиотека. По ней гулял беспощадный ветер, развеивая некоторые книги буквально по листочкам, потому что все окна оказались разбитыми толстыми ветвями.

Жюль засучил рукава и принялся сражаться с губительными для замка зарослями. Его предплечья забугрились упругими мышцами, ладони покрылись ссадинами и мозолями, а ветки все лезли и лезли, словно перепутав сезон, когда сама жизнь начинает бурлить свежим соком.

Странник не раз заменял оконные рамы и вставлял стекла. Но они трещали под натиском, будто сошедших с ума, деревьев. И вновь ветер прорывался за стены, с ожесточением разрывая непрочную защиту книжных корешков и прогнивших полок.

Мирра постаралась вынести из библиотеки сохранившиеся книги, тетради с записями и потемневшие от времени гравюры, пока их снова не поглотила ненасытная утроба упрямого здания, непокорного стремлению жильцов к чистоте и комфорту.

Теперь отец и воришка любили усесться вечером перед камином с книжкой в руках, создавая вид полной семейной идиллии, которая, впрочем, лопалась мыльным пузырем от любой нечаянной фразы, хотя бы отчасти напоминающей о прошлом двух странников. Мирра же не нашла ничего интересного для себя среди найденной литературы. Если ей надо было что-то узнать о драконах, она предпочитала задать вопрос Дину или Перцу.

Если же ее волновали вопросы о мире людей – опять девушку могли просветить или Жюль, или отец. Каждый из них побывал ни в одном королевстве и сам мог дать фору любому автору по части рассказывания историй.

А когда Мирре хотелось просто спокойствия и умиротворения, она шла к останкам матери и Лазаря. Те уже не могли ничего ей поведать, или посоветовать, но они целиком и полностью разделяли ее детские воспоминания.

Странник так же довольно часто посещал Клотту. Он мог о чем-то негромко беседовать с ней часами. Тогда девушка хватала Жюля за руку и вела гулять по замку, или в сад, где теперь было довольно сыро и неуютно.

В один такой дождливый вечер, когда убежищем молодых людей стала сооруженная из пригодных досок и балок беседка рядом с качелями, парень, почему-то пряча взгляд, признался, что скоро опять уйдет.

– Надолго? – Мирра едва сумела справиться с тисками острой тоски, вдруг разбившей душу на тысячу ранящих осколков.

– Не могу пока сказать.

– Что за дела заставляют тебя уходить перед сезоном стуж? Какая необходимость зовет тебя в дорогу. Если бы ты, как прежде скитался, я могла бы понять, что тебе надо искать пропитание и средства к существованию, – девушка говорила горячо и убедительно, только ее слова не могли изменить решения друга, и она это знала наверняка, – но у меня вполне достаточно места и еды.

– У тебя! – он схватил ее за руки, так крепко, как должно быть цепляется утопающий за руки своих спасителей. – И я могу понять Странника, когда он корит меня в безделье и никчемности!

– Отец что-то сказал тебе?

– Ему не надо говорить! – парень, наконец, выпустил девушку из своих тисков, на запястьях разливались красные пятна.

Она не понимала. Не допускала даже мысли, что отныне ее мир снова перевернется. Потому что, обещая вернуться, Жюль сдержит слово, но неумолимое время встанет между ними стеной, и непонятно, какой толщины будет эта стена, воздвигнутая на голых амбициях. Что за дела манят парня в столицу? Чего или кого он разыскивает?

– Вы будете летать с отцом. Ведь он же дракон, такой же, как ты, – прошептал молодой человек.

– Ему не суждено летать! – пряча слезы, ответила Мирра.

– Почему?

– Это не мой секрет! – почти крикнула драконица.

Разговор с Перцем продублировался. И это пугало. Что, если и этому другу придет в голову начать делить каким-то откровениями?

Жюль грустно улыбнулся:

– Хорошо, что ты умеешь их хранить. Тогда сохрани и мой.

Сердце Мирры забилось, словно у дикой пойманной птицы в силках.

– Лорд Горидей отправляется в путешествие. Пока его не будет во дворце, мне надо кое-что там утрясти, и кое с кем встретиться, обещаю, что это самый последний раз, когда я покидаю тебя, – он прикоснулся пальцем к губам девушки, словно запечатывая их.

В замок после этой прогулки девушка вернулась с тяжелым сердцем. Отец, словно ураган, пронесся сначала по жизни своей матери, потом Клотты, теперь по ее жизни. Для каждой своих из родных женщин он, наверное, хотел лучшей судьбы. А получалось, что только ломал прежнюю. Мирра не могла смириться с этим, как две ее предшественницы. Но и сбегать от проблемы, как Клотта не желала.

Перед сном, зайдя к отцу, чтобы пожелать спокойной ночи, драконица набралась мужества и призналась, что ей неприятно, когда кто-то пытается решить за нее, как жить, с кем дружить и что делать дальше.

– Разве это так? – удивился Дин.

– Ты невзлюбил Жюля только за то, что тот неблагородных кровей, – кивнув, начала загибать пальцы Мирра. – Ты пытаешься перестроить мой замок. Уверена, что ты был бы не против, если бы в моих друзьях было больше вельмож и прочей знати.

– Разве это плохо? – отцу казалось невероятным, что его искренние чувства кто-то считает ущемление свободы, словно умершая Клотта невольно передала это отношение дочери. – Я желаю тебе лишь добра.

– Если желаешь добра, то прими тех друзей, которые мне дороги. Что бы Жюль не рассказывал про себя, мне кажется, его жизнь была не настолько праздной, как тебе представляется. Кто бы его ни воспитывал, он приложил максимум стараний и сил. Мой друг очень помог мне, и старается сделать для меня не меньше, чем ты.

– Хорошо. Если тебя это успокоит, я поговорю с твоим приятелем. Посоветую ему выбрать для себя какую-нибудь безопасную профессию, лесоруба, например, опыт у него уже имеется, – проворчал Странник. – Это более приличествующий вариант, чем наглый столичный воришка.

– Договорились. Только не тяни с разговором, – Мирра улыбнулась, хотя улыбка получилась довольно печальной. – Зная его тягу к перемене мест, он может довольно скоро отправиться в путешествие.

На лице мужчины невольно отразилось удовольствие от услышанного. Девушка и не ожидала, что он так скоро изменит свое отношение к Жюлю. Но все-таки досада царапнула душу.

Следующие несколько дней Мирра невольно искала признаки того, что обещанный разговор состоялся. Но молодой человек и мужчина выказывали по отношению друг к другу прежние чувства, разве что Дин иногда позволял себе исподтишка разглядывать друга дочери, когда тот был чем-то слишком увлечен, чтобы подловить его на этом. Девушке хотелось верить, что просьба не останется втуне, и что отец все-таки сделает хоть какие-то выводы для себя.

Жюль больше не намекал о своей отлучке, но это отнюдь не значило, что он надолго отложил свое путешествие в столицу. Мирра не раз задумывалась, каким образом ему удастся попасть туда, не имея ни повозки, ни скакуна. Возможно, парень собирается попросить драконицу? Она бы не отказала ему.

Эта идея однажды возникнув, понравилась девушке. И захватила ее целиком настолько, что она сама решила предложить ее Жюлю. Тот почему-то растерялся, словно не ожидая подобной заботы. А потом рассказал Мирре о ветряках, которые за довольно скромную плату могут доставить тебя в любой конец Империи.

– Ветряк?

– Ты никогда не обращала внимания на такие большие арки, в которых постоянно будто скапливается туман? – он оживился, как всякий раз, когда просвещал девушку о чем-то, что она не знала. – Они способны за считанные мгновения переместить путешественника в желаемую точку. Говорят, их изобрел брат короля Лаферта – Омциус, чтобы иметь возможность отслеживать его путь, и вернуть домой в случае опасности.

Мирра удивилась.

– Я не замечала ничего подобного поблизости.

Жюль пожал плечами и усмехнулся.

– У тебя не было необходимости куда-то спешить.

– Ты хочешь сказать, что где-то рядом стоит ветряк, и переносит туда-сюда всех желающих?

– В поселке, – парень мотнул головой. – В обмен на мою обманку у меня теперь неограниченный лимит путешествий.

– Ты же говорил, что отдал ее в уплату за одежду?

– Продажа текстиля не входит в их основную сферу деятельности, – отговорился Жюль.

Она так и не поняла, в каком именно месте находится загадочная арка, потому что не имела никакого представления о том, кому молодой человек отдал необычный предмет. Что-то не замечала девушка прежде нечаянно возникающих чужаков. Впрочем, драконица не так часто спускалась к людям из замка.

– Значит, ты против того, чтобы я отнесла тебя сама? – переспросила Мирра.

– Я справлюсь сам, – упрямство Жюля не имело границ. – Думаю, тебе вообще на время моего отсутствия стоит воздержаться от своих полетов над столицей. Мало ли что.

Они будто сговорились с Перцем, который накануне сказал драконице то же самое, явно под лозунгом: "Защищать, ограждать, запрещать!" Словно он всю жизнь только и делала, что жила по чьей-то указке, окружаемая заботой и негой.

– Это еще почему? – Мирра нахмурилась, потому что могла позволить с Жюлем себе больше, чем Соль с Перцем.

– Там будет неспокойно.

– Даже, несмотря на то, что уедет лорд Горидей?

– Ты думаешь, у него мало прихвостней?

Она, напротив, считала, что их должно быть много, и трезво оценивала возможную опасность, грозящую как Жюлю, так и Людвику. Король находился в тяжелом состоянии. Все подданные, уже не таясь, поговаривали о том, что жить его подходит к завершению. И если печальное событие произойдет, может статься так, что брат его величества захочет претендовать на трон и сместить своего юного племянника. Причем тут Жюль – девушка не могла увязать, настолько он казался далеким от всех политических интриг, но с его везучестью парень наверняка мог оказаться в самой гуще событий, а это не могло ни вызывать беспокойства. Как бы Мирре хотелось помочь двум своим друзьям, но это было невозможно, не открыв им того, что она регулярно общается с каждым из них, правда, с одним – в крылатом обличье.

14.

Ждать разлуки, предстоящей наверняка оказалось более чем невыносимо. Мирра не могла найти душевного спокойствия ни на земле, ни на небе. Летая в облаках, она печалилась, не зная, увидит ли Жюля, засыпая в своей кровати – беспокоилась, не была ли прошедшая встреча с Перцем завершающей их крылатую эпопею.

А еще ожидание разговора – только добавляло беспокойства. Девушка замечала, что постоянно психует и срывается. Обиженные взгляды Дина, Жюля и Перца – ранили не меньше острого ножа. Она чувствовала себя ужасно виноватой перед ними, но и сдержать эмоции – казалось невероятно тяжело. Мирра заметила, что начинает просто прятаться ото всех. Словно замерзает где-то в сердцевине души, каменеет.

Тогда она уходила в самые заросли сада, не обращая внимания на ледяной ветер и холодные капли, пропитывающие тяжелой влагой теплый плащ. Компанию девушке порой составлял Гром. Но ему не нравилось мокнуть и мерзнуть, поэтому это происходило не слишком часто.

Мирра сидела, думала. Укоряла себя, что теряет, быть может, редкие минуты от оставшихся на общение с дорогими ей друзьями. Но сейчас ей легче всего было только с самой собой. Она не могла уйти от себя, не могла обидеть, не могла причинить боль. В этом состоянии не надо было подбирать слова. Не надо извиняться потом. Девушка не понимала, как постепенно скатывается в пустоту и гнетущую тишину. Прячется от мира. И все равно причиняет боль. Всем, кому близка она сама.

В один из таких побегов в свое одиночество, Мирра нечаянно набрела на отца и Жюля. Они стояли на берегу пруда. Оба в насквозь промокших плащах, обозленные и готовые отбить любую атаку. Девушка не могла знать, что их свело в этом месте, и о чем шел их разговор. Но ее появление не привело бы ни к чему хорошему. Она не собиралась подслушивать, просто затаилась, прижавшись спиной к толстому стволу, чтобы остаться незамеченной, и начала беззвучно молиться Жизнеродящей. Слышала ли эти молитвы богиня? Может ей мешал ветер, сплетающий ветви в густой кокон, ловящий звуки и мысли, может Жизнеродящая была занята, может ее вообще не существовало на самом деле?...

Но вот обрывкам разговора Странника и Жюля ничего не мешало. Они достигали слуха Мирры и вонзались в уши, даже тогда, когда девушка крепко зажала их руками.

– Ты думаешь, я не вижу, что ты только и делаешь, что роешься в бумагах! – это отец.

– Я не только роюсь в бумагах, – это уже Жюль.

Свист ветра, разрывающий фразы на ошметки, на какой-то миг дал поверить, что больше она ничего не сможет услышать. И мужчины – тоже не заметят, как девушка уйдет. Шаг, второй. Предатель-ветер стихает, и под ногами раздается треск, слышимый, наверное, даже на другой стороне Империи, но уже не способный прервать тот поток откровений и обвинений, который льется на Мирру со стороны пруда.

– Не могу понять, зачем тебе это надо? Возьми все заклинания, все драгоценности, она даже не заметит этого, и выметайся из замка!

– Вы ошибаетесь, если считаете моей основной целью обворовать Мирру!

– Я прекрасно знаю людишек, подобных тебе! Вы думаете только о собственном благе.

– Неужели? И вы много встречали таких, как я?

И снова ветер. Надо уходить. Но ноги почему-то будто пристыли к земле, начавшей покрываться ледяной коркой. А Жюль что-то говорит, жарко и ядовито. Выбрасывает из себя лаву неслышных слов. Но она застывает, столкнувшись с ледяным взглядом Странника, с его скептицизмом и сарказмом.

– Может, скажешь еще, что влюблен в мою дочь? И тебя не прельщает замок и все его сокровища?

– Нет.

Девушка поняла, что перестала дышать, что легкие готовы разорваться, что внутри жжет и полыхает неугасимое пламя.

– Я не влюблен!

Все. Стоять дальше оказалось невыносимо! Мирре стало как-то все равно, заметит ее кто-то или нет. Она, как раненный зверь помчалась прямо в дикие заросли, ломая их и выдирая с мясом клочья своего плаща. Осознав, что находится достаточно далеко от места разговора Дина и Жюля, смогла дать печали вырваться из своего сердца. Подпрыгнув, и прямо в прыжке трансформировавшись, она понеслась вверх, выше и выше, где молитвы будут услышаны. Или станет легче.

Драконы не плачут, они управляют стихиями. Они вырывают клок из своего сердца и приклеивают его к небу. Потом рвут еще и еще. Пока боль не становится черной тяжелой тучей. Потом крылатые помещают в центр ее фитиль разбитой надежды и ныряют над ним, чтобы запалить, чтобы бахнуло во всю мощь, чтобы все слезы пролились на землю, чтобы никто не понял, что это плачет маленькая потерянная драконица, а не сама Жизнеродящая. Мирра носилась между тучами, будто темная молния, собирала их, сгоняла, как глупых крутолобов сгоняют пастухи перед стрижкой и забоем. Она не думала, что в этот самый момент, может быть, ее отец смотрит с тревогой на небо и ждет появления дочери. Не хотела думать, что Жюль, вероятно, собирается уходить. Не позволяла себе надеяться, что Перец каким-то чудом окажется в этом месте и посулит лучшее будущее. Не представляла, что какие-то случайные путники могут попасть под проливной ледяной ливень. Не заботилась о жителях внизу, которые сейчас, возможно, успокаивают испуганных детей и животных. Ее не волновали чужие мысли и чувства, проносящиеся мимо сознания, как падающие звезды: красиво, но рукой не схватишь. Мирре впервые хотелось отхватить от своей памяти огромный кусок и оставить его лежать тут, под небесными сводами, чтобы не беспокоил, и не мешал жить дальше.

Драконица прижала к себе крылья и спланировала вниз, почти вертикально, штопором, чувствуя свист в ушах и сопротивление воздуха. Земля, пропитанная ее тоской, неотвратимо приближалась. Еще мгновение, и сердце девушки будет биться одной сущностью. А потом и ее не останется, только горстка блестящей чешуи, или как назвал отец – брони. Которую раздует ветер, разнесет по все земле. Потому что отца не переделать, слов Жюля не забыть, будущего с Перцем просто нет...

Отчаянный свист вонзился в барабанные перепонки. Прямо перед носом Мирры пронесся белый перьевой комок, заставив развернуть крылья и выровняться параллельно земле.

– Идиотка, да? – верещала, в ярости разинув клюв, небольшая сова, кружащаяся теперь рядом с ней. – Ты же меня чуть не прибила! Я попала в поток и могла погибнуть! В расцвете сил! Молодости! Не оставив продолжения рода! Прервав цепочку уникальных способностей!

– Извини, – пробормотала, приходя в себя драконица. – Я тебя просто не заметила.

– Конечно, – злилась птица, – как же можно разглядеть такую мелочь. Куда мне до твоих габаритов, толстая волуша!

Толстой, а уже тем более волушей, Мирру еще никто не называл. Сова, едва появившись в поле зрения, уже порядком раздражала девушку. Но хотя бы эти чувства мало напоминали вину.

– Давай расстанемся по-хорошему, – предложила драконица, пытаясь оторваться от пернатой.

Однако та, все лихорадочнее двигая крыльями, старалась не отставать. Это выглядело смешно и нелепо.

– Разумеется, расстанемся. Но только тогда, когда я разберусь, что меня с тобой связывает, – ворчливо пропищала птица.

– Ни-че-го, – по слогам изрекла крылатая и, опустившись на землю, обернулась человеком.

Это ничуть не смутило сову. Она приземлилась рядом, огляделась по сторонам, а потом вперила странные фиолетовые с яркими желтыми точками огромные глаза в Мирру. Взгляд был внимательным и цепким.

– Ты должна меня вспомнить, – потребовала птица.

– Я? – удивилась девушка. – Знаешь, мне как-то не приходилось особо общаться с твоими сородичами. И, кстати, почему я тебя понимаю?

– Может, потому что я говорю на твоем языке, тупица! – вежливостью сова не отличалась. – Ладно, спишем все на неточность наводки, – забормотала она себе под нос, – я ведь просто пожелала оказаться рядом с тем, кто помнит меня яйцом, спас от опасности и нуждается в моем обществе, – птица повысила голос. – Ты нуждаешься во мне?